Семь небес Рая

Не зря говорят, что беда не приходит одна. За первой проблемой всегда тянется дивная вереница из ее приятельниц c табличками на груди «вторая», «третья», «восемнадцатая». И каждая из них стремится освежить рутинный досуг, привнеся в твою жизнь что-то новенькое, будоражащее фантазию и шаткую психику. Они обступают со всех сторон и начинают водить вокруг тебя хороводы, ожидая, когда же ты возьмешься за их решение. И если соображаешь ты туго или отпускаешь ситуацию на самотек, будь готов к тому, что твои новые знакомые устроят тебе личный Ад на Земле, который будет длиться до тех пор, пока они не получат желаемого, а именно: результата. В этот момент бесполезно воздевать глаза к небесам и вопрошать «За что?», потому что вопрос будет поставлен в корне неверно. Не за что, а для чего. Жалеть себя бесполезно. Искать помощи окружающих — нерезультативно, ведь план вселенной именно на тебя, а не на твоих близких и друзей. Слезы делу также не помогут: порыдать сможешь позже, когда сказочное приключение в трех томах, подкинутое жизнью, наконец, завершится. Единственный вариант: сжать зубы и терпеливо ожидать окончания выливающихся на голову помоев, стоически разгребая каверзные жизненные ситуации одну за другой. Главное лишний раз не вдыхать их едкого запаха, чтобы не стать неотъемлемой частью творящегося вокруг непотребства и самому не превратиться в одну из проблем, которую придется решать какому-то другому не слишком удачливому человеку. И, конечно, важно не забывать одну простую истину: всё когда-нибудь заканчивается. Даже звезды гаснут, что уж говорить о твоих проблемах. Впрочем, Мифи, даже зная элементарные правила жизни, чувствовала, что истерика уже маячит где-то на горизонте. — Я сказала «Нет»! — раздалось колкое по ту сторону сетевого соединения, что нанитку даже не удивило. Она уже и без этого поняла, что попала в водоворот проблем, из которых так просто не выпутаться. И что любая составляющая ее жизни, с которой она на данный момент соприкасалась, тут же невообразимым образом формировалась в очередную неприятность. Так что капризы Лурны не стали для нее чем-то внезапным. Жаль, правда, что, даже подготовившись к этому, полностью игнорировать сей факт девушка все равно не могла. — Почему? — попыталась она решить вопрос по-взрослому путем переговоров. Голос ее был ровным, даже холодным, едва ли выражающим хоть какие-то эмоции. Лишь ритмичный стук металлического носка ботинка о кафельный пол выдавал то, как Мифи нервничает. Нанитка уже минут десять пыталась уговорить Лурну разрешить посетить ее в больнице. Но та наотрез отказывалась. — Мне надо побыть одной. — И каким образом ты собираешься предаваться одиночеству в палате с девятью соседями? — не выдержав, взбешенно прошипела Мифи, ударив носком ботинка по половому покрытию настолько сильно, что по нему побежали трещины. — Как-нибудь без тебя разберусь, — раздалось сухое. — Да пребудет с тобой свет звезд да пыль солнечная, — послышалась механическая фраза, которую Лурна часто вставляла невпопад, после чего голографический экран перед левым глазом Мифи схлопнулся, давая понять, что разговор закончен. — Вот сучка! — в сердцах рыкнула нанитка, хватаясь за синие волосы и при этом пиная стену в туалете, в котором она все это время пребывала, с такой силой, что кафельная плитка, встретившись с носком ботинка, превратилась в груду осыпавшихся на пол осколков. Всё сегодня шло наперекосяк. Абсолютно всё. И не только сегодня. — В жопу свет звезд! И пыль солнечную в жопу засунь, да поглубже! — воскликнула нанитка громче, стремительно теряя последние толики терпения. В одной из кабинок при этом послышались громовые раскаты. Видимо, некто до последнего терпел, не желая выдавать своего присутствия, но клапан не выдержал напора после того, как слово «жопа» прозвучало не один, а