Сын Огня, дочь Солнца

— Я не могла уснуть, несмотря на усталость, и я пошла следом. Я видела вас! Вы ублажали друг друга с такой страстью, что распугали диких животных своими криками! Сын Ганги молчал, но не отводил глаз от Амбы. — Ты попрал клятву, ты украл чужую невинность. Я тоже девушка, и я имею право заступиться за честь другой, если вижу творящееся беззаконие! — Успокойтесь, принцесса, — наконец, вымолвил Бхишма. — Вам нет нужды переживать. Это была якшиня. Своей магией она вынудила меня сделать то, чего я не желал. Сожалею, что вам пришлось увидеть это. Я не узнал её имени, а лицо якшини было скрыто завесой заклятья. Мне неведомо, кто она. — Вы даже не видели её лица? — презрение Амбы лишь усилилось. — Вы нарушили обет и не знаете, с кем? Как низко вы пали! — Я не считаю случившееся нарушением обета. Моей воли в том поступке не было, словно у спящего или связанного. — Но вас не связали, и вы не спали, — возразила Амба. — Я видела всё, и я не стану молчать. Я непременно расскажу об этом в Хастинапуре, когда вы объявите в собрании царей о моей помолвке! Быстрым шагом она направилась обратно в сторону колесницы, где спали сёстры. Бхишма с печалью посмотрел ей вслед. *** В собрании царей на другой же день во время объявления помолвки Амба назвала уважаемого всеми регента и защитника Хастинапура бесчестным вором. Она обвинила его в том, что он разрушил её счастье, вмешавшись в сваямвару, ведь она собиралась выйти замуж за царя Шальву, а вовсе не за царевича Вичитравирью. Выслушав Амбу, великий Бхишма, сложив руки у груди, смиренно попросил у старшей дочери царя Каши прощения. Он объяснил, что не знал ничего о её намерении выйти замуж за другого. Ведь проводилась сваямвара, а этот обряд означает, что участвовать в нём могут все желающие. Сын Ганги уверил всех, что если бы ему было раньше известно о сердечной склонности принцессы, он бы ни за что не стал привозить её в Хастинапур. Бхишма предложил Амбе вернуться обратно, чтобы она могла выйти замуж за своего избранника. Для сопровождения принцессы он распорядился выделить десяток сильных воинов и с согласия царицы-матери и принца Вичитравирьи, старшая дочь царя Каши была с почестями отправлена домой. Однако спустя семь дней в самый разгар подготовки к свадьбе разгневанная Амба снова предстала в сабхе Хастинапура с новым требованием. Она заявила, что Великий Бхишма обязан жениться на ней, ибо повинен в том, что царь Шальва отверг свою бывшую невесту. — Вы увезли меня в колеснице на глазах у всех и удерживали возле себя в течение целого дня и ночи! Какой благородный принц после этого согласится взять меня в жёны? — с гневом и обидой вопрошала Амба. — Ведь никто не может быть уверен в том, что моя честь не была украдена вами! — Вы всё ещё можете стать женой принца Вичитравирьи. Он согласится вас принять, — невозмутимо отозвался Бхишма, и его предложение было поддержано царицей-матерью. — Но я не согласна! Вы виновны в том, что моя жизнь разрушилась! — принцесса с вызовом указала пальцем на сына Ганги. — Поэтому только вы обязаны жениться на мне! — Простите, принцесса. Я не могу жениться, ибо, как вы знаете, я связан обетом, — смиренно склонившись перед ней, промолвил Великий Бхишма. И вот тогда принцесса расхохоталась ему в лицо. — Этот обет нарушен, и, возможно, не единожды! Но одному нарушению я сама стала свидетелем. И, не стыдясь, принцесса поведала собравшимся о том, что видела ночью в лесу. — Этот лицемер обманывает всех! — кричала разгневанная Амба. — Он похитил честь невинной девушки и бросил её одну в чаще на растерзание диким животным, наверное, чтобы она никому не рассказала о случившемся! Он сказал, будто это была якшиня. Но