Семь кругов Ада

Весь урок я пребывал в эйфории. Джона Поликарповича не слушал, на записки Мифи не отвечал, косые взгляды одноклассников оставлял без царского внимания. Дед Мороз, Президент Мирового Правительства, шеф-повар буфета нашей школы? Не сегодня, дорогуши. Не сегодня! Я ушел в астрал. Когда вернусь, не знаю. Мне срочно потребовалось поблуждать мыслями по другому концу галактики! Мир вокруг меня окрасился в яркие, ни с чем несравнимые краски. Казалось, что вот-вот перед глазами моими начнут летать бабочки, кружить непонятно откуда появившиеся цветочки-василёчки, а Джон Поликарпович, секунда-другая, сорвется и окончание урока пропоет. Вытащит из ящика стола припрятанный черный цилиндр, а из широких штанов — длинную трость (Настоящую трость, господи! А не ту, о которой вы подумали, извращуги!). А затем вскочит на учительский стол и устроит настоящее шоу с участием сложных голографических вычислений. Или отобьет чечеткой послание на азбуке Морзе, поздравив меня с тем, что я самый классный человек на планете! Помню, классе во втором, я поссорился со своей бабушкой по материнской линии и пообещал станцевать на её могиле ту самую чечетку, какую в моем воображении прямо сейчас отстукивал преподаватель. Словами понапрасну я никогда не разбрасывался, так что нашел самоучитель и освоил один простенький танец. Когда же через полгода бабушки не стало, я ночью пробрался на старое кладбище (бабуля отказалась от стандартной кремации, завещав похоронить ее в земле, тем самым хорошенько ударив по кошельку моих родителей) и, глотая слезы, исполнил танец. Я привык держать свое слово. Пусть я и не радовался ее смерти. Очень даже наоборот. Короче, никому не рекомендую разбрасываться подобными обещаниями. Во-первых, чечетку невозможно танцевать на свежей могильной земле. Чушь выходит, а не танец. Во-вторых, как оказалось, кладбища охраняют. И опираясь на собственный опыт, я вас уверяю, охранник вам рад не будет. Скорее он примет вас за вандала и полночи будет бегать за вами по всему кладбищу с воплями: «А ну стоять, чертила!». Не очень-то приятно, когда тебя называют чертилой. Особенно на кладбище. Особенно посреди ночи. Особенно, когда у охранника в руках ружье, а ты мелкий мальчишка, готовый от страха вот-вот надуть в штаны. Поставьте где-нибудь себе пометку на будущее «Никаких чечеток на могилах!». Подчеркните дважды. Нет, трижды. Но не будем о грустном. Прямо сейчас я плавал на волнах безграничного счастья. До того замечтался, что почувствовал себя одним из персонажей старых мультиков, к которым постоянно липло блохастое лесное зверьё вроде белок или оленей. Конкретно в моём случае где-то поблизости пели птицы! Я слышал их щебетание, и единственное, что удерживало меня от насвистывания им в такт, мое неумение свистеть. Как, будучи на сорок четвёртом этаже в здании со звуконепроницаемыми окнами, я мог слышать птичек, история умалчивает. Но я слышал! А вот звонок с урока пролетел мимо моих ушей. Поэтому когда Мифи схватила меня за плечо и потрясла, приводя в чувство, я вздрогнул и не сразу сообразил, где я, кто я и что здесь, собственно, происходит. — Очнулся? Пошли уже! — потянула меня подруга за руку, заставляя подняться с насиженного места. — Куда? — не понял я. — Как куда? Как куда, Тери?! Знакомиться! — С кем? — Кончай тупить! С твоим поклонником! И тут я вспомнил… Всё, что было до урока. Свои косяки. Свою дурацкую жизнь. Вспомнил и расстроился. — Я же сказал, что ни с кем знакомиться не буду. Особенно сегодня, когда я выряжен в это убожество, — заявил я, вырывая руку из цепкого захвата Мифи и начиная теребить край розовой футболки. — А я ответила, что будешь! Хочешь ты этого или нет! Не терпящий возражений тон нанитки заставил меня насторожиться. Сквозило в нём нечто… пугающее. — Чего ты ко мне прицепилась? Какая тебе разница, познакомлюсь я с ним или нет? — чувствуя неладное, оглядел я подругу с ног до