целых два раза. — Спасибо за аккомпанемент к трагичности моей жизни! — продолжала бушевать Мифи, от души пнув дверь еще и в кабинку. Но, не рассчитав силы, нанитка неожиданно и для себя, и для сидевшего по другую сторону хрупкой преграды человека, проломила ее насквозь и провалилась ногой до самого бедра. Послышался тихий взвизг под новую порцию мелодичной трели. — Простите, — пискнул кто-то, пока Мифи неуклюже вызволяла ногу из оков хлипкой дверцы. — И за что ты просишь прощение? — сейчас настроение нанитки было таково, что бесило ее абсолютно всё: чертова трухлявая дверь, чертова туалетная вонь и, тем более, чьи-то чертовы неуместные просьбы о прощении. — Простите, — последовало вновь. — В жопу твои прощения! Хотя по звукам она и так забита под завязку! — рявкнула Мифи, отходя от кабинки, приваливаясь спиной к холодной стене и, устремив взгляд в одну точку, сползая на влажный недавно вымытый пол. Во всем однозначно был виноват Фелини! Только он. Не в проблемах, конечно, а в абсурдности ситуации. В фильмах переломные моменты в жизни персонажей сопровождались ливнями, гнетущей атмосферой, серыми красками и заунывной мелодией. Но Фелини, чертов Фелини, дрянной, мать его, Фелини, кажется, самой своей сутью внедрился в мироздание и перевернул все с ног на голову. Потому Мифи, страдающей от кучи негативных, раздирающих на куски эмоций, практически агонизирующей, приходилось терпеть солнце, пробивающееся сквозь окна, раздававшуюся с улицы мелодию праздника, и туалет, который в любом уважающем себя сюжете должен был оказаться пуст, почему-то использовался по прямому назначению. Почему вся жизнь, так красиво описывающаяся в романах, будь то моменты счастья или же горя, в реальности сводилась к какому-то, черт бы его подрал, дерьму?! Почему, пока Мифи желала выхватить из кармана складной нож и перерезать себе вены, кто-то по соседству сидел и беспощадно пердел, как последняя мразь?! ЧТО ЗА НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ?! Попробуй тут подраматизируй, когда слезы на глазах выступают только от стремительно распространяющейся вони. «И почему, блять, я не могла попасть в нормальный мир с нормальными людьми?! — мысленно сокрушалась Мифи, сжимая зубы от злости до такой степени, что сводило скулы. — Какого, мать вашу за ногу, хрена?! Я как будто один из главных героев какого-то печально-комедийного бреда старого маразматика?!» Ответом стала очередная порция органной музыки из кабинки с дырой в двери. — Да чего ты там наелась? Биологического оружия?! — взвыла нанитка, желая уйти, но не имея сил подняться на ноги. Запал ярости стремительно уходил, оставляя после себя лишь разбитость, бессилие и неудержимое желание закутаться в одеяло и прорыдать как минимум пару недель. «Нет, — одернула себя Мифи, закрывая глаза и пытаясь успокоить бушевавший внутри эмоциональный вулкан. — Не время раскисать. Мужик ты, Мифи, или не мужик?!.. Конечно, блять, не мужик, но кому какое дело?! Вертела жизнь твой пол на хую! Господи… Соберись, тряпка, не время мыть собою унитазы! Думай. Думай, черт тебя дери, как вылезти из этого дерьма!» А для этого сперва следовало подвести итоги того, что Мифи имела на данный момент. Ничего хорошего, на самом деле. Во-первых, ее нано-машины вышли из строя и сыпались с нее и днем и ночью не хуже перхоти с головы бездомного. Большая их часть действительно служила лишь для красоты, но были модели и достаточно мощные. Например, некоторые нано обогревали ее тело, из-за чего в любую погоду Мифи могла разгуливать в коротких шортах и топиках. Теперь же, лишившись круглосуточного обогрева, девушка постоянно мерзла. И хотелось накинуть на себя не одну, а сразу три толстовки, а на ноги натянуть пару толстых носков и валенки. Но она себя сдерживала, считая, что таким образом продемонстрирует свою уязвимость. Была и