Семь кругов Ада

*ЧО* Ты кричишь, но тебя не слышат. Ты бежишь, но куда — не знаешь. Ты не спишь и уже не дышишь. Тебя нет… В страхе ты утопаешь. Ты безволен и слаб, глупышка, Будешь съеден ты уже завтра. Ты капризный ребёнок, мышка, Что попалась в ловушку страха. А они уже близко, слышишь? Подбираются, подползают. Ужас, паника, слышишь, ведь слышишь? Разрывают на части, ломают. Убивают не монстры, не люди, Когти страха тебя разрывают. Хруст костей, тихий стон, твои крики, Ты лишь труп, с тобой просто играют. Тело тебя больше не слушается. Пальцы немеют, ноги подкашиваются, горло пересыхает, а язык опухает. Сердце выбивает бешеные ритмы, гоняя кровь по телу с такой скоростью и напором, что, кажется, вот-вот вены не выдержат и полопаются. Лёгкие сжимаются. Ты хватаешь губами воздух, но надышаться не можешь, будто попал в чёртов вакуум. Капельки холодного липкого пота катятся от затылка по спине, оставляя мокрые дорожки. Они имитируют десятки копошащихся насекомых, которых ты пытаешься с себя стряхнуть. Твой организм, кажется, на последней стадии самоуничтожения. Он кричит, он стонет, он просит, он требует прекратить всё это. Немедленно. Закрыть глаза и отключиться. Забыться. Но выносливость не предоставляет тебе такой возможности. Ты остаёшься в сознании и обречён и дальше испытывать животный, ни с чем не сравнимый страх. Страх, что пульсирует у тебя в висках, вместе с кровью растекается по всему телу, добирается до кончиков пальцев и неприятно покалывает. Страх, что окутывает твою душу, тихо и незаметно, прощупывает её в поисках слабины, проверяет, ищет прорехи, в которые бы смог вонзить когти. Осознание того, что он вызван искусственно, едва ли помогает тебе справиться с ужасом, из-за которого тело твоё трясёт, глаза лихорадочно блестят, а взгляд бегает от одного тёмного угла к другому в ожидании неотвратимого нападения. Ты понимаешь, что в темноте ванной комнаты никого нет, что всё это лишь плод подстёгнутого препаратом воспалённого воображения, но твои чувства тебе больше не подчиняются. Паника с каждой минутой лишь нарастает. Из последних сил заходишь в виртуалию, забиваешь пароль в программу-ловушку, дабы придержать компромат на Жизель ещё на денёк, затем скидываешь очки и уже с чувством выполненного долга перестаёшь контролировать себя окончательно. Сползаешь с кресла, забиваешься в угол комнаты и лишь теперь понимаешь, насколько опасно твоё жилище. Каждый тихий шорох заставляет тебя вздрагивать, каждая промелькнувшая тень — сильнее сжимать колени. Тебе хочется кричать от ужаса, но ты лишь закусываешь губу, стараясь сдерживать в себе отчаянный вопль. Будь у тебя настоящее сердце, оно бы, наверное, уже остановилось, но искусственное даёт возможность продолжать «наслаждаться» непередаваемыми ощущениями. От очередного тихого скрипа подскакиваешь на месте. Стиснув зубы и чувствуя, как пальцы впиваются в ладони, ты пытаешься абстрагироваться от окружающего мира. Да, ты выдержишь. Не можешь не выдержать. А Жизель ещё поплатится за то, что заставила тебя испытать всё это. — Эм… Зуо? С тобой всё… — Этот голос… голос насекомого неожиданно успокаивает тебя. И осознание этого тебя бесит. На каждое его слово ты огрызаешься. Твоё отношение к нему начинает беспокоить тебя всё больше. Очень хочешь, чтобы он ушёл. А ещё лучше, чтобы сдох! Свернул бы себе шею или сломал позвоночник. Ты сам не понимаешь, откуда такая внезапная вспышка жестокости к насекомому. Возможно, всё дело в том, что он слишком спокоен в этой жуткой тёмной комнате. Фелини вновь что-то говорит, и тебя это раздражает больше прежнего. «Оставь меня в покое и иди спать!» — стонешь ты мысленно, но эта пиявка не отлипает. В конце концов ты сдаёшься и делаешь, как он хочет, а именно идёшь в кровать. Тот факт, что приходится лежать в одной постели с безумным отребьем, конечно же, не приводит тебя в восторг, но что ни сделаешь ради того, чтобы он наконец заткнулся. Сейчас, увы, это самый простой вариант избавиться от его настырного общества. Да и ощущать его тепло спиной даже слегка приятно. Совсем чуть-чуть. Но заснуть в тёмной комнате ты и не надеешься. Лишь закрываешь глаза, как воображение рисует тёмную фигуру, что стоит у кровати и нависает прямо над тобой. Ты в панике распахиваешь глаза, уверенный, что увидишь незнакомца, а не найдя его, начинаешь бояться лишь больше. Наверняка он где-нибудь прячется. Ждёт удобного момента для нападения. — Замёрз? — вновь слышится голос насекомого. «НЕТ, БЛЯТЬ! МНЕ СТРАШНО! ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ, ГОВНА КУСОК!» Каким-то чудом берёшь себя в руки и, придав голосу самый безразличный тон, на какой только способен, кидаешь сухое односложное «нет». Но насекомое остаётся непреклонным. Уже через мгновение он укрывает тебя старым покрывалом, и только тогда ты понимаешь, что тебе действительно было холодно. Закрываешь глаза, надеясь, что всё же заснёшь, но воображение продолжает рисовать жуткие картины, что якобы разворачиваются вокруг тебя. Тёмная фигура возвращается. Но это не демон. Не подкроватный монстр. Фигура наклоняется ближе, протягивает руку и гладит твою щёку. Ты всматриваешься в знакомые черты лица и захлёбываешься воздухом, когда узнаёшь в существе своего отца. Распахиваешь глаза, вцепившись в одеяло как в спасательный круг. Смахиваешь со лба выступившие капельки пота и боишься даже моргать. Мало ли что может произойти за те миллисекунды, пока твои глаза будут закрыты! Ты не знаешь, сколько ещё будет действовать отрава, которой тебя накачала Жизель. Может, час, а может, и целые сутки. А сможешь ли ты выдержать столько времени? Или крыша поедет раньше? Быть может, на это босс Серебра и рассчитывала? Нет. Надо успокоиться и заставить себя заснуть, ибо сон — единственный способ остаться вменяемым. Но как это сделать, когда в голову лезет подобная дрянь? Если бы только был способ отвлечься… Полностью уверенный в том, что это самая безумная идея, которая когда-либо приходила тебе в голову, ты всё же поворачиваешься к насекомому и нерешительно обнимаешь его со спины. Тихое дыхание, ровное сердцебиение, человеческое тепло и неповторимый запах его тела. Всё это почему-то действует на тебя удивительно успокаивающе. И ты уже неосознанно прижимаешься к нему плотнее, обнимая крепче и зарываясь носом в пряди его волос. Признание в критичности твоего состояния происходит само собой. Ты даже не до конца успеваешь осознать, зачем вообще делишься этим с Фелини. Можно подумать, ему интересно… Странно, но насекомое не пытается насмехаться над тобой. Это на него не похоже. Вместо издёвок он внезапно просит разрешения повернуться к тебе лицом. Интересно, зачем? Страх нашёптывает, что это неспроста. Насекомое наверняка хочет сделать какую-нибудь гадость. Нет, ему нельзя позволить повернуться! Это может быть опасно! Пока ты усиленно обдумываешь дальнейшие действия, безбашенный идиот уже поворачивается к тебе. Вопреки твоим страхам и предположениям, он не делает ничего криминального. В почти кромешной тьме ты видишь блеск его больших глаз. Его тонкие бесцветные губы. И внезапно понимаешь, чего мальчишка хочет на самом деле. Опять полезет к тебе, чтобы получить очередную порцию пиздюлей? Хотя для Фелини это даже типично. Но насекомое не торопится предпринимать что-либо. Он просто смотрит на тебя, и ты внезапно ловишь себя на мысли, что и сам хочешь, чтобы он исполнил своё безумное желание. «Чего же ты ждёшь, проклятое насекомое? Чего ты хочешь?» Ответ очевиден. Неужели Фелини настолько уверен в себе? Думает, что ты сам его поцелуешь? Ха! Это же смешно! Смешно же… Правда ведь? Губы покалывает. Ты невольно облизываешься, и мальчишка, конечно же, замечает это, но продолжает лишь смотреть на тебя. Ты уже чуть ли не стонешь от желания его поцеловать. «О чём ты думаешь?! Ты же Шаркис! Где твоя гордость?!» Но мысли о гордости не кажутся столь уместными в момент, когда ты шарахаешься от каждого таракана. Строить гордеца в подобной