Семь кругов Ада

Всю ночь я не сомкнул глаз, потому что занимался очень важным делом: беспощадно рвал на себе несчастные седые волосёнки. Как только вновь вспоминал, что мне предстоит в недалёком будущем, руки сами тянулись к куску мыла и верёвке. Нервы начали сдавать ещё вечером, когда мой желудок внезапно отказался переваривать ужин. Эту функцию я возложил на унитаз, в который меня вывернуло. Даже долгожданное посещение виртуалии совсем не порадовало, а ведь меня там не было ого-го сколько времени и неизученной информации накопилось достаточно для того, чтобы раствориться в ней без остатка. Всему виной оказалось настойчивое ощущение, будто даже там, в сети — самом безопасном месте, Зуо меня уже поджидает. Да-да, он узнал о том, кем является его жертва, и решил не дожидаться начала Отбора, чтобы выпустить мне кишки. Почему бы не сделать этого накануне? В виртуальной реальности? Действительно, почему? Умом-то я понимал, что моё беспокойство беспочвенно хотя бы потому, что Зуо не походил на человека, проводившего все свободное время в виртуалии. Подозреваю, что в сеть он заходил лишь по веским на то причинам вроде поиска доклада по истории. Или ради порнухи. Кроме перечисленного в сети ему делать было нечего, ведь виртуалия для многих оставалась тем местом, которое предоставляло людям возможности, недоступные в реальности. У Шаркиса же такое понятие как «недоступно» в лексиконе отсутствовало. Он наверняка обладал всем, чем хотел. В реальной жизни. В час ночи я всё же взял себя в руки, раз в пятый натянул на голову вирту-очки и погрузился в бесконечные информационные потоки виртуалии, пообещав себе провести там не меньше часа, не впадая в истерическую кому и не шарахаясь от любой цифровой тени. С многозначительным статусом «Мне 5из9ец! @#$%^» я взялся навёрстывать упущенное за предыдущие тридцать дней, просматривая статьи и новостные ленты. Не знаю, почему я решил, что мое возвращение останется незамеченным, но оно не осталось. И пяти минут не прошло, как меня окружили сетевые знакомые и закидали голосовыми и письменными сообщениями от стандартных «Как дела?» и «Что делаешь?» до логичных «Ты где пропадал целый месяц, блохастый?! Мы думали, что ты подох!». Но так как настроение мое оставалось скверным, общаться мне ни с кем не хотелось, так что я стойко игнорировал любые порывы затянуть меня в приватные или групповые чаты, на все приглашения отвечая бескомпромиссным отказом. Чтобы отвязаться от навязчивых собеседников, я прыгнул в один из непопулярных виртуальных городов и наконец-то вздохнул с облегчением. Прогулка между небоскрёбами нулей и единичек привнесла в мою душу долгожданные покой и умиротворение. Вот она — моя стихия. Здесь даже Зуо не кажется таким уж страшным. …Да нет, кажется! Кого я обманываю?! Он же стремный тип, с которым мне придется провести целую неделю! Шаркис по слухам бесится из-за любой ерундовины. А я, как назло, один из самых бесячих людей на нашей бренной планете! И свою бесячесть я не контролирую! А значит Зуо меня прибьет! Или придушит. Или утопит. Или переедет меня на своем мотоцикле. (Да, кстати, у него есть свой мотоцикл. Типа мачо-хреначо, блин). Или замурует в бетоне. Или скинет с крыши высотного здания. Или… Как понимаете, вариантов бесконечное множество, ко всем не подготовишься. Поняв, что опять начинаю себя накручивать, я, дабы отвлечься, взялся взламывать хлипкие сайты, лишенные нормальной защиты от Ddos-атак. А пусть не расслабляются. Не все же такие святоши, как я. Я ломаю и ухожу. Инфу не трогаю. Вирусы не запускаю. Деньги не тырю. Просто указываю на дыры в системе и отчаливаю с гордо поднятой головой. Этакая виртуальная мать Тереза. За подобное благодушие меня следовало бы наградить медалью. Или даже двумя. Но обычно мою персону предпочитают благодарить иным способом. Например, рассказывают в своих блогах, какое я неконтролируемое чудовище. Или уверяют, что я бессовестно обчищаю карманы честных граждан (на самом деле они сами воруют, а потом пытаются повесить все на меня, но я их вычисляю и сливаю инфу полиции). Кто-то пытается убедить виртуальную публику, что я и вовсе террорист XXIII века. Террорист, что сегодня