пара локальных инъекций наномашин, которые вырабатывали искусственный адреналин, из-за чего при желании Мифи могла стать пусть и на короткое время, но сильнее или быстрее. Тери об этом не знал, потому что Мифи была уверена, как только данная информация достигла бы его ушей, он тут же ударится в долгие муторные разглагольствования по поводу вредности сих изменений в организме. А затем потребует себе тот же коктейль, да в тройном размере. Нет уж. Но проблема заключалась не столько в убитых дорогостоящих нано, что теперь почти перестали циркулировать по телу Мифи, выводясь из организма через потовые железы, сколько в том, из-за кого они вышли из строя. Парень в маске вряд ли был наваждением. И Мифи очень сомневалась, что он является одним из банды наносов. Нет, он помогал им, но у него были на то свои причины и выгоды. И нанитка почему-то не сомневалась, что жизнь еще столкнет ее лбом с этим индивидом. И эта встреча ей не понравится. Не меньшей проблемой оставался Длик. Девушка понятия не имела, из какой дыры он вылез такой весь из себя самоуверенный красавчик, но его стремительный подъем по социальной школьной лестнице выглядел слишком подозрительным. Нельзя было просто в один прекрасный день прийти в школу и внезапно оказаться лидером нового молодежного направления. Конечно же, наверняка этому поспособствовал все тот же парень в маске, но как именно они были связаны? И для чего Маске, как решила девушка называть незнакомца у себя в голове, необходим Длик? Хотя сейчас перво-наперво следовало решить проблему другого рода. Они угрожали Мифи. Угрожали не ее статусу, не направлению, которое она с таким рвением поддерживала. Они угрожали ее близким. Сперва Лурна, затем Тур и Ник. А теперь еще и это… Причина, по которой Мифи так хотелось избавиться от Тери на пару недель или месяц. Его временное исключение решило хотя бы одну из десятков проблем, витавших вокруг девушки. Но всё как обычно пошло не по плану. Мифи вытащила из кармана скомканный листок бумаги, который собиралась выкинуть, но так и не решилась этого сделать. Хотя в век технологий бумажные письма давно вышли из моды, это было именно оно. На мятой бумаге вырезанными из старых книг буквами разных цветов и размеров собиралось лаконичное, но весьма емкое послание: «Фелини следующий». **** Мало кто придает своему имени особое значение, не понимая, насколько на самом деле оно важно. Как назовешь корабль, так он и поплывёт. Истина, в которой ты убедился на собственной шкуре. Тебе нравилось твое имя, но оно не нравилось всем остальным. С самого детства ты страдал от издевок со стороны сверстников, которые переиначивали его, как хотели, превращая в прозвища одно обиднее другого. Ты терпеть не мог государственные службы, потому что каждый раз, читая имя на паспортной карте, высвечивающейся на экране, очередной служащий противно кривил губы в омерзительной ухмылке, окидывая тебя взглядом с ног до головы и будто вопрошая «Серьезно?». А если ты пытался познакомиться с милой девушкой, милой она оставалась до того самого момента, пока не узнавала, как тебя зовут. И тут же все летело в тартарары. Они смеялись, а ты терпеливо сносил издевки, уверенный, что иначе нельзя. Но, как оказалось, можно. Еще как можно. Первой твоей жертвой стал работодатель, который прочитав резюме, долго смеялся в голос, прежде чем сообщить, что с таким имечком тебя не возьмет на работу ни одна нормальная компания. — Да ты верно сумасшедший, парень! — захлебывался он от смеха. — Ты же мне всех покупателей распугаешь! — Но у меня высшее образование… — тихо лепетал ты, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. — Красный диплом… — Да плевать мне на твое образование. И уж тем более на красный диплом! С таким именем тебе дорога разве что в психушку! Или прямиком в Ад! В Ад? Понимаешь?! — мужчина сотрясался