* * *
Чимин сидит в пустой машине, ожидая, когда Джин подпишет договор, его трясёт, почему-то всё тело не слушается, холодеют конечности, и страх выходит из-за кулис. Будет ли зол альфа за то, что Пак так легко попался? Правда ли не будет больше бить? И как ему смотреть в глаза после всего? Чимин не отрицает, что всё ещё боится и ненавидит его, но это пройденный урок, за него он уже получил двойку, когда влюбился и по уши погряз в чувствах. Он прогоняет ощущения в голове снова и снова, пытается понять, что на самом деле испытывает к альфе, понимает, что готов застрелить его даже сейчас, убить, раскромсать, и в то же время принимать его руки на своём теле, хочет, до ужаса желает лечь под Намджуна, быть игрушкой в его руках, потому что даже внутренности сковывают от тяги. Чимин с детства не верил в истинность, она казалась сказкой, мифом, в который верить только во вред себе. И хотя истинные пары были частым явлением, притягивались как магниты и в итоге образовывали пары, это всё казалось чудом, Чимин не знал, что найдёт так рано своего истинного и ещё больше не догадывался, что он будет пахнуть кровью. Если для других истинность – сладкая история, то для Чимина она мучительна, невыносима, он стонал под альфой вместо того, чтобы отталкиваться всеми конечностями, вместо ненависти искал оправдания его жестокости и когда не нашёл, всё равно тянулся. Он даже сейчас хочет побежать, упасть в колени к альфе и просто остаться рядом. Сложнее всего идти против природы, разрывать связь, созданную на небесах, это бывает смертельно, хоть почти никто не пробовал. Только Чимин оказался удачлив, он возненавидел Намджуна с самой первой секунды после изнасилования, копил эти чувства, а они прошли через сито влюблённости, и теперь омега привязан к двум разным веткам деревьев, одна из них ненавидит Намджуна, а другая любит. Обе они натянуты, трещат, вот-вот разойдутся и порвут Чимина, который уже хнычет, хватается за голову, чтобы не слышать ворох мыслей в голове. Он выбрал путь, в котором Намджун будет мертв, где он страдает и корчится от боли, Чимин ощущал чистейшую ненависть без примесей и добавок, она растерялась всё за время пребывания рядом с альфой, окрасилась совсем в другой цвет, теперь ноги сами ведут его к альфе, концовка приняла альтернативный оборот, в нём смерть сулит самому Чимину, либо от руки Намджуна, либо от разрыва сердца. — Можешь зайти, — слышится на том конце телефона, который только что звенел, выведя омегу из глубоких раздумий. Чимин чувствует, как сердце срывается на частый бег, так и инфаркт можно получить, после таких перепадов настроения и стрессов точно нужна помощь психолога, он не хочет идти, боится, потому что его чувства изначально были нездоровыми, Пак сломался рано и сейчас Намджун может добить лишь одним неверным шагом. — Да вали ты уже к нему! — с диким воплем Юнги открывает машину, за шкирку вытаскивая Чимина, как провинившегося котёнка. — Давай, не бойся, ты приручил его, так что вали, — альфа пинает ногой не сильно омегу, получая неодобрительный взгляд Джина и пожимает плечами, он ведь не изменился, остался таким же острым на язык и грубоватым, Юнги и не умеет по-другому проявлять свои чувства к другим, зарываясь под колючками, даже с Джином поначалу так было. Чимин не оглядывается, не хочет видеть эту парочку, от которой любовью разит за километр, сердце кровью истекает при воспоминаниях о своих собственных чувствах, хочется плакать, потому что почему-то именно ему досталась такая больная любовь – нездоровая и истекающая кровью. Альфа стоит у выхода, смотрит прямо в глаза, а Чимин даже задерживает дыхание от переполняющей истерики, они не виделись всего пару дней, но по Намджуну видно, как он извёлся, он продолжает кусать нижнюю губу, руки то и дело засовывает в карманы и вытаскивает обратно, переминается с ноги на ногу, нервно одергивает пиджак и дышит глубоко, словно восстанавливая дыхание после пробежки. — Ты правда всё отдал? — Чимин опускает глаза в пол, так им двоим легче, они не тонут в чувствах друг друга, потому что для начала со своими бы разобраться. — У меня ничего не осталось, — Намджун говорит почему-то шёпотом, немного наклоняясь, но Чимин сам выпрямляется, поднимая свои огромные глаза. — Кроме семи скрытых счётов и половины Кореи, переписанной на моё имя, да? — Пак улыбается вымученно, пытаясь разрядить