Незаметно прошел такой нудный и долгий день, плавно перелившись в вечер.
Чертополох и Лесли выглянули в окошко и загрустили — пора было расставаться, ведь после заката эльфийка должна вернуться домой по велению отца. Они вышли из теплой комнаты принца на холодную каменную лестницу спиралевидной формы, ступени которой были покрыты достаточно толстым слоем льда. Идти по ней было невероятно трудно, а точнее, невозможно без сопровождения феи. Чертополох взял Лесли за руку, и вместе они стали с осторожностью шагать вниз. Если она поскользнется, то крылья Чертополоха не дадут ей упасть.***
А в это время Седрик был с Плам в ее комнате.
Отдав плед уборщице, которой не хватило места у кухонного камина, они почувствовали, что им уже не так холодно, а в комнате няни было намного теплее, чем в залах и башнях замка. Если днем им приходилось расхаживать по всем залам и лестницам из-за дежурства, то вечером они были полностью свободны и могли позволить себе любые блага, но только, если это не во вред господам и не урезает свободу других обитателей замка.Только сейчас им совершенно не хотелось играть в те игры, в которые они так любили «играть» вечерами.
Вечерами они не спорили, как днем, не ругались и, словно становились друг другу ближе. Днем Плам и Старый эльф, иногда, все же проявляли друг к другу знаки внимания, но только там, куда не проникает солнечный свет — за кустами у стен замка, на лестничных коридорах, у подвала, где была непроглядная тьма, которую мог пронзить только свет факела или волшебной палочки. Только им двоим была известна причина такой странной любви в темноте и об этом они хотели поговорить именно сейчас. — Плам, помнишь, как мы познакомились?.. — Тихо спросил Седрик, присаживаясь рядом с ней на ее мягкую кровать. Фея улыбнулась и ответила, придвинувшись к нему ближе: — Ну конечно, как же можно забыть этот первый день? Я только пришла на работу в замок, а ты уже был там главным мудрецом, алхимиком, астрономом, кем только не был! Я помню, как приготовила еду для принца, а съел ее ты! Они весело засмеялись, вспомнив былое, и то, как прожорливому эльфу потом влетело, а Плам могла бы превратить его в лягушку, если бы… Он не поцеловал ее так страстно и неожиданно. Они помнили, как резко и внезапно всполыхнуло это чувство, подобное жаркому пламени факела — они тушили его периодическими своими ссорами, но зажигали снова, когда мирились, а мирились они так же страстно, с таким же азартом, с каким спорили. — Ох да. Я работал там давно, потому что учился с королем и королевой в одной магической академии. Мы с Миллисент очень любили друг друга, а ее любил Вектор. Мы всегда и везде ходили втроем. Я любили Милли, но Вектор был моим другом. Как мы с Милли любили магию любви, когда были студентами, каких «чудес» мы с ней только не вытворяли в постели, но все закончилось, когда ей пришла пора стать наследницей престола. Вектор посватался к ней раньше других принцев, потому Миллисент осталось только смириться, а чтобы не расставаться со мной, она назначила меня главным среди слуг в замке, и каждую ночь мы продолжали наши свидания… — Рассказал Седрик, блаженно закатив глаза. Он помнил каждую ночь, проведенную с королевой в тайне от Вектора. Она же вышла за него не по любви, а только потому, что он был принцем. — Ты рассказывал мне об этом уже много раз. — Подметила фея и, обронив тоскливый вздох, добавила: — Но каждый раз, рассказывая эту историю, ты всегда забываешь о том, как я чуть не отправилась на эшафот из ее ревности… Мне до сих пор не забыть ее гнев, обрушившийся на нас, когда она поняла, что между нами не просто рабочие отношения… Она замолчала и отвела свой темно-фиолетовый взор в сторону — она не хотела, чтобы Седрик увидел нахлынувшую тоску в ее глазах. Эльф приобнял возлюбленную одной рукой, нежно прижимаясь к ее теплому телу. — Я помню, Плам, я все помню… — Прошептал Седрик, а после, резко вскочив с кровати, упал перед ней на колени и, взяв фею за руку, стал целовать ее пальцы, отчаянно вопрошая: — Можешь ли ты мне простить мне все это? Я давно зависим от того проклятья! Это из-за него мне приходится оставаться любовником королевы! Прости за то, что было днем, Плам, за все те оскорбления, оброненные мной в твой адрес! Прости! Я больше не могу так! — Выкрикнув все это, он опустил голову и, уставившись в пол, затих. Его дыхание было нервным, отрывистым…Плам встала с кровати и, тоже опустившись рядом с ним на колени, ласково обняла Седрика.
— Ты не виноват в том, что когда-то Миллисент взмахнула своей волшебной палочкой, произнеся заклинание-проклятье, которое не в силах отменить обычные феи и эльфы. Только тот, кто проклял… — Тихо проговорила няня. Седрик погладил ее руки, обвившие его шею, и прошептал:— Кто первой любви изменил за спиной, Тот ссориться будет с любовью второй, Как солнце посмотрит на вас — быть раздору! А ночью ко мне возвратишься ты снова…
Так и звучало то самое проклятье, заставившее Плам и Седрика постоянно ссориться днем, а в тени деревьев или после заката, давать волю чувствам.
Однажды эта любовь угаснет, как огни факелов в коридоре с наступлением рассвета, но это будет однажды…
— Уже полночь… Мне пора, Плам… — Вставая с пола и, отстраняясь от феи, сказал Седрик, глянув на часы, висевшие на стене. Он медленно, с какой-то тяжестью вышел за дверь, шагнув в темноту лестничного коридора. Плам долго смотрела ему во след не вставая с холодного пола, пока его тощий силуэт, окончательно не растворился во мраке…