Черный цвет солнца

      Сидя на уроке профессора Бинса, Гарри не заметил, как уснул. В голове снова появился путь по длинному темному коридору до огромной двери, юноша услышал шипящий голос, манящий его повернуть ручку и зайти внутрь, затем сверкнула зеленая молния и в темноте Поттер разглядел знакомые алые глаза.       Поттер очнулся в холодном поту. Все его тело дрожало, а сердце билось в совершенно бешеном темпе. Гарри осмотрел класс. Все студенты сидели, уткнувшись в свои пергаменты: кто-то что-то чиркал на нем, кто-то спал на парте, положив голову на руки, кто-то погрузился в свои мысли, уставившись в одну точку. Поттер, убедившись, что никто на него не обращает внимания, тихо сполз под парту, вынул из сумки мантию-невидимку, укутался в нее и бесшумно вышел из класса.       Оказавшись в коридоре, гриффиндорец помчался в сторону туалета. Там подросток скинул мантию, резким движением стянул с себя галстук, рванул за края рубашку, звеня оторванными пуговицами. Очки Гарри небрежно отбросил в сторону. Поттер повернул кран раковины и подставил под струю холодной воды голову. Мысли постепенно прояснились, и подросток ощутил облегчение. Гарри взъерошил волосы и уставился в зеркало.       Из него на гриффиндорца смотрело бледное худое лицо с черными сосульками мокрых волос. Такое привычное и незнакомое в одно и тоже время. Гарри с удивлением уставился на свое отражение, не понимая, что могло быть не так. Вдруг его лицо исказил ужас, когда подросток осознал, что у отражения глаза горят ярко-зеленым, а зрачки превратились в узкие щелочки, подобные змеиным.       Гарри отпрянул от зеркала и, споткнувшись о разбросанную ранее одежду, упал, больно ударившись копчиком. Боль на время охладила эмоции юноши, заставив успокоиться. Гарри глубоко вздохнул, уверяя себя в том, что ему показалось, и снова подошел к зеркалу. Увидев в отражении свои обычные изумрудные глаза, Гарри пришел в себя окончательно.       «Все-таки надо будет проштудировать литературу на эту тему, а то я так и с ума сойду».       Нервно пригладив волосы и приведя свою одежду заклинанием в порядок, Гарри готов был уже выйти из туалета, как вдруг послышался скрип дверцы одной из дальних кабинок. Поттер резко обернулся, непроизвольно выхватив палочку из рукава. — Полумна? — Гарри несколько раз моргнул, желая убедиться в реальности своей подруги.       Перед ним действительно стояла Полумна Лавгуд в огромных, на пол-лица, ярко-розовых светящихся очках с разноцветными линзами и непринужденно разглядывала гриффиндорца. — Гарри, похоже мозгошмыги совсем тебя измучили, ты уронил свои очки, — Полумна подняла названный предмет с пола и протянула его парню. — Знаешь, без них ты выглядишь загадочнее.       Девушка задумчиво улыбнулась. Гарри глубоко вздохнул, про себя называя себя параноиком, убрал в рукав палочку и надел очки. — А что ты здесь делаешь, Луна? Это ведь мужской туалет, — гриффиндорец надеялся, что подруга не видела его нервного приступа.       Полумна подняла на лоб очки, теперь они ярко сверкали, делая образ девушки еще более экстравагантным. — Кто-то привязал мои кеды к верхней балке над этой кабинкой, — сказала девушка, подняв повыше руку с ярко-красными кедами. — Я пару раз находила их в теплицах и несколько раз в Совятне. Никогда не знаешь, где можно найти самое необходимое для тебя, иногда оно оказывается в самом неожиданном месте.       Полумна говорила своим обычным слегка отстранённым голосом, словно она вовсе и не принадлежала этому миру, и Гарри показалось, что подруга видит его насквозь, читает его мысли. Он передернул плечами, холодок пробежал по его спине.       