Rivers of blood

— Давай же, кричи, — рычит Намджун, вбивая в кровать Чимина, тот уже давно затих, лишь роняет молчаливо слёзы на подушку, сжимает губы, и всё это ещё больше бесит альфу.       Он хочет снять напряжение, злость и стресс от последних удачных ходов Чонгука, он потерял много, но всё равно по миллиметру продолжает уничтожать Намджуна, делает шаги небольшие, но твёрдые и удачные, они не заметны с первого взгляда, но это самое страшное, потому что ничем их не ликвидировать, после каждого остаётся плюс за Чоном, а Намджун лишь бесится и даже нормально вылить гнев не может на омегу.       Чимин не похож сам на себя, терпит, смотрит пустым взглядом, а Ким прекращает резкие толчки, переходя на слабый ритм, он поворачивает рукой лицо Пака на себя, другой облокачиваясь на кровать, и долго смотрит. Он не хочет спрашивать, обычно все ответы написаны на лице парнишки, но на этот раз там не ненависть, которая обычно ярко искрилась, придавая огня в их отношения, сейчас там лютая вьюга и отрешение, это заставляет альфу оцепенеть, задержать дыхание, прежде чем всё же спросить: — Что случилось? — Я устал от тебя, — как плевок в душу, Намджун привык к проклятиям и ненависти, но с таким безразличием встречается впервые, он любит слышать, как Пак срывает голос в крике, а не ледяным тоном говорит, что устал. Намджуну трудно скрыть своё замешательство, он не привык с таким сталкиваться, за эти слова хочется наказать секретаря ещё больше, но что-то подсказывает, что это неверный ход.       Каждый раз, когда Чимин под него ложился, он уверенно ступал к альфе, а потом всё равно жалел о содеянном, потому что, надеясь на лёгкий исход, думая, что уже привык, с каждым разом было всё больнее, Намджун удивлял своей бесчеловечностью, это шоком ложилось на сознание, которое вопило, рвало голосовые связки омеги. Паку потом от самого себя было противно, но помимо того, что сам шёл в лапы и не мог вытерпеть пыток, было обидно, что он принимал Намджуна, сам согласился с ним спать, лишь бы он не был жесток, но Ким всё равно применял силу, а Пак, как дурачок, вёлся каждый раз.       Чимин признаёт, что был слабым, таких, как он, не жалеют, потому что сам виноват, но теперь, лёжа под взбешенным зверем, он ощущает свободу, даже с меткой, с кучей ссадин по всему телу, он не принадлежит Намджуну, пока сам того не захочет, этот альфа может бить, играть сколько хочет, но он никогда не заберёт сердце Чимина, он остаётся в этом полностью верным себе, а надругательства над телом будут ничтожны после смерти, которая всё равно наступит, рано или поздно. — Ты не интересен, — продолжает омега. Он дошёл до точки, когда всё равно, привык к любому исходу или же просто готов принять наконец смерть, поэтому рот не закрывается, а наоборот, мыслей становится больше и хочется всё высказать Намджуну. — У нормальных людей есть хотя бы интересная история за спиной, любого можно понять, если посмотреть на мир его глазами, но тебя – невозможно, — Чимин охает, когда альфа переворачивает его на живот, заставляя выпятить зад, и снова принимается резкими толчками выгонять из омеги дух. — После таких слов не выживают, знаешь? — Ким еле сдерживает гнев, чтобы не размазать по стенке жалкого парня, он ничего из себя не представляет и думает, что имеет право исправлять Намджуна. На это альфа лишь стискивает зубы, принимаясь грубее сжимать в ладонях белую кожу бёдер с бешеной скоростью доводя себя до разрядки. — И слава богу, убей же меня наконец! — в голосе хриплое отчаяние, мольба, подобного Намджун не слышал даже после самых жестоких пыток. Люди всегда просили пощадить, а Чимин молит так, словно смерть самое лучшее, что только может быть. Неужели он такой монстр, что единственным выходом и спасением может быть смерть? — Я думал, ты непростой, тебя понять можно, поэтому согласился добровольно лечь к тебе в постель, но ты просто псих, никакой истории, в твоей душе нет оправданий жесткости, ты скучный, грязный, простой ублюдок, ты пустой, а внутри только дерьмо греет твоё сердце! — выплёвывает всё разом Чимин, переворачиваясь на спину, смотря прямо в глаза альфе, он кричит, часто дышит и пятится к изголовью, чтобы успеть вывалить всё, что накопилось, но получает звонкую пощёчину. — Слишком много сострадаешь, Чимин, — альфа никогда в себе ещё не ощущал такого гнева, он пылает синим огнем, одновременно что-то внутри остужая и продолжая подогревать гнев в теле. — Половина людей этой планеты такие же, я знаю, на что способен и насколько жесток, только вот никогда не буду