головы. — В чём твоя выгода? — Тери! Да за кого ты меня принимаешь?! — всплеснула Мифи руками. Актриса погорелого театра, ей-богу. — Мы же друзья! Естественно, я обеспокоена твоей личной жизнью, а точнее ее отсутствием! Не хочу потерять друга из-за обострения спермотоксикоза. Что, если в какой-то момент твои яички раздуются до размера квартала и взорвутся? Ты подумал о невинных людях? О случайных жертвах? О детях, которые останутся без родителей? Они этого не заслужили! — Ты бредишь, — прорычал я, чувствуя, что счастье от новости Джона Поликарповича постепенно блекнет. То, что он обещал, красиво маячило в перспективе. Но здесь и сейчас положение мое оставалось весьма угнетающим. — Мифи, тебя куда больше интересует судьба таких моих органов, как почки и печень. Но никак не яиц! И, уж тем более, никак не посторонних людей! В Чем Твоя Выгода? — повторил я вопрос, делая ударение на каждом слове и надеясь, что при этом выгляжу достаточно грозно. Не уверен, что это возможно, когда ты хилый заморыш в розовой футболке. Но я хотя бы попытался! — Я желаю тебе только счастья, — заверила меня Мифи. — А себе новые нано-клыки… — добавила она тише. — Так и знал! — Ну Тери! Теричка! Терюсик! Умоляю тебя! Мне они так нужны! Ты просто не представляешь насколько! — Конечно. Жизненно необходимы. Иначе человечество уничтожат инопланетяне, на Землю упадёт метеорит или наш город вмиг окажется на дне океана. Это вам не говно вилкой закапывать. Новые Нано-Клыки! Охренеть какая нужная штуковина! — Ты ничего не понимаешь! — Конечно не понимаю! Куда уж мне, грязному безнановому плебею! — У Ника отец — один из главных разработчиков, — заявила Мифи с таким видом, будто после этих слов я был должен схватиться за сердце и в предобморочном состоянии прошептать что-то вроде: «Что ж ты сразу не сказала! Это всё меняет!» Но это не меняло ровным счетом ничего. — Ах, у Ни-и-ика! Имя-то какое противное! — выдохнул я взбешенно. — Обыкновенное имя, Тери! Не заводись! — А я не мотор, чтобы заводиться! — Я физически ощущал, как к лицу и глазам моим приливает кровь, неся с собой жар. Такой же жар чувствовался и в районе поясницы. Вину за это я торжественно возлагаю на свою полыхающую жопу. — Истеричка… — устав спорить, фыркнула Мифи и вперила взгляд в свои острые коготки. — Это я — истеричка?! — задохнулся я от переполняющей меня ярости. Я уже было открыл рот, чтобы продолжить орать подруге в лицо, но она применила против меня запрещенный прием: засосала. Глубокий поцелуй не только отрезвил меня, но и охладил мою пятую точку. — Успокоился? — деловито осведомилась подруга, отстраняясь от меня и тут же отплёвываясь. — Да, — тяжело вздохнул я, без стеснения вытирая губы. — Твой самый омерзительный способ заткнуть меня. Фу. — Но и самый действенный, — ухмыльнулась Мифи. — Дай объяснить, — попросила она. — Понимаешь, это не простые клыки. Они поступят на рынок только следующей осенью. Я же могу получить прототип уже завтра. От тебя всего-то и требуется, что уделить милому парню минутку своего драгоценного времени. Ну пожалуйста! Буду твоей должницей! Сможешь попросить у меня всё, что захочешь! Даже грудь покажу. Хочешь? Хоть сейчас! — Да задрала ты меня со своей грудью… — пробубнил я обиженно. — Твои сиськи мне погоды не сделают. Вообще ничья грудная клетка не способна контролировать погоду. Надо бы поразмышлять, как исправить это вопиющее упущение. — Хочешь полапать? — продолжила подруга закидывать меня сомнительно-соблазнительными предложениями. — Ха… Было бы еще что лапать. — Эй! — Но это правда, — пожал я плечами. — Срал я на твою грудь. — Надеюсь, не буквально? — уточнила Мифи. — Фу! — взвыл я, пытаясь отключить нездоровую фантазию, которая тут же взялась рисовать картины, о которых я не просил. — Ты невыносима! Готова продать мою жопу за чертовы клыки. — Не жопу, а всё твое драгоценное тело, — поправила меня Мифи. — И не продать, а лишь сдать