Семь кругов Ада

— Тери, ты часто думаешь о Джонни? — Да… Он единственный, кого я люблю и буду любить вечно. — Тери, ты часто думаешь о Джонни? — Нет… Мне не интересна эта слабая, ни на что не способная личность. — Тери, ты часто думаешь о Джонни? — Да! Иногда он меня так бесит! Так бы и убил! — Тери, он уже мёртв… — Э-э-э… Больше не шутите так, доктор… — Тери, ты часто думаешь о Джонни? — Ага… И рад, что он сдох… — Тери, ты часто думаешь о Джонни? — Джонни? Хм… А кто это? — Тери, — обратился врач к своему юному пациенту. Мальчик вздрогнул, словно только что пришёл в себя от каких-то ведомых только ему мыслей, и поднял на мужчину большие светло-серые глаза. — Ты часто думаешь о Джонни? — спокойно поинтересовался психолог. Мальчик на это лишь нахмурился, почесал подбородок и наконец прошептал: — Иногда он мне снится. — И что он делает у тебя во сне? — Танцует в балетной пачке или копает червей… пф! Не знаю, что он там делает, вот смотайтесь ко мне в сон и сами у него спросите, чего он меня колеблет даже после смерти! — фыркнул мальчик, в возмущении скрещивая руки на груди. — Заняться, что ли, больше нечем? — заорал на весь кабинет юный пациент, задрав голову к потолку и разведя руки. — Нечего делать — идите спасайте тюленей от нефти! Кстати… — Мальчик вновь перекинул своё внимание на психолога. — …вы любите чучела тюленей? Прикольная штука! — Нет, Тери, не уходи от ответа, каковы действия Джонни у тебя во сне? — Действия… — Тери вновь нахмурился, сильнее прежнего. — Действия-действия-действия… — начал бормотать он себе под нос, словно вспоминая значение данного слова. — Знаете, не люблю физкультуру… я самый слабый, и мне это совсем не нравится. Я не могу подтянуться на руках даже раза, представляете?! Зато я быстро бегаю! — Тери, каковы действия Джонни у тебя во сне? — спокойно переспросил психолог. — Ещё я ненавижу мармелад в сахаре. Просто терпеть не могу! Когда сахаринки начинают хрустеть на зубах, это гадко! — Тери, каковы действия Джонни у тебя во сне? — настаивал на своём мужчина. Воцарилось минутное молчание. Когда Тери вновь заговорил, голос его показался каким-то чужим, неправильным, холодным, бесчувственным, не принадлежащим маленькому мальчику: — Джонни? А кто это? — удивился он, начиная беззаботно болтать ногами. — Тери… — Доктор Силлети тяжело вздохнул, на миг закрыл глаза, дабы привести сумбур мыслей в порядок, и задал новый вопрос. — Скажи мне, как зовут твою мать? — Мать? — Серые глаза мальчика внезапно стали стеклянными, минут пять Тери и вовсе не шевелился, лишь медленно покачивался взад и вперёд, не сводя глаз с психолога и не мигая: — Мать… — повторил наконец он, и глаза его вновь стали живыми, а качаться он перестал. — Джонни? А кто это? — удивлённо спросил он. — При чём тут Джонни? — Ну… Вы же сами только что спросили: «Каковы действия Джонни у тебя во сне», так вот, я не знаю никакого Джонни… Но недавно мне приснился парад планет! Силлети вновь вздохнул и сделал очередную пометку в своём блокноте. Этот ребёнок стал его пациентом совсем недавно. Его привела в больницу мать, сказав, что у мальчика психологическая травма. Но, видимо, она не знала, что эта травма уже давно переросла в нечто большее. К примеру, ребёнок страдал от провалов в памяти, он мог забыть как об умершем друге, о котором скорбел, так и о наличии в своей семье родной сестры или даже имя собственной матери! Психолог понимал, что карточку болезни Тери давно уже пора было передавать Психиатру, но юный пациент был слишком интересен, слишком необычен. К тому же Силлети зачастую просто не мог понять, безумие ли было виновато в столь странном поведении и в столь необычном видении жизни его пациента — или во всём была виновата его безусловная гениальность? Да, граница между двумя этими понятиями из века в век всегда была очень тонка, а кто-то её не видит вовсе, и, тем не менее, ставить на нём клеймо психически нездорового Силлети ну очень не хотелось, с другой же стороны, психолог боялся, что в дальнейшем состояние Тери лишь усугубится. Но как узнать, в чём причина внезапных провалов, которые возникают сами по себе и только в определённые моменты жизни мальчика? И как давно они мучают Тери, и если давно, почему его мать не замечала этого? Столько вопросов, ответы на которые крылись где-то в голове этого маленького гения. Нет-нет, психолог не собирался отпускать мальчика так просто. Впервые ему был настолько интересен человек, настолько поражал его внутренний мир, пышущий неудержимой силой. — Тери, хочу предложить тебе игру, — улыбнулся психолог и, заметив, что мальчик оживился и внимательно его слушает, продолжил: — Игра будет называться «три ответа на четыре вопроса». — И в чем её смысл? — тут же ухватился за идею мальчик. — Я задаю тебе четыре вопроса, если ты хотя бы на один из них не отвечаешь, ты проиграл, — спокойно пояснил психолог. — Какая-то глупая игра, — нахмурился мальчик, — конечно же я отвечу на все четыре вопроса! Разве это так сложно? «Для тебя сложно». — Хорошо, тогда давай попробуем? — Мальчик на это лишь яростно закивал. — Итак… Тери, как зовут твою мать?..

***

Стрелка часов указала «без пяти два». Силлети сидел в своём кабинете, попивая обжигающе горячий чёрный кофе без сахара, и морально готовился к встрече со своим самым безумным пациентом. Он как раз отхлебнул очередную порцию бодрящего кипятка, когда в кабинет его буквально ворвался сероглазый мальчишка с извечной лыбой на лице, отчего доктор умудрился подавиться кофе и закашляться. Но на этом неожиданности этого дня не закончились. Юный пациент сегодня был не один. — Здрасте! — махнул Тери рукой, рассаживаясь на кушетке и кивая второму гостю на место рядом с собой. Силлети внимательно оглядел высокого худого юношу с острыми, бесспорно красивыми, но хищными чертами лица. Кожа его была белоснежной, почти прозрачной, из-за чего густые растрёпанные чёрные волосы казались ещё темнее, большие яркие глаза лихорадочно блестели, на тонких бледных губах играла неприятная ухмылка. Незнакомец сначала буквально прожёг взглядом психолога, затем не менее «добрым» взглядом одарил и Тери и тихо, но отчётливо прошипел: — Я не собираюсь наблюдать, как тебе пытаются вправить то, чего у тебя от рождения нет. — От рождения нет? Сисек, что ли? Зуо, не путай психотерапевта с пластическим хирургом, да, их обоих называют врачами, но… — Заткнись, — послышалось уже не шипение, а почти рык. — Заткнусь, было бы чем! Зуо, не поможешь мне? Одно моё место так и жаждет, чтобы его зат… — Захлопни свою варежку!!! — Варежку? Меховые и вязаные вещи нельзя захлопнуть, у них нет ни дверей, ни окон, ни ставней. И вообще, они мягкие! — ПРОСТО ЗАМОЛЧИ! — А-а-а… Ну сразу бы так и сказал, а то говоришь загадками! Видишь, для меня шарады не вариант! Азбука Морзе ещё куда ни шло… — Не представишь ли ты мне своего друга? — решил вмешаться Силлети. — Он мне не друг, — тут же выпалил незнакомец. — Я ему куда бо-о-ольше, чем друг, — хитро сверкая глазами, протянул Тери. — Его имя — Зуо! Ну помните того припадочного, о котором я часто рассказывал, что он маньячила со стажем и с тараканами не только в голове! — Брюнет на это послал в адрес серого недоразумения ещё один не менее гневный взгляд. — Что? — возмущённо добавил Тери — Вся школа об этом говорит! А ты думал, они тебя феей крёстной считают? С твоей-то мордой лица? *≤ такое выражение Есть ^__^* — Я всего лишь его сэмпай, — сухо бросил Зуо, решив проигнорировать слова Тери, и продемонстрировал Силлети чёрный браслет. — Всего лишь сэмпай, который со мной полчаса назад всего лишь дроч… — Тери договорить не успел, так как рот ему довольно грубо зажали рукой. Последние буквы потонули в шипении и недовольном фырканье Тери. Впрочем, и без того Силлети прекрасно понял, что именно имел в виду его пациент, но по взгляду его сэмпая он ничуть не хуже понял и тот факт, что лучше сделать вид, будто он и вовсе ничего не слышал. — Ну что ж, не так часто Тери приводит своих, эм, знакомых, — пробормотал доктор, наблюдая, как юный пациент, дабы избавиться от ненавистной руки своего сэмпая, начинает облизывать промежутки между его тонкими пальцами. Затем в промежуток между средним и безымянным пальцем Тери умудрился и вовсе пропихнуть свой язык и высунуть его наружу, напоминая тем самым какого-то ацтекского божка. Зуо на это лишь с отвращением отдёрнул руку, чуть не прихватив с собой и язык Тери, и начал брезгливо вытирать пальцы о кушетку. «Нда… Вот она, нынешняя культура… Вот в наше время!» — подумал было Силлети, но тут же одёрнул себя, вспоминая свою бурную молодость, в которую высмаркивался в юбки своим девушкам, блевал на особенно непонравившихся индивидов, а носки свои носил однозначно лишь как бесспорное оружие массового поражения с помощью запаха. Тери в это время демонстративно отплевался и, дождавшись, когда сэмпай окинет его очередным гневным взглядом, показал тому язык. — …хотя наши встречи и не предполагают присутствие ещё кого-либо, кроме меня и моего пациента, — закончил-таки Силлети предложение. — Я всё понимаю и оставаться не собираюсь, — недружелюбно глянул брюнет на доктора и уже пошёл к выходу, но Тери вцепился в куртку парня с таким видом, словно скорее умер бы, чем позволил своему сэмпаю уйти. — Но ведь можно сделать исключение? — захныкал Тери, явно этим раздражая Зуо. — Если ты готов откровенничать перед ним, пожалуйста, — пожал плечами Силлети, думая о том, что юноша, к которому Тери почему-то так прилип, видимо, тоже не так прост. — Конечно! Я же люблю Зуо! — заявил Тери. Его сэмпая тут же передёрнуло, Силлети же выронил из рук только что взятую ручку. Тери? Влюбился? Быть такого не может! Просто невозможно! — Вы пара? — с ходу спросил психолог. — Да! — воскликнул Тери. — НЕТ! — категорически опроверг Зуо. — Что значит «нет»?! — тут же начал возмущаться седоволосый. — Наделал дел — будь мужиком! Бери ответственность на себя! — Что ещё за ответственность? И что я сделал?! — не сдавался Зуо. — Я… Зуо, ты только успокойся… Кхм… — прокашлялся Тери, — давно хотел тебе сказать… короче… фух… я беременный! — БЛЯТЬ! — взвыл Зуо, вырвал куртку из цепких пальчиков и хотел кинуться к двери, но Тери умудрился довольно ловко с кушетки перебраться на спину Зуо, вцепившись руками ему в шею и обняв его талию ногами. Зуо же схватил Тери за шею и собирался как раз скинуть с себя, когда заиграла какая-то нейтральная мелодия. Всё-таки скинув Тери со своей спины на кушетку, парень активировал панельку, что развернулась у него перед левым глазом. — Зуо! — захныкал Тери. — Щас вернусь, только не ной! — послышалось шипение сэмпая. Тери же, как только сэмпай скрылся за дверью, буквально возликовал. — Он мой! — заявил он Силлети. — Он точно мой! — Хм… Тери… Ты сказал, что любишь его? Я не ослышался? — не стал ходить вокруг да около психолог. — Да, это так, — кивнул парень, не прекращая улыбаться. — Но… Ты мне часто говорил, что вряд ли когда-нибудь ещё полюбишь, — осторожно напомнил мужчина своему пациенту. — Правда? — Кажется, Тери действительно удивился. — А что значит Ещё? Я вроде бы