обстановку, но Ким просто медленно кивает, поднимает руку к лицу Пака и также медленно опускает. Он не умеет быть как все, никогда не скажет «прости» и не знает, как выразить чувства, а Пак ведь может просто развернуться и уйти, просто потому что Намджун – идиот. — Чимин, — альфа хотел бы справиться, но голос становится тихим, срывается, как и сердце Кима. У него и правда ничего не осталось, ни Kiddo, ни Тэхёна, если ещё и Чимин уйдёт, это будет последний удар, это разобьёт самого, казалось бы, бесчеловечного и могущественного альфу Кореи, Чимин – последняя надежда карточного домика, его ещё можно заново отстроить, заменить кровавые карты на чистые, перестать блефовать и вытащить тузы из рукавов. — Я знаю, что не должен был попадаться в их лапы, это моя вина, — Пак опускает голову, а Ким наконец оттаивает, начиная двигаться. — Пойдём, — Намджун берёт его за тёплую ладошку, держа её лишь указательным и большим пальцем, тянет к машине и заводит мотор. Он знает лишь одно место, хранящее демонов, там нужно разобраться во всём, его пентхаус станет для Намджуна либо последним оплотом, либо адом на Земле. Он не разговаривает, даже не смотрит на Чимина по пути к квартире, потому что пытается сформулировать все чувства и всё, что хочет попросить у Чимина, но на деле разум лишь говорит просить прощения, но эти слова никогда не выйдут из Намджуна, он изменился, но не до конца. — Ты сказал, что ненавидишь, — Ким разворачивается, облокачиваясь на спинку стула, и предлагает Чимину сесть напротив, но омега лишь подходит ко столу и копирует позу альфы. — Больше жизни ненавижу, — ни грамма лжи в этой фразе, на альфу смотрит чистый, кристальный взгляд, он ангельский и светлый, такого ни у кого больше нет. Слова режут, разбивают так, что Ким слышит в душе звон падающих осколков, которые врезаются в плоть, продолжают муку и убивают. — Я всегда был безэмоционален, сух и жесток, — Ким не знает, как сказать и в каком порядке, поэтому выходит скомкано, но Чимин всё равно пока слушает, он пытается увидеть в Намджуне зародыш чего-то хорошего, он искренне с самого начала верил, что альфой что-то движет, в жестокости всегда зарыта отгадка, история, потому что оправдание всегда есть, оно и есть причина, зародыш и начало какой-то истории. — Я часто бил окружающих, дрался и поднимал руку даже на самых слабых. Однажды мне сказала одна омега «Поэтому тебя никто не любит», и я почти убил её, будучи совсем школьником. Каждый раз слышу в голове эту фразу и злюсь всё больше, продолжаю вымещать свой гнев на остальных. Это замкнутый круг, из него нет выхода, вот я и думал, раз такой жестокий, то завоюю мир, положу к ногам всех, кто говорил, что меня ненавидит, заставлю ползать и восхищаться, я хотел утереть всем нос, их любовь куплю реками крови, но в итоге потерял всё в один момент. Жестокость не привела к удачному результату. Знаю, что я монстр, животное, питающееся падалью, теперь у меня нет Kiddo, нет карателей, и ты лучше уходи. Чимин не может шелохнуться, всё это время Намджун смотрел на обеденный стол между ними, сжимал до побелевших костяшек спинку стула, но всё равно договорил, до самого конца выложил скупую историю. Пак понимает, что не ошибался, он уже давно знал, что жесткость появилась рано и из ниоткуда, но всё же нетрудно представить мальчика, которому не сказали, что так делать нельзя, не воспитали правильно, не остановили, когда нужно, а потом он вырос, до сих пор хотел любви и думал, что только став богатым и непобедимым можно заработать эти чувства. Не лаской, так кулаком заставить людей в округе выжимать любовь, но это всегда неправильная тактика, Чимин видит перед собой маленького Кима, он вспыльчивый и ранимый, постепенно вырастал в могущественного начальника, а чувства высыхали, их никто не поливал, они совсем маленьким комком в груди остались и теперь кромсают альфу. Намджун обходит стол, направляется к выходу, чтобы проводить Чимина, пожелать ему настоящего счастья, потому что сам никогда не сможет его дать. Ким никому ещё так не открывался, эта история ему казалась ненужной, потому что никогда не требовалось искать оправдания своей жесткости, а перед Чимином стало стыдно, захотелось, чтобы он хоть немного понял мотивы, пусть это всё равно непростительно. Пак смотрит на широкую спину, на плечах рубашка натянута, галстука изначально не было, но всё равно