***
Я подскочила. Вся в холодном поту, я захлебывалась своим собственным дыханием. Сердце вырывалось из груди. Я посмотрела на руки, они крепко сжимали простыню и одеяло. Я попыталась выдохнуть, но мое тело будто не слушалось меня. «Какой кошмар», — пронеслось у меня в голове. Я положила холодные пальцы на виски, словно пытаясь собрать воедино раскалывающуюся от мыслей голову. Я боялась закрыть глаза, чтобы не увидеть это вновь. Только не спи! Через секунду, видимо, почувствовав что-то неладное, Ангела поднялась и присела рядом со мной. Она ничего не сказала, только взволнованно посмотрела на меня и положила руку на мое плечо. Я отвернулась и села на край кровати, обхватив лицо руками. Под ладонями я чувствовала мокрую от слез кожу, а руки холодом обжигали лицо. Ангела обняла меня сзади и накрыла плечи одеялом. — Мне лучше не знать, верно? — прошептала она. Я молча кивнула головой. Она склонилась надо мной и поцеловала в затылок. Я повернула голову и взглянула на стоявшие на тумбочке часы. Желтым горело 1:21. Я встала с кровати и поспешно оделась. — Я пойду в лабораторию, — слегка дрожащим голосом сказала я. — Только два часа ночи, Мойра. Давай еще поспим, милая, пожалуйста… — Высыпайся, не беспокойся обо мне. — Не могу не волноваться, — обиженно ответила она. Я повернулась и взглянула на неё: она сидела совсем голая, лишь прикрывая грудь одеялом, и, нахмурившись, смотрела на меня сонными глазами. Я подошла к ней, наклонилась и поцеловала ее прохладные губы. Она улыбнулась и упала на подушку. — Я пойду поработаю, что-то мне совсем не спится… — прошептала я. Ангела лишь засопела в ответ. Я не хотела её снова будить и просто тихо вышла. Однако и в лабораторию мне, конечно, не хотелось идти. Мне хотелось лишь закрыться у себя в комнате и лечь в ванную под холодный душ. Я сжала кулаки, сдерживая вновь нахлынувшие слёзы. Нужно быть сильнее. Выдохнув, я я направилась прочь в сторону лифта. Спустившись вниз, я тихо направилась к себе, но тусклый свет, доносящийся из кабинета капитана, привлек моё внимание и я замедлила шаг. Уже очень поздно, странно, что он всё еще не спит. Мне очень захотелось зайти к нему. Может быть, лучшим решением было не трогать его сейчас, но, возможно, именно этот человек мне сейчас и нужен. Я подошла поближе к двери. За ней действительно горел свет, а внутри кто-то копошился. Я не хотела показаться бестактной, поэтому решила постучать. — Габриэль, это я, могу войти? — за дверью сразу же началась возня, а через секунду на что-то звонко разбилось и Габриэль, как ему показалось, тихо сказал «блядь». — А, эм, заходи… Я вошла и встала перед ним. Он сидел, развалившись у себя в кресле, и, по его лицу, я бы сказала, что был чем-то расстроен, хотя завидев меня он попытался улыбнуться, и, судя по нескольким бутылкам из-под крепкого алкоголя и парящему вокруг спиртовому запаху, он был еще и неслабо пьян. — Я просто шла мимо и увидела свет, и подумала… — Габриэль скривился и махнул на меня рукой, чтобы я замолчала, а затем откинул голову и печально взглянул на меня. — Если ты уже здесь, какая разница, почему. Значит, тоже не спится. Значит, тоже есть причина. — он нагнулся и залез под стол. Покопавшись там пару секунд, он вылез, держа в руке наполовину заполненную бутылку виски и приподнял ее, показывая мне. — Будешь? — Думаю, у меня нет выбора. — я осторожно подвинула стул и села напротив. — Ты же знаешь, что это риторический вопрос, — он достал из стола второй стакан, сдул с него пыль, поставил напротив меня и махом налил половину, громко поставив бутылку. — Я рад, что ты сейчас здесь, Мойра. Мой ангел-хранитель, черт тебя дери. — он одним глотком опустошил стакан. Я следом сделала большой глоток и пожалела об этом, стоило мне проглотить виски — крепкий напиток обжег мое горло, я закашлялась и скривилась. Габриэль улыбнулся, взглянув на меня. — Спокойнее, я-то здесь давно это пью, а ты… К сожалению, закуску я уже давно съел, но, возможно, я смогу найти немного арахиса с прошлого раза… — У тебя можно курить? — перебила его я и достала пачку из кармана. Он посмотрел на нее и одобрительно кивнул. — Mi casa — su casa, — он любезно поджег спичку и протянул мне. Я прикурила и откинулась на спинку стула, хорошо затянувшись дымом. Алкоголь быстро начал действовать, живот медленно наполнялся теплом, а ночной кошмар казался уже намного дальше. — Не знала, что ты говоришь по-испански, — улыбнулась я, держа в пальцах дымящуюся сигарету. — Излишки профессии. — Так, кхм, давно ты здесь? — поинтересовалась я. Габриэль скривился и помрачнел, опустил глаза и снова взялся за бутылку. — Как мы приехали из Германии. — Два дня? — удивилась я. — Да. У меня проблемы, знаю. Но мне нужно время, чтобы придти в себя после всего, что случилось. — Извини. — Не извиняйся. — махнул он. — Не думала, что для тебя это так сложно пережить… — он откинулся на спинку стула и молча глядел куда-то в сторону. Через несколько секунд молчания, он неожиданно оживился: — Я ведь могу быть с тобой откровенным? — спросил он. — Конечно, шеф. — я стряхнула пепел на пол. — Тот случай, когда мы попали в засаду… В общем, это снова открыло старые раны. — он говорил медленно, растягивая предложения, как будто пытался подбирать слова, но на фоне опьянения это было еще медленнее, — Это очень… больно, Мойра. Я долго боролся со своими внутренними демонами, но, кажется, в этот раз они победили. — О чем ты? — Это тянется еще с войны… Как-то, мы с Джеком Моррисоном попали в засаду. Очень много людей убили, выжили только мы. Меня ранили в плечо, но это было не смертельно. С тех пор у меня чувства, что я где-то обманул смерть, и за это она мне мстит… Ангела была права — это я виноват в том, что случилось. Я снова подставил кого-то из своих ребят. Опять. И… ты спросишь: «неужели ты не привык, Гейб, что люди погибают? Ты ведь столько лет в этом.» — Уверена, всё не так просто… — Это сложно, Мойра. — он крепко сжал кулак, а на глазах уже наворачивались слезы, которые он старательно сдерживал, — Я сильно привязываюсь к своим напарникам. Тяжело видеть, когда близкие умирают. А я столько этого пережил. На войне, на службе здесь. Я так устал, Мойра, я так устал… И вот опять. Это произошло снова. Снова пошел туда, куда не стоило. И снова чуть не потерял всё, чем дорожу. — Это действительно грустно, Габриэль. Но… — Знаешь, иногда я действительно верю, что я проклят, — он саркастично улыбнулся, но улыбка тут же сменилась озлобленной миной, — я проклят всю жизнь смотреть, как умирают другие из-за меня и ради меня. Я так устал, Мойра, я так устал… — снова и снова повторял он, — Столько раз говорил сам себе, что вот, пора уходить, нужно кончать с этим, пока не поздно, пока я не сдох… — Но ты еще здесь. — он сделал еще один большой глоток. — В том то и дело… Что я до сих пор здесь. Возвращаюсь. Я не могу без этого. Но я не хочу сдохнуть… Не хочу… Я хочу умереть спокойно, в кресле-качалке, на диване перед телевизором, в своей кровати. Но не так. — Он резко замолчал, сильно сжав глаза кулаками. Мне и самой было тяжело это слушать, но понимаю насколько это тяжелее для него. — Габриэль… — прошептала я. — Я так устал, Мойра… — он размазал слезы по лицу рукой, — Я не хочу потерять тебя. Я боюсь потерять Джесси… Он ведь мне как сын… сукин сын. И после каждого такого случая я сижу здесь пью, иногда рыдаю, потому что боюсь… — он потянулся поближе ко мне, — Мне бывает очень страшно. И это моя последняя попытка, Мойра. — он снова выпил. Мне было тяжело подобрать для него какие-то слова, поэтому я просто замолчала, смотря в пол. Он тоже погрузился в свои мысли, но потом резко отошёл от этого и даже улыбнулся. — Ну, а ты? Тебя не было здесь с тех пор, как мы вернулись. — неожиданно выдал он. — С чего ты взял? — я заволновалась. — Ты пришла только сейчас, через два дня. К этому моменту и Гендзи, и Джесси уже заходили, но не ты. Хотя именно тебя я ждал. — Я работала. — С Циглер? — он посмотрел мне в глаза, будто пытаясь прочесть мои мысли. Я поспешно отвернулась. — Да, с ней. У нас… общий проект. Её опыт и знания очень ценны для меня, поэтому… — Я знаю, это не моё дело, но разные ходят слухи о вас. — Какие же? — Ну… Что вы много времени проводите вместе. Ты сама понимаешь о чём люди думают в такие моменты. — И ты тоже так думаешь? — возмутилась я. — Не важно, Мойра, это твоя личная жизнь, я всего лишь по-дружески поинтересовался. — Это только слухи. — я продолжала сидеть и пялиться в стену, а затем глубоко затянулась горьким дымом и потушила сигарету. — Как скажешь… — но это «Как скажешь», только выбесило меня еще сильнее. — Ну, а ты, Гейб. Раз мы начали о личном. — его расспросы неожиданно глубоко оскорбили меня и я решила покопаться и в нем. — У тебя была семья? Нет, не такая как я, Джесси, Ана с Моррисоном. Нормальная, как у нормальных людей. Жена, дети, ну ты понимаешь. Я просто по-дружески интересуюсь — в мгновение ока, он поник ещё сильнее, чем когда я только зашла в комнату. Кажется, я задела его за самое важное, но поняла это слишком поздно. — Да, была. Та самая, как у НОРМАЛЬНЫХ людей. Жена и ребенок. Которых я любил. — я заволновалась и попыталась извиниться. — Габриэль, я… Я не хотела, извини… — Да нет, всё в порядке. — он почему-то за секунду пришел в норму. — С ними всё в порядке, они живы и здоровы. — Тогда… — Почему я говорю, что не могу уйти, когда мне даже есть куда и к кому? Потому что, Мойра, я для них умер. Я обещал им, что уберегу их от опасности и не сдержал обещание. — И что? Габриэль, они всё еще твоя семья. Нельзя так. — Можно, Мойра. Можно и нужно. — Я не понимаю… — Ты не знаешь, что значит ждать близкого человека с войны. Не знаешь, как не спать ночами из-за кошмаров. Не знаешь, как беспокойно жить, ожидая, что когда-нибудь, к тебе придет человек и скажет: «Он погиб.». — Они знают, что ты жив? — Нет, для них я погиб… Погиб, как герой, и теперь они могут спать спокойно. Им ничего не угрожает. А самое главное, им больше не угрожает горе от потери. — Это так глупо, — я закрыла глаза и покачала головой. — Может, и так… — Габриэль выдохнул и быстро опрокинул очередной бокал виски — у него сперло дыхание от крепости алкоголя, он немного закашлялся и зажмурился, а потом вновь, как ни в чем не бывало, продолжил, грустно уставившись на почти пустую бутылку. — Но, знаешь, сейчас я сплю спокойно, зная, что с ними всё в порядке. Это многого стоит, Мойра. — Сколько лет уже прошло? Ты видел их? — Габриэль в ответ лишь грустно покачал головой, горько улыбнувшись. — Я стараюсь о них не вспоминать. Совсем. Об этом знает Ана, Джек, Райнхардт, Торбьорн и… ты. Я даже Джесси не рассказывал это. Хотя мы очень близки. Поэтому, Мойра, весь тот пьяный бред, что я тебе сегодня рассказал… Оставь его в секрете, ладно? — Конечно, Габриэль. — Спасибо. — в его улыбке промелькнула призрачная нотка радости, пока он снова наливал напиток в мой стакан. — Выпьешь? — А у меня есть выбор?***