чувствовать от этого сожаление, я имею право, я заслужил иметь такую игрушку как ты, так что иди сюда, я плевать хотел на твой интерес ко мне, лучше уж тебя заткнуть чем-то большим, — альфа за затылок притягивает Чимина, ощущая его мягкие волосы у себя между пальцев, он проталкивает ему в глотку вялый орган, он не встанет, но Намджун делает это просто потому что хочет унизить мальчишку, увидеть опять эмоции на его глазах. Он уже радуется выступившим слезам на глазах парня, отстраняет от себя, чтобы рассмотреть блестящие красные губы, насладиться возобновившимся блеском во взгляде. — А я, по-твоему, заслужил это? — омега шмыгает носом, роняя пару слезинок на пухлые щёки, а альфа откидывает его, сегодня он точно испортил настроение, никакой разрядки. Во всём теле осталось напряжение и горечь, игрушка стала неинтересной, сломалась, он поэтому тебя уважал, потому что каждый раз видел твоих глазах эту ненависть, а Чимин дошёл до кипения и продержался не так долго, только вместо того, чтобы выставить его, уничтожить, Намджун хочет его починить, убрать безэмоциональное выражение лица и вернуть на него хоть какие-нибудь эмоции.       Каждое слово Чимина дошло до его сознания, даже ты не могла его задеть, а этот маленький, типичный омежка со слабым запахом смог, потому что есть в его интонации что-то непередаваемое: хриплое отчаяние, боль и что-то ещё – это придаёт ему звука, делает звонким, таким же, как и в особо жестокие моменты от боли. Намджун не понимает, почему все эмоции пробуждаются рядом с ним, от любой реплики он чувствует, как ильное дно сознания кто-то всполошил, поднял наверх мутную воду, а альфа не может с ней разобраться, понять, как уложить всё обратно, очистить разум от блестящих глазок, маленькими щелками прорубившимися в памяти, как перестать мять эти губы, иногда с увлечением смешивая кислород на двоих и упиваясь моментом.       Чимин похож на остальных, но для Намджуна он почему-то на невидимом уровне другой, его характер переходит от типично сладкого омеги, до непослушно дерзкого за одну секунду, он сам лёг в постель начальника, наивно полагал, что всё будет как в ванильной сказке, но тем не менее, каждый раз говорит, что ненавидит, отталкивает всё равно Кима и отворачивается, морща нос.       Кима бесит его покорное неподчинение, у него в голове резонанс от этого омеги, альфа его словно головоломку не может решить, с виду она простая, но почему-то ответа так и нет, сколько бы её ни крутил мужчина. Тело омеги такое нежное, чувствительное, мягкое, оно отзывается даже на лёгкие грубоватые касания альфы, это нравится Намджуну, он кайфует от стонов Чимина и обожает, когда они переходят в крики боли, но омега ещё ни разу под ним не кончал, всё сжимается весь и часто вытирает слёзы с глаз.       Альфа смотрит, как омега всё ещё чего-то ждёт на кровати, а Киму не до секса, этот паразит прогрыз как-то дорогу к сознанию и крушит всё кругом, Чимин похуже Намджуна, он избил его устои, поломал привычное мышление, теперь альфа никак не разберётся, с чего начать восстановление, пока омега зыркает на него обиженным взглядом, дуется, продолжая шмыгать носом и дрожать, сминая в руках одеяло под собой. — Пошёл вон, — шипит альфа, он указывает на дверь и Чимин почти летит к ней, останавливается на пару секунд, мнётся, оглядывая свой обнажённый вид, а потом находит взглядом свою разорванную одежду у Намджуна в ногах, поэтому переводит взгляд на альфу, выдерживает его пронзительные молнии, до холодных мурашек убивающие тело, но гордо задрав голову, выходит.       Чёртов омега, Намджун ухмыляется, ведь в этот момент почти видел маленькие рожки чертёнка, ведь тот знает, как альфа относится к этим нагим прогулкам до своей квартиры и не одобряет их, но омега всё равно не слушается, а Намджун не может злится, ведь его действительно позабавило это молчаливое представление.       