разве можно поверить в такое? Разве кшатрий будет проводить время с якшиней? Конечно, нет, поэтому слова Бхишмы — ложь! Неужели вы и теперь будете возвеличивать его?! В сабхе воцарилось молчание. Разумеется, никто не поверил словам принцессы. И никто не решился ответить хоть что-нибудь на столь несуразное обвинение. Великого Бхишму знали в Хастинапуре как образец чести и праведности. В его клятвах не сомневались ни цари, ни слуги. Никому бы и в голову не пришло, что сын Ганги способен предаваться тайному разврату. Слова Амбы звучали, словно речи безумной. Именно поэтому царица-мать, заговорив первой и не давая никаких объяснений своему решению, холодно потребовала, чтобы стража вывела забывшую о приличиях принцессу из дворца и проводила до ворот столицы. Амба с горечью отметила, что Великий Бхишма безмолвно смотрел на её унижение, хоть и знал: она говорит правду. Он не вступился за неё! Амба навсегда запомнила его глаза, направленные на неё. Ей показалось, будто в глазах Гангеи искрится усмешка. Как этот лицемер смеет насмехаться, уничтожив её жизнь, выставив лгуньей?! Амба покинула сабху с обжигающей ненавистью в душе, поклявшись непременно отомстить, даже если ценой мести будет собственная смерть или несмываемый позор. *** Святые брамины, в ашрам к которым Амба пришла просить защиты, выслушав её историю, посоветовали обратиться за справедливостью к Великому Парашураме. Но даже несмотря на то, что Амба добралась до горы Махендра, где с некоторых пор жил легендарный убийца кшатриев, и уговорила учителя Бхишмы вступиться за неё, это не помогло успокоить душевную боль. Поединок Великого Парашурамы и Бхишмы закончился ничьей. Земля дрожала и раскалывалась от их атак. Небеса, казалось, вот-вот низвергнутся на землю, а воды уйдут в глубины Талаталы через огромные трещины, прочертившие кору. Но когда оба великих воина приготовились применить самое сильное оружие, явился Господь Шива и остановил смертельную схватку… *** — Да, я там появлялся, помню, — кивнул Махадэв, когда Вишну добрался в своём повествовании до этого эпизода. — Я спросил, как и раньше спрашивал в других мирах, в чём причина сражения между ними. И я остановил битву, чтобы не погибла Земля. Принцесса Амба воззвала ко мне, моля о справедливости, и я даровал ей благословение стать причиной смерти Великого Бхишмы в следующей жизни. — Всё так, Боленатх. Но, даровав ей благословение, ты ушёл и даже не заметил, что этот мир — иной. Перед тем, как принцесса Амба совершила самосожжение, к ней явился кое-кто. Странная якшиня, о которой я, наконец, и поведу свой рассказ. — Расскажи же о ней, о Нараяна, — нетерпеливо попросил Шива, приготовившись наблюдать за дальнейшим развитием событий в том мире. *** Исцарапанные в кровь нежные руки складывали костёр. Боли они не чувствовали, потому что в сердце их обладательницы костёр полыхал уже давно. Неисцелимый, смертоносный. О если бы ярость и обида могли испепелять, тогда ненавистный Бхишма уже давно бы сгорел! Её все бросили, предали, отреклись. За сломанную жизнь не вступился ни отец, ни бывший жених, ни даже уважаемый гуру. Сам Махадэв пообещал ей месть лишь в следующей жизни! В следующей? Это насмешка?! Она жаждет мести прямо сейчас. Но ей сначала придётся умереть в муках, снова испытать тяготы рождения и взросления в несовершенном теле, тренироваться каждый день, сдирая кожу до мяса и нанося себе травмы, чтобы научиться пользоваться оружием, делать аскезы, укрепляя дух и волю… Долгие годы новых страданий… И всё это ради того, чтобы даровать смерть одному лживому подлецу, использующему женщин и оправдывающему свои мерзкие поступки?! Она не сдастся. Она всё перетерпит и непременно отомстит. Она