от хохота. — Тогда зачем вы позвали меня на собеседование? — Хотел посмотреть на человека с таким дурацким именем! — сообщил мужчина, начиная смеяться еще громче. И в тот момент в голове твоей будто бы что-то щелкнуло. Лимит терпения, казавшегося безграничным, подошел к фатальному концу. Ты даже не заметил, как дорогущая шариковая ручка, красовавшаяся на дорогущем столе работодателя, оказалась у мужчины в глазу. Единственное, что ты запомнил — это странный чавкающий звук, с которым острие импровизированного оружия пронзило мягкое глазное яблоко, а затем резко оборвавшийся смех и последовавшая вслед за тем спасительная тишина. Тишина, принесшая за собой удовольствие, которого ты никогда ранее не испытывал. Будучи ценителем старого кинематографа, ты засматривался множеством великих кинолент, в которых главные герои после нечаянного или же спланированного убийства испытывали ужасающую душевную боль и бесконечное чувство вины. Ты старательно сравнивал свои ощущения с тем, что тебе преподносили, и понимал, что либо человечество за несколько столетий настолько очерствело, либо все это изначально было чушью. Ты не чувствовал вины. Огорчения. И совесть не грызла тебя изнутри, лишая аппетита и сна. Наоборот, осознав содеянное, ты ощущал спокойствие и справедливость, которая, наконец, восторжествовала. Тогда ты и понял, чему хочешь посвятить свою жизнь. В чем твое истинное предназначение. Вершить правосудие. А никто не справлялся с этим лучше убийц. — Имя интересное, — вот что сказал тебе старичок, заполняя твою карту фрилансера. И ты тут же напрягся, представляя, как вслед за тем он отвешивает какой-то дурацкий комментарий, а ты хватаешь его за седые волосы и начинаешь бить головой об стол до тех пор, пока тот не перестанет дышать. — Обычно киллеры берут себе клички, чтобы звучало более угрожающе. Но в твоем случае можешь оставить и так, имя подходит для этого дела, как ничто другое. Кроме того, никому и в голову не придет, что оно настоящее, — невозмутимо продолжает старичок, наметанным глазом замечая твою реакцию и мгновенно понимая, что ты сделаешь с ним, скажи он одно неверное слово. Впрочем, ты не слишком впечатляешь его своим видом: высокий, но хилый и неказистый, ты не кажешься опасным. Но ты узнал об этом месте — о Лиге киллеров, существующей в Тосаме с незапамятных времен, работающей как по часам, отлаженно и точно. И ты не побоялся прийти сюда, зная, что можешь и не вернуться. А значит внутри тебя таилось нечто, что оценить старику и будущим коллегам еще только предстояло. Потенциал, за раскрытием которого было бы любопытно наблюдать. — Ну так что? Возьмешь псевдоним? Или оставишь имя? — Имя… — тихо пролепетал ты. — Что ж, Люцифер, — улыбнулся старик, протягивая тебе руку для рукопожатия. — Добро пожаловать в Лигу. Будем надеяться, ты продержишься больше среднестатистического новичка, то есть больше недели. Но раз ты у нас сам Дьявол, надеюсь, и везти тебе будет дьявольски. — Я не из везучих, — парировал ты, даже не подозревая, насколько пророческими окажутся слова старика. Как назовешь корабль, так он и поплывет. С этого мгновения тебе начинает везти. Не во всем, но в новой работе. И везение это едва ли походит на человеческое. Каким-то необъяснимым образом ты всегда оказываешься в нужное время в нужном месте. А не это ли самое главное для киллера. И если сперва ты каждый раз удивлялся, то спустя десять лет начал воспринимать данную способность, как должное. Потому этим утром, проснувшись, заварив крепкий чай и разместившись у окна своей небольшой квартиры, ты и бровью не повел, заметив внизу человека, за голову которого фрилансерам накануне пообещали кругленькую сумму. Зуо Шаркис собственной персоной шагал по большой открытой улице навстречу городскому мероприятию, даже не подозревая, что в это самое мгновение за ним