Сын Огня, дочь Солнца

— Я не сомневался, что родится настоящий воин! Вне сомнений, равных ему не будет. Он научится в совершенстве управляться с булавой. Я непременно научу, — выхватив малыша из рук остолбеневшей от неожиданности служанки, Дурьодхана высоко поднял его, держа на вытянутых руках. — И какой крепкий! Поверить невозможно, что родился раньше срока. Новорождённый таращился на принца широко распахнутыми карими глазами так внимательно, словно мог понимать, о чём ему говорят. — Какие благоприятные признаки: кожа похожа на утреннюю зарю, в глазах видны всполохи солнца. У него длинные ноги и руки. Наверняка будет ловким и выносливым. — Я тоже имею право держать его! — Арджуна попытался забрать малыша у Дурьодханы, но тот и не думал отдавать ребёнка. — Поскорее выучись ходить, маленький юврадж! Как только твои ноги твёрдо встанут на землю, я начну тренировать тебя вместе со своим сыном Лакшманом, — продолжал разговаривать с мальчиком принц. — А дед Бхишма непременно с тобой займётся обучением сражению на мечах, метанию копья и атаке с помощью дротиков и чакр. — А я буду тренировать его стрелять из лука, чтобы он стал лучшим лучником, когда вырастет, — Арджуна снова протянул руки к сыну Каришмы, но Дурьодхана ловко ускользнул и не позволил взять новорождённого. Сбоку раздалось деликатное покашливание. Дурьодхана обернулся. Бханумати, склонив голову набок, выразительно смотрела на мужа. — Если вы двое ещё не догадались, размягчившись от эмоций, — обращаясь к своему супругу, но подразумевая заодно и притязания Арджуны, промолвила она, — наибольшее право прикасаться к новорождённому есть только у одного человека — у дэви Каришмы. Отдайте мальчика ей. Тем более, ни один из вас не отец ребёнка. — Но я троюродный брат маленького ювраджа, у меня есть право держать его! — пробасил Дурьодхана. — А я его дядя! У меня прав ещё больше, — отпарировал Арджуна. Бханумати сжала кулаки. Голос её прозвучал негромко, однако у всех сложилось впечатление, будто зарычала рассерженная львица. — Немедленно верните ребёнка матери. Прекратите его пугать. Иначе вам обоим придётся покинуть женскую половину дворца! Однако совсем не похоже было, что малыш испуган. Он вполне комфортно чувствовал себя в руках Дурьодханы. Приблизившись к служанке, сын Дхритараштры осторожно протянул ей мальчика. Та завернула младенца в расшитое цветами шёлковое покрывало, а затем подала Каришме, лежавшей на кровати за задёрнутым пологом. Дурьодхана попытался было проникнуть туда же следом за младенцем, и Арджуна шагнул вперёд, однако Бханумати вспомнила, как супруга Арундэва умоляла не позволять мужчинам увидеть её слабой и беспомощной. И принцесса Калинги собралась сдержать данное слово. — Нет, — она встала на пути своего мужа и Арджуны, загораживая собой постель. — Дэви Каришме требуется отдых. Явитесь утром. И не на рассвете, а когда солнце уже взойдёт достаточно высоко. И пусть служанки предварительно доложат о вашем приходе. Хотя нет, погодите, — она задумчиво прижала палец к губам, — вы оба так и не объяснили мне, какого бхута вас обоих принесло ночью сюда? Почему принц Арджуна переодет в сари, и с какой стати он назвал себя дядей новорождённого? Но самое странное: не пойму, то ли мне это мерещится, то ли я обезумела… Вы двое спокойно беседуете между собой и не пытаетесь убить один другого? Я жду разъяснений! Дурьодхана с Арджуной напряжённо переглянулись. Как бы Каришма ни старалась сохранить в секрете своё родство с пандавами, истина так и стремилась выйти наружу. — Сейчас я всё объясню, — начал Арджуна. — История началась, когда моя мать, будучи совсем юной, испробовала в действии мантру мудреца Дурвасы… Бханумати, обратив лицо к Арджуне, приготовилась с должным вниманием выслушать его рассказ до конца. *** — Это безобразие дольше продолжаться