Черный цвет солнца

      Гермиона вовсе не была зацикленной лишь на учебе и пожелтевших от времени книгах заучкой, как это полагали ее сокурсники. Хотя малая доля истины здесь все же была. Гриффиндорка с того знаменательного момента, когда она узнала, что магия существует и сама ею обладает, стремилась почерпнуть как можно больше знаний об этом таинственном мире, полного загадок. Оказавшись в обществе волшебников, для которых пользоваться колдовством также естественно, как и писать в тетради ручкой для маглов, девушка почувствовала себя младенцем, непонимающим прописных истин, и поставила себе цель: стать частью этого волшебного мира. Поэтому Гермиона любую свободную минуту уделяла изучению древних фолиантов и старинных рукописей, стараясь по крупицам собрать общую картину сущности магии.       Девушка сама удивлялась, как ее могут терпеть Гарри и Рон. Она не считала себя интересной или веселой личностью, ей всегда было проще найти общий язык с книгами, чем с людьми. Еще в детстве Гермиона сторонилась шумных компаний своих сверстников, предпочитая им спокойствие залов библиотек. А после нескольких внезапных выбросов магии, Гермиону и вовсе стали унижать, называя «странной». Поэтому девушка решила посвятить себя книгам. Мало кто знал, что на самом деле она жаждала найти друзей, но не получив поддержки, она замкнулась в себе, спряталась за образом «примерной ученицы».       Приехав в Хогвартс, Гермиона надеялась, что встретит здесь таких же «странных» детей, как и она сама. Девушка была разочарована тем, что этот мир, кроме магии, ничем почти не отличался от ее. Здесь все те же задиристые дети унижали слабых, все те же тощие заучки сидели над книгами, все те же строгие преподаватели бросали замечания направо и налево. Однако именно здесь Гермиона нашла своих лучших друзей — Рона и Гарри.       Конечно, их беззаботность на первых трех курсах безмерно злили девушку, но все-таки она понимала, что все те приключения, в которых за это время троице удалось побывать, были самыми яркими и незабываемыми в ее жизни. Друзья хотя и не разделяли взглядов Гермионы относительно учебы, но с пониманием к ним относились.       Но четвертый курс стал переломным моментом в жизни всего Хогвартса. Приезд студентов из других школ, который должен был сплотить учеников, наоборот, создал напряженную обстановку. Рон и другие гриффиндорцы часто неприязненно высказывались по поводу дурмстрангцев, устраивали с ними стычки и споры. На Святочном балу, Рон окончательно потерял контроль над собой, накричав на Гермиону, из-за того, что та приняла приглашение Крама. После этого происшествия гриффиндорцы окончательно настроились против студентов Дурмстранга, поддержав Уизли и устроив им бойкот. Гарри Поттер пытался вразумить своих сокурсников, объяснить, что это неприемлемо, но в ответ получал лишь удивленное: «Они же дети бывших приспешников Того-Кого-Нельзя-Называть, Гарри! Они еще хуже слизней, вечно строят свои темные дела». Вскоре Поттер понял, что его попытки бессмысленны и теперь проводил время вместе с Гермионой в библиотеке, нежели с друзьями-гриффиндорцами. А затем и вовсе начал надолго куда-то пропадать. Грейнджер решила, что друг обязательно все расскажет ей, если посчитает нужным, и особенно не переживала на его счет. Тем более итоговые экзамены не за горами!       Поэтому она еще больше посвятила себя книгам, и почти все время проводила в библиотеке. Гермиона часто ловила краем уха сплетни о себе от кокетки Лаванды Браун, которая, не стесняясь выражений, описывала зажатую в себе однокурсницу. Видимо, она была недовольна тем, что известный ловец Крам пригласил на бал не красавицу Лаванду, а серую мышку Гермиону. Поэтому Браун часто устраивала маленькие пакости своей сопернице: словно случайно портила ее эссе по зельям, толкала на узкой лестнице, заклинанием связывала шнурки на туфлях Грейнджер, когда та куда-то спешила. Но Гермиона будто всего этого не замечала.       