ferro ignique

В Вал Руайо все самое лучшее, как считается в Орлее, начиная от вин и заканчивая борделями. Жаль только с местным населением не получилось, все как один гиены да волки. Лорд Инквизитор прибывает сюда вместе со своим отрядом, чтобы помочь в делах Жози: сплошная бумажная волокита, формальности и обманчиво-дружелюбные любезности, в которые Жозефина не особо хотела втягивать дорого друга. Однако же бывают такие ситуации, когда жизнь поворачивается на пятачке, и не принять помощь друга означает потерять все. Да и Лавеллан такой наивно-заботливый, самоотверженный дурак с отдачей обществу по максимуму не мог не влезть в дела Жозефины. Как тогда с амулетом Дориана. Инквизитор бывает так прост, что иногда стирается граница между обычной добротой и проявлениями знаков внимания. И уже тогда глупое сердце выдает желаемое за действительное, отчего потом так невыносимо больно смотреть, как Арне улыбается и помогает кому-то другому. По окончании дел Арне остается с Жозефиной, а остальным предлагает пока прогуляться по городу, сделать себе маленький подарок в виде выходного. Идея выходит не самой плохой и идет из глубины простой души Инквизитора, но в том, как Лавеллан улыбается Жозефине, ласково зовет ее «Жози» Дориан усматривает что-то, что ему совсем не нравится. У них с Инквизитором ничего никогда не было, но отчего-то Дориану хочется, чтобы только у него было право смотреть на Лавеллана, видеть его улыбку, предназначающуюся только Дориану. Солнце любит Вал Руйао почти так же сильно, как любит Дориана. Яркий свет заливает улицы, выложенные из желтого кирпича, и кажется, будто само солнце решило поселиться в этом городе, пока Дориан здесь. Ноги приводят мага на забытую, но чистую улицу, наполненную хмельным смехом и хохотом. Вот где веселье в этом тусклом обществе, вот где кипит жизнь, думается магу. Он совсем не думает посещать это заведение в разгаре дня, но все резко меняется, когда на улицу выходит невысокий светловолосый юноша. Он оборачивается, и маг понимает, что у него сбивается дыхание. Серые глаза мальчишки игриво поглядывают на него, а улыбка такая сладкая-сладкая, что Дориан застывает на месте. Мальчик-шлюха в борделе так до неприличия похож на него, что Дориану почти становится стыдно за свои желания. Мальчишка подходит к нему и тянет за собой сильный аромат благовоний. Ворот белой хлопковой рубашки, слишком большой для него, приоткрывает красивую лебединую шею, ключицы, и Дориан дивится тому, насколько он похож на Лавеллана. Он человек – хотя, возможно, и полукровка, – но если бы не отсутствующий на лице валласлин маг бы точно принял его за Арне. Мальчишке около девятнадцати, но ведет он себя как обольститель с многогодовым опытом, и это толкает мага на мысль, что в Вал Руайо не все так прекрасно и идеально, как утверждает Орлей. От хорошей жизни мальчишка бы этим не занимался. – Нравлюсь? – спрашивает мальчишка, и его длинные бледные пальцы касаются руки Дориана. – Сколько? – произносит Дориан хрипло. Голос иссыхает, разум не может поверить в то, что перед ним. Он прекрасно понимает: это не Лавеллан, он так открыто – да и вообще – себя предлагать Дориану не станет. Но противиться соблазну все равно сложно. – Я дорогой, – тянет юноша. – Но такому красавчику сделаю скидку. – Смотри, чтобы тебе мне еще и доплачивать не пришлось, – усмехается Дориан, и мальчишка переплетает их пальцы вместе, жмется к нему прямо на улице. Дориан дает мальчишке увести себя наверх и усадить на большую мягкую постель. Юноша почти сразу же усаживается магу на колени, стаскивая с худых плеч рубашку, и запускает пальцы в мягкие волосы Дориана. Все