Сын Огня, дочь Солнца

Каришма с изумлением взирала на огромные сундуки, внесённые в покои слугами. Их было тридцать три, и они заняли почти всё свободное пространство вдоль стен. Среди стандартного набора специй, нарядных одежд, браслетов и дорогих ожерелий, она обнаружила вдруг небольшой деревянный ящик, где лежали облегчённые метательные ножи и почти невесомые дротики с тонкими наконечниками. «Для тренировок», — гласила краткая надпись на пергаменте. Этот подарок заставил её растрогаться и испытать благодарность, пожалуй, больше всего. — Принц Панчала ждёт вас возле лотосовых прудов, — низко поклонившись, сообщила одна из служанок. — Я пришла вас проводить, госпожа. — Не стоит. Сама доберусь. — Как пожелаете, — служанка мгновенно исчезла. Непременно стоило выразить признательность сыну Друпады. Ведь даже муж и Дурьодхана, искренне желавшие ей помочь, не догадались сделать облегчённое оружие специально для неё. Такое, которое позволило бы ей, не перенапрягаясь, сохранить некоторые элементарные навыки ведения боя. Принц Шикхандин, несомненно, заслуживал огромной благодарности. И Каришма, выйдя из опочивальни, отправилась в сад. *** — Ты не обязана мне кланяться! — подхватив Каришму за локти, Шикхандин помог ей встать с травы. — По крайней мере, пока не разрешишься от бремени. Тебе сейчас следует больше отдыхать и думать о своём будущем ребёнке, но не о том, чтобы выражать кому-то почтение. А подарок… Я его сделал от души, осознавая, каково тебе сейчас. Но это вовсе не означает, что ты должна с утра до ночи тренироваться. Пусть ножи и дротики совсем тонкие и лёгкие, как воздух, но всё равно не увлекайся. Обещай, что будешь в первую очередь думать о своём здоровье! — Обещаю! — горячо воскликнула Каришма, снова пытаясь коснуться стоп Шикхандина, но её снова подняли с колен. — Я благословляю тебя, — сказал принц Панчала, торопливо касаясь ладонью волос невестки. — Удачи, здоровья и долгой жизни. — Но мне совсем не трудно поклониться! — запротестовала Каришма. — Я так благодарна! И потом… ведь вы… моя, — Каришма запнулась и не договорила, потому что странно было называть свекровью молодого воина почти одних с нею лет. Шикхандин рассмеялся бархатистым смехом. — Всё перепуталось в этом сломанном мире, идущем к гибели? — заметил он, прищурившись. Они стояли в саду, и лёгкий ветер доносил до них обоих аромат лотосов с ближайшего пруда. — Всё смешалось, и уже непонятно, кто, кому и за что должен кланяться. Я духом дэви, а телом воин. С тобой же дело обстоит наоборот. Так вышло, что мой сын полюбил душу мужчины в теле дэви и женился не на дэви, а на воине, причём, волею судьбы, не нарушив дхармы. Возможно ли было бы всё это, не прокляни Дурваса одного из твоих предков, чьего имени мы так и не узнали? Скорее всего, нет. Но что тут скажешь? Игра времени и человеческий выбор. Моей задачей стало лишь помочь вам с моим сыном соединиться, но, глядя теперь на тебя, я размышляю, а верным ли было моё решение? Нет, я вижу, что вы любите друг друга, это вне сомнений. Однако, кроме любви, у всех ещё есть мечта и предназначение. И наша любовь подчас вступает в противоречие с главной жизненной целью. Ведь именно это с тобой и случилось, да? — Шикхандин снова обратил взор к усталой и бледной, но всё ещё прекрасной женщине, стоящей перед ним. — Ты собиралась стать великим воином, а стала… Матерью, несмотря на то, что этой участи долгое время пыталась избежать. В тёмно-карих глазах Каришмы горел невероятный огонь. На мгновение Шикхандину показалось, что в каждом зрачке пылает крошечное солнце. — И всё-таки ваше решение было верным, — Каришма снова попыталась поклониться, но ей снова этого не позволили. — Моё благословение всегда с тобой, — промолвил Шикхандин, держа её под руки. — И я рад слышать, что ты не винишь меня в своём нынешнем положении. Я надавил на тебя в своё