взломал магазин взрослых подгузников и сайт знакомств для домашних цветов. Охренеть, я беспощадный хакер! Злодейский злодей! Коварство мое не имеет границ! Скорее бегите, ведь от Лиса можно ждать чего угодно! Ребята, не позорьтесь. …Не успел я расслабиться, как реальность спустила меня с небес на землю. Причём виртуальная, будь она неладна, реальность! Я только-только залез на любимый сайт с головоломками (моя маленькая страсть), как перед моими глазами нарисовался фиолетовый ёж. Не из того типа ежей, который миленько пьют молочко на миллионах видео в виртуалии. Тот тип ежей, увидев которые, хочется вопить и спешно покупать билеты в Ад. Все лучше, чем оставаться рядом с зубастой бешеной лесной скотиной. Мистер жуткая колючка подполз к моему аватару огненно-рыжего лиса, и через секунду в появившемся над ежом чёрном окошке высветилась торжествующая надпись: «Доброй ночки, лузер. Неужели 5из9ец? Совсем-совсем? Услада для глаз моих!» В виртуалию уже давно внедрили возможность голосовых сообщений со скоростью передачи настолько высокой, что обычный пользователь никогда бы не отличил виртуальный разговор от реального. Но Локи — вот эта вот ежовая ублюдина с перекошенной мордой и бешеным зубастым оскалом — разговаривать со мной напрямую не желал, бомбардируя печатными сообщениями. То ли он обожал клацать по клавиатуре, то ли просто был с прибабахом. Я ставлю на второй вариант, потому что нормальный человек никогда бы не сделал себе настолько уродливый аватар. В виртуалии, где было возможно создать абсолютно любой образ, все и каждый стремились сделать себя максимально красивыми. Даже в животных ипостасях. У Локи, видимо, понятие красоты сильно отличалось от известных стандартов, потому что плешивый еж под барбитуратами — это чересчур даже для такого человека широких взглядов, как я. При виде Локи я сперва напрягся, но поспешно напомнил себе, что пока я выходил в виртуалию с домашнего компьютера, сделать он мне ничего не мог. Кишка тонка! После его первой попытки взлома я поставил на свой комп защиту, которой бы и Пентагон позавидовал, если бы все еще существовал. К тому же на ответочку Локи я не поскупился. Отправил по его цифровому следу зашифрованный оверхит. Кушайте, не обляпайтесь. Знаю, Локи не дурак и с большой вероятностью остановил вредоносную программу до того, как она попала в его систему и накалила блок питания его компа до двухсот градусов по Цельсию. Но мне доставляло удовольствие мечтать о том, что все прошло именно по этому, наихудшему для Локи сценарию. — Может, отвяжешься от меня, наконец? — огрызнулся я, не в настроении мериться виртуальными письками и разводить дебаты на тему: «Кто тут у нас самый крутой и чьи кокошки шире в диаметре?». А если мы с Локи и дискутировали (крайне редко, но максимально бесяче), то обсуждали исключительно это. Вообще-то я любитель поучаствовать в бессмысленном и беспощадном сраче с переходом на личности и взаимным пожеланием смерти, но конкретно сегодня я собирался тратить время на страдания и только на них. Думаю, причина крылась в том, что реальная жизнь гуашью и пастелью рисовала для меня глубокую и непролазную жопу, потому в виртуалии мне хотелось просто чуточку отдохнуть. «Без тебя тошно…» — с этой мыслью я вышел из виртуалии, вырубил компьютер и лёг спать. На голографическом кубике на тот момент значилось пять часов утра. И думаю, несложно догадаться, с какой «радостью» я проснулся от будильника спустя всего пару часов. — С ноги по…! — Эй, сестричка, повторяешься! — По сиськам, если притронешься ко мне хоть пальцем! Сегодня домашнее насилие не входит в мой утренний ритуал! — зло рявкнул я, заставив опешившую от неожиданности сестру остановиться посреди моей комнаты с угрожающе приподнятой и готовой к удару ногой. — Сгинь! — прошипел я. Эллити вздрогнула, медленно опустила ногу, а затем… разревелась. Почему бьют меня, а ревет она?! Какого черта? А такого, что Эллити — хитрая маленькая стерва и прекрасно знает, чем мне грозят ее слезы. Они грозят инквизицией в лице моей мамы, которая за обиженную дочь сожжёт меня на костре, тыкая в меня палкой и вопя «Ведьма!». Или «Колдун». В любом случае, мне не