Первые небеса Рая: 8. Панкратион
11 января 2018 г. в 16:00
Берлитора: Ах, Хуан, я не могу сбежать с тобой в другую страну! *падает на диван и громко рыдает*
Хуан: Но почему, Берлитора?! Ты не хочешь бросать своих родителей? *хватается за сердце*
Берлитора: Нет, дело не в этом! *всхлипывая*
Хуан: Ты боишься оставить сестру со старшим братом? *хватается за голову*
Берлитора: Нет, дорогой! *воет и кусает подушку*
Хуан: Ты беспокоишься о том, что жизнь наша будет полна лишений? *хватается за яйца*
Берлитора: Нет-нет, милый… и прекрати уже трогать себя! *возмущенно ударяет любимого по рукам*
Хуан: Тогда я не понимаю! Почему ты не можешь убежать со мной, любимая? *действительно не понимает*
Берлитора: Потому что ты мудак, а я не Берлитора, а Берлитор… *неудобно получилось*
«Сопливые дрязги: Возвращение» Серия 1, сцена 48
Мягкий мячик подлетел к потолку, но, не задержавшись там и пары секунд, стремительно ухнул вниз, столкнулся с гладкой поверхностью отражающего свет многочисленных прицельных ламп пола, после чего, отпружинив, вновь взмыл вверх, стремясь к потолочной вселенной, когда его остановила широкая ладонь. Ник пару секунд повертел мячик в руках, после чего размахнулся и вновь ударил им об пол, пуская в повторное турне от потолка и к полу. Маленький трюк заключался в том, что парень, рассчитав траекторию, ловил мячик, не глядя на него, поэтому, каждый раз проделывая подобное, он не был на сто процентов уверен в том, что мячик столкнется с подставленной ладонью. Ведь погрешности в расчётах никто не отменял. От того было еще приятнее каждый раз вновь и вновь ощущать мягкую игрушку в руке.
Не то чтобы Нику было так уж лень наблюдать за подкидываемым им же мячиком. Просто он не мог оторвать взгляда от детища, которое собирал последнюю пару месяцев. Воистину лучшая работа, которую он когда-либо делал.
— Зуо тебя за такое по головке погладит разве что железной балкой, — удрученно вздохнул Ян, что периодически заглядывал в лабораторию Ника, так сказать, «помолчать». Обычно он действительно молчал, подавая признаки жизни лишь в редких случаях.
— Да что мне твой Зуо, — равнодушно выдохнул Ник, ловя мячик и сжимая его до боли в пальцах.
— Он не мой. Он наш. Босс, — напомнил парень, нашаривая в темноте бутылку спиртного. Спасительного напитка в ней оказалось всего ничего. Хватило бы от силы на один глоток. Ян, расстроенно поморщившись, вернул бутылку к ногам, решив отложить последний глоток на момент, когда желание промочить горло станет совсем нестерпимым, то есть на пару минут.
— Босс-хуесос, — фыркнул Ник, подбрасывая мячик к потолку и тут же ловя его.
— Эта кличка так же по вкусу ему не придется.
— Конечно. Ведь он любитель серых щуплых мальчиков, которых можно колошматить и всячески над ними издеваться, и которые никогда не смогут дать отпор, — раздраженно фыркнул брюнет, ловя мячик и со всей силы запуская его в ближайшую кучу железок. На мгновение вся лаборатория заполнилась скрежещущим оглушительным грохотом.
— Не может дать отпор? Это ты сейчас о ком? — нервно хихикнул Ян. — Не о Фелини, надеюсь? Потому что о ком — о ком, но о нем сказать подобного язык не повернется.
— А у меня вот повернулся! — фыркнул Ник, наконец, поднимая глаза к Яну. — Он только делает вид, что ему на все наплевать, а в действительности…
— Дайси, — тяжело вздохнул шатен, все же проглатывая остатки спиртного, — Фелини делает вид только одного — того, что слабый беззащитный котенок, которому необходима нянька. На самом же деле кого и стоит жалеть в их парочке, так это Зуо.
— Ты говоришь это, потому что Шаркис твой друг. Хотя лично я не понимаю, как можно оставаться другом такому человеку!