Когтевранка, тем временем, пройдя мимо Поттера босиком, скрылась за дверью туалета. Гарри, думая, что нигде не сможет найти уединения, накинул мантию-невидимку и пошел подальше от классов. Историю Магии гриффиндорец решил пропустить, сейчас для подростка было важнее разобраться в себе. Поэтому он поспешил покинуть стены школы, замок в последнее время словно давил на сознание Поттера, мешая расслабиться. Единственным местом, где он мог спокойно сосредоточиться на своих проблемах и не думать о постороннем, стало озеро, а именно небольшая полянка под деревом недалеко от воды, скрытая от окружающих. Туда и направился гриффиндорец.       «Здесь я могу не прятаться и быть собой. Я уже начал забывать это офигенное чувство», — думал Гарри, скидывая мантию-невидимку.       Опустившись на слегка пожелтевшую траву, подросток поднял с земли несколько камешков, лежащих неподалеку, и по одному кидал их в воду, стараясь распутать клубок своих мыслей и сосредоточиться на чем-то одном.       «Я совсем запутался, даже не понимаю, что творится в стране на самом деле. Чувствую себя втянутым в какую-то сложную игру. Тяжелее всего то, что я не могу до конца никому доверять, от меня многое скрывают, это яснее ясного. Орден Феникса, Уизли, даже Сириус определенно дают мне только ту информацию, которую считают необходимой для меня, а в этих крохах много несостыковок и пробелов.       Даже к Дамблдору у меня не осталось прежнего доверия, он хочет воспитать из меня идеального героя, готового отдать всего себя во имя «всеобщего блага».       Я уже ни в чем не могу быть уверенным до конца. Теперь еще и гребанные сны не дают мне покоя! Каждый раз они повторяются. Странно, но я не чувствую в этих снах ненависти или желания мне как-либо навредить. Неужели Волдеморт (а это был именно он, я в этом уверен) приготовил для меня очередную ловушку и подобным изощренным образом хочет свести с ума? Но почему-то эти сны выглядят больше как приглашение, а не расправа. И что это за коридор? Он кажется мне смутно знакомым».       Гарри достал из кармана пачку сигарет, не глядя вынул одну и щелчком пальцев поджег ее. Такая простая беспалочковая магия стала настолько привычной, что Поттер уже не смог бы без нее обойтись.       Беспалочковая магия и некоторые другие способности проявились после битвы с Волдемортом на четвертом курсе. Но какой ценой! Тогда третье испытание обернулось настоящей трагедией. Гарри навсегда запомнил лицо Седрика с застывшем выражением ужаса на нем. Оно часто являлось ему в кошмарах, однако теперь его вытеснили насылаемые Волдемортом видения.       Тогда Гарри тяжело переживал смерть Седрика, винил себя в его гибели. Видя страдания отца пуффендуйца, Поттер с горечью понимал свою слабость и неспособность защитить дорогих ему людей. Время остановилось для подростка. Оплакав Седрика, все студенты стали жить дальше, но для Гарри жизнь, словно застряла в прошлом. Он ходил на занятия, ел в Большом зале, делал домашние задания, отвечал невпопад на вопросы друзей, но его мысли в это время были совсем далеко от всего этого. Гарри пытался найти поддержку у лучших друзей, но они не понимали его, в который раз повторяя шаблонную фразу, вроде «это не твоя вина». От этого Поттеру становилось еще больнее.       Незадолго до отъезда из Хогвартса, когда Поттер стоял в одиночестве на площадке в Астрономической башне, облокотившись о перила, он уже был в шаге от суицида. Вина перед Седриком и его отцом давила на подростка с огромной силой. Поттер обвинял себя в слабости и никчемности, не видел смысла жить с такой ношей. Перед глазами постоянно всплывало бледное лицо Седрика, сраженного Авадой на том роковом кладбище.       