поздоровится. Как и предполагалось, мама прибежала на хныканья Эллити со скоростью, которой бы и спринтер позавидовал, кинула на меня испепеляющие взгляды и взялась успокаивать ревущее исчадие ада. Неужели, слезы действительно настолько результативны? Тоже, что ли, всплакнуть? За компанию. Немного подумав, я решил отдать предпочтение привычному пошло-всё-в-жоп-ию. — Без завтрака! — огласила мама до оскомины надоевшее наказание. — Ага, я в ужасе! — с не присущей мне дерзостью огрызнулся я и скрылся за дверью ванной. В этой угрозе действительно не было ничего ужасного хотя бы потому, что мама сама же каждый месяц кидала мне на виртуальную карту карманные деньги, на которые я бы мог перекусить в любой забегаловке по дороге в школу. Не лишили меня карманных даже в предыдущем месяце, пусть и тратить мне их было не на что, сидя в четырех стенах и не имея возможности сделать даже онлайн-заказ. Я искренне надеялся, что прохладный душ отрезвит мой разум и освежит тело, но ничего, кроме новой порции негативных эмоций, я не получил. Наверное, потому, что вместо прохладной воды шла то ледяная, то кипяток. Это Эллити, быстро придя в себя от несовместимой с жизнью психологической травмы, взялась мне мстить, пользуясь тем, что водопровод в ванной и на кухне связаны напрямую. Если на кухне включали горячую воду, из душа шла холодная, и наоборот. Да здравствует прогрессивный XXIII век! Век парящих машин, виртуальной реальности и гребаного древнего водопровода! Вернувшись в комнату, ни мамы, ни Эллити, к своему безмерному счастью, я там не обнаружил. Подобные сегодняшней ссоры с утра пораньше являлись нашей семейной традицией. Кофеин для слабаков. Скандал на пустом месте — вот, что справится с твоей сонливостью на ура! Обычно, правда, ссоры выливались в изматывающие скандалы, но сегодня дамы моего сердца сжалились и решили оставить меня в покое. Ах, если бы хоть одно утро прошло без зубодробительных криков. Впрочем… Если Эллити прекратит отрабатывать на мне приемы каратэ, а мама не лишит завтрака, я могу заволноваться. Такое нетипичное поведение могло стать предвестником конца света или кокаинового снега. И если с кокаиновым снегом я бы еще смирился, конец света как пить дать мне бы не понравился! Оставив мысли о странном семействе на потом, я распахнул шкаф в желании принарядиться. Я никогда особо не следил за своим внешним видом, но у меня существовала любимая часть гардероба (практически вся в серых тонах), трогать которую сейчас категорически не хотелось. Сегодня, в конце-то концов, траур, и по совместительству возможно, последний день моей жизни в добром здравии. Поэтому мне не хотелось надевать любимые вещи, обрекая их на повреждения вместе с моим бесполезным телом. Наоборот. Надо выбрать что-нибудь ненавистное и убить хотя бы одного зайца. Из закромов шкафа после недолгих поисков я выудил чёрные бриджи с карманами на пуговицах по бокам. Вот вы, мои родимые. Омерзительные тряпицы. Куплены около полугода назад мамой. Прошу заметить, без моего ведома. Сами по себе бриджи неплохие. Только слишком узкие, чего я не люблю. Худобой своей я никогда не гордился. А эти бриджи подчеркивали ее так сильно, что мои ноги в них начинали походить на лапы цапли. Длина же до колен открывала мои абсолютно голые безволосые икры, что так же красоты мне не прибавляло. Но ничто из вышеперечисленного меня так не угнетало, как тот факт, что вещь приобрели без меня. Словно я дитя малое! В тот момент варварски задели зачатки моей гордости. Задели и придушили. Мне шестнадцать лет. Я взрослый человек. И я сам могу купить себе одежду! Но не покупаю, потому что мне лень. Но вот, штанишки, и пришёл ваш звёздный час. Если меня отпинают, то и вам достанется. И мама больше не станет приставать ко мне с вопросами о том, почему я не ношу «те миленькие чёрные бриджики», что она приобрела на какой-то распродаже за половину цены. За что бы Шаркис не побил меня (а побьет он меня стопроцентно), а свалю все на бриджи. Скажу, что половина школы ополчилась на меня из-за безвкусного шмотья. Надеюсь, мама поймет свою ошибку и раз и навсегда прекратит покупать мне одежду без моего ведома. То ли я, и без того худой, в