время, не оставив выбора и заставив задуматься о счастье моего сына, но не подумал о твоём счастье, за что прошу прощения. — Нет! — пылко воскликнула Каришма. — Вы не должны извиняться! Моё счастье связано с судьбой Арундэва! Ради него я сделаю что угодно. — Ты уже именно так и поступила: пожертвовала своей мечтой ради него, — Шикхандин выразительно посмотрел на слегка округлившийся живот невестки. — Мне ли не знать о твоём упорстве в достижении цели? Ради своей мечты ты совершила невозможное: сама нашла себе учителя и десять лет жила в суровых условиях. Какая другая дэви решилась бы на такое? — Вы бы решились, будь на моём месте, — улыбнулась Каришма. — Я-то? Да, бесспорно! Принцесса-бунтарка, как меня называли. Но я не в счёт, — на лице Шикхандина появилась ответная улыбка. — Я говорю про решение, которое не приняла бы больше ни одна дэви, кроме нас: бросить отчий дом, отдалиться от родителей, уйти странствовать, чтобы испытать мужскую долю. — То решение действительно отдалило меня от родителей, — призналась Каришма, опуская голову. — До сих пор им трудно принять меня такой, какая я есть. Хотя сейчас, навещая меня здесь, они радуются, что я скоро стану матерью вместо того, чтобы стрелять из лука и вызывать других кшатриев на поединки. — А чего желаешь ты сама? — напрямую спросил Шикхандин. Каришма молчала. — Можешь сказать начистоту. Я приму любой ответ. И я тебя лучше всех пойму. Мне ли не понять, каково это — жить в теле противоположного пола? Говори же. — Моя мечта стать воином всегда останется со мной. Но я понимаю, что лучшей лучницей мне уже не стать. За девять месяцев я неизбежно утрачу навыки. И потом… Появятся другие дети… Как бы я ни старалась, моя жизнь теперь будет связана с семьёй, а не с поединками. Шикхандин невольно скрипнул зубами. — За все принесённые тобой жертвы ты заслуживаешь стать матерью наследника престола. — Нет-нет! Не нужно этого, — запротестовала Каришма. — Я всегда говорила, что просто не желаю, чтобы война между потомками двух царей состоялась! Но мне совсем не надо, чтобы мне поклонялись, как царице-матери! — Однако готовящаяся война между сыновьями Панду и сыновьями Дхритараштры не состоится, только если все узнают правду о твоём муже, и тебе придётся смириться с тем, что впоследствии тебе будут поклоняться как царице-матери. Так уж вышло, что боги заставили мои уста изречь тайное, — и Шикхандин поведал Каришме, как случайно проговорился в присутствии царя, царицы и министра Видуры. — Я нарушил слово, данное сыну, но ничуть не сожалею. Эта давняя тайна должна, наконец, выйти на свет. Я полагаю, при первом удобном случае царь Дхритараштра задаст Бхишме вопрос, и вопрос тот приведёт Великого лицемера к нашему сыну. А нам с тобой надо сделать так, чтобы Арун сказал правду, когда его спросит об этом собственный отец. Если он признается, дэви Сваха и Агнидэв подтвердят его слова. Увы, после этого моя мечта сокрушить Бхишму останется неисполненной, однако твой сын и мой внук получит законное право на трон Хастинапура, что куда важнее мести! И не начинай спорить, — остановил Каришму жестом Шикхандин, увидев, что та собирается возражать. — Если не предпринять никаких усилий, вы обречёте и моего внука на жизнь отшельника с младенчества, чего я допустить не могу! Малыш в твоём чреве будет царём, клянусь всеми богами Дэвалоки! *** — Что имел в виду принц Шикхандин, сказав, будто вам известно, кто отец великого воина Арундэва? — вопрошал тем же вечером Дхритараштра заглянувшего в его покои Великого Бхишму. — Бывшая принцесса Амба утверждает, будто в прошлой жизни стала матерью Арундэва, а о том, кто его отец, мне следует спросить вас. Любопытство сжигало меня, как костёр, целый день! Расскажите мне эту тайну! Уважаемый всеми могучий воин, стоял напротив слепого царя, растерянный и бледный, не понимая ничего и мучительно