же Дориан оказался неправ: у мальчишки с Лавелланом сходство есть только на первый взгляд. Под одеждой мальчишка прячет худое костлявое и бледное тело, словно бы иссохшее и обескровленное, а у Лавеллана, несмотря на всю худобу и обманчивую хрупкость, тело крепкое, поджарое, сильное. Мальчишка гибкий, словно кошка, – это же надо так извиваться в руках, изгибаться, – а Арне с трудом получается назвать хотя бы ловким. Тело Арне сплошь сине-фиолетовое из-за тренировочных драк и битв, в которых он обязан победить. Тело Арне – хитросплетение хрупкости и силы, исполосованное глубокими шрамами. Дориан видел, как Инквизитор получал эти раны, видел, как они залечивались. И видел, как при купании в реке Арне осторожно омывает их, словно бы боясь, что они снова могут начать кровоточить. В серых глазах мальчишки-шлюхи горит желание и пляшут озорные искорки, когда он выгибается всем телом навстречу рукам Дориана, оглаживающим бедра и позвоночник юноши. Его лицо – вот чего не отнять – почти что точная копия Лавеллана – так подумал Дориан на улице. Но сейчас он понимает, что не хватает чего-то большего, чем недостающий валласлин на лице. У мальчишки нет этой глубокой тени под глазами от недосыпания и морщинки на лбу от дурной привычки Инквизитора хмуриться. Но Арне не будет так откровенно выставлять свое желание, не будет проявлять знаки внимания – и это было тем, что Дориану в мальчишке чертовски нравится. Неприкрытая похоть, всепоглощающее желание накрывают юношу уже лишь оттого, что Дориан прикасается к нему. Это льстит Дориану – никто не может устоять перед ним, – но жаль только что Инквизитор никогда не посмотрит на него такими глазами. Мальчишка целует мага в губы на вдохе – грязно, покусывая и оттягивая нижнюю губу, мучит уста сладкой пыткой до тех пор, пока легкие не требуют кислорода. Он усмехается, отстраняясь от Дориана и поглядывая на покрасневшие влажные губы. Юноша проводит кончиками пальцев по щеке некроманта, и Дориан перехватывает его руку, целуя и смотря прямо в серые глаза. – Знаешь, я не всегда был так популярен, – произносит мальчишка, толкая Дориана в грудь. – Причиной этому послужило то, что я оказался чертовски похож на него. – На кого? – усмехается Дориан, искренне подделывая удивление. – На Инквизитора, – шепчет юноша, склоняясь над магом и сидя у него на бедрах. – В Орлее этого длинноухого больше фанатов, чем ему кажется. Дориан пропускает комментарий мимо ушей, сосредотачиваясь на губах юноши, оставляющих дорожку поцелуев на его оголенной шее. Если он прямо здесь начнет защищать Инквизитора - мол, не длинноухий, а почти идеальный, - то он покажется по крайней мере странным. Словно бы он знаком с Инквизитором, знает о нем что-то такое, что неизвестно простым сплетникам. В искусности этого ремесла мальчишка неподражаем. Желание узлом скручивается внизу живота, и Дориан в одночасье меняется с мальчишкой положениями, подминая того под себя. – Ммм, так мне нравится всяко больше, – мурлычет юноша. Дориан совершает глупости раз за разом. Раньше он пытался заполнить пустоту, тоскующую по нежным чувствам вперемешку со страстью, без пустой сухости прелестей одной ночи. А теперь стремится заделать, залатать открывшееся для Инквизитора сердце. Закрывая глаза, представлять на месте юноши-шлюхи Лавеллана – гордого, упрямого, наивного и слишком доброго для своей миссии – и знать, что это безнадежно. Мальчишка в его объятиях никогда не превратится в Лавеллана. Лавеллан, который сейчас рядом с Жозефиной, никогда не станет задыхаться от нежности к Дориану. Он совсем ни о чем не думает, отдаваясь фантомным мечтам и полупустым иллюзиям, когда