— Какому такому? — нахмурился Ян, который и без того находился в последнее время на взводе. Изображать из себя мирную овечку становилось все тяжелее, особенно после пары бутылок спиртного. А уж за Зуо Ян готов был порвать любого и в трезвом состоянии.
— Наглой, высокомерной скотине, — проигнорировав витающую вокруг шатена угрозу, бесстрашно заявил Ник.
— Слова ревнивого идиота, — Ян все еще старался держать себя в руках. — Ты видишь угрозу в Зуо, но почему-то не замечаешь, как сильно ею веет от Фелини.
— А что Тери? Он еще совсем ребенок!
— Вот поэтому он всегда и будет выбирать Зуо. Он видит Фелини таким, каков он есть, тогда как ты любишь его тем, кем он притворяется. Ты сам еще ребенок, тебе не хватает жизненного опыта, чтобы осознать это, — настоятельным тоном заявил Ян.
— Он не понимает, что ему опасно оставаться рядом с Зуо! Шаркис навлекает проблемы на всех, кто оказывается рядом с ним! — игнорируя слова шатена, продолжал распаляться нанит.
— Именно! И самая страшная проблема, которую он навлек на Тень — Териал Фелини, прославленный Лис, любящий строить из себя дурачка, а в действительности способный на такое, о чем и Зуо не снилось. Шаркис жесток, но он прямой, как лом. Он говорит то, что думает. Делает то, что считает нужным. У него есть принципы, определенные моральные нормы, границы, которые он сам для себя построил и которые куда шире и в то же время жёстче, чем у кого бы то ни было из нас. Но они есть. А у Фелини их нет. Совсем. Он непредсказуем. И лично я не представляю, чего от него ждать. Вот наша проблема. А вовсе не дурной характер Зуо.
— Не выставляй Тери монстром! — угрожающе зашептал Ник, сжимая кулаки.
— Зачем мне делать это? Когда он сам прекрасно справляется с сим заданием.
— Да что он такого сделал?! — воскликнул нанит, вскакивая на ноги и искренне не понимая, почему этот глупый миротворец Ян внезапно ополчился на возможно самое невинное создание, которое он когда-либо встречал.
— Ничего. Но это не значит, что не сделает, — Ян напротив оставался невозмутимым. Яркая реакция Ника на слова собеседника свела на нет его собственные негативные эмоции и даже развеселила пьяного шатена. — Можешь считать это моим чутьем. Оно меня еще ни разу не подводило, — широко улыбнулся он.
— Видишь это, — внезапно Ник расстегнул белый халат и задрал клетчатую рубашку. На левом боку красовался шрам толщиной с указательный палец. — Знаешь, откуда он у меня?
— Не представляю.
— Помнишь два месяца назад я попытался увидеться с Фелини?
— О да… Зуо тогда рвал и метал!
— Когда вы оставили нас наедине, он избил меня, а потом пришпилил к стене моим же гаечным ключом. Ударил насквозь и оставил как есть. Сказал, что я все равно выживу из-за нано-машин. Я простоял в полуобморочном состоянии несколько часов. Все это время нано пытались залечить рану, но, так как ключ им мешал, они растащили его буквально по молекулам и… — Ник постучал по шраму, послышался железный гул. — Теперь добротный кусок железа внутри меня, а главное я не представляю, как его вырезать, потому что я словно сросся с ним. Но не это самое страшное! Страшно то, откуда у Зуо, обычного человека без каких-либо модификаций организма, столь кошмарная сила, если он одним ударом пробил толстым гаечным ключом не только мое тело, между прочим укрепленное нано, но и вбил его в стену. И ты после этого пытаешься уверить меня, что Тери опасен?!
— Знаешь, что такое Панкратион? — лениво растягивая слова, внезапно задал вопрос Ян.
— Что? Это здесь при чем? — нахмурился Ник, пряча шрам под рубашкой.
— Так знаешь или нет?
— Понятия не имею.
— Вид единоборства в древней Греции. Между прочим входил в состав олимпийских игр того времени.
— И что?
— В наше время остались лишь отголоски панкратиона, но и они многого стоят. Называют их Смешанными боевыми искусствами, потому что, как ты, наверное, понял, представляют они из себя сочетание множества техник, школ и направлений единоборств.