в аренду. Я же тебя не в постель к нему укладываю! Тоже мне трагедия века — потратить минуту времени на беседу. — Конечно, не в постель. Сейчас можно и в коридоре во время уроков! И в туалете! Или… — Умоляю, не делись со мной своими эротическими фантазиями. Оставь их для Ника. И вообще… То ты ноешь, что тебя никто не хочет трахать. То ты ноешь, что тебя кто-то трахать все-таки хочет. Ты бы уже определился. — Я сам, кого хочешь, оттра… — Ну да-ну да. — Ну и сука же ты, Мифи! — взбешенно выпалил я и демонстративно отвернулся к окну. Меня здесь нет. Я в домике. Моё показательное «нет» Мифи не впечатлило. Если она чего-то хотела, она этого добивалась любыми доступными способами. — Ник, между прочим, весьма симпатичный, — как бы невзначай протянула она. — Я бы даже назвала его красавчиком. — Да для тебя обезьяна в балетной пачке и с динамитом в зубах станет красавчиком, как только посулит тебе нано-клыки, — фыркнул я. — Раз он настолько привлекателен, сама с ним и встречайся! — Но он предпочитает парней, а я — девушек! Посмотрите-ка какие все ныне избирательные. — Видишь, у вас много общего. Вы оба привереды. — Те-е-ери! Отстань, старушка, я в печали. — Просто поговори с ним. Ни просто не хочу, ни сложно! — Ты правда очень ему понравился. — Я в этой школе учусь одиннадцать лет и никогда никому не нравился, а тут здравствуйте пожалуйста! — всплеснул я руками. И вдруг меня пронзила неожиданная мысль: — Ты что-то ему рассказала? — я резко повернулся к Мифи и уставился на нее с подозрением. — Если ты про свое виртуальное амплуа, то, конечно же, нет, — понизив голос, пробормотала подруга. — Ник упомянул, что вы с ним вчера столкнулись у школы, и он признался, что после этого ты не выходишь у него из головы. Вот такая вот любовь с первого столкновения. — Столкнулись? — поморщился я, пытаясь вспомнить, что же произошло до моей встречи с Шаркисом. Я проснулся. Улыбнулся. Ебанулся. «Нарядился». Точно! Столкнулся с парнем на крыльце! Так это он? — Хм… А ведь и правда не урод. Почему он не урод? Мне не нравится тот факт, что он не урод. Подозрительно. Что-то мне не верится, что такой, как он, может заинтересоваться таким, как я. С чего вдруг? Ты предупредила бедолагу, что я хронический зануда? А о том, что не признаю белую фасоль? Про мои вонючие ноги рассказала?! Напиши ему прямо сейчас, он должен знать! — Дурак, что ли? — фыркнула Мифи. — Чтобы товар продать, надо его приукрашивать, а не рубить перед покупателем правду матку! — Я не товар! Я живой человек! С вонючими ногами. Пиши, говорю! — Ничего я Нику писать не буду. Захочешь, расскажешь сам. — Хорошо. Где он? Его ждет мое чистосердечное! — Нет! — встрепенулась Мифи. — Расскажешь позже. На втором свидании. Ну пожалуйста! — взмолилась она. — Не будет никакого второго свидания! — рявкнул я, вновь начиная беситься. — Будь умницей! Встреться с ним! И не твори дичи! Ради меня! — захныкала Мифи, кидая на меня умоляющий взгляд. Заметив, как на глазах у подруги наворачиваются слезы, и осознавая, что они фальшивые, я все же сдался. — Ладно, женщина, веди меня к этому своему Ни-и-ику. Посмотрим, перепадёт ли тебе что-нибудь за нашу встречу. Жопой чую, он разочаруется, и клыки тебе обломятся, — фыркнул я. — А я уверена, что всё пройдет как надо! — тут же повеселела Мифи, подхватывая меня под руку и поспешно уволакивая из класса. В школе на каждом этаже насчитывалось по тридцать кабинетов. Они размещались по всему прямоугольному периметру здания. В центре же каждого этажа на просторной площадке соорудили что-то вроде зон отдыха. Состояли они из парочки столов для голографического пинг-понга (Кто вообще в XXIII веке играет в голографический пинг-понг?), пары десятков мягких диванчиков и с полдюжины кресел-мешков. Здесь школьникам полагалось отдыхать в перерывах между уроками. По факту, на переменах мои сверстники предпочитали спускаться на крыльцо покурить. А в зонах