Тайна крылатых демонов

      Желание спать никак не посещало черноволосую голову. Раззадоренный молодой свежей кровью, что он испил парой минутами ранее, лишь добавляла в его жилах азарта и прыти. Скорее рефлекторно, чем осмысленно, Саске отправился по уже заученному маршруту. Темные мрачные коридоры делали его передвижение практически невесомым и незаметным, все, что выдавало наследника трона – это мерный стук от соприкосновения ступней, облаченных в боевые сандалии, с каменной поверхностью пола.       Двери, что были не заперты, означали лишь то, что Учиху здесь ждали. Под вопросом, какого именно Учиху ждали. Местная ведьма, что проживала на полном иждивении в замке, содержалась в личных целях короля. Она, как единственное существо, с протекающей в организме кровью, была лакомым кусочком в гнезде с роем вампиров. Учитывая ее крайне несносный характер и повышенную вредность в купе со стервозностью, эта рыжеволосая бестия пользовалась завидной популярностью у противоположного пола, правда, в качестве обеда. Но некоторые, такие как Саске, не брезговали использовать и в качестве девушки для развлечения.       Учиха шел, прекрасно зная, что тут его будет ожидать горячий секс. В другое время полагалась бы чашечка горячей крови, но не сейчас. Этот голод уже утолен. Саске сам того не замечая облизнул пересохшие губы, словно ощущая на них недавний привкус испуганной барышни. Все, что ее спасло от дикого возбужденного желания Учихи – это ее обморок. Брюнет не так представлял себе эту картину. Брать безвольное тело, что не способно сопротивляться, не доставит должного наслаждения, к тому же он хотел с ней поиграть, а получив все сразу за один день можно легко потерять интерес.       Приоткрытая дверь сразу же поддалась сильным рукам вампира, предоставляя черному взору прекрасную картину. Рыжеволосая девушка в совершенно короткой шелковой ночнушке красного цвета вульгарно расположилась на огромной двуспальной кровати, находящейся под тенью черного балдахина. Ее не скромное одеяние выгодно показывало все прелести девушки: большую грудь, стройные ножки, тонкую талию и рыжие, словно огненные, волосы, что спадали на оголенные плечи. Взгляд малиновых глаз словно сканируя прошелся по телу вошедшего гостя, осматривая его полностью.       - Уже ждешь? – Саске в изумлении вздернул бровь, считая ее проницательность и осведомленность слишком навязчивой.       - Конечно, не конкретно тебя, но все же. Вы, Учихи, каждую ночь ко мне шастаете. – Рыжеволосая гордо вздернула вверх носик, выказывая всю свою важность и значимость в этом королевстве.       - Хм… Карин, не надо мне лишний раз напоминать, какая ты подстилка, не порти аппетит. –Брюнет в открытую насмехался. Он всегда умел поставить на место одним словом. И если какая-то ведьмочка решила выставиться центром этой вселенной, то он был просто обязан мокнуть ее с головой в омут никчемности и грязи.       Это подействовало, плечи девушки поникли, а ехидная улыбка еще больше выделяемая цветом алой помады, что лишь добавляла ее образу вульгарности, сошла на нет, оставляя малиновый взор, с наполняемым в нем презрением. Борьба ее идеалов продлилась недолго и потонула в попытке протеста брюнету, что уже навис над ней и устраивался удобнее меж ее широко расставленных ножек. Карин уже давно в замке, а потому прекрасно знает, кто из Учих предпочитает просто обед, а кто еще и десертом любит полакомиться. Долгое пребывание здесь помогло ей подстроиться под каждого. Она уже и не помнит себя настоящую. С каждым приходится играть роли, с одним ласковая и заботливая, со вторым покорная и послушная, а с третьим и вовсе приходилось быть госпожой.       Единственный вампир, что погружал ее в омут неведения, был Саске. Все его отношение зависело от настроения, с которым он пришел. Страх поступить не правильно заставлял рыжеволосую анализировать и учиться читать брюнета, стараясь угадывать все его желания для беспрекословного выполнения. И Учиха именно эту черту в ней в не то чтобы ценил, просто пользовался по удобному случаю. В очередной раз доказывая правоту своих действий, Учиха прошелся руками по телу девушки, снимая и без того крохотную часть гардероба. Его губы находились возле бьющейся жилки на плавном изгибе шеи, но желания крови не появлялось. Наоборот. Только теперь Саске из-за отсутствия жажды стал замечать другие детали. Теперь обоняние жутко резал до тошноты приторный запах каких-то трав, раздражающих слизистую носа до аллергического чихания. Резко отпрянув от ее шеи, Учиха бесцеремонно снял с себя всю оставшуюся одежду, без лишних ласк беря то, зачем первостепенно пришел.       