Rivers of blood

— Вы украдёте секретаря у Намджуна? — ты вытирала слёзы, виновато глядя на мокрую рубашку Джина, тело всё ещё трясло, но было уже не так паршиво. — Так планирует Чонгук. — Будьте осторожны, он определённо не будет так просто с вами сотрудничать, он боится Кима не меньше меня, поверьте на слово, я знаю, что говорю, — ты смотришь на омегу, пока тот соображает. Ты до сих пор на их стороне, хотя на самом деле у тебя просто в приоритете люди, которые были к тебе действительно добры – это Джин, Хосок и Юнги. — Хорошо, а пока выпей это, — Джин даёт стакан воды, ты делаешь глоток, ощущая горький вкус снотворного, даже не спрашиваешь, покорно глотаешь жидкость, сон даже к лучшему, ты хочешь отдохнуть, заснуть и проснуться, когда кончится этот кошмар, но ошибаешься. Проснувшись уже в машине, ты видишь знакомые пейзажи за окном, на переднем сидении расположился широкоплечий Джин, видно, как он напряжён, а рядом незнакомый крупный альфа, он часто дышит, пытаясь смотреть перед собой, и ты понимаешь почему – весь салон наполнился запахом земляники, течка так скоро, что, кажется, ты попадёшь к Намджуну как раз на самом начале, когда невозможно контролировать тело, а слабость самая сильная.       Ты пытаешься утихомирить панику у себя в груди, не думать, что Намджун воспользуется твоей слабостью, но в животе всё скручивает, ты начинаешь дрожать, пытаясь прогнать слёзы с глаз, но когда видишь знакомое здание, истерика поднимается так стремительно и быстро, что ты не успеваешь её подавить, пока альфа вытягивает тебя из машины. Вопишь, цепляясь за дверцу, плачешь, повторяя мольбы о пощаде как мантру, смотришь на Джина, надеясь найти в его глазах хоть немного сострадания, но он опускает голову, отрицательно качая головой.       Только не Намджун, ты понимаешь, что приближающаяся течка обострила все эмоции, поэтому ты как уж извиваешься в руках мужчины, но у того кисти сильные, крепкие и держат стабильно, оставляя синяки на своей коже, но плевать на них, когда каждая частичка тела противится, до дрожи боится видеть альфу, ты понимаешь, что не выдержишь, не хочешь проводить течку таким образом, и становится как-то слишком жалко себя.       Чонгук и Намджун действительно короли, они делают с жизнями всё, что захотят, вертят тобой, как могут, а у тебя просто уже нет сил, их противостояние оказалось почти на равных, а ты оказалась зёрнышком меж двух камней. Тебя раздавило, размололо в пыль, оставило жалкими песчинками искать набегающий ветер, чтобы уйти от этой мельницы, но ничего так и не подуло, ты остаёшься на месте, возвращаешься к исходной точке, чтобы быть сильнее разворошённой в этой войне. Это похоже на круг ада, он самый большой и мучительный, в нём страдания повторяются в циклической последовательности, а ты, как героиня Божественной комедии Данте, принимаешь наказание, только не можешь понять, за что оно тебе дано, потому что суд Божий так и не случился, Чонгук и Намджун возвели себя сами в титул богов этого мира и не сказали, что платить за всё это будет обычная омега. Ты оседаешь в руках охранника, плачешь, прячась в свои ладони, пока не подходит Джин, кладя тёплую руку на плечо. — Пойдём, ты выдержишь, потерпи, пока Чонгук не одумается, — звучит смешно, ты поднимаешь неверящий взгляд на Джина, а тот кивает, прикрывая медленно глаза, с такой уверенностью, словно настоящий маг и лишь ждёт момента, чтобы применить свои чары. — Ты выдержишь, только ещё немного потерпи, — он говорит как доктор перед уколом, но тебя это правда успокаивает, поднимает на ноги и позволяет твёрдо войти в знакомое здание карателей.       Когда-то ты входила сюда с идеальной осанкой, деловой походкой, отдавая новые поручения работникам, с тех пор прошла почти вечность, ты ощущаешь себя, словно погибла уже миллиарды раз и переродилась, постарела на сотни тысяч лет и слишком ослабла. Тебя не нужно наказывать, одного взгляда достаточно, чтобы понять, что ты уже давно отыграла всё, что уготовано.       