Вы спросите, кто я?
Я бог всей вселенной,
Я делаю пену из красных небес.
Когда же мне скучно,
Гуляю по морю, спасаю русалок
И злюсь, словно бес.
Не зная забот,
Я всем миром играю;
Решая загадки, снимаю свой стресс.
Люблю пошутить, посмеяться над вами,
Безумных эмоций мне просто не счесть.
Я знаю о мире, я знаю о счастье,
Я знаю, как сделать котлеты вкусней.
Умею плести из капусты навесы,
Ловить утконосов различных мастей.
Я часто грущу и порою скучаю,
Тогда мне нет дела до мира всего.
Я много курю, зачастую встречаю
Тех странных существ из зелёных сластей.
Мой мир меня любит,
Мой мир меня знает,
И пусть иногда его нету совсем,
Когда я встаю по утрам, я мечтаю
Вернуться в то место опять, насовсем.
А ты там бывал? Ты встречал чупакабру?
Ты ездил на юг на еже без седла?
Тогда я скажу: ты ведь много теряешь,
Ты должен прийти, заценить, дотемна
Купаться в лучах заходящего мира,
Молиться хорьку и влюбляться в рассвет.
Ты сможешь, я знаю, как я, ты поверишь,
И будешь ты счастлив,
Займёшь моё место.
Меня всё равно там давно уже нет…
И всё-таки ты, Зуо, дурак. Неисправимый придурок! Опять мы рассорились с тобой на пустом месте. Надо же быть таким идиотом, а? Мне, конечно, приятна твоя ревность, но не к каждому же столбу! Ты хотя бы выбирай те, которые покрасивее, а совсем потёртые и дряхлые столбики вниманием обделяй. Так нет же! Скоро дойдёт до того, что ты будешь невыносимо ревновать меня и к столетнему дедку, ходящему под себя, ведущему долгие монологи с кашей и спорящему с собственными зубами! Я даже уже вижу, как ты тыкаешь в несчастного старичка пальцем и вопишь о том, что он посмотрел на меня слишком косо, куда более косо, чем все остальные мои, безусловно, такие же тайные воздыхатели из этого престарелого дома, и похер, что у дедушки один глаз стеклянный и именно поэтому он косо смотрит не то что на меня, но даже на вазу с завядшими ромашками или уличную собаку. Понимаешь ты или нет? Это не вожделение ко мне или, не дай бог, к тем же ромашкам, это чёртов стеклянный глаз! Нет, не понимаешь. Ты всё равно побежишь разбираться с якобы косыми взглядами. Скинешь, скажем, бедного и ничего не понимающего дедульку на инвалидной коляске с балкона. А затем будешь бегать по всему престарелому дому, бесноваться и оправдываться, говоря, что ты меня спас никак не меньше чем от всемирно известного маньяка. Причём спас чуть ли не ценой собственной жизни! Спаситель, йопт! Супермен рядом с тобой просто отдыхает, Зуо! Твоя ярая борьба за добро и справедливость пугает! Чёрный плащ и Бэтмен — это фуфло! Зуо непобедимый — новый герой XXIII века! Гроза дедулек и младенцев! И то, что самый страшный маньячила в Тосаме — ты сам, это так, не заслуживающие внимания мелочи.
«Ты посмотрел на этого почтальона не так, как обычно смотришь на почтальонов!» — заявил мне ты. Господи, сам бы себя послушал, Зуо! И откуда тебе-то знать, как я Обычно смотрю на почтальонов, когда я ни с одним из них за всю свою сознательную жизнь раньше не сталкивался?! Я посмотрел… а как бы ты смотрел на почтальона, принимая от него коробку, в которой покоится засушенная обезьяна? Твоя, между прочим, посылка! Твоя чёртова обезьяна! Мне что, теперь ревновать тебя к этой мумии? Нет, я, конечно, могу… Слушайте, а мысль-то очень даже неплохая! Вот завтра возьму с утра пораньше ворвусь в твой кабинет и заявлю: «Ты как-то не так смотришь на эту обезьяну, наверняка с этим сушёным трупиком ты изменял мне всю ночь! Признавайся, чёртов некрофило-зоофилиус!» О! Я только что придумал новый тип извращенцев. Зуо — ты новый вид! Выглядеть это будет более чем абсурдно, но, может, на фоне этой абсурдности ты, Зуо, также поймёшь, насколько глупы были твои собственные слова по поводу почтальона? По крайней мере, я очень на это надеюсь!
Но моему коварному плану было не суждено воплотиться в реальность, ведь он держался на том, что Зуо не будет этой ночью спать в нашей спальне. Скрип же двери намекнул мне на то, что не судьба мне обвинить своего возлюбленного в предавании утехам с засушенной макакой. Если только меня самого не окрестить этой самой засушенной макакой. Зуо медленно и очень тихо подошёл к нашей кровати, немного помявшись, лёг на своё место и прикоснулся к моей спине, ибо я отвернулся к стене ещё минут сорок назад. Долго же до тебя доходило, что надо прийти и извиниться! Впрочем, ты, Зуо, всегда был ещё тем тормозом!