— То есть бои без правил?
— Нет же, называть так Панкратион нельзя, — нахмурился Ян. — Там присутствуют правила, кроме того в бою нельзя пользоваться оружием.
— Я все еще не понимаю, к чему ты это, — фыркнул Ник, уже расхотевший спорить с занудным Яном. Ему бы только рассказать какую-нибудь чушь!
— Самый сильный удар в истории Смешанных боевых искусств называется ударом Маваши. Это удар левой ногой, выбивавший две тысячи триста семь килограмм.
— Разбудишь, как закончишь?
— Я к тому, что этим ударом можно пробить ключом твою плоть и стену.
— И что? Хочешь сказать, что Зуо — фанат Маваши?
— Нет, — тяжело вздохнул Ян, поднимаясь со стула на колесиках и медленно подходя к Нику. — Фанат Маваши — я, — сухо бросил он, ударом ноги отправляя Ника в ближайшую стену. — Понимаешь, этот удар своего рода произведение искусства, апогей техники. И именно я научил ему Зуо, — спокойно продолжил он, приблизившись к Нику и присев перед ним на корточки. Парень как раз отплевывался от попавшей в рот побелки.
— Ахерел?! — выдохнул он скорее от удивления, чем от страха или боли.
— И вот представь, я — человек, который научил Зуо этому приему, продолжаю утверждать, что в их парочке опасен именно Фелини. Ты и сам вскоре поймешь, почему, — вздохнул он, возвращаясь в потрепанное кресло и вглядываясь в потолок.
— Безумие какое-то, — уже менее уверенно пробормотал Ник, морщась от боли в носу. Благо переносица приходила в норму прямо на глазах.
— Да уж, иначе эту парочку и не назвать…
****
Зуо, ты только не нервничай, хорошо? Дыши через нос. Не сопи, а дыши! Глубокий вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. Вот, у тебя почти получается! Пену со рта только стряхни, а то выглядит неопрятно. И в глазки что-нибудь закапай, а то покраснения пугающие. Зуо… Зуо, ты меня слышишь?
Сэмпай внешне выглядел вполне себе спокойно. Если бы не зычное «Пизда», разрушительной волной разнесшееся по всему садо-мазо борделю аж два раза и возможно разбудившее самых укуренных клиентов и даже пошатнувшее ядро планеты, Зуо и вовсе казался бы самым невозмутимым человеком в этом помещении.
— Несомненно, — фыркнул обнаженный парень, которого еще пару минут назад я красочно избивал зеленым самотыком. Кто бы мог подумать, что они такие тяжелые и при этом эластичные. И в мыслях не было, что подобное оружие будет столь эффективным. Что уж говорить о самоуверенности, которую он тебе придает! Теперь я понимаю, почему парни с большими членами ведут себя столь вызывающе. Да жезл любви такого размера с самооценкой творит чудеса! Даже если он силиконовый и зеленого цвета! Я прямо ощущал, как его мощь впитывается в меня через кожу, разносится кровью по всему организму и прибавляет мне плюс сто очков к всесилию и плюс тысячу к сексуальности. Дилдо оказался настолько восхитительным и так ладно лежал у меня в ладони, что уже через пару ударов по макушке настырного обнаженного красавчика, я мысленно признался самотыку в вечной любви, раз и навсегда уверовав, что сделали его как раз для меня. Более того, я поклялся, что больше никогда с ним не расстанусь! Только представьте, ночью вы идете домой, и вдруг вас окружают местные гопники. Если раньше вы бы разревелись, начали размахивать пакетами или призывно вытащили баночку смазки, то теперь в любой непонятной ситуации достаточно вытащить из штанов, из-за спины или из тубуса — кто как носит — зеленый дилдо длиной примерно сантиметров семьдесят, подпрыгнуть и встать в какую-нибудь дикую позу, а затем завизжать что есть мочи. От гопников и следа не останется, а ты преспокойно пойдешь дальше. А представьте, если вы заходите в магазин и начинаете рассматривать предлагаемый товар, когда к вам подбегает назойливый продавец и начинает мучать вас вопросами о том, что именно вас интересует. Можно, конечно, как обычно скривить лицо и пафосно сообщить, что в этом клоповнике ничего для вас не найдется, после чего гордо проследовать к следующим стеллажам, даже не думая уходить. Я люблю так делать в дорогих отделах, где одна вещь стоит как наша квартира или половина Эллити. Продавцы, оглядывая мои вещи из секонд-хенда, нечесаную испещрённую сединой шевелюру и дебильное выражение лица, тут же пугаются и бегут вызывать санитаров из местной психиатрической больницы, когда как я, воспользовавшись их заминкой, минут десять наслаждаюсь тишиной и лицезрением товара. С дилдо все окажется намного проще, потому что с его наличием даже говорить ничего не придется. Я уже вижу, как тут же вытаскиваю самотык из штанов — естественно долго и натужно пыхтя — а девушка, лишь заметив выглянувший из моей ширинки зеленый конец, визжит не хуже актрисы из хоррор-порно. Один минус — за мной вполне могут приехать не санитары, а полиция. С другой стороны, они и так бегают за мной уже который год.
