Семь кругов Ада

И вновь мы с Зуо мчались по незнакомой мне местности. Я не удивился, когда жилые небоскребы и зеркальные офисные здания исчезли из поля зрения, но когда и трущобы остались позади, у меня в голове начали зарождаться нехорошие мысли. Зуо не стоило труда бросить меня посреди безжизненной пустыни, что окружала наш мегаполис с трёх сторон. Лишь на западе город омывала умирающая река, давно превратившаяся в чахлое озеро, вдоль и поперёк испещрённое нефтяными пятнами. (А за недорекой-недоозером простиралась всё та же пустыня). В масляной водичке не поплещешься. Она годилась разве что в качестве способа самоубийства. Хочешь умереть? Дерзай! Прыгай в реку-озеро! Выбраться из нее тебе вряд ли удастся, и спасти тебя не успеют. Гарантия сотка! Странно, что её ещё не запатентовали! Вещь дельная. В честь неё даже старую поговорку про мост переиначили, и теперь она звучит как: «Когда ты тонешь в нефтяном озере, ты понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной — ты уже тонешь в нефтяном озере». Но фиг с ним, с озером. В его водах смерть пришла бы ко мне довольно быстро. Три минуты ада — и я на том свете. Пустыня же, совсем другое дело. Смерть от радиации. Смерть от голода. Смерть от жажды. Смерть от ожогов. Смерть от ядовитых гадов, что прячутся в белом песке. Все эти смерти долгие и исключительно мучительные. Меня это не устраивает. Шаркис, поворачивай в обратную сторону! Сейчас же вези меня к озеру! Я выбираю утопление! Но сэмпай, то ли к сожалению, толи к счастью (я пока не решил), мысли мои не читал. А если бы и читал, исполнил бы он моё сокровенное желание? Вряд ли. Разозлил я его не на шутку. Это проявлялось во всём: в том, насколько напряглись его спина и торс, в том, как он гнал, резко входил в вираж и тормозил. Каждый раз я думал, что следующий поворот окажется для меня последним. Вот-вот мои слабенькие худенькие ручки не выдержат, я слечу с сиденья мотоцикла и пробуравлю лицом асфальт, по дороге теряя добрую часть зубов. Представив эту красочную картину, я неудержимо захотел извиниться перед Зуо! Может быть, помолить о пощаде, поползать перед ним на коленях, ботинки поцеловать или начать сдувать пылинки с широких плеч? Но что-то мне подсказывало, что все эти мероприятия мне уже не помогут. Они лишь в очередной раз убедят Зуо в моей ничтожности и спровоцирует его на дальнейшие членовредительства. Поэтому мне оставалось судорожно цепляться за сэмпая, лихорадочно размышляя, что бы такого сказать Шаркису, чтобы он надо мной смилостивился. Мы гнали, и гнали, и гнали под палящим солнцем, вдыхая сухой горячий воздух вперемешку с песком. Мне казалось, что чертовы песчинки, попав мне в ноздри и рот, царапают слизистую и лёгкие, а значит я вот-вот умру еще и от этого! Пейзаж же впереди будто застыл. Необозримые однообразные просторы белой пустыни создавали мнимое ощущение, будто мы не двигаемся в места. А… Погодите. На самом же деле не двигаемся! Потеряв чувство времени и пространства, я пропустил тот момент, когда Зуо остановил мотоцикл. Оглядевшись по сторонам, сэмпай без раздумий спихнул меня с мотоцикла прямо на горячий асфальт, тем самым выведя из сонливых размышлений о вечности, банановом пудинге и атомной электростанции, которая могла бы работать на майонезе. На несколько километров вокруг нас как раз возвышались белые барханы, очень напоминавшие горы майонеза. Я читал, раньше никакого песка здесь не было. Тем более белого. И что это природное явление — последствия Третьей Мировой Войны. Мда… Натворили тогда люди дел. До сих пор расплачиваемся. Солнечные лучи так хорошо отражались от белого песка, что слепили, жарили и норовили иссушить