— Злишься на меня? — послышался тихий вопрос. Нет, благоговею! Что за дурацкий вопрос! Конечно же злюсь! Устроил мне разнос на два часа из-за какого-то тупого взгляда на какого-то тупого почтальона! Это же идиотизм первой категории! Самой высшей!
— Не злюсь, — тем не менее недовольно буркнул я. Зуо на это забрался под одеяло и прижался ко мне.
— Прости, я не хотел всего этого говорить, просто… — зашептал он тихо, обдавая мою макушку горячим воздухом и мягко обнимая.
— Просто… у тебя всегда всё просто! А этому бедняге теперь в больнице до второго пришествия лежать, — не уставал я возмущаться.
— Жалеешь его? — тут же послышалось раздражительное шипение, а объятья стали для моих рёбер куда ощутимее.
— Да, жалею, — как ни в чём не бывало пробормотал я. — Ты избил его ни за что…
— Ты хоть видел, как он на тебя смотрел?! — тут же взвился Зуо.
— Зуо, очнись! Я не так посмотрел на него, он не так посмотрел на меня! Курам на смех! Нет, даже не курам, тараканам, которых ты разводишь у себя в голове по какой-то странной, явно китайской системе!
— Э-э-э… что?
— Ничего! На меня Никто не смотрит Так, как тебе кажется! — нахмурился я, начиная слегка ёрзать. Всё же железные объятья даже мною любимого человека лёгкий дискомфорт да приносили.
— А может быть, это ты не замечаешь их плотоядных взглядов? — хило, но всё же решил со мной поспорить Зуо.
— Ах, ну да… Мужики так штабелями передо мной и падают… и девушки! Толпами бегают… Зуо, очнись уже! — фыркнул я, обнимая подушку и утыкаясь в неё носом.
— Ладно тебе, не злись, — зашептал в ответ Зуо, слегка ослабляя хватку и одной рукой медленно задирая мою футболку.
— Я же сказал, что не злюсь, — пробормотал я, чувствуя, что против воли начинаю краснеть.
— Будто я не вижу… простишь меня? — послышался новый вопрос, за которым последовал лёгкий поцелуй в затылок. Ладно не контрольный выстрел в голову, хотя ощущения, как мне кажется, были примерно одинаковые. Тут же по всему моему телу словно пробежала волна холода, из-за которого на коже высыпали мелкие мурашки. Меня всегда немного пугало, когда Зуо становился настолько нежным, потому что я привык к куда более грубому отношению с его стороны. Но рядом с Таким Зуо я становился полностью безвольным, потому что своей нежностью он словно намертво привязывал меня к себе, и я не мог сопротивляться ему или злиться на него, как бы ни хотел обратного. Просто не мог, и всё тут!
— Так простишь? — отвлёк меня Зуо от философских размышлений по поводу наших с ним отношений, уже полностью стягивая с меня футболку.
— Угу… — только и смог я выдавить из себя, чувствуя, как его руки сначала нежно поглаживают мой живот, затем медленно ползут к груди, нащупывают уже затвердевшие бусинки сосков и начинают мягко их массировать.
— Угу? — Зуо, почувствовав, что я уже в полуневменяемом состоянии лишь от его близости и пары прикосновений, торопиться, тем не менее, не собирался. О нет, он любил в такие моменты помучить меня: — Это звучит как-то не убедительно, — ухмыльнулся он, наклоняясь к моему плечу и несильно кусая его. — Ответь полностью, скажи: «Зуо, я прощаю тебя», — пробормотал он, дорожкой из несильных укусов добираясь до моей скулы.
Я силился что-нибудь сказать в ответ, но в горле внезапно пересохло, и я только и делал, что облизывал сухие губы да тяжело вздыхал. Всё-таки очень трудно говорить, когда ты лежишь в каком-то капкане из объятий, прижатый к холодной стене горячим телом. Горячим телом… воображение нарисовало жутковатую картину с участием маньяка-насильника, кучей подогретых им тел и со мной в роли несчастной жертвы. Нет, ну конечно под горячим телом я подразумевал Зуо. Зуо, слышишь? Ты — тело! Благо ты не умеешь читать мыслей, а то телом бы, причём недышащим и хладным, вскоре стал бы я. Хотя сейчас, ощущая всю его нежность по отношению к себе, я даже толком представить не мог, что Зуо ещё пару часов назад колошматил несчастного почтальона, выбивал ему зубы и ломал руку. Вот что делает гнев с человеком. Гнев и ревность.