— Зуо, фас! — руководствуясь своей самоуверенностью, воинственно выкрикнул я, тыча дилдо в сторону моего недонасильника. Оба парня тут же перевели взгляд на меня. Обнажённый удивился, Зуо — ментально испепелил.
— Что, прости? — процедил он сквозь зубы, одним лишь тоном вмиг разъясняя мне, насколько большую ошибку я допустил.
— Я хотел сказать… — торопливо забормотал я, лихорадочно размышляя, как бы выкрутиться, — Вальс! Точно! Я сказал «Зуо! Вальс!» — с этими словами я неуклюже обнял дилдо в качестве воображаемого партнёра и закружил с ним по просторной комнате, полной цепей, кожаных ремней, секс-игрушек и мазей в неистовом танце.
— Вальс? — не смог сдержать улыбки японец.
— Хуяльс, — думаю, не трудно догадаться, кому принадлежал столь душещипательный крик души. — Дай сюда! — раздраженно прошипел сэмпай, выхватывая у меня из рук дилдо.
— Эй, так нечестно! Он мой! — возмутился я, за что получил смачный подзатыльник.
— Быстро, уходим! — Зуо схватил меня за руку и поволок к выходу, но через пару шагов сильный рывок заставил меня вернуться в центр комнаты. Это японец, все же вновь завязав полотенце на бедрах, дернул за поводок, что отходил от моего ошейника.
— Шаркис, ты совсем обнаглел? Вламываешься в мой номер, хватаешь мою проститутку и думаешь, что можешь вот так просто уйти? — ухмыльнулся он, натягивая поводок сильнее. Я и вовсе оказался бы рядом с ним, если бы не Зуо, вцепившийся в ошейник и в это же самое время тянувший меня в свою сторону. Так вот как ощущали себя люди, которых казнили посредством разрывания их на части лошадьми. Только в моем случае кони оказались уж слишком ретивыми, а потому казнь обещала быть долгой и куда мучительнее обыкновенной.
— Это не твоя проститутка. Он попал сюда случайно, — выдохнул Зуо, явно сдерживаясь, чтобы не начать разъяснять о произошедшем недоразумении на королевском языке. А если вспомнить о таланте Зуо объяснять вещи таким образом, что больше это смахивает на смачный посыл в сексуальное Средиземье, то и вовсе в очередной раз осознаешь, как тяжело сэмпаю живется на бренной земле среди всех нас смертных.
— Я заплатил за него, значит он мой, — с ядовитой улыбкой заявил японец, не намеренный отпускать поводка.
— Он не продается, — угрожающе прорычал Зуо, сдавливая мой ошейник сильнее. Лишь я судорожно пытался избавиться от оков, надеясь на то, что успею расстегнуть замок раньше, чем меня придушат. Вот был бы зеленый дилдо со мной, он бы мне помог не физически, так морально! Он бы подмигивал мне своими пупырышками или махал знатными яичками, говоря что-нибудь вроде: «Все будет хорошо, бро. Я с тобой, а это главное!»