Я сидела в кафетерии и помешивала свой кофе. Голова жутко болела, хотя я отсыпалась весь прошлый день. Тем не менее, я хотя бы извлекла урок, что пить рано утром — убить остаток дня. Вокруг было очень шумно, все завтракали, всё это только усугубляло ситуацию с моей больной головой. Через пару минут, кто-то резко отодвинул стул и сел напротив меня, громко поставив свой поднос на стол. От этого я только зажмурилась и загнулась еще сильнее. — Боже, что с тобой? — Это была Ангела. И она явно была взволнована и невероятно зла на меня. — Ты просто исчезла вчера. Где ты была, мать твою?! — Ушла на больничный. — ответила я, не поднимая головы и продолжая мешать ложечкой свой кофе. — Больничный? Ты издеваешься? И что у тебя болит?! — Душа. — Что?! Мойра, иди к черту, я волновалась! — По твоему у меня нет души? — Я этого не говорила… Постой, это что алкоголь? От тебя спиртом на всё здание несёт. — Я была у себя в комнате. Лечила душевные раны. — я сделала глоток кофе. — Oh mein Gott… — Ангела ударила себя ладонью по лицу. — Иногда, я тебя просто ненавижу. — Я заметила. — И с кем ты пила? — С командиром. — Еще лучше. У Габриэля проблемы с алкоголем, он может уходить в запои по несколько дней. — Ангела, пожалуйста, мне и так плохо. — Естественно тебе будет плохо, тупица, если ты столько будешь пить. — она глубоко вздохнула и наклонилась ко мне и едва слышно, шепотом, сказала, — Пойдем ко мне, я помогу тебе. — Как? — подняв голову с надеждой спросила я. Она игриво улыбнулась. — У меня есть диванчик, он будет только наш на ближайшие полчаса. — она просуну руку под стол и положила ее на моё колено. Я вздрогнула от ее нежного касания, по ноге тут же побежали мурашки. Несмотря на то, что я ей только что нагрубила, она была очень мила со мной. — Что ж, раз поступило такое предложение, думаю, будет нецелесообразно от него отказываться. — Тогда, тебе стоит поторопиться, у нас не так много времени. — Она посмеялась и тут же выбежала изо стола и направилась прочь из кафетерия. Я в панике допила последние два глотка, уже одной ногой убегая вслед за Ангелой. Я нагнала ее в коридоре, когда она уже почти подошла к своему кабинету. Она обернулась и, увидев меня, залилась игривой улыбкой, а затем начал качать своими широкими бедрами в узкой юбке-карандаш. Её улыбка и красная помада только сильнее возбуждало во мне желание подойти к ней еще ближе, но она лишь со игристой насмешкой удалялась от меня вплоть до того, пока мы не подошли к её кабинету. На коричневой деревянной двери висела табличка «Др. А. Циглер». Она быстрым движением руки открыла дверь ключ-картой и толкнула ее вперед. Я вошла прямо за ней. На моё удивление, или счастья, там действительно у стены стоял старенький потрепанный коричневый диванчик, накрытый желтым пледом. Стоило мне зайти за порог её уютного кабинета, как Ангела подошла ко мне в плотную так, что ее грудь слегка касалась моей. Она просунула руку под моей талией и заперла дверь на ключ. — Надеюсь, теперь нам никто не помешает. — она подняла голову ко мне. На несколько секунд она замерла у моих губ, почти касаясь их. Ангела глубоко вздохнула, — Твой перегар и запах табака… Не знаю почему меня это так… Так возбуждает. — Может быть дело не в запахе, а во мне? — заметила я и обхватила ее талию руками. — Может… — Она еле коснулась моих губ, — Мне кажется на диване будет удобнее, милая. — Ангела подхватила меня за руки и потянула за собой в сторону дивана. Я не сопротивляясь шла за ней. Но стоило мне подойти совсем близко, как Ангела резко припала к моим губам, начав страстно целовать. Я закрыла глаза тоже поддавшись накатившему возбуждению. Ангела резко схватила меня за зад, начав беспорядочно мять мои ягодицы, а затем и вовсе повалила на диван. Я упала на спину, она тут же села на меня сверху и скинула свой белый халат, кинув его на пол. Ангела тут же вздернула вверх свою бежевую футболку оставив перед моим взором ее чудесный темно-синий бюстгальтер так прекрасно подчеркивавший её прекрасную грудь. Заметив мой взгляд, она сексуально прикусила губу и снова наклонилась ко мне, чтобы поцеловать. Я резко схватила ее за грудь, от чего Ангела, с характерным стоном, что-то прошептала. И вот, её рука уже пытается расстегнуть пуговицу моих брюк. Но в этот момент, в дверь неожиданно постучали. Ангела вскочила с меня и, подобрав с пола халат, начала торопливо накинула его на себя, даже не прикрыв свой бюстгальтер. Она злобно что-то ворчала на-немецком, а я продолжала лежать на диване, с таким же недоумением и разочарованием. — Fick dich ins Knie! Я убью того, кто за дверью. — злобно ругнула Ангела и резко открыла дверь. — З-здравствуйте, доктор Циглер. Это Дерен. — это был ее лаборант, он глупо улыбался, видимо услышав предыдущую фразу Ангелы. — Что-то срочное?! — Ангела уже была готова отвесить ему смачного леща. — Я ищу доктора О’Доран. Ее вызывает командир… Командир Моррисон. Он ждёт ее в допросной комнате, и… — Скажи мне, Дерен, на моей двери написано «Дк. Мойра О’Доран»? — Нет, доктор Циглер… — Тогда какого хрена?! — Дерен на несколько секунд завис, когда в его взгляд попала открытая грудь Ангелы, но её злобный взгляд и дыхание его быстро отрезвили. — Я думал, Вы… Вы можете знать. — Нет, Дерен, я блять понятия не имею где она. Я не ее мамочка, я за ней не приглядываю. Сходи, прогуляйся до её кабинета, может она уже вернулась…- он краем глаза заметил мое бездыханное тело, но тут же с ужасом отвернулся, но Ангела, не заметив его бледного лица, продолжала качать указательным пальцем перед его глазами, жестко ругая, — И давай кое-что уясним: если ты ищешь О’Доран, не приходи первым делом ко мне, ладно?! — Извините, доктор Циглер. Я, наверное, пойду… — испуганным голосом ответил он и уже собирался уходить, но остановился и дрожащим пальцем указывал Ангеле в лицо. — Что?! — со стой же строгостью спросила Ангела. — У Вас помада… Там… Размазано. — Ангела сообразив, спокойно подняла руку и большим пальцем медленно провела по нижней губе, стирая помаду. — Спасибо, Дерен. Можешь идти. — Ангела резко захлопнула дверь прямо перед его носом, а затем, что-то злобно бурча себе под нос, пошла к своему столу, пройдя мимо меня, и даже не обратив внимания. Такая реакция меня оскорбила и я тут же вскочила, вскинув руки вверх. — Это всё? — с обидой вскрикнула я. — Тебе нужно идти, тебя ждет Моррисон. — Да срать на него, Ангела, мы не закончили! — Закончим в другой раз, милая. Я уже не могу. Мне тоже нужно идти. — она была расстроена и зла. — До этого могла, а теперь не можешь? — я подошла к ней. — Прости, я уже перегорела, но обещаю, что всё отработаю. — даже после этой фразы, на ее лице не было и грамма радости, только обида. — Обещаешь? — я склонилась над ее лицом, от этого она наконец-то улыбнулась. — Может не в таком же контексте, но что-то тебе, возможно, перепадет. — Возможно? — она чмокнула мои губы, вылезла из-под меня и начала одеваться. — Ты же у меня ночуешь сегодня? — поинтересовалась она, не оборачиваясь. — Я надеюсь. — Тогда увидимся вечером, милая. А теперь иди! Она вытолкнула меня за дверь. Я выдохнула и медленно повернулась. В коридоре Дерен. Он смотрел на меня круглыми глазами. Конечно, я понимала, что у него в голове. Растрепанная Ангела с размазанной по лицу помадой, скрывающей меня, и я, внезапно вылетевшая из ее кабинета, примерно в том же виде. Пытаясь хоть как-то исправить неудобную ситуацию, единственное что я придумала, это помахать ему рукой. И это естественно смутило его еще сильнее. Он робко махнул мне в ответ: — Вас ждут в… — начал он, но я его тут же перебила. — Да, я в курсе. — кажется эта фраза только поставила жирную точку, что я слышала всё, что происходила в кабинете несколько минут назад. Дерен нервно улыбнулся и тут же скрылся за углом. — Да уж… — подумала я. На пару секунд я застыла в дверном проеме, моё лицо украшала наиглупейшая улыбка, а рука и вовсе застыла в том неловком жесте, адресованном Дерену — мой мозг абсолютно не отвечал, занятый обработкой всего эмоционального спектра, испытанного мною за последние полчаса. Осознав комичность своего внешнего вида, я потрясла головой, пытаясь согнать глупое выражение лица и вытряхнуть накопившийся конфуз, наспех поправила халат, провела руками по волосам, заправляя все выбивающиеся прядки и быстрым шагом пошла по коридору. Времени на рассуждения у меня не было, кажется, меня искало начальство — последняя мысль окончательно отрезвила меня, я сложила руки за спиной и ускорила шаг. Надеюсь, меня вызвали лишь по парочке профессиональных вопросов, всё-таки совсем недавно мы ликвидировали большую партию PN117. Пройдя несколько десятков метров бесконечного лабиринта коридоров достаточно быстро, я оказалась у той самой «секретной» комнаты допросов. Постучав, я вошла. На моё удивление, там были всё те же большие шишки: Моррисон, Ана, Гейб и Лакруа. По лицу Гейба, который, лишь завидев меня в дверном проёме, тут же огорчённо опустил глаза, ничего хорошего от этого разговора ждать не следовало, и никто точно не собирался гладить меня по головке. Я поджала губы и посмотрела на Ану — она также стояла у стены, и, сложив руки на груди, сверлила меня тяжелым и серьезным взглядом. — Вызывали? — спросила я, пытаясь скрыть хоть какие-то намеки на то, что я нервничала. — Да, вызывали, — ответил капитан Моррисон, листая какие-то бумаги на столе. Он