здесь и сейчас не хуже самого солнца. Как же жарко! Мама, роди меня обратно. Я тоскливо оглянулся назад на угловатый благодаря тосамским небоскребам горизонт и идеально прямую дорогу, по которой мы ехали. Плывущий вдалеке силуэт техно-города казался миражем, впереди же нас не ждало ничего кроме разогретого песка, разделенного на две части одинокой полосой асфальта. Дорога в никуда. Доказательством редкого присутствия человека в этом месте выступали разве что дорожные знаки, красными пятнами оповещавшие о том, что дальше нас ожидает нечто нехорошее. «Стоп! Опасность! Проезд запрещён!» — гласили они, лично меня заманивая не хуже красной кнопки, на которую нельзя нажимать. Запрещён, говорите?! Вызов принят! Кроме красного цвета белоснежный пейзаж чуть-чуть подпортили и другие цвета. Черно-желтая сигнальная нано-разметка отделила нас от дороги и пустыни впереди. Не надо быть гением, чтобы понять, она ничего хорошего не сулила, иначе бы к нанотехнологиям прибегать бы никто не стал. Это, знаете ли, дорогое удовольствие. Вряд ли кто-то в один прекрасный день поставил перед собой задачу отрезать одну часть пустыни от другой просто по приколу. Единственный, кому реально могла стукнуть в голову такая идея, это я. Если сильно приглядеться, можно было заметить, как нано-разметка парит над асфальтом и песочной гладью на расстоянии в десятую часть миллиметра. Если бы черно-желтую линию нанесли краской, то пески застлали бы ее собой уже через пару минут. Адаптивные же нано реагировали на попытки похоронить их под чем бы то ни было и автоматически воспаряли вверх над всем, что пыталось накрыть их собой. Чем не подтверждение серьезности намерений тех, кто это разметку здесь оставил? Или я все это себе надумал? И у меня галлюцинации? И никакие это не нано? Запереживав, что преступно ошибаюсь, я растянулся на асфальте, прижался правой щекой к раскалённому асфальту и вгляделся в еле заметный зазор между полосой и дорогой. Да нет же. Все верно. Чтобы убедиться окончательно, я опустил на разметку руку, и нано, слегка пощекотав кожу, тут же перебрались на тыльную сторону моей руки. Я поднял руку, и разметка спустилась обратно к асфальту. Отличная отладка! Одобряю! Неподалеку от пугающих дорожных знаков, отражая тлен и боль всей пустыни, медленно гнили останки когда-то пышевшего жизнью дома. Крыша его давно обрушилась. Стены же, иссушенные на солнце, обветшавшие от постоянных порывов ветра, изъеденные песком и покрывшиеся паутиной трещин, стояли на честном слове. Скрыться от солнцепёка в чудо-конструкции получилось бы только ночью (если вы понимаете, о чем я). Пока я любовался изобилием флоры и фауны (а точнее, ее отсутствием) очаровательной безжизненной пустыни, Зуо слез с мотоцикла, оперся на него поясницей и слегка коснулся уха. Перед левым глазом сэмпая тут же развернулся голографический экран телефона. Пошёл сигнал. Через секунду экран мигнул, и послышался тихий голос: — Приветствую вас, Шаркис-сама! — Жду карту с твоим местоположением, — сухо сообщил сэмпай, не потрудившись поприветствовать собеседника в ответ. Зуо, да ты хам, каких поискать. — Хай-хай! Уже отсылаю файл! Будьте добры, подождите пару минут! — защебетали по ту сторону разговора. — Жду. — Шаркис-сама? Вы… не один? — С питомцем. — Оу, у вас интересный вкус. — Поторапливайся, у меня мало времени, — процедил Зуо сквозь зубы и прервал разговор. Моё присутствие его явно напрягало. Так, стоп. А о каком питомце речь? Это он про кого? Это он про меня?! Возмутительно! Но вслух я говорить об этом пока не стану. Что-то боязно. Но позже я обязательно все ему выскажу! Завтра! Или на следующей неделе. Максимум через год. Клянусь