— Я знаю! Спасибо! — прохрипел я, пытаясь смахнуть скупые мужские слезы, что выступили у меня на глазах то ли от умиления, то ли от попеременной асфиксии.
— Руки от него убрал, — тем временем уже переходил на повышенные тона Зуо, приблизившись ко мне справа.
— От своего рук убирать я не привык, — в тон ему отвечал второй парень, почти вплотную подойдя ко мне слева. Если бы не я в качестве не самой надежной преграды, они бы уже подобно баранам, борющимся за внимание самки, столкнулись бы лбами, грозно выдыхая и стуча копытами. Батюшки-матушки, так самка — это ж я! И за меня борются два мужика? Два крутых молодых мужика? За меня, всего такого никакого, в коже и под семью слоями макияжа? Будто я попал в женский роман, где потрёпанную девушку не могут поделить все красавцы города! Правда вряд ли хотя бы одна из героинь успела сделать минет одному и отдубасить искусственным членом другого, но это уже мелочи! Ведь главное не то, что героиня делает, а то, о чем она при этом думает и, что еще важнее, чувствует! Я вот чувствую, что меня душат кожаным шипастым ошейником, который бы куда эффектнее смотрелся на матерой овчарке. А еще я чувствую, что мне припекло поссать, но это случается часто и оттого внимания не достойно. Кроме того, я чувствую, что у меня кошмарно чешется левая пятка — быть может я подхватил грибок? И если уж говорить о чесотке, то иногда чешется еще и зад — неужели мне снова надо глистогониться? А я это ненавижу, потому что все таблетки от глистов как одна — жестокие разочарования. На пачке написано, что со вкусом банана, а на деле смесь мела и какой-то вязкой забивающейся между зубов дряни, от которой этим бананом только пахнет! Ну и напоследок с уверенностью заявляю, что уже скучаю по малышу Фредди — так я решил назвать дилдо. В честь всемирно известного Фредди Крюгера, что приходил к людям во снах и дарил добро. Бьюсь об заклад очень многим во снах приходил и зеленый дилдо. Так вот, теперь я могу с уверенностью заявить, что это был мой Фредди. Эх, малыш, как жаль, что ты не со мной, что сейчас твои сморщенные силиконовые яички сжимаю не я. Нет, я ничего не говорю, руки Зуо великолепны, но сильные и грубые. А вдруг он поцарапает тебя заусенцем? Или…
Хм, надеюсь, я размышляю как среднестатистическая героиня женского романа и моими внутренними страданиями прониклись если не все, то очень многие? Да я сам готов всплакнуть от обостренной жалости к себе!
— Яказаки, будь добр, отпусти, — баталии между Зуо и японцем тем временем продолжались. Ошейник они стягивали так, что мое лицо, судя по искаженному отражению в зеркальной стене, давно приобрело бледно-зеленоватый оттенок. Попеременное давление на мой еле заметный, но все-таки кадык, почему-то все в большей степени провоцировало у меня очень неприятное желание. Надеюсь, героини романов расстаются со своими завтраками, обедами и ночными похождениями к холодильнику с тем же постоянством, что и я?
— Шаркис, не порть мне вечер с куколкой.
— У нас, кажется, временная договоренность.
— Не помню, чтобы она распространялась на проституток.
— Это не проститутка!
— Это? — ухмыльнулся японец. — Тогда кто он?
— Он мой… Он… Э-э-э-э… — Вот это «Э-э-э-э» из уст гордого, напыщенного и не в меру пафосного Зуо с прилизанными к голове волосенками и облаченного в дорогой костюм, прозвучало настолько идиотски, что даже я, уже частично превратившийся в человека-ящерицу из-за цвета кожи, все больше наливающейся зеленью, прыснул сквозь зубы.
— Ну же… Скажи ему… Кто я… — выдохнул я, хватая пересохшими губами воздух.
— Тебя здесь вообще никто не спрашивает, — кинули мне в ответ.
— И правильно… Я-то здесь при чем! — хрипнул я. — Только почему у меня ощущение, будто я измеритель ваших яиц!
— Насекомое! — зашипел Зуо.
— То самое? — тут же среагировал японец.
— Ты-то помолчи!