— Почему ты всегда начинаешь дрожать?.. — последовал очередной вопрос, на который отвечать ни желания, ни сил не было. — Боишься меня?
— Вот ещё… — тут же отреагировал я, хотя и сам не мог объяснить того, что, как только мы с Зуо оставались наедине, всё моё тело начинало слегка потряхивать. Вот уж феномен из феноменов.
— Тогда, может, ты Настолько Хочешь меня? — Голос Зуо стал до противного мягким и елейным. Вот собака! Говорить такое вслух! Я же сейчас окончательно впаду в кому смущения!
— Не молчи, — усмехнулся Зуо, явно понимая, что я сейчас безволен, как кукла. — Скажи же что-нибудь. — Ага! Легко сказать «скажи»! Ты сначала убери колено, что пару минут назад проскользнуло между моих ног, и прекрати уже трогать мои несчастные соски, и тогда…
— Мф-ф-ф!.. — невольно выдохнул я, почувствовав, как колено Зуо потёрлось о мой пах. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, я упёрся лбом в холодную стену и закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от всего происходящего. Нет, дело было вовсе не в том, что я не хотел возбуждаться перед Зуо. Просто у нас с ним была небольшая негласная игра, в которой проигрывал тот, кто первый… да вы сами поняли, к чему я веду. Ну, а затем проигравший становился чуть ли не рабом победителя на следующие пару часов. Думаю, говорить о том, что проигрывал всегда Я, только Я и лишь Я, не стоит. Но, может быть, только сегодня у меня всё же получится победить, и уж тогда я…
— Нх-х-х! — Вот, сколько ни отвлекай себя всяческими мыслями, а Зуо всё равно умел своего добиваться. Абстрагироваться от него было просто невозможно. Просто антиабстрагир какой-то! Я даже попробовал начать в уме решать задачу, но и это не помогло. Пока я старался победить Зуо морально, он уже успел победить меня физически.
— Зуо, прекрати! — наконец выдавил я из себя, стараясь не обращать внимания на холодную руку, скользнувшую в мои штаны и обхватившую член так плотно, что на секунду мне показалось, что мне хотят его попросту оторвать. — Мы уже делали это сегодня! — Слабый, конечно же, довод, но всё же. А вдруг Зуо сейчас скажет: «Чё, правда? А, ну ладно, тогда пойду футбол посмотрю». Ага, размечтался!
— Сегодня? Ты что, в блокноте ведёшь счёт того, сколько раз в день и где мы занимаемся любовью? — тихо рассмеялся Зуо, не прекращая кусаться и ласкать меня. Я в ответ на это возмущённо заёрзал, тем самым сам же подписав себе не смертный, но всё же приговор. Колено Зуо сделало своё грязное дело. Я закусил нижнюю губу, стараясь не стонать, но чувствуя, что конец неотвратимо близок.
— Зуо! Прекра… ти! — выдохнул я всего за пару мгновений до того, как всё тело пронзило болезненно сильное удовольствие, сводящее судорогой кончики пальцев и взрывающееся в голове тупой болью. Пару минут я просто лежал, слушая собственное приходящее в норму дыхание и скрип кровати. Зуо явно что-то замышлял. И не надо было быть гением, чтобы понять, что именно! Не успел я толком восстановить дыхание, как уже был перевёрнут на живот и поставлен на колени. Только сейчас я внезапно вспомнил, что моя несчастная задница и без того болит просто кошмарно, но отпираться было поздно.
— Только… осторожнее! — заикаясь, пробормотал я, чувствуя, как мои штаны стягиваются до колен.
— Иначе и быть не может, — усмехнулся в ответ Зуо.
— Утром ты говорил так же, — недовольно заметил я.
— Разве я был не нежен?
Холодный палец Зуо, обмазанный чем-то горячим, наверняка моей же спермой, скользнул внутрь меня без особых усилий со стороны сэмпая. Я даже немного обрадовался этому, но затем вспомнил, что у Зуо, пардон, член всё-таки не с палец толщиной, и тяжело вздохнул. Тем временем к указательному пальцу присоединился средний. Я вновь начал возбуждаться, хотя возбуждение было каким-то жгуче неприятным, всё же мой организм так быстро сам восстановиться не мог, а искусственно вызванное возбуждение носило какой-то горьковатый привкус боли.
— Расслабься, — послышался шёпот Зуо, и я невольно рассмеялся. Ты сам-то сможешь расслабиться, если мне внезапно приспичит в заднице твоей поковыряться своими кривыми пальчиками? А? Вот именно! Ты мне никогда такого не позволял и не знаешь, дурак Зуо, что я в данный момент чувствую. Расслабься… если бы только это было так просто!