не может, — сделала вывод Бханумати, когда они трое покинули опочивальню Каришмы, оставив будущую царицу на попечение служанок, а затем вошли в её собственные пустые покои. — Принц Арджуна больше не должен находиться здесь. Подобное бросит тень не только на него, но и на нас. Мужчина не может жить на женской половине дворца! — Не беспокойся, милая, очень скоро брат Арджуна отправится совершать аскезы в лес вместе с моим отцом и матушкой, — язвительно произнёс Дурьодхана. — Даже не надейся! — сумрачно отозвался Арджуна. — Я поклялся оберегать мою сестру, и ничто не может заставить меня отказаться исполнять избранную дхарму. Я буду продолжать это делать даже ценой своей жизни. — Не нужно утруждаться, — с усмешкой ответил Дурьодхана. — Во дворце достаточно стражей, чтобы жизнь дэви Каришмы и наследного принца была в безопасности. — Я это слышал много раз! — вспылил Арджуна. — Все вы утверждаете, будто моя сестра может спать спокойно, однако кто её защитил от убийцы, получившего благословение Брахмы? Впрочем, если бы мне не приснился вещий сон, я и сам не узнал бы о нём, и Вишал погубил бы Каришму! — Кто такой Вишал? — Дурьодхана вопросительно изогнул бровь. — Покойный сын царя Тулунги, — Арджуна устало прислонился спиной к стене. Он так утомился скрывать правду. У него не осталось сил молчать. И он рассказал историю о том, как на самом деле погиб юный наследник царя Тулунги. Дурьодхана выслушал его, не перебивая и не пытаясь язвить. Потом посмотрел в лицо Арджуне с каким-то новым выражением. — Вижу, оберегать сестру — это не прихоть для тебя. Ты действительно готов пожертвовать многим ради неё, — заключил Дурьодхана. — Не многим, а всем, — резко обрубил Арджуна. — Я же сказал, с некоторых пор у меня нет другой дхармы, кроме той, которую я выбрал — беречь жизнь Каришмы. — Ты говоришь об этом с таким беспокойством, словно ей и правда грозит беда. Почему? — принц внимательнее пригляделся к лицу Арджуны. — Если Вишал мёртв, его отец стал калекой, их войска разбиты, то царь Тулунги уже не способен мстить за сына. Кто ещё может представлять угрозу? Ответом ему было молчание. Бханумати бдительно следила за изменениями, происходившими с лицом Арджуны, и вдруг воскликнула: — Опасность исходит от пандавов! — С чего ты это взяла? — опешил Дурьодхана. — Принц Арджуна внезапно сорвался из леса, бросил жену, братьев и примчался сюда сразу после того, как узнал, что Каришма — его сестра. Но, видимо, от царицы Кунти он узнал не только это. Помчится ли воин, находящийся в здравом уме, туда, где ему придётся скрываться долгое время в женском платье, работать служанкой и постоянно молчать, опустив глаза долу, чтобы ненароком не выдать себя лишним словом или взглядом, и всё это только ради признания его братом? Или из-за воображаемых опасений за жизнь сестры? Нет! Разумеется, никто не стал бы так поступать. У принца Арджуны есть некая веская причина вести себя так. Стало быть, кто-то из его братьев поделился планом заговора против будущей царицы, только поэтому Арджуна здесь. — Это правда?! — Дурьодхана резко обернулся к своему злейшему врагу и сопернику. — Отвечай! — Даже если бы это было так, сам подумай, стал бы я признаваться? Ты всегда защищаешь своих братьев, даже если они замыслили дурное. Я поступаю подобным же образом, поэтому никакого ответа не жди. — Я не позволю никому причинить вред дэви Каришме! — отчётливо проговорил Дурьодхана, с угрожающим видом приближаясь к Арджуне. — Я тоже. Именно поэтому говорю: мне необходимо быть рядом. Постоянно. Если вы отправите меня в лес, не надейтесь, что я там останусь. Я вернусь в Хастинапур. Пока я рядом, те, кто замыслили недоброе, на шаг к дэви Каришме не приблизятся! Я клянусь. — Бхутов упрямец! — Дурьодхана ударил кулаком в стену. — Так тяжело сказать, с чьей стороны приближается