ситуации очень глупо. Насекомое продолжает буравить тебя взглядом с таким видом, будто понимает твои чувства куда лучше тебя самого. Он однозначно знает, что нравится тебе. И однозначно куда дольше, чем ты сам. Но прямо сейчас тебе предоставляется уникальная возможность раз и навсегда разобраться в своих желаниях. Тем более что оно одно-единственное и направлено непосредственно на насекомое. В полном недоумении от собственного открытия, ты протягиваешь к мальчишке руку и касаешься его щеки. Его мягкая кожа вызывает в тебе неподдельный восторг. Кто бы мог подумать, что она настолько гладкая. Ещё бы, ведь Лис понятия не имеет, для чего существует бритва. Его лицо нежное, как у девушки. Именно об этом ты думаешь, когда наклоняешься и целуешь его в губы. Первый поцелуй, инициатором которого ты становишься, но это едва ли смущает. Жгучее желание мгновенно пьянит тебя. Твои поцелуи жадные, порывистые, напористые и, кажется, душат его. Не прерываясь ни на секунду, ловишь его губы, слегка покусываешь, ласкаешь язык, нёбо… Ты забываешь о страхе. Его замещает куда более сильное чувство, куда более яркая эмоция. Ты хочешь большего. Задираешь его футболку, готовясь исследовать его хрупкое, слабое тело. Мягко касаешься выпирающих рёбер, ползёшь выше, подбираешься к острым плечам, тонкой длинной шее, на мгновение чуть сдавливаешь её одной рукой и удовлетворённо отпускаешь лишь после того, как слышишь тихий сдавленный хрип. Затем возвращаешься к исследованию спины, прощупываешь лопатки и выпирающие позвонки. У тебя начинает складываться впечатление, что препарат Жизель имеет двойной эффект и может вызывать как страх, так и сильное возбуждение. По крайней мере тебе хочется верить, что стояк твой связан с инородными химическими компонентами в теле, а не с элементарной симпатией к насекомому. Ничего подобного ты ещё ни разу не испытывал. Возбуждаться возбуждался, но чтобы так желать конкретного человека? Что-то новенькое. Одним лёгким движением подминаешь Фелини под себя. Тебя трясёт от переполняющего тело возбуждения. Хочется утянуть всю инициативу на себя, ощутить полное доминирование над слабым и податливым Лисом. Вряд ли он воспротивится подобному положению дел. Тебе хочется дать ему понять, кто здесь главный, хочется заставить его подчиняться тебе, исполнять любые прихоти, слепо подчиняться каждому сказанному слову. Ты желаешь дать ему понять, что он принадлежит только тебе. Собственник внутри тебя рвёт и мечет, требуя продемонстрировать мальчишке разницу в силе и заставить его «прогнуться» перед тобой. Ты продолжаешь целовать насекомое ещё какое-то время, прежде чем замечаешь, что он больше не отвечает тебе. Отстранившись, ты прислушиваешься к его ровному дыханию. Насекомое спит. Этот чёртов маленький ублюдок посмел заснуть в такой момент! В ярости скатываешься с Лиса обратно на кровать, впериваешь злой взгляд в потолок и в порыве чувств несколько раз ударяешь рукой по кровати между собой и насекомым. Мальчишка в ответ что-то мурчит себе под нос, поворачиваясь к тебе и обнимая твою напряжённую руку. Нет, он сейчас точно получит! «Люблю тебя, Зуо», — слышится в тихом бормотании, сводя на нет весь твой гнев. Ты тяжело вздыхаешь и закрываешь глаза, надеясь на то, что стояк скоро спадёт. Страх начинает мало-помалу возвращаться. Ты уже успел позабыть, что всё ещё под вредоносным препаратом. Ночка обещает быть длинной.