конец отощал, то ли бриджи действительно носились на бёдрах. Главное, что выглядел я в них даже ужаснее, чем предполагал. Сам я предпочитаю одежду просторную и максимально закрытую. Сейчас же, нагнувшись за выпавшей из шкафа футболкой и ощутив, как поясницу, равно как и часть оголившейся задницы, обдувает сквозняк, я почувствовал себя не в своей тарелке. Но раз уж день все равно грозил стать дерьмовым, я посчитал, что нельзя останавливаться на достигнутом и надо собственноручно себя добить. Что же напялить на верх, чтобы мне стало совсем паршиво? О! Белая футболка. Самая обыкновенная. Иди ко мне, дорогая. Не-на-ви-жу белый цвет в одежде. Он абсолютно непрактичен. А так как я по натуре и по году рождения свинья, мне такое носить категорически запрещено. Уже вижу, как на белой ткани отпечатывается след от ботинка Зуо. Красотища! И последним штрихом моего великолепного наряда стала тёмно-бордовая толстовка на замке и с капюшоном. Спросите, чем же она мне не угодила? Да почти ничем. Хорошая толстовка. Она мне даже нравится. Немного раздражали рукава, доходившие мне до локтей, потому что руки у меня оставались такими же тощими и безволосыми, как и ноги. Но это было не так критично. И все же толстовка казалась мне слишком броской, потому носить я ее стеснялся. Сейчас я её надел не столько для будущего уничтожения, сколько для того, чтобы прикрыть мелькающую из-за низкой посадки бридж несчастную тощую задницу. Задницу, которую сегодня надерут. — Секси… — окинув отражение скептическим взглядом, мрачно оценил я свой вид. Мифи стукнет инфаркт. Для меня, человека, являвшегося ревностным ценителем серого, любителем серого и входящего в клуб «Серый цвет спасёт мир», трехцветная аляповатость воспринималась как нечто из разряда «очевидного невероятного». Подобный цветовой бум в моем исполнении мог привести к культурному шоку со стороны подруги. Но первым в очереди на культурный шок оказалось мое семейство. Мое появление на кухне произвело среди домочадцев невероятный фурор. Мама, что-то подогревавшая в микроволновке и было бросившая в мою сторону мимолетный безразличный взгляд, замерла, уставившись на меня в упор с явно читающимся на лице вопросом: «Сынок, всё в порядке? Что случилось?». Эллити так и вовсе оторопело пялилась, разинув рот, до которого так и не донесла вилку с кусочком яичницы. Пользуясь немой заминкой, я добрался до холодильника, выудил из него пол-литровую бутылочку питьевого йогурта с кусочками сои со вкусом кусочков вишни (м-м-м, вкуснотища) и поспешил обратно, пока мама не вспомнила о том, что лишила меня очередного завтрака. Если одежду я выбирал по принципу «не жалко», то обувь из расчета на то, что мне придется спасаться бегством. Вусмерть раздолбанные высокие серые кеды подходили на эту роль как нельзя лучше. В них я бы преодолел и огонь, и воду, и мусорные свалки. Мифи эти кеды ненавидела, утверждая, что даже у бомжей обувь выглядит приличнее. Но учитывая, что подруге не нравилась большая часть моего серого гардероба, я к ее мнению благополучно не прислушивался. Серая одежда — олицетворение моего внутреннего неприглядного мирка, я имею на него полное право и критики не потерплю! А кеды, в насколько бы жутком состоянии они ни находились, могли спасти мою жизнь! «Хотя… от Зуо сбежать мне всё равно не удастся независимо от того, какую обувь я напялю», — понял я с запозданием, тоскливо смотря на тонкий серебристый браслет на левом запястье. Сейчас он оставался в спящем режиме, но сразу после окончания уроков внутри него пробудится магнит. С помощью таких магнитных браслетов сэмпай и кохай притягивались друг к другу в прямом смысле этого слова и не могли отходить друг от друга на расстояние большее, чем сто метров. Придумали такой варварский способ удержания школьников в рамках конкретной пары для того, чтобы никто не отлынивал от важного «мероприятия». Магниты в браслеты встраивали достаточно мощные для того, чтобы в случае твоего опоздания на встречу с «парой», это произошло помимо твоей воли с помощью сильного притяжения. Убить такая приблуда не убила бы. Но если очень повезет, имелась возможность сломать себе руку. Браслеты мне казались не самым