Вдруг за спиной послышались шаги, но Поттер даже не обратил на это внимания. На площадке башни появился Невилл Лонгботтом. Он уже давно заметил странное поведение однокурсника, но списывал это на счет скорби по Седрику. Но Гарри с головой погрузился в самобичевание и, казалось, совсем отстранился от настоящей жизни, поэтому Невилл решил присматривать за гриффиндорцем.       Подойдя к перилам, Лонгботтом встал на небольшом расстоянии от Гарри, не желая нарушать его личное пространство.       Гарри, ни разу не оглянувшись на вошедшего, сказал немного хриплым голосом: — Только не говори «ты должен жить дальше» или «ты не мог ничего сделать». Я слышал подобные фразы тысячи раз, и от этого мне становится только хуже.       Невилл ничего не ответил. Он вынул из кармана пачку магловских сигарет и, взяв одну, протянул остальные Поттеру.       Гарри удивленно уставился на однокурсника. Подобных вредных привычек от тихони Невилла он никак не ожидал. — Возьми, это не избавит тебя от боли, но поможет успокоиться на время, — сказал Невилл, прикуривая от магловской зажигалки и все так же протягивая пачку Гарри.       Поттер неловко взял одну сигарету, и Невилл поднес к ней маленький огонек зажигалки.       Втянув в себя никотин, Поттер закашлялся, задыхаясь едким дымом. — Мерлин, что это за дрянь! — Гарри согнулся пополам от кашля. — Скоро привыкнешь, иногда это помогает даже лучше многих успокоительных зелий, — Невилл выдохнул, пуская в воздух кольца белого дыма.       Несколько минут гриффиндорцы стояли молча, каждый думая о своем. — Значит, ты решил сдаться?       Из Гарри словно выпустили весь воздух, он согнулся над перилами, устало глядя вниз. — Я не знаю, как мне жить дальше, Невилл. Я был там, видел летящую в Седрика зеленую молнию и ничего не смог сделать. Я не могу просто смириться с его смертью и жить дальше. Я никого не могу защитить. Какой же из меня тогда герой? Я не смог спасти одного человека, так как я спасу все Магическое сообщество Британии?       Гарри нервно усмехнулся и замолчал. Его глаза безжизненно смотрели на проплывавшие мимо облака, на темную гладь Черного озера и словно совсем не замечали их. Подросток снова замкнулся в себе от всего мира, желая таким образом защититься от него. — Так значит Волдеморт вернулся? — Невиллу хотелось, как следует встряхнуть гриффиндорца за плечи, чтобы он наконец очнулся, а в его глазах зажегся прежний огонь жизни и жажда деятельности. Но он понимал, что это вряд ли сработает, что Гарри необходимо вернуть веру в себя, а это можно сделать только с помощью слов. — Да, он вернулся, — отстраненно произнес Поттер. — Уверен, двое студентов не имели ни малейшего шанса победить опытного темного мага. Тебе повезло, что ты выжил, Гарри. Не думаю, что Седрик хотел бы видеть твои страдания.       От одного упоминания имени Диггори Поттер пришел в ярость. — Да что ты знаешь об этом! Я был там, сражался с Волдемортом, а ты тем временем отсиживался в школе под защитой Дамблдора! Ты хочешь, чтобы я забыл о смерти Седрика, но ты и понятия не имеешь, что значит потерять близкого человека! Я потерял родителей и до сих пор не могу с этим смириться, а ты, всю жизнь проживший в окружении здоровой и любящей семьи, не имеешь и понятия, что такое утрата! — Гарри выкрикивал слово за словом, совершенно не думая об их значении. Долгое время сдерживаемая боль вырвалась наружу в гневной отповеди Поттера.       Слова Гарри ножом полоснули по сердцу Невилла. Ему было больно слышать это, хотя парень понимал, что гриффиндорец понятия не имеет о прошлом Лонгботтома и говорит это на эмоциях, но все же Поттер задел его за живое.       