альфа идеален даже со спины. Ким подумал, что омега хочет бежать, не желает оставаться, за что Чимин чувствует небольшой укол обиды, что так легко его могут отпустить. Метка отчего-то горит, прожигает в шее Пака дыру, так больно, что можно закричать. На нём, чёрт возьми, Намджун поставил метку! Так что Чимин теперь никуда не денется от этого альфы, его не примут, а тут ещё и Ким решил впервые принести себя в жертву, омега плевать хотел на грёбанные страдания, он бы хотел смерти этому альфы, его мук и боли, но ведь сам будет его отражением, а собственная душа – как зеркало его истязаний. Он делает несколько уверенных шагов, прежде чем обнять альфу со спины, прижаться носом к рубашке и вдохнуть горечь железа. У альфы на глаза непрошенная влага просится от этого простого жеста, всё это слишком для одного дня, слишком резко, это похоже на тайфун и сейчас в душе у альфы беспросветная каша. Он чувствует тепло этого маленького создания, Чимин такой нежный и аккуратный, что сердце сжимается в маленькую точку у альфы, прежде чем пуститься в скачки, уничтожая кислород в лёгких. За спиной словно вырастают крылья, мурашки пробегаются по всему телу, заставляя волосы встать дыбом от чрезмерного волнения, а потом Ким понимает, что всё это время Чимин был его крыльями. — Я к тебе вернулся, а ты прогоняешь, — обиженно бубнит Чимин, хочет улыбаться, но почему-то хочется плакать. Это похоже на счастливый конец, но никто не смеётся. Намджун разворачивается, осматривая омегу с ног до головы, пока Чимин от боли прижимает прохладную ладонь к горячей метке и морщится. — Я не заслужил тебя, Чимин, — он говорит твёрдо, хмурится и смотрит прямо в глаза, пытается сдержаться, чтобы все эмоции разом не выплеснулись на парня. — А я не заслужил избиений, но разве хоть один из нас умеет слушать? Думаю, нет, — хмурится Пак, дует губы, превращая их в огромное пухлое пятно на лице. Они кажутся самыми сладкими и недоступными для Намджуна, он теперь не знает, что делать. Всё казалось простой математикой, Ким отпустил бы Чимина, чтобы он встретил счастье, а сам бы остался разгребать руины и пытаться строить по-новой, только честно и кропотливо. Но парень не хочет уходить, Намджун не чувствует счастья, потому что это горько, они притянулись как магниты – ни разойтись, ни разъехаться, но эта одержимость больная, кровоточащая, сумасшедшая. — Ну же, поцелуй меня, покажи, что я вернулся не зря, — омега прыгает, улыбается, скрывая глаза за щеками, кажется счастливым, но Ким понимает, что они ещё долго будут латать друг друга, зализывать раны и никогда всё равно не вылечатся. Они больны друг другом. Альфа наклоняет голову, прижимается к его солёным губам, облизывает от края до края, потом уже проникая в горячий рот, Чимин встаёт на носочки, обнимает его за шею и ахает, раскрывает шире рот и сам напирает, берёт инициативу на себя, чувствуя как член альфы мгновенно реагирует. Но Намджун отстраняется, смотрит строго, следя, как часто дышит Пак с открытым ртом. Зрелище такое привлекательное, что приходится сглотнуть слюну, а потом взгляд цепляется за метку, которая разрослась, красные витки перекрыли плечо Пака, теперь это похоже на кровавый узор, на нем цветёт лаванда и пахнет сногсшибательно. — Твоя метка… — Ким не знает, как сказать, да и продолжать не может из-за мешающего острия в горле. Слишком тяжёлый день, сложно вести войну против самого себя и не сорваться. Кровавая лаванда слишком красивая, она показывает чистейшую душу этого ангелочка, которому не посчастливилось влюбиться в своего мучителя, это метка Намджуна, а Чимин принадлежит ему не только телом, но и душой, этот омега вправду чудесный, безумно прекрасный и чистый. Альфа от осознания, что эта метка навсегда будет на нём, ощущает, как странное чувство проникает внутрь, словно душа расширяется, становится легче воздуха, а мимика не слушается. Чимин округляет глаза, наклоняет голову, не в силах даже закрыть рот, потому что Намджун опускает голову, растягивая лишь уголки губ в стороны, но глубокие ямочки на щеках всё равно выдают его улыбку, от которой у Чимина сердце готово остановиться. — Ты красивый, — Чимин наклоняет голову, пытается разглядеть в полной мере лицо Кима в этот момент, но не успевает, сильные руки его подхватывают, заставляя вскрикнуть, и несут прямиком в спальню, где они продолжат болеть друг другом.26.