показал рукой на стул, стоявший напротив него. — Присаживайся. — Я могу постоять. — Мойра! — грубо окликнул меня Гейб. Если с Моррисоном у меня ещё было настроение поругаться, то вот грубить Габриэлю мне совсем не хотелось. Так уж и быть, я села и придвинулась к столу. — Что-то случилось? — А случилось то, что мы сегодня получили данные расшифровки кодов сывороток, которые были обнаружены на складе в Германии, — продолжил Моррисон. — Ты ничего не хочешь нам сказать по этому поводу? — Я думала, что это вы мне собираетесь что-то сказать. — Ладно. Не хотим по-хорошему, значит? — Джек достал толстую папку и бросил их передо мной. — Жерар? — Коды дали нам очень много информации: поставщиков, заказчиков, изготовителей… — продолжил Лакруа, — И какое же было наше удивление, увидев там… Ваше имя. Мойра. — Это шутка? — недоумевала я. В этот момент, сидевший передо мной Моррисон, громко ударил по столу, от чего я подскочила на месте. — ХОЧЕШЬ ПОИГРАТЬ С НАМИ? — заорал он. — Джек! — вмешался Габриэль. — Не держи нас за идиотов, О’Доран! Я не буду терпеть у себя в штабе шпиона Когтя! — Какого, к черту, шпиона? — я начала сильно нервничать и вжалась в спинку стула, когда Моррисон начал давить меня своим телом. Лакруа подошел ко мне поближе, взял папку, пролистал несколько страниц и показал мне на список. Всё было так — несколько имён, во главе которых размашисто красовалось моё. — «Научный руководитель: доктор М. О’Доран.», — процитировал Жерар. Джек, вроде как, остыл и просто отвернулся, уставившись в экран монитора. — Я… — мне было нечего сказать. Я смотрела на список и отчётливо видела в нём своё имя. Некоторые из этих имен я тоже знала, некоторые встречала, но… Но как? — Вы хотите сказать, что я создала эту штуку? Это какая-то ошибка! — Ошибки быть не может. — настаивал Лакруа, — Мы сами удивились, обнаружив нашего агента здесь. Поэтому мы проверили и другие источники, архивы, кодировки патентов, номера исследований, испытания, амбулаторные карты, даже журналы с камер наблюдения. Всё предельно ясно и прозрачно — Вы к этому причастны. Более того, мы проверили остальные имена в этом списке. Двое мертвы, двое — без вести пропавшие, трое — агенты Когтя, еще четверо — ученые из разных институтов, в том числе Оазиса. Вы знаете этих людей? — Я ещё раз быстро просмотрела имена. — Да, я, кажется, знаю нескольких, — я ещё раз пробежала глазами список, уже не ради информации, а просто пытаясь успокоиться и лишний раз убедиться в реальности происходящего, — Да, точно, вот эти — мои ассистенты в Дублинском Институте. Но я редко с ними работала, в основном, они просто числились за мной. Я предпочитаю работать одна. Но… Я всё равно не понимаю. — Кто-нибудь уже объяснит мне, что происходит? — не выдержал Габриэль, до этого хранивший молчания и исподлобья наблюдавший за ситуацией. — Дублинский Исследовательский Институт биологических и генных технологий? — уточнил Жерар, на что я кивнула. — Мы давно за ним наблюдаем. Именно ему принадлежит ряд патентов, среди которых несколько прототипов PN117. Мы полагаем, что именно они снабжают Коготь необходимым сырьём и проводили для них нужные исследования. Это может объяснить некоторые вопросы, но… — Это не объясняет того, что она предала нас, — сурово сказал Джек. — Я работала там. Моё имя имеет большую ценность в научном сообществе, поэтому Институт нанял меня в качестве ведущего научного сотрудника. Под моим именем велась работа больше чем над сотней патентов, которые отлично продавались. Но это не значит, что я работала над всем, где есть моё имя… Точнее, я не знаю всё, над чем работала — это могла быть какая-то определенная часть исследования, которая подходила под мою специальность. Многие разработки были засекречены, естественно, меня не ставили в курс дела. Конечно, я делала всё, что мне скажут, ведь мне за это платили, — я начала заметно нервничать и голос начал предательски дрожать. Я попыталась сглотнуть комок и сжала пальцы в кулак, пытаясь взять себя в руки. Я знала, что я ни в чем не виновата. — То есть, ты не причастна к этой сыворотке? — наконец подала голос Ана. — Я не исключаю того, что могла работать над этим. Действительно, у меня были исследования в этом направлении. Вероятнее всего, это действительно так, как написано — но я не знала для кого и для чего они предназначались. — Ты вообще осознаешь, что ты создала?! Сколько людей погибло по твоей вине?! — снова включился Моррисон. — Во-первых, я Вам не друг, чтобы ко мне обращаться на «ты», а во-вторых, неужели Вы и правда думаете, капитан Моррисон, что мной руководили мораль, достоинство, совесть или этика? Нет. Я всего лишь зарабатывала деньги своим трудом. А когда я стала ненужным активом, меня выкинули на улицу. Так что, если Вам нужны показания — да, я создавала сыворотку, и нет, я понятия не имела, что вообще такое Коготь. — все замолчали. Мой собственный голос и убежденность в невиновности успокоили меня. Я глубоко вдохнула и разжала кулаки, которые уже начинали болеть от напряжения. Жерар что-то в спешке записывал в блокнот, а затем продолжил. — Кажется, у нас больше нет к Вам вопросов, доктор О’Доран, так, господа? — он посмотрел на коллег. — Пока мы с этим не закончим, я отстраняю её от службы. — заявил Джек. — Хрен там плавал, Джек, это мой агент! — Габриэль сходу оживился, развернулся по направлению к Моррисону и медленно шел в его сторону, пригвоздив второго тяжелым взглядом. — Твой агент представляет угрозу всем нам! А ещё, твой агент напрямую или косвенно связан с террористической организацией, которая совсем недавно взорвала наш штаб, ты это понимаешь?! После недавних инцидентов, я не могу рисковать своими агентами! — Я сказал — это МОЙ агент! Она из-за этих долбанных образцов жизнью рисковала! — Рейес повысил голос и сжал пальцы левой руки в кулак. — И мне до пизды, что ты там думаешь! Я ей доверяю целиком и полностью! — Пока я руковожу Овервотч, будет так, как я сказал. Это мой приказ. — Джек был непреклонен. — Джек. — включилась Ана. Оба мужчины тут же заткнулись, — Думаю, доктор уже доказала делом свою верность Овервотч. — Вы что, сговорились все?! — Моррисон развел руками. — Ты удивляешься, что вдруг никто не лижет тебе задницу, — улыбнулся Гейб. — Рейес! — Ана снова грозно на него посмотрела, но, похоже, ничто было не в силах убрать ухмылку с его лица. — Думаю, мы закончили, — снова включился Лакруа. — Мне нужно проверить этот Дублинский Институт. Навестишь меня в штабе в Риме через несколько дней, Гейб? Мне нужно тебе кое-что показать, думаю, тебе понравится. — Габриэль кивнул ему. — Отлично. Нужно ехать. Капитан Амари. Джек. — он посмотрел на них, и они кивнули ему в след. Жерар вышел и захлопнул дверь. Я так и осталась сидеть в окружении трёх поссорившихся друзей. К счастью, Габриэль решил взять ответственность за разрешение ситуации на себя. — Думаю, нам с доктором О’Доран тоже пора. Много грязной работы, ну вы понимаете, — он похлопал меня по плечу и направился в сторону двери. — Ещё увидимся. Никто не спешил ему отвечать. Ана снова встала в угол, сложила руки на груди, уперлась ногой в стену и опустила голову. Джек, словно даже не услышавший друга, сидел и молча просматривал бумаги на столе. Так мы и вышли. Пройдя всего несколько метров от комнаты допроса, Габриэль обратился ко мне: — Ты как? В порядке? — я шла рядом, пытаясь осознать всё то, что только что произошло. Было ощущение, что это утро пыталось проверить меня на прочность. А ведь всего-то каких-то полчаса назад я была между бёдер Циглер — лучше бы там и оставалась. — Не знаю… — выдохнула я. — Знаю, вся эта ситуация — бред. Но я ни на секунду не сомневался в тебе, хочу, чтобы ты это знала. — Спасибо, Габриэль. — Пойди вниз, я сварю кофейка. Может, ребята тоже там. Хочешь, пиццу закажем, а? — Да, не откажусь… — грустно ответила я. Габриэль обернулся, увидел моё поникшее лицо и тут же остановил меня. — Эй! Что бы ни случилось, хоть ты нашего агента убьешь, я не дам ему тебя даже пальцем тронуть. Я за вас всех глотки буду рвать, слышишь? — Я подняла глаза и молча кивнула, — Поэтому не переживай, я разберусь с ним. — Нет, Габриэль, Моррисон здесь не при чем. — Тогда в чем дело? — Просто некоторые моменты из моего прошлого только что встали совсем по-другому. И мне нужно время, чтобы подумать над тем, кто к этому причастен. Мне нужно время прийти в себя, извини. — Конечно. Если что, ты знаешь где меня найти.***
— Ну как ты, старик? — Маккри влетел в палату, где лежал Гендзи и тут же накинулся на него, с разбега залетев на кровать с объятиями. — Неплохо ты тут устроился. Гендзи выглядел счастливым, хотя у него до сих пор не было ноги и руки. Он сразу же залился улыбкой, как только завидел нас в проходе. Мы зашли его проведать, стоило Ангеле разрешить. Впервые за всё время, как мы вернулись, он, казалось, уже был в норме. — Как только встанешь на ноги, будешь отрабатывать все тренировки, которые пропустил, ты понял? — посмеялся Габриэль. — Как скажете, босс! — Гендзи улыбнулся в ответ. — И что? Кормят нормально? Телек дают смотреть? А то у меня спина болит, думаю лечь, пускай пролечат. — продолжал Джесси. — Если ты будешь продолжать также кувыркаться, врачи не помогут. — подметила я. — Эй, это не просто кувырки, это очень важный тактический приём. — Кто бы сомневался. — я закатила глаза. — Кормят хорошо. В целом, не жалуюсь. С такой заботой, я вернусь уже совсем скоро. Доктор Циглер и Мойра крутятся вокруг меня почти круглосуточно. — Не преувеличивай, я всего лишь пару раз помогла… — Как нога? Не чешется? — снова острил Маккри. — Так, разойдитесь! — в палату ввалилась Ангела и начала всех грубо распихивать. Она тащила за собой стол на колёсиках, на котором лежали совсем новые импланты для Гендзи. За ней следом, подталкивая стол сзади, шел Торбьёрн. — Если не помогаете, хотя бы не мешайте! — проворчал он. — Гейб, бери своих ребят и выметайтесь отсюдава. — Ух, вот это малышки. Красота! — заливался восхищением Маккри, смотря на импланты, — С этой рукой ты еще быстрее будешь всякие свои штуки делать… Пожалуй тоже себе когда-нибудь такую сделаю. — Так, проведали и хватит. Уже к вечеру