В конце четвертого курса Гермиона прекрасно видела состояние Гарри, его отсутствующий взгляд и тяжелые мешки под глазами говорили сами за себя. Вот только девушка и предположить не могла, что Поттер сможет решиться на такой отчаянный шаг, как самоубийство. Она всегда думала, что подобные поступки совершают лишь в ванильных подростковых романах о несчастной любви, которые она в избытке видела на полках магловских магазинов. Однако узнав об этом от Невилла, Гермиона была поражена. Неужели она так была занята подготовкой к итоговым экзаменам, что даже не заметила состояния своего лучшего друга?       Перечитывая немного потрепанный томик Джека Лондона, Гермиона настолько погрузилась в чтение, что не сразу услышала, как кто-то позвал ее по имени. Нехотя оторвав взгляд от страниц, девушка недовольно уставилась на Джинни Уизли. Та стояла прямо перед ее столом. Ее накрашенные яркой красной помадой губы исказились в легком раздражении. Гермиона неодобрительно окинула взглядом ее короткую юбку и обтягивающую грудь блузку. Грейнджер не понимала тех девушек, стремившихся показать лишь привлекательную внешнюю оболочку, оставив свою внутреннюю составляющую пустой. — Так что ты хотела, Джинни? — сказала Гермиона, в надежде как можно скорее вернуться к любимой книге.       Уизли младшая, очевидно, набралась решимости, которую растеряла вначале, и произнесла: — Мне нужна твоя комната. Мы с Дином хотели устроить романтический вечер. Ты ведь не против? — девушка умоляюще посмотрела на Грейнджер.       Гермиона не могла отказать подруге, которая всегда поддерживала ее в трудную минуту, приходила на помощь во время нередких стычек с однокурсницами. Да и небольшая комната, которую Грейнджер получила, став старостой, стоила гораздо меньше, чем настоящая, как гриффиндорка думала, дружба с Джинни. — Хорошо, но чтобы в пять утра вас там не было, иначе можете натолкнуться на профессоров или на кого-нибудь из учеников, — сказала Гермиона, соглашаясь на очередную авантюру.       Джинни радостно улыбнулась, прощебетала что-то в благодарность и умчалась подальше из пыльной библиотеки, очевидно, к своему возлюбленному.       Гермиона облегченно выдохнула и была уже готова вернуться к чтению, как ее прервал саркастический смешок, раздавшийся из-за спины девушки. Обернувшись, гриффиндорка увидела ухмыляющегося Малфоя, прислонившегося к стеллажу с книгами. — Что, Грейнджер, утро не задалось? — насмешливо произнес он. — Не представляю, как люди обходятся без личной жизни?       Гермиона замерла, приняв оборонительную позицию и ожидая от этого «наглого хорька», как промелькнула у нее в мыслях, очередной гадости.       Лицо Малфоя расплылось в еще более насмешливой улыбке. — Хотя, судя по зануде всея Хогвартса, тебе все же удалось преодолеть это препятствие.       Грейнджер окинула Малфоя холодным взглядом, каким обычно смотрят зельевары на флоббер-червей прежде чем нарезать их для зелья. Она приподняла одну бровь, как бы показывая, что не оценила его колкости и снова повернулась к книге, решив просто игнорировать наглого слизеринца.       Однако Драко не собирался сдаваться так просто. Реакция девушки задела его самолюбие. Малфой привык жить в обстановке всеобщего равнодушия и скупости эмоций, но вытерпеть подобное от Грейнджер почему-то не мог.       Малфой склонился над ней, нарушая всякое личное пространство и почти касаясь мочки уха произнес: — Хм, «Мартин Иден». Не знал, что зубрилы вроде тебя способны читать нормальную литературу, а не только скучные учебники.       