Постмортем

– Почему мы вообще этим занимаемся? – говоришь ты, раскладывая фишки и карточки. – Потому что это хоть какая-то совместная активность помимо плохого секса и токсичного общения? И потому что я люблю эту игру. Ты смотришь на карту, разделенную на сушу, море и две разноцветные луны. Каркат сидит напротив тебя и закрепляет фигурки. – Да она даже не похожа на Альтернию. – А то ты знаешь, на что похожа Альтерния. – Не из первых рук, конечно, но даже я понимаю, что это совсем не то. Ты засматриваешься на его темные руки и сосредоточенное лицо. Уже полностью рассвело, и он выглядит как кусочек ночи посреди белой гостиной, весь черный. Тебя завораживает, что футболка и его кожа имеют один и тот же цвет. – Ну и как ты тогда можешь думать, что я могу этого не понимать. Это просто стилизация, Дейв, но она классная, – он поднимает на тебя взгляд и останавливается. – Удивительно. Даже через очки чувствую, как ты пялишься на меня. – Хочу тебя сфотографировать, – ничуть не смутившись, отвечаешь ты. Он пожимает плечами. – Валяй. Ты откапываешь в инвентаре свой забытый фотоаппарат и настраиваешь. – Последний раз я фотографировал что-то, – ты смотришь галерею, – три месяца назад. Это был труп лусуса. Ты смотришь в объектив и медленно поднимаешься в воздух над креслом, чтобы взять лучший ракурс. – За что я люблю тебя, – продолжаешь ты, – так это за то, что ты никогда не позируешь. Тебя можно снимать так, будто камеры нет. В подтверждение твоим словам, Каркат полностью игнорирует тебя, продолжая раскладывать игру на столе. – Блин, ты такой красивый и классный. Такой стильный. Почему мне только сейчас пришла в голову эта идея, никогда себе не прощу. Он показывает тебе средний палец. Ты делаешь кучу кадров, летая вокруг него. Заканчиваешь свой полет ты у него на коленях. – Почему мне вдохновение приходит одновременно на все и сразу? – говоришь ты прямо в его лицо. Он отмахивается от тебя, как от кота. – Ну и на что еще оно тебе пришло? – На извращенный секс в твоем подвале. Он спихивает тебя с колен. – Ты заебал с этой шуткой. Ты мягко опускаешься на пол и упираешься подбородком в его бедро. – Хочу музыку писать, – ты складываешь на его бедре руки и замечаешь, что они у тебя нетерпеливо дрожат. – Будет целый альбом. У треков будут названия твоих лекарств. – Боль от прослушивания будет выражать мои страдания? – Типа того. Я, кстати, знаю, как сделать, чтобы у слушателя ухо заболело так же, как у тебя. Каркат смеется. – Ты это и раньше знал! Ты скребешь руками по его ногам. – Хочу тебе отсосать. Когда ты это говоришь, улыбка застывает у Карката на лице. – На твои перепады настроения, – он поднимает брови ахуительно высоко, – даже я не знаю, как реагировать. Ты смотришь на него и вдруг внезапно видишь его – и свет, и комнату, и игру, и даже свои маленькие руки. Белые шторочки на окне за его спиной – светлый тюль – похожи на облака, на пар, и сквозь них мягко просачивается серое солнце. Дом Карката похож на обложку журнала: высокие белые стены и темный паркет, светлая мебель, геометрические светильники, минималистичные шкафы, черно-белый полосатый ковер и всякие маленькие столики, книжечки, фоторамочки, декоративная зелень в горшках. Ты как идиот вертишь головой по сторонам. Каркат улыбается и снимает с тебя очки. От того, что цвета вдруг еще и яркие, у тебя открывается рот. Ты переводишь на Карката свой детский взгляд: он такая классная черная куколка, ткань одежды собирается в мягкие складки во всех его худых местах, растрепанная челка падает ему на лицо, его глаза похожи на желтую яшму с красными пятнами радужки, в которой тонут тонкие палочки зрачков из-за того, насколько светло. Цвета такие яркие. – Я вижу какие-то марсианские пустыни у тебя в глазах, – говоришь ты и не можешь отвести взгляда. Каркат не трогает тебя, но тебя ласкает само выражение его лица. Ты гладишь его бедра и колени просто потому что тебе нравится ткань его штанов. Она такая грубая, прохладная и гладкая в то же самое время, и серая, серая, ахуеть, Каркат до сих пор носит сплошные серые штаны. Это так прикольно. – Ты все еще хочешь? – спрашивает Каркат. Его вечно усмехающийся едкий голос чуть не сводит тебя с ума. – Что? – ты не сразу вспоминаешь, о чем он говорит. – А, точно. Да. От Карката пахнет лекарствами и гребаной чистотой, даже когда ты раздвигаешь ему колени. Внезапно эта мысль кажется тебе странной – типа, а почему не должно? Но потом ты вспоминаешь, где проводил свое время и как относился к собственной гигиене, и понимаешь, что сведущ в целой палитре запахов тела. Да ты и сейчас так относишься, когда там ты мылся последний раз? Это удивительно, что брезгливый Каркат до сих пор ни разу не высказал тебе за это, видимо, это переходит какой-то его внутренний этикет. Забавно. Смешно.