он вернётся к себе и всё расскажет. — добавила Ангела. Габриэль подхватил нас с Джесси и потащил к выходу. — Эй, как только тебе вставят новую руку, я первый с тобой бороться забил. — Джесси улыбнулся, и сложив пальцы «пистолетом», подмигнул и указал в Гендзи. — Я второй! — поддержал Габриэль — О Боже, мальчишки… — вздохнула Ангела и покачала головой. Мы вышли и пройдя несколько метров до развилки остановились. Джесси развернулся к нам, поправив шляпу, и достал из кармана пачку сигарет. — Я в тир. Гейб, постреляешь со мной? — В другой раз, старик, куча дел после последнего задания. Нужно разобраться. — Хм, ну как скажешь. — Джесси развернулся, закурил и медленно побрел в сторону тира, что-то насвистывая себе под нос. Мы с Габриэлем стояли также не подвижно, провожая Джесси взглядом, пока тот не зашел за угол. — Нам нужно поговорить. — неожиданно начал Гейб, даже не обернувшись ко мне. Я не сразу поняла, к кому он обращается, но оглянувшись по сторонам, поняла, что кроме меня здесь больше никого нет. — Что-то серьезное? — Той ночью… Я сказал очень много. — он глубоко вздохнул. — И эти мысли очень глубоко засели в моей голове. Я не хочу сдохнуть, поэтому, я подумал, что твой эксперимент… — Я уже говорила, что это опасно. — Да, я понимаю… — продолжил он шёпотом, обернувшись по сторонам, в поисках подозрительных «ушей». — Нет, Габриэль, ты не понимаешь. Если я хоть на немного ошибусь, это может стоить тебе слишком много. — А если я ошибусь на следующем задании, мы этого уже никогда не узнаем! — выпалил он, но быстро понял, что слишком сильно повысил голос и резко замолчал. Снова оглянувшись вокруг, он продолжил, осторожничая, — Послушай… Я чувствую, что я слишком расклеился… — Габриэль, это не… — Я слаб! — он не дал мне договорить, — я. я боюсь подставить всех вас. Твои работы, твой эксперимент… он может помочь. И я готов рискнуть. Возможно, именно сейчас я готов к риску как никогда раньше. И ты должна мне помочь, Мойра. — он схватил меня за плечи и пытался поймать мой взгляд, который я всеми возможными способами старалась отвести. Но у меня не было шансов, и я посмотрела на него — он заглянул в мои глаза очень глубоко свойственным ему стальным, но в этот раз уставшим и умоляющим взглядом. — То, что случилось в Германии… У меня не было плана «Б», а сейчас он должен быть. В следующий раз он должен быть, Мойра. Просто скажи, у тебя всё готово? — Не совсем всё, но… Но я думаю, мы можем начать. — Прямо сейчас? — его глаза загорелись. — Если нужно, то прямо сейчас. — Тогда идем, нельзя терять времени. У меня предчувствие, что его не так много. Я развернулась, и мы направились в мою лабораторию. Честно говоря, я не то, чтобы не была готова к такой резкости — я не думала, что Габриэль вообще когда-либо решится на этот разговор. С другой стороны, мой проект был готов уже как около месяца, но я очень боялась и не решалась сказать об этом ему. Всё это время он даже не касался этой темы, а я лишний раз старалась не напоминать, для меня это был не самый приятный разговор. И, естественно, заниматься этим проектом я могла только в одиночку, и Циглер мне очень «мешала» с этим. За это время, думаю, Габриэль уже и забыл зачем я здесь на самом деле, зачем он меня приглашал в Блэквотч, что он предлагал мне. Видимо, моя стажировка зашла дальше, чем мы думали, и я слишком быстро из штатного ученого превратилась в члена команды. И та ситуация… Я понимаю, зачем это всё прямо сейчас. И переносить это на другое время бессмысленно. Но я боюсь рисковать, несмотря на то, что перепроверила всё трижды или куда больше. Возможно потому, что для меня он не был просто заказчиком или начальником. От этих мыслей становилось ещё тяжелее. — Какое предчувствие? — резко спросила я, когда мы свернули в мой блок. — Что? — Ты сказал: «У меня есть предчувствие, что времени мало». Нет, у тебя не предчувствие, Габриэль, ты что-то знаешь, — мы подошли к двери, я полезла в карман за ключами. — Эта вся ситуация с тобой и твоим «прошлым»… В общем, убедить Моррисона до конца мы не смогли. Он решил, что тебя нужно ограничить во всём, что может быть потенциально опасным. Пока что, конечно, он ничего сделать не может. Мы с Лакруа прикрываем тебя, как можем, но боюсь, что он добьётся своего. — И чем мне это грозит? — Вероятно, вся твоя работа будет под строжайшим наблюдением. И я уверен, он спросит про то, чем мы сейчас будем заниматься. В другой раз у нас просто может не быть шанса. — Ясно, — сухо ответила я. — Мойра, извини, я действительно делаю всё, что в моих силах. Но те данные, к сожалению, слишком неоспоримы и играют против нас. — я крепко сжала ключи в трясущейся от обиды руке, и, сглотнув ком в горле, выдавила: — Всё в порядке. Мы зашли в кабинет. У меня царил полнейший беспорядок. На полу были раскиданы бумаги и стаканчики от кофе. На столе возвышались уже месяцами неразобранные папки, хаотично сложенные друг на друга. Про летающую вокруг пыль и говорить не надо — заметна она была, как говорится, невооруженным глазом. Не то чтобы мне было за это стыдно. — Извини за беспорядок, я не ждала гостей, — я быстро начала подбирать всё, что сильно бросалось в глаза, а затем подошла к кондиционеру и включила его, чтобы хоть как-то освежить это помещение. — Мне нужно несколько минут, чтобы всё подготовить. — Ничего страшного. — спокойно ответил Гейб. Он начал медленно прогуливаться по кабинету, рассматривая всё вокруг. Через пару минут кондиционер послушно заменил весь «плохой» и пыльный воздух, и находиться здесь уже стало вполне приемлемо. Я быстро смела всё ненужное со стола и достала свои записи по эксперименту. Кинув их на стол, я резво пролистывала страницы папок, пока не дошла до нужных мне записей. К моему счастью, всё необходимое было прямо здесь. Я достала из холодильника нужные компоненты, принялась настраивать капельницы и регистрационные аппараты. Габриэль тихо шатался позади, сложив руки за спиной, и отчаянно старался мне не мешать. Он встал возле стены напротив моего стола, где висели несколько моих фото, и внимательно их рассматривал. — Ты носила очки? — спросил он. — Какое-то время. Потом мне надоело, что все считают меня задротом. — ответила я, не отвлекаясь от своих дел. — А это твой бывший начальник? — Гейб показал пальцем на жирного ублюдка Гальца, стоявшего рядом со мной на общей фотографии с какой-то конференции. Только вспомнив его, сердце застучало, а кулаки рефлекторно сжались. — Он самый… — процедила я сквозь зубы. — А на этой, хм, вы с Циглер отлично смотритесь. — после этой фразы, мне уже захотелось его заткнуть. — Габриэль, ты не мог бы не продолжать? — но мне показалось, что он меня даже не услышал. — А эта рыжая женщина… Это твоя… — он не успел договорить, как я уже была за его спиной. — Держи. — я протянула ему колбу с фиолетовой жидкостью. — Пей. — Ты уверена? Оно странно выглядит. — Пей! — я уже была готова сама влить, лишь бы он заткнулся. Но он спокойно взял колбу и одним глотком всё выпил, сильно скривившись от вкуса. — Мерзость… На вкус как кошачья моча, — прохрипел он, вытирая рукавом рот. — Вставай на весы, мне нужна твоя точная масса. — Да я килограмм 85 вешу, — он подошёл к весам. — Раздевайся, — остановила я его, когда он поставил одну ногу. Он оглянулся на меня. — Полностью? — До голой задницы. Я отвернусь. Обещаю, подглядывать не буду. — я отвернулась к монитору и стала вбивать данные. Габриэль снял одежду и бросил на кушетку рядом. — Сколько? — Эмм… 102,210, — ответил он. — Черт, два кило набрал за месяц. Надо завязывать с буррито… — Рост такой же? — Вроде давно уже не расту. — Надень трусы и ложись в кресло. Полежи немного, я пока всё остальное приготовлю. Он завалился на кресло и опрокинул голову. Я подошла и принялась подключать его к датчикам. На экране сразу же начали высвечиваться данные. Достав из ящика жгут, я наложила его на руку Габриэля, затянув чуть выше локтя. Сосуды тут же начали выступать на его мускулистой жилистой руке. Меня никогда особо не привлекала явная маскулинность, но эта картина завладела моим вниманием на каплю дольше, чем было бы допустимо. Я начала прощупывать вены двумя пальцами. Выбрав нужную, я смазала кожу антисептиком и, взяв в руку два катетера, поднесла их к его предплечью. — Крови боишься? — спросила я, серьезно посмотрев ему в глаза. — Ты шутишь? — недоумевал он. Я быстро вставила катетер в вену. — Ау, — он сморщился и жалобно посмотрел на меня. — Потерпи, на вторую тоже надо. И на ноги тоже. — А не слишком много во мне шлангов? Я молча смогла установить все остальные катетеры и подключить всё необходимое оборудование и датчики, позволяющие наблюдать за процессом, чтобы наш капитан не откинулся раньше времени. Габриэль молча наблюдал за моими действиями — он выглядел абсолютно спокойным и морально готовым, казалось, к чему угодно — чего не скажешь обо мне. Я нервничала, хоть и старалась вести себя профессионально. Но из головы не выходили мысли, что что-то может пойти не так. Да и неожиданные «новости» поддали адреналина в кровь. Я взяла в руку шприц и уже была готова начать, но остановилась. — В чём дело? — поинтересовался Габриэль. — Я просто… Честно говоря, я немного нервничаю. — Из-за меня? Ты же уже применяла это на себе. — Я изменила формулу, немного подкорректировала генный модулятор в зависимости от твоей физической подготовки и примененных на тебе физических стимуляторов. Это не то же самое, что было у меня. Этот вариант более стабильный, но агрессивный. Ты сильнее, чем я, поэтому я пошла на этот риск из расчетов, что ты выдержишь. — Тогда чего ты волнуешься? — Когда я применяла это на себе, у меня была другая цель. Мной двигал интерес, открытие, азарт создать то, что многие считали невозможным, доказать, что все мои исследования не ложь, и жертвы, даже если на кону была моя жизнь, меня мало волновали. За каждое новое неизведанное ощущение не жаль заплатить чем угодно. Мне нечего было терять, понимаешь? А сейчас… есть. — Тогда оставь это всё, — на моё удивление, Габриэль завёлся, — твоя совесть делает из тебя самого большого эгоиста, Мойра. Я пришел к тебе, потому что я тебе доверяю, потому что никто в