Намджун тоже изменился, ты не можешь сказать только как именно, но не узнаешь альфу, взгляд стал другим, там многое появилось, ещё неизведанное, но от этого ты боишься его не меньше, дрожишь, а желудок скручивает спазмами, потому что аромат Чонгука такой яркий, именно в этот момент, ты хочешь укутаться в его запах, как в тёплое одеяло, отдохнуть, прикрыть глаза и просто прогонять по венам чертову мяту. Ты хочешь забыть всё, что между вами было, заново встретить этого альфу и опять влюбиться, провести с ним хоть одну, но счастливую ночь. Так бы ты хотела остаться с ним наедине, без этой ненависти в глазах и сердце, ты устала от этих мучений, хочется покоя и именно с этим альфой, но он уходит, разрывая своим безразличием остатки тебя. Даже если что-то осталось, оно уже размалевано, разрушено, растоптано, страх перед Намджуном осел, стоило Чону покинуть здание, сердце тоскует по нему и просится без устали. — Таких омег, как ты, ещё поискать нужно, — Нам обходит тебя вокруг, любуется слабым телом, если дунуть – упадёт. — Таких упрямых, дурных и лживых, — альфа морщится, ему противен твой запах, он слишком сладкий, чересчур для него, он понимает, что у тебя скоро течка, но как бы ни хотел своими руками раскрошить, приниматься избивать с новой силой, до смерти измучить и смотреть, как из слабого тела выходят последние силы, он не может. Течка пробуждает природные инстинкты и отталкивает одновременно, он не хочет тебя сейчас трогать, но мучения всегда может доставить.       Ты видишь, как альфа усиленно думает, он точно знает, как сделать так, чтобы ты кричала громче, каждый раз изучал твои болевые точки и знает, на какие нужно давить. Спазм скручивает желудок, ты бы захныкала, но просто опускаешься на колени, расположив зад на пятках, и опускаешь низко голову в дрожи.       Течка начинается больно, резко и не вовремя, всё ещё хочется Чонгука, ты понимаешь, что вокруг много альф, но ты не чувствуешь ни одного, на языке до сих пор осела мята, но она никогда не вернётся, ты не вдохнёшь тот полноценный воздух, которым хотела дышать всю жизнь, от этого ещё больнее, тебе жаль саму себя и хочется к Чонгуку.       Ты скребёшь слабой ладонью по полу, второй держа живот, закрываешь глаза и видишь лишь альфу, которого больше не будет в твоей жизни, в груди что-то лопается, болезненно кровоточит, пока ты не собираешься склеивать свои кусочки, лучше сейчас развалиться, потому что с течкой стало всё ясно – ты не хочешь жить без Чонгука, он занял какую-то слишком жизненно важную позицию, ты готова всё забыть, лишь бы вдохнуть мяту, почувствовать тепло его рук. — Эта омега течёт, — Намджун, после разглядывания твоих мук, поднимается, оглядывая углы, откуда выходят каратели, — думаю, вы знаете, как ей помочь.       Ты слышишь это отчётливо, поднимаешь голову, встречаясь с его жестоким взглядом, он хмурится, губы сжаты, в движениях присутствует небольшая нервозность. Вокруг так много альф, ты теперь их видишь, сжимаясь в небольшой комок на полу, не молишь, не издаёшь ни звука, тебе просто больно и страшно, течка вместе с эмоциями забирает силы. Намджун нашёл самое слабое место, всё же узнал, как надавить на больное, а сам уходит, оставляя тебя с пятью альфами наедине. Теперь их не двое, ты понимаешь, что они просто буквально разорвут тебя и почему-то невыносимо хочется увидеть Чонгука.       