отдыха тусили, когда прогуливали уроки. Мифи потащила меня к одному из диванов. Персоной она в своих кругах являлась достаточно популярной, потому привлекала внимание, которое ненароком прямо сейчас липло и ко мне. Под нацеленными на меня многочисленными взглядами я невольно ежился и силой воли отгонял от себя желание убежать. Насмешки, улыбки, перешептывания. Да-да. Я не обаятельный и не привлекательный и в своем наряде выгляжу конченым посмешищем. Я это знаю. Не понимаю, на что рассчитывает Мифи. Она ведь видит меня каждый день. Этого вполне достаточно для того, чтобы убедиться в моей непрошибаемой неказистости. Наверняка бедняга Ник пожалеет о своем решении пообщаться со мной в момент, когда увидит меня во всей красе. А точнее некрасе. Такое слово существует? Если нет, будем считать, что я его придумал. Запатентую. Впишу в словари. Некраса — Териал Фелини, то же, что «урод», устаревшее. — Приветики! — махнула подруга рукой компании нанитов, что расположились на трёх диванчиках. Все они, по моему субъективному мнению, лишь отдаленно походили на людей. Покрытые нано с головы и до самых ног, облаченные в одежду с металлическими вставками и светодиодами, со светящимися пирсингами в самых неожиданных местах ребята больше тянули на представителей инопланетной расы, спустившейся на Землю выпить чаю с бензином. Мифи относилась к спокойным представителям нанитов — все нано-приблуды подруги привносили в ее вид минимум изменений. Менялся цвет кожи. Цвет волос. Форма и длина ногтей. Иногда цвет глаз. Иногда на ее теле появлялись рисунки. Или на ушах эльфийские наросты. И ничего более. Агрессивные наниты предпочитали эпатировать. Длиннющие нано-рога на голове. Вторая пара глаз (искусственных) на плечах, шее, щеках или лбу. Лишние пальцы. Или шипы на любых частях тела. Стремление к уникальности открывало порталы в нано-ад. Конечно, не мне, серой личности, рассуждать об эстетике того или иного молодежного направления. Тем более, что прямо сейчас я бы по странности мог дать фору любому. С моей-то розовой футболкой. Тут и рога Сатаны тихо покурят в сторонке. И все же агрессивные наниты мне доверия не внушали. Я искренне не понимал, как Мифи умудрилась найти с ними общий язык. Как она умудрялась находить общий язык вообще со всеми?! Не иначе, социальная ведьма. — Приве-е-ет! — послышалось дружное, когда мы подошли к компании совсем близко. — Нано-котики, шепните на ушко, где Ник? — не став ходить вокруг да около, поинтересовалась Мифи. — Пошел ловить штрафы за курение у окна. В обе стороны от зоны отдыха тянулся широкий длинный коридор, который вел к лестничным площадкам. Лестницы предназначались для экстренной эвакуации в случае возникновения возгорания. (Посмотрел бы я на того героя, что смог бы пробежать вниз все сорок четыре этажа и не окочуриться в процессе). С лестничной площадки на город выходили большие окна. Из них открывался великолепный вид на небоскребы Тосама. Вот только после парочки умников, упорхнувших из них вниз, на каждое окно поставили решётки. Вид города, конечно, от этого не изменился, но решётки, как вы понимаете, безвозвратно испортили величие картины. Хотя школьники и предпочитали курить на крыльце, особенно ленивые предавались никотиновой зависимости в школьных туалетах или около этих вот окон с решетками. Сотрудники школы с этим боролись не на жизнь, а на смерть, грозя подросткам и записями в личное дело, и отстранением от занятий и даже денежными штрафами. Но любители покурить у окон или в туалетах все равно находились. Интересно, почему у окна курил Ник? Потому что ленивый, бунтарь, богатей или… он просто решил не уходить далеко, надеясь встретиться со мной? О нет, не шути так, Тери. Помрешь от смеха, и Мифи останется без нано-клыков! — Ник! Мы тебя уже обыскались! — воскликнула Мифи, выйдя на лестничную площадку и обратившись к парню, что топтался у подоконника. Нанит вздрогнул и обернулся на голос. Увидев нас обоих, он подарил нам обворожительную улыбку и затушил недокуренную сигарету о толстую подошву высоких кожаных ботинок. Он окинул меня оценивающим взглядом, и я ответил тем же. Черные джинсы обтянули длинные ноги нанита. Толстый ремень с шипами и вереницей серебристых цепочек привлекали неуместное внимание к паху. Черно-белая клетчатая рубашка подчеркнула широкую спину. Майка, будто бы сшитая из металла, здорово сочеталась с серебристыми глазами. Ник, как и Мифи, видимо входил в состав спокойных нанитов. Ничего экстраординарного я в его внешнем виде не обнаружил. Нано в глазах. В волосах. И, кажется, на майке. На этом нано-образ заканчивался. — Ник, знакомься! Это Тери. С одной «Р», иначе он бесится. Тери — это Ник, — с воодушевлением представила нас друг другу Мифи, явно грезя о чертовых клыках. — Очень приятно, — не прекращая улыбаться, протянул мне Ник руку для рукопожатия. — А мне пока не особо… Наверное, следовало ответить «Мне тоже», но гаденькая натура не позволила мне соврать. Я больше минуты демонстративно вытирал вспотевшую ладонь о ненавистную футболку, мстя ей за все свои унижения, после чего вяло пожал наниту руку, пытаясь придумать стратегию, в которой в выигрыше оказались бы и я, и Мифи. Зато Ника не парило вообще ничего. Даже мой весьма грубый ответ. Он явно относился к тому же типу людей, что и Мифи. Общение с незнакомцами для него было естественным ходом событий, а не замороченным квестом, в конце которого хотелось только плакать, как это обычно происходило у меня. Тот факт, что мы тут вроде как знакомимся ради дальнейших романтических взаимоотношений, Ника также не смущал. Держался он уверенно. Я бы даже сказал, самоуверенно. Ух, как же бесит. Небось, и общую тему разговора Ник мог найти абсолютно с каждым. Что ж… Посмотрим, как это у него получится со мной! — Сигарету? — предложил он мне и Мифи. — Не курю, — ответил я, поморщившись. А вот подруга от предложения не отказалась, прикурила у Ника и сладко затянулась. Показушница! При мне Мифи никогда не курила, и ставлю обе почки на то, что связано это было отнюдь не с ее заботой о моём здоровье. Ей почему-то стукнуло в голову, якобы с сигаретой она выглядит невероятно сексуальной. Я, конечно, не эксперт, но сигаретная вонь не числится в списке афродизиаков. — Ой, Ник, ты не поверишь! Тери-то у нас гений, прикинь! Его отправляют на олимпиаду по голографии! — О-о-о! Фига себе! — с готовностью поддержал разговор Ник. — А я в голографии полный ноль! — Вот-вот! Я тоже! — весело рассмеялась Мифи. — Но Тери мне пару раз помог, и я начала кое-что понимать! Пару раз? Помог? Имеешь в виду, что я делаю почти каждую твою домашнюю работу? И все еще жду честно заработанную оплату?! Ненавижу светские беседы. Можно, я уйду?! — М-м-м… Может, и мне как-нибудь поможешь? — протянул Ник. Ни фига себе как ты быстро сориентировался! Глаза у Ника, конечно, красивые, ничего не скажешь. И все его нанитовские примочки очень ему идут. Блин, Мифи в кои-то веки не соврала. Этот парень действительно весьма привлекательный. Вот только я-то ему на черта сдался?! Домашку делать? Иди в жопу. — Смотря что предложишь взамен, — выдохнул я холодно, продолжая гадать, в чем подвох. Что же с тобой не так, а? Ешь использованную туалетную бумагу в общественных санузлах? Или мастурбируешь на вентиляторы, представляя, как на их лопасти наматываются твои кишки? ЛЮБИШЬ ИЗЮМ?! Что-то не так быть просто обязано! Иначе бы Ник на меня не запал! — А что бы ты хотел? — Ник это произнес таким тоном, будто я и правда мог попросить вообще что угодно. А от его пристального взгляда у меня аж мурашки по спине побежали. Окей, парень, производить впечатление ты умеешь. Но спрашивать меня о моих желаниях равносильно открытию портала в Ад. — Хочу волосы на ногах, — заявил я. — Густые и длинные. Чтобы прямо косички можно было заплетать. И рост не хоббитский, а под два