Сын Огня, дочь Солнца

— О Чарувикрама, мне всегда было тяжело вмешиваться в судьбу влюблённых, разрушая их личное счастье, но выбора у меня не осталось. Сын Бхишмы стал серьёзным препятствием для наших планов, а мы оба знаем, что благополучие вселенной превыше всего, поэтому я снова попытался исправить этот странный мир, пустив его по предначертанному пути. — Что ты снова решил сделать, мой прекрасный Игрок? — заинтересовался Махадэв. — И кого сделал исполнителем своей воли? — Сейчас подробно расскажу, о Авьякта! Царь провинции Тулунга как раз в то время совершал суровую аскезу с целью стать непобедимым. Он привлёк к аскезе и своего старшего сына, чтобы преуспеть наверняка. А ты отлично знаешь, о Вьёмакеша, каждым, кто желает могущества, легко управлять. Я отправил к правителю Тулунги мудреца Нараду, чтобы тот внушил царю нужную мысль. — И что твой хитрый посланник вложил в голову очередному глупцу, мечтающему, как я полагаю, о власти и о вечности? — Мудрец Нарада предложил царю Тулунги попросить у Брахмы дар быть побеждённым только тем воином, чей мужской дух заточён в женском теле. Поскольку на тот момент слухи о неожиданном преображении царевны Шикхандини в мужчину уже распространились по Бхарате, царь Тулунги с радостью ухватился за подкинутую мысль. Ведь больше не существовало того, кто мог бы его победить. О том, что воин Карна снова стал Каришмой, царь, разумеется, даже не догадывался. Да и про Карну никто не вспоминал, ведь цари и принцы давно уже позабыли про странное происшествие с волшебным превращением дэви в кшатрия. Думая, что ему удалось перехитрить даже богов, царь Тулунги попросил тот самый дар у Брахмы и, разумеется, получил его, так как наш милейший Брахмадэв никогда и никому не отказывает. Как ты знаешь, старику нет дела, что последствия его «благословений» потом всегда разгребаем мы, о Ахирбуднья. Итак, Брахмадэв одарил счастливого царя даром, а глупец, как это всегда и бывает, в течение всего одного дня и одной бессонной ночи возгордился и решил, что заслуживает теперь большего, чем просто сидеть на троне небольшой провинции. «Теперь даже в одиночку я одолею кого угодно, хоть самого Брахму», — подумал он. Но на всякий случай решил начать с обычной войны, собрал армию и отправился завоёвывать окрестные земли. Пока обезумевший от собственной силы гордец двигался вперёд, медленно, но верно приближаясь к Хастинапуру, по пути присоединяя к своей провинции новые царства, его старший сын тоже завершил аскезу. Пылкий семнадцатилетний юноша собирался попросить себе силу тысячи слонов, но прежде чем он успел это сделать, к нему тоже явился посланный мною мудрец Нарада, убедительно пояснив, что сейчас куда важнее спешить на помощь отцу. Да и благословение нужно просить такое, чтоб иметь возможность отомстить за смерть царя в случае крайней надобности. Мудрец Нарада сообщил наследному принцу Тулунги, что нашлась в Бхарате молодая дэви, которая на самом деле духом — великий воин. И эта дэви собирается приложить все силы, чтобы не дать возможности его отцу захватить Хастинапур, который некогда дала обет защищать. — Каришма поклялась защищать Хастинапур? — удивился Махадэв. — Когда это случилось? — О Шуддхавиграха, в те дни, когда принц Дурьодхана подверг себя длительному голоду после раджасуя-ягьи в Индрапрастхе, Карна навестил его и долго беседовал с ним. В ответ на слова принца о том, что жизнь после такого унижения не имеет смысла, Карна поклялся Дурьодхане быть на его стороне в грядущем сражении с пандавами. И ещё пообещал, что когда бы Хастинапур ни подвергся серьёзной опасности, он придёт на помощь принцу. Если бы не та клятва, Дурьодхана никогда бы не прервал голода, но встреча с Карной дала ему силы продолжать жить. Однако я сильно сомневался, воспользуется ли Дурьодхана помощью Карны в случае нападения царя Тулунги, особенно если случайно выяснит, что Каришма снова получила женское тело. Я должен был целить наверняка, поэтому в очередную игру мне пришлось опять вступить самому. Ещё задолго до того, как воодушевлённый победами царь Тулунги начал свой переход через лес Дандаки, я отправил троих странствующих браминов к горе Махендра, чтобы они навестили Парашураму, а заодно заглянули к Арундэву и рассказали последние новости о победоносном царе, получившем благословение Брахмадэва. Брамины должны были также упомянуть, что царь Тулунги непременно собирается дойти до Хастинапура. С его благословением он, несомненно, представлял огромную угрозу для самых сильных