Воспоминания о родителях, благодаря жестоким пыткам Беллатрикс Лестрейндж, ставших сквибами, неспособными даже узнать собственного сына, нахлынули на Невилла, вызвав безотчетный гнев на весь мир. Он зло раздавил ботинком сигарету, резко схватил за отворот мантии Поттера, впечатав его в каменную колонну башни. — Ты можешь жалеть себя до конца своей жизни, но это вряд ли вернет Седрика. Если не хочешь, чтобы подобное повторилось, то, блять, стань сильнее! Вытри ебанные сопли и возьми себя в руки. Это, мать твою, не сказочный мир с единорогами, срущими радугой, это жестокая реальность! Так что, либо сдохни, либо борись! — Невилл без сил разжал пальцы, сжимавшие мантию Гарри.       По лицу Лонгботтома гриффиндорец понял, каких усилий стоила ему эта небольшая речь. А ведь он и не знает, через что прошел его однокурсник. Гарри стало стыдно за свои слова, он опустил голову, стараясь не смотреть на Невилла.       Лонгботтом, тем временем, взял контроль над эмоциями. — Умереть всегда легче, чем бороться. На случай, если передумаешь, я оставлю свободное место в купе для тебя, — уже спокойно сказал Невилл, положив на перила рядом с Поттером пачку сигарет.       Сказав это, Невилл покинул Астрономическую башню, оставив Гарри в полном одиночестве. Поттер подошел к перилам, сжал в руке пачку сигарет, словно именно она была причиной его страданий.       «Спрыгнуть сейчас — значит сдаться на полпути. А ведь я еще не узнал подробностей смерти родителей, я только обрел свою семью в лице крестного, еще не успел узнать, что такое жить в магическом мире. Неужели я откажусь от этого? Невилл прав, я должен стать сильнее, если хочу защитить дорогих мне людей. Я был слишком слаб и наивен, поэтому Седрик умер, отныне я не допущу, чтобы хоть кто-то пострадал из-за меня».       На следующий день все студенты отправлялись домой на летние каникулы. Невилл занял одно из пустых купе в дальнем вагоне, и сел у окна. Шум и суета, царившая с самого утра на станции, действовали гриффиндорцу на нервы, поэтому он облегченно вздохнул, оказавшись в тишине наедине с собой. Он не хотел кричать на Гарри, но однокурсник просто вывел его из себя, затронув больную для Невилла тему. Теперь Лонгботтом жалел, что слишком сильно надавил на Поттера, но сдержать себя тогда был не в силах.       Вдруг дверь купе открылась, впуская внутрь громкие голоса и чей-то визгливый смех. Через мгновение все стихло. Невилл оторвался от рефлексии, удивленно уставившись на вошедшего Гарри Поттера.       Гарри бросил замершему однокурснику слегка помятую пачку сигарет, тот поймал ее на лету. — Я решил, что расплющенное в лепешку тело героя магического мира будет не самым приятным зрелищем в утро перед отъездом домой, — сказал Поттер, хитро ухмыляясь. — К тому же, один мой мудрый друг очень доходчиво объяснил, что у меня есть за что бороться.       Оставшийся довольным ответом Невилл тоже улыбнулся. — Значит, друг? — спросил он, приглашая Гарри сесть рядом. — Ну да, ты похоже единственный, кому не пофиг на мою тощую тушку. К тому же, ты с пониманием отнесся к моей ситуации и помог, так что именно друг, — кивнув головой, подтверждая свои слова, просто ответил Гарри. — А как на счет вечной дружбы с Роном и Гермионой? Неужели неразлучная троица распалась? — хитро прищурившись, спросил Невилл.       Гриффиндорец заметно сник, потеряв весь свой задор. Невилл понял, что случайно затронул неприятную для него тему и не ждал ответа. Несколько минут в их купе царила тишина. Но внезапно Гарри произнес на грани слышимости: — Они настолько сосредоточены на своих проблемах, что даже не замечают боль близких друзей.       Гарри говорил это скорее для себя, чем для Невилла, и не надеялся, что тот услышит. Но Лонгботтом услышал слова гриффиндорца и был благодарен ему за такую откровенность.       