Сакура очнулась от противного ощущения сквозняка и холодной поверхности пола, что прорывалась через всю толщу ковра. Веки открывались с трудом, подъем был и того хуже. Каждая часть ее тела ощущалась слишком тяжелой, будто в комнате повышенная сила притяжения, не желавшая отпускать девушку. Оперевшись сначала на руки, розоволосая мельком искала любой выступ, послужившей ей в качестве опоры. Все, что попалось на глаза – это стена и подоконник, немного ранее выступавшим уже в качестве опоры. Кряхтя, словно старуха, Сакура приняла вертикальное положение. В голове прошелся круговорот картинок, смешавшихся в общем интерьере комнаты. По-прежнему пьянящая темнота лишала ориентира в пространстве. Немного сосредоточившись, Харуно взяла курс на большую кровать, в надежде, что ей удастся вздремнуть, чтобы набраться сил для дальнейшей борьбы. Отпустив подоконник, Сакура сделала первый неуверенный шаг в выбранном направлении. На ватных ногах ей удалось дойти до желаемой цели, после чего без сил завалиться на приятную атласную поверхность бежевого покрывала, проваливаясьв очередное беспамятство, с тревожным чувством опасности и страха, ожидающего ее.       Всю комнату заполняли притворные стоны рыжеволосой девушки, что больше наигранно, нежели в действительном экстазе, стараясь выказать свою привлекательность. Этот дикий визг Саске уже порядком раздражал, отчего не получалось закончить все это дело как можно быстрее. Весь процесс уже не приносил такого удовольствия как раньше, скорее для галочки, чем для достижения окончательного эффекта, Саске двигал бедрами в ерзающей, словно змея под ним, Карин. Он сам не понимал причину, по которой злился на каждое ее действие, считая ее саму слишком назойливой и никчемной. В голове все чаще всплывал образ розоволосой девушки, ее испуганные взор, в котором отражалась вся боль и непонятная для него решимость в чем- то. Как только сознание сбивалось с намеченного пути, кульминация его соития отставлялась еще на неопределенное время, зля Учиху еще больше.       - Кхм…кхм…       Комната замерла в одно мгновение с появлением неожиданного гостя. Все же привычка закрывать двери у Саске напрочь отсутствовала, да и самоубийц прерывать такой процесс не сыскать во всем королевстве, ни одного, за исключением, пожалуй, его брата.       - Итачи…       Голос Саске был наполнен раздражением от прерванного акта и одновременной благодарности за спасение от наскучившего развлечения. Карин спешно выползла из-под брюнета, прикрывая себя черным шелковым покрывалом, стыдливо пряча свои глаза, так как Итачи, был практически единственным Учихой, кто никак не выказывал интерес к ее личности. Брата Саске она всегда считала чем-то высоким в моральном отношении нежели всех других представителей этого рода. Не ей судить о морали, но перед взглядом этих черных глаз в ней постоянно просыпалось непонятное чувство совестливости, что потом вместе с непонятно откуда появившейся моралью терзали сознание, лишая всякого настроения. Карин слишком сильно ощущала напряжение, что витало в этой комнате с появлением брата наследника земель. Она как ведьма, обладающая вербальным ощущением внутренней духовности существа, могла без колебаний определить энергетическую направленность внутренних потоков каждого, кто был в зоне досягаемости ее способностей. Сейчас она решила притвориться маленькой мышкой, в надежде, что ее полностью проигнорируют и забудут. Чувство стыда никак не покидало алеющие щеки, от осознания своей наготы, что не получалось полностью скрыть в прохладной материи. Голый вид Саске самого его совсем не смущал. Он вальяжно расхаживал перед братом, спокойно размахивая своим достоинством в попытках собрать разбросанные по полу вещи. Итачи, уже привыкший к подобным выходкам родственника старался игнорировать этот вид протеста, прикрыв глаза и потирая переносицу как жест безысходности положения.       - Ты же одной ногой женат, имей уважение к будущей супруге.       - Тебя это не должно волновать, братец. Зачем явился?       -Тебя отец зовет.       - И давно ты у него за посыльного? – Саске наконец-то смог собрать воедино все части своего гардероба и уже не смущал обитателей этой комнаты, за исключением Карин, что боялась пошевелиться лишний раз, дабы не обнаружить себя. Даже заявление о женитьбе Саске, повергшее в волну шокового состояния, сейчас было взято под прочный контроль, в страхе прервать двух братьев.       - Я только вернулся с задания и давал ему отчет. К тому же, по грохоту, что ты устроил, весь замок знает, чем ты занимался, и прервать процесс мог я или отец. Саске не стал больше ничего отвечать. На доводы Итачи у него не сформировывались ответы, а потому этот раунд было решено оставить за старшим братом, что после предоставления важной информации спешно покинул комнату, не желая оставаться в этом логове похоти и разврата.        Саске еще с минуту стоял в центре комнаты, полностью одетый, словно в момент перезагрузки. Сейчас он пытался проанализировать всю прошедшую ситуацию, а точнее причину по которой его мог позвать отец. Даже если он знал, чем занимается его сын, он не стал бы отрывать его от такого дела будь что-то не значительное. От незнания его злость пробирала лишь сильнее, чему дополнительно способствовал напряженный мужской орган, что по прежнему требовал к себе внимания.       К Карин возвращаться уже не было смысла и желания. Слишком многое в ней сейчас вызывало больше отвращение, чем возбуждение. Бросив в сторону рыжеволосой последний устрашающий взгляд, что вызвал в девушке волну непонятных мурашек от одного только вида черных омутов, Учиха направился на выяснение обстоятельств, прервавших его развлечение.       Снова все те же коридоры, что сейчас больше нагоняли тоску своей монотонностью и каменной тяжестью. По пути в тронный зал находилась еще одна не менее заветная комната. Только одна мысль о пленнице, что сокрыта за массивными дубовыми дверями, лишь наливала тяжести внизу живота, отчего возбужденное мужское достоинство томительно ныло, напоминая о себе. Хотелось взвыть как волк, все было в его власти и в шаговой доступности, но в то же время хладнокровность разума осаждала от принятия поспешных решений.       Саске чуть больше минуты стоял в раздумьях, навестить пленницу или отправиться к отцу? Тяжесть выбора, что лежала на его плечах уступила место экспрессивности характера, позволяя зайти в покои розоволосой девушки буквально на минутку, как убеждал себя Учиха.       Ее комната, благодаря архитектурным особенностям находилась на самой солнечной стороне. За окном простилалось широкое поле, из-за отсутствия загораживающих обзор препятствий в виде насаженных деревьев, в комнате появлялись первые отголоски зарева. Солнца еще не было, но небольшая доля света, что оно выпускало из-за горизонта, дарило комнате утренний полумрак, что как и осевший на улице туман лишь добавлял таинственности в ситуацию.       Сакура лежала на кровати, свернувшись калачиком. Ее ночная рубашка перекрутилась на хрупком девичьем теле от постоянных метаний по кровати в сонной агонии. Ноги были практически оголены, из-за скомканного подола платья, материя, что прикрывала верхнюю часть тела девушки, сейчас в выгодном свете выставляла напоказ почти оба ее плеча, предоставляя обзору непозволительно большую часть ее изящной шей и груди.       Борьба с возбуждением сошла на нет от одного только вида всей непорочности, что находилась перед ним в шаговой доступности. Его мужской орган с новой силой наливался новым потоком желания. Хладнокровность отошла на задний план, разум, что ранее вырисовывал возможные терзания над пленницей, полностью капитулировал перед видом, что открывался черному взору.       Тихо, почти бесшумно, Учиха добрался до спального места девушки, совершенно безмятежно пребывавшей в беспамятстве. Она не проснулась даже в тот момент, когда матрас прогнулся от тяжести веса присевшего на него брюнета. Одним невесомым касанием Саске провел рукой по бархатной коже девушки, убирая назойливый розовый локон ей за ухо. Одернув себя от совершенного не свойственного для него нежного жеста, Учиха перешел к более грубым действиям. Резко перевернул девушку на спину, нависая над ней. Зеленые глаза в испуге распахнулись, писк, вырвавшийся из ее уст непроизвольно, лишь повеселил брюнета, что снова возвращался к предыдущему азарту хищника и добычи. Изумруды с паникой смотрели на него, боясь пошевелиться. Времени что-то обдумывать не осталось, все это казалось сном, обычным кошмаром, когда после того как проснешься не можешь поверить что это не реальность и события из грез кажутся слишком настоящими, всколыхнувшими душу.       