ferro ignique

Малкольм Хоук в воспоминаниях Гаррета остается любящим отцом, никогда не кричащим и не повышающим голос. Остро врезается в память яркий образ отца со спины: он занимается с малышкой Бетани, надеясь, что ей никогда не понадобится помощь Круга, что она не станет одержимой. Гаррет почти без зависти может сказать, что сестре отец уделял больше внимания, чем ему и брату. Но что с них, мальчишек, взять? Пока отец наставлял Бетани, тренировал и не скрывал, что все-таки гордиться ею, они с Карвером дрались на деревянных мечах, представляя себя в роли героев городов и защитников прекрасных дев. Но лгать Гаррет не будет: время, что он проводил за беседами с отцом, было одним из счастливейших. И его, совсем еще юнца, распирало от гордости, когда отец клал руку ему на плечо и говорил: «Ты старший, Гаррет, на тебе всегда будет лежать ответственность за брата и сестру». Вера Малкольма в него вдохновляла Гаррета, заставляла до боли в мышцах упражняться во владении мечом и с особой заботой присматривать за младшими братом и сестрой. Но Малкольм Хоук – романтик, отступник, любящий отец и муж – уходит первым. Под сдавленный плач матери и сестры, под хмурый взгляд брата Гаррет Хоук прощается и хоронит первым отца. Первым среди тех, кого он любил. Карвер слаб духом, легко потакает старшему брату и считает, что с детства был обделен вниманием. Словно бы над ним висит проклятие: вечно находиться в тени старшего брата и талантливой сестры-мага. Гаррет ничего не может поделать с тем, что его забота воспринимается младшим столь остро. Гаррет теряет младшего брата вторым. Возложенную отцом миссию защитить семью он проваливает почти сразу же, не успев, замешкавшись, не найдя достаточной силы, чтобы справиться с огром и спасти Карвера. Под стенания и крики Лиандры – матери, теряющей сына и прощающейся с ним до срока – Гаррет пытается увести женщин прочь, подальше от Мора. Бетани плачет, но пытается быть сильной ради брата и матери, потому что понимает: не только она теряет члена семьи. Призрак отца преследует Гаррета в Вольной Марке, будто бы нашептывает ему, что именно он не уберег Карвера, не смог привести его в спасительный Киркволл. Хоук не знает, но во сне он часто стонет и кричит, будит беспокойную сестру, пытающуюся успокоить мечущегося во сне брата, и мать, сильнее кутающуюся в одеяло и сдерживающую слезы. Лицо Карвера, голос Карвера – слишком свежи воспоминания о потери, чтобы просто отпустить и забыть. А по утрам даже Гамлен молчит о его ночных кошмарах – сам-то он знает, что такое терять тех, кто дорог. Смерть это тоже своего рода предательство. У Хоука остаются сестра и мать. Дядя, до ужаса напоминающий Карвера, тоже часть его семьи, но сложно привязаться к тому, кто этого не хочет, сложно. Гамлен отгораживается от него, от Бетани, словно бы не прощает бегство Лиандры, хотя и проникается к ним какими-то теплыми, но тщательно скрываемыми чувствами. Хоук твердит себе: «Я старший брат, Бетани под моей защитой и с ней ничего не случится». Варрик твердит тоже самое, говоря, что Солнышко вполне способная молодая девушка и способна за себя постоять. А Бетани хочется быть независимой, самостоятельной. Хватит с нее бесконечной опеки над ее жизнью, в которой она сама вольна принимать решения. И брат сдается. И брат потакает ей. И брат берет с собой на Глубинные Тропы, вопреки порицанию матери. Варрик рвет и мечет, проклинает своего брата, оправдывается перед Хоуком и впервые думает, что у него не хватает нужных слов. Бетани всего лишь просит небольшой привал, а Хоук лишь отшучивается, когда она без сил падает на землю – падает, пораженная скверной. Андерс поджимает губы – по его глазам понять несложно, что он во что бы то ни стало хочет помочь, но не знает как. И смотреть на Хоука в тот самый момент, когда юная девушка-маг с такими прекрасными янтарными глазами просит его приглядывать за мамой, невозможно. Бетани уходит, улыбаясь. Уходит, оставляя непутевого старшего брата в окружении надежных друзей и становясь