Moods

Дэн ударил кулаком стену в своей ванной. Ну, вообще-то, это даже и стеной сложно назвать, больше похоже на сердитую, неумолимую холодную массу плитки, которая, скорее, ударила Дэна в кулак, чем кулак Дэна ударил по ней. Парень начал проклинать стену и трясти рукой. Это было глупо — очень глупо — но он думал, что это поможет ему. И это помогло, потому что сейчас подросток чувствует себя более спокойно, будто сейчас все под контролем, но, все же, сейчас его суставы довольно болезненно пульсируют. Дэн взглянул на свою левую руку, хмурясь, когда увидел красную кожу, растянутую над костью, — он растянул суставы и начал истекать кровью. Внезапно его разум оцепенел, его рука онемела, и вдруг он сам завис. Парень замер, смотря на свою руку. Он даже не мог почувствовать, что рука кровоточит. Он просто ошеломленно смотрел на бусинки крови на своей коже, прежде чем они соединились друг с другом и начали стекать по руке, оставляя за собой небольшие следы малинового цвета. Может быть, сейчас Дэн ничего не может чувствовать. Хотя, это приятное чувство, он бы хотел, чтобы так было всегда. Было бы лучше, если бы Дэн действительно был бесчувственным, вместо того, чтобы все так думали. Ему бы больше не пришлось ни о чем волноваться. Дэн уставился на свое отражение в зеркале. Он выглядел так же, как и всегда: одет во все черное, его типа-эмовские-но-на-самом-деле-нет коричневые волосы, бледная кожа и разрушающая его жизнь черная линия над головой. Но было что-то другое. Когда Дэн смотрел на свои собственные глаза в отражении, он видел что-то еще. Он всегда выглядел грустным, одиноким, потерянным, но никогда он не выглядел так же, как сейчас. Сейчас он казался разбитым внутри, сломанным и просто…пустым. — Дэн! Ужин готов! — позвала его мать с нижнего этажа, вырывая шатена из его мыслей. Дэн оторвал взгляд от своего изображения в зеркале и опять опустил взгляд на руку. Вот дерьмо. Как теперь это спрятать? Ну, по крайней мере, она стала немного холоднее, так что он может спрятать ее под рукавом, потому что он всегда покупает кофты с очень длинными рукавами. — Сейчас спущусь! — выкрикнул он из ванной. Дэн быстро схватил полотенце, смочил один его конец и начал вытирать кровь. Как только эта алая жидкость исчезла, рука стала выглядеть намного лучше, там остались просто небольшие ранки на костяшках. Вот это он точно может спрятать от внимания родителей — они все равно не очень наблюдательны. — Дэн, наконец-то, ужин стынет! — проворчала его мать, когда парень, в конце концов, спустился и сел на свое место напротив родителей. — Чем ты там занимался? — Я…эм…мне было н-нехорошо, — промямлил юноша, смотря в свою миску с пастой. — Боже мой, Дэн, когда ты прекратишь это заикание? — его отец потряс головой, накручивая пасту на свою вилку. — Я н-не могу контролировать это, — ответил мальчик, его пальцы сцепились вокруг его вилки, а сам он опустил стыдливый взгляд, чувствуя, как краснеют его щеки, — извини. — Все в порядке, — вздохнул Хауэлл-старший, но Дэн очень хорошо знал этот тон — тон как бы сильно я не хотел любить и принимать тебя, я желал бы, чтобы ты был нормальным, чтобы я мог гордиться тобой. — М-мне н-нехорошо, и-извините, — заикался Дэн, поднимаясь на ноги, — м-можно мне у-уйти? — Ладно, Дэн, — глубоко вздохнула мама мальчика, — отдохни немного, если тебе плохо. Дэн кивнул, очень быстро покидая столовую, как будто вся она пылала, и ему срочно нужно было спастись. Но он не пошел в свою комнату — парень направился в комнату своего брата. Она по прежнему выглядит так, будто он все еще живет там, такое ощущение, что сейчас дверь откроется и он войдет в комнату, как будто он может вернуться к нему в любую минуту. Дэн не солгал, он и вправду чувствовал себя плохо, но ему бы все равно не помог отдых. Это «плохо» будто обволакивало его, а иммунная система все равно не может бороться с этим. С этим должна бороться его психика, но это все равно заставляет чувствовать себя так, будто ты попал в ловушку. Никто больше не будет скучать по тебе, — начал его разум, и он, как всегда, был прав. Потому что теперь его брата здесь нет, а больше скучать по нему просто некому. Дэн рухнул на пол, сворачиваясь калачиком посреди комнаты своего покойного брата, очень сильно рыдая, пока он, в конце концов, не заснет, потому что сейчас его сердце пустое, как и его разум.