Он идёт к бару, думая налить себе выпить и еле воздерживается, чтобы не начать глотать с горла. Он действительно абсолютно один, его душа ни для кого не открыта, потому что это нормально, чтобы забраться наверх, ему пришлось много дерьма проделать, нажить огромное количество врагов, он теперь и не умеет спесь свою сбавлять кроме как частыми избиениями. Чимин пытался его понять, это похвально, только Намджун не понимает разочарования омеги, какого оправдания его жестокости он хотел? Очередной сопливой истории? Ким делает ещё глоток обжигающей жидкости, впервые он чувствует острую нужду с кем-то поговорить, обычно он все эмоции на тебя выливал, но с Чимином так не выходит, он слишком своенравный и постоянно дерзит в ответ, делает замечания, тихо, в пол, но альфа слышит всё. Альфа берёт телефон в руки, набирая наизусть выученный номер. — Что? — слышится после долгих гудков раздражённый голос Тэхёна. — Нужно поговорить, жду у себя на квартире, — Нам кладёт трубку прежде, чем услышит ответ, он не знает другой кандидатуры, кроме главного карателя, он всегда наравне с альфой наносил жестокость, но рядом с омегой оказался слаб, это напрягает Намджуна, он хочет узнать, что произошло, понять, почему в собственной душе никак не распознать, почему чувства вышли из-под контроля. — Если ты снова собрался угрожать чьей-либо смертью, то я лучше сразу пойду, — на ходу объявляет Киму вошедший Тэхён. С момента звонка прошло не больше 20 минут, это удивляет альфу, который даже толком опьянеть для разговора не успел, поэтому он наливает карателю в стакан выпивку, а сам всё же делает глоток с горла.       Тэхён смотрит на стеклянный сосуд, переводит взгляд на начальника и забирает у него бутылку, делая смачный глоток. — Зачем позвал? — Тэхёну трудно находиться рядом с Намджуном, он смотрит на него и видить лишь своего избитого омегу, он никогда не простит этого, пусть даже в этом есть вина Тэхёна, этот альфа всё равно поднял руку на течного омегу, его беззащитного Хосока, так что какими бы мыслями он бы ни оправдывал своё поведение, каратель теперь никогда не посмотрит на него с былой верностью, не примет его сторону и подумает, прежде чем выполнять приказ. Руки уже давно чешутся кого-нибудь придушить, весь стресс от встречи с Намджуном в собственной спальне он восполнил в постели во время течки Хосока, нежность чередовалась с властной, но осторожной, жестокостью, и омега балдел от такого озверевшего Тэхёна, а альфа изрядно успокоил бурю в душе, которую снова всколыхнул звонок Намджуна.       Сейчас они сидят друг напротив друга, Тэ не понимает, друзья они или враги, потому что не отрицает, что до сих пор готов пустить пулю в сердце этого подонка за избиение его омеги, но верность, хранившаяся с годами в груди, всё ещё принимает альфу как равного, он слишком долго находился с ним плечом к плечу, не обсуждал мотивы и не задавал вопросов. Он привык к Намджуну, но сейчас с ним что-то не то, Тэхён бы и дальше злился, продолжил ненавидеть, но он видит в нём эмоции.       Альфа сам на себя не похож со взъерошенными волосами, откровенно опьяневшим взглядом, но с толикой чего-то живого. — Ты любишь его? — даже уточнять не нужно, о ком он. — Люблю, — Тэхён отвечает твёрдо, смотря прямо в глаза Намджуну. — Как понять это чувство? — Ким понимает, что ещё никогда не разговаривал с ним о чём-то помимо работы, сейчас он чувствует себя не в своей тарелке, потому что Тэ единственный, кому он доверяет, но с такой стороны ещё никому себя не показывал. Он хочет остаться жестоким альфой без слабостей, но Тэхён приподнимает одну бровь, заинтересовавшись, и ухмыляется. — У тебя появилась омега? Сообщи мне об этом, чтобы потом я знал, кого в первую очередь избивать при течке, — грозится каратель, не сводя взгляда с Кима, он не шутит, не играет с сарказмом, а на полном серьёзе хочет напугать Намджуна, хотя тот в ответ лишь облегчённо улыбается. — Я не знаю, его запах для меня нейтральный, он вообще никакой на вкус иногда, а порой одним словом заседает в голове, — непонятно, кто из твоих собеседников этим вечером больше эмоционален – обычно пустой бездушный Намджун или стабильно жестокий невпечатлительный Тэхён, потому что это действительно новость, каратель чувствует тебя подружкой на девчачьей ночёвке, но нет, перед ним самый жестокий и властный человек во всей Корее, который говорит со своим карателем о чувствах, которых у него не было, сколько Тэхён себя помнит. — Он тебя определённо меняет, не знаю, что именно ты к нему чувствуешь, но Хосок меня сильно изменил, я стал больше взвешивать свои решения, чаще думать, перед тем как действовать, и у меня появились страхи, я боюсь его потерять или сделать больно, — Тэхён не психолог, он не собирается копаться в голове у начальника, но, раз тот его позвал, значит, хочет услышать историю, и снова разум альфы вопит, что так быть не должно, что Намджуну было всегда на всех плевать, он лишь хотел подняться всё выше, по чужим головам, и Тэхён был на все сто уверен, что добравшись до вершины мира, тот и его затопчет, лишь бы не делить этот триумф ни с кем.       