метра. Кубики пресса хочу. Нормальные. Накаченные. А не хилые, что проступают у меня сейчас из-за моей худобы. Сильные руки. Чтобы бицухи походили на надувные шары, а не на макароны. Ну и рожу для всего этого великолепия не помешало бы побрутальнее. С бородищей до пупа. Чтобы я ею и слезы мог смахнуть, и жопу подтереть. Ой, ладно, без последнего обойдусь. С глазами тоже пожалуйста что-нибудь сделай. Они мне кажутся крупноватыми. Из-за них я перманентно выгляжу так, будто вот-вот рожу новый политический режим, — деловито перечислил я все приоритетные на данный момент хотелки. О наболевшем, как говорится. — Тери у нас — ходячие комплексы, — торопливо объяснила Мифи, косясь на меня и беззвучно покрывая матом. — «Ходячие комплексы», — передразнил я её. — Это не комплексы, а суровая реальность. — Тебя так не устраивает твоя внешность? — кажется, Ник действительно удивился. — А что меня в ней должно устраивать? — Нарываешься на комплименты? — хмыкнул нанит. Один-ноль в пользу Ника. — Обойдусь, — фыркнул я, отводя глаза. Почему-то его взгляд начал меня смущать. — Тери, прекрати огрызаться, — процедила Мифи сквозь зубы, толкая меня локтем в бок. — Не обращай внимания, Ник. Обычно он не такой нервный. Но ему не повезло с сэмпаем. Вот он и бесится. — Да? Кто тебе попался? — живо поинтересовался нанит. — Шаркис… — выдохнул я с усилием. Воцарилась мёртвая тишина. — Но, как ты заметил, Тери ещё жив! — бодро добавила Мифи. — Частично, — поправил я подругу, инстинктивно пряча обе руки за спину, хотя и палец, и укус уже зажили. — Он что-то тебе сделал? — Ник внезапно стал очень серьёзным. Умоляю, вырубай режим рыцаря. Мне ничья защита не нужна. Я самодостаточный! Или нет. Не важно. Короче, это мои проблемы, и лезть в них я никому не разрешаю! — Что? Нет, ничего он мне не сделал, — поспешно ответил я, не желая продолжать обсуждать эту тему. — А с руками что? — С какими руками? — Нет, ну дебильнее вопроса я придумать не смог! — С твоими, очевидно… — Ничего! Вообще ничего, — убедительно ответил я. — Скоро начнётся второй урок. Пора возвращаться, — так паршиво от темы я еще ни разу не уходил. — Постой, — Ник моментально среагировал, схватил меня за правый локоть. — У нас ещё пять минут, зачем так спешить? Затем, что отвали! — Не лезь туда, куда тебя не просят. И сотри с рожи это встревоженное выражение. Мне от незнакомого человека ни в хер не вперлась ни жалость, ни чуткость, ни забота. И так тошно! — выпалил я. Ну ничего себе! Видали, какой я дерзкий?! Горжусь собой! — Ладно, извини, замяли тему! — с готовностью согласился Ник. Чёрт, когда он улыбаться-то прекратит, а? У него там что, сзади косички, что ли, слишком сильно затянуты? Или верёвочки какие? — Ладно… — смилостивился я. Совру, если скажу, что вся эта ситуация не начинала мне нравиться! Скажу больше… ОНА МНЕ ОЧЕНЬ НРАВИЛАСЬ! Режим суки, пришло твое время! — Только руку мою отпусти и отойди подальше. Не люблю, когда ко мне прикасаются и вторгаются в моё личное пространство. Уж если быть говном, то быть им до победного конца! Не осуждайте! В кои-то веки мне выпал шанс позалупаться, не получив за это пиздюлей! Кто бы не воспользовался такой ситуацией?! — Извини, — Ник оставался непрошибаемым. Он аккуратно отпустил мою руку, и не думая злиться в ответ на мою грубость. Я старался его задеть, но любые мои слова он благополучно игнорировал. — Просто ты та-а-ак пахнешь… — резко нагнувшись ко мне ближе, прошептал он мне на самое ухо. В ответ на это я поднял левую руку и понюхал подмышки. Не спрашивайте, почему я это сделал! Просто, возможно, слова Ника я интерпретировал слегка иначе. — Я, конечно, душ сегодня принять не успел, но не так уж я и вон… — забормотал я смущённо, но прежде, чем договорил, Мифи схватила меня за шкирку и, бросив Нику сухое «мы на минутку!», затащила меня на один пролёт вверх. — Тери! Что ты творишь, мать твою! — зашипела она. — Он сказал, что я