***

Я уже замучился просыпаться с роящимися в голове вопросами вроде: «Где я? Кто я? Почему дворецкий не зовёт меня на прогулку с селезнями?!». Обшарпанная стена, испещрённая трещинами и пахнущая плесенью, что предстала моим сонным глазам, не внушала доверия, да и мало что говорила о том, где я нахожусь. Дабы не делать поспешных выводов, после которых последовали бы не менее поспешные действия, я закрыл глаза, вздохнул поглубже и попытался окунуться в пучины своей изрядно приправленной больной фантазией памяти. Результат не впечатлил. Весь прошлый день был как в тумане. Это всё потому что я слишком многое пережил! И теперь мозг пытался активно подавить во мне калечащие сознание воспоминания. Одна только толстушка в красном пеньюаре чего стоит! Такая ломает неокрепшие мужские умы направо и налево, я уверен! И вот потом сиди и слушай, какая жизнь скучная штука. Ага, как же! Моя жизнь в последнее время бьёт все рекорды интересности! Настолько, что я уже скучаю по обыденности! Странно, что при всём при этом я ещё продолжаю нормально спать, а то ж… Так, погодите, а когда я успел заснуть? Мы же вчера с Зуо… И потом… О БОЖЕ, ДА! Я и Зуо!!! Осознав, что произошло ночью, я прислушался к своим ощущениям. Жопа не болела, и я даже не знал, радоваться мне этому или сразу страдать. Сзади меня тоже уже больше не обнимали. В ушко не дули. В шею не дышали. Что ж это за пробуждение такое в ложе любимого да без любимого? Да, Тери, вот это ты размечтался… Закатай обратно свои губёшки, неудачник! Я осторожно приоткрыл глаза, перевернулся на другой бок и обнаружил Зуо сидящим за компьютерным столом. Сегодня утром вирту-очкам он предпочёл встроенный в стену монитор — технология прошлого века, которую в наше время использовали редко. Зуо, какой же ты всё-таки иногда занудный старикан! Сэмпай активно мониторил сайты, будто бы и не помня, что в его комнате всё ещё нахожусь я. Зуо, ну почему ты опять всё делаешь не так?! Ты ведь вчера понял, что я тебе нравлюсь. Не отнекивайся, стопроцентно понял! Не совсем же ты идиот. Так чего ж протираешь штаны у компьютера, когда твой смысл жизни — это я о себе — так соблазнительно сопит на твоей кровати?! Где розы?! Где кофе в постель?! Где минет с причмокиванием?! Думаешь, раз я тебя люблю, за мной и ухаживать не надо, а?! Я уставился на сэмпая, пытаясь с помощью телепатии внедрить в него мысль о том, что ему Срочно необходимо подняться со стула и наброситься на меня. Попытка успехом не увенчалась. Зуо, по пояс голый, продолжал гипнотизировать монитор, соблазняя меня своим охерительным телом. Серьёзно, сам бы от такого не отказался! Выступающие мышцы спины, широкие плечи, сильные, но не перекачанные руки. О да, мне это всё определённо очень нравилось. При широких плечах у Зуо оказалась довольно тонкая талия, из-за чего его фигура очень уж напомнила фигуру анимешного персонажа. Сэмпай, с подобных тебе рисуют японские мультяшки! Здорово, правда?! Интересно, а всё, что ниже пояса, такое же… Анимешное? В хентаях-то мужики о-го-го какие! С такими атрибутами не то что трахаться, банки грабить можно. К счастью или сожалению, причиндалы сэмпая скрывали тёмно-фиолетовые прямые брюки. Правда, верхняя пуговица ширинки была соблазнительно расстёгнута, но явно не для меня. Мне если что и грозило, так это взбучка. За те три дня, что я общался с сэмпаем, я изучил его достаточно, чтобы предугадывать подобные моменты. Каждый раз, когда Зуо не знает, что делать, он начинает беситься. И сейчас, бьюсь об заклад, один из таких случаев! Он устроит взбучку и припомнит мне все мои прегрешения. И никакая его симпатия к моей персоне не спасёт меня от гнева взбешённого Шаркиса. Сколько же ещё мне потребуется сил и ангельского терпения, чтобы достучаться до него? Впрочем… Был и другой способ добиться своего. — Проснулся наконец… — послышался металлический голос Зуо, заставивший меня вздрогнуть. — Нет, — выпалил я, — то есть Да, точнее не совсем, я бы даже сказал, отнюдь, скорее всего, всё-таки, Нет. Я запутался, — признался я, хмурясь. — Погоди, начнём сначала! — С этими словами я укутался обратно в одеяло, пару раз шумно вздохнул, перевернулся на другой бок и изобразил пробуждение: медленно разлепил глаза, приподнялся на локтях и зевнул. Зуо наблюдал весь этот цирк с достойным уважения терпением. — Доброе утро, сэмпай! — воскликнул я как ни в чём не бывало. — Не сказал бы… — сухо бросил он, буравя меня взглядом. — Да нет же, — возмутился я, — сам посмотри: солнышко, птички поют! — кивнул я в сторону окна, из которого на меня