размышляя над тем, как следует ответить своему повелителю. Наконец, Бхишма изрёк: — Прежде чем ответить на ваш вопрос, о царь, мне нужно побеседовать с принцем Шикхандином. — Я прикажу слуге проводить вас в отведённые ему покои, — кивнул Дхритараштра. — И завтра утром, я надеюсь, вы расскажете, кто же настоящий отец воина, чья смелая супруга не так давно спасла нас от огромной напасти? — Непременно расскажу, — сумрачно пообещал Великий Бхишма. До покоев бывшей принцессы Амбы он шёл, раздираемый гневом и внутренними противоречиями. Кровь стучала в висках. Он ещё слишком хорошо помнил их предыдущую встречу, когда он задавал дочери Друпады вопросы о матери Арундэва и о том, как к этому воину могла попасть вторая изумрудная серьга, а Шикхандини с насмешкой отвечала, будто ей ничего не известно. И вот теперь так опозорить их обоих, внезапно назвавшись матерью взрослого воина и намекнув на его возможное отцовство! С какой стати?! Это ведь бесстыжая ложь. Возможно, дэви Сваха и приняла однажды облик якшини, согрешив с ним в лесу и подарив ему свою серьгу, но уж между ним и принцессой Амбой точно не было ничего! Зачем тогда Шикхандин солгал сегодня в собрании царей? Этот вопрос Великий Бхишма должен был выяснить непременно. Шикхандин о чём-то говорил с приставленным к нему слугой, отдавая распоряжения насчёт цветов и свежей воды для утренней молитвы, когда Великий вошёл в его покои. Отпустив слугу коротким кивком, принц Панчала, заложив руки за спину, обернулся и хмуро посмотрел в глаза Бхишме. Никаких поклонов. Никакого приветствия. На несколько мгновений в покоях повисло гнетущее молчание. — Чем обязан? — сухо вымолвил Шикхандин, наконец. — Как мне казалось, мы давно обсудили все вопросы, связанные с нашим прошлым. И даже будущим, — добавил он с язвительной усмешкой. — Уже третье воплощение на моей памяти… Теперь ты мужчина, — спокойно констатировал Бхишма. — Ты об этом пришёл поговорить? — голос Шикхандина стал ледяным. — Я хочу знать, какие причины побудили тебя солгать царю о том, что принцесса Амба якобы в прошлой жизни являлась матерью Арундэва? — Я не лгал. Всё так и есть. Агнидэв и его супруга приняли новорождённого как своего сына после того, как принцесса Амба, родив малыша, вошла в жертвенный огонь. Бхишма вздрогнул. — Но тогда, выходит, много лет назад царь Каши обманул меня, подсунув в невесты принцу Вичитравирье обесчещенную кем-то царевну? Только так можно объяснить рождение Арундэва. И кто его отец? — Великий Бхишма саркастически усмехнулся. — Царь Шальва? Или, возможно, даже не он? Вероятно, он узнал, кому ещё отдавалась бесстыжая дэви, прежде чем зачала во чреве дитя, потому и отверг бывшую невесту, когда та вернулась к нему? — Не смей, низкий человек! — лицо Шикхандина побагровело, а чёрные глаза вспыхнули ненавистью. — Это ты согрешил, нарушив обет и украв чужое целомудрие! Моя вина лишь в том, что я пожертвовал чистотой ради мести, но я и подумать не мог, скольких людей моя месть ранит! Мой сын рос у чужих родителей. Он стал отшельником на далёкой горе! Мой единственный внук теперь тоже станет отшельником, а страну разорвут на части незаконные претенденты в кровавой бойне! А всё, что от тебя требовалось когда-то — жениться! Пусть бы тебя заклеймили как нарушителя дхармы, но твоё право сделать царём твоего сына никто бы не оспорил! — Немногого стоит слово царя, нарушившего обет, — покачал головой Бхишма. — Кто будет доверять такому царю? — Вы бы женились ради спасения чести дочери царя Каши, а это уже само по себе — добродетель! Такой благородный поступок не осудил бы никто из подданных! Нарушив свой обет, вы бы спасли мою жизнь! Мне бы не пришлось сгорать в огне из-за оскорбления, нанесённого вами! Но вы ничего не сделали! За что тогда вас именуют Великим?! Что хорошего вы совершили, кроме принесённой смерти на чужие земли? — Ты до