20 февраля 2018 г. в 16:48
Сколько встреч уже провёл за свою жизнь Намджун, ни разу он так не нервничал, это для его тела в целом необычно, он даже потратил пару часов, чтобы сбить спесь и все эмоции на боксёрской груше, но не помогло, внутри зародились крошечные чувства. Несмотря на свои размеры, они встали поперёк горла и душат, давят на всё тело, ломают альфу, а он, как заклинившая техника, не знает, что делать, как скрывать трясущиеся руки, чем замазать покусанные губы и прикрыть необычную бледность.
— День добрый, — ослепительно улыбается ему омега, присаживаясь за стол, альфа узнает в нём секретаря Чонгука, а рядом с ним блондинистый друг, который так же смело, немного небрежно плюхается рядом. — Чонгук не смог прийти, но решил, что я вполне могу справиться за него, — омега выпрямляется, оглядывается по сторонам, проверяя обстановку и улыбается слишком нежно, альфа воспринимает это как издевательство.
— Что-то не так?
Ради своей же безопасности, они решили встретиться в кафе, это немного неудобно, зато были гарантии, что Нам не пустит на них своих борзых.
— Вы без своих людей, это приятно, — он пожимает плечами, залезая в сумку, чтобы выудить оттуда стопку бумаг. — Я думал, вы и живого места не оставите на месте встречи из-за Чимина, — Джин пожимает плечами, протягивая документы альфе.
Намджун не может проигнорировать, как почти подпрыгнул при упоминании имени омеги, он может контролировать эмоции, но в душе никого не обмануть, что сердце теперь скачет как умалишённое, а в голове крутится лишь один вопрос «Как он там?». Намджун был зверем, но каждый раз парень получал квалифицированную медицинскую помощь, а аптечка снабжена самыми дорогими мазями, потому что ещё со времён сотрудничества с тобой Ким делал всё, чтобы омега быстрее вылечилась и была способна выйти на работу. С Чимином была такая же логика, только почему-то потом он стал слабее бить, меньше, позволял Паку не выходить несколько дней на работу при плохом самочувствии, ещё тогда себя убеждая, что тот всё равно под ногами мешается и не даёт сосредоточиться. Теперь альфа понимает, что он просто жалел паренька, хотя тот и правда не давал работать, виляя задницей и кусая красные губы, от чего член вставал у альфы за пару секунд.
Это дерзкое чудо теперь в чужих лапах, его отобрали наглым образом у Намджуна, мучают и неизвестно что ещё делают. От этого противного липкого чувства не убежать и не отмыться, альфа пробовал, стоя под душем, он не смог стереть новые эмоции и вернуть прежнего себя, того Намджуна, у которого на первом месте была компания, выгода и финансовый рост.
— Если согласен, то подпиши, — Джин кивает на документы, вырывая из раздумий альфу, он поднимает глаза от текста, понимая, что за это время не смог прочесть ни слова, приподнимает одну бровь в вопросительном жесте, демонстративно пролистывая большое количество страниц текста.
— Я должен прочесть всё это за пару минут?