честью! Сэмпай отошёл от мотоцикла и медленно приблизился ко мне. Его тень на мгновение закрыло моё бренное тело от палящего солнца, заставив меня вернуться из незабываемого путешествия по собственным размышлениям в суровую реальность. — Слушай внимательно, насекомое, — послышалось злое шипение. Так как Зуо встал против солнца, разглядеть я мог лишь его силуэт. Но мне с моей яркой фантазией не составило труда в ярких красках представить взгляд, которым сэмпай одарил меня в этот момент. Бьюсь об заклад, в нём сочетались высокомерие, презрение и добротная порция говнеца, которое в Шаркисе бурлило с завидным постоянством. — Слушаю, — пискнул я, еле-еле сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги и не убежать от сэмпая в белоснежные пустынные дали навстречу жажде, опустошению и бесславной смерти. — То, что ты сотворил в школе, непозволительно дебильная выходка. Так и быть, спишу ее на твою безмозглость. Но если ты вытворишь нечто подобное ещё раз, я убью тебя. Слышишь? Убью. Размажу твою башку по асфальту или заставлю жрать грёбаный песок до тех пор, пока не сдохнешь. Я ясно выражаюсь? — последние слова Зуо почти прорычал. Яснее некуда. Я, вообще-то, гурман. И песок без горчицы есть не собираюсь. В ответ я с достоинством вздрогнул, сглотнул и икнул. В горле у меня пересохло, язык распух, из-за чего говорить оказалось очень сложно, потому я решил ограничиться раболепным взглядом и судорожными кивками. Надеялся, что этого окажется более чем достаточно. Что ж… Я ошибался. — Я спрашиваю: ты меня понял или нет?! — нависая надо мной, словно скала, прошипел сэмпай злее прежнего. Я закивал ещё активнее, при этом с усилием выдавив: — Я ничего не буду делать, даже если ты продолжишь обращаться со мной, как с пустым местом! — прохрипел я и тут же мысленно возмутился себе: «Что значит «ничего не буду делать»?! Конечно буду! Обязательно. Однозначно». — Ты и есть пустое место, — заявил Шаркис и попытался в качестве подтверждения своих слов пнуть меня в живот. Еще бы, я ведь так удобно катаюсь по асфальту вот уже десять минут. Грех не пнуть. Я все понимаю. Но не одобряю. Потому я с несвойственной мне ловкостью вскочил на ноги и отбежал от озлобленного сэмпая на пару метров. — Я не пустое место! Я… — Так, а кто же я? — Заполненное… место… — не особенно задумываясь, что говорю, забормотал я. Послышался хруст. Хрустели кулаки Зуо. — Будешь бить?.. — осторожно поинтересовался я, пятясь в сторону полуразрушенного дома. — Буду, — подтвердил Зуо, медленно шагая в мою сторону и своей неторопливостью подчеркивая, что спешить ему некуда — если я попытаюсь сбежать, он всё равно догонит меня и отмудохает. И тут в голове у меня всплыла фраза из старой рекламы, которую я смотрел на фестивале старой (что бы вы думали?) рекламы. Кажется, там было что-то про стиральный порошок. «А если нет разницы, зачем платить больше?» — вопрошал ведущий. Вот и я сейчас стоял и думал: «А если все равно побьют, зачем выебываться меньше?» Нет, ну серьезно? Нет-нет-нет, Тери! Выбрось это из головы. Ты жить хочешь или нет?! Конечно хочу! Потому и начал потихонечку пятиться от Зуо в надежде, что он остынет до того, как доберется до меня. Увы, планы мне порушила стена дома, в которую я к своему глубочайшему сожалению уперся спиной. Я попытался слиться с ней, но ничего у меня не вышло. — А бить будешь б… больно? — осведомился я, невольно ежась. — Очень, — уже спокойнее кивнул Зуо. На его губах заиграла ехидная ухмылка. Вот садюга! — По шкале от одного до десяти, насколько больно? — На десятку. — Подожди! — вскинул я руки. Так. Без паники. И из самой неприятной ситуации можно извлечь выгоду. Гонимый