Но всё же я набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем медленно выдохнул, при этом стараясь расслабить всё своё тело. Правда, все мои усилия пошли коту под хвост, потому что как только я ощутил у заднего прохода горячую головку члена Зуо, я моментально напрягся. Заметив это, мой сэмпай наклонился и поцеловал выпирающие на моей спине позвонки, один за другим, медленно спускаясь к пояснице. Слегка погладил бёдра и немного приподнял их, а затем без предупреждений, азбуки Морзе или хилых намёков вогнал в меня по самое не балуй.
— Ф-ф-ф-ф-ф-ф… бл-л-л-л-л-л-л… нах-х-х-х-х-х-х… Зуо! — выкрикнул я, и, поверьте, это был не тот сладострастный стон, это был мат сквозь зубы, где «Зуо» на тот момент лично для меня было самым ругательным словом. — Ты же обещал! — простонал я, чувствуя, что сейчас не кончу от удовольствия, а скончаюсь от раздирающей боли внутри.
— Т-с-с-с… сейчас будет приятно. — Нет, это, конечно, довод неплохой. Действительно, скоро будет приятно! Но поход в туалет следующие пару дней будет для меня покруче сидения на электрическом стуле! Опять! Чёртов психопат, не умеющий рассчитывать силы и в действительности, кажется, толком не понимающий понятия «нежность»! Впрочем, через пару минут своё обещание Зуо исполнил, и мне действительно стало приятно. Точнее, удовольствие пробивалось даже сквозь тупую боль, причём пробивалось довольно настойчиво, заставляя меня захлёбываться собственными стонами, цепляться пальцами за края подушки и даже толкаться навстречу Зуо, не обращая внимания на то, что сам же усугубляю ситуацию.
— Тери… — послышалось тихое шипение со стороны Зуо, кажется, он уже был готов кончить. Поняв это, я вцепился в подушку сильнее, старательно насаживаясь на член Зуо и сам сходя с ума от удовольствия. — Тери Фелини… — прошипел он уже громче. Так… а по фамилии-то зачем звать?
— Фелини!
Я подскочил на стуле как ошпаренный и тупо оглянулся по сторонам. Так… погодите-ка… собственно, а где это я? Думалка очнулась только через пару секунд и намекнула мне на то, что я нахожусь в классе. А чё я тут делаю? Думалка поработала ещё пару секунд, и со скрипом, но до меня всё же допёрло, что все те приятности, что наблюдались мной пару секунд назад, были самым клёвым, самым непередаваемым, незабываемым и самым Издевательским сном за всю историю моих сновидений! Нет, ну так обломать! Я не против хороших снов, но бывают такие, что просыпаешься и думаешь: «Бля-я-я! Верните меня обратно! Верните, демоны, хочу билет в тот конец и без возврата!» Вот именно в эту категорию попал сон с Зуо. Хочу обратно и насовсем! Сделаю всё что угодно! Кого убить, кого зарезать, только верните меня в тот мир! Прошу вас!
Чем больше я осознавал, что всё мне лишь приснилось, тем больше хотелось реветь! И я, вытерев слюнища, что пускал на клавиатуру всё то время, пока смиренно спал на уроке, даже настроился действительно разреветься, но меня прервали.
— Фелини! Я с вами разговариваю! — послышался требовательный голос учительницы, на что я на автомате выпалил:
— …В 2145 году была разработана первая версия вирту-очков, которая…
— Фелини! — ещё громче заорала учительница, стоящая у доски. И только сейчас до меня дошло, что историю кибернетики у нас всегда вёл мужчина. Так! Что-то здесь явно не сходится, где-то меня явно наёбывают! А точнее, чего-то жестоко не догоняю я сам! Может, я ещё не совсем проснулся? Проснулся… сон… Зуо… Господи, за что?!
— Вы что же это, спали всё это время? — тем временем не собиралась от меня отставать эта ведьма, в которой спросонок я даже человека идентифицировать был не в состоянии.
— Дурак… — процедила сквозь зубы Мифи. — История кибернетики закончилась два урока назад, сейчас у нас Биология!
Спасибо, Мифи! Главное, вовремя!
— Ой! Простите! Я задумался! — засмеялся я вяло, сам при этом гипнотизируя собственную оттопырившуюся ширинку. Вот это меня торкнуло! Вот это приснилось! Так, что встало всё, что надо и не надо. Точнее, встало всё, что не надо! И только оно…
— Задумался он… — фыркнула учительница, косясь на меня. — Расскажите мне о теории появления человека Чарльза Дарвина.
— Ну уж нет… — Вообще-то, у нас с биологичкой ещё с давних младших классов была холодная война. Тогда как она уверяла меня в том, что люди произошли от обезьяны, я, хоть убейте, в это верить не хотел ни в какую. Вот Эллити, может, от обезьяны и произошла. Может, и преподавательница, что меня уверяет в этом, также из потомков обезьян. Но я точно не от этих волосатых созданий. — Я не признаю теории Дарвина и не собираюсь её рассказывать, — нагло заявил я.