— И что? Нам молча выслушивать твои маты? — фыркнул японец, показавшийся мне куда более доброжелательным, чем Зуо. — Ну хочешь поделюсь им? Трахнем вдвоем? Можешь считать это закреплением нашего соглашения, — так, я беру свои слова обратно, он совсем не доброжелательный.
— Нет, — сухо прорычал Зуо, краснеющими глазищами явно пытаясь прожечь в лице японца дыру.
— А что так? Разве тебя не учили в детстве делиться? — не успокаивался парень в полотенце. — Не все же тебе одному трахать приносящих пользу хакеров.
Финальная фраза видимо оказалась последней каплей. Я и понять ничего не успел, когда кулак Зуо уже врезался в руку японца, которой парень в последний момент прикрыл свое лицо. Послышался хруст кости. Хороший удар, ничего не скажешь. Вот только японец и бровью не повел.
— Сильно, — выдохнул он, не сводя взгляда с Зуо.
— То ли еще будет, — прошипел и сэмпай, отвечая тем же. Лишь я, все еще находясь между ними, чувствовал себя третьим лишним.
— Ну я это… Пойду пока… — пролепетал я скромно, надеясь на то, что парни, наконец отпустившие мой ошейник, и вовсе обо мне забудут.
— Стоять, — в унисон прорычали они, вновь вцепившись в меня, как две маленькие девочки, не поделившие тряпичную куклу. Обычно в такой ситуации заканчивался дележ игрушки тем, что голова куклы оказывалась в руке у одной девочки, когда как тело — у другой. И я очень надеялся, что меня не постигнет та же участь!
— Так что же, это действительно тот самый прославленный…
— Заткнись!
— Кто бы мог подумать, что наши вкусы столь схо…
— Я сказал, замолчи!
— Прекрати орать, иначе испугаешь нашего…
— Я не ваш, — наконец вступил в разговор и я, до смерти уставший от постоянных дёрганий. — Я ничейный! — нагло заявил я.
— Вот оно как, — хмыкнул японец, когда как Зуо посмотрел на меня столь выразительно, что у меня сложилось впечатление, будто все мои внутренние органы давно пронумерованы и темны от печатей, на каждой из которых значится, что я являюсь собственностью Зуо Шаркиса до последней капли крови и мочи.
— Именно так, — тем не менее брякнул я, возомнив себя шикарной главной героиней все того же женского романа. Как никак, мужики за внимание борются, а я тут еще комплексую. Думы о том, что у меня есть член и безволосые подмышки, на которые западать должны прекрасные девицы, а не злобные мужики, я решил оставить на ближайшую ночь, в которую по обыкновению всплакну и вздрочну в подушку, чтобы затем крепко уснуть.
— Так может мне тебя приголубить? — ухмыльнулся парень, нагибаясь ко мне совсем близко и шепча последнее слово на самое ухо.
— Я сейчас сам тебя приголублю. Вот этим, — пообещал Зуо, помотав концом дилдо над головой японца.
— Ты собираешься разорвать договор из-за какого-то бледного мальчишки?
— Это мой бледный мальчишка, так что руки прочь, — с этими словами Зуо саданул дилдо по рукам японца. Тот отпрянул, но не разозлился, а наоборот продолжил ухмыляться.
— Тем лучше для меня. Чем больше слабостей у тебя окажется, тем проще будет отнять у тебя Тень, — хмыкнул он, наконец, отпуская поводок.
— Не слишком увлекайся мечтами. Ведь за то время, пока ты упиваешься своими грезами, Лава может развалиться на части или превратиться в придаток Тени.
— Говорит босс группировки, на которую ополчился практически весь мир, — хмыкнул японец, со вздохом опускаясь на круглое ложе, к которому меня, судя по наручникам, торчащим из-под алого покрывала, собирались приковать. — Как долго ты еще продержишься?
— Тебя должно волновать не то, как долго выстоит Тень. А то, что будет после того, как она выстоит.
— Какая самоуверенность!
— Это не самоуверенность, это факт, — прорычал Зуо, после чего схватил меня за ошейник и буквально выволок из комнаты. — Шевели ногами, ничейный, — фыркнул он в мой адрес.