этой идеей, я быстренько стащил с себя бордовую толстовку и завязал её на бедрах. — А по лицу бить будешь? — уже не то чтобы испуганно, а скорее деловито осведомился я. — А что, хочется? — протянул Шаркис с нескрываемым удивлением. — Ща! Если будешь, мне надо подготовиться! Можешь считать это прелюдией! — с этими словами я натянул на лицо свою невероятно модную розовую футболочку. По впалому вспотевшему животу прогулялся легкий ветерок. Даже приятненько. — Всё! Я готов. — Хм… — Зуо замялся. — Ты же в курсе, что тебя это не спасет? — в его голосе послышалась откровенная издёвка. — Так это не для спасения, — фыркнул я. — Мысли шире, сэмпай! Ты меня сейчас бам в скулу, тыдыщ в подбородок, хрясь в нос, — боже мой, я сегодня такой красноречивый, аж плакать хочется! — Кровища пропитает футболку насквозь! А я потом кину её в горячую воду. Кровь свернётся, и пятна отстирать уже не получится. И мама больше не сможет заставить меня надеть ее! — вдохновенно поделился я с Зуо гениальным планом. У меня вообще что ни мысля, то на Нобелевскую тянет! Черт. Я же заявлял Шаркису, что футболка мне нравится и надета она лично для него. Вот я и посыпался. Надо начинать записывать свое вранье, чтобы такого больше не повторилось! Нестыковочки! Заметит или нет? Пофиг. Мне следует избавиться от этого розового исчадия ада. И какие-то там нестыковки мне не помешают! Увы, сэмпай мой план не оценил и продемонстрировал он это прицельным ударом в солнечное сплетение. Придурок, футболка выше! Выше! У тебя рука отвалится ударить меня по лицу?! — П-понял… д-дурак — зап-плачу… — прохрипел я, оставаясь в вертикальном положении лишь благодаря Зуо, который вцепился левой рукой в мою шею и с силой прижал меня к стене дряхлого дома. Прошипев что-то не слишком мне льстящее, сэмпай размахнулся для нового удара, который на этот раз направил аккурат в моё красно лико. Разглядев его маневр сквозь тонкую ткань розовой футболки, я возликовал, но при этом инстинктивно вжал голову в плечи, приготовившись к оглушительной вспышке боли. Хруст. Треск. Кулак Зуо со всего размаха влетел в стену всего в паре миллиметров от моего лица. — Неужели так нравится огребать от меня пиздюли? — прошептал Зуо, наклонившись ко мне ближе. Он безуспешно пытался разглядеть мой полный ужаса взгляд сквозь ткань футболки. А вот я сэмпая видел прекрасно. Яркие, злобные жёлто-зелёные (Блин, он даже толком не разозлился, а строит из себя черт-те что!) глаза, прямой аристократический нос, тонкие губы… — Не нравится, но я, наверное, просто не очень их боюсь, — на автомате забормотал я, не отрывая взгляда от губ Зуо. Кто ж знал, что они такие соблазнительные?! Я сам и знал! Пришёл к этому выводу ещё вчера! Вот только тогда я был под веществами, и это меня хоть как-то оправдывало! Сейчас-то со мной что не так?! У меня крыша поехала? А если поехала, то куда?! На курорт? На какой? И почему не взяла меня с собой?! Попивает небось коктейль у бассейна, пока я при ее отсутствии испытываю какие-то волнующе извращенные чувства к человеку, который меня бьет и оскорбляет! Может, у меня стокгольмский синдром? Но жертвы этого синдрома начинают сочувствовать захватчикам и мнить себя с ними «в одной команде». А я во-первых, не жертва, во-вторых, не испытывают к этому гондону ни капли сочувствия, в-третьих, уж тем более не ощущаю себя в его, черт возьми, команде! Я бы просто не отказался от… Ну… Это… Короче! Во всем виновато лицо Шаркиса! Надо же было уродиться таким красивым! Это нечестно! Запрещенный прием! Я протестую! Как я могу думать о сэмпае в подобном ключе?! Я ведь в привычном не здравом уме и очень злой памяти! Тогда что происходит? И как