выглядывали тяжёлые грозовые тучи. — Рожа твоя поутру — не к добру… — Что, новая примета? Забавно-забавно, — выдавил я кислую улыбку. Не то чтобы меня трогали издёвки сэмпая, просто именно сегодня я ожидал от него немного иного отношения. Мы ведь вчера целовались! Я не прижимал Зуо к стене и не засасывал его, как пылесос, не приставлял к виску пистолет и не грозился убить всех его родственников, если он меня не поцелует. Он ведь сам начал! САМ! И пусть я знал, что вести он себя будет именно так, в глубине души всё равно надеялся на толику романтики в наших покорёженных отношениях. Увы. Конечно же, я должен был по привычке в ответ на язвительность сэмпая сказать какую-нибудь невинную гадость, но отчего-то в голову ничего не лезло. Слишком мне не понравилась складывающаяся ситуация. — Что? Больше ничего не скажешь? — удивлённо приподнял брови Зуо. — А вот и не скажу, — буркнул я, вставая с кровати, поправляя футболку и приглаживая топорщившиеся во все стороны волосы. — С ума сойти, неужели ты научился держать язык за зубами? — насмешливо ухмыльнулся Зуо. Я в ответ одарил его самым испепеляющим взглядом, на какой только был способен, и молча прошёл в небольшой коридорчик. — Куда-то собрался? — поинтересовался сэмпай, наблюдая, как я зашнуровываю кеды. — В школу, — буркнул я раздражённо. Не всё Зуо беситься. Моя очередь! — А умыться не хочешь? — Нет. Хочу «свежим» дыханием сбивать людей с ног. — Ну хорошо, а как насчёт завтрака? — Сам ешь свои полуфабрикаты! — Ты хоть знаешь, в какой стороне школа? — продолжал допрос Зуо, оставаясь невозмутимым. — GPS мне в помощь. — Опасно прогуливаться по трущобам. Даже утром, — предупредил сэмпай. — Ой, да мне плевать! Только бы от тебя подальше! — огрызнулся я. — Знаете, сэмпай, не хотел вам говорить, но, наверное, всё же скажу. Так вот, сэмпай, вы — говно! — заявил я, разводя руками. — Неожиданно, правда?! — С этими словами я развернулся к двери и вцепился в её ручку. — А ну-ка стоять. — Зуо в мгновение ока оказался прямо за мной, а его пальцы сомкнулись на моём запястье с такой силой, будто он пытался мою руку переломить. Кто знает, быть может, это входило в его планы. — Чего ещё? — выдохнул я, строя из себя саму неприступность. — Ты хер ли выёбываешься на меня? Ого! Разговор по душам! Хорошая штука, жаль, в нашем случае наверняка бесполезная. — Я? Это я выёбываюсь?! А кто с утра пораньше уже закидывает меня оскорблениями? — фыркнул я, не слишком настойчиво пытаясь освободить запястье из хватки Зуо. На самом деле ситуация мне весьма нравилась. Она здорово подходила для признания в любви. Вот сейчас Зуо взбесится, разорётся, какой я дебил, а затем внезапно с придыханием сообщит, что любит меня. Почему бы, собственно, и нет?! Мечтай, Тери, мечтай. — Оскорбления? Я тебя ещё и не начинал оскорблять, — заявил Зуо, в любви признаваться мне явно не собираясь. — Ах так?! Так, значит? — задохнулся я от возмущения. — Ну и прекрасно! — С этими словами я вырвал запястье из хватки Зуо и вновь вцепился в дверную ручку, но дверь открыть так и не смог. Помешала мне рука Зуо, что придавила дверь, не давая мне тем самым приоткрыть её даже на миллиметр. — Никуда ты не пойдёшь, — послышалось уже знакомое шипение. «Смотрите, как мы заговорили! Точнее, зашипели». — Да пошёл ты… — тихо пробормотал я. Настроение стремительно ухнуло в минус. Мне даже всплакнуть захотелось, представляете? Я как начал размышлять о судьбинушке своей нелёгкой да о мерзостном сэмпае, так прямо слёзы-то к глазам и подкатили. — Пошёл ты, мать твою! — выговорил я чётче, со всей силы пнув дверь. Глаза защипало от предательских слёз. Весьма мудрое решение, Тери. Разрыдаться на глазах у Зуо, чтобы он начал презирать тебя ещё больше! А ну-ка не реветь! Легко сказать, но как же трудно сдерживаться! Ничего. В крайнем случае свалю всё на пыль! Главное, не шмыгать носом и не всхлипывать, и всё будет хорошо! Главное, не… Чёрт! Носом шмыгнул! Что за хрень, Тери?! Соберись! Откуда, чёрт их