Отдышаться не получилось, Саске резкими рывками боролся с протестами пришедшей в сознание девушки. Заламывая руки над головой и держа запястья в цепкой хватке одной рукой, другой поднимал подол ее платья непозволительно высоко. Резко дернув за вырез на груди, Учиха добился желаемого. Ткань с характерным резким звуком надорвалась, предоставляя во власть брюнета ничем не прикрываемую грудь девушки.       Как дикое животное, он припал губами к ее округлостям. Это не была приятная ласка, от которой девушка должна была получить долю необходимого возбуждения - это было эгоистичное желание Саске подчинить ее своей воле, доказать наличие у него прав собственности на все то, что сейчас находится в его руках. Он с диким рычанием раз за разом впивался зубами в заветные вершинки на оголившейся груди, прокусывая местами до крови, после чего зализывал устроенные собой последствия. Ему нравилось все это до дрожжи в коленях. Его набухший до болезненного предела орган слишком остро ощущался в тесноте брюк.       Сакура каждый раз старалась вырваться из цепкой хватки брюнета, что лишь сильнее доставлял новую порцию болезненных ощущений за неповиновение. Глаза щипало от соленой жидкости, что непрекращающимся потоком окропляла скулы розоволосой, утопая в разметавшихся по кровати розовых локонах. Вспышки режущей боли на груди сменялись одна за другой, Учиха не давал ни секунды на передышку. Все ее попытки вразумить словами ее похитителя не закончились успехом. Саске будто оглох, игнорируя все вокруг, кроме своего желания.       Голос розоволосой от постоянного крика о помощи и мольбы прекратить мучения почти осип, из-за чего часто надламывался и пропадал, заглушаемый очередным всхлипом. Запястья болели от неконтролируемой силы, которая прилагалась для их удержания. Стыдливость позы и боязнь дальнейших действий брюнета лишь сильнее наводила панику на девушку, заставляя последнюю биться в истерике. Она не понимала, что помочь здесь не кому, но все равно звала на помощь, слезно и с мольбой, в надежде достучаться до каменного бесчувственного внутреннего мира вампира.       Насладившись грудью девушки, Саске, не став более медлить, одним резким движением ноги раздвинул плотно сдвинутые ножки девушки, которая с очередным громким протестом молила его остановиться. Разум не воспринимал никакие действия для анализа, все что делалось было обусловлено желанием и рефлексами. Его рука плавно прошлась по изгибам ее тела, направляясь к заветному, уже полностью оголенному скоплению чувственных точек розоволосой. Юркнув меж приподнятых ножек девушки, Саске быстро нашел искомое место. Как только его пальцы смогли ощутить весь жар ее тела, рука, словно парализованная замерла в оцепенении. На голове девушки проявился небольшой ромбик, от которого, будто маленькие змейки, поползи по всему телу черные полосы, обвивая вокруг каждую часть ее тела. Ее живот, руки, ноги и грудь, все было под защитой странного узора.       Только теперь Учиха осознал, что не только рука обездвижена, но и все тело отказывало его обладателю в контроле. Именно сейчас он почувствовал злость, смешанную с долей страха от неизвестности, Сакура что металась до этого в истерике замерла, но по ее испуганному взору он смог понять, что для нее все это так же странно и пугающе. Чувство скованности тела постепенно прошло, возвращая былую подвижность с одним изменением. Теперь все тело брюнета пронзила острая боль, что сравнима с адскими муками. Болела каждая частичка тела, по ощущениям сравнимо с тем, что в него одновременно всадили тысячу ножей, а потом положили под пресс. Не в силах терпеть, Саске оттолкнулся от пленницы, стараясь привести в норму сбившееся дыхание. Он в упор смотрел на распластавшееся перед ним тело девушки, пока она сама как в прострации безмолвно устремила взор в потолок, полностью обездвиженная, словно не живая.       - Ты должен был идти к отцу.       