***
Постепенно, Блэквелл возвращался к прежней жизни. Все более-менее успокоилось. Больше никто никогда не называл меня «шлюхой». Студенты, узнав об подробности той вечеринки и, наверное, будучи шокированными этим, перестали говорить и даже вспоминать о видео, которое было вскоре удалено. Даже Виктория, когда мы пересекались в эти несколько дней, смотрела на меня каким-то виноватым взглядом. Мы не сразу поговорили, но я простила ее. Ей тоже было тяжело. Мои родители приехали через день после трагедии, на следствии они узнали всю правду. Мама тогда все время была печальна, будто винила себя в чем-то, наверное, я и так знала в чем именно... Отец решил забрать меня на выходные домой, чтобы я побыла в спокойной обстановке, я согласилась, но лишь потому, что в палату Макс меня все равно пока не пускали, и потому, что я очень соскучилась по сестрам, хоть и опасалась возможной встречи с родней. К слову, с тетей я не виделась. Лишь случайно услышав разговор родителей, я поняла, почему. Мама с папой что-то тихо обсуждали на кухне, похоже, папа все же увидел в моей комнате то письмо. Он всегда был спокойным человеком, всегда старался войти в положение, понять, но в этот раз, как мама не убеждала его, что письмо тети было опрометчивостью, ошибкой, что она перегнула палку, он остался непреклонен. Он говорил, что посмевший сравнить его дочь с падшим распутным человеком более не переступит порог его дома. Помню как от услышанных слов отца «Я готов примириться со многим, но не тогда, когда из-за этого страдает моя дочь», у меня весь вечер стоял ком в горле. Наверное, папа заметил это, потому что прежде, чем я легла спать, он сказал мне: «Кэти, на тебе нет вины. Ты не знала и не могла предотвратить это. Никто и никогда больше не возложит на тебя ответственность за то, что случилось». С тетей до сих пор нет контакта. Похоже, что папа действительно пошел на принцип и запретил ей приближаться к его детям.***
Уоррен никогда не был равнодушен к Макс. Я видела, что он был готов сделать для нее буквально все, несмотря на то, что никакого ответа, да и никакой реакции не получал. Он и не ждал. Очевидно, он все понимал. Мне кажется, Уоррен хотел лишь помочь Макс, поддержать ее, пусть делал это не всегда умело. Однако, все его порывы были от чистого сердца, но она оставалась равнодушной к его стараниям, будто бы поселилась в своем внутреннем мире, куда никому нет входа. А потом она уехала на несколько долгих месяцев на лечение в Сиэтл. Незадолго до отъезда Макс в академию вернулся Нейтан Прескотт, который вел себя, как ни в чем не бывало. На меня он, как и прежде, не обращал внимания, чему я была рада, а также старался не попадаться на глаза Макс, но зато будто бы отыгрывался на Уоррене, а тот только пожимал плечами, мол, что поделаешь. Я не знаю, каким образом Нейтану удалось избежать уголовного преследования и отчисления из Блэквелла, но, вероятно, благодаря его отцу. Однажды, идя по холлу главного корпуса, я видела, как Шон Прескотт выходил из кабинета ректора Уэллса вместе с самим ректором. Они о чем-то говорили, видно, что напряженно. Я прежде видела отца Нейтана всего несколько раз, поэтому не знаю о нем практически ничего, кроме того, что пишут в газетах, но было заметно, насколько он был мрачен, по глазам казалось, что, может быть, даже разозлен, но умело сдерживал гнев. Ректор Уэллс все время хмурился, но кивал буквально на каждое слово, словно боялся, что Прескотт-старший уничтожит его на месте. Папа как-то упомянул, что получил какое-то письмо от Шона Прескотта. Я не знаю его точное содержание, но, кажется, там было что-то о предложении помощи, если она будет необходима. Говорят, Шон Прескотт так откупается от ответственности. Однако, несмотря на то, что говорят об этом человеке, я не хотела судить его за какие-либо поступки, потому что верю, что ни один человек не может быть абсолютным злом, что ни один человек не может быть просто жестоким и все. И хотя глава семьи Прескоттов всячески покрывал отвратительные поступки сына, порой мне казалось, что так он пытался защищать Нейтана, который нуждался в защите, но не от ответственности, а, в первую очередь, от себя самого. И хотя Нейтан вел себя ужасно, если он хоть немного сожалеет о своем поступке, это уже показывает его с другой стороны. Пока Макс была на лечении, я как-то заметила Уоррена, разговаривающего с ним на пороге общежития. Тогда я решила, что, наверное, они наконец-то разобрались в своих проблемах, и больше никаких стычек не будет. Но, похоже, все было намного сложнее… Вскоре Макс вернулась. Вечером, в день приезда, она заглянула ко мне в комнату. Я была счастлива, что она снова прежняя. Она даже опять начала фотографировать, посещать занятия. Даже соглашалась на вылазки в город со мной и Уорреном. Тогда я думала, что жизнь, наконец, налаживается.***