понимать столь вызывающие и не поддающиеся логике мысли?! Он бьёт тебя, Тери, какие, нахер, губы?! Такие, которые почему-то хочется поцеловать… И узнать, каковы же они на вкус. В прошлый-то раз я чувствовал только вкус своей блевотины… Я попробовал вспомнить хоть что-то вразумительное о поцелуе, но у меня ничего не вышло. Прожитое прошлым вечером походило на череду засвеченных слайдов. Обидно. — …никогда! Ты меня понял? — Зуо всё это время старательно передо мной распинался, даже не подозревая, о чем я думаю на самом деле. Поскольку внимание моё было приковано к губам Шаркиса, предостерегающую речь сэмпая я благополучно пропустил мимо ушей, променяв её на любование красивым личиком Зуо и размышления о том, как же охота целоваться. Вот приспичило, и все тут. Аж зубы заскрипели. Желание стало настолько нестерпимым, что я в приступе неконтролируемого слабоумия и ошарашивающей отваги поднялся на носки (Зуо к этому времени шею мою уже отпустил и, думаю, скоро об этом пожалеет) и сквозь ткань футболки слегка чмокнул сэмпая в столь соблазнительные губы. Не передать словами то выражение, что появилось на лице Шаркиса. Целая гамма противоречивых эмоций от удивления, смятения и растерянности до выжигающей неконтролируемой ярости. В следствии последней эмоции мне и подарили хлесткую затрещину. От смачного удара у меня аж ноги подкосились и в ушах зазвенело. Зато он сбил с меня наваждение, вызванное губами сэмпая! И на том спасибо! — Ты ёбнулся?! — Зуо не рычал, не шипел, он вопил на всю чертову пустыню! Из меня в ответ на его крик вырвался нервный смешок. — Прости меня, я нечаянно! — выпалил я, сам поражаясь сотворённому. «Зачем?» — спросите вы. «Я хер знает!» — отвечу я честно. Потому что я хер знает! Я сам в шоке, клянусь! — Ёб твою мать, как это можно сделать нечаянно?! — взорвался сэмпай. Да не знаю я, как! Не знаю! Простите грешного! — Хорошо, я сделал это специально, — решил я пойти другим путем. Язык мой — враг мой. На что я вообще рассчитываю?! — Но зачем сделал, сам не понимаю. Наверное, позлить тебя хотел! — решил я уточнить, но, кажется, сделал только хуже. Одно чистосердечное за другим, браво, Тери, браво! Естественно, за признание я заработал ещё одну оплеуху. Правда, слабее предыдущей. Затем Шаркис сдернул с моего лица розовую футболку и уставился на меня уже красными глазищами. — Не смей. Больше. Никогда. Ко мне. Прикасаться! — Зуо задыхался от гнева. Смотри не помри от ярости, я хочу вернуться домой к ужину. — Всё понял? — Понял! — пискнул я, осознавая, что перенервничал, в связи с чем мочевой пузырь вновь вознамерился меня опозорить. Между прочим, Зуо, ты меня трогаешь куда чаще, чем я тебя! — И что за дебильная гримаса? Снова ссать приспичило?! — сэмпай как в воду глядел. — Ну… Понимаешь… В экстремальных ситуациях у меня всегда так, — забормотал я, стыдливо переминаясь с ноги на ногу. — Уёбище, — с презрением кинул в мой адрес Зуо, после чего отпустил меня и ринулся к мотоциклу. — Ну почему же сразу уёбище-то?! — обиделся я. — Все люди ходят в туалет! Даже непревзойденный ты! Если, конечно, у тебя не катетер в члене, а к ноге не примотан мочеприёмн… — я осекся, решив не продолжать. Слишком злобным оказался направленный на меня взгляд сэмпая. Скажу больше, еще более красным! Не буду и дальше испытывать судьбу. Дабы не раздражать сэмпая своим видом, справить нужду я решил за стеной полуразрушенного дома. Тогда я ещё не обратил внимание, что от того места, куда пришёлся удар Зуо, по ветхой стене побежали тонкие трещинки. Завернув за останки дома, я обнаружил за ними небольшую стоянку на четыре машины, насквозь проржавевшую бензоколонку (Боги пластмассы, это