сих пор меня ненавидишь, — поражённо вымолвил Бхишма. — И не скрываю! Будь моя воля, я бы даровал тебе медленную, мучительную смерть. Тебя может спасти от моей ярости лишь одно: прекрати лгать и признай перед всеми своего сына и внука! Если поступишь так, даю слово, я забуду о ненависти. Но уважения и любви от меня, конечно, всё равно не жди! — Моего сына?! — рассмеялся Бхишма. — Да с какой стати я буду признавать своим ребёнка, которого дэви Амба зачала в прошлой жизни то ли от царя Шальвы, то ли от одного из своих воинов? Амба подбросила его Богу Огня, и он принял этого мальчика. Хорошо, это его право. Пусть теперь и дальше называет его сыном. Я ничего об этом знать не желаю! — А как же изумрудная серьга? Откуда она взялась у Арундэва? — поинтересовался Шикхандин. — Если ты не имеешь к этому ребёнку никакого отношения, почему он носит серьгу, парную к той, которая до сих пор красуется на тебе? — и Шикхандин кончиком указательного пальца дотронулся до украшения в ухе Бхишмы. Они теперь стали одного роста, и для сына Друпады не составило никакого труда дотянуться до этого высокого воина. Бхишма не нашёлся, что ответить. Пока он размышлял над следующей репликой, Шикхандин заговорил снова. — Не знаешь? Всё просто, Великий! Не якшиня соблазнила тебя, и дэви Сваха не приходила к тебе. Тем не менее, никто не солгал, сказав, что матери Арундэва якшиня подарила изумрудные серьги. Только матерью Арундэва была я! Мне достались от якшини Мары серьги, с помощью которых я переместилась во времени и пришла к тебе, закрыв лицо завесой магии. Я сделала это вскоре после того, как получила от тебя одни оскорбления и унижения в Хастинапуре! Я переместилась на семь дней в прошлое, в ту ночь, когда ты отправился в лес в поисках угрозы для невест царевича, и это я разделила с тобой наслаждение. Но как же я ненавидела тебя, даже соединив своё тело с тобой! Просто удивительно, что от такой сильной ненависти родился чистый душой воин, а не мстительный асур! Помнишь, что я тебе сказала, только появившись перед тобой? «Я — та, которой ты не столь давно нанёс непростительную обиду. И я пришла отплатить». Ты сел в позу лотоса, чтобы медитировать, но я оплела ногами твои бёдра, и твоя молитва вскоре превратилась в вожделение. Помнишь, как кричал на весь лес, изливаясь в меня? И ещё имеешь наглость спрашивать, от кого я зачала сына?! Лицемер! Бхишма внезапно пошатнулся и схватился рукой за грудь. — Почему ты молчала до сих пор? — всего за мгновение этот крепкий и несгибаемый воин стал похож на дряхлого, уставшего от жизни старика. — Ты не заслуживал знать правду! Ты не достоин воспитывать сына и не заслуживаешь этого даже сейчас! Однако я повторяю: мой внук из-за твоих грехов не должен становиться отшельником! Его место — на престоле, а не в лесу! Это ты должен покаяться и уйти в лес, завернувшись в шкуру антилопы, потому что именно ты — самый большой грешник! Если бы ты взял меня в жёны, когда ещё всё можно было исправить, ты бы гордился и своей царицей, и наследником! Но теперь у тебя есть шансы гордиться только внуком. Однако если ты сегодня отречёшься и от него, то и внук однажды возненавидит тебя. Я непременно расскажу ему, когда он вырастет, что ты мог его признать, но не признал! Я обещаю сделать так, что ты сдохнешь в одиночестве, и никто из действительно родных тебе людей не придёт оплакать тебя. Похоронят же тебя потомки бесстыжей Сатьявати, некогда захватившей твой трон, либо тебя сожгут на костре чужие люди. И я посмотрю, легко ли твоя душа отделится от тела и отправится в рай, опутанная ложью? Я посмотрю! Бхишма старался выровнять дыхание, но ему это плохо удавалось. — Я должен… Мне надо срочно встретиться с Арундэвом! Нет… С моим сыном! — наконец, вымолвил он и, не обернувшись, выскочил из покоев Шикхандина. Принц Панчала с холодной яростью смотрел ему вслед.