разводит в сторону острые коленки юноши и приподнимает его таз, чтобы было удобнее войти в тугое молодое тело. Дориан лишь молит о том, чтобы с его губ до последнего не сорвалось: «Арне», выдающее его с головой и способное дать Орлею еще одну сплетню об Инквизиторе. И только изливаясь на шелковые простыни, маг ощущает жгучий стыд в отношении Лавеллана. Усмотрев в мальчике-шлюхи черты Арне, Дориан так легко променял попытки завоевать Инквизитора на близость с мальчишкой. Оттого Дориан и покидает бордель так же стремительно, как и попадает туда. Однако решая не оборачиваться, он не учитывает того, что мальчик-шлюха выходит за ним и в спину кричит: – Обязательно возвращайся, милый! Дориану не впервой слышать от партнеров похвалы – да и как иначе, если он весь такой идеальный? – и он даже не оборачивается, лишь едва заметно усмехаясь. Не стоило говорить мальчишке что-то столь очевидное, но Дориану невероятно льстит, когда его достоинства озвучивают. Однако замечая за поворотом – откуда прекрасно видно бордель – Инквизитора, внутри у Дориана все холодеет. Задумчивый Лавеллан подпирает желто-кирпичную стену, сцепив за спиной руки и смотрит в противоположную магу сторону. Он нерешительно – кто бы мог подумать – подкрадывается к Лавеллану и бархатистым голосом спрашивает: – Полагаю, мы уже возвращаемся в Скайхолд? Лавеллан едва заметно вздрагивает и оборачивается к Дориану, но некроманту отчего-то кажется, что долиец смотрит не на него, а за него – туда, где он оставил мальчика-шлюху с чертами Инквизитора. Безумная мысль накрывает мага: словно бы Арне размышляет: «Такие тебе нравятся, да?» Но Арне практически сразу поднимает глаза на Дориана, и ощущение сразу же пропадает, оставляя место для стыда. И как он мог подумать, что юноша из борделя хоть капельку похож на Лавеллана? – Да, – отвечает Лавеллан тихо, но твердо. По пути в Скайхолд Лавеллан молчит и сутулится больше обычного.

***

Нос щекочет аромат еловых шишек и коры, так приятно дурманящих Лавеллана, но не Дориана. Он жалуется на грязь и экскременты каких-то животных, в которые по неосторожности вляпывается, но в ответ получает лишь шутки от Сэры и ворчание Кассандры. Изумрудные могилы раздражают своей бесконечной зеленью, вольным ветром и звонким щебетанием птиц. Свобода, далекая от изящности, столь любимой им, Дориану не по душе. И Дориан ни за что бы не согласился сюда сунутся - такие места уж точно не для него, - но глядя, насколько счастливым здесь выглядит Лавеллан, понимает, что никогда бы не променял ни на что его улыбку. Эта улыбка ему идет больше, чем что-либо на свете. Вся роскошь Орлея или Ферелдена, вся мощь Инквизиции и любой образ, в котором представлял его Дориан, просто блекнут в сравнении с этим. И Дориан знает, что это именно то, что подходит Арне: свобода, лесная глушь, ветер в волосах и счастливая улыбка, которую он пытается спрятать. Инквизитор словно стыдится того, что счастлив просто от прогулки по лесу. Но жаль Лавеллан не понимает, что его союзники и так знают, что Инквизиция не то, что ему по-настоящему нравится. Просто Арне хорошо осознает свой долг, а друзья пытаются поддержать. Ночью на привале Инквизитору не спится. Завтра будет - такой же, как и все предыдущие - тяжелый день, и Арне прекрасно это понимает, но сон все равно не идет. Он выбирается из палатки и, не выдержав жара костра, решает немного пройтись вокруг лагеря. Привалившись к толстым корням развесистого дерева, Арне прислушивается к шуму леса, его ночным звукам. Аромат листвы и сухих веток, треск костра у палаток за спиной Лавеллана напоминают ему о тех днях, когда он еще не покинул