— Неужели обиделся? — изобразил я удивление.
— Я? Обиделся? — как же мне нравится, когда Зуо перекашивает!
— Конечно, обиделся, — продолжал я его провоцировать. — Можно подумать, мне не обиден тот факт, что ты все еще не открылся мне! Между прочим, после возвращения из полугодового воздержания, мог бы уже и признаться!
— Признаться в чем? — сквозь зубы процедил Шаркис.
— Что любишь меня, конечно же! — воскликнул я, заставив вздрогнуть проходящую мимо нас по коридору девушку в миниатюрном костюме полицейской. Она от неожиданности аж плетку выронила и еще один предмет, мягко подкатившийся к моим ногам. Я тут же поднял его и с интересом оглядел.
— Забавное ожерелье, но крупноватое, не находишь? — дабы разрядить обстановку, показал я находку Зуо, приложив ее к своей шее.
— Анальные шарики-то? Для тебя в самый раз, — хмыкнул он, заставив взвизгнуть теперь уже меня. Я поспешно вернул девушке ее «ожерелье» и продолжил доставать Зуо.
— Ты не признаешь, что влюблен в меня, ты не говоришь, что мы пара, ты лишь иногда заявляешь, что я принадлежу тебе, но это звучит так, будто я твоя мебель, или ужин, или чахлый чихуахуя!
— Последнее сравнение в самую точку!
— Тогда ты трахаешь чихуахуа и это гадко! — зло выкрикнул я. — Вы слышали? Все слышали? Зуо Шаркис предпочитает маленьких собачек! — завопил я, забыв о том, где нахожусь. Да уж, здесь таким заявлением никого не удивишь.
— Как ты вообще оказался в его комнате?! — виртуозно ушел от темы сэмпай.
— Меня схватила какая-то бабулька, — пожаловался я, поняв, что мучать Зуо с чувствами сейчас бесполезно. Только пару синяков новых приобрету. А у меня и так вся шея синяя. Как я объясню это маме? Вдруг она решит, что я пытался повеситься? Расстроится, что у меня не получилось? И в сговоре с Эллити все же доведет начатое сэмпаем и японцем до конца?!
— Ты что, не смог справиться со старухой?!
— Но она была сильной… — неуверенно буркнул я.
— СТАРУХА? Эта?! — ткнул Зуо пальцем в бабульку перед входом в клуб, что в этот самый момент, охая и ахая, пыталась нагнуться, чтобы поднять выроненную кем-то монетку. Потратив десять минут на наблюдение за тем, как она до своей добычи добирается, а затем разгибается, я все же кивнул:
— Да, это однозначно она.
Зуо в ответ матюгнулся, подлетел к бабушке и начал тормошить ее, требуя вернуть мою одежду. После долгих и мучительных мыслительных процессов, старушка припомнила, что вещи мои тут же отправили на половые тряпки. Взамен же моему костюму могли предложить латексный желтый комбинезон с дырками в районе зада и сосков, а так же несколько платьев подобного пикантного фасона. В конце концов, Зуо ничего не оставалось, кроме как стащить с себя куртку и, пряча глаза, протянуть ее мне, процедив сквозь зубы что-то вроде «прикройся, не порти людям эрекцию». Долго ерничать я не стал, ибо в моем наряде мне было мягко говоря прохладно и неуютно. Поэтому я с удовольствием натянул куртку, практически утопнув в ней, застегнулся до самого подбородка и полюбовался на себя в первое-попавшееся на глаза зеркало. Одеяние Зуо на мне смотрелось как самое настоящее платье, доходя мне чуть ли не до коленок.
— А мне идет! — воскликнул я, в ответ получив нечленораздельный мат.
— Пошевеливайся, — раздраженно закончил Зуо длинную реплику одним единственным культурным словом, отгоняя меня от зеркала и даже не подозревая, что в этот самый момент я вспоминаю нашу первую встречу и первую поездку на его мотоцикле, когда я боролся с тошнотой, попеременно прижимаясь к его спине и втягивая неповторимый запах кожаной куртки. Этой самой. Я и сейчас поднял один рукав и выразительно принюхался к нему, вводя этим Зуо в «легкое» недоумение.