дери, столько соплей появляется, когда ты на грани истерики? Откуда??? Окей, я простыл. В этой убогой квартирке ужасно холодно. Пыль и насморк, всякое бывает… Всяк… Всхлипнул! Ну всё… Всё, теперь я раздавлен окончательно. Я не мужик. Я реву. Причём реву из-за любви. Жесть какая. Что ж… Раз я пропалился и теперь Зуо наверняка уверен, что я лью по нему крокодильи слёзы, сдерживаться причин у меня больше не было. И плотину, как говорится, прорвало. Не в том смысле, что я начал рыдать, а в том — что орать. — Насекомое, ты… — Я не насекомое, чёртов ты зоофил! — рявкнул я. — Я Тери! Те-ри! По слогам повторяю для особо одарённых, не способных запомнить четыре паршивые буквы! — Ты нарыва… — Я нарываюсь? Да! Я нарываюсь! А ещё очень хочу тебя на хуй послать… Хотя что это я теряюсь? Подожди! ИДИ ТЫ НА ХУЙ, ЗУО! Вот и послал! Сразу как-то легче на душе стало! — Меня колотило от гнева и обиды. — Ты… — Зуо потерял самообладание быстрее меня. Зелёные глаза окрасились в красный. Кажется, я вот-вот огребу, но знаете что? Мне было похер. — Да! Я! Шестнадцать лет уже Я! — А вы не могли бы выяснять отношения чуть потише? — внезапно послышалось где-то над головой. О да, стены в старых высотках были практически картонными. — НЕ могли бы!!! — заорал Зуо. — А ты, мелкая тварь, не думай, что так просто отделаешься после всего сказанного! — Это он обратился уже ко мне. — А что я такого сказал? Неужели за всю твою жизнь тебя никто на хуй не посылал, а? Что? Горе-горюшко! Такое упущение! Надо же сходить туда, куда ты так часто спроваживаешь окружающих, разведать обстановку и всё такое! — Слушайте, тут люди спать пытаются… — вновь послышался голос сверху. — Нет, люди пытаются Покончить Жизнь Самоубийством, — злее прежнего зарычал Зуо. — Давно пизды не получали, вот и раскудахтались. Совсем страх потеряли, страхуёбины?! Всегда готов напомнить, Кто Здесь Хозяин! Люди готовы? Готовы СДОХНУТЬ, как жалкие шавки? — Пока Зуо переключил весь гнев на случайного слушателя нашей ссоры, я попытался прошмыгнуть в дверь, но не успел. — Стоять! — прогремел Зуо у меня над головой, разворачивая меня спиной к двери и резко к ней прижимая. — Я, кажется, не разрешал тебе… — Как жаль, что мне НАСРАТЬ! И на твои разрешения! И на тебя самого! — фыркнул я, нагло смотря Зуо прямо в глаза. — Для начала харе плеваться, дебил, — хмыкнул он неожиданно беззлобно, вытирая лицо рукой. Я на это лишь нервно хихикнул. — Мне только это и остаётся, — пожал я плечами, — достучаться до тебя всё равно не выходит. Упрямый осёл! — За осла…! — Да-да-да, за осла отвечу. Конечно же ты не осёл… Ты у нас типа тигр, да? Сильный хищник. Охотник! Выслеживаешь жертву и рвёшь её на куски! Но как только дело касается любви, хищник начинает дристать в штанцы, давая труханца, не так ли? И ты превращаешься в… я даже не знаю, с кем тебя и сравнить! На самом деле, даже тигры строят отношения, даже у них есть самки! — А ты, что же, предлагаешь себя в качестве самки? — злобно усмехнулся сэмпай, но я никакого значения этому уже не придал. — Я не настаиваю, — развёл я руками. — Хочешь предложить в качестве самки себя, говно-вопрос. Готов пердолить тебя хоть каждый день без ус… — Заметив злобный взгляд, я осёкся и решил не продолжать. — Да, предлагаю. Я бы был идеальной, пусть и уродливой самкой. Наверное. Хотя к чёрту! Я буду клёвым самцом. Я ведь нравлюсь тебе самцом, верно? Я Ж ТЕБЕ НРАВЛЮСЬ! — Не мели чепухи. — Чепухи? Чепухи, говоришь? А как ты объяснишь вчерашнее?! Ты же от меня отлипнуть не мог! А теперь после всего произошедшего будешь делать вид, будто бы равнодушен ко мне?! Слушай, Зуо, я притворяюсь придурком, но не являюсь им! Сэмпай стушевался. Он отошёл от меня на пару шагов, прекратив прижимать к двери, и внимательно уставился в стену, явно и сам не в первый раз обдумывая, что же произошло накануне и что именно он ко мне испытывает. А пока он был в растерянности, надо было продолжать напирать! Куём железо, пока горячее, как говорится! В