опасность? — Нет опасности, только одна дурная возможность. А я здесь, чтобы эту единственную возможность предотвратить. Я должен находиться поблизости от покоев Каришмы в облике служанки или воина. Бханумати едва приметно отрицательно качала головой, давая понять мужу, что соглашаться не следует, но Дурьодхана и сам это понимал. — Мы узнали тебя. Вскоре и другие узнают. Это недопустимо. — Никто меня не узнает! Служанки в покоях у Каришмы работают здесь недавно, они не встречали меня прежде во дворце и не знают меня в лицо. Кроме того, здесь есть охранники мужского пола! Я могу стать одним из них. Дурьодхана криво усмехнулся. — Здешние охранники — не мужского, а среднего пола. Или ты тоже хочешь расстаться с мужской силой? Арджуна застыл на месте. — А ты как хотел? — продолжал Дурьодхана. — Другого способа нет. — Есть, — вполголоса промолвила Бханумати. — Если Каришма действительно в опасности из-за пандавов, надо наградить их пятью деревнями и отправить в новые владения вместе с их досточтимой матушкой. Подальше от Хастинапура. Пусть займутся полезным делом. — Зря ты думаешь, что они остановятся! — возразил Дурьодхана. — Они продолжат делать всё то, что творили до изгнания: собирать союзников, чтобы начать войну. Или начнут плести заговоры тайком. — Мало кто захочет воевать против законных наследников, — усомнилась Бханумати. — Право Арундэва на престол трудно оспорить. Успокойся. Ваша нынешняя вражда с пандавами бессмысленна. Подумай о моих словах. Ты останешься советником Арундэва, а они все будут сидеть в своих владениях, включая его, — с этими словами Бханумати выразительно посмотрела на Арджуну. — Я не уйду, — сын Кунти в упор посмотрел на Дурьодхану. — Или я непонятно выразился? Мне не надо никаких владений. Дашь ты землю моим братьям или нет, покинут они Хастинапур или нет, уже неважно. Я не уеду с ними. У тебя есть лишь один способ от меня избавиться — убить. Но обещаю, сделать это будет непросто! Из темницы же я выберусь. Меня никакие стены не удержат. Дурьодхана с возрастающим любопытством смотрел на Арджуну, а потом неожиданно опустил ладонь на его плечо. — Ты истинный кшатрий. Прости, что прежде считал иначе. Я подумаю, как решить эту трудность. Бханумати изумлённо приподняла брови, но осталась безмолвной. Что-то, определённо, сдвинулось с мёртвой точки. Прежняя вражда уступила место попыткам понять друг друга. Раньше об этом и помыслить было невозможно. *** Просто находиться рядом с любимым — высшее счастье. Каких ещё других благ ей искать на райских планетах, если всё уже рядом? Осталось молиться лишь о том, чтобы радость продлилась дольше… Пусть они увидят, как Бхарата обретёт благо, земли станут плодоносными, а народ довольным, как вырастет их сын и станет великим воином. Она сама научит его обращаться с луком и мечом. А то эти заносчивые мужчины слишком много мнят о себе! Думают, будто сумеют лучше матери научить сына сражаться? Им придётся посмотреть, как это сделает она. Что бы они там ни говорили, но самым первым гуру для Санджита станет не кто-нибудь, а мать. И лишь потом с Аруном, Дурьодханой и Арджуной мальчик будет оттачивать и совершенствовать мастерство. «Заносчивые мужчины? — поймала себя Каришма на странной мысли. — Неужели я больше не желаю стать мужчиной?» — и тут же улыбнулась, осознав, что две ипостаси внутри прекратили борьбу. Они примирились. Она никогда не перестанет сражаться, защищая близких, не перестанет оттачивать своё умение и сопровождать мужа и сына в битвах. Так её мужская часть будет выражать себя. А ещё она будет любящей матерью своему сыну и преданной женой мужу, так её женская часть обретёт благо. Впервые Каришма ощутила, что проклятие мудреца Дурвасы преодолено. Она потянулась к Аруну и склонилась головой на его плечо. Маленький Санджит крепко спал, лежа на