же раритет!) и старую рекламную доску на водной основе. Водная реклама в пустыне — иронично! Нет, я понимаю, что раньше жизнь здесь била ключом, и во всём виновата война, превратившая в белоснежные мёртвые равнины большую часть поверхности планеты. И всё равно не могу без шутки-минутки по этому поводу! Старая рекламная доска вызвала у меня такой же нездоровый интерес, как до того парящая над песком предупредительная разметка! Древнюю технологию следовало как можно скорее опробовать! Как славно, что мне приспичило в туалет! Очень повезло! Принцип работы водяной рекламы держался на элементарных законах физики. На доску клеили плакаты, пропитанные особым намагниченным водным раствором. Под лучами солнца вода начинала испаряться, плакат приобретал радужный отблеск, картинки на нем из-за преломления света начинали казаться объёмным, а вокруг доски раскрывались миниатюрные радуги. Далеко испарения не уходили. Слабенькое магнитное поле включалось каждые пару секунд, затягивая намагниченную воду обратно в плакат, после чего процесс испарения повторялся. Я встал напротив прозрачной доски и расстегнул ширинку… …Трещины с тихим угрожающим треском стремительно разбегались по стене полуразрушенного дома… — З-з-з… — вывел я первую букву. Получилось криво. Сказывалось отсутствие опыта в данном творческом направлении. До матёрых художников, выписывающих розы и вензеля, меня отделяли годы тренировок. …Трещины добрались до пары покорёженных металлических листов (это всё, что осталось от крыши дома) и оконных рам без единого стёклышка, а затем перекинулись на две смежные стены… — У-у-у… Вторая буква получилась намного лучше! Мне удалось сделать вполне себе неплохую закорючку внизу! Я раньше не обращал внимание на то, что член имеет такую непростую механику. Только отвлекись, и ссышь уже в противоположную сторону. Неподатливый джойстик. От останков дома отделилась обветшавшая дверь и с глухим хлопком рухнула на песок. Трещины доползли до последней стены и безжалостно ее атаковали. — О-о-о… Да я художник от Бога! Третья буква вышла, по моему скромному мнению, идеально! Я хотел ещё и восклицательный знак приписать, но «горючее», увы, закончилось. Оглушительный треск разорвал пустынную тишину. Стены домика начали разрушаться одна за другой, поднимая в воздух густые облака белоснежной пыли. Я от неожиданности замер, так и придерживая правой рукой свое скромное достоинство. (Искренне надеюсь, что это всё-таки какое-никакое, кривое, малогабаритное, но достоинство!) Зуо, что оказался по другую сторону свежих развалин, тоже слегка удивился произошедшему. Но его недоумение удвоилось после того, как пыль частично улеглась и я во всей своей красе предстал его глазам. Я посмотрел на Шаркиса. Шаркис посмотрел на меня. Правда, через мгновение сэмпай пошел дальше и опустил взгляд. Куда ты пялишься, извращуга?! Я взялся судорожно застёгивать ширинку. Зуо по-прежнему буравил меня взглядом. Далеко не сразу до меня дошло, что заинтересовал сэмпая вовсе не мой член (а так хотелось, какая жалость), а слово из трёх букв на прозрачном стекле. «ЗУО» горделиво переливалось на солнце, подчеркнутое миниатюрной радугой и запахом мочи. — Ты… Хоть я и стоял от сэмпая на солидном расстоянии, даже со своего местоположения у меня получилось разглядеть, как левый глаз Зуо задергал нервный тик. Дыши через нос, Шаркис. Через нос дыши, кому говорю! — Любя же! От всей души! — выпалил я не к месту. — Я планировал написать собственное имя, но у меня не очень объемный мочевой пузырь! — взялся я оправдываться. — Вот и получилось, что… …Мне в плечо влетел камень. Больно, между прочим! И где ты, блин, отыскал камень