этом мой сатанинский план и заключался. Заколебать до такой степени, чтобы Зуо в конце концов признал, что я ему нравлюсь, и предложил мне наконец встречаться! Знаю, задача сложная! Почти невыполнимая. Но вот я уже стою на финишной прямой! Оставался контрольный выстрел в голову. — Зуо, я люблю тебя, — с серьёзным видом заявил я, за что получил скомканным фантиком от шоколадки прямо в глаз. — Заебал постоянно об этом говорить! — прошипел Зуо, кажется… краснея? Именно! Не багровея от злости, а краснея от смущения?! Вот это новость в нашем зоопарке! — Заебал? Это ты меня заебал! Ведёшь себя как невинная девица на выданье! — огрызнулся я в ответ. — Как тяжело с людьми, у которых атрофировано чувство самосохранения. — Сэмпай вновь перешёл на змеиное шипение. Я же, слегка улыбнувшись, приблизился к сотрясающемуся от злости психопату и почти прошептал: — И что же ты со мной сделаешь, мой грозный зверь? Изобьёшь? Изнасилуешь? Изобьёшь, а затем изнасилуешь? Изнасилуешь, а потом изобьёшь?! Или же… Слушай, а может, ты таким образом выражаешь симпатию ко мне? Только бить и можешь, а на что-то иное просто неспособен? — невинно поинтересовался я, многозначительно пялясь на ширинку Зуо. Эх, как же всё-таки легко спровоцировать сэмпая! Зуо — ты дурачьё! В следующее мгновение я уже валялся на кровати, с прижатыми над головой руками и не в силах даже толком вздохнуть из-за сэмпая, улёгшегося у меня между ног и придавившего меня своим весом к мягкому матрасу. — Хочешь проверить? — А это не очевидно? — заискивающе ухмыльнулся я, мысленно проклиная себя за слишком длинный язык. Что я творю?! Я же не готов! Это же… Это же секс! Мне надо настроиться морально! В конце концов, это мой первый раз в качестве пассива! А вдруг я захочу в туалет? Я УЖЕ ХОЧУ! Но и на попятную не пойти. Иногда надо запихивать свои страхи и комплексы куда подальше, чтобы достигнуть своих целей. Если следовало сделать это здесь и сейчас, чтобы Зуо наконец признал свои чувства, так тому и быть! Сэмпай, к моему сожалению, быстро очухался от приступа гнева и сообразил, что делает нечто, явно противоречащее его словам. Зуо попытался с меня слезть, но я ему этого не позволил, обхватив его талию ногами и что есть силы прижимая его как можно ближе к себе. — Что? Всё-таки слабо? — От сэмпая я отставать не собирался. — Блять! Ты доиграешься, сука, и я действительно тебя выебу! И поверь, тебе это вряд ли понравится… — А ты проверь. — Вот и откуда у меня столько наглости, спрашивается. — Знаешь… Грязную работу я предпочитаю делать чужими руками. Если тебе действительно так хочется, чтобы тебя трахнули, я тебе обеспечу парочку волосатых мужиков в тёмном переулке, — пообещал Зуо, сжимая мои запястья так сильно, что от боли я разве что не завыл. — А теперь, говно, убери свои палки с моей спины, — сухо бросил он, и я, шумно вздохнув, убрал ноги. — И что теперь? — пробормотал я тихо, наблюдая за суетой Зуо. — А теперь я отвезу тебя в школу, — сообщил сэмпай, роясь в шкафу в поисках одежды. Ему, наверное, казалось, что он до чёртиков перепугал меня и потому теперь я от него отстану. Не тут-то было. Не на того напали, сэмпай. — Зуо, я не боюсь тебя, — тихо выдохнул я, потирая вмиг покрасневшие запястья. — Чего? — Глухой, что ли? Не боюсь я тебя, говорю! Люблю и не боюсь! — Гр-р-р-р! Отъебись! — Не могу. Признай, что я тебе нравлюсь, и я отстану. Возможно. — ТЫ МНЕ НЕ НРАВИШЬСЯ! Я ТЕБЯ… я тебя… Я тебя на дух не переношу! — При-и-и-изнай-й-й… — Да признайся ты уже мальчишке, он вон как переживает, — послышался уже женский голос за левой стеной. — Грета, я как-нибудь сам разберусь, в чём мне признаваться! — заорал Зуо хуже прежнего. — И сейчас я признаюсь в том, что ты последний человек, к которому я когда-либо что-либо мог испытывать! — чётко выговорил он, глядя на меня. — Призна-а-а-ай-й-й… — полностью игнорируя слова Зуо, продолжал я монотонно канючить. — Повторяю: я тебя ненавижу! — Зуо нервно застёгивал чёрную шёлковую выглаженную