гуманным методом дисциплины, оттого удивительно, что родительский комитет против Отбора ничего не имел. Наверное, его члены полагали, что добиться от моего поколения хоть чего-нибудь возможно лишь мерами, шедшими вразрез с цивилизованными. И честно говоря… Они были правы. Большая часть моих сверстников между человечностью и животными инстинктами принципиально выбирала второе. То есть отбитый Шаркис являлся ярким представителем моего поколения, а сам я входил в гордую команду человеческого ширпотреба. Вот под такие невесёлые мысли я и добрёл до ненавистного школьного небоскрёба. Около главного входа, как обычно, толпился народ, из-за чего пробраться ко входу казалось чем-то из разряда фантастики. И если в любимом сером амплуа я, словно невидимка, чудесным образом просачивался сквозь непроницаемый поток школьников, оставаясь незамеченным, то сегодня я то и дело на кого-то натыкался. Пиком моего невезения стала пуговица. Да-да, именно пуговица левого кармана моих бридж, что зацепилась за длинную поясную серебряную цепочку одного из нанитов, проходившего мимо меня. Мы оба, не заметив этого и продолжая движение в противоположные стороны, от резкого толчка назад потеряли равновесие и чуть не распластались на грязном асфальте. Благо парень с отливающей медью чёрной шевелюрой не только устоял сам, но и не дал упасть мне, вовремя подхватив меня за капюшон. — Спасибо, — сухо кинул я, освобождая свою пуговицу из плена цепочки и настраиваясь на дальнейший бой за выживание, а точнее, за проникновение в школу. — Всегда рад, — послышался в ответ тихий приятный голос. Приятный настолько, что я ненароком обернулся посмотреть на его обладателя и встретился взглядом с серебристыми из-за нано-машин глазами. Парень с нескрываемым любопытством окинул меня изучающим взглядом. Я ответил ему тем же и поймал себя на мысли, что где-то его уже видел. И не раз. Кажется он из нанитовой компании Мифи. Как же его звали? Что-то на «Н». Николь? Натан? Ньют? Я, несмотря на весьма скверное настроение, кое-как выдавил из себя хилую благодарную улыбку, и получив ответную улыбку от нанита, удовлетворённо продолжил свой нелёгкий путь сквозь человеческую массу. Пока я старательно уклонялся от шальных банок и смятых пачек сигарет, летавших над моей головой и на её уровне, и мастерски избегал ударов локтей и коленей, так и норовивших толкнуть и пнуть меня по интересным местам, я взялся размышлять, к чему бы могло привести подобное столкновение двух людей, окажись мы в мыльной опере. Он красив, я — не особо. Он неформал, я формален до оскомины. Он наверняка самоуверен и решителен. Я… не будем об этом. Но пусть и были мы совершенно разными, пуговица и цепь открыли бы нас друг для друга. Он бы решил, что это судьба. Я бы решил, что был рожден для него. Мы бы кинулись друг другу в объятья и скрепили наш союз поцелуем. А дальше свидания, свадьба, дети. Возможно где-нибудь в середине нашего жизненного пути он бы потерял память. Потом бы память потерял я. Потом бы память потеряла наша кошка. Потом мы бы попали в аварию. Он бы мне изменил. Я бы изменил ему. Потом мы бы вместе изменили своим любовникам друг с другом. Эх… вот это была бы жизнь! Вот это я понимаю сценарий! Но реальность — жестокая сука. В ней пуговица и цепь — это пуговица и цепь и ничего более. И столкнулись мы не потому что рождены друг для друга, а потому что неуклюжие кривоногие растяпы. Буду успокаивать себя мыслью о том, что парень, глянув на меня, хотя бы не скривился. Кажется, даже наоборот. Кажется, я показался ему симпатичным. Кажется. Мама говорит, что когда кажется, креститься надо. Зачем? Я же не религиозен. Мама тогда ответила, что лучше бы мне заткнуться. Так креститься все же надо или затыкаться? Или и то, и другое? Ничего не понимаю. Я был уверен, что любой даже мимолетный интерес ко мне со стороны лица мужского пола меня покоробит, потому что наверняка воспринят я буду не так, как бы мне того хотелось. Но нет. Весьма приятно иногда почувствовать себя симпатичным. Пусть и под особым ракурсом, светом и обстоятельствами. Я, конечно, продолжаю настаивать на том, что с пакетом на голове окажусь куда привлекательней. И с