посреди пустыни?! Второй снаряд попал мне в лоб, а третий — ударил по колену. Четвёртый же камень угодил в прозрачное стекло водной рекламы, разбив моё творчество на десятки блестящих осколков. Радужные пиксели жестокой реальности осыпались на белый песок. — Обратись к психиатру, долбаный имбецил! — прошипел Зуо, после разукрасив совет еще и отборным матом. Некоторые обороты оказались столь изящны и сложны для понимания, что моя попытка запомнить их не увенчалась успехом. Сколько же нужно фантазии для того, чтобы так эффектно сочетать слова? Сэмпай, с каждым часом ты кажешься мне всё интереснее! — Чего сразу к психиатру? Мне и психотерапевта достаточно! — возмутился я. — Хожу к нему по четвергам и воскресеньям. Так что в четверг тебе придётся составить мне компанию. Если воскресные встречи я иногда и пропускаю, то по четвергам — Ни-Ког-Да! Вру, как дышу! Зуо смерил меня тяжелым взглядом, явно гадая, серьёзен я или шучу. — В твоей семье, случайно, психически больных не имеется? — осведомился он. Я удивился. Откуда он знает?! — У дедушки шизофрения была, а у двоюродного дяди — психозы, — обрадованно сообщил я. Приятно, когда начинают интересоваться твоей персоной. Сегодня Шаркис любопытствует по поводу моего психозного дядюшки, а завтра, глядишь, и на свиданку позовет! — Заметно, — сэмпай вздохнул, и в этом вздохе я услышал обречённость всего человечества. Я осторожно обогнул развалившийся дом и направился к Зуо, поставив перед собой цель для купирования грядущих пиздюлей хорошенько к сэмпаю подлизаться, но ни на что не годные блудные мысли вновь завели мои размышления ни в ту степь! И подтолкнула их к этому та самая чёрно-жёлтая линия, будь она неладна. Я всё силился вспомнить, что же она означает, и только теперь меня настигло озарение! Такие линии использовали для обозначения территории, заражённой радиацией. Эйнштейн как-то сказал: «Я не знаю, каким оружием будет вестись Третья Мировая Война, но Четвёртая — палками и камнями». Что ж… Справедливо. Торжественно заявляю, что после Третьей Мировой человечество обосралось только наполовину. Восемьдесят процентов населения планеты, конечно, стёрло с лица Земли. Но остальные двадцать умудрились не только сохранить жизнь, но и многочисленные знания и умения. Лишь поэтому не произошел откат нашей цивилизации к доисторическому периоду, который нам пророчил Эйнштейн. Мы лишь хорошенько так затормозили прогресс. Если бы не война, сейчас бы человечество достигло таких технологических высот, которые мне только снятся. Может быть, мы бы уже бороздили просторы вселенной на галактических крейсерах, изучали новые планеты, разгадывали космические тайны, а не пытались разработать нано-глистов для людей, желающих похудеть. Но увы и ах… Компьютеры не утратили, и на том спасибо! Несмотря на резкое сокращение популяции людей, проблемы, связанные с недостатком воды, еды и земли, не исчезли. Скорее даже обострились из-за того, что пригодной для проживания территории осталось не так уж и много. Большую часть планеты украшали белые мёртвые пустыни, являющиеся заражёнными зонами. Говно случается, как говорится. Былого не вернёшь. Работай с чем есть и пытайся улучшить нынешнее положение дел. Не трать время на слезы по былому и давно утраченному. В виртуалии целая тонна сайтов, на которых люди годами гневаются из-за того, что наши предки так загадили планету, что жить на ней почти невозможно. Будто очередной злой комментарий что-то изменит: воздух неожиданно очистится, пересохшие реки наполнятся водой, а все вымершие виды животных возьмут, да и возродятся. Нет, дорогуша, это так не работает. И как бы тебе ни хотелось что-то изменить, ничего