Спустя некоторое время поезд тронулся и гриффиндорцы всю дорогу весело переговаривались на разные темы, ни разу не затронув произошедшего в этот год в школе.       Гарри выдохнул, выпустив струю белого дыма. Сзади послышались шаги, но Поттер знал, что это может быть только один человек, поэтому он не обернулся. Через минуту на полянке появился Невилл. — Я так и знал, что найду тебя здесь. Ты выглядел взволнованно на уроке, что-то случилось? — гриффиндорец опустился рядом на торчащий из-под земли мощный корень.       Молчание затянулось. Невилл понял, что случилось что-то важное, поэтому не торопил Гарри, давая ему время собраться с мыслями. Поттер не хотел врать Невиллу, но впутывать друга в неприятности не хотелось еще больше. Поэтому он решил обойтись полуправдой. — Ничего серьезного, Невилл, — Гарри старался сам поверить в свои слова. — Я просто не выспался, вчера жаба задержала до отбоя, так устал писать эти строчки! Вот и задремал прямо на уроке, а потом решил немного освежиться.       Невилл никак не отреагировал, но Гарри был уверен, что друг ему не поверил. — Строчки значит писал. Тогда что с твоей левой рукой? Порезался о страницы учебника? — c львиной долей сарказма спросил Невилл.       Гарри постарался пониже натянуть левый рукав, чтобы скрыть кое-как перебинтованную руку. Невилл сверлил Гарри взглядом, словно желая прочесть его мысли. — Я видел, что она сделала с Фредом и Джорджем, Гарри, — голос Невилла потерял малейшую долю насмешливости, став серьезным. — Это ужасно, Министерство не имело право позволять ей использовать орудие пыток на студентах. Нам нужно рассказать обо всем Дамблдору!       Гарри едва сдерживал себя от переполнявших его эмоций. От чувства бессилия перед действиями Министерства хотелось разорвать всех и вся на клочья. Он не заметил, как сжал от злости в кулаке сигарету, даже не почувствовав боли от ожога. Поттер резко повернулся к Невиллу, завернув левый рукав и выставив вперед поврежденную руку. — Мы ничего не сможем сделать, Невилл! И доказательство этому — проклятые шрамы на моей руке, — Гарри сорвал бинты, обнажив мелкие покрасневшие буквы. — И директор никак не в праве повлиять на это. У него куча своих проблем.       Гарри обессиленно выдохнул, впиваясь пальцами в непослушные вихры на голове. — Амбридж не единственная наша проблема. Уже около недели я вижу одни и те же странные сны, и мне кажется их насылает Волдеморт.       До этого молчавший Невилл настороженно уставился на друга. — Ты уверен, что это именно он? В смысле, Сам-Знаешь-Кто не единственный маг, владеющий легилименцией. — Я изучил книги на эту тему, для обычной легилименции обязательно нужен зрительный контакт. И я давно подозревал о необъяснимой связи между мной и Волдемортом. Возможно, именно из-за этого ему удается проникать в мое сознание и посылать видения. — И что это за видения? Неужели он показывает тебе сцены пыток и убийств, который он со своей безумной сворой совершал? Или…он показывает тебе Тот день? — осторожно спросил Невилл, намекая на день гибели родителей Поттера.       Гарри отогнал грустные воспоминания из далекого детства, пытаясь сосредоточиться на настоящем. — Нет, это скорее похоже на приглашение, как будто он хочет что-то рассказать. Но меня бросает в дрожь каждый раз, когда я думаю об этом. Что если это ловушка? — Гарри уставился на Лонгботтома, словно тот мог знать ответ на этот непростой вопрос.       Тот нахмурил брови, пытаясь найти тайный умысел Волдеморта и не находя его. — Думаю, что бы он не задумал, ничем хорошим это не закончится. Что если это такой изощренный способ покончить с надоедливым Гарри Поттером, который никак не хочет сдохнуть?       На это Мальчику-Который-Выжил оставалось лишь пожать плечами. Он понимал, что доля истины, несомненно, была в словах друга. Но действительно ли темный маг желает ему смерти?       