Семь небес Рая

— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — оповестил врач с наигранной скорбью в голосе и бесконечным равнодушием, явно читавшимся в усталых глазах. Он далеко не в первый раз примерял на себе маску гонца с плохими новостями и давно уже расценивал это, как неотъемлемую часть своей жизни. — Долго ваша дочь не проживет. — Мужчина попытался выговорить это с ноткой сочувствия, но актерским талантом природа его обделила. — Судя по результатам анализов, которые мы получили накануне, ей осталось от силы пара недель. — Как… как вы можете такое говорить? — запинаясь, пробормотал лысеющий полноватый мужчина, что сидел напротив докторского стола, то и дело теребя разноцветные резиновые браслеты. Он то оттягивал кольцо за кольцом, то резко отпускал их поочередно, отчего резина, намереваясь вернуться в первоначальную форму, по инерции лупила его по запястью, оставляя после себя на коже красные борозды. Мужчина явно занимался этим не первый час, потому борозды уже налились кровью, расплываясь в сплошной багрово-фиолетовый синяк. При других обстоятельствах врач обратил бы на это внимание и, как минимум, посоветовал бы собеседнику обратиться к психотерапевту. Но сегодня вечером по популярному интернет-каналу обещали транслировать последнюю серию фантастического сериала, который мужчина так любил, а потому любые возможности задержки на работе доктор пресекал на корню. — Вы поглядите на нее! Разве она выглядит больной? Нет! Она активный, жизнерадостный ребенок! — запротестовал мужчина с лихорадочным блеском в глазах. — Кара, милая, иди к папе, — позвал он девочку, что все это время без передышек наворачивала круги вокруг его стула. Любой другой человек, включая наблюдавшего за всем этим врача, как минимум разозлился бы, как максимум — уже вытянул бы из штанов ремень, чтобы хорошенько выпороть несносного ребенка. Но этот мужчина обладал бесконечным терпением. Единственное, что выдавало в нем сдающие нервы, оставались резиновые браслеты и жуткий синяк под ними. Очень активная девочка, еще мгновение назад казавшаяся неуправляемой, тут же послушалась отца, подбежала к нему и неловко забралась мужчине на колени. — Милая, — обратился он к ребенку, — ты ведь скажешь папе, если у тебя что-то заболит? — Руки его дрожали, дыхание то и дело сбивалось, но Кара тогда не понимала, почему ее отец так расстроен. Чувствовала она себя замечательно! К тому же после похода к врачу ей обещали купить мороженое. А с таким раскладом жизнь можно было сравнить разве что с Раем! Хотя в семь лет Кара еще не знала ни о Рае, ни об Аде, да и смерть для нее казалась чем-то вроде незабываемого путешествия в параллельные реальности, которое было интересным настолько, что из него никто не возвращался. Даже мама. — Скажу, — кивнула девочка, и два забавных хвостика над ее ушами, походившие на рожки, смешно всколыхнулись. — И сейчас все хорошо? — уточнил мужчина, будто бы сомневаясь в ее искренности. — Да! — с этими словами Кара соскочила с колен мужчины и начала бегать вокруг врачебного стола, заполняя кабинет звонким детским смехом, который обычно так раздражал взрослых людей. Но сейчас он производил иное впечатление. Ведь этот смех принадлежал умирающему ребенку. — Видите?! — Побледневший мужчина с залысинами на макушке уставился на врача по ту сторону стола, ожидая если не извинений за потрепанные нервы, то, как минимум, согласия с тем, что диагноз ошибочен. — Она не выглядит умирающей! — Это временное состояние, — настаивал на своем человек в белом халате. — Давайте я объясню, — вздохнул он с таким выражением лица, будто бы одна мысль о данном действии его угнетала. Возможность того, что он приедет домой к началу трансляции сериала, таяла на глазах. — Когда на вашу жену упала балка весом почти в тонну, ваша дочь, даже не осознавая, что она делает, подняла ее, спасая мать. — Это лишь со слов Кары, она еще маленькая! Мало ли что она могла выдумать! — запротестовал мужчина. — Мистер Кларэнс, записи с камер наблюдения, ровно, как и анализы, говорят об обратном, — парировал врач. — Вы и сами прекрасно это знаете. Ваша дочь действительно сделала то, что сделала. Полноватый мужчина, типичный офисный работник, побледнел настолько, что начал практически сливаться со своей потерявшей былую белизну рубашкой. — Если вы собираетесь причислить ее к мутантам или и того хуже… Не позволю! Это моя дочь, и я не дам разрешение что-либо с ней делать! — сообщил он с неожиданной твердостью в голосе. Да, на вид он не казался человеком, который был способен хоть на что-то: потрепанный вид, преждевременные морщины, пробороздившие лоб, рыхлая фигура