Сейчас перед ним впервые человек, а не животное, Ким не знает, что делает с ним омега и как воздействует, но таким потерянным Нам от роду не был, он стремился к цели, уверенно ступал по своему пути, а сейчас потерялся в собственных мыслях, заплутал, их стало слишком много, и каратель это понимает, он знает, какого сейчас Намджуну, потому что сам прошёл через подобное, пока сам себе не признал, что в душе появилась плешь, и заполнить её можно только Хосоком, чувства всегда оставляют слабым, но то, что получаешь взамен, перекрывает любой минус. — Не меняйся так быстро, мне становится не по себе, — говорит Тэхён, глядя в стакан. Это кажется невозможным, ещё утром Намджун отдавал приказы, восполнял резервы, планировал нападение на Чонгука, злился, пыхтел, пар выходил из ушей, а сейчас его волнует омега.       На Чимине его метка, Тэхён сразу её заметил, такую рваную, но яркую трудно пропустить мимо глаз, она похожа на отношения этих двоих, если хоть что-то получится, они свяжут судьбы, оба покалеченные, не до конца люди, но пытающиеся казаться нормальными. — Убей его, — Ким смотрит в глаза карателя, понимает, что это единственный выход не пасть перед чувствами, душа, что начинает стучаться изнутри, просится наружу, напоминает о себе, а альфа хочет её так же обратно затолкать в самый тёмный угол, в самом разгаре войны ему не нужны чувства, да и после тоже. Чимин делает с ним что-то неладное, он сутками готов думать про этого парня, он всё равно поселился в голове у альфы как у себя дома, он даже бить стал не в полную силу, лишь бы не видеть, как он сжимается от каждого замаха.       Люди так быстро не меняются, но Намджун не может точно сказать, когда всё началось, они с Чимином уже месяц работают вместе, он всё такой же неумелый, неуклюжий, он бесполезный, но отчего-то альфе хочется продолжать на него смотреть, держать рядом. Он не восхищается, не привязывается – это он знает точно, но есть что-то, что не отпускает, держит, поднимает на поверхность неизведанное и мучает, разрастается как-то быстро и незаметно.       Это похоже на рак, его сначала не замечаешь, а потом он стремительно убивает, и Чимин уже долго держится злокачественной опухолью в голове альфы. — Убить? Да пошёл ты нахер, — морщится каратель, вставая со стула, он надеялся, что Намджун поменяется, но на самом деле он как маленький мальчишка боится нового, решает убежать одним из самых жестоких способов, вырвать из мыслей Чимина, только вот Тэхён знает, что не получится, ведь сам сейчас, проводя ночи рядом с Хосоком, он понимает, что всё равно бы думал до конца своих дней о нём, потому что Хоби не похож ни на одну другую омегу, он бы не выветрился из головы, как бы ни хотелось. — А что? Боишься влюбиться? — Намджун щурится, наклоняя голову и от плохо скрываемой улыбки появляются мягкие ямочки. Тэхён трясёт хмельной головой, сбрасывая наваждение, он никогда не видел этих ямочек, потому что Намджун попросту никогда не улыбался, но на этот раз он и выпил достаточно, чтобы быть уже слишком пьяным, чего опять же никогда себе не позволял. Что с ними делают омеги, превращая в слабых и дурных. Тэхён подталкивает Кима к спальне, почти на себе впихивает на кровать, а Намджун что-то неясно говорит, продолжает просить убить Чимина, а Тэ лишь отвечает «да, да» на автомате, лишь бы альфа успокоился, позволяет себе всё же немного улыбнуться, снимает брюки с начальника, чувствуя себя не карателем, а обычным приятелем для напившегося друга.       Только Намджун пьян не от алкоголя, его так не разносит, он слишком много думал, устал, и омега сделала из него слабую субстанцию. — Я всё равно отомщу, — он не забыл, что это животное сделало с омегой, он никогда этого не отпустит из души, и однажды найдёт рычаг воздействия на Кима, покажет своим способом, как бывает больно, без предательства, он просто в открытую однажды откажет в помощи ему, когда он будет в этом нуждаться больше всего. — Буду ждать, — провожает его фразой в спину Намджун, но Тэ даже не оборачивается, прикрывая за собой дверь. Ему и любопытно, и горько, и весело смотреть на личную драму своего начальника, он слишком много жестокости в нем видел каждый год, чтобы сейчас не удивляться.       В груди тут же вспыхивает мысль о Хосоке, он спешит домой, потому что итак слишком задержался, разгребая последствия ходов Чона и лично наблюдая за падением Намджуна в собственных глазах из-за неизвестных чувств.       Ким сам себя наказал, жестокостью засунул себя в клетку, где нет ни друзей, ни верных воинов, он теперь тянется и хватается лишь за пустой воздух, но почему-то Тэхёну его совсем не жаль.