особенно и не влюблялся никогда, — пожал он плечами, — ну разве что в ультрановую куклу Эллити, у которой были прорисованы все половые органы? Но дрочить на неё было стрёмно. Да и не любовь это была… это была страсть! Силлети на подобное лишь подавился воздухом. Его всегда поражало, с каким спокойствием порой мальчик рассказывал о подробностях своей «личной» жизни. — Так ты давно знал Зуо, и только сейчас, когда он по счастливой случайности стал твоим сэмпаем, ты ему признался в своих чувствах? — решил вернуться к главной теме Силлети. — Ну, во-первых, эта случайность была совсем не счастливой и не случайностью вовсе, — хмыкнул пациент, — а во-вторых, нет, я не знал его до этого. — То есть ты влюбился в него за какие-то пару дней? — ахнул Силлети, ожидавший от Тери скорее серийных убийств, чем любви с первого взгляда. — Ага! За полтора дня, если быть точнее! — довольно подтвердил Тери. — И как ты думаешь, почему? Из-за его красоты? — Психолог всё ещё пытался зацепиться за соломинку, надеясь на то, что, как и в случае с куклой, это всего лишь страсть. — Красоты? Нет, что вы… Дело вовсе не во внешности, — помотал головой Тери. — Просто… Просто он может поставить меня на место. — Прости? — не поверил ушам психолог. — Так и быть, прощаю… — Тери, не уходи от ответа. — Ну… я ведь всегда стебался над людьми. Да, иногда мне ударяет сперма в голову, и весь окружающий меня люд я презираю и ненавижу, и тогда я над всеми стебусь и издеваюсь, довожу до белого каления и до психозов. И мне всегда казалось, что мне никогда и никто достойного отпора не даст. А Зуо… Ему плевать на всё это… Если я говорю что-то, что ему не нравится, он просто ломает мне палец и даёт понять, что за каждое своё слово я буду платить не меньшим. Нет, конечно же, меня и раньше били за слишком длинный язык. Но меня били трусы, способные поднять руку лишь на того, кто слабее. А с Зуо всё по-другому. Он воспринимает меня как полноценного противника. Он никогда и никого не жалеет. И я понимаю, что что бы я ни сказал и на какие бы его слабые места ни жал, он никогда не прогнётся передо мной… И всё это безумно мне нравится, — вздохнул Тери, краснея от смущения. — Проще говоря, тебе нравится его доминирование над тобой? — Возможно, — не стал оспаривать предположение Силлети пациент, — хотя, наверное, здесь можно внести одну поправочку, мне нравится его Абсолютное доминирование. — При этом на губах у Тери появилась менее невинная улыбка, чем была до этого. — Просто меня всегда окружали слабые люди, — начал он объяснять. — Что мама, что сестра. Они думают, что это они заботятся обо мне, а на деле всё наоборот. То же могу сказать и о Мифи, и ещё о парочке знакомых. Никому бы из них я не стал рассказывать о своих проблемах, потому что побоялся бы, что они сломаются под их тяжестью. А Зуо не сломается. Зуо совсем другого сорта. С ним мне удивительно спокойно. — Спокойно с человеком, который сломал тебе палец? — У Силлети не было слов, одни эмоции. — Не только палец! Ещё и побил не один раз и даже… — Тери снял всё это время покрывающий его голову капюшон серой кофты на замке и продемонстрировал бурый укус на шее. — Это сделал он? Ты понимаешь, что подобные поведения противоправны?! Тебе надо всё рассказать ма… — Силлети осёкся, заметив, как изменился в лице Тери. — Я никому и ничего рассказывать не собираюсь. Мне нравится моё положение. И я люблю Зуо. И говорить об этом больше с вами я не буду, — сухо бросил он, не сводя жёсткого взгляда с психолога. — Что ж, как скажешь, — тяжело вздохнул доктор и только теперь открыл свой блокнот. В это самое время в кабинет наконец вернулся Зуо. Он старался казаться спокойным, но телефонный звонок