— Опять начинается, — всплеснула руками учительница в ответ. — Фелини, данная теория самая разумная из всех, что были представлены многими учёными почти за целое тысячелетие, и ты смеешь оспаривать её?!
— Да, смею… — усмехнулся я, при этом, конечно же, думая совсем не о Дарвине с его обезьянами, а о том, что у меня стоит колом, да так, что того и гляди пуговица на джинсах не выдержит напора и отлетит со скоростью сто километров в час в сторону окна, пробьёт толстое стекло и выйдет за орбиту планеты! Благо на мне была длинная кофта, которая прикрывала моё возбуждение, но тем не менее!
— Фелини, на что это вы там смотрите? Шпаргалки?! — учительница с подозрением воззрилась на меня.
— Н-нет, что вы! — спохватился я.
— Но вы что-то прячете!
— Да ничего я не прячу, просто смотрю на свои гладкие коленки, красиво обтянутые серой джинсой. Знаете, у меня фетиш на собственные коленки!
— Фелини, не паясничайте! Встаньте! — никак не могла угомониться учительница.
— Не, не могу, — пробормотал я, слегка краснея.
— Если вы не встанете, я сама подойду к вам!
— А можно помощь зала для выбора одного из двух вариантов?
— Фелини!
— Ладно, тогда сами подходите!
— Я ещё и сама должна к вам подходить?! Какая дерзость! Быстро вставайте!
— Ой, ну ладно… ладно, так и быть, раз вы так хотите знать, у меня встало, можно я выйду в туалет подрочить?!
— Фелини, да как вы смеете! — больше прежнего разозлилась преподавательница и в мгновение оказалась у моей парты. — Быстро показывайте, что прячете!
— Ну, раз вы так настаиваете, — пожал я плечами и поднял кофту, демонстрируя женщине свой стояк. Сама напросилась! Тут же глаза её округлились, и она в молчаливом изумлении воззрилась на меня.
— Сегодня вы выглядите просто обворожительно! — брякнул я, естественно совсем не собираясь кадрить пятидесятилетнюю взрослую женщину. Но, к сожалению, я зачастую сначала говорю, а затем уже понимаю, как это звучит в подобной ситуации. Учительница в ответ посмотрела на меня ещё более изумлённо:
— Садитесь на место, Фелини, — грозно провозгласила она, после чего пошла обратно к доске. Попрошу заметить, походкой от бедра! Я чуть со стула не свалился, Мифи же ещё минут десять давилась от беззвучного смеха:
— Она теперь думает, что ночами ты на неё дрочишь! — прошептала она, вытирая с глаз выступившие слёзы.
— Ха-ха-ха, очень смешно, — выдавил я, ловя на себе уже Игривый взгляд учительницы и старательно прячась от него за монитором. — Ты чего меня не разбудила после истории?! — буквально накинулся я на подругу.
— Разбудить? Тебя? О нет, ты так похихикивал всё это время, что будить тебя было бы очень жестоко, смотри! — Она вытащила телефон и включила запись, на которой я действительно довольно противно хихикал и чуть ли не хрюкал от явного удовольствия. — Поставлю себе на смски, — заявила моя подруга.
— Ты! Ты…
— Что? — как ни в чём не бывало спросила Мифи.
— Перекинешь и мне? Поставлю на Зуо, — улыбнулся я. Уже через минуту мой гнусавый смех был на моём телефоне, и я собирался слушать его до конца урока, когда до меня донёсся чей-то шёпот.
— Эй, посмотрите, что это там такое?
— Вау! Интересно, кто это сделал!
Волна шёпота прошлась по всему классу и через пару мгновений превратилась в настоящий гул. Ученики, что сидели у дальних парт, начали медленно красться к окну, дабы увидеть нечто интересное. Я тоже заинтересованно взглянул в окно, и моё сердце бухнулось куда-то вниз к желудку. Десятками этажей ниже на асфальте перед школой красовались огромные кроваво-красные буквы, складывающиеся в небольшое послание. Послание для меня: «Лис, Твоя Эстафета ;)».
***
После разговора с Тери ты так и не решился вернуться в класс. Почти час ты проторчал на всё той же лестничной площадке, выкуривая одну сигарету за другой, давясь слезами и гневно растирая окурки по подоконнику. Было бы разумнее уйти из школы вовсе, иначе, столкнись ты с Тери вновь, у тебя, возможно, началась бы настоящая истерика. Вот уже где позор из позоров. Но и домой идти не хотелось, только не сейчас и только не к отцу. Зайти к маме? Можно, но, опять же, позже. Перед ней плакать ты не хотел, о нет, перед ней ты всегда улыбался! К тому же ещё и этот чёртов Отбор. Пусть ты со своим сэмпаем сразу договорился носить антимагниты, которые накануне этого мероприятия создал для тебя твой отец и которые выводили из строя магниты в браслетах, тем не менее антимагниты надо было активировать одновременно и в тот момент, когда включались магниты.