Гермиону бросило в жар от его теплого дыхания, казалось бы, опалившего ее кожу. Она резко развернулась, чтобы сказать что-то дерзкое в ответ, но замерла, уставившись в его глаза. Глубокие серые, словно два огромных омута, они затягивали ее вглубь, обещая прохладу и покой. Сейчас его глаза чуть насмешливо блестели, но Гермиона почему-то не увидела в них злого умысла. Однако в следующее мгновение он отстранился, отойдя к стеллажу с книгами и отвернувшись от девушки. — Зря ты доверяешь этой Предательнице крови, Грейнджер. Когда-нибудь это выйдет тебе боком, — произнес юноша, все также стоя спиной к гриффиндорке.       Гермиона возмущенно повернулась в нему. — Какое тебе дело до того, с кем я общаюсь, Малфой! — гневно произнесла она. — Уж в твоих советах я точно не нуждаюсь!       Гермиона не могла терпеть, когда кто-либо оскорблял ее друзей и близких, хотя колкости и часто обидные слова о себе она пропускала мимо ушей.       Ее лицо покраснело от возмущения и она не сводила сверкающих праведным гневом глаз со слизеринца. Драко слегка повернул голову в ее сторону, ухмыляясь, словно наслаждаясь произведенным эффектом своих слов. — Как знаешь, — лениво бросил он. — Однако будет печально, если на одну вредную заучку в Хогвартсе станет меньше.       С этими словами Драко удалился, оставив Гермиону кипеть от ярости. Она попыталась снова вернуться к чтению, но в голове все время звучали слова Малфоя и девушка никак не могла сосредоточиться на сюжете произведения.       Прозвонил колокол, извещая студентов о начале обеда, и девушка, оставив тщетные потуги вникнуть в сюжет романа, поторопилась в Большой зал.       Гарри и Невилл уже сидели на дальнем конце стола, о чем-то тихо переговариваясь и мало обращая внимания на еду. Остальные гриффиндорцы заметно сторонились их, хотя и вели себя по-прежнему беззаботно и естественно. Гермиона заметила Джинни, весело щебетавшую что-то в окружении ее подруг, Рона Уизли, уплетавшего за обе щеки все, до чего он мог дотянуться. Девушка отметила, что многие профессора отсутствуют, в том числе и Амбридж. Это немного порадовало Грейнджер, так как педагог совершенно не вызывала у нее ни уважения, ни симпатии. Гермиона не представляла, как студенты будут учиться колдовать, если их заставляют учить исключительно теорию.       С этими мыслями девушка уселась на свое привычное место рядом с Джинни.       С задумчивым видом она посмотрела в сторону стола Слизерина. Представители змеиного факультета никогда не вызывали у девушки чувства ненависти, кроме некоторых индивидов, скорее они были немного любопытны ей. Она наблюдала за их поведением за столом, на уроках, на поле для квиддича и отмечала много различий с другими факультетами.       Слизеринцы, как и подобает настоящим аристократам, медленно, соблюдая правила этикета, поглощали пищу, тихо переговаривались, даже младшие курсы были на редкость воспитаны. Гриффиндорцы же пренебрегали установленными в обществе правилами хорошего тона, громко кричали, споря о чем-то с друзьями, смеялись и обсуждали что-то на весь Большой зал. Когтевран и Пуффендуй лишь снисходительно посматривали на стол красно-золотых, считая себя выше их балагана.       Гермиона так увлеклась рассматриванием других факультетов, что не заметила, как наткнулась взглядом на Драко Малфоя. Он, почувствовав, что кто-то за ним наблюдает, уставился на Грейнджер, слегка насмешливо приподняв бровь. На это девушка фыркнула и отвела взгляд, вызывая довольную ее реакцией полуулыбку у слизеринца.       