его явно встревожил. Парень хмуро оглядел кабинет, поморщился в ответ на яростные любвеобильные махания Тери, но всё же подошёл к нему и сел на край кушетки, явно стараясь разместиться как можно дальше от подростка. Правда, серое чудовище вмиг уничтожило сантиметры, которые их разделяли, прижавшись к своему сэмпаю настолько плотно, насколько это было возможно. — Отстань, пиявка! — послышалось рычание Зуо. — Я не пиявка, я насеко-о-омое! Сколько эротизма и сексуальности скрыто в этом безобидном слове, не находишь? — Оставь свои зоофильные фантазии при себе! — Зоофильные? Но все мои фантазии связаны только с тобой! Не хочешь ли ты этим сказать, что ты не человек?! Зверь? Шизофрения? Мнишь себя леопардом? Крокодилом или, может быть, маленькой милой уточкой? — Кто сейчас станет уточкой, так это ты! — пообещал Зуо, на что Тери расплылся в поистине коварной ухмылке: — И как ты это сделаешь? Интриган! — Кхм… — Силлети прекрасно понимал, что если не вмешается, то весь сеанс пройдёт в пустых препирательствах, а доктору нужно было ещё о стольком у Тери спросить! К тому же сегодня был день «трёх ответов на четыре вопроса» — игры, которую они проводили на одном сеансе в конце каждого месяца. Может быть, его юный пациент наконец-то сможет ответить на все четыре вопроса? Если бы только! — Итак, Тери, давай с тобой поговорим. — О чём? — А о чём мы с тобой обычно говорим? — Ни о чём, — хмыкнул подросток. «Очень смешно», — почти обиделся Силлети. — Расскажи мне, как прошла твоя неделя? Что изменилось? Новые люди, яркие моменты в жизни? — начал он как всегда со стандартного вопроса, понимая, что уже через десять минут Тери, вполне возможно, уведёт его в настоящие дебри мешанины мыслей, которая постоянно творилась у него в голове. — Как… Ну-у-у… — Тери внезапно отстал от сэмпая, уселся поудобнее, вперив взгляд в правый верхний угол, он так делал всегда, и забормотал: — Я после месячного наказания наконец-то вернулся в школу… Не сказал бы, что очень уж был этому рад. Только по Мифи и соскучился, а остальные… Каким дерьмом были, таким и остались. С ними не то что общаться, срать на одной стоянке я бы не… — Тери, прошу без выражений, — поправил пациента Силлети, прекрасно понимая, что подросток тормозов не знал и всё равно говорил всё, что взбредёт ему в голову. Если за стенами этого кабинета он как-то и сдерживался, то здесь, на кушетке, все границы превращались в пыль. — Выражений? — тем временем подал голос пациент. — Разве суть наших встреч не в том, чтобы я именно Выражал вам свои мысли, а вы слушали и заключали, что вот сегодня-то Тери псих психом, не то что вчера! — Нет, Тери, во-первых, я говорю о грубых словах, которых можно избежать при рассказе, а во-вторых, я не заключаю, какой ты Сегодня, я строю общую картину и наблюдаю, как на ней меняются цвета. — Нифига вы романтик…— фыркнул парень, широко зевнув. — Но продолжим, так ты был совсем не рад увидеть своих одноклассников? — А вы были бы рады увидеть тех, кто тырил в третьем классе ваши шоколадки? — Я знаю, что у твоих одноклассников были и более серьёзные проступки по отношению к тебе… — Что-то страшнее шоколадок? Не-е-ет… Такого не было… — Я говорю об издевательствах и избиениях, — пояснил Силлети. Тери же на доктора посмотрел как на конченого психа: — Издевательства? Избиения? — От удивления парень даже брови приподнял. — Подобные мелочи простительны, но вот шоколадки… — Тери внезапно сгорбился, поставив локти на колени и сложив пальцы домиком, сощурил глаза и тихо прошептал: — За шоколад они ещё ответят. Для полноты картины не хватало лишь адского смеха, который, впрочем, раздался уже через секунду. Минут пять Тери смеялся, буквально