Только что закончила разговаривать с Макс по телефону. Она немного подавлена, но в течение всего разговора меня не покидало ощущение, что вместе с этим, она будто бы стала спокойнее, словно ей стало легче дышать. Макс рассказала, что они давно уже живут, как соседи, редко общаются, и она даже не знает, куда Уоррен пропадает на выходные. Она никогда и не спрашивала. До сих пор с трудом могу представить, что сегодня утром Уоррен просто собрал вещи и, бросив краткое «Я ухожу от тебя, Макс» уехал. Уехал к Нейтану Прескотту. Не в моей привычке вмешиваться в чужие дела, но тогда мне было интересно, что же кроется за общением Уоррена с Нейтаном, ведь, похоже, оно тогда не закончилось разговором у общежития. Я видела, что Нейтан не прекратил задирать его, но порой делал это так, будто не старался задеть побольнее, а просто делал вид, что именно это его цель. Я думала, что делаю такие выводы, в силу того, что всегда стараюсь найти в человеке хоть крупицу хорошего, всегда пытаюсь как-то объяснить себе, а то и оправдать его действия. Теперь я понимаю, что не зря так думала. Уоррен никогда не давил на Макс. Она определенно ему нравилась, может быть еще тогда, за два года до окончания учебы, он видел в ней девушку, с которой хотел провести всю свою жизнь. Наверное, к выпуску его симпатия не разбилась о глухие стены равнодушия Макс, поэтому он и согласился на этот брак. Так я думала. Если бы кто-то спросил меня, я бы сказала, что Уоррен был мне симпатичен. Он, конечно, немного странный, но всегда был безумно мил и заботлив. Я знаю, как это плохо, как это неправильно, но, мне кажется, тогда я даже завидовала Макс. Потому что далеко не каждый человек был настолько преданным другом, настолько понимающим, и имел такое безграничное терпение, как Уоррен. Однако, как видно, и его терпение имело границы… И эти границы были нарушены еще задолго до брака. После того, как Макс вернулась в академию, Уоррен стал все чаще пропадать куда-то. Макс же будто бы было все равно. Для меня были странными такие отношения. А ведь они никогда не были парой. И, как теперь оказалось, брак тоже был, по сути, фиктивным. Буквально, потому что люди женятся, так принято, чтобы не волновать родителей, чтобы не задавали вопросы. Судя по словам Макс, каждый из них стремился утаить что-то свое. Даже друг от друга. Порой мне кажется, что я немного осуждаю Макс, хотя у меня нет никакого права осуждать. Ведь я видела, как больно было ей от потери лучшей подруги, я видела, как ей тяжело. Хоть Макс никогда и не говорила, что гложет ее с такой силой, что она, сама того не осознавая, делает больно другим. Тому, кто, возможно, любил ее больше, чем кого-либо другого. Тому, кто всегда считал ее частью своей семьи. Кто был ее семьей. Даже если теперь Уоррен ушел от нее, пусть даже у них была ссора, я не думаю, они прекратят общение. Уоррен не такой человек. Макс всегда будет ему другом, может быть, даже почти сестрой. А сама Макс… Я все же думаю, что как бы она не ругала Уоррена, как бы ни говорила, что их отношения ей в тягость, он все равно дорог ей. Хоть немного. Если Уоррен действительно любит Нейтана, как и сказал ей, наверное, правильно, что Макс отпустила его. Сегодня в утренних новостях я видела репортаж о трагической гибели Шона Прескотта. Нейтану наверняка сейчас очень тяжело, а Уоррен поддержит его в этот период жизни. Пусть кто-то со мной не согласится, я думаю, что люди меняются со временем. Уверена, это касается и Нейтана, и Виктории, и других ребят. Макс как-то упоминала, что работает вместе с Викторией, и та очень приветлива. Я знаю, Виктория не плохая, хоть и поступала не всегда разумно. Может быть, они с Макс смогут стать подругами, а, может быть, и уже стали. И хотя история Макс и Уоррена не стала счастливой, как я думала – наверное, это было слишком наивно с моей стороны? – думаю, каждый из них еще будет счастлив. Каждый человек заслуживает счастья. А пока я собираю вещи, чтобы отправиться в Сиэтл в очередную командировку. Счастлива ли я сама? С уверенностью могу сказать, что да. И Уоррен, и Макс обязательно будут счастливы. Пусть мы не увидимся в этом раз, пока они будут заняты разводом, я точно знаю – жизнь обязательно наладится.