и нервный тик левого глаза создавали впечатление человека слабого не только физически, но и морально. И все же, когда он произнес последнюю фразу, врачу стало не по себе, и он поторопился объяснить: — Ваша дочь не мутант, и мы ни в коем случае не собираемся забирать ее на опыты, или что вы там успели себе напридумывать, — он оживился, будто бы пришедший в себя. — То, что произошло с ней, случалось и ранее. Понимаете, организм человека таит в себе такие ресурсы, о которых вы даже не подозреваете. Наверняка вы слышали о случаях, когда мать подняла машину, под которой оказался ее сын, или как турист скинул с себя глыбу весом в две тонны, чтобы спасти свою жизнь. Это не сказки. Данные случаи действительно имели место быть. Звучит невероятно, но, тем не менее, с медицинской точки зрения, это возможно. — Я все еще не понимаю… — растерялся мужчина, оставаясь максимально напряженным и явно готовым в любую секунду схватить дочь, прижать к груди и выпрыгнуть из окна третьего этажа, только бы спасти ее. — Наука давно пришла к выводу, что люди обладают невероятными способностями, но в повседневной жизни их не применяют, так как не в состоянии управлять ими. Но эти способности могут проявить себя в момент, когда человек оказывается в экстремальной ситуации. — В таком случае спешу предупредить, что я в данный момент испытываю экстремальный стресс, так что советую поторопиться, — рыкнул мужчина, тяжело сглатывая. Врач хотел было надменно рассмеяться, услышав подобную угрозу от заморыша-неудачника. Но что-то во взгляде собеседника навело его на мысль о том, что девочка может быть в отца. — Эту силу именуют «истерической». Увы, о ней известно не так много, потому что данный фактор не этично, да и невозможно изучить в лаборатории. Впрочем, ваша дочь может ответить на некоторые вопро… Но мы ни на чем не настаиваем, — торопливо добавил врач, ощутив, как его испепеляют взглядом. — Когда человек претерпевает сильный стресс, испытывая страх или сталкиваясь с неприятностью глобального масштаба, в его организме происходят изменения. Источник стресса раздражает гипоталамус, если вы не в курсе, именно этот отдел мозга отвечает за эмоциональность. — В курсе, — выдохнул мужчина, нервно постукивая ногой по полу. Кара при этом, оббежав вокруг стола врача раз тридцать, потеряла к этому интерес и теперь прыгала по воображаемым классикам, не проявляя никакой заинтересованности к разговору мужчин. Как взрослые могли разговаривать на всякие скучные темы, когда могли смотреть мультики? Кара это не понимала и не поощряла. — Когда «сигнал» об опасности поступает в гипоталамус, он передает его надпочечникам, а те в свою очередь активируют симпатическую систему. Надпочечные железы выделяют адреналин и норадреналин, — продолжал объяснять врач. — Мне мало о чем это говорит, — признался мужчина, нахмурившись. Доктор лишь вздохнул. — Они помогают организму, если позволите так выразиться, «собираться» в экстремальных ситуациях. — Собираться? — встрепенулась Кара, услышав знакомое слово. — Как Лего? — Круче, чем Лего, — улыбнулся доктор девочке, а затем продолжил разжёвывать очевидные, на его взгляд, факты раздражающему офисному работнику. — Данные гормоны усиливают пульс, учащают дыхание, расширяют зрачки и заставляют мышцы сокращаться. Таким образом они готовят организм к повышенным нагрузкам, которые претерпит человек, борясь за жизнь свою или чужую. Природа поразительна. Она вложила в нас такой великолепный механизм! Удручает лишь то, что знаем мы о нем немного. — Может и к лучшему, — буркнул мужчина. — Не представляю, что бы было, если бы люди научились эту способность контролировать. Поубивали бы друг друга, как пить дать. — Зато смогли бы спасти вашу дочь, — невесело усмехнулся врач. — Я все еще вам не верю. — Это потому что я не закончил, — кивнул мужчина в белом халате. — В теле вашей дочери в момент, когда ее мать оказалась под балкой, освободился адреналин, регулирующий тонус сосудов. В мышцы ее начало поступать больше крови и кислорода, способствуя функциональной мышечной эффективности. А скелетные мышцы, те, что прикреплены к костным, начали сокращаться. Это и сделало ее ощутимо сильнее и выносливее. — Пусть так. Но если это заложено природой, почему защитный механизм, который, как вы сами говорите, необходим для ее спасения, убивает ее?! — воскликнул мужчина, вцепившись в браслеты. — Потому что он не закончился, — пояснил врач, краем глаза наблюдая за ребенком. Девочка нашла стеклянный шарик и начала играть с ним, пока тот не закатился под один из стеллажей. Тогда Кара, недолго думая, подняла одной рукой стокилограммовый предмет