катаясь по кушетке и этим сильно тревожа и без того нервного Зуо, затем парень всё же взял себя в руки, утёр выступившие от смеха слёзы и пробормотал: — Так… О чём это мы? — О твоих одноклассниках. — Да, ещё те гондоны с планеты пидорасии, — хмыкнул Тери, вновь садясь в излюбленную позу. — А вы… — Силлети решил включить в разговор и Зуо. — …как вы относитесь к своим одноклассникам? Зуо посмотрел на доктора с нескрываемой иронией: — Я? К одноклассникам? Я не фанат муравьев, — без пафоса или желания произвести на Силлети впечатление спокойно ответил Зуо. И именно тем, что парень сказал это абсолютно искренне, прямо-таки от души, без тени фальши, на Силлети впечатление как раз-таки он произвёл. Сильная, ненавидящая весь мир личность. Они друг друга действительно стоят. — Все-то у тебя муравьи да тараканы, один ты у нас король вселенной, — фыркнул тем временем Тери, покусывая ноготь на большом пальце правой руки, — а потом ещё меня в зоофилии обвиняет… Тебе должно быть стыдно! — заявил он, явно пытаясь разозлить Зуо. Хотя и пытаться-то было особенно не надо, так как парень и так был на взводе. — Ты, одноклеточное, я смотрю, вообще страх потерял, — заметил он, так же расплываясь в злобной улыбочке. — Именно так, — в тон сэмпаю кивнул Тери, — ну что? Хочешь меня наказать? Шалун… — почти с придыханием прошептал он. — Обойдусь. — Хотя голос Зуо казался холодным, Силлети заметил, как всего на секунду его губы дрогнули. Да, даже такой человек, как он, не мог остаться равнодушным к столь странному созданию. — Думаю, стоит продолжить… — Думаете… Часто? Стоит… Уверены? — Тери, на кого ты хочешь пойти учиться после школы? Мне кажется, филологический плачет по тебе горючими слезами, — хмыкнул Силлети. — Прославлять красоту и изворотливость русского языка? Ну что вы, я слишком косноязычен, — лишь отмахнулся подросток. — Но я бы посмотрел на весь филологический факультет, который в один голос ревёт по мне… Это лестно! — По тебе не филологический плачет, а дурка городская, — внёс свою лепту в разговор Зуо. — Поверь мне, по тебе она ревёт вдвое громче, — лишь отмахнулся Тери. — Да что ты?! — А что я? — Тери, кхм, вы можете препираться и в другом месте. И так уже прошло значительно времени. Вы позволите мне продолжить? — Да, конечно, — кивнул подросток, всё ещё исподлобья косясь на Зуо, брюнет же лишь игнорировал все пылкие взгляды, которые бросал на него Тери. — Итак, Тери, скажи мне, за тот месяц, что тебя не было в школе, там многое изменилось? — Не знаю, многое ли, но вот моё любимое мусорное ведро перекрасили из зелёного в фиолетовый, и теперь, когда я стою рядом с ним, мне кажется, что я его недостоин. Ну, просто цвет настолько ему идёт! — Ему? Ведру, то есть? — переспросил Зуо. — Ну а кому же ещё… хотя тебе, наверное, тоже фиолетовый бы пошёл, слушай, Зуо! Покрасься! — Уже побежал… — Да? А я вот сижу и вижу, как ты сидишь на кушетке… Ты точно бежишь? — А ты точно по утрам ничего не куришь? — Только сосачки на палочках, которые делает мама! — По эффекту от этих конфет у меня складывается впечатление, что твоя мать — городской наркобарон. — Если бы… Тогда бы у нас были деньги, и она бы купила мне ФРАУ-3000, — горестно вздохнул Тери. — А жопа от ФРАУ у тебя не слипнется? — ехидно заметил Зуо. — А что жопа может слипаться от компьютерного железа? Зуо, если у тебя какие-то проблемы с кишечником, ты не думай, что подобные проблемы и у остальных… Ты бы хоть постеснялся!!! — начал возмущаться Тери, изображая глубокую впечатлительность. — А не пошёл бы ты на ху… В жопу, — раздражённо бросил Зуо, явно не зная, как отвечать Тери, ведь любую кинутую в его сторону фразу тот разворачивал в свою