третьем человеком, оставляющим его. А Лиандра не просто злится или огорчается, она сразу проклинает глупого первенца за то, что не уследил, недосмотрел, не уберег. Потерял еще одного члена семьи. Упреки теперь не только в словах матери – в ее глазах, действиях, – и находится вместе с ней в одной комнате невыносимо. Оттого Хоук и сбегает в «Висельник», топит горечь и боль в вине, глушит ее в разговорах с Варриком и воспоминаниях о сестре. – Солнышко была… – Варрик ищет подходящее слово, но не находит чего-то, описывающего ее лучше прозвища. – Была, – вторит Хоук тихо. Он напивается до такого состояния, что уже не может самостоятельно стоять на ногах. Варрик все еще проклинает брата, гневно бормочет, что Бартранд поплатится за это, а Хоук не знает, что делать с этой ненавистью. Толкать Варрика на братоубийство не хочется, но и держать в себе эту ярость не стоит. Но как бы не приятно было винить во все случившемся Бартранда, Хоук, наверное, лучше всех понимает, что только он сам виновен в гибели Бетани. Гаррет проявил мягкость там, где стоило быть тверже, поддался уговорам младшей сестры. Он возвращается в дом Гамлена – даже не его дом! – и последнее, что помнит, как чьи-то теплые руки, тащившие его от «Висельника», укладывают его в постель. А горячее – почти обжигающее – дыхание на своей щеке ему кажется уже фантазией, хмельной иллюзией. Но даже в полубреду Гаррет дает себе последнее обещание: во что бы то ни стало позаботиться о матери. Гаррет выкупает дом, в котором росла его мать, возвращает ей ту жизнь, к которой она привыкла. Но в глазах Лиандры вместе с блеском восхищения читается печаль и горечь – Карвер и Бетани никогда не увидят триумфа Амеллов. И Гаррет не устает напоминать матери о том, что она Хоук, и ее слова о его схожести с отцом напоминают о призраке, тревожащем Защитника по ночам. «Ты не уберег брата, не уберег сестру – не спас никого, кого я нарек тебе защищать». Голос отца преследует его в кошмарах, в тех самых тревожных снах, от которых он кричал и будил сестру и мать, проживая у Гамлена. В имении Хоука стены хоть и толстые, каменные, но Лиандра наверняка все равно слышит его крики. Как слышит и стоны его тевинтерского любовника, когда Фенрис, переступив через себя, приходит к нему после убийства Адрианы. Хоук ничего не может сделать со своими чувствами к Фенрису, как не может заставить его остаться рядом. Он все еще ждет осуждения в глазах матери, когда утром за завтраком встречается с ней глазами – бывший раб, магоненавистник и обозленный просто на весь мир не лучшая партия для Хоука, – но Лиандра молчит, и Хоук не выдерживает. – Ну, скажи уже что-нибудь, – просит он. – Если ты его любишь, – пожимает плечами Лиандра. – Это твой выбор, Гаррет. Я хочу, чтобы ты был счастлив. В ее голосе сомнение, но Хоук все равно считает это добрым знаком. Она больше не старается намекнуть о его женитьбе, лишь задумывается о том, что бы самой выйти замуж. Хоук почти дышит спокойно – мать перестает его винить в гибели Карвера и Бетани. И вроде бы жизнь налаживается, он больше не скитается по клоаке без необходимости – без чьей-нибудь просьбы о помощи – и промышляет честным трудом. Хоук почти верит, что обретает в Киркволле свой новый дом, пока в доме не появляются эти проклятые белые цветы. Лиандра – угасающая, теряющая те крохи магии, что держали ее здесь – на руках Гаррета кажется маленькой непропорциональной куклой. Хоук терзается – еще одна ошибка, которую он допустил, еще одна родная душа, которую он не уберег. Фенрис за его спиной проклинает магию, Хоук же знает: виновна не магия, а тот, кто ее использует. – Я так горжусь тобой, сынок, – шепчет она, срывающимся, исчезающим голосом. – Мама… – роняет Хоук, словно бы еще не веря в происходящее. Но оставляет она его, улыбаясь. Оставляет наедине с горем. Гаррет готов взвыть от отчаяния – он стольких спас и готов еще спасти, так почему же не смог уберечь никого из своей семьи? У него остается только дядя, приходящий удостовериться, что ублюдку, сотворившего