Гриффиндорка отметила, что Малфой слишком часто за сегодняшний день вторгался в ее жизненное пространство, и решила немного развеяться. Как раз Джинни все время оглядывалась на нее, словно нестерпимо хотела чем-то поделиться. — Гермиона, Дин сказал, что достанет огромную колдографию ночного неба с созвездиями и бутылку сливочного пива. Мы будем всю ночь любоваться звездами и никакая Амбридж с ее дурацкими правилами нам не страшна! — Джинни была полна энтузиазма и нервно ерзала на скамейке. — Не увлекайся с этим. Амбридж ненавидит, когда ее правилами пренебрегают и строго наказывает за малейшие проступки, — наставительно изрекла Грейнджер. — К тому же, не позволяй Дину Томасу лишнего. — Ты такая зануда, — Джинни закатила глаза. — Я же не могу променять свою личную жизнь на скучные книги, как ты.       Гермиона рассудила, что ей никогда не понять свою подругу. Она не могла представить, что в глупых слащавых признаниях в любви, банальных ухаживаниях есть хоть капля искренних чувств. Гермиона мало имела представления о том, как по-настоящему выглядит любовь, так как встречалась с ней лишь на страницах магловских книг.       Разговор о парнях наскучил Гермионе, и она решила пересесть к Гарри с Невиллом.       Как только Грейнджер заняла место рядом с друзьями, Поттер и Лонгботтом настороженно переглянулись. Словно придя к какому-то невербальному соглашению, гриффиндорцы заметно оживились и начали выпрашивать списать домашнее задание по заклинаниям у своей подруги. Однако Грейнджер заметила смену их эмоций и решила для себя, что больше не будет стоять в стороне, когда у ее близких неприятности.       Она протянула свой внушительный свиток, подыгрывая гриффиндорцам. Когда коллективное списывание было завершено, Гермиона приступила к допросу: — Ну и во что вы вляпались на этот раз? — не терпящим уклонений голосом произнесла Грейнджер.       Поттер и Лонгботтом нервно сглотнули. Лгать подруге в таком состоянии было опасно для жизни. Гарри устало выдохнул, словно мгновенно потеряв все свои жизненные силы. — Меня мучают кошмары, Гермиона, — тихо ответил он. — Похоже, Волдеморт пытается проникнуть в мое сознание.       Девушка побледнела. Внезапно ситуация приобрела для нее патовый характер. Волдеморт вызывал у нее животный ужас, то, чему она не могла противостоять. Из книг Грейнджер знала о тех страданиях, боли и разрушениях, что принес этот величайший темный маг. Гермиона не представляла через что проходит Гарри, сражаясь за свой разум.       За спиной у троицы послышались настороженные шепотки, видимо, студенты услышали запретное «Волдеморт». На Гарри, Невилла и Гермиону начали оглядываться, и они были вынуждены покинуть Большой зал, чтобы избежать лишнего к себе внимания.       Вечером Гарри решил немного полетать на метле, желая отвлечься от проблем и далеко не радужных мыслей. На поле для квиддича было пусто, так как погода была мерзкая и накрапывал дождь. Гарри невербально наложил на одежду и очки водоотталкивающее заклинание и взмыл в воздух. Ветер приятно окутал тело юноши своей прохладой. Гарри обожал это чувство эйфории от полета: стучащую кровь в висках, адреналин и незабываемое ощущение легкости и свободы. Высоко в небе земные проблемы будто теряют свою значимость, становятся далекими и второстепенными. Делая очередной крутой вираж, Поттер вспомнил недавнее напутствие Гермионы:       «Ты не можешь это так оставить! А вдруг Он таким образом хочет тебе навредить? Нам нужно немедленно идти к Дамблдору!»       «Прости, Гермиона, но у меня не осталось ни малейшего доверия к этому хитрому интригану, — думал юноша, пролетая в нескольких сантиметрах над землей, а затем снова набирая высоту. — Ты думаешь, что старый мудрый дедушка обязательно поможет по доброте душевной, ведь он так ратует за безопасность студентов! На самом же деле в Хогвартсе нет ни одного профессора, которому можно доверять. Они либо сидят на коротком поводке директора, либо шпионят для Министерства, либо пособничают Волдеморту. Нет, я могу надеяться лишь на себя!»       После часа наматывания кругов над Квиддичным полем, Гарри, измотанный тренировкой, зашел в раздевалку, в надежде принять душ в одиночестве и еще раз все обдумать. Однако в дверях он наткнулся на компанию трех гриффиндорцев во главе с Роном Уизли. Симус и Дин, шедшие за приятелем, что-то весело обсуждали. Гарри молча взвыл от раздражения: только компании неприязненно настроенных сокурсников ему не хватало. Вступать с ними в перепалку не было никаких сил, и Поттер надеялся, что гриффиндорцы снова проигнорируют его присутствие и мирно пройдут мимо. Но, похоже, у Рона Уизли имелись совершенно другие мысли на этот счет. — Кто это тут у нас? Малыш Поттер устал играть из себя вруна? — несмешливо протянул Уизли. — Что шрам уже не болит?       Уизли растянул веснушчатый рот в гадкой ухмылке, а его приятели-гриффиндорцы залились бешеным гоготом.       Внезапно силы наполнили уставшее тело Поттера, он с возмущением гаркнул на Уизли. — По-твоему я лжец? Если твои розовые очки давят тебе на мозг, Уизли, это только твоя проблема! Волдеморт вернулся! Сколько можно отрицать очевидное! Волдеморт…       Договорить Гарри не успел, так как Рон крепко зажал ему рот своей огромной рукой. — Не смей произносить его имя! ОН МЕРТВ!       Гарри почувствовал, как его челюсти пылают от боли, и резко ударил Рона кулаком в живот, освобождаясь от захвата.       Симус и Дин, стоявшие в стороне до этого, поспешили вмешаться. Они подхватили упирающегося Поттера под руки, заломив их за спину. Хрупкого телосложения подросток ничто не мог им противопоставить, кроме гневных криков.       Тем временем, Рон пришел в себя. Он со злостью ударил Гарри в лицо, вызывая звучный хруст сломанной переносицы. — Из-за твоих проделок в прошлом году, мы вынуждены терпеть эту розовую суку с ее ебанным пером! И ты смеешь еще продолжать врать?! — гневно сверкнул глазами Уизли, раздавив очки Поттера, слетевшие во время удара.       Рон подошел к Гарри, приподняв голову бывшего друга, крепко сжав его черные вихры в своей руке. — Ну что, хватит с тебя? Как думаешь? — спросил Уизли криво усмехаясь.       В ответ Гарри выплюнул кровавую слюну в лицо гриффиндорца. Тот резко отскочил, пытаясь вернуть утраченное зрение. В это время Симус и Дин по очереди нещадно наградили Гарри ударами ног по пояснице и ребрам. Поттер скорчился от боли. Он старался не думать, чем закончится их стычка, больше всего желая оказаться в уютной Выручай комнате и уже там залечить раны.       Лежа на холодном полу раздевалки, Поттер не сразу понял, что гриффиндорцы закончили его бить. Немного привстав, Гарри заметил движение мантии перед собой. Затем послышался голос когда-то его лучшего друга: — Пришло время расплаты, Поттер. Если, по-твоему, ты действительно смог продержаться в битве против могущественнейшего волшебника столетия, то и это переживешь. Посмотрим, как наша звезда Магического мира провисит всю ночь вверх ногами!       С этими словами, Рон ударил Гарри по голове, лишая сознания.       Следующим, что Гарри помнил, было то, что он очнулся в подвешенном состоянии в душевой. Первое, что он почувствовал, была ужасная гудящая боль в ребрах и в районе поясницы. Затем подросток понял, что его привязали заклинанием за ноги к балке на потолке. Руки также были связаны и ужасно затекли. По лицу липкой струйкой стекала кровь. Распухшие глаз и переносица лишь ухудшали общее состояние. Видимо, гриффиндорец провел здесь далеко не пару минут.       