пользу. — Эх, Зуо-Зуо, это тебе уже давно пора одним местом в жопу, хочешь, намекну, в какую? — О-ХУ-ЕТЬ, — закрывая глаза и явно стараясь абстрагироваться от внешних раздражителей, процедил сквозь зубы сэмпай. — Ну, хорошо… — вздохнул Силлети, начиная понимать, что сеанс сорван и продолжать, по сути, смысла нет. — Что ж… времени осталось не так много, — протянул врач, смотря на часы. — А у нас ещё осталась наша игра. — Да! Точно! Давайте! — обрадовался Тери. — Что ещё за игра? Очередной изврат? — Ну… В какой-то степени, — пожал Тери плечами, — вообще-то, её смысл мне до сих пор непонятен, и как в неё выиграть, я тоже не понимаю, ведь нельзя дать четыре ответа на три вопроса, а психолог говорит, что он задаёт четыре вопроса, но один я почему-то всегда… Короче, сам увидишь! — Та-а-ак, первый вопрос: Тери, как тебя зовут? Вопрос мог показаться странным, если не абсурдным, если бы не одно «но». В 60% Тери называл себя Лисом, в 39% утверждал, что у него нет имени вовсе, и только в одном проценте по непонятным для Силлети причинам он говорил… — Тери! Моё имя Тери, вы ведь только что его сами и назвали! — Хм… Хорошо… А как зовут твою мать? — Элизабет. — Чего ты боялся в детстве? — Внезапно оказаться девочкой… — Оказаться девочкой? — Такой вариант ответа Силлети слышал впервые. — А почему ты думал, что с тобой может такое произойти? — Ну-у-у, меня все путали с девочкой, и Мифи как-то сказала, что если так пойдёт и дальше, то мой член скукожится и отвалится, и я стану девочкой. — Мне всё больше хочется познакомиться с этой твоей Мифи, — хмыкнул Зуо. — Обойдёшься! Тебе меня мало? Псина! — Чего? — То есть кобель! — Тери, не отвлекайся! — старался всё ещё контролировать ситуацию Силлети. — А теперь внимание, последний вопрос, — предупредил он. — Тери, ты часто думаешь о Джонни? Появившееся было ликование на лице парня сменилось сначала удивлением, затем он начал беззвучно шевелить губами, словно рыба под водой, и наконец… Глаза его стали стеклянными, он начал бормотать себе под нос какую-то белиберду, то улыбаясь, то начиная хныкать как маленький. — Что с ним? — встревожился Зуо, было потянувшийся к подростку, но Силлети его остановил: — Сам бы хотел знать, что с ним происходит… одно лишь знаю точно: трогать его не надо, сейчас он сам придёт в себя. — И действительно, через пару секунд Тери стал самим собой: — Внезапно оказаться девочкой, — пожал он плечами. — Чё «внезапно оказаться девочкой»? — не понял Зуо. — Ну, психолог же спросил, чего я боялся в детстве, вот и отвечаю. — Но потом он задал тебе ещё один вопрос… — Разве? Ничего не задавал, ты что-то путаешь! А ещё потом говоришь, что это я курю всякую дрянь, на себя посмотри! — начал возмущаться сероглазый. — Ну так что? Каков четвёртый вопрос? — Зуо прав, я задал все четыре… И ты снова проиграл, — грустно улыбнулся Силлети. — Как? Опять? — как ни странно, но Тери, кажется, слегка расстроился. — Ничего, в следующий раз ты точно выиграешь, — заверил своего пациента психолог, сам не веря в свои слова, — ну, а сейчас время сеанса подошло к концу, когда мне тебя ждать в следующий раз? — Из-за Отбора мне придётся пропустить ещё одну нашу встречу, так что только на следующей неделе, — пробормотал Тери, вставая с кушетки и понуро шагая к выходу, — меня вот всегда интересовало, и как вы умудряетесь каждый раз задавать разные вопросы?! Психолог на это лишь пожал плечами. В действительности за все годы, что он играл с Тери в эту игру, ни один вопрос изменён не был. — Эй, кто такой Джонни? — тем временем послышался голос Зуо за закрывающейся дверью. И в голосе этом прослеживался плохо скрытый оттенок ревности. — Джонни? — переспросил Тери. — Понятия не имею!