Только принц сел за стол, на котором красовалась белоснежная кружевная скатерть, как вдруг в витражное окно замка постучалась… Божья коровка.
— Почему он не спит в зимнюю пору? — Удивилась Няня Плам, глядя на насекомое за окном.
— Няня, а вдруг это добрый знак? — Встревоженно спросил принц, даже привстав со своего резного стула. Он надеялся только на лучшее, несмотря на все то, что устроил его отец в королевстве.
Плам вздохнула и, обернувшись к воспитаннику, сдержанно возразила:
— Принц Чертополох, он может быть переносчиком чумы или проказы. Вы не представляете, как быстро она передается.
Но тут она затихла, увидев в арке темный силуэт.
Это был Аконит, слышавший все с темной лестницы. Он грациозно влетел в столовую и, двигаясь вдоль темной стены, направлялся к Плам.
Его синий глубокий взор был намного холоднее, чем обычно. Так было всякий раз, как ядовитый фей, видя ее, вспоминал о несбыточности своей безответной любви.
Их взоры встретились, и между ними, словно сверкнула какая-то маленькая недобрая искорка.
Но темно-синий фей и Плам моментально отвели взоры в сторону.
— Что тебе нужно? — Тихо, со сдержанным раздражением спросила фея, все еще не поворачивая головы в сторону собеседника.
— Я слышал, как ты говорила о чуме и проказе, которую может перенести божья коровка… — Тихо, но уверенно ответил Аконит.
Плам строго посмотрела на воспитанника, и тот понял — ему лучше уйти.
Как только принц выпорхнул из кухни, скрывшись во тьме лестничного коридора, Аконит
подлетел ближе к Плам и, изящно приземлившись перед ней, прошептал:
— Я пролетал мимо, и услышал как вы, госпожа Плам, упомянули ваш страх заражения чумой или проказой, хотя прекрасно знали о зелье, которое я изобрел для королевской четы…
— Оставь меня в покое. Если ты не хочешь избавить меня от мучений одним ядовитым поцелуем, то пусть это сделают хвори. — Перебила его фея, демонстративно сложив руки на груди и повернувшись к нему спиной.
Фей вздохнул — он понимал, что она еще долго будет помнить разлуку с Седриком, будет волноваться за него и не спать ночами…
Аконит часто видел ее в больном зале, где огромные полукруглые окна еще не были испещрены готическими витражными узорами, потому всякий раз, в часы заката, она была там. Она танцевала, кружилась, словно растворяясь в угасающих лучах… Ее крылья сверкали загадочным блеском, что был подобен бликам солнца на глади кристального озера, а как грациозны и возвышенны были ее движения. Танцуя до последнего луча в пустом зале, Плам закрывала глаза, и лучезарная улыбка не сходила с ее лица.
Она помнила счастливые времена без запрета на любовь…
— Не бойся, — Прошептал синеокий красавец:
— Тебе не о чем тревожиться, ведь Седрик испил эту чашу задолго до эпидемии. Это случилось, когда он решил проверить заклинания из моей книги рецептов. Ему не страшны хвори, витающие над большим королевством.
Плам медленно обернулась и, посмотрев в глубину его спокойных темно-синих глаз, одобрительно кивнула. Что-то недосказанное стояло комом ее в горле, потому, доверившись ядовитому фею, она покорно последовала на лестницу за Аконитом, ведущим ее в алхимическую лабораторию…
***
А в это время Принц Чертополох уже успел подружиться с той самой божьей коровкой, которая, как оказалось, прилетела к нему от Лесли и принесла потрепанную записку, где было написано корявым, немного размытым и смазанным почерком:
Моя мама умерла. Мы с отцом схоронили ее за лесом. Встречаемся сегодня вечером у дубовой рощи.
Твоя Лесли…