— Совсем крыша поехала? — одернул он меня.
— Было бы чему съезжать, — хмыкнул я, босыми ногами шлепая за сэмпаем по холодному асфальту.
— Впервые соглашусь, — пробормотал он себе под нос, усаживаясь на мотоцикл. Я смиренно разместился у него за спиной, сцепив руки у него на торсе и вжавшись всем телом в прямую спину сэмпая. Он почему-то вздрогнул, но ничего не сказал.
— А обещал, что не станешь вытаскивать меня, если я вляпаюсь в передрягу, — напомнил я, торжествуя.
— Заткнись, а? — с какой-то обреченностью в голосе тяжело выдохнул сэмпай, выруливая из запретного квартала.
То ли от переизбытка эмоций, то ли организм после каникул не смог смириться с тем фактом, что вновь просыпаться надо ни свет ни заря, но меня, уморенного теплом и запахом сэмпая, потянуло в сон. Потому я зажмурился и всю поездку лишь прислушивался к гулу города и странно тяжелому дыханию Зуо, ни о чем особенно не думая.
— Все, слезай и иди домой, — совсем не удивил меня сэмпай, остановившись у моего дома и грубо скинув с мотоцикла.
— А я думал, что налюбовавшись на меня в столь вызывающем костюме, в приступе ревности и мучаясь от воздержания, ты первым делом потащишь меня…
— Просто иди домой, — четко повторил Зуо, будто чем-то раздосадованный.
— Ну и пойду, — обиделся я. Нет, конечно, если бы он начал ко мне приставать, я бы, безусловно, его отшил! А потом бы он сломал мне руку! И я бы передумал! А так… даже не интересно. — Хотя…! — нет, сэмпай, ты так просто не отделаешься!
— Зуо, а знаешь…
— Что? — раздраженно отозвался сэмпай.
— Я люблю тебя, — заявил я, ощущая себя снайпером, производящим прицельный выстрел в голову. Конечно же, я сказал это не из-за того, что действительно люблю Зуо, ибо он и так об этом прекрасно знает, а значит, лишний раз напоминать об этом нужды нет; и вовсе не из-за того, что у меня сегодня внезапно романтическое настроение. Всю прелесть от моего признания в любви вы смогли бы оценить, взгляни в этот самый момент на рожу Зуо. Нет, правда, это надо видеть! Такое в кино не показывают, да и в жизни встретишь с большим трудом. Бедняга сэмпай не знал, куда себя деть, что сказать, как себя вести, как реагировать, но все это читалось лишь во взгляде, слегка дергающемся левом глазе да раздувающихся ноздрях.
— Идиот, — после долгого молчания буквально родил Зуо. Мотор взревел, и мотоцикл сорвался с места, оставляя меня наедине с моим домом, любопытными бабульками, в секси-костюме и пахнущей Зуо куртке.
— Поезжай-поезжай… Далеко все равно от меня не убежишь… Сэм-пай…
****
— Что? — практически набросился Зуо на Яна, что встретил его у дверей.
— Хуй через плечо, — не растерялся друг, левая скула которого припухла и покраснела.
— Что с твоей рожей?
— А с твоей?
— Нахуй пошел!
— Вслед за тобой, как обычно, — выдохнул шатен перегаром.
— Хватит пить.
— В аду брошу. Сразу же, — пообещал Ян, следуя за разгневанным Зуо вплоть до его кабинета. — А куда подевалась мечта энтомолога? Где ты его потерял?
— Его потеряешь, — послышалось невнятное ворчание, — проще повеситься.
— Ну, начинается. Вы что, пока порознь — страдаете друг по другу, а как вместе, так можно ставки делать, кто кого первый прибьет?
— Что-то вроде, — к удивлению Яна не стал спорить брюнет.
— Я думал, ты его трахнешь…
— Он тоже так думал.
— Так в чем проблема?
— В этом, — Зуо осторожно поднял шелковую рубашку. Всю его спину покрывали волдыри.
— Опять?
— Звони Пуху.
— Зуо, так не может продолжаться! — возмутился Ян.
— Я сказал Звони, — прохрипел босс Тени, уже теряя сознание.