её груди, заботливо поддерживаемый с двух сторон руками родителей. — Значит, ты смог предотвратить надвигающуюся войну, умело проведя переговоры? — с улыбкой обратилась Каришма к мужу, продолжая начатый чуть раньше разговор. — А что тебе сказал Великий Бхишма, узнав поутру о результатах? — Я думал, отец никогда мне этого не простит! Он ведь собирался воевать, армию привёл, а я ему всё испортил. Он сгоряча обозвал меня вайшью, ибо вместо хорошей взбучки, которую, по его словам, надо было задать зарвавшемуся царьку, я отправился торговаться. Но, пойми, родная, я всегда буду действовать именно так. Если есть возможность, не унижая ничьего достоинства, избежать сражения, я это сделаю, чтобы сохранить жизни людей. Но если сражение неизбежно, а мой народ или моё достоинство желают унизить, я буду первым, кто возьмёт меч и ринется в гущу битвы, не щадя противника. Я пытался объяснить это отцу по пути домой, после того, как вместо войны мы заключили взаимовыгодный союз без единой капли крови… Я также честно признался, что запасной план с переговорами был придуман совместно мною и принцем Дурьодханой. Я говорил, что ничего плохого нет в том, чтобы прежде чем махать булавой, попытаться договориться… Бывают ситуации, когда нужна твёрдость, но порой гибкость — верное решение. — Твой отец понял? — Каришма заинтересованно вглядывалась в лицо мужа. — Сначала он отмалчивался и только сердито фыркал в ответ, но потом, когда мы уже подъезжали к Хастинапуру, он вдруг положил руку мне на плечо и сказал: «Кажется, я пережил свой век. Я думаю, тебе и Дурьодхане можно доверить управление государством. Сегодняшний день ясно показал мне это. Прости старика, привыкшего столько лет решать проблемы мечом, стрелами или подчас брахмастрой. Больше всего меня разгневало то, что ты оказался прав, а я ошибся. Ты станешь хорошим царём». Это признание было самым ценным из всего, что я слышал из его уст. — Тогда, — сердце Каришмы забилось скорее, — получается, коронация состоится раньше? — Кажется, да. Сначала пройдёт Намакарана-пуджа для нашего Санджита, а в ближайший благоприятный день после церемонии наречения имени я буду коронован. Но я смотрю, ты всё ещё взволнована, словно желаешь что-то сказать? Каришма нашла своей ладонью руку мужа и переплела с ним пальцы. — Знаешь… Я долго не решалась признаться… Видишь ли… У меня появился младший брат! — Поздравляю! — Арундэв едва не подскочил на постели, но вовремя вспомнил, что сын спит рядом, и постарался успокоиться. — Твою маму Радху дэвы благословили сыном? — Нет, всё сложнее. Царица Кунти призналась в том, что она — моя мать. — Что?! — не поверил своим ушам Арун. — Махарани Кунти?! Как это возможно?! — Я подробно расскажу всё, но для начала узнай: из всех пандавов я согласилась принять братом только Арджуну. И даже это останется нашей семейной тайной. Люди, живущие снаружи дворца, никогда не узнают об этом. Но Арджуна и Дурьодхана будут иметь право общаться со мной и Санджитом, и ты должен знать об этом уже сейчас. Утром того дня, когда родился наш сын, Арджуна и Дурьодхана поклялись в верности мне и нашему мальчику. Они оба дали обет защищать нас. И ещё они хотят обучать моего сына владению оружием, когда он подрастёт. Я не думаю, что это дурное намерение! Арун долго молчал, пытаясь осмыслить новость, а потом нежно поцеловал жену в лоб. — Хорошо. Против твоего брата я слова худого не скажу. Если его намерения чисты, я не стану препятствовать его общению с тобой и сыном. Что же касается Дурьодханы… Он ведь тоже не чужой нам человек. И уже доказал свою верность. Если он поклялся защищать Санджита, я не возражаю. Каришма тихо выдохнула и расслабленно улыбнулась. — Боги дают нам понять, что всё теперь хорошо? — По крайней мере, я очень рассчитываю на это, — отвечая на её улыбку, промолвил Арундэв.