мире больше не сможет это сделать. Я не боюсь, а ведь на кону моя жизнь. И я не прошу от тебя за это доверие ничего! Только лишь сделать свою работу. И боишься ты не меня убить. Ты боишься ошибиться. Ты боишься, что именно твоя ошибка станет фатальной. Но ты не такая, Мойра. Ты из тех, кто убьёт сотню, но докажет единицам. И, так уж и быть, я уйду, но станет ли тебе легче? Так что спроси себя, что для тебя страшнее: ошибиться или не попробовать? — его слова меня задели, и где-то внутри громко треснула моя гордость. Он был абсолютно прав. Я была настолько глупа и труслива, что все мои пороки начали просачиваться, а мой профессионализм испарился в одночасье. Я стояла с открытым ртом. Еще совсем недавно я боялась убить Габриэля, а сейчас я боюсь не добиться результата. И теперь в моей голове всё встало на места. Еще пару секунд я смотрела ему в глаза. Он ждал моего ответа. — Давай сделаем это, — коротко сказала я. Он кивнул и откинулся на кресло. Я крепко сжала шприц и, без робости в руках, ввела все сыворотки и препараты. Разум прояснился, я знала всё наизусть — все малейшие подробности, граммовки, дозировки, объёмы и тайминги. Габриэль лежал, закрыв глаза. Он был спокоен, а я наконец-то вновь стала профессионалом. Первые реакции. Я краем глаза смотрела на экран, медленно вводя в капельницу очередной реагент. Показатели менялись. Пульс и давление заметно выросли. Первая клеточная реакция. — Как ты себя чувствуешь? — спросила я у него. Он заметно менялся в лице и мялся на месте. — Не знаю, внутри холодно. — Так и должно быть. Впереди будут первые болевые реакции. Будь готов. После очередного ряда введенных препаратов, Габриэль стиснул зубы и начал немного стонать. Пульс подлетел до 130. Перестройка клеточных структур проходила быстрее положенного. Но я ничего не могла сделать, кроме как надеяться, что он выдержит. Я ввела еще несколько миллилитров — Габриэль уже с трудом сидел на месте, то и дело изворачиваясь и выкрикивая что-то неразборчивое, но продолжал держать себя в руках. — Потерпи немного! Потерпи еще двадцать минут, слышишь меня? — пыталась кричать ему я, не отводя глаз от мониторов. Но он ничего не отвечал, лишь стонал от боли. Пульс поднялся до 150. Ситуация была критической, но я была бессильна. Последний препарат. На его руках и ногах выступали вены. Казалось, что еще немного и они порвут кожу и разлетятся в стороны, забрызгивая всё вокруг багровой жидкостью. Он уже кричал. Пытался стиснуть зубы, но челюсть его не слушалась. Габриэль схватился за подлокотники, впиваясь в них ногтями. Он был полностью мокрым от пота. Его кожа сначала побледнела, а затем окрасилась в тёмно-фиолетовый, почти чёрный цвет. Всё идёт как надо, но показатели уже на пределе. Окрашенные в тёмно-фиолетовый цвет, вены уже выступали на его лице и шее, они пугающей паутиной пронизывали всё его лицо. Он выгнулся в спине от боли, а затем резко рухнул. Мне показалось, что он потерял сознание, но мгновение спустя Габриэль открыл глаза. Он замолк и испуганно посмотрел на меня. — Что?! — вскрикнула я. Он продолжал молчать, медленно поднялся и сел. Габриэль внимательно осматривал себя — он поднёс руку ближе к лицу и прямо на наших глазах, его пальцы медленно потемнели, секунду позже потемнели и кисть с ладонью. Уже через мгновение его рука начала медленно растворяться в воздухе чёрным туманом. Он затаил дыхание. — Мойра, какого… — Так, только не паникуй. Это всё ещё твоё тело, ты можешь это контролировать, главное, не давай своим клеткам распадаться дальше. — Легко сказать, когда твоё тело превращается в дым! — он попытался успокоиться и зажмурился. Его рука медленно приняла первоначальный вид. Он резко открыл глаза и, увидев свою целую руку, криво улыбнулся. — Значит… Значит, получилось? — Вроде бы… — я выдохнула и уперлась на стол, подперев лицо руками. Кажется, этот выброс адреналина вымотал меня полностью. — Всё в порядке? — заволновался Габриэль, положив руку мне на плечо. Она была очень холодной, и я тут же подняла голову. — Холодно? — спросила я. Я схватила его ладонь в руки. — Ты весь вспотел… — Да уж, пришлось кое-что пережить. Но… — я начала осматривать его с головы до ног. Все его сосуды вылезли и потемнели, вся кожа была усыпана капельками пота. В какой-то момент мы встретились взглядом, а потом я поняла, что слишком сильно прижала его руку к груди. Осознав это, я резко отбросила ее, — я думаю, всё будет в порядке. — Я прослежу, чтобы всё так и было. Я выдохнула и уселась на кресло, подперев лицо руками. Мне хотелось рыдать смеяться и кричать одновременно. Габриэль прикрыл глаза и еще несколько минут, тяжело дыша, лежал на кушетке. Регистрационные аппараты, всё еще работали, пульс и давление быстро нормализовались. Я подняла голову и взглянула на него. Неужели всё получилось? Но что теперь? А затем голову снова резко забили мысли о том, что сегодня было на допросе. Моя эйфория резко сменилась тяжелым депрессивным чувством, внутри всю горело, а сердце снова начало сильно стучать. Мне хотелось прямо сейчас что-то разбить в этом порыве гнева, кажется у меня снова проблемы с контролем… — Габриэль! — вырвалось у меня. Он испугано подскочил и сонно посмотрел на меня. Я сидела, сжав руки в кулаки, на лице был злобной оскал, а на глазах слезы. — Что случилось? — еще больше испугавшись спросил он. — Мне нужно кое-кого убить.***
Я складывала халат и готовилась уйти. Уже было около 11 вечера, но Ангела всё еще сидела и заполняла бумаги, которые в огромном количестве скопились за месяц. Кажется, это были медкарты, истории болезней и прочая медицинская макулатура, которую, несмотря на современность, всё еще необходимо заполнять тоннами. Она ловко заполняла своим кривым почерком один листок за другим, будто за спиной и вовсе не было тяжелого рабочего дня. За долгие годы, её рука. казалось, уже привыкла к подобным заданиям. Сквозь линзы очков, под светом настольной лампы, ее усталый взгляд всё-таки выдавал то, что эта работа давалась ей с трудом. Ангела зазевалась, положила ручку на лист, потянулась, взглянула на меня и сонно улыбнулась. — Я бы помогла, но, боюсь, я абсолютно не владею нужными для этого навыками, — из вежливости выдала я. — Не беспокойся за меня — я справлюсь, мне не привыкать. Это не первый и не последний раз. К тому же, сегодня я дежурю, времени вагон. — В таком случае, доброй ночи, Ангела. — Gute Nacht, Liebling, — пожелала она мне и вновь прилипла к бумагам. Я вышла и осторожно закрыла дверь. В медицинском блоке всегда было достаточно тихо, но сегодня тишина была особенно плотной, почти звенящей. Даже лампы на потолке, казалось, были намного тускнее, чем раньше. Во всём коридоре ни души, лишь немые белые двери. Если прислушаться, можно услышать, как за одной из них водит ручкой по бумаге Ангела. Весь штаб был абсолютно безмолвным. Идеальное время для того, чтобы сотворить какое-нибудь грязное дело. Спать я не собиралась — Габриэль уже ждал меня у себя в кабинете. После последнего разговора мы договорились встретиться и всё обсудить начистоту. Я быстрым шагом пошла по темному тихому коридору. Подобно ударам молота в тишине, по коридору звонко разносился стук моих каблуков по бетонному полу. Я подошла к его кабинету. Там горел свет. Кажется, он настроен серьезно, раз всё-таки ждет меня. Я тихо постучала пару раз и нажала на тяжелую ручку, не дождавшись ответа. Дверь, немного скрипя, приоткрылась. Я заглянула в щель: Габриэль сидел в своем кресле, закинув ноги на стол и попивал кофе из огромной черной кружки с надписью «BOSS». Завидев меня в дверном проеме, он опустил ноги и звонко поставил кружку на стол. — Привет, — скромно поздоровалась я. — Да, да, заходи, заходи. Здесь мы можем поговорить начистоту, — он сложил руки на столе, откинулся на спинку кресла и пальцем указал на стул напротив. Я присела. — Что там у тебя, выкладывай, выкладывай, — несмотря на то, что я весь последний день обдумывала каждое слово, говорить об этом было тяжело. Точнее, начать говорить. Я еще несколько секунд мялась на стуле, но, глубоко вздохнув, начала: — Это связано с тем, что было вчера. То, в чем меня обвинили. Меня это всё очень сильно задело, Габриэль. И в голове всё это время крутится только одна мысль… — Тебе нужно кого-то убить, — помог он. — Именно. — я кивнула, — Я в ярости от одной мысли о том, что именно произошло. И это меня сжирает. Но началась эта история задолго до этого момента. Когда-то я была действительно видным ученым с большим именем. Научное сообщество меня признавало, мои работы публиковались в крупнейших издательствах, мною интересовались. Мы живём в мире, где ценность идей оценивают по достоинству. В тот момент моё желание росло, мои амбиции росли, рос и спрос на мои исследования, от меня требовали больше, я вошла в азарт. Но ресурсов не хватало. С каждым новым проектом окупаемость падала. Как и любому другому ученому с большим именем, мне был нужен представитель, инвестор, денежный мешок, знающий, как конвертировать исследования в прибыль, и готового рискнуть и вложиться ради новых открытий. Одним из таких был директор Института Биогенных Технологий — Кристофер Гальц. Когда я завязала с ним дружбу, моё имя играло ему на руку. Даже несмотря на мою тёмную репутацию, это делало мне и ему хорошую рекламу, инвесторы были довольны. Он щедро оплачивал любые мои исследования. Мне не столько нужны были деньги, сколько лишь возможность сделать то, что я хочу. У меня было всё, Габриэль, ВСЁ. Почти все мои открытия патентовались под именем Института, так что, весь доход был у него. Моим условием было лишь имя. — Имя? — перебил он меня. — Моё имя. Мойра О’Доран. Я требовала признания. И каждый видел моё имя во всё новых и новых открытиях. Обо мне говорили. Я стала одной из главных, если не главным генетиком мира. Но всё изменилось почти в одночасье: против меня развернули большую кампанию. В том числе и Циглер. Мода на гуманизм набирала обороты. Дружба с омниками привела к их неконтролируемому развитию. Мои опасения о скором крахе человека, как хозяина мира, никто не воспринимал всерьёз. Тогда я начала масштабные исследования по модернизации человека на генетическом уровне. Конечно, мне нужны были люди, на животных такое проводить почти бессмысленно. И, к моему счастью, Институт пошёл на это и прикрывал мои исследования, прикрывал и мои неудачи. Неудач было много, и, к сожалению, кое-что просочилось. Это практически убило мою репутацию. Я была в отчаянии, мне понадобилось много времени, чтобы придти в себя и снова начать работать, но толку было мало, кажется, все старательно не хотели меня замечать. Поэтому я поставила на себе тот самый эксперимент. И у меня получилось! Но повторить я не могла, как ни старалась. От моих попыток погибло больше десятка человек. 