наблюдаешь ты — сам Люцифер. А так уж повелось, если тебе везло, значит твоей цели — нет. **** Я считаю, что человечество достойно продолжать существовать на этой планете хотя бы за то, что придумало такую крутую штуку, как карнавал! Сотни полуголых людей в блестках и бусах, явно накануне принявшие что-то исключительно вредное, потому что таким счастливым можно быть лишь под тяжелыми барбитуратами (Не то чтобы я знаток барбитуратов, но вспоминая личный наркотический опыт полугодовой давности, могу заверить, что без такого рода препаратов точно не обошлось). Шумная, дурацкая, но заводная, если не зомбирующая музыка. Тысячи закусочных, мягко передвигающихся на воздушных подушках с яркими вывесками, призывающими попробовать сомнительные лакомства из сомнительных ингредиентов. Огромные старые-добрые не голограммные, а самые что ни на есть настоящие баллоновые шары, на которых проецировалось все, от вездесущей рекламы, до праздничных красочных роликов. Мишура. Гвалт. И цепочка из украшенных всем, чем ни попадя, грузовиков, каждый в своей тематике. И все это великолепие проходило в Тосаме всего раз в год в честь дня города. Карнавальный рейд начинался в час дня и грозил закончиться не раньше глубокой ночи, преодолев с десяток кварталов и набрав в свои ряды сотни тысяч зевак и потенциальных покупателей. А я в компании зевак и покупателей всегда числился в первых рядах! — Боже мой, да это же сосиски в беконе! — завопил я, подбегая к одному из ларьков, роясь в карманах в поисках кошелька и запоздало вспоминая, что у меня нет ни кошелька, ни денег. — И пончики в сиропе! — тут же переключился я на следующую цель, а затем снова вспомнил про кошелек и деньги. — И безалкогольные молочные коктейли со вкусом водки! — Уходим, — не разделяя моих восторгов, Зуо схватил меня за руку и силком потащил подальше от мечты всей моей жизни — воздушной ваты, своей элегантной формой напоминающей женскую грудь восьмого размера. — Даже не подумаю! — взвился я, тем не менее, уходя на тяге Зуо все дальше от заветного лакомства. — Здесь опасно! — Это рядом с тобой опасно! А вот сахарная вата еще ни разу руки на меня не поднимала! — воскликнул я, отчаянно сопротивляясь. — Конечно, возможно она этого не делала, потому что у нее нет рук. Но даже если бы и были, и даже если бы она одну из них на меня подняла, я бы легко от нее отбился посредством быстрого ее поглощения! А тебя, Зуо, я сожрать не смогу! Уж точно не в ближайшие годы! — Идиот, ты меня не слышишь?! Здесь открытая местность и толпа народа! — продолжал рычать Шаркис, явно не понимая, от чего отказывается! Люди в костюмах медленно, но верно продвигались в нашу сторону, изображая кто персонажей книг или фильмов, кто животных, а кто и вовсе неодушевленные предметы. Мимо меня с душещипательным восторженным визгом пробежал мужчина в костюме торшера, а за ним три ребенка — видимо его дети — в костюмах лампочек. Разве это не мило?! — Вот именно, что народу тут до жути много! В такой людской каше тебя даже самый обученный убийца не отыщет! А если ты еще и вату воздушную купишь, тебя вообще не признают! Сварганим тебе бороду, усы и корону, будешь самым модным на районе! — Я сказал «Нет». — А я сказал «Отвали»! — выкрикнул я, ожидая, что магия слов подействует и Зуо, потеряв контроль над телом, действительно отвалит, уйдя в закат (А если учесть, что сейчас полдень, до заката ему бы пришлось идти, ой, как долго). Не тут-то было. Сжав мою руку лишь сильнее, он неумолимо тащил меня в противоположную от карнавала сторону, как чертов бульдозер с турбонагнетателем с приводом от выхлопа к мотору. И пусть выхлоп у Зуо был что надо, да и на мотор жаловаться не приходилось, ситуация меня не устраивала. Отчаявшись, я решил пойти на крайние меры: — Я куплю тебе красную вату под цвет глаз! — завопил я, хотя и знал, что такого