воинов, включая Бхишму, Дрону и Дурьодхану. Послушные мне брамины всё слово в слово передали Арундэву, как и то, что сам Великий Бхишма пытался остановить этого царя, но даже ему это оказалось не по плечу. Выслушав вместе со своим мужем такие новости, Каришма начала собираться в путь. Арундэв пытался отговорить её, но Каришма наотрез отказалась от идеи невмешательства. Дух воина заставлял её искать сражений, да и клятва, данная принцу, должна была быть исполнена. Именно об этом Каришма сообщила мужу. Покачав головой и поняв, что жену не отговорить, Арундэв принял единственное возможное в тех условиях решение: отправиться в Хастинапур вместе с супругой и тоже принять участие в грядущем сражении. Спустя сутки, проведя последнюю ночь в своём доме на склоне горы, они уселись верхом на своих лошадей, взяли оружие и выдвинулись по направлению к Хастинапуру. *** — Скажи, почему ты чувствуешь такое беспокойство? — спросил Арундэв. Они лежали на куче хвороста и травы, завернувшись в свои накидки и сплетаясь под тканью обнажёнными телами. В отблесках пламени костра волосы Каришмы становились похожими на солнечные лучи, и это в который уже раз удивило Арундэва. Ему всегда казалось, будто он взял в жёны не дочь колесничего, а частицу солнца, которое всегда согревало его. Сколько бы ни повторял учитель Парашурама, что представления о том, что его жена — особенная, иллюзорны, сам Арундэв так не считал. Каришма была для него особенной. Может, это являлось иллюзией для Парашурамы, но истина — в глазах любящего, Арундэв верил в это. — Я чувствую, будто мы скоро навсегда расстанемся, вот почему, — тихо отозвалась Каришма. — Я не понимаю, откуда это чувство появилось, но с момента отъезда из нашего дома оно не даёт мне покоя. Чем ближе мы подбираемся к Хастинапуру, тем острее боль в душе. Мне кажется, скоро произойдёт нечто непоправимое… Я не смогу этого предотвратить! Арундэв погладил её густые пряди волос, струившиеся по его груди. — Не переживай. Женский ум всегда томится предчувствиями. Однако не всегда они сбываются. Завтра мы уже будем у ворот Хастинапура и встретим этого непобедимого царя, с которым никто справиться не может. Я уверен: мои уроки помогут тебе показать всем своё воинское мастерство! Ты победишь. — А когда придёт время сражения с пандавами, я встану на сторону принца Дурьодханы, — добавила Каришма. — Я уже решила. Хоть я и не желаю этой войны, но я сделаю это во имя данного мной обета и для того, чтобы случился, наконец, долгожданный поединок с Арджуной. — Неужели ты будешь участвовать и в этой войне? — обеспокоился Арундэв. — Я не собираюсь убивать никого, даже Арджуну. Я просто хочу, выйдя на поле битвы, стать живым барьером между ними. Хочу попытаться не позволить им перебить друг друга, показать, как глупы их амбиции, тянущиеся из детства. Хочу отвратить их от самоуничтожения, напомнить о том, что такое истинная доблесть и в чём заключается настоящая цель кшатрия. Правда, я не уверена, что у меня это получится… ведь я теперь всего лишь дэви и твоя жена. И только потом — воин. Но больше всего я надеюсь, — Каришма заглянула мужу с глаза, — что ты передумаешь, и когда мы одолеем этого зарвавшегося царя, ты расскажешь Великому Бхишме правду о себе. Тогда не будет войны. Арджуна вернётся в Индрапрастху вместе с братьями, и я получу свой поединок не посреди кровавого побоища, а на берегу Ямуны, как и собиралась сделать это раньше. — Ты всегда больше заботишься о других, чем о себе, — улыбнулся Арундэв, нежно касаясь губ жены. — Спи. Он поудобнее уложил её голову на своё плечо и подождал, пока Каришма закроет глаза, а её дыхание станет ровным. «Я тоже чувствую, что скоро нас с тобой ждёт расставание. Не знаю, как вынесу это. Но ведь если скажу тебе остаться в стороне от сражения, ты всё равно не послушаешь меня. Однако именно это сражение, как мне кажется, нас с тобой разлучит», — с такими мыслями Арундэв не спал до утра. *** Рано утром, проскакав остаток пути верхом, они оказались у стен Хастинапура. С высоты холма отлично просматривалась огромная армия, окружившая город. Войско составляли в основном жители юго-западных земель, уже завоёванных царём Тулунги. Судя по тому, какими измученными были лица осаждённых и нападавших, битва, в которой никто не мог победить, продолжалась уже много недель или месяцев. Договорённостью между противниками было предусмотрено вести сражение между двумя армиями под стенами города. Кроме того, каждый день среди жителей Хастинапура выбирали сильного воина