свой клан ради Инквизиции. Арне обнимает себя за плечи, поглаживая и ежась от холода. Ночь оказалась холоднее, чем он рассчитывал, но пробираться к палатке за теплыми вещами и оставлять выдуманный пост без присмотра не хочется. Оттого Арне и пытается кутаться в старый шарф, оставшийся с ним с тех времен, когда он только-только покинул клан по поручению Хранительницы. За спиной - там, где Лавеллан оставил ночи спящих друзей - хрустит сломанная ветка. Арне подрывается с места, хватаясь за рукоять меча, взятого с собой на всякий случай. - Ох, полегче, лорд Инквизитор, - усмехается Дориан Павус, выходящий из-за дерева. - Я знаю, что опасно прекрасен, но не хочу пока из-за этого расстаться с жизнью. Лавеллан опускается на место и отводит взгляд от Дориана. Он усаживается рядом, и Арне напрягается всем телом. Дориан приносит с собой сладкий аромат, дурманящий голову и будоражащий душу. И Арне так отчаянно хочется бороться с этим настойчивым желанием вдохнуть его и сойти с ума, что даже Дориан это замечает. - Мне тоже не спится, - объясняет Дориан, глядя на Арне. Инквизитору неловко от этого внимания, и Дориан это чувствует. Раньше это было в порядке вещей: сидеть вот так вдвоем, разговаривать обо всяких мелочах и смотреть на него с благоговейным трепетом с мыслью, что готов исполнить любое его желание. И чья же это все-таки мысль? - Что-то не так, милорд Инквизитор? - интересуется Дориан с такой обворожительной улыбкой, что Лавеллан клянет себя за то, что смотрит на него. Арне отворачивается, пытаясь сделать вид, что напряженно вглядывается в таящуюся темноту ночи, а не натянут, словно струна, из-за присутствия Дориана. - Нет, все в порядке, - отвечает Лавеллан. - Тогда почему не смотришь на меня? - спрашивает Дориан, растягивая губы в улыбке. - Не знал бы, каким ты бываешь в таких местах, подумал, что не хочешь видеть меня. И Дориан улыбается еще шире, еще очаровывающе, словно пытаясь этой улыбкой уверить себя в том, что Инквизитор не стал бы с ним так поступать. Но молчание Арне затягивается, и Дориана это пугает не на шутку. Он по-дружески хлопает его по руке, напоминая, что он все еще ждет ответа. - Да ты совсем озяб! - восклицает Дориан. - Давай-ка тебя согреем. Тевинтерец не раз согревал Арне своей магией - огонь, бушующий и неукротимый, как и сам Дориан, был всегда кстати в холодные ночи. Но в этот раз Лавеллан выхватывает руку из жарких ладоней Павуса, на что тевинтерец отвечает изогнутой бровью и вопрошающим выражением лица. - Ну и что это было? - Я… Мне нужно… - бормочет Арне, все так же отводя глаза. - Повернитесь ко мне, милорд Инквизитор, - говорит Дориан как-то слишком сурово. А у Арне в который раз внутри все переворачивается от этого обращения, словно бы официальный тон прилипает к языку мага вместе с некоторой насмешкой. Слишком легко и незаметно Дориан переступает границу от "вы, милорд Инквизитор" к "ты, Арне" и слишком ощутимо наоборот. В голове снова возникает образ худощавого юноши из Вал Руйао, к которому заходил Дориан. Уж его-то точно Дориан не звал так официально, не насмехался над ним. Арне пытается гнать прочь ненавистный образ, зависть - ведь на юношу маг-то обратил внимание - и незамеченное пока еще чувство обиды. Лавеллан хочет избавиться от навязчивой мысли, что при некоторой его схожести с тем юношей, Дориан не выберет Инквизитора, потому что он не человек . В Тевинтере наверняка проще поверить в возрожденный на юге Арлатан, чем в свободного эльфа среди имперских магистров. Может, поэтому Дориан всегда ведет себя с Арне иначе, флиртует как-то тонко, почти незаметно, словно бы лишь для того, чтобы не терять марку. Только в своих мечтах Арне может увидеть Дориана вместе с эльфом. Дориан тяжело вздыхает, а затем произносит: - Милорд Инквизитор, давайте поговорим. Волнение мне не к лицу. Арне поджимает губы, стараясь, чтобы с его губ не сорвалось ни одно лишнее слово: ни о Вал Руйао, ни о том юноше, с котором был Дориан, пока Инквизитор искал его, чтобы сказать... А какая теперь разница, что он хотел сказать магу? - Я хотел поговорить, - произносит Дориан.