рода вата безумно дорогущая, потому что самая, чтоб ее, популярная! — И прежде чем ее съесть, ты сможешь ее обматерить! — продолжал я неистово соблазнять сэмпая, но он почему-то на мои сладкие речи вестись никак не желал, сжимая мою руку уже до такой степени, что запястье, не получая нужного количества крови, начало неметь. Нет, с этим однозначно надо что-то делать! И если сэмпай не хочет прислушиваться к словам, придется переходить к действиям. Осталось понять, как. Действия. То бишь, проявление какой-либо деятельности. Это типа мне надо шевелить конечностями? Сложная задачка, но придется пробовать. Пусть Джу показала мне всего один прием и пусть тренировал я его какие-то двадцать минут, пора было переходить от теории к практике. В конце концов, я парень не тупой! Все на лету славливаю. Кто сказал, что я хорош лишь во взломе третьесортных сайтов?! Может во мне сидит настоящее чудовище! Машина для убийств! А никто об этом не знает. Включая меня. Дабы проверить данную теорию, я резко вывернул руку так, чтобы весь мой напор пришелся на большой палец Шаркиса, а затем дернул, что есть мочи и… через мгновение моя рука выскользнула из «кандалов» Зуо, будто маслом намазанная. Не думаю, что во второй раз такое прокатит, так как я явно застал Зуо врасплох. Но и это уже кое-что! Сэмпай остановился. Недоуменно глянул на свою руку, а затем медленно перевел взгляд на меня. — А ты, я смотрю, обучаемый, — проговорил он это с такой интонацией, будто бы зачитывал мне смертный приговор, а не хвалил. — Да, — мужественно подавив на мгновение сковавший меня страх, подтвердил я, подняв подбородок как можно выше и всем своим видом демонстрируя, что меня нельзя недооценивать. — И считаю, что за это заслужил сахарную вату! — Обойдешься. — Хочу! — Ты оглох? — Это ты оглох! — Я сказал, что мы уходим. — А я сказал, что я хочу эту ебучую сахарную вату! — выдохнул я с неожиданной даже для себя злостью, а через секунду будто пришел в себя и удивленно огляделся по сторонам. Это точно я сказал? Могу поклясться, это звучало так, будто фразу проговорил Зуо, а не я. Это что же выходит? Сэмпай теперь шутит в моем стиле, а я злюсь — в его? Хреново же мы друг на друга влияем. Или же… Или же все это время мы были одним и тем же человеком и сейчас это наконец начинает проявляться? Это что же я сам себя в задницу трахал?! Мать моя женщина… Да я больной ублюдок. И бог дрочинга. Не уверен, что этим статусом можно гордиться. Но кто, если не я? — Вот значит как, — тон тихий, глаза красные. Ясно-понятно, сэмпай. Вы сами хотите произвести надо мной расправу или позволите мне тихо-мирно удавиться собственноручно? — Насекомое. — Д-да? — Иди. — Ку-ку-ку… блять… куда? — За своей ебучей ватой. — М…можно? — Можно, — выдохнул Зуо с такой интонацией, что мне не то что ваты, жить уже не хотелось. — И ты мне потом ничего не сделаешь? — Хм… — Шаркис задумался, постукивая пальцем по подбородку. — Даже не знаю. Ничего не могу обещать. — Но это всего лишь вата. — Я и не спорю. — И я ее хочу. — Я тебя не держу. — Нет? — Нет, — проговорил Зуо, и мне как-то окончательно поплохело. — Ну… Ну ладно. Я тогда пойду? — Иди. — Я скоро вернусь. — Конечно, вернешься. Кинув на Зуо еще один полный мольбы взгляд, я уже было повернулся в сторону желаемого, когда сэмпай окликнул меня: — Эй, насекомое. Ты ничего не забыл? — М? — непонимающе уставился я на него. — Ты на что собираешься покупать эту срань? На воздух? И я уже в третий раз с легкой руки Зуо вспомнил, что у меня нет ни кошелька, ни денег. А скоро не будет и жизни, судя по ауре, незримо витающей вокруг дорогого моему сердечку психопата. — Черт, — процедил я сквозь зубы. — Сэ-э-эмпай. Вы мне одолжите немного денег? — Конечно. Меня аж в пот бросило. Ой, не к добру вся эта внезапная покладистость Шаркиса. Жопой чую, не к добру. А задница меня