В голове возникла мысль оставить все как есть, сдаться и ждать, пока какой-нибудь любитель полетать перед сном не зайдет в раздевалку и не найдет его. Гарри снова начал терять сознание, погружаясь в бесконечную темноту, как вдруг у него внутри что-то темное, до этого глубокого спящее, подняло голову и настойчиво зашипело: «Глупецццц! Хочешшшь зздесь умереть? А как жжже те дети, которые жжждут в гостинной? Разззве это не твои друззья, ради которых ты решшшил продолжжжать боротьссся?»       Гарри и сам не заметил, как прошипел в ответ: «Верррно, я должжжен их зззащщитить!» Из последних сил напрягая мышцы, Гарри постарался вызвать выброс магии и, тем самым, избавиться от веревок. Это был единственный шанс избежать гибели. И после череды неудачных попыток, гриффиндорец достиг успеха. Измождённое тело с грохотом упало на холодный кафельный пол душевой. От удара ребра прострелило острой болью, Поттер до крови закусил губу, пытаясь отвлечься. Кое-как он дополз до выхода из раздевалки, благо дверь не была закрыта, и выбрался наружу.       Холодный ночной воздух болезненно отозвался на израненном теле. На грани потери сознания, подросток добрался до замка. Он даже не пытался вести себя тихо, чтобы не попасться профессорам. Единственное, чего Гарри хотел, это поскорей вернуться в гостиную факультета, а там уже Невилл и Гермиона смогут его подлечить. Однако на лестнице его ноги подкосились, и гриффиндорец осел на пол. ***       Этим вечером Северус Снейп в раздраженном состоянии завершал свое дежурство по коридорам Хогвартса. Долгое совещание у директора, занудные отчеты профессоров об успеваемости студентов и самодовольные высказывания Амбридж окончательно лишили зельевара сил и доброжелательного отношения к окружающим. Так, выместив свою злобу на влюбленной парочке, решившей устроить ночную прогулку по замку, профессор уже направлялся к своим апартаментам, чтобы наконец-то отдохнуть.       Вдруг с одного из нижних пролетов лестницы до слуха профессора донесся звук падающего тела. Снейп бросился на шум, выхватив волшебную палочку. На небольшой лестничной площадке лежал без сознания Поттер, весь в синяках и ушибах. Снейп проверил на шее пульс и, почувствовав слабую пульсацию, облегченно вздохнул. Он провел серию манипуляций палочкой, проверяя состояние студента.       «О, Мерлин! Этот несносный мальчишка снова вляпался в неприятности! Мордред потянул его ночью бродить по замку! И как я должен за всем уследить? Но Дамблдор просил приглядывать за Поттером, так что у меня просто нет выбора, — думал Снейп, крепче сжимая палочку в руке. — Мерлин его побери! Старый интриган, надеялся ведь, что сможет надавить на мое чувство вины перед Лили!»       Наконец справившись с эмоциями, Снейп поднял заклинанием тело Гарри и отлевитировал его в свои комнаты. Опустив Поттера на диван неподалеку от камина, зельевар нашел на полках стеллажа нужные пузырьки с зельями и по очереди влил их содержимое в приоткрытые губы юноши. Лицо Гарри вновь приобрело естественный цвет, раны начали затягиваться, но подросток оставался без сознания. Снейп присел на край дивана и приподнял веко Поттера, направив луч света из палочки прямо в глаз гриффиндорца.       Зрачок тотчас же стал вертикальным, а радужка заискрилась ярким светом.       «Хммм… Я уже читал о подобном. Неужели это оно?»       Снейп произнес над Поттером несколько очищающих заклинаний, привел в относительных порядок его одежду, и, укрыв подростка пледом, отправился к большому книжному шкафу, занимающему всю стену и до отказа набитого книгами. Выбрав нужные фолианты, Снейп занял место за своим письменным столом, погружаясь в их изучение.