попахиваю, вот я и… — Не попахиваешь, а пахнешь! Клёво пахнешь! — Я клёво пахну? — искренне удивился я. — Да чёрт тебя знает! Я тебя, придурка неизлечимого, нюхать не собираюсь! А Нику ты нравишься, и так он к тебе клеится! — Клеится, говоря, что я воняю? — ОН НЕ ТАК СКАЗАЛ! Тери! Приди в себя! — возмутилась Мифи, уперев руки в бока и чем-то сейчас напоминая мне маман. — Ладно. Извини. Наверное, это нервное. Не каждый день ко мне клеятся, — признался я, усиленно рассматривая свои кеды с розовыми ленточками. Мифи, проследив мой взгляд, тоже вперила в них глаза. — Разве это не ленточки от новой модели барби-гламурки? — тихо спросила она. — Они са-а-а-а-амые… — подтвердил я. — Мода и стиль не твоё. Смирись! — Уже. — Тери, соберись! И сделай вид, что ты нормальный человек! — Я и есть нормальный человек! — хотел было я возразить, но Мифи меня уже не слушала. Она вновь схватила меня за руку и потащила обратно к Нику. — Так, мальчики, скоро урок, а мне тут ещё с несколькими людьми надо переброситься парой слов, так что оставляю вас наедине, — томно прошептала она. И прежде чем я с охреневшими глазами и комом подкатившего к горлу мата успел что-либо ей ответить, подруга выбежала за дверь. Вот ведь подстава! Ник облокотился на подоконник и взялся откровенно на меня пялиться. — Что? — не выдержал я изучающего взгляда. Мой вопрос разбился о неувядаемую улыбку нанита. — Просто смотрю на тебя. — Просто ничего не бывает! — Ладно… Тогда я смотрю на тебя не просто! — с готовностью согласился Ник. А я думал, что это со мной разговаривать невыносимо. Ан нет. — Нет смысла ломать комедию. Мифи же сообщила тебе о моем интересе, или я не прав? — Ник подтянулся на руках и уселся на высокий подоконник. — Допустим. Чёрт! Ситуация ужасно неловкая! Хочу убежать! — Допустим? И это всё, что ты можешь мне сказать? — скривился Ник. — Сказать-то я могу многое, но вряд ли тебе что-то из этого понравится. Я не понимаю, с чего вдруг моя персона стала тебе интересна. Мы, между прочим, и раньше виделись, и ты не обращал на меня никакого внимания. А тут внезапно воспылал… — Виделись? Разве? Когда? — удивился Ник. — Хм… Ну, к примеру, на первое сентября, когда Мифи сварганила железную метровую розу для нашего классного руководителя. Эту розу тащил на своем горбу именно я. И когда ты внезапно остановил Мифи поболтать в коридоре, я проклинал тебя все те десять минут, пока вы трепались. — Так это был ты?! — Ты хоть вспомнил тот момент? — скептически усмехнулся я. — Если честно, то нет, — признался Ник смущённо. — Помню розу, но не помню человека. — Вот-вот! Это я и был. Был и есть. — Хочешь сказать, что совсем не изменился? Тогда бы и вчера я тебя не заметил! — возразил нанит. — Ты меня заметил из-за пары тряпок, которые оказались на мне по особому стечению обстоятельств. И эта розовая отвратительная футболка — последняя яркая вещь, которую я на себя напялил! Завтра я вернусь к своему незаметному амплуа, и ты забудешь обо мне, как о страшном сне. — Но я не хочу забывать. А футболка, кстати, тебе идет. Не верю ни единому слову. — Согласен, одежда — один из способов привлечения внимания. Но и только. Я увидел тебя. И это не изменится, если ты вновь станешь незаметным. Может, другие замечать тебя перестанут, а я — уже нет. — Вот спасибо… — фыркнул я. Наглый тон Ника меня почему-то разозлил. — У тебя кто-нибудь есть? — как ни в чем не бывало продолжил Ник разговор, своей прямолинейностью окончательно выбив почву из-под моих ног. Благо прозвенел звонок, и я, пробубнив себе под нос нечто нечленораздельное, выбежал с лестничной площадки и припустил к своему классу. Трусливо? Да. Ну и что? Имею право быть трусливым. Разрешаю себе это чувство до тех пор, пока я не пойму, что мне делать и как реагировать на Ника. Сердце бешено колотилось. Перед глазами плясали искры. Во рту появилась неприятная сухость. Вот, значит, каково это — кому-то нравиться!..