В очередной раз чертыхнувшись про себя, Саске устремил взор на дверной проем, где сейчас, облокотившись на выступ в стене, скрестив руки перед грудью, стоял Итачи. Его взор, полный гнева без ведомой на то причины, по мнению Саске, был слишком напускным. Он не понимал, почему его брат бегает за ним, как настоящая нянька, когда в другое время мог просто не поздороваться проходя мимо. В отличие от ситуации с Карин, здесь он был не рад прерванному процессу, в очередной раз проклиная себя за привычку не замыкать двери.       - Тебя уже ждут, и здесь тебе ничего не светит. – Итачи говорил размеренным тоном, не меняя своего положения в комнате, тем самым лишний раз выказывая свое первенство в негласной борьбе между братьями.       - Это ты так думаешь, я с женой могу делать все, что пожелаю.       - Ты глупый маленький брат, даже не удосужился узнать хоть что-то о наследии клана своей пока еще только невесты.       Итачи не спеша подошел к кровати. С его появлением Сакура смогла прийти в себя и отползти от своего мучителя на безопасное расстояние, поправляя при этом частично уцелевшие остатки своего одеяния, стыдливо прикрывая все те участки тела, которые не вежливо показывать юным особам. Как только Итачи присел на край кровати, обращая пристальный взор в ее сторону, по спине прошла волна мурашек, от одного только взгляда. Что-то в этих глазах таилось такое, что вызывало неоднозначные чувства, ведущие нить мыслей в голове в противоположную сторону от здравого смысла.       - Этот знак, - Итачи двумя пальцами коснулся небольшого ромбика на лбу девушки, от чего та старалась отодвинуться еще дальше с выражением полного непонимания действий черноволосого юноши. – Это печать клана Сенджу. Все девушки, кто имеет хоть одну кровную линию с ним, с рождения подвергаются запечатывающей технике, которая хранит их истинную силу целителей до их совершеннолетия, то есть до 21 года. Но и, как ты уже догадался, защищает их от ранних необдуманных порочных связей, путем активации этой самой печати. Так что, братец, до ее совершеннолетия ты можешь только любоваться ею. И я еще раз напомню, что тебя очень срочно хотел видеть отец.       Итачи видел как заходили желваки на скулах его брата. Он именно сейчас унизил его перед девушкой, лишний раз подчеркивая его вспыльчивость, а порой и безрассудство. Разозленный еще больше постоянным вмешательством старшего брата, Саске быстро покинул покои, совершенно не заботясь о дальнейшей судьбе пленницы. Злость что аккумулировалась в его сознании требовала выхода и желательно до того момента, как он пойдет в тронный зал к отцу, иначе стычки, а затем последующего наказания не избежать. Комната наполнилась долгожданной тишиной. Учащенное дыхание девушки от постоянного противостояния младшему из Учих сошло на нет, позволяя прийти в сознание. Брюнет, что сидел перед ней на удивление даже для нее самой внушал какую-то частичку доверия. Хотя она все же предпочитала держаться от него на значительном расстоянии. Итачи тоже молчал, сидя на краю кровати повернувшись в сторону Сакуры в пол-оборота опираясь на вытянутую руку. Его слабо завязанный черной резинкой хвост черных волос спадал на плече, делая выражения лица еще более доверчивым. Взгляд был уставшим, но не в этот момент времени, а полностью от тягот жизни, которые ему приходилось преодолевать в полном одиночестве.       Итачи смотрел только на нее, глазами полными доверия. Сакура пыталась понять причину столь пристального внимания. Словно он старался отыскать в чертах ее лица что-то знакомое и родное для себя. Сама того не замечая, она раз за разом прикусывала нижнюю губу, изливая свое волнение в единственную доступную контролю форму. Изумрудные глаза уже давно изучали ткань находившегося под ней покрывала, в то время как руки, сжатые в кулачки с силой старались держать разорванную в области груди, материю, скрывая от Итачи ее женственные участки тела.       Почти бесконтрольно, поддавшись одному ему ведомому порыву эмоций, Итачи легким касанием руки прошелся по шелковистой коже лица розоволосой, поглаживая скулу девушки, чувствуя как она, вздрогнув, поспешила отстраниться от него, остановившись на долю секунды, заметив в глазах Итачи тепло, что она видела раньше лишь во взгляде своих родителей.       - Сакура, - брюнет произнес ее имя слишком трепетно, боясь потерять весь смысл, что вложен им первоначально. Ему хотелось многое сказать, но запрет не позволит совершить необдуманный поступок. Сейчас ему достаточно видеть ее взор и то, что она так и не отстранилась от тепла его руки, даря ему ответное долгожданное тепло.