Выкурив почти полпачки, ты наконец немного успокоился и поплёлся блуждать по школе. Что-то в ней всё-таки было неуловимо-успокаивающее, когда во всех классах шли уроки и пустые коридоры наполнялись лишь тихим гулом учительских голосов, объясняющих нерадивым ученикам свои предметы. Так ты блуждал по длинным коридорам очень долгое время, обдумывая, что будешь делать теперь, и гадая, как же можно подавить в себе столь мерзкое чувство, как любовь. При мысли, что ты будешь видеть Его почти каждый день, невольно к горлу подкатывал комок, дышать тут же становилось сложнее, а на глаза наворачивались предательские слёзы разочарования и обиды.
— Сдохнуть-то как охота, — пробормотал ты себе под нос, засовывая руки в карманы и продолжая свой поход по безликим серым коридорам. Так ты спустился на двадцать этажей вниз, медленно и не спеша проходя каждый коридор и вслушиваясь во всевозможные звуки. Ты уже добрался до этажей, где учились младшие классы, а здесь коридоры были наполнены какой-то детской наивностью, смехом и весельем. Вот только сквозь этот смех ты почти сразу уловил тихие всхлипы. Так не одному тебе в данный момент хочется поплакать? Что ж, раз ты не можешь успокоиться сам, быть может, сможешь успокоить малыша, что плачет наверняка из-за того, что над ним посмеялись в классе, или из-за очередной двойки.
— Эй! Какова бы ни была причина, не плачь, — негромко проговорил ты, надеясь на то, что на твои слова последует хоть какая-то реакция. И она последовала незамедлительно. Из-под одного из диванов, которые стояли на каждом этаже, выбралось маленькое нечто и буквально кинулось к тебе.
— Братик! — выкрикнула маленькая белокурая девочка с большими глазами цвета изумруда. Пышное розовое платьице с белыми рюшками и тонкие маленькие ручки девочки были перепачканы в чём-то красном... в чём-то, до жути напоминавшим кровь. Мало того, это и пахло как кровь.
— Мари? — Ты не сразу узнал в маленькой девочке детище своего отца. Дело в том, что помимо пяти боевых андроидов твой отец создал самые различные модели, дабы следить за учениками в школе, несколько моделей для постоянных слежек на улице, в метро, в общественном транспорте. Всего насчитывалось несколько десятков различных экземпляров с самыми разными образами. Мари — одна из первых работ твоего отца, овладевшая толикой эмоций. Она была плаксой, хныкала обычно с поводом и без него. Но сейчас повод явно был.
— Мари, что произошло? — Ты сел на корточки, дабы сравняться с ней в росте. — И откуда… откуда столько крови? — При слове «кровь» Мари захныкала больше прежнего. Плакать она не могла, потому что в её тело не были встроены имитаторы слёзных желез, но и без них она справлялась совсем неплохо.
— Мари сломали! — сквозь белиберду хныканья наконец разобрал ты. — Мари сломали, сломали, сломали! — Девочка уселась прямо на пол и начала старательно вытирать чью-то кровь со своих рук, тем самым лишь ещё больше размазывая её по гладкой коже.
— Мари! Успокойся и объясни, что произошло? — занервничал ты. Девочка лишь кивнула, поднялась на ноги, аккуратно, дабы не испачкать тебя, взяла тебя за руку и повела к окну.
— Смотри, братик, — прошептала она виновато и указала куда-то вниз. Ты посмотрел в окно и обомлел.
— Ты это сделала? — побледневшими губами прошептал ты.
— Мари… — кивнула девочка виновато.
— По приказу отца? — последовал новый не менее колкий вопрос.
— Нет…
Ответ девочки тебя обескуражил, ведь кроме твоего отца андроидами не мог управлять никто!
— Постой-ка… — С твоих губ сорвался нервный смешок. — Постой-ка, постой-ка… Ты говоришь, что Это ты сделала Не по приказу моего отца? — Ты просто не мог поверить своим ушам.
— Да, — кивнула Мари и вновь захныкала, — Мари же говорит, Мари сломали. В систему Мари ворвались без спроса и отключили контроль над телом! Мари всё видела, но ничего не могла поделать! Отец Мари теперь накажет, да? Мари ведь плохая девочка! Не защитила своего тела! Братик, что он теперь сделает с Мари? Что? Переделает Её? Мари страшно! Мари очень-очень страшно! Мари не хочет переделываться! Не хочет снова забывать! — всё хныкал и хныкал андроид, но тебя сейчас волновала не столько она, сколько всё более явный запах крови.