У Намджуна какой-то странный осадок незавершённости, в гневе он мечтал превратить твою жизнь в ад, но, смотря на слабую девушку на полу, не возникло желания убивать, лишь отвращение и сильное желание увидеть Чимина. Намджун столько лет избивал тебя, насиловал, но всё равно не ожидал, что ты предашь, думал, что ты боишься, но в глазах твоих увидел лишь страх перед Чонгуком. Альфа не понимает, что сделал этот парень с тобой, но бить тебя будет точно неинтересно, так что каратели на то и существуют, они всё сделают за альфу, покажут как обходятся с предателями, а потом Ким вернётся и подстрелит ненужного пса прямо в голову. Слишком много чести – избивать тебя собственноручно, животное взбесилось, устроило бунт – пора его уже усыпить. — Не надо, — ты прикрываешь голову руками, прижимая колени к груди, жалобно молишь их, не смотря, потому что знаешь, что там нет сострадания, это каратели, там нет души, только чернота и желание течной омеги. — Расслабься и тебе даже понравится, — смеётся один где-то сбоку. — Пожалуйста, — ты говоришь это тонким голосом, так слабо и отчётливо, что кажется эти слова отскакивают от стен. Слышится, как открываются двери лифта, неужели прибыли новые альфы? Ты поднимаешь испуганно голову, сквозь слёзы видишь фигуру Чонгука, и всё становится похоже на иллюзию. — Какого чёрта? Как ты вошёл? — говорит альфа прямо перед тобой, прежде чем ты дёргаешься от громкого выстрела. Чонгук не промахивается ни разу, он даже не моргает, попадая альфам прямо в головы, хотя те успевают рвануть в сторону, их догоняет пуля. Чонгук так быстр в своих движениях и точен, аура такая мощная и грозная, что ты её не ощущала даже, когда он узнал о предательстве, она любого бы сбила с ног, в глазах плещется ярость, разбавляемая частыми поднятиями грудной клетки от неровного дыхания. Его белая рубашка наполовину расстёгнута, воротник свисает жалкой тряпкой, а рукава в крови, они раскрашены бардовым контуром, как и твоё нутро, которое просто перевернулось от его возвращения.       Вокруг падают тела, а потом наступает тишина, разбавляемая быстрыми широкими шагами. Мята окутывает тебя большим облаком, ты поднимаешь заплаканные глаза на Чонгука, который падает на колени рядом, вытирает большими пальцами трясущихся рук слёзы и сам еле держится. Взгляд мгновенно смягчается, от неконтролируемой ярости до океана нежности и сожаления. Он смотрит с такой грустью, собачьей верностью, что ты не можешь больше, плевать на всё, ты подумаешь потом, а пока ты ныряешь в его объятия, как и мечтала, вдыхаешь глубже мяту и поскуливаешь раненым псом. Его тёплая ладонь гладит спину, пока новые спазмы от течки тревожат твой живот. — Прости меня, умоляю, прости меня, — Чонгук приподнимает твоё лицо, чтобы ты увидела в его глазах все ответы: боль, осознание, раскаяние – Чонгук получил свою долю, он тоже заплатил за ошибку, ты пока не понимаешь, что заставило его так резко передумать, но надеешься, что та нежность на ободе зрачком неподдельная, блестит ярко и никуда уходить не собирается. Он покорно стоит перед тобой на коленях, в крови людей Намджуна, рядом лежит ещё горячий от выстрелов пистолет, Чонгук только что убил людей, они холодными трупами лежат вокруг вас, а ты видишь в нём столько слабости, она вся направлена на тебя, он всем своим видом показывает, что только ты делаешь его таким. — Чонгук, — ты не можешь произнести больше ни слова, слёзы застилают картинку, делая её смазанной, — Чонгук, — ещё одни всхлип, ты ёрзаешь, ощущая как смазка начинает уже сочится через одежду. Тело ведёт себя рядом с этим альфой по-другому. Ты бы потребовала ответ, плюнула в лицо, отомстила за все мучения, всё это время ты была лишь жалким инструментом в его руках, но смотря прямо в глаза, ты не можешь сделать ничего из запланированного, потому что Чон похож сейчас на твоё отражение – такой же израненный и влюблённый.       Намджун влетает на этаж с Джином, тянет его за шкирку, а следом так же быстро двигаются остальные альфы из карателей. — Ты, сука, застрелил моих лучших бойцов?! — в Киме кипит ярость, ты знакома с ней, она самая сильная и неконтролируемая, после такой ты могла пропасть в больнице на месяц, ещё долго восстанавливаясь от его побоев. Нам в гневе, он держит палец на спуске пистолета, а дуло у виска Джина.       