еще ни разу не подводила. — Кинешь мне на карту? — Дам свою, — постучал Зуо по тыльной стороне ладони, имея в виду возможность привязать свою карту к другому человеку, чтобы тот беспрепятственно пользовался ей, как его душа пожелает. — Подойди, кину тебе код, — Зуо поманил меня пальцем. ВСЁ ЭТО ТОЧНО ДУРНО ПАХНЕТ. ТЕРИ, ЕСЛИ ТЫ КЛЮНЕШЬ НА ЭТУ УЛОВКУ, ТЫ БУДЕШЬ ИДИОТОМ! Но я и есть идиот. Конечно же, я клюнул. Но меня тоже можно понять! Нельзя же во всем себя ограничивать лишь потому, что за желаемое ты можешь словить от кого-то пиздюлей, верно же?! Верно или нет, я и сам не знаю, но не особо внезапные последствия меня не порадовали. Я даже не сразу сообразил, что произошло. Вот только перед глазами моими все поплыло, и я невольно припал на одно колено, пытаясь справиться с нахлынувшей тошнотой. Запоздало я осознал, что сэмпай ребрами ладоней ударил меня в район поясницы. Не сильно, но и этого оказалось достаточно, чтобы мое артериальное давление резко упало, вызвав череду неприятных симптомов. — Не… впечатляет! — выдавил я, нервно стирая появившуюся на лбу испарину. — Такой прием ты уже проделывал! Не оригинально! Мог бы придумать и что-нибудь… поинтереснее! — буркнул я, вдыхая полной грудью и тем самым насыщая организм как можно большим количеством кислорода. — Новые приемчики лучше пробовать наедине, — ядовито протянул Шаркис, хватая меня за шкирку, силком поднимая на ноги и теперь таща за собой именно таким способом. Мда, как выходить из такого захвата, Джу мне еще не показывала. Впрочем, Зуо держал меня за жилетку, а это значило, что мне всего то и стоило… Погодите-ка. Это правда так просто? Я резко расстегнул единственную застегнутую пуговицу, буквально выскочил из жилетки и со всех ног понесся в месиво из людей, надеясь успеть купить у продавцов хоть что-нибудь до того, как Зуо вновь меня схватит. Прежде чем вырваться из хватки Шаркиса, я-таки прихватил с собой его карту, а потому его возмездия я бы точно не избежал. Но умирать, так красиво! В воздушной вате вместо шубы и банановом драже в ноздрях! Разномастный народ моему героическому походу к воздушной вате не способствовал. Разукрашенные фосфорной краской, разодетые в стразы и перья, в цепи и бантики, в сеточку и шифон, они все как один считали своим долгом либо пихнуть меня, либо крикнуть «Куда прешь?!», либо просто окинуть презрительным взглядом. Да уж, праздничное настроение в XXIII веке — вещь хрупкая. Даже на таких, казалось бы, нацеленных на всеобщее сплочение мероприятиях, шансов нарваться на нож было едва ли не больше, нежели на улыбку. И все же вата уже маячила перед глазами. Еще пара шагов и… Я резко остановился, почувствовав на себе чей-то взгляд. Сердце забилось чаще, в горле пересохло. Мозг молниеносно обрабатывал информацию, которая поступила мне посредством бокового зрения. Я еще не понимал, что именно увидел, но подсознание уже трубило в трубы, било в колокола, колотилось башкой о барабаны. И мир изменился. Из него будто бы по щелчку пальцев убрали все звуки. Полная, поглощающая, вакуумная тишина ударила по ушам. Люди продолжали идти. Продолжали веселиться, подтанцовывая в такт музыке, которой я не слышал. Они восклицали что-то про город, смеялись, переговаривались. Но и этого я не слышал. Зуо стремительно приближался, что-то цедя сквозь зубы. Этого я не слышал тем более. Я уставился на объект, нарисовавшийся всего в паре метров от меня, и наши взгляды встретились. И мне почему-то показалось, что он находится в том же положении, что и я. Тоже ничего не слышит, так как все его внимание сконцентрировалось на зрении. — Ты… — выдавил я из себя, чувствуя, как голова начинает кружиться от переполняющей бури эмоции, шквалом накрывшей меня с головой. Объект улыбнулся. — Давно не виделись, Тери. — Д… Джонни? А в следующее мгновение мою шею пронзила жгучая боль.