же поклялась отплатить по заслугам, даже ценой собственной жизни! Поленья и хворост готовы, осталось поджечь. Надо найти два камня, высечь искру и… Амба огляделась по сторонам, но тут внезапно взгляд её упал на странную дэви с зелёными глазами и бирюзовыми волосами. Вместо одежды тело девушки оплетали цветы и листья, едва прикрывая её грудь и бёдра. Изящная и стройная она смотрела на Амбу и ласково улыбалась. — Подожди входить в костёр, дочь царя Каши. У меня есть для тебя подарок, — мелодичным голосом пропела странная красавица, протягивая Амбе пару массивных серёг. Золотые змейки, изображённые на них, держали в зубах по крупному изумруду. — Бери, не бойся. — Кто ты и что за серьги даёшь мне? — Амба с опаской покосилась на предложенный ей дар. Девушка рассмеялась. Нежную флейту и голос ветра напоминал её смех. — Собираешься умирать и всё ещё боишься? — смешливо спросила зеленоглазая. — Мне нечего бояться. — Верно, нечего. Та, кто рискнула зайти так далеко в стремлении отомстить, не может испытывать страх. Все бросили тебя. Ты никому ничем не обязана. Кроме того, я тоже считаю, что откладывать месть до следующей жизни — несправедливо. Ты заслуживаешь немедленного удовлетворения, потому я и пришла к тебе. Я — якшиня Мара, живущая в этом лесу. Я — дух всех тех деревьев, чьи ветки ты сложила в свой погребальный костёр. Я — трава, на которую капала твоя кровь, когда ты ранила руки. Я — ветер, летающий меж деревьев, который слышал твои проклятия. И я хочу помочь тебе свершить возмездие прямо сейчас. — Как? — в голосе Амбы слышалась неуверенность. — Как я сделаю это? — Волей судьбы ко мне с самого рождения попали эти магические серьги, юврани. Я знаю о них лишь то, что они не из этого мира. Их создали когда-то давно не то боги, не то люди, по силе равные богам. Эти серьги безвременны, нетленны, и они могут исполнить только одно твоё желание, а потом станут бесполезны. У меня самой давно нет никаких желаний, но я захотела помочь тебе, увидев твою боль и считая, что с тобой обошлись несправедливо. Возьми их и подумай, как бы ты хотела отомстить обидчику? Серьги исполнят задуманное. Для начала надень их. Амба повиновалась. Она вдела серьги в уши и задумалась. — Любое твоё желание… Но лишь одно, — пропела ей на ухо прекрасная якшиня. — Месть или любовь? Или то и другое? Возьми одним махом напоследок всё! Любовь, которой у тебя не было по вине этого недостойного, и месть, которая будет изъедать его сердце после твоей гибели, не давать спать ночами. Что-то вспыхнуло внутри Амбы при этих словах якшини. Загорелось, закрутилось огненным смерчем! А ведь и верно, она никогда не знала любви. Её отвергли Шальва и Бхишма. А принца Вичитравирью, этого юнца, подверженного низкому пороку, она отвергла сама. Так если она всё равно собирается войти в огонь, то почему бы и нет? — Эти серьги не подчиняются ни закону притяжения, ни законам пространства и времени, — продолжала нашёптывать ей на ухо якшиня, слегка поглаживая перепутанные волосы Амбы. — Ты можешь выбрать любой удобный момент из прошлого или из будущего. — Из прошлого! — решилась вдруг Амба. — Я знаю, как отомстить! Я приду в тот лес раньше девушки, которую он обесчестил, и сама стану той, кто заставит этого лицемерного праведника нарушить обет! Я закрою лицо пеленой магии и явлю себя лишь после того, как сделаю Великого Бхишму клятвопреступником! Посмотрим, сможет ли он тогда перед всем царским собранием заявить, будто не нарушал обета? Моё лицо будет стоять перед ним до его последнего вздоха. А потом, в другой жизни и в другом теле я приду и прикончу его. Но до этого… Пусть мучается много лет, осознавая свою вину! — Это ты замечательно придумала, принцесса, — одобрительно кивнула якшиня, улыбаясь. — Твой план хорош, действуй именно так, ибо звёзды благоволят к тебе. Ступай, прими омовение в реке, расчеши свои волосы моим гребнем, умасти кожу благовониями, надень серьги и отправляйся в тот день и час, о котором думаешь. И твоя месть свершится! — глаза якшини удовлетворённо блеснули. Амба так и поступила. Приняв омовение в Ганге, она расчесала волосы и распустила их по плечам, умастила тело благовониями. — А сари оставь здесь, я присмотрю за ним до твоего возвращения, — пообещала якшиня. — Для той цели, с которой ты отправляешься, сари не понадобится. Но запомни: вернуться ты сможешь, только если на тебе останется хотя бы одна из серёг. Не потеряй хотя бы одну, и тогда ты вернёшься, исполнив задуманное. — А если и потеряю — не беда, — смело ответила Амба с бесстрашной улыбкой. — Покончить с собой я смогу и в том лесу. — Верно, — согласилась якшиня. Выражение её лица было зеркальным отражением лица принцессы. И Амба загадала вслух заветное желание… *** Она увидела Великого Бхишму сразу, как только он вошёл в лес. Выступив из темноты ему навстречу, она услышала заданный ей вопрос, показавшийся таким знакомым, будто она уже слышала его когда-то. — Кто вы? — осторожно спросил Бхишма. — Что вы делаете так поздно в лесу? Разве вы не знаете, что здесь бродят опасные хищники? Идёмте, я провожу вас в безопасное место. Она засмеялась. Да, со злорадством! Кончилось его время! Теперь она хозяйка, а он будет подчиняться! — Не узнаёшь меня, великий воин? Неужели не узнаёшь?! — Нет, — отозвался Бхишма. — Представьтесь, дэви! — Я — та, которой ты нанёс сильнейшую обиду. И я пришла отплатить. Вот так, всё верно. Никакого стыда и сожалений. Потом всё сожжёт пламя, но сначала в огне будет гореть он… *** Всё оказалось неправильно… Она хотела совсем другого! Хотела раздавить его, заставив преступить обет… Так почему же мучается сама? Склонившись над незажжённым костром, Амба рыдала, закрыв лицо руками. Она вспоминала сильное мужское тело, дарящее ей ласки, собственный крик наслаждения, и понимала, что не хочет больше ни ненавидеть, ни мстить. Но клятва дана, жертва принесена, и обратного хода нет. — Почему вы плачете, принцесса? — недоумённо спросила якшиня, склоняясь над Амбой, рухнувшей поперёк кучи веток. — Вы недовольны случившимся? Вы не получили, чего хотели? — Я получила, — яростно вытирая слёзы, промолвила та. — Но я и лишилась многого! Почему я больше не могу желать ему смерти? Почему?! Где моя ненависть?! Ведь я жила только ею! — Но, принцесса, возможно, вам стоит попрощаться с ненавистью? — осторожно спросила якшиня. — Нет!!! — закричала Амба, изо всех сил ударяя кулаком по веткам будущей могилы. — Никогда! Я снова научусь его ненавидеть! За то, что он назло мне пытается всё равно следовать по пути, который я разрушила! За то, что упорствует, не считая, будто преступил клятву! За это он достоин смерти! Мне следовало показать ему лицо, но я почему-то не захотела, решив, что так заставлю его мучиться сильнее. Но я ошиблась! И только исчезнув из того леса, я поняла, что не было никакой другой девушки никогда! Это была я! С самого начала — я! И это я видела саму себя в том лесу! — Всё так, но ты ещё отомстишь, — успокаивающе погладила якшиня Амбу по плечу. — Благословение Махадэва с тобой, ты отомстишь в следующей жизни. — Да, — стиснула зубы та. — Но сначала мне предстоит сгореть в костре! Я сгорю, а потом, согласно благословению Махадэва, буду возрождена. И я уничтожу великого Бхишму без сожалений. Якшиня нежно дотронулась до золотой серьги в ухе Амбы, а потом коснулась ладонью костра. И от одного её прикосновения к небу взметнулось