Юнги пришёл на встречу, потому что боялся за Джина, это слишком опасно, а усиленная охрана может и не выдержать напора влюблённого альфы, такой перед собой не видит преград – по себе знает. Он видит в Намджуне раненого пса, он скачет на трёх ногах, оглядываясь по сторонам, и поскуливает, альфа потерял омегу, он и не знает как поступать в таких ситуациях, с чего начинать и как держать в подобных ситуациях. Мальчишка плакал от боли в сердце, но всё равно хотел к своему мучителю – это в миллиарды раз хуже, когда сердце любит, вопреки разуму и напополам рвёт всё внутри, играя в странную войну.
Эти двое оба больны – Юнги это видит, они не хотят этой любви, она сломала их, но эта сука всегда неожиданно выскакивает, бьёт под дых и отправляет в нокаут. Намджуна все боятся, Мин знает, что где бы ни шла речь о могуществе, все говорят лишь имя «Намджун», он жестокий, умный и сильный альфа, положивший под себя всю Корею, а перед ними совсем другой человек, сейчас он обычный влюблённый падальщик, прикусивший мышке горло, с которой играл, и теперь жалеющий о своих поступках. Намджун просто жалок, на него больно смотреть, Ким младенец перед чувствами, он не умеет их держать в узде, поэтому хочется побыстрее уйти, увести в безопасное место свою омегу и греть в объятиях, купать в нежности.
Он смотрит на Джина, видит как парень нервничает, поэтому приходится сжать его руку под столом и поглаживать нежно ладошку. Тот постепенно успокаивается и медленно выдыхает.
— Там описаны все аспекты передачи земель нам, увы, но обещание целостности омеги могу гарантировать на словах, тебе стоит нам поверить и подписать, а остальную работу закончит твой секретарь, если, конечно, захочет вернуться, — говорит внезапно блондин, сканируя взглядом Намджуна. — В последний раз он плакал, когда слышал твой голос, — пожимает плечами альфа, и Ким его узнаёт, он разговаривал с ним по телефону, и он же мучил его омегу. В груди вспыхивает всё от одной несчастной искры, разговор летит крахом, как только Намджун понимает, что перед ним сидит человек, тронувший Чимина.
Альфа встаёт со своего места слишком резко, прожигает дыру в альфе, пока тот ухмыляется нагло, даже не думая шевелиться, Намджун дышит часто, пытается усмирить гнев, садится на место и пытается игнорировать глухую боль в груди. Она такая ноющая, всепоглощающая и горькая, его омегу тронули, а Намджун даже врезать этому подонку не может, потому что сам виноват, заслужил страдания, а Чимин – нет. Омега итак сполна получил, работая в Kiddo, теперь не ему, а Киму нужно делать больно до крика и сорванного голоса, но пока внутри альфы пытки похлеще ударов. Чимин его изменил, так быстро, словно погружая на дно, Намджун игнорировал, что кислорода в лёгких всё меньше, не понимал, что сам не хочет всплывать и делать спасительный глоток, а теперь корчится на дне, лёгкие горят, а душа болит от разрывающих чувств. Люди редко тонут просто так, а Намджун сам привязался к Чимину, который его камнем потащил вниз, изменил так быстро, словно столкнул с обрыва, убив прошлого Намджуна.
Альфа и не знал, что можно ощущать так много всего за раз, так переживать и бояться, почти скулить от безысходности, грызущей и оставляющей глубокие незаживающие рубцы. Он берёт в руки бумаги – там все результаты долгой и упорной работы, его жестокость и слава, деньги и недвижимость, на бумагах просто везде «Чимин» для Намджуна написано, и он ставит свою подпись везде, где нужно, потому что разучился думать рядом с Паком, этот дерзкий паренёк сел в его душу и не спросил разрешения, теперь бьёт своими маленькими ножками по стенам, просит выпустить, а Намджун и рад бы, только вот чувствует, что и дня не продержится, он уже как жизненно важный орган – ни вырезать, ни заменить.
— Как приятно иметь с вами дело, — улыбается обворожительно Джин, набирая в телефоне номер. — Можешь зайти, — говорит он в трубку.
— Думаю, вам без нас есть о чём поговорить, с тобой свяжется юрист, чтобы окончательно зафиксировать многие аспекты, пока, — тараторит Юнги, вытягивая Джина из-за стола и за руку волоча до машины быстрым шагом.