Тот совсем не боится, лишь кивает Чонгуку, который помогает тебе подняться, а потом и вовсе берёт на руки. Ты такая маленькая стала, что сердце щемит, Чонгук уже успел пожалеть обо всем, он за эти минуты пережил всё то же, что и ты в десятикратном размере, его душу разрывало от твоих страданий, они делились на двоих, оставляя в тебе ещё какие-то силы. Чон хочет быть теперь для тебя сильным, идеальным альфой, он будет из кожи вон лезть, ползать в ногах, потому что сам понимает, что ещё не заслужил прощения.       Он ехал, нарушая все правила дорожного движения, потому что боялся не успеть, если бы он увидел, как тебя снова мучают, сердце бы не вынесло, Чон даже не знает, что тогда бы было, ведь, когда он приказал Джину сидеть в машине, во взгляде было столько твёрдости, что омега замер на месте.       Его встретила охрана не очень радушно, но для Чона они были лёгкой закуской. Вперед шла гордая, раненая, но разгневанная пантера, он уничтожал преграды грациозно, поливая полы Намджуна кровью, Чонгук был готов и дальше это делать, нажимая кнопку нужного этажа в лифте и еле вынес эти пару минут, потому что впервые, до вставших дыбом кончиков волос, боялся за кого-то, так страшно было, что Чон не думал ни секунды. Его рука не дрогнула, пристрелив пять альф, потому что никто не смеет трогать его сокровище. Да, он поздно понял, какой кусок золота был рядом с ним, но сейчас он просто выполнит то, что должен, исправит хотя бы одну из своих ошибок, он так разозлился, увидев этих похотливых животных вокруг маленькой девушки, что чуть не рванул разгрызать глотки каждого, чтобы кровь выплёскивалась фонтанами, а умирали они долго и мучительно.       Животная часть альфы вырвалась наружу, и тех литров крови внизу недостаточно, чтобы восполнить мучения, на которые обрекли тебя альфы, поэтому Чон опустился перед тобой на колени. Он ни разу не вставал, а перед тобой даже не думал, это недостаточно для прощения, но он всё равно попросил, дрожащими руками прижал к себе и пытался усмирить клокочущее сердце.       Он любит чертовски сильно, сначала он не верил, что чувства могут появиться так быстро, но это волна осознания накрыла, когда двери лифта открылись на нужном этаже, и он увидел тебя, такую маленькую на полу, сжавшуюся, зато сбивающую с ног своим ароматом. Всё же у тебя слишком сильный запах, он с самого первого нюха поразил альфу, он, как и твой дух, несгибаемый, мощный, несмываемый и сладкий.       Сейчас он держит тебя на руках, пытаясь вставить мысли на место, потому что преграда в виде Намджуна не входила в его планы. — Отпусти Джина, я тебя прошу, — Чон выглядит усталым, наклоняет голову на бок и кивает на пустоту рядом с Намджуном. — Ты убил их, да как ты вообще посмел, Чонгук? Ты не забывай, на чьей территории находишься, — шипит Ким, он всё крепче стискивает Джина, приставляя пистолет и поглядывая за реакцией омеги. — Ты не лучше, — Чон пожимает плечами, делая шаг к выходу. — Ах да, — он тормозит, картинно изображая размышления, — я так и не увидел твоего нового секретаря, он куда-то пропал? — как можно невинней говорит альфа, округляя глазки. Он видит, что Нама трясет, он отталкивает Джина, что тот чуть не валится, поэтому Чону приходится тебя отпустить в руки омеге, а самому принять яростный порыв альфы, который делает пару шагов к Чону и берёт его за грудки. — Я убью тебя, — Намджун меняется в лице, стискивает челюсть и дышит разгневанным быком. — Не знал, что этот омега тебе так дорог, кстати, мне передали, что он пахнет кровавыми цветами, так нежно, но горько. Хорошая метка вышла, да? — Чон наклоняет голову на бок, поднимая брови, даже не пытается вырваться, потому что в выигрыше даже на территории Kiddo. Намджун ударяет его со всей силы, альфа пятится на пару шагов назад, инстинктивно прижимая руку к месту удара. — Хочешь увидеть своего ненаглядного? Тогда дай пройти и, быть может, я его даже пожалею, — в голосе Чонгука твёрдая сталь, он понял за последний час слишком много, познал теперь цель всей своей жизни и теперь уведёт её из этого опасного места.