с его сестрой такое, было больно. – Не сомневайся, – говорит Хоук, не отрывая глаз от пламени в камине дома, в который хотел вернуть мать и брата с сестрой. – Это все проклятая магия! – ворчит Гамлен, не зная, куда деть себя от злости. – Эти чертовы маги… – Бетани тоже была магом, – кривится Гаррет и даже почти не чувствует боли от этого несчастного слова «была». – Бетани была… другой, – теряется дядя. – Все они были другими, – отвечает Хоук, навсегда решая отдать всего себя защите тех, кто дорог. Фенрис защиты не примет – слишком гордый, независимый, – но от помощи не откажется. Он совсем не знает, что нужно сказать Хоуку, чтобы утешить, но и просто участия хватает. В конце концов, боль утраты разъедает Хоука уже давно. Просто он надеется, что хотя бы Лиандра будет последней, с кем он простится. Он не выполняет ни одного обещания, данного отцу. Все клятвы и обеты сгорают на кострах, совсем как те, что вспыхивает в Киркволле, когда Аришок теряет терпение. Хоук спасает целый город, делает это даже дважды, но не уберегает никого из своей семьи. Он старается держать Фенриса поближе к себе, но не настолько, чтобы не повторить такой же ошибки как с Лиандрой или Бетани. Он бросает Киркволл, бросает все и отправляется вместе с Фенрисом на юг, где его и настигают письма Варрика – Искательница Кассандра Пентагаст явилась в Вольную марку по его, Хоука, душу. Сами небеса разрываются, и Хоук – герой с большой буквы – необходим Инквизиции. Он, не сказав ни слова, оставляет Фенриса в одном из маленьких городов на севере Ферендела и отправляется в Скайхолд. Настала пора покончить с отшельничеством, с бродяжничеством и наемничьей работой. Он нужен миру – не так сильно, как Герой Ферелдена или Вестник Андрасте, но постарается помочь изо всех сил, потому что он не позволит погибнуть миру, который только-только начал по-настоящему любить Фенрис. Варрика он видеть рад – гном тайком приносит на крепостную стену кувшин с элем и они с горечью и смехом вспоминают былые деньки. Секунда спокойствия в этом сумасшедшем мире, не успокаивающемся ни на год. Из воспоминаний вытекают и звучат имена боевых товарищей, друзей из Киркволла, но Варрик и Гаррет обходят стороной всего нескольких: Андерса и свои семьи. Они безмолвно договариваются не вспоминать об этом вслух, а просто хранить память о них. – Инквизитор славный малый, – произносит Варрик, когда воспоминания отходят на второй план, – я уверен, что он прислушается к тебе. – А если он останется глух, то я просто покричу громче, – отшучивается Хоук. – Тогда Искательница точно узнает, что ты здесь, – смеется гном, – и оторвет головы и тебе, и мне. Они пытаются шутить, пытаются отвлечься от мыслей о предстоящей битве, о том, что Корифей не был уничтожен, но мрачное лицо появившегося на крепостной стене Инквизитора не дает ни на секунду забыть об ответственности. Это его, Хоука, очередная ошибка, с которой он должен разобраться. Вначале Гаррет теряет отца – тяжелая болезнь уносит жизнь хорошего человека, – потом Мор и скверна забирают у него брата и сестру. И в самом конце его оставляет мать. Больше Хоук не намерен терять никого – ни одного человека во всем Тедасе, которому он способен помочь, – и оттого подталкивает Инквизитора к выбору: – Я останусь в Тени. Попрощайся за меня с Варриком. Первая мысль: нужно было попрощаться с Фенрисом, оставить ему хоть какую-нибудь весточку, а не просто сбегать. Вторая мысль: он эгоистично переложил ношу посланника с дурными вестями на Варрика, но гном уж точно найдет слова покрасивее, чтобы все объяснить эльфу. Хоук, двигаясь полукругом и крепко-крепко сжимая меч, вспоминает пепельные волосы Фенриса и его миндалевидные оливковые глаза. Он не поймет, что Хоук делает ради мира, ради Фенриса – единственного, кто у Гаррета остался и кого он не может позволить себе потерять. – Прости меня, Фенрис, – говорит он, веруя и уповая на то, что у Инквизитора все получится. Хоук устает делать ошибки, из-за которых погибают его близкие. Хоук делает последнюю ошибку.