— Чем ты… точнее твоё тело писало эти слова?
— Кровью…
Ответ был очевиден, и всё же… От ответа в горле у тебя всё пересохло и перед глазами на мгновение всё поплыло.
— Чьей?
— Кровью учеников… — уже тише прошептала Мари.
— Где они… веди меня… — без лишних слов приказал ты, и Мари, кивнув, побежала к лифту. Вы поднялись на последний этаж, где учились тринадцатые классы. Мари, недолго думая, подвела тебя к одному из классов. Ты глубоко вздохнул и только затем распахнул дверь класса. В аудитории было больше семидесяти человек. Все ученики сидели на своих местах в вирту-очках, и поэтому ты даже поначалу решил, что Мари перепутала класс, и, лишь приглядевшись, начал понимать всю сложность ситуации.
— ПКО-вирус… — Это был не вопрос, скорее утверждение, но Мари всё же кивнула в ответ. Ты закрыл за собой дверь и начал проходить по рядам, всматриваясь в лицо каждого ученика.
Дело в том, что у тринадцатых классов почти все уроки проходили в виртуалии при глубоком погружении. Что это значит? Виртуалия была трёх категорий. Когда человек надевал вирту-очки, он выбирал одну из категорий. Слабое погружение, среднее погружение и, наконец, это, самое глубокое погружение. При слабом погружении ты одновременно находился и в виртуалии, и в реальном мире, все твои ощущения также были подвластны именно реальному миру, то есть если ты хотел есть в реальности, ты хотел есть, даже погрузившись в виртуалию. При среднем погружении ты ощущал голод, но мог обмануть свой мозг, наевшись, скажем, виртуальных пирожков. Все твои ощущения перекочёвывали в виртуалию, но тем не менее они не были особенно остры, и поэтому если, скажем, очки с тебя при таком погружении ради шутки сняли бы глупые юмористы-дружки, некоторое время после этого ты бы чувствовал лёгкое головокружение и тошноту, но ничего более опасного с тобой бы не произошло. При глубоком погружении всё обстояло иначе. Если в реалии ты голоден, то, попав туда, ты сам решал, что тебе чувствовать, а что нет. Глубокое погружение, к примеру, использовалось в онлайн-играх. И пусть многие игроки порой погибали от обезвоживания или сходили с ума от десятков бессонных ночей, игры подобного рода всегда были популярны и всегда таковыми останутся, ибо были самым лучшим средством убежать от реальности. Ведь перед тобой раскрывался совершенно иной мир, с обновлённым тобой! Отказаться от такого даже под страхом смерти решился бы далеко не каждый.
Если снять очки при глубоком погружении в виртуалию, человек впадал в вирту-кому и мог больше никогда не очнуться, ибо мозг, не понимающий, какая из реальностей настоящая, словно зависал и в результате не воспринимал как реальность ни тот, ни другой мир, предпочитая заснуть на годы, а то и навсегда.
Семьдесят учеников были в глубоком погружении, и, видимо, в этот момент их и настиг ПКО-вирус: запер их сознания в глубине виртуалии.
Ты подошёл к одному из учеников и пощупал пульс на запястье.
— Они живы? — Ты даже удивился.
— Все живы, — подтвердила Мари.
— Но кровь ты брала у них?
— Да…
— Сколько?
— Полтора литра с человека, — пробормотал себе под нос Андроид, смотря в пол.
— Они не погибнут?
— Нет, пока не погибнут…
Ты молча осмотрел пару учеников, одного парня даже ущипнул за руку, но тот никак не отреагировал.
— Если человек в глубокой виртуалии, он ничего не почувствует, даже если оторвёшь ему руку…
— Да знаю я! — раздражённо бросил ты. — Их сознание заперто в глубине виртуалии, а если снять очки, они впадут в вирту-кому?
— Именно…
— Господи… Господи! Семьдесят учеников! — Ты не мог поверить своим глазам. — Надо срочно вызвать скорую и… и полицию!
— Мари арестуют? — вновь захныкала Мари, начиная вытирать измазанными в крови ручками несуществующие слёзы.
— Нет, что ты, Мари! — спохватился ты. — Никто никогда не узнает, что это сделала ты. Да и что ты сделала? Ну позаимствовала немного крови… кстати, куда и чем ты скачивала всю кровь?
— Тело Мари прошло на первый этаж в комнату уборщиков, там было много фляг и медицинское оборудование. Видимо, всё это было заготовлено заранее. После того, как Мари сделала надпись, остатки крови и фляги Мари уничтожила наномашинами, что находятся в теле Мари, — тяжело вздохнула девочка.
«Так эта сволочь всё продумала!» — С каждой секундой ты злился всё больше. У каждого андроида были свои особенности, например, пятёрка боевых роботов отличалась навыками и возможностью мгновенного сбора информации, Мари же была чем-то вроде мусорщика. Она убирала то, что могло остаться после миссий других андроидов. Она была слаба и мыслила как самый обыкновенный ребёнок, единственное, что она могла, — это утилизировать.