и отправляли сражаться с царём Тулунги. Бой продолжался с рассвета и до захода солнца, а ночью сражающиеся отдыхали. В тот день, когда никто из воинов не смог бы выйти на битву с царём, чтобы противостоять ему до заката, город должен был открыть ворота перед победителями. И Великий Бхишма, и учитель Дрона, и принц Дурьодхана много раз выходили на поединок, пытаясь одолеть противника, но возвращались после захода солнца, так и не одержав желанную победу. Залечив за ночь раны, с утра они снова отправлялись на битву. Несколько раз биться с царём выходил Ашваттхама, но и его попытки одолеть врага не увенчались успехом. Мужество не оставляло жителей Хастинапура, но силы противостоять врагу медленно убывали. К осаждённому городу не могли проехать торговцы, а все союзники, прибывавшие на помощь, оказывались наголову разбиты. К царю Тулунги тем временем постоянно подъезжали всё новые воины, сгоняемые его полководцами с завоёванных земель. Ситуация выглядела совершенно безнадёжной. *** Тем утром Дурьодхана, выйдя за ворота города, вдруг обнаружил, что его место для поединка уже занято. Сердце замерло, а потом заколотилось бешено и рвано. Перед царём-завоевателем стояла прекрасная стройная дэви с луком в руках. Грудь девушки была туго перевязана куском простой ткани, а волосы заплетены в длинную косу. — Я вызываю вас на поединок, — смело обратилась дэви к царю Тулунги. — Я — бывшая царица Анг Прадеша, отказавшаяся от царства и выбравшая путь отречения. Если вы сомневаетесь в том, что некогда мой муж Арундэв был избран царём провинции Анг Прадеш, вы можете спросить подтверждения об этом у принца Дурьодханы, — с этими словами Каришма обернулась, и её глаза встретились с ошарашенным взглядом принца, который забыл даже о цели своего прихода, увидев её. Дурьодхана смотрел на нежданно появившуюся Каришму так, будто сама богиня Парвати спустилась к нему с Кайлаша. — Как это возможно?! — не верил он своим глазам. — Почему ты снова — дэви?! Каришма собралась ответить, но не успела. — Меня больше интересует, является ли эта дэви царицей, — прогремел царь Тулунги — коренастый бородатый здоровяк пятидесяти лет от роду. — Если она действительно бывшая царица, так и быть, я буду сражаться с ней. Но вся эта идея со сражением смехотворна. Женщины — просто служанки мужей. Им никогда не стать кшатриями. Однако я не хочу унизить себя сражением с шудрой. Скажите, принц, та, кого вы назвали Каришмой — благородного происхождения? Лицо Дурьодханы побагровело от гнева. — Вы ещё сомневаетесь?! — прорычал он. — Мой отец пожаловал дэви Каришме и её законному супругу Арундэву провинцию Анг Прадеш. Однако они предпочли уединённую жизнь на горе Махендра. Если бы они не приняли своё отречение, то сейчас оба правили бы Ангой. Эта дэви — законная царица Анги, и она куда более благородна, чем многие. Правитель Тулунги громко рассмеялся. — Отречься от власти и богатства ради жизни в лесу? Что великого или благородного в таком поступке? Что ж, дэви, приготовьте ваше оружие и покажите, способны ли сражаться руки, которые столько времени готовили мужу обед! Очень сомневаюсь, что вы сумеете отразить хоть один мой выстрел! С этими словами царь натянул тетиву на луке. — Погодите! — внезапно поднял руку Дурьодхана, останавливая начало поединка. — Я перестану уважать себя, если позволю дэви прикрывать меня! Я наследный принц, и это я должен защищать своих подданных от опасности, но не наоборот! И, в конце концов, хоть вы и дали слово помогать оборонять Хастинапур, — обратился он к Каришме, — но сейчас обстоятельства изменились. Я пойду сражаться. Тёмно-карие глаза Каришмы блеснули возмущением. — Принц, неужели вы думаете, будто способны остановить меня? Вам же лучше всех известно, что я давно жажду битвы. Каковы бы ни были причины того, почему воин Карна опять стал дэви, вас они не должны заботить. Мой супруг сейчас сражается с армией, осадившей город, плечом к плечу с вашими воинами, готовыми пожертвовать собой, а я выбрала своим противником вот этого царя. Не вздумайте мне мешать! У вас уже были поединки с ним, а эта битва — моя. Если уж хотите помочь, то ступайте и сражайтесь рядом с моим мужем! И тогда, взглянув ещё раз Каришме в глаза, принц крепче перехватил булаву и ринулся в самую гущу сражения, кроша направо и налево воинов с гневным рыком, а сердце его замирало и колотилось при воспоминании о том, как решительно выглядела Каришма, бросившая вызов тому, кого за столько дней не сумели победить даже его дед и учитель Дрона.