пакетами на руках и ногах. И торсе. Лучшим моим нарядом оказался бы застегнутый мешок для трупов. В нем я буду безупречен! Надо бы запомнить и прикупить такой на выпускной. Даже не представляю, что бы было с человеком из XX века, случайно попавшего в XXIII. Мы сейчас переживали очередной сексуальный бум, но он отличался от тех бумов, что успели запечатлеться в истории нашего мира ранее. Трахались все и со всеми. Не спать с кем-то, потому что он того же пола, что и ты? Глупости! Конечно, спать! Не спать с кем-то, потому что он противоположного твоему пола? Глупости! Конечно, спать! Не спать из-за альтернативной анатомической вариации? Глупости! Конечно, спать! Не спать из-за разных религиозных взглядов? Конечно, спать! Не спать из-за расы или национальности? Спать (на всякий случай дважды)!!! К тому же все города интернациональны и почти в каждом из нас присутствовало по капельке крови от каждой существующей расы. Из-за чего еще люди раньше исходили говном? Перечень, наверняка, велик, но теперь все это перечеркивалось классическим «Забейте и потрахайтесь». Люди так и делали. И меня это иногда подбешивало. Этакая пыль в глаза с уверением, будто общество наше свободно от каких-либо предрассудков. На самом деле предрассудки цвели и пахли, просто теперь это происходило на фоне беспорядочных половых связей. Среднестатистический подросток начинал свою половую жизнь в четырнадцать лет. Не потерял девственность в четырнадцать? Лох. Не заимел пятерых партнеров до пятнадцати? Лох. Не изучил миллиард поз до шестнадцати? Лошпед, не имеющий права на существование. Так и выходило, что отрекаясь от одних стереотипов, люди с фанатизмом тут же создавали новые. Потому что у нас в крови заложено друг друга ненавидеть. Неважно, за что. А меня эти стандарты выводят из себя. То есть, в смысле, пять партнеров и миллион поз? Вы вообще в курсе, что есть люди, которым секс не интересен? Я к ним не отношусь, но за ребят переживаю! А как быть тем, кто просто не слишком привлекателен? Например, мне?! Да, я некрасивый, и что вы мне предлагаете? Сидеть у входа в школу с табличкой: «Мне шестнадцать, я урод, помогите, пожалуйста, подкиньте пару партнёров или дайте мне за гаражами, чтобы вписаться в общество»?! Ух, как я зол! Окей, я утрирую ужас ситуации, в которой нахожусь. Существует отдельный тип парней и девушек, которые готовы трахать все живое, а все мертвое оживлять и трахать. С ними у меня бы получилось набить нужное количество очков, а в качестве бонуса насобирать несколько венерологических букетиков. Вот только я продолжаю настаивать, что глубоко в душе являюсь невероятным альфасамцом. Думаю, эта уверенность укоренилась во мне чисто из принципа, который зародила Мифи. В пятом классе в порыве ссоры она позволила себе неосторожную фразу о том, будто бы я — маленькая уродливая принцесска, рожденная для того, чтобы раздвигать ноги. Не знаю, почему меня тогда это так задело, но я решил во что бы то ни стало доказать обратное! Вот только так и не придумал, как же это сделать, ведь Мифи в некотором роде оказалась права. Я — классическая жертва стереотипов, и чем старше я становлюсь, тем сильнее в них увязаю. Если в четырнадцать я бил копытом, вопя, что никогда и ни за что и ни с кем не стану спать в качестве пасса, то к шестнадцати до меня внезапно дошло, что далеко не позиция в сексе определяет, альфасамец ты или нет. Да и секс в общем и целом значения не имеет. Что действительно важно, так это чтобы тебя любили и ты любил в ответ. К таким выводам я приходил, когда обращался к разуму. Вот только здесь имеется малюсенький подвох. К разуму своему я обращаюсь крайне редко, в остальное время предпочитая довольствоваться тупорылым безрассудством, и потому… Я ХОЧУ БЫТЬ СВЕРХУ! Зачем? Чтобы всем доказать, что они неправы! Думаете, только Мифи потешается над моим внешним видом? А вот и нет! Мама как-то заявила, что мужик из меня — как из семейников стринги. Нет, вы это слышали?! Меня сравнили с трусами! Вот и где хваленая родительская поддержка? Где, я вас спрашиваю? Окей, подумал я и побежал жаловаться на анонимные форумы по поводу того, что во мне не видят мужика. И знаете, какие доводы