пламя. Оно расступилось перед Амбой, будто приглашая её, и та вошла в огонь. *** — Выходит, костёр уничтожил тело Амбы, а серьгу не тронул, отправив вместе с ней в новую жизнь? — полюбопытствовал Шива. — Терпение, мой Господь, — улыбнулся Вишну. — О судьбе Амбы и нетленного магического предмета, принявшего форму серёг в этом мире, так же как в иных мирах этот предмет принимал иные формы, вы узнаете чуть позже. А сейчас я снова покажу вам историю Каришмы, — и он явил Махадэву картину, где зеленоглазая девушка с бирюзовыми волосами в одежде из листьев появилась перед юной лучницей. — Выходит, та самая якшиня встретилась позже и дочери Солнца? — уточнил Махадэв, вспоминая предыдущую часть рассказа Нараяны. — О да, Боленатх. — И чем же якшиня соблазнила её? — удивился Махадэв. — Или в распоряжении этой хитрой Мары были другие золотые серьги? — О нет, дело вовсе не в серьгах. Явившись Каришме, отправившейся на поиски учителя, якшиня посоветовала юной лучнице не ходить по разным ашрамам и не получать отказы, а отправиться сразу на гору Махендра к Парашураме, как к лучшему из всех учителей после вас и меня. И Каришма согласилась, что лучше Парашурамы учителя не найти. Долго путешествовала она, утоляя свой голод лишь найденными в лесу фруктами. Наконец, добралась до обители великого воина. Но с великим гневом и возмущением отказался Парашурама принимать в ученики юную дэви. «Если ещё дочери, сёстры и жёны кшатриев начнут биться на мечах, копьях, метать дротики и стрелять из лука, а не рожать детей, этому миру конец придёт раньше, чем следует», — заметил он. «Но я из касты браминов!» — слукавила Каришма. Однако Парашурама и слушать её не захотел: «Никогда женщине не стать воином!» — настаивал он. «А как же принцесса Шикхандини?» — услышал Парашурама вопрос, который вывел его из равновесия. Он больше ничего не хотел объяснять этой вздорной упрямице. Разгневавшись безмерно, он потребовал от девушки, чтобы та вернулась домой, припала к стопам родителей, повинилась перед ними за непослушание, а затем вышла замуж за достойного избранника. «Я не стану учить тебя стрелять из лука и не проси», — такими словами завершил свой монолог Парашурама, исчезая за дверью обители. — Но неужели Каришма сдалась? — не поверил Махадэв. — Разумеется, нет, Боленатх! Она уселась рядом со входом в жилище, погрузившись в медитацию. Парашурама не выходил из обители тридцать дней и тридцать ночей, не желая видеть её. А на рассвете тридцать первого дня прекрасный лучник, сильный и смелый как тигр, с лицом подобным лотосу явился на гору Махендра. Приблизившись к обители Парашурамы, он увидел вдруг стройную дэви, и он рискнул нарушить медитацию Каришмы, чтобы узнать, зачем такая юная красавица носит с собой деревянный самодельный лук. Каришма открыла глаза, и сердце её пронзила стрела любви, ибо воин, представший перед ней, был хоть возрастом уже не юн, но силён и прекрасен. Темноглазый и темноволосый, с телом подобным языкам пламени, он назвался Аруном, сыном Агнидэва. И ещё он признался, что двадцать лет назад был учеником Парашурамы. И когда Каришма, преданно сложив руки, попросила обучать её, сын бога Огня не отказал. В отличие от Парашурамы, Арундэв не считал, что женщина достойна лишь рожать детей и ублажать мужа. Кроме того, смелость Каришмы и её красота поразили его сердце. Но чтобы чувства не помешали обучению, согласившись взять Каришму в ученицы, Арундэв дал строгий обет, что никогда отныне не взглянет ни неё с вожделением. Но вскоре этот обет, несмотря на его безусловную правильность и соответствие дхарме, стал тяжёлым камнем в сердце обоих. — Покажи мне, как это было! — воскликнул Шива, и Нараяна не посмел ему отказать.