13, если быть точной. Я не смогла предоставить доказательств, и вот тогда все в один голос прозвали меня шарлатанкой, некоторые мои исследования и вовсе начали перепроверять, некоторые даже удалось закрыть. Всё катилось в задницу. С каждым днем, новостей о моей некомпетентности становилось всё больше, Циглер и компания пытались выудить меня из игры. Гальц, испугавшись за свою задницу, выкинул меня из института. И он был прав… До вчерашнего дня. Когда я узнала, что моё имя было в разработке PN117. Удивилась ли я? Да. Работала ли я над этим действительно? Да. Знала ли я, что это? Нет. И вот тогда, весь паззл и сложился. И я поняла, откуда мне поставляли людей, куда девали трупы, кто были те влиятельные дяди, откуда деньги и что за странные заказы, откуда у меня был доступ к разработкам под грифом «Секретно»… всё потому, что я и вела эти разработки. Куча файлов, куча исследований, опытов, у меня был доступ ко всему. И это не Институт мне дарил доступы, а я их давала, сама того не зная. Всё встало на свои места. И я сделала очень много для Когтя. Но, знаешь, что меня больше разочаровывает? Совсем не то, что я помогла каким-то террористам. Нет. То, что мной воспользовались, мне лгали всё это время, выкинули на улицу, как больную собаку, а сейчас меня подставили. И не будь я здесь, что бы со мной было, Габриэль? За мной бы пришел Коготь или Овервотч, а дальше… Пытки? Шантаж? Убийство? Вероятно, мы так и работаем. Именно поэтому я хочу убить того, кто всё это затеял. Я хочу убить эту лживую суку. Я хочу убить Кристофера Гальца. Габриэль всё внимательно выслушал. Он не сказал ни слова, не задал ни вопроса, лишь молча таращился в стол. А затем глубоко выдохнул и наконец сказал: — Вылетаем через 20 минут. Будь готова. Он выбежал из кабинета с серьезным лицом, чуть не снеся меня со стула. Дверь за ним захлопнулась. Я опешила. Не ожидала, что всё произойдёт так быстро. Габриэль… Черт, кажется, ради меня он был готов на всё. Он не сказал ничего против, хотя я уверена, подобное далеко не приветствуется. Кажется, мы слишком сблизились. Надеюсь, это не зайдёт слишком далеко. Я накинула на себя черный плащ, надела тяжелые кожаные сапоги и черные перчатки. Присела в холле и всё, что мне оставалось — ждать. Габриэль появился так же резко, как и исчез. Он ничего не сказал, лишь молча показал на лифт. Мы вошли. Он был очень серьезен и задумчив. Мне не хотелось его лишний раз тревожить, уверена, я только что создала ему массу проблем, которые нужно решить в кратчайшие сроки. Он повел меня во сторону взлетной площадки. За несколько метров до громадных металлических ворот, над которыми огромными жёлтыми буквами было написано «GARAGE», мы резко завернули и пошли по узкому, слабо освещенному коридору, пока не уперлись в закрытую дверь. Над ней горело несколько небольших красных лампочек. Габриэль достал карту из кармана и приложил к магнитному замку. Дверь отворилась, и мы зашли в небольшую комнатку. Это был оружейный бокс. И кажется, он принадлежал лично капитану. Оружие висело на стене, аккуратно лежало по полкам, всё рассортировано и подписано. Нет, такое оружие точно не выдавали обычным агентам. Габриэль несколько секунд осматривал витрину, стоявшую в дальнем углу, что-то нашептывая себе под нос. Наконец он повернулся ко мне, держа в руках черный десятимиллиметровый пистолет. Он казался больше обычного и очень смахивал на револьвер Джесси. Возможно, его пистолет так же принадлежал этому месту. Габриэль подошел ко мне и протянул оружие рукоятью вперед. — Держи, — спокойно сказал он. — Это один из моих любимых. На такое дело нужно готовиться со вкусом, — он усмехнулся. Я робко взяла мощное оружие в руки, и, сказать честно, ощущать его было очень приятно. — Ого, очень удобно. Такой лёгкий, — я покачала его в руке, — так удобно, будто всю жизнь его держала. — Еще насладишься. Нам нужно всё сделать до рассвета. На всё у нас около пяти часов. Поторопимся, Зои, скорее всего, уже готова к отлёту. На взлётной площадке было много людей, несмотря на поздний час. Хотя, чему удивляться, это же военный объект, тут всегда кипит работа. На дальнем конце огромного ангара стоял заведенный черный шаттл. Мы шли, и я чувствовала на себе взгляды людей, работавших в этот момент вокруг нас. Но Габриэль даже не обращал ни на что внимание и с каменным лицом направлялся к нашему кораблю. Подойдя к нему, Габриэль сильно постучал кулаком в металлический бок. — Зои, вылетаем! — попытался перекричать он заведенные двигатели, а потом вручную открыл небольшую дверь в кабину пилота, и мы залезли внутрь. Там сидела пилот в темных очках-авиаторах, с потертой черной кепкой с эмблемой Блэквотч на голове, с собранными в два коротких хвоста волосами и больших, почти с ее голову, наушниках. Увидев меня, она сложила два пальца у лба и, с широкой улыбкой, откинула их в сторону, поздоровавшись со мной. — Командир, нужен ваш код доступа, чтобы нас выпустили. Я сейчас свяжусь с диспетчером, — сказала она Габриэлю, нажав кнопку на панели управления. Оттуда тут же послышался голос. — Шаттл А-141, требую код-разрешение на вылет. Повторяю, Шаттл А-141, требую код-разрешение на вылет, — Габриэль выхватил рацию и, прижав ее ко рту, ответил. — Это капитан Габриэль Рейес, уровень доступа «Альфа». Прошу разрешить вылет со взлетной площадки 1. — Вас понял, капитан, вылет разрешен, — через секунду огромные металлические ворота со скрежетом начали открываться. — Так просто? — спросила я. Он взглянул на меня и улыбнулся. — У меня здесь всё-таки есть кое-какие полномочия. — Куда направляемся, командир? — спросила Зои. — В Дублин. — Вас понял, — с улыбкой ответила пилот и мы начали тяжело подниматься вверх. Хоть путь и не был близким, нужное нам расстояние мы покрыли достаточно быстро. С таким графиком, уже через час мы должны быть на месте. Я редко летала и, тем более, никогда не летала в кабине пилота. Да, признаться честно, здесь совсем другие виды. Мы пролетали над ночными городами, которые с высоты были больше похожи на горящие разноцветными огнями мозаики. А дороги, освещенные фонарями и фарами машин, рисовали собой причудливые узоры. Габриэль и Зои время от времени перекрикивались парочкой фраз, но, в основном, весь наш полет прошел в относительной тишине. Пролетая над Ирландским морем, на горизонте уже виднелись огни Дублина. Он был тусклым. Намного более тусклым, чем другие города, которые мы видели. Мы подлетели и зависли на одной пустой небольшой парковке где-то вдалеке от жилых домов. Гейб сказал мне, что нам пора, и как только челнок приземлился, даже не дождавшись отключения двигателей, мы начали выбираться. — Дальше вы сами! — крикнула нам пилот и, стоило нам покинуть кабину, тут же взмыла в воздух и скрылась. Мы спрыгнули на мостовую, мокрую от густого тумана. Вот он — родной Дублин. Я встала на месте и огляделась. Здесь ничего не меняется, сколько я себя помню. Я глубоко вздохнула, наполнив грудь влажным морским воздухом. Он был солёным и слегка вонял гнилью. В общем, ничего не меняется, даже этот запах. Габриэль подошел ко мне сзади и положил руку на плечо. — Расчетное время 1:28. У нас где-то два с половиной часа, чтобы всё сделать. Зои будет нас ждать здесь. До места где-то полчаса пешим, — я покачала головой, но даже не обернулась, — Эй, всё в порядке? — Да, просто накатили воспоминания. Я не возвращалась в родной город с тех пор, как ты меня отсюда забрал, — мы двинулись вперёд, параллельно разговаривая. — Извини, но боюсь пока не могу тебя сюда вернуть, ты мне еще пригодишься, — он усмехнулся, на что я тоже слегка улыбнулась. — Я знаю это место, эту мостовую, эти фонари. Ещё до войны мы с мамой здесь часто гуляли. Весной здесь красиво — цветут деревья, траву косят, а на лавочках сидят старики и читают газету. — Ты впервые заговорила о родителях, — заметил Габриэль. — Да, просто воспоминания. К тому же, тебе я не боюсь открыться. Мама была… доброй. Даже я бы сказала наивной доброй дурочкой, которая учила меня видеть в людях только хорошее. Она меня очень любила. Хоть и прошло столько лет, я помню её глаза. Говорят, лица родителей забываешь с годами. Я ее помню, как будто это было вчера. Она была прихожанкой в церкви. Это так странно, она никогда не говорила о Боге, но она очень любила бывать в церкви. Часто, после школы, я до сумерек сидела там, слушала молитвы, ждала, когда она закончит и мы пойдем домой. Прямо по этой дороге, по которой мы сейчас идем. Думаю, ты задаешься вопросом, что с ней стало? — я повернулась к нему, он взглянул мне в глаза, но так и не решился сказать что-нибудь. Не смотря на это, я решила продолжать, — Когда война началась, она, конечно же, подалась в госпиталь помогать раненным. Думаю, не нужно тебе рассказывать, что это была за война, ты и сам всё видел — горы трупов и не меньше раненых, самых тяжелых, едва цеплявшихся за жизнь. Всю зиму она таскала тела взрослых мужчин на себе. А в феврале заболела пневмонией… Мне сказали, что она упала замертво, когда помогала тащить носилки. Мне было 15. Конечно, я уже была достаточно взрослой, когда это случилось, но для меня это был большой удар… Она боялась сказать, что болеет, боялась, что без нее они не справятся. Какая глупая смерть, — я сглотнула ком в горле. Габриэль посмотрел на меня и приобнял за плечо. — Без таких людей мы бы не выиграли войну. Она не глупец, она герой. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я видел, как умирают хорошие ребята на войне. За идею, за мир, за меня. Совсем не важно, как они погибли, важно, ради чего. Я каждый раз себе напоминаю о том, что моя жизнь, ровно как и твоя, как и каждого в этом мире — это жертвы тех самых людей. И твоя мать умерла не напрасно, ведь ты жива и помнишь о ней. Это главное. — Спасибо, Габриэль. — Не раскисай, эй, — он дернул меня за плечо, — Соберись, нам нужно закончить то, ради чего мы здесь. Тебе нужно закончить. Мы почти на месте. Я подняла взгляд. В метрах ста от нас стоял огромный белокаменный пентхаус, окруженный высоким забором. Мы подошли поближе и оглядели дом. По саду были хаотично расставлены садовые гномы, непонятные фигурки животных, странные камни. Посередине этой небрежной инсталляции стоял абсолютно безвкусный фонтан, окруженный искусственными птицами. Несмотря на всю «изящность» этого сооружения, именно фонтан был лучше всего освещен. Само здание было скорее похоже на солянку из нескольких дизайнов. Такое ощущение, что подрядчик у этого дома менялся не меньше пяти раз. Греческие колонны вперемешку с постмодернизмом, круглые окна, а сразу за ними панорамные. Уверена, главным дизайнером был сам Гальц. — Ну и уродство, — оценила я. — Мне тоже не нравится, — поддержал Габриэль, скривившись. Подойдя к забору, мы окинули его взглядом снизу-вверх. Он был не меньше трёх метров, металлический, конец каждой балки украшали такие же безвкусно помпезные острые наконечники. Нет, его не перепрыгнуть. — Давай за мной, — сказала я и, став тенью, за секунду просочилась сквозь балки. — Ох ч-черт, нет, я еще не готов к этому дерьму! — Габриэль, — я грозно посмотрела на него и протянула ладонь за решетку. — Дай руку, — он немного сомневался, но в итоге схватил меня за руку. — А теперь закрой глаза и прочувствуй своё тело. Каждую клетку. Это несложно. Главное, сосредоточься и чувствуй. — Я начала слегка тянуть его на себя, и, как только его плечо уперлось в металлическую балку, тело, подобно густому фиолетовому туману, начало протекать сквозь забор, — Да, вот так, не торопись. И не теряйся. Оставайся в таком состоянии до конца, а то балка останется у тебя в теле. — Холодно. И легко. — Ты справился, — услышав это, он резко открыл глаза и огляделся. Действительно, забор был позади него. Он очень удивился и обрадовался. — Матерь Божья, — воскликнул он. — Это проще, чем я думал. — У тебя действительно получается намного лучше, чем у меня. Думаю еще пару дней тренировок, и сможешь использовать это во всей красе. — У меня был хороший учитель, — усмехнулся он, а затем снова посмотрел на дом, указав на окно, — это спальня. Кажется пора начинать, — я кивнула ему. Мы прошли по мокрой траве прямо к тому самому окну. Я заглянула внутрь, там действительно была спальня, а в кровати кто-то мирно спал. Габриэль пальцами махнул мне в сторону стеклянной двери. К нашему счастью, она была открыта и мы без особых усилий попали внутрь. Я зашла в его комнату, ничуть не стесняясь шуметь. Габриэль зашел за мной и громкой закрыл дверь. Гальц подскочил от звука. — Что? Кто здесь? — он беспорядочно постукивал по прикроватной тумбочке в поиске выключателя лампы. Наконец, найдя его, он включил свет и, лишь увидев силуэты людей, вздрогнул. — Кто вы…! Кто вы такие?! — Не узнаешь меня? — ответила я. — Что? Мойра? Доктор О’Доран, это Вы? Ч-что… Что вы делаете в моей спальне?! А кто этот человек? — но стоило ему показать своим жирным пальцем на Габриэля, как тот бесцеремонно схватил его за шкирку розовой пижамы и выволок из постели, кинув на пол прямо у моих ног. — Что вы делаете?! Мойра! Я-я не понимаю! — Ты не понимаешь? Очень-очень жаль. — я подняла ногу и со всей силы ударила его каблуком своих тяжелых сапог прямо в лицо. Он со стонами упал на землю, схватившись за свой окровавленный нос. — А-а-а! — Дай-ка мне кое-что разъяснить тебе, Гальц. Видишь ли, я очень не люблю, когда меня обманывают, — я ударила его носком под дых, он свернулся, схватившись за живот и застонал. — Я очень не люблю, когда мной пользуются. — я с размаха ударила его ногой по лицу — его голова резко откинулась и капли крови разлетелись по белоснежному ковру и стенам. — Но больше всего я не люблю, когда меня подставляют. — я выхватила пистолет из-за пояса и выстрелила ему в колено. От этого от заорал, как резаная свинья. — Мойра! Пожалуйста! Я не понимаю! Я клянусь, я не понимаю!!! — орал он. — Ты работаешь на Коготь? И выполняешь для них заказы? — спокойно спросила я. — Да! Да-да-да! Да! Я работаю на Коготь! Я делаю для них всё, что они просят! Я всё расскажу, только… Только не убивайте меня, умоляю! — И меня ты тоже заставлял делать эти заказы? — Да, ты работала над многими из них! — Почему ты мне не сказал? — Я не мог, они запретили! — я подняла ногу и медленно встала прямо на его простреленное колено, от чего он снова завопил. — Я клянусь! Я клянусь! Они бы меня убили, если бы кто-то еще знал об этом! — Как же ты жалок. — Мойра, умоляю! Я всё расскажу, всё что знаю! Не убивай меня! — он разрыдался, глядя мне в глаза. — Кто твой заказчик? — подключился Габриэль. — Я не знаю его имя! Клянусь! Они никогда не называют настоящих имён! Я знаю только, что среди них есть очень влиятельные люди, как в преступном мире, так и за его пределами. — Он лжет, — ответил Габриэль. — Нет! Нет! Я не лгу, клянусь! Я знаю, среди них есть один омник, я видел его всего один раз, но я даже не знаю его имя! — я навалилась на ногу и всем своим весом надавила на его рану, — А-а-а! Это всё, что я знаю, пожалуйста, Мойра! Прекрати! — Ты хочешь жить, Гальц? — спросила я. — Да, да, очень хочу! Я сделаю, всё, что скажете! Я всё скажу! — я подняла ногу с его колена и подняла над его лицом. — Вылизывай. — Что? — Я сказала, вылизывай мои ноги! — он, приподнялся, превозмогая боль, и, подобно собаке, начал жадно лизать мою подошву, слизывая грязь и собственную кровь. Эта картина вызвала у меня улыбку. Он продолжал и продолжал, не останавливался даже отдышаться. Его толстая морда была в крови, поту и грязи с моих сапог. Я опустила ногу на пол и с ухмылкой села на корточки перед ним. — Ты веришь в Бога? — Да… — чуть ли не плача пропищал он. — А я верю в жестокий, но справедливый естественный отбор. И знаешь, кто ты, Гальц? Мелкая букашка, таракан, грязная гнида, блоха, вошь, разносящая болезни. Ты тупой жалкий червяк, который ест гниль, потому что не способен на большее. Ты то, что люди топчут ногами, потому что им противно само твоё существование. Ты паразит, который всю жизнь сосёт кровь хозяина. Помойная крыса, доедающая объедки… Хотя нет, ты блеющая овечка, Гальц, отбившаяся от стада. Слабая, жалкая овечка. Таких съедают голодные хищники. А я очень ОЧЕНЬ голодна. Да, подходит. Что ж, дай-ка я продемонстрирую тебе естественный отбор в действии. Сильные выживают — слабые умирают. Пришло время умирать! — я подскочила и, подняв на него пистолет, выпустила десяток пуль ему в грудь, изрешетив ее. Он последний раз отчаянно взвыл в воздух. Кровь хлынула во все стороны, окропив всё вокруг, забрызгав меня с головы до ног. Я жала на спусковой крючок всё сильнее и сильнее, видя, как его тело разрывается на куски. Но затем глухой стук затвора. Внутри всё кипело и я, недолго думая, в секунду поменяла магазин, и, встав над его безжизненным лицом, но котором замерла гримаса ужаса и отчаяния, с яростью начала стрелять прямо в лицо. Я выпустила еще пять-шесть пуль ему промеж глаз, прежде чем тяжелая рука Габриэля увела мой пистолет в сторону. Он держал меня очень крепко, но я продолжала смотреть на кровавую кашу из мозгов и осколков черепа на месте лица Гальца. Я возбуждена, у меня текут слюни, мне хорошо. Но уже через секунду я пришла в себя. — С него хватит! — грозно сказал Габриэль, но я пропустила эту фразу мимо ушей и продолжала пялиться на труп. Габриэль спокойно забрал у меня пистолет и ослабил хватку, наконец отпустив мою руку. — Нам нужно убираться отсюда. Я подняла голову и увидела напротив себя отражение в огромном зеркале. Моё лицо было в крови, точнее, левый глаз, зиял одним большим кровавым пятном. Я подошла ближе, рассматривая, провела по контуру пятна, стирая подтеки. Я слегка улыбнулась своему образу. — А мне идёт, правда? — спросила я у Габриэля, но он молчал, опустив взгляд. Габриэль вышел наружу, не дожидаясь меня. Я не стала его задерживать и тоже поспешила выйти. Обратно до челнока мы добирались молча. Он шёл немного впереди меня. Он не хотел ни пересекаться со мной взглядом, ни обмолвиться фразой, ни даже обернуться. Кажется, он увидел то, чего не хотел видеть. И, нужно признать, он был прав. Когда мы подошли к условному месту, шаттл уже ждал нас — заведен и готов к вылету. В этот раз мы сели в пассажирский отсек. — Отлетаем! — крикнул он, стукнув кулаком в стену. Мы взлетели. Габриэль продолжал молчать, но уже не боялся встречаться со мной взглядом. Конечно, такую атмосферу долго выдержать я не смогла. — Я переборщила, да? Это было слишком. — Да, есть немного… Но, думаю, на твоем месте я поступил бы также, — он попытался улыбнуться, но у него не вышло. — Извини, накатило много мыслей. Ты здесь не причем. — Я должна тебе кое-что сказать. Скорее предупредить. — Мм? — он поднял взгляд. — Есть один побочный эффект. У того, что у нас с тобой теперь есть. У тени… Я давно с этим живу и научилась справляться. Это жажда… — Жажда? — Возможно, я схожу с ума, но, мне кажется, это оно. Мне действительно хочется… убивать. — услышав это, он изменился в лице и вздрогнул. — Не замечал в тебе такого. Мне казалось, ты вполне спокойна. — Я пробовала многое, чтобы от этого избавиться: наркотики, боль, секс, самобичевание, алкоголь. Я перепробовала всё. Но оно всё свербит где-то внутри. Нет, я погружалась в это всё глубже. Это было похоже на ломку. Все мои мысли были об этом. — И какой выход? — А выход тут только один, и ты знаешь, какой. Не сопротивляться. — Габриэль дернулся еще раз. — И сколько человек ты убила? — он спросил прямо. Я немного задумалась, но скрывать не стала. — 13 человек. — Неудачные эксперименты? — догадался он. — Ты правда думаешь, что я могла так часто ошибаться? Конечно, ошибалась, но всё время намеренно, ошибалась ради ошибки, это ведь тоже дает свою информацию. Найти ту самую точку невозврата, увидеть последствия передозировки, узнать, что будет, если ошибиться в расчетах. И это мне помогало и в работе, и в моей «проблеме». Эта жажда… она уходила. — И ты поставила жажду выше своих исследований? — Наркоман не думает о последствиях, он просто ищет дозу. И я ее искала, как оказалось, во вред себе. — А сейчас у тебя есть возможность убивать плохих парней вместе с нами? — Да, но это в основном вынужденно. Это не так приятно, как скорее страшно. А то, что было сегодня, совсем другое дело. К тому же, время от времени я убиваю кроликов и душу крыс в лаборатории. Немного снимает напряжение. — И как я пойму, когда это начнется со мной? — Я не знаю. Я правда не знаю. — я покачала головой и пристально посмотрела ему в глаза. Его взгляд был пуст, он задумался, а потом отвернулся, снова ударившись в раздумья.***