посыпались в ответ? Меня чуть не забуллили за то, что я, родившись мужчиной, смею желать быть мужчиной. И вообще биологический пол — это херня из-под коня, а я кусок говна. Да чтоб вам всем пусто было! Никто не хочет видеть во мне мужчину. Даже анонимусы с форумов. Но я-то мужчина. С большой буквы М! Настоящий зверь! Прошу заметить, не хомячок. Не кролик. Волк! Гепард! Тигр! Нет… Ну правда. И прямо сейчас я вам это докажу. Как возьму святой образ столкнувшегося со мной нанита! Да как представлю, будто усаживаю его на стол в столовой и стягиваю с него штаны! Что? Не ожидали? Гормоны во мне играют похоронный гимн по моей сознательности, а тестостерон разве что не льется из ушей. Бесит, что взгляни на меня кто со стороны, и никогда бы даже не подумали о том, какие мысли вертятся у меня в голове. Я произвожу впечатление махрового закомплексованного девственника, который глупо захихикает от невинного поцелуя в щечку. И ведь захихикаю! Но вернемся к моим альфасамцовым размышлениям. Подстраивая нанита под излюбленные стереотипы, я смею утверждать, что в постели действительно мог бы забрать у него ведущую роль. Рост у нас примерно одинаковый, телосложение тоже… Впрочем… В его лице присутствовали черты хищника, которыми меня природа жестоко обделила. Во мне из звериного разве что синяки вокруг глаз. Как у панды. Одним словом, я неисправимое травоядное. За тяжелыми думами о фауне нашей планеты я не заметил, как добрался до класса. Достаточно было сделать всего шаг в обитель концентрированного зла, чтобы тут же вспомнить о своём положении. — Слышали, что в пару к Фелини попался Шаркис? — Что, правда? — Вот днище! — Да он всегда был неудачником! — Помянем! Мерзопакостные одноклассники, не стесняясь виновника сплетен, вдохновенно перемывали мне косточки. — Ну нифига ж себя какая краля! — послышался изумлённый возглас Мифи с другого конца класса. Ого, как быстро она меня разглядела! — Ты что, решил затащить Шаркиса в постель? — поинтересовалась она уже тише, когда я приблизился к нашей парте. — В каком это смысле? — не понял я, чувствуя, что подруга надо мной глумится. Да, одежда так себе. С серыми балахонами не сравнить! Но неужели все настолько плохо?! Еще и дурацкое упоминание Шаркиса в одном предложении с «постелью»… Б-р-р-р… Больная извращенка! — В прямом, — не унималась подруга, на которой сегодня кроме очень узенького топика и не менее узеньких шортиков, походивших на пояс, ничего не обнаружилось. — Подчеркнул клёвую задницу и длинные стройные ножки, — ты хотела сказать «отсутствие жопы и кривые палки, торчащие из этого отсутствия»? — Щиколотки оставил на виду, демонстрируя, какие они у тебя худенькие и симпатичные. — Да, выглядят как пародия на суповой набор. — Белый цвет футболки сразу освежил цвет лица, подчеркнув мягкий оттенок кожи. — И огромные синяки под глазами. — А бордовая толстовка сама по себе, контрастируя с футболкой, смотрится на тебе просто шикарно! — разложила мне всё по полочкам нанитка, ни на секунду не убедив меня в том, что я неплохо выгляжу. Где подвох? Подвох есть! Не может не быть! — Если бы ты всегда так одевался, не успевал бы отбиваться от поклонников. — На последнее слово подруга сделала многозначительное ударение. — И поклонниц, — поправил ее я. — Нет, — Мифи поправляться не желала. — Не раскатывай губешки, — посоветовала она мне. Что значит «не раскатывай»?! Я годами кирпичик по кирпичику создавал свое альфасамцовое амплуа с помощью не по размеру огромных толстовок и вытянутых футболок. И все для чего? Чтобы оно разбилось о бриджи с низкой посадкой? Мифи, по выражению моего лица очевидно поняв, какие мысли меня гложат, обезоруживающе улыбнулась и произвела контрольный выстрел в голову: — Хотя ты в любой одежде — настоящая симпатяшка. Иногда так и хочется тебя потискать! — В доказательство сказанного Мифи потеребила меня за щёку, как это обычно делают с маленькими детьми. — Не будь у тебя этой дурацкой штуки между ног, сама бы тебя нагнула! Всё! Это последняя капля! Грубо отпихнув от себя Мифи, я молча плюхнулся на своё место и демонстративно отвернулся к окну, всем своим видом показывая, насколько я обиделся. — Тери! Не будь букой! Эти