у тебя не выйдет, пока ты хотя бы не оторвешь жопу от стула. Я вот считаю, что живется нам очень даже неплохо. Лучше, чем могло бы! Конечно, было бы здорово хоть раз побывать в настоящем лесу или зелёном поле, но устраивать истерики и вопить по поводу того, что мне это недоступно, я не собираюсь. К тому же в виртуалии есть отличная имитация и лесов, и полей, и гор, и океанов. Так что, фактически, жизнь прекрасна! …Я робко приблизился к чёрно-жёлтой полосе. — Зуо! — позвал я сэмпая, с любопытством разглядывая линию. Ответом мне стала гробовая тишина. Решил меня игнорировать? Что ж. Удачи. Я вплотную подошел к разметке, сделал один глубокий вдох и заступил за чёрно-жёлтую линию. Пребывание моей левой ноги за предупреждающей полосой продлилось пару секунд, после чего я поспешно вернул её на безопасную территорию, уселся на асфальт, стянул кеду и проверил, не вырос ли у меня, случаем, лишний палец. Радиация — штука интересная! Говорят, от неё могут появиться лишние конечности! Ещё от неё мучительно умирают, но это не так интересно. А вот конечности… Шестого пальца на ноге, к моему глубочайшему сожалению, не обнаружилось. Я надел кеду и снова встал на ноги. Шагнул за линию, вернулся, шагнул ещё раз, и обратно. — Зуо? — вновь позвал я сэмпая и, не дождавшись ответа, продолжил: — Мне вот интересно, неужели радиация держится чётко на определённой территории?! С одной стороны полосы всё хорошо, а с другой — мучительная смерть? Так, получается? — Именно, — подтвердил Зуо, неожиданно оказавшись у меня за спиной. А затем я почувствовал толчок в спину, и прежде чем понял, что происходит, полетел за разметку. Я неуклюже шлепнулся на колени и чертыхнулся. Больно, блин! Опять! Я подарил сэмпаю злой взгляд. Он мне ответил тем же. Но через мгновение выражение его лица резко изменилось. На смену раздражению пришло ни то изумление, ни то страх. Я огляделся по сторонам, уверенный, что он что-то увидел. Но нет. Смотрел он аккурат на меня. — В чём дело? — пискнул я, ощущая, как необоснованная паника накрывает меня с головой. — Твои волосы… — прошептал Зуо, дрожащей рукой указывая на меня. — Волосы? Что с ними?! — я задержал дыхание и приготовился к худшему. — Они… — одними губами продолжил сэмпай. — Они? — эхом повторил я, мысленно каясь во всех грехах. — Седые… — нарочито медленно выдохнул Зуо. — А-а-а-а-а-а-а! — заорал я что есть мочи, хватаясь за голову и начиная выдирать клоки волос. А что на моем месте сделали бы вы, начни ваши волосы седеть?! Так. Стоп. Что-то здесь не так. Чую наебку. Я в таких делах эксперт. — Но я всегда был седым, — неуверенно выговорил я, на секунду перестав драть волосы. — Да ладно? — на губах Зуо появилась мерзкая ухмылка. С ума сойти! Он наколол меня! Скотина! А если бы меня стукнул инфаркт?! Мне шестнадцать! Я слишком стар для подобных шуточек! Я благоразумно вернулся на безопасную часть территории, намеренный следующую тысячу лет каждое утро проверять свое тело на наличие лишних частей. Мало ли… — Очень смешно, — фыркнул я, не глядя в сторону сэмпая. — Понравилось? Отсыпать ещё? — ехидно предложил Зуо, скрещивая руки на груди. Рано радуешься, великий балагур! — Обойдусь, — буркнул я и собирался сказать ещё что-нибудь под стать сэмпаю, когда послышался тихий писк. Это на КПК Зуо пришло сообщение. Сэмпай кликнул по иконке вложенного файла, и перед нами развернулась голографическая карта окружающей нас местности. Наше местоположение обозначили двумя мигающими точками, неподалёку от которых красным крестиком отметили место, куда нам следовало подъехать. Поднимайте паруса, мы мчим навстречу сокровищу! Надеюсь, Шаркис не заставит меня копать песок…