- О том, что случилось в Вал Руайо. Это ведь из-за этого вы такой, я прав? Арне дергается резко, испуганно. Поворачивается лицом к магу с такими большими глазами, что даже по лицу понятна выразительная и очевидная мысль "Дориан обо всем догадался". Слова застревают в горле - и почему их всегда так сложно подобрать в присутствии мага? - и Арне только нервно кусает губы, не зная, куда деть глаза. - Это потому что он человек? - наконец, спрашивает Арне. Ему хочется услышать это от самого Дориана. Хочется раз и навсегда закопать это глупое чувство, взявшееся не пойми откуда, распустившееся совсем не вовремя. Лавеллан знает: будет больно, но лучше уж так, чем длительное переживание в самом себе и мучительный вопрос, оставшийся без конкретного ответа. Смотреть в глаза Дориану совсем привычно, но страшно, и Арне изо всех сил проклинает свой бегающий, мечущийся взгляд. В этот раз Инквизитора пугает долгое молчание мага, отсутствие очаровательной россыпи паутинок тонких морщин у глаз, появляющихся каждый раз, когда Дориан улыбается. - Хочу отметить, - отшучивается Дориан, - что длина отнюдь не ушей важна в постели. Арне вспыхивает от злости, возмущения и еще больше от смущения: привычка Дориана отшучиваться в серьезных разговорах доводит Лавеллана. Он хмурится, сжимает губы, не зная, что бы сказать такого едкого, остроумного в ответ на пошлость. Но все чувства вмиг схлынывают, когда Дориан осторожно и мягко треплет Лавеллана по светлым волосам. Лавеллан замирает, не зная, что делать с этой ласковой теплой рукой, и просто счастлив от того, что в темноте не видно его краснеющих щек. - То, что он был похож на тебя, это… - Арне чувствует, что и у Дориана нет нужных слов. - Я не знаю, как это правильно объяснить. Дориан тяжело вздыхает, бормочет что-то вроде сбитых и избитых "Прости", "Надеюсь, что ты не держишь зла или обиды" и убирает ладонь. Лавеллан думает, что они не понимают друг друга, что пытаясь разобраться в разных вещах, хотят приглушить одно и то же чувство. Но Лавеллан, совсем не ведающий, что он делает, подхватывает исчезающую руку двумя ладонями и слишком поздно осознает свои действия. Он понимает это по странному взгляду Дориана, по его замершей и напряженной руке. Но отступать назад нельзя, ведь если он прав, если они с Дорианом не думают об одном и том же… - Инквизитор, - шепчет Дориан и - то ли неосознанно, то ли умышленно - закусывает нижнюю губу. Лавеллан молчит, крепко сжимая руку Дориана в своих ладонях и не зная, что ему делать дальше. Он медленно тонет в глазах - омутах - Дориана, отчего-то боясь разорвать этот зрительный контакт. И прокручивая в голове сотни вариантов с извинениями, объяснения и и прочим, Лавеллан пытается заставить себя вымолвить хоть слово до тех пор, пока Дориан тихо не зовет его: - Арне… Так непривычно, так отчаянно и так желанно соскальзывает имя Инквизитора с губ Дориана, что Лавеллану почти сразу же сносит крышу. - Ты нужен мне, - сбивчиво и быстро произносит Лавеллан. - Как воздух всему живому, как солнце небу, как звезды ночи. Лавеллан пытается говорить красиво - так, чтобы маг оценил тягу долийца к прекрасному, высокому, чтобы он понял, что Арне не какой-то невежда, - хотя это не совсем получается. Он быстро и жадно целует Дориана, пытаясь заглушить неприятное воспоминание о мальчишке из Вал Руайо, на которого отчасти похож. Арне просто жадно впивается в губы Дориана, пытаясь выплеснуть в неумелом поцелуе все накопившееся. Одной рукой Арне продолжает держать Дориана за руку, а другой впивается пальцами в его загривок. Лавеллан целуется из ряда вон плохо - не чета мальчишке-шлюхе из Вал Руайо, - но даже так Дориану кружит голову неумелый поцелуй, пытающийся казаться нежным. Дориан запускает пальцы в длинные светлые волосы эльфа, жадно терзает губы Арне, не веря в то, что именно руки Лавеллана чувствует на своей груди. Оттого Арне и отстраняется, разрывая поцелуй, словно бы не веря в то, что Дориан отвечает ему. Одно дело думать, надеяться, а совсем другое оказаться правым. Дориан тянется к губам Лавеллана, пытаясь снова поймать ускользнувший поцелуй. Глаза тевинтерца горят чем-то незнакомым для Арне, но в то же время долийцу кажется, что это чувство раньше просто пряталось. - Арне… - с улыбкой-ухмылкой шепчет Дориан, убирая со лба долийца выбившиеся светлые пряди. - Я хочу знать, что это было потому, что я это я, а не… - Ничего не говори, - на ухо шепчет Дориан, и его ладонь накрывает бедро долийца, вызывая у того вздох и притягивая его ближе. - Нет, нет, - бормочет Лавеллан, пытаясь укрыться от ладоней, губ Дориана, потому что слышать ответ из его уст ему необходимо. Попытки неумелые - Арне и сам слишком хорошо понимает, что ему приятна нежность Дориана, - и вместо того, чтобы просто оттолкнуть его, Арне подставляет шею под поцелуи. Но разум отчетливо напоминает о юноше из Вал Руайо со светлыми волосами, тонкими чертами красивого лица и гибким телом, льнущим к Дориану прямо на улице. Дориан слишком хорошо понимает, что имеет в виду долиец. Дориан и сам вспоминает мальчика-шлюху с его ловкими пальцами и юрким языком, потому что это была его ошибка, соблазн, с котором маг не сумел справиться. - Именно потому, что это ты, Арне. Дориан специально зовет его по имени. И делает он это не столько для Лавеллана, сколько для себя: так магу легче верится в то, что именно Инквизитор целует его, подставляется под обветренные губы Дориана и не пытается сбежать. - Мне показалось, что он был похож на тебя, - впервые оправдывается Дориан. - И я не устоял. Но он не ты. Ему никогда не стать и в половину таким. Признать собственную ошибку Дориану трудно, но именно это нужно Арне больше всего сейчас. Признание, прощение, принятие - Дориан знает, что и сам нуждается в этом. Но Арне долго молчит, лишь улыбается, а затем и вовсе приглушено смеется. Он прислоняется лбом к плечу Дориана, продолжая тихо посмеиваться, а маг берет Арне за руку. - Почему ты смеешься? - спрашивает Дориан, другой рукой приглаживая волосы на затылке Инквизитора. - Потому что мы два дурака, - отвечает Лавеллан. Дориан улыбается - скорее потому, что нужно улыбнуться, а не потому что действительно хочется - и губами невесомо касается светлой макушки Лавеллана. Инквизитор оглаживает нежные пальцы Дориана, ласково выводя на его ладони непонятные узоры, и снова долго молчит. - Но теперь я счастлив, - говорит Лавеллан, поднимая голову и смотря Павусу прямо в глаза. Слово "Прости" просится с губ Дориана, почти выскальзывает, но Арне накрывает его губы ладонью и взглядом показывает, что оно ему не нужно. - Это было "до", - поясняет Инквизитор, - а главное то, что сейчас. - И что же "сейчас"? - лукаво улыбается маг. Лавеллан ухмыляется и снова целует Дориана - на этот раз терпеливо, нежно, не боясь, что будет в его фантазии кем-то другим.