твои дурацкие комплексы… — отмахнулась от меня Мифи, звонко рассмеявшись. После этого я ожидал спасительного «Я же пошутила!», но подруга посчитала нужным сказать ровно противоположное: — Смирись с реальностью! Или сделай пластическую операцию. — Да пошла ты… — не зло, а скорее расстроенно пробубнил я, понимая, что это заявление крыть мне нечем. — Не злись! Лучше подпиши тут кое-что, — Мифи невозмутимо подсунула мне под руку пестривший мелким шрифтом электронный лист бумаги. В самом низу документа красовался квадрат для уникальной подписи — ею являлся отпечаток пальца (обычно большого). — Давай же, не тяни! — поторопила меня Мифи. Но я никогда и ничего не подписываю, пока не прочитаю содержимое. Я деловито пробежал взглядом по строчкам документа, и мои волосы на затылке встали дыбом. — Ты с ума сошла? — завопил я, читая собственное завещание. Согласно тексту моя правая почка, печень и глаза после моей смерти переходили в полноправную собственность Мифи. Причём это оказался не какой-нибудь заезженный прикол, а самое что ни на есть настоящее завещание. Мать у Мифи была юристом, поэтому не оставалось сомнений по поводу того, что документ составлен правильно и после моей смерти действительно будет иметь силу. Это что же получается, моя подруга на полном серьезе считает, что в ближайшее время я склею ласты?! — Да ладно тебе! Не злись! Что за собственничество и эгоизм? Чего добру-то пропадать? После кремации всё равно останется только горстка пепла. Ну, окажется в твоей урне на пару пылинок меньше. Хуже тебе от этого не станет! — развела подруга (подруга ли теперь?) руками, доводя меня до последней стадии бешенства. — Сдурела? Так ты меня поддерживаешь? Хоронишь заживо? — Ну-ну, не кипятись. Я реально не думала, что тебя это так обидит. Хочешь, я тебе тоже что-нибудь завещаю? Хочешь грудь?! Покажу? — добавила она, видя, как мои глаза округляются. — Это тебя подбодрит? — Нафиг мне твой нулевой размер? — процедил я, в этот момент незаметно для Мифи запуская в её электронный лист простенький вредоносный вирус. Ему потребуется всего пара минут, чтобы преодолеть стандартные препятствия и защиту, а потом стереть документ без следа. — Не обижайся, — вот уже второй раз Мифи представилась возможность произнести спасительную фразу «Я же пошутила!», но она упорно её сторонилась: — Неужели тебе жалко для меня пары органов? — Жалко! — огрызнулся я, удовлетворённо наблюдая, как моё завещание медленно, но верно исчезает пиксель за пикселем. — Могу ещё и сперму твою взять! Если захочу иметь детей, воспользуюсь! Вот собака! Умеет льстить. Хотя, наверное, только такой идиот, как я, мог посчитать данное предложение комплиментом. Я невольно улыбнулся, а Мифи, заметив это, тут же ринулась дальше: — Или яички? Засушу, залью эпоксидной смолой и буду носить в качестве кулона! — Глаза забирай, а яйца не тронь! Желаю сгореть полноценным двуяйцевым мужиком, а не кастратом! — выпалил я, из-за чего на нас с Мифи заозирались офигевшие одноклассники. Преподаватель отвлекся от доски, повернулся к нам и одарил меня вопросительным взглядом. За дурацким спором о завещании я совсем не заметил, как начался урок. — Извините, — пискнул я и постарался спрятаться от тяжелого учительского взгляда за старым монитором. Преподаватель в ответ хмыкнул что-то нечленораздельное и продолжил объяснять какую-то скучную дребедень. Мы с Мифи также вернулись к разговору: — Так ты подпишешь? — спросила подруга и только затем заметила, что её лист почернел. — Ну ты и урод! — прошипела она, крутя лист и так и сяк, но ничего своими действиями не добиваясь. — Теперь сам и чини! — Без проблем, — через пару минут лист вновь заработал, и даже файлы, загруженные в него, остались целы и невредимы. Кроме одного. Мое завещание кануло в лету. — Жадина, — вздохнула Мифи, разочарованно отбрасывая лист в сторону и углубляясь в свои мечты. Возможно, сейчас она представляла, как я после смерти прихожу к ней и приношу свои органы на блюдечке с голубой каёмочкой. Я же вновь вспомнил о Шаркисе и даже немного пожалел, что стёр завещание. Шутки шутками, а вдруг мне оно и правда понадобится? Узнать об этом мне ещё только предстояло…