Мы подлетали. На горизонте уже давно взошло солнце, освещая зеленые швейцарские луга. Всё время, что мы летели обратно, командир молча глядел в пол, сложа руки на груди, но подлетая, и услышав голос диспетчера по радио, нервно оживился. Он подскочил и попытался разобрать, что там говорят пилоту, но, кажется, смог разобрать лишь несколько слов. — Всё в порядке? — заинтересовалась я, видя его нервозность. — Надеюсь, что да. — сухо ответил он, — Мы прилетели не так поздно, но, похоже, нас ждут. — Ждут? — Командир, — неожиданно отозвалась пилот, — у нас проблемы. — Что там? — спросил Габриэль. — Они знают, куда мы летали. — услышав это, Габриэль еще сильнее разнервничался, но всё-таки тут же ответил пилоту. — Просто садись, а там я с ними разберусь. — Вас понял. — Кажется Моррисон уже ждёт нас. — сурово сказал он и отвернулся к двери, ожидая приземления. Я лишь молча встала за его спиной. Неужели из-за всей этой истории у нас будут проблемы? Мне не хотелось об этом думать. Шаттл сел, дверь открылась. И как предсказывал Габриэль, нас действительно встречало несколько вооруженных солдат в синей форме. Они стояли и смотрели на нас, ожидая пока мы выйдем. Не направляли на нас свои автоматы, даже слова не сказали, а просто наблюдали. Габриэль быстро спрыгнул и к нему тут же подошел один из солдат. — Пройдемте с нами, капитан. — спокойно ответил он. Габриэль обернулся и посмотрел на меня, а потом кивнул в сторону солдат, чтобы я шла с ним. Это всё было странно, ведь нас не арестовали, не надели наручников, и даже сам Моррисон не пришел посмотреть, как мы с поличным выходим из корабля. Да и шли мы совсем не в его кабинет, и даже в другое крыло штаба. Мы подошли к одной серой двери, на которой не было ни номера, ни таблички. Но судя по лицу Габриэля, он не особо удивлен тому, что мы пришли именно сюда. — Вас ожидают. — спокойно сказал солдат и, подобрав своих парней, удалился подальше. Габриэль постучал в дверь и тут же ее открыл. Мы прошли внутрь и, на мое удивление, я услышала свой же голос. Я посмотрела на Габриэля — он был удивлен не меньше меня. Посмотрев наверх, где на стене висел большой экран, я увидела тот самый момент за несколько секунд до моего убийства. Картинка была тусклой, но вполне различимой. -…слабая, жалкая овечка. Таких съедают голодные хищники. А я очень ОЧЕНЬ голодна. Да, подходит. Что ж, дай-ка я продемонстрирую тебе естественный отбор в действии. Сильные выживают — слабые умирают. Пришло время умирать! — крики, выстрелы и кровь, всё так, как и было. Я поняла, это была запись с камеры видеонаблюдения в доме. Вдруг резко, экран выключается, и из-за нашей спины послышался строгий женский голос. — Ничего не хотите мне сказать? — мы с Габриэлем резко обернулись, Ана стояла с каменным лицом и глядела на нас двоих. Мы боялись даже дышать. — Это всё часть… одной операции… — выдавил Габриэль весьма неубедительно. — Значит так, сегодня ночью двое неизвестных пробрались в дом к ректору Дублинского Исследовательского Института биологических и генных технологий, а также члену совета директоров Оазиса — Кристоферу Гальцу. Где он позже был жестоко убит в собственной спальне. По счастливой случайности, наши агенты были ближе всех к месту происшествия и смогли раньше полиции достать для меня записи и изъять их полностью. И какое же было моё удивление, заметив там двух моих агентов. — Ана, я всё объясню… — попытался включиться Габриэль, но она не стала его слушать. — Ты знаешь, почему агенты Овервотч были так близко к месту происшествия, Габриэль? — немного наиграно спросила она. — Ана, пожалуйста… — Ты знаешь почему? — снова надавила она. Габриэль, поняв, что бесполезно оправдываться, опустил голову и ответил: — Нет, не знаю. — Потому что это был наш информатор, идиот! — Ана ударила кулаком по столу, стоявшему сбоку. Габриэль стыдливо спрятал глаза и тихо кинул в сторону что-то вроде «черт». — Капитан Амари, это моих рук дело. — вмешалась я, но снова взглянув на Ану, не видела в ее взгляде даже капли удивления. — Конечно Ваших, мисс О’Доран. Вы думаете, я не знаю, кто для Вас этот человек? Вы думаете я не поняла, что произошло, особенно на фоне недавних событий с Вашими обвинениями? Вы думаете, я не знаю всё о Вас? Я лично изучала Ваше досье. Это я давала согласие на принятие Вас в Овервотч. И не Габриэль выстрелил этому человеку пять раз в лицо! — она повысила голос и даже мне захотелось спрятаться, но я, лишь стиснув зубы, стояла лицом к ней и принимала всё то, что заслужила. — А Габриэль виноват, что вообще позволил Вам сделать это и сам ввязался в эту авантюру. — Ана права, Мойра, я за тебя в ответе, и это мой прокол. — Ваше счастье, мисс О’Доран, что ОН тоже был там, а то Вас бы уже пристрелили на месте без суда и следствия, как диверсанта! — Ана вновь выкрикнула это мне в лицо, а потом глубоко вздохнула, развернулась и начала ходить из стороны в сторону, глядя в пол и держа руки за спиной, подбирая следующие слова. Мы с Габриэлем уже ждали новой порции. — Что касается вас и этой ситуации, по законам военного времени мисс О’Доран отправили бы под трибунал, сейчас она в лучшем случае отделается тюрьмой. Габриэля мы трогать не можем, потому что он на особых правах, но ему достанется лично от меня. Но если история зайдет дальше нашей организации, то у нас всех будут огромные проблемы. Вы понимаете, в какое дерьмо нас всех вляпали? — Да, — одновременно ответили мы. — Значит, поступим таким образом: этой ночью, скажем, двое грабителей забрались в дом, и, обнаружив хозяина жилища внутри, решили его пристрелить. Испугавшись полиции, они даже не взяли ничего ценного, а камеры, на удивление следствия, были неисправны уже несколько месяцев. Ну, а для Джека скажу, что про нашего информатора прознали и устранили. А ты, Гейб, ночью летал в Дортмунд кое-что проверить по прошлому делу, пилоту я уже всё сказала. — Ана чеканила каждое слово, чтобы смысл сказанного ей точно дошел до нас. Я еще несколько секунд переваривала информацию. Кажется, мне только что была объявлена досрочная амнистия. Посмотрев на Габриэля, и, увидев его довольное лицо, я убедилась в этом. — Джеку не скажешь? — спросил Габриэль. — Конечно не скажу, идиот. Ситуация внутри штаба и так напряженная, а узнав об этом, он как минимум шкуру снимет с твоего агента, а твою банду и вовсе распустит с чистой совестью, имея такие карты на руках. Я не глупа, Габриэль. Это нужно и мне в том числе. — Спасибо… — выронила я. Моим словам Ана вовсе не обрадовалась. Она повернулась ко мне и пристально посмотрела в лицо. — За что? За то, что я прикрываю Вас своей спиной? Я делаю это не ради Вас, О’Доран, я делаю это ради Овервотч, ради тех, кто мне дорог. Не нужно меня благодарить, моя работа — спасать ваши задницы… — в момент, когда ее лицо было настолько близко, что почти касалось моего, в дверь неожиданно постучали и тут же вошли. Мы все обернулись — из-за двери выглядывал Райнхардт, но, увидев нас, тут же поспешил обратно. — Ой, извините, не хотел отвлекать, — тихо сказал он. — Подожди меня снаружи, дорогой, я уже закончила, — крикнула ему Ана. Стоило двери закрыться, как она продолжила, — Я надеюсь, мы с вами разобрались? — Так точно, — тут же усталым голосом ответил Габриэль. — Так точно, — повторила я. — А теперь вы оба можете быть свободны. — выдохнув, мы развернулись и пошли в сторону выхода, но Ана вдогонку окликнула меня, — Мойра. — Я развернулась, увидев уже ту самую добродушную и спокойную женщину, — Будьте так любезны, в следующий раз работайте чище. И помните: Вы мой должник. — я медленно отвернулась. Мы вышли, аккуратно прикрыв дверь. Здоровяк Райнхардт стоял у стены — увидев нас, он даже не удивился, а скорее наоборот, засмущался и прижался сильнее к стене, и лишь скромно поднял руку в знак приветствия. — Здравствуй, лейтенант. — сказал Габриэль, а я в свою очередь молча кивнула ему. Мы с Габриэлем возвращались обратно к нам в логово. Казалось, он хотел что-то мне сказать, он постоянно оборачивался, сбавлял ход. Я, видя это, каждый раз была готова слушать, но он передумывал. Я чувствовала вину перед ним. Уже зайдя в лифт и оставшись в слишком закрытом пространстве, я проронила короткое: — Прости меня. — но он не отреагировал, и лишь добавил: — Ничего этого не было, ты меня поняла? — я молча кивнула, и Габриэль тут же расслабился и стал самым обычным. Стоило дверям лифта открыться на нашем этаже, как нас уже встречали ребята. Джесси тут же подскочил с дивана и направился к нам. — О, Гендзи, с возвращением в строй. — Кэп, где ты был? — начал Джесси. — Слушай, всю ночь не спал, решил пройтись снаружи. А что, меня кто-то искал? — Лакруа звонил, сказал, что у него есть имена по Когтю. Тебе нужно в Рим, в нашу штаб-квартиру, и как можно скорее. — после этой фразы Габриэль возбудился. Кажется, именно этой новости мы ждали столько времени. — Да, точно, он говорил, что у него есть кое-что для меня, но это… Джесси, собирайся, полетишь со мной. А вы двое пока отдыхайте. У меня предчувствие, что скоро у нас будет много работы, — он, не теряя ни секунды, развернулся и пошел обратно к лифту, Джесси пошел за ним, о чем-то расспрашивая. А я мечтала лишь о своей постели. Ничего так не утомляет, как убийство ещё одного ублюдка. Пожалуй, просплюсь хорошенько, раз у меня сегодня выходной.