Гарри до позднего вечера просидел в библиотеке, стараясь найти хоть что-то про свои странные сны. В итоге, проверив не один десяток книг и различных рукописей, подросток узнал лишь то, что «…только поистине сильный маг способен вселяться в сон другого волшебника и контролировать его сознание. Однако лишь древние друиды осмеливались на подобное, ибо ужасная расплата ждет всякого, кто недостоин сего знания…».       Поттеру так и не удалось найти ничего, кроме этой короткой ремарки в одном из тех покрытых пылью и плесенью свитках, за которыми часто засиживалась Гермиона, делая очередное домашнее задание. Услышав скрипучий голос мадам Пинс, оповещающий засидевшихся студентов о том, что библиотека закрывается, гриффиндорец решил, что может вернуться к поискам информации завтра.       Гарри вошел через проем в гостиную Гриффиндора и уже собирался ни на что не обращая внимания добраться до долгожданной кровати и наконец уснуть, как со стороны диванов у камина его окликнула взволнованная Гермиона. Ее голос вернул Поттера к реальности, прогоняя сонливость. Подросток быстро повернулся к девушке, явно не ожидая, что та решится заговорить с ним после долгого игнорирования.       Грейнджер выглядела уставшей и бледной, ее лицо осунулось, а глаза были красными от недосыпа, но в них блестел огонь необыкновенной решимости, которую Гарри уже видел на первом курсе, когда они спасали Философский камень, и на втором, когда гриффиндорцы разгадывали тайну необычных нападений на студентов, да и когда они помогали спастись крестному Гарри на третьем.       Грейнджер нервно теребила край кофты, нервничая, но все равно выглядела решительно. — Г…Гарри, — ее голос сорвался, но она поспешно вернула над ним контроль. — Я верю тебе. Хотя «Ежедневный пророк» и Министерство говорят, что ты обманщик, я тебе верю. Ты не заслуживаешь бойкота, который устроили многие студенты, делая из тебя козла отпущения. Ты ни в чем не виноват.       Гарри недоверчиво оглядел гриффиндорку. Затем перевел взгляд на лежащие на диване потрепанные выпуски «Ежедневного пророка» с его колдографиями на первой полосе и с громкими заголовками. Он вспомнил, как быстро поверили гриффиндорцы в лживость слов Гарри о том, что Волдеморт вернулся, и признали его сумасшедшим, а некоторые даже всерьез обвиняли Поттера в смерти Седрика Диггори. — И чему именно ты веришь? — спросил Гарри, устало потирая переносицу. — Я верю, что Волдеморт вернулся и готовится к новой войне. Я верю, что ты сражался с ним и сделал все возможное, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс, — воскликнула девушка, но затем ее голос стал спокойным и тихим. — Я читала на каникулах каждый выпуск «Пророка», но все, что там написано, наглая клевета. Мы прошли через слишком много испытаний, чтобы не доверять друг другу. Ты, я и Рон… Я не могу точно знать, что произошло тогда на турнире, но я знаю тебя, Гарри, того мальчика, который на первом курсе не раздумывая бросился спасать надоедливую зубрилу от огромного тролля.       Гарри удивленно посмотрел на Гермиону. Он и подумать не мог, что подруга настолько сильно ценит их дружбу. Поттер мягко улыбнулся Грейнджер, чувствуя заметное облегчение.       Гермиона крепко обняла Поттера, уткнувшись лицом в его толстовку и оставляя на ней мокрые следы от слез. Подросток обнял подругу в ответ, понимая, что сейчас ей как никогда нужна его поддержка. В его лицо лезли непослушные кудри девушки, а ее руки не давали ему свободно дышать, но, несмотря на это, Гарри осознал, что ему очень не хватало Грейнджер с ее вечными понуканиями и занудством, своеобразной заботой и добротой.