Постмортем

– Это был какой-то приход, – говоришь ты, сидя сбоку на огромном столе, за которым Каркат пишет. Он, не отрываясь глазами от экрана, отвечает тебе: – С кем не бывает. Зато я все понял. – Что ты понял? Он достает из инвентеки шоколадку и сует ее тебе. – На, возьми, это хорошо для твоего больного настроения. – Дядя, я сейчас полицию позову. Он усмехается. Ты повторяешь вопрос: – Так что? Он вздыхает и бессмысленно гладит пальцами клавиатуру, потягиваясь на стуле. – Я понял, что у тебя ко мне такие ромбы, что можно песни сочинять. Но ты сам не можешь это понять, потому что вспомнить все, что я тебе говорил про квадранты, и сопоставить это с собой, у тебя не хватает мозгов. – Хм. Он переводит взгляд на тебя. Ты не видишь себя, но тебе кажется, что ты похож на больного, мокрого воробья. – И мы с тобой знаем, что одноквадрантовая любовь у людей это миф, люди тоже чувствуют в четырех, то есть и ты. И вот. Ты пожимаешь плечами. – И что ты хочешь с этим делать? – Не знаю. Это будет плохой мойрейл. Будет нечестно сказать, что у меня никогда не было даже маленького ромбика к тебе, но сейчас я чувствую даже не в красном спектре, понимаешь, в черном. У меня к тебе пики, у тебя ко мне ромбы, а тебе ведь действительно как никогда нужен мойрейл. Это грустная история. Ешь шоколад. Ты нехотя разворачиваешь обертку, язык еле ворочается у тебя во рту, когда ты говоришь: – Я не знаю, зачем вообще нужно все так делить. Я не хочу это все слышать, а если это правда, я не хочу об этом знать, – ты кладешь плитку шоколада в рот. – Но мне так не кажется. Это слишком просто. Это не то. – Ну, квадранты это тоже упрощение. Не господь же их придумал – простые тролли. Это только приближение к тому, что мы чувствуем. Ты прикрываешь глаза, от сладкого вкуса во рту тебя мутит. – Ты не прогоняешь меня? – Я тебя уже прогонял, если ты не заметил. Давай перефразируем твой вопрос, потому что то, что ты спрашиваешь, звучит так: буду ли я теперь вытирать тебе сопли и следить за всеми движениями твоей волнительной души? Ну и я не могу, если честно, сейчас ответить на этот вопрос. Я не знаю. С одной стороны я ебал все это, а с другой стороны у меня сердце сжимается, когда я вижу тебя таким. – Каркат, расслабься, мне это на самом деле не надо. – Ага, конечно, не надо. – Честно, меня больше так не сорвет. Я вообще не из-за этого здесь с тобой. Он скептически смотрит на тебя. – А из-за чего? Ты молчишь достаточно долго, чтобы тема исчерпала себя, и заглядываешь к нему в экран. – Расскажи, что ты пишешь. – А, это… да это ерунда, совсем не то, что я хотел бы писать перед смертью, – с готовностью, но рассеянно отвечает Каркат. – Безыдейная боевка, в которую я выпускаю пар. Никакого подведения итогов и осмысления прожитых лет, я ужасный писатель. И мне, – он подпирает голову рукой, – не хватает сил таким не быть.