рубашку, даже не осознавая, что своим дёрганым поведением доказывает обратное. — Хорошо, — пожал я плечами, — раз так, видеть тебя больше не желаю, — бросил я, поднялся с кровати и поплёлся к двери. — Называешь ничтожеством меня, а сам недалеко убежал. Не способен в чувствах своих признаться даже себе самому. Трус! — Ну-ка повтори! — Господи! Зуо! Обратись к врачу, что с твоим слухом?! Ты же каждую вторую фразу переспрашиваешь! Всё тебе повторять надо! Трус! Ты грёбаный трус! — И ведь верно говорит, — поддержал меня некто снизу. — Вы, мистер Зуо, последнее время сам не свой. Не дело ли… — ЗАГЛОХНИ! — С этими словами сэмпай так топнул по полу, что по нему побежали свежие трещины. — Я вовсе не… — Зуо, — прервал я его очередной монолог про то, как он меня, бедный и несчастный, не любит и даже ненавидит. — Ты ведь понимаешь, что я не буду бегать за тобой вечно? Может, тебе покажется это странным, но даже у меня есть гордость. Если ты уверен, что я тебе не нужен, так и скажи. И я уйду. Взломаю браслет, и тебе не придётся больше терпеть мою компанию. Возможно, меня за это отстранят от учёбы ещё на месяц, ну и ладно, невелика потеря. Тебя я видеть больше не буду, и, наверное, это даже к лучшему. Да. Верно. — С этими словами я развернулся, открыл дверь и вышел из квартиры. Конечно же, всё, что я говорил, — херня полная. Отстать так просто от Зуо я не смог бы даже при очень большом желании. Наверное, во мне живёт маленький сталкер. Но я рассчитывал на то, что Зуо всё-таки взвесит все «За» и «Против» и… Дверь распахнулась, из квартиры вынырнула рука и, схватив меня за капюшон, затащила обратно. Так просто уйти никто бы мне не позволил. На моё счастье. — Постой, — выдохнул Зуо мне в ухо, прижимая к себе со спины, — возможно… — Возможно? — Ладно-ладно! Ты мне нравишься, доволен?! — психанул сэмпай, резко разворачивая меня к себе и вцепившись в мои плечи мёртвой хваткой. — Не-ет, — протянул я, заставляя от подобного ответа лицо Зуо исказиться хуже прежнего. — Я сейчас тебя пристукну! — Тогда я рыгну тебе в лицо. — Мои угрозы были не менее страшные. — Что? — Что? — Что, йоптвоюмать, тебе ещё от меня надо?! — Предложи мне встречаться. — Я чувствовал себя диктатором, который навязывает всем вокруг свою волю. И мне это нравилось! — Срань Господня! Предложи уже ему встречаться, и уматывайте отсюда! Весь дом перебудили! — Этот голос послышался с верхних этажей и находился явно выше предыдущего голоса, доносившегося с потолка. Зуо молча схватил пистолет и, не целясь, выстрелил вверх. Посыпалась штукатурка, послышался чей-то скулёж. — Ещё у кого-нибудь какие-нибудь претензии есть? — холодно осведомился он. Ответом сэмпаю стала мёртвая тишина. — Так ты хочешь встречаться со мной, да? — перевёл он взгляд на меня. — Хм… Что ж… Хочешь, ладно… ладно, давай встречаться, — наигранно равнодушно пожал он плечами, — а теперь тащи свою задницу к мотоциклу. Не испытывай остатки моего терпения. — Нет, погоди! — нахмурился я. — Ведь в книгах всё по-другому! Вот мы признались! И вокруг нас должны тут же распуститься розы, на небе теперь появится радуга, и весь мир окрасится в розово-голубые тона! И мы, будучи парой, больше не грубим друг другу, я называю тебя «котиком» или «пупсиком», ты меня — «зайкой»! Пьём из одного стакана и по утрам долго валяемся в кровати, притворяясь, что спим, и… — Заметив скептический взгляд Зуо, я прервался. — Хоть на одно колено встань, что ли, — вздохнул я разочарованно. — Встать на что? Я у тебя не руки и сердца прошу! — Нет? Но ведь когда-нибудь попросишь! — бодро отозвался я. — НИКОГДА! — Это ты только сейчас так говоришь, — беззаботно пожал я плечами, не в силах сдержать победоносной улыбки. — У меня есть одно условие, — вернул меня с небес на землю Зуо, подходя ближе, — кому-нибудь расскажешь об этом… — Да весь дом уже знает! — развёл было я руками. — …Прибью, — будто не услышав меня, пригрозил сэмпай. — Всё понял? Я активно закивал. Хотя не понял ни хрена.