Меня зовут Примроуз Эвердин.

Я не отходила от сестры. Я видела ее вновь погасшие глаза. Хуже, чем когда Китнисс привезли со второй Арены. Теперь всё намного хуже! Зачем, зачем моя сестра встретила этого Пита вообще? Если любовь тянет тебя в могилу и лишает сил, то мне повезло, что я ее – такую! - не встретила. Потому что я точно знаю, что даже смерть Гейла меня не убьет. Нет – пока жива моя семья. Мама и Китнисс. И я точно не подведу никого из них, сдуру загнувшись от какой-то там любви. Не подведу хоть в этом. Китнисс, моя Китнисс, это всё из-за нас. Из-за меня и мамы. Потому что мама любила папу и меня, а на Китнисс ее уже не хватило. А я… моих чувств просто оказалось мало. Потому что я не умею их выражать. А может, вообще умею любить не достаточно – как это и свойственно всем избалованным. Это папы хватало на всех, но на свете больше нет таких, как он. И когда Китнисс лишилась Пита – она лишилась всего. Лечить – то единственное, что я умею лучше сестры. А сейчас не справляюсь. Потому что ей нужен вовсе не врач. Мне часто кажется, что я сплетаю тонкую нить. Одну из тех, что теперь не покидают истертых в кровь пальцев Китнисс. Моя сестра часами вяжет сложные узлы. А я осторожно тяну ее на тонкой нити. И стараюсь побольше времени проводить с сестрой рядом. Не подпускать других наших медиков. Потому что Китнисс вечно пытаются колоть наши медики. Особенно когда ловят в шкафах - зарывшейся в ворох платьев. И громко, отчаянно воющей. Я скрываю ее состояние, как могу. От всех, даже от мамы. Потому что она не поможет. Ей тоже проще сдать нелюбимую дочь врачам, чем попытаться помочь самой. Сдать – и облегченно вздохнуть, что сделала всё возможное. Честно выполнила свой долг. А еще… Китнисс когда-то не простила маме слабости - после папиной смерти. А теперь мама не простит слабости Китнисс. Это мне они обе простят всё. А теперь моя сестра погибает у меня на глазах, пока в соседней палате так же методично обкалывают Финника Одэйра. У него здесь нет никого. Энни погибла в Капитолии вместе с Питом. Гейл постепенно перестал заходить. Просто перестал - и всё. Его жизнь идет, летит вперед. Слишком много новых дел еще ждут «солдата Хоторна». Он слишком привык к отчаянной, несгибаемой Китнисс-бойцу. И не знает, чем и как помочь ей теперешней. Я тоже не знаю, зато знаю, что не брошу попыток. Не брошу мою Китнисс, как она никогда не бросала меня. Если пришел мой черед стать более старшей и сильной, то я справлюсь. Сама не знаю как, но сумею. Китнисс же когда-то смогла. В одиннадцать лет. Финника в один прекрасный день… нет, это был вечер – обнаружила в ее палате я. И впервые за долгое время услышала плач Китнисс. Не стеклянное молчание и не душераздирающий вой. Дикий, безумный и уже привычный. Энни Креста, погибшая девушка Финника Одэйра, была сумасшедшей. Он знает, как говорить с безумными. Да и сам еще почти на той же волне. И я поняла, что тонкая нить на моих глазах уже превращается в крепкую веревку. Со множеством узлов, за которые можно схватиться. Китнисс, моя Китнисс, теперь я точно знаю, что вытащу тебя. Ко мне, к маме, обратно в жизнь.