***

В школе Дэн успешно прятал раны на костяшках своими рукавами. Было больно, когда ткань терлась о поврежденную кожу, но у мальчика не было другого выхода. Он может и потерпеть. И тут кто-то неожиданно схватил Дэна за свитер, прижав его стеной к кирпичной стене класса науки. Дэн вздрогнул, прислонив свои руки к холодному кирпичу, желая, чтобы он провалился просто сквозь него. Однако этого не произошло. — Эй, Хауэлл, — в голосе слышалась насмешка, это был Алфи, — вот ты не испытываешь эмоции, но можешь ли ты испытывать боль? — Я так не думаю, — прозвучал новый голос, который Дэн идентифицировал как голос Криса, — мне кажется, он ничего не чувствует. — Чудесно, — хихикнул Алфи, становясь лицом к лицу Дэна и отводя кулак для удара, — тогда это будет не очень больно. Из уст Хауэлла сорвалось тихое оханье от боли, когда кулак Алфи соприкоснулся с животом шатена. Затем он сгибается пополам, сжимая свой живот для того, чтобы защитить его от еще одного удара. — Ты такой урод, пожалуйста, сделай нам одолжение, исчезни, — начал глумиться Крис, толкая парня на пол. Дэн даже не попытался подняться. Он был очень занят тем, что пытался опять наполнить свои легкие кислородом, потому что тот удар выбил из него дух. Он тяжело вдыхал воздух, но каждое дыхание вызывало всплеск боли где-то в кишечнике. — Ты не должен быть здесь, — проговорил Алфи. После этого они ушли, потому что не хотели быть пойманными, хотя все равно никто бы и не волновался об этом. Любой прохожий сделал бы вид, что ничего не видит. Возможно, люди думают, что он заслужил это, что он намеренно спрятал свое «настроение», потому что он что-то скрывает. Где-то после пяти минут лежания, Дэн все же поднялся на ноги, медленно идя через школьный двор, направляясь в свой класс, где он будет в безопасности. Потому что сейчас эти парни не настолько глупы, чтобы издеваться над ним перед учителями. — Привет, Дэн! — неожиданно прозвучал голос, а затем чья-то рука схватила руку Дэна, разворачивая парня к себе. Хауэлл вздрогнул от внезапного движения, а затем встретился лицо в лицо с ярко-голубыми глазами. Это опять был Фил Лестер. Дэн даже не знал, от чего он хочет плакать больше — от счастья, от досады или плакать просто так, потому что его жизнь отстой. — Ч-что? — опять заикнулся парень, кусая свою руку и смотря на Фила грустным взглядом, а потом его взор метнулся к яркому солнцу над головой парня. — Хотел сказать, что мне жаль, если я заставил тебя чувствовать себя плохо, — сказал Лестер, играя со своими пальцами, — и я думаю, что ты, все-таки, принадлежишь этому миру. — Я-я уже с-сказал, что это не т-так, — вздохнул шатен, стыдливо опуская глаза, — я н-никуда не п-принадлежу. — Нет, это не так, ты бы не был здесь, если бы это было так, Дэн, — начал Фил, — чувствовать себя брошенным — это и есть эмоция. Это доказывает, что тебе не все равно, прямо, как мне, или как всем остальным. Ты принадлежишь этому миру точно так же, как и любой другой человек. Нет, это совершенно не так, все думают, что тебе нужно исчезнуть, — опять пробудился этот голосок в его голове. — Т-тогда п-почему я ч-чувствую себя т-так, будто я н-не отсюда? — глаза Дэна начали наполняться слезами. — Я не знаю, люди этого не понимают, Дэн, но, пожалуйста, позволь мне показать тебе, что ты по праву находишься здесь, — сказал Фил с теплой улыбкой. — З-зачем? — нахмурился юноша. — Потому что мне не нравится, что люди грустят, и…я думаю, что ты заслуживаешь быть счастливым, как и все остальные, — пожал плечами голубоглазый, — особенно после того, что случилось с твоим братом. И после того, как эти слова слетели с губ Фила, Дэн понял, что он на грани нервного срыва, потому что он посреди школьного двора опускается на землю, тихо всхлипывая. А затем он почувствовал руку, которая обернулась вокруг его плеча. В такие моменты его брат всегда так делал — обнимал его, пока тот плакал. Но сейчас тут не было его брата. Это был Фил Лестер.