— Но как же ты умудрилась написать эту надпись? Сама? Никем не замеченная? — не успокаивался ты.
— Тело Мари стало таким лёгким и двигалось так быстро! Мари написала всё это всего за пару секунд, это было так странно!
Плохо. Всё было ещё хуже, чем ты думал. Мало того, что разум Мари взломали, так они ещё истратили все её дополнительные ресурсы, а значит…
— Мари не хотела, Мари… — Глаза девочки внезапно потухли, и хрупкое, пусть и искусственное, тельце упало на пол.
— Мари! — воскликнул ты, подбегая к андроиду.
— Запасы ресурсов исчерпаны… — тем временем бормотал робот. — Отключение произойдёт через дес… сять, дев… вять, вос… семь…
Отключение подобного рода грозило перегрузкой всех систем андроида, то есть полным уничтожением создавшейся личности и воспоминаний.
— Чёрт бы тебя побрал! — выругался ты, стараясь не обращать внимания на обратный отсчёт. Но что делать? Пусть отец никогда ничему и не учил тебя, но ты столько времени провёл в его лаборатории и часами наблюдал за тем, как он создаёт или переделывает своих андроидов, что кое-что о роботах знал и сам. Недолго думая, ты вытащил свой ППК, используя наномашины в своём теле, разломил компьютер на две половинки и выковырял из него аккумулятор. Затем без лишних церемоний перевернул девочку на живот, разорвал платье на спине и сорвал верхний слой искусственной кожи, под которым покоилось баснословное количество проводов и лампочек.
— Чет… тыре, т… три, дв… ва… — шептали губы девочки, тогда как ты подключал аккумулятор к роботу. — Д… ва, д… ва, д… ва… — Система зависла, зависла, но не отключилась! Аккумулятор давал тебе совсем чуть-чуть, но всё-таки времени, дабы спасти воспоминания андроида и через него, возможно, узнать, кто же прятался за маской создателя ПКО-вируса!
Закутав девочку в свою рубашку и тем самым скрыв её разодранную тобой спину, ты взял робота на руки и быстро вышел из класса. По школе уже раздавался гул совсем иного рода. Шептались о надписи, что появилась в мгновение ока под окнами школы.
Ты закрыл за собой дверь, а затем тебе в голову пришла одна идея. В школе на каждом этаже по технике безопасности была сирена, которую включали в том случае, если что-то произошло. Причём под этим «чем-то» подразумевался не пожар, ибо это техника и без людей бы заметила сразу. А вот ЧП иного рода как раз подходили для активации ручной сирены. Ты подошёл к небольшому красному ящичку, без особых усилий сломал замок, открыл дверцу, за которым покоился большой, древний, как мамонт, облупившийся рычаг, и нажал на него. Всю школу тут же наполнила оглушительная сирена. Ты же, прижимая медленно остывающее тело андроида к груди, направился домой.
***
— Началось! Шоу! Прямо сейчас и прямо здесь, в эту самую минуту! Начало! — провозгласил подросток, громко расхохотавшись. Он сидел на столе перед Первым создателем ПКО-вируса и ликовал.
— Началось, — согласился парень, который ненавидел кофе, — но одно дело — убивать всякое отребье и совсем другое — запирать в виртуальной тюрьме семьдесят ни в чём не повинных школьников, — нахмурился он. — Не думаешь ли ты, что мы переборщили? Да ещё и выкачивание крови, нет… нет, нет, мы не переборщили! — Первый создатель также рассмеялся.
— Мы отомстим… сначала той мрази, что сломала наши жизни, а затем и всем остальным! — заулыбался подросток, беря в руки чашку с обжигающим кофе и отпивая чёрный напиток. — Верно же, Лео? — прошептал он, вдыхая ни на что не похожий аромат.
— Верно, — согласился первый создатель, подходя к подростку и тоже отпивая из его чашки немного кофе. — И всё-таки не понимаю я, как ты пьёшь эту гадость, — скривился он, проглотив горячую жидкость.
— Ликуя! Я пью его ликуя! Кофе — напиток победы! А мы с тобой победители! — воскликнул подросток, вскакивая со стола и начиная кружиться в танце с воображаемым партнёром. — Я чувствую, что наша победа уже близко! Я вижу, как шаг за шагом мы прижимаем Его к стене. Мы сломаем Его! Сломаем, как обычно это делал Он!
— Аш идёт, — внезапно напрягся Лео, — ещё пара этажей, и будет здесь.
— Вот и чудненько, — усмехнулся подросток, — с информацией Инфа мы наконец-то перейдём к Эстафете Лиса! Да будет так!
— Да будет так…