мебели, достала шарик, а затем поставила его на место с таким видом, будто он весил не больше полиэтиленового пакетика. — Понимаете, это состояние — лишь вспышка. Через пару минут после такой нагрузки организм должен вернуться в нормальное состояние. В работу вступает парасимпатическая система, которая воздействует противоположно симпатической, а именно: замедляет сердцебиение и дыхание, расслабляет мышцы, а некоторые функции организма, которые на этот момент отключались, возвращаются к работе. Например, пищеварение. Но у вашей дочери парасимпатическая система, видимо, дала сбой. Проще говоря, она не сработала вовсе. Ваша дочь осталась в состоянии максимальной «собранности», когда организм использует все имеющиеся у него ресурсы. Единственный способ успокоить ребенка — сильные седативные препараты, но, как вы уже и сами поняли, они помогают лишь на время убрать этот эффект, чтобы, например, дать девочке поспать, но не возвращают ее организм в обычное состояние. Удивительно, что она еще жива, но в любом случае, это ненадолго. Ее иммунная система при такой нагрузке быстро ослабнет. Она не сможет бороться с инфекциями. К тому же высока вероятность сердечного приступа. Да, сейчас она выглядит нормально, но… Я не хочу обнадеживать вас попусту: ваша дочь умрет, как только ее организм исчерпает все скрытые ресурсы. Но вы могли бы обессмертить ее, дав возможность научному миру изучить данный фантастический механизм, который в вашей дочери так хо… — Даже речи быть не может! — резко прервал рассуждения врача несчастный отец. — Если моей дочери суждено умереть, это произойдет в кругу семьи среди любящих людей! — заявил он, после чего вскочил с кресла, схватил дочь за руку и вывел ее из кабинета, чтобы больше никогда туда не вернуться. Низкий, лысеющий и набравший лишний вес, отец всегда оставался для Кары героем. Он пережил смерть матери, которую любил больше жизни, но не позабыл о дочери, которая пыталась спасти женщину, пусть и безуспешно. Он не начал пить, не стал тираном и не жил на работе. Он не склонился под тяжестью вероятной смерти самой Кары, не запер ее в больнице, не таскал к сомнительным лекарям. В тот день они вернулись домой, как ни в чем не бывало. Кара ела мороженое, позже отец приготовил ужин, перед сном он прочитал девочке ее любимую сказку. Он никогда не поднимал тему близости смерти. И не зря. Девочка не умерла. Ни через неделю. Ни через месяц. Ни через год. Столько сил и времени мужчина посвятил тому, чтобы Кара стала достойным гражданином Мирового государства. Он сделал всё, чтобы она получила достойное образование, дал ей возможность самой выбирать, чем она хочет заниматься по жизни и поддерживал ее всегда и в любых начинаниях. Единственная проблема, которая стояла перед ее отцом, и о которой Кара до поры до времени не знала, оставались деньги. Будучи идеальным родителем, мужчина оказался не лучшим «добытчиком». И это не удивительно, ведь если ты хочешь двигаться по карьерной лестнице, работе необходимо уделять все свое время и даже больше. А мистер Кларэнс всегда ставил в приоритет свою дочь и только ее. Потому, когда поднялся вопрос об оплате обучения в том университете, в который хотела попасть Кара, на ту специальность, о которой она грезила, мужчина одолжил солидную сумму денег у сомнительных людей, так как ни один банк предоставить ему кредит не согласился. А с таким раскладом история была обречена закончиться не слишком хорошо. Кара не проучилась и года, когда звонок с оповещением о смерти отца заставил ее вернуться в Тосам, чтобы обнаружить проданную с молотка за долги квартиру, ни единой монеты накоплений, лишь отец, умерший явно не своей смертью, и огромный долг, процент по которому рос в геометрической прогрессии. Кара могла бы разрыдаться, могла бы опустить руки или сбежать. Могла бы возненавидеть отца за жизнь, которую он ей оставил. Но она не сделала ни первого, ни второго, ни третьего и, уж тем более, ни четвертого, потому что понимала: смерть мужчины на ее совести. И пора было платить по счетам. И если у нее больше не было шансов на то, чтобы жить так, как она того желала, она собиралась жить так, чтобы об этом жалели ее враги. Благо, в ее случае этот вариант был так же неплох. Единственное, что порой мучило Кару — это стыд перед отцом. Не этой жизни он ей желал. «Но что поделать, папа? Неужели ты думаешь, что после того, что они с тобой сделали, я оставлю всё как есть, чтобы спокойно наслаждаться своей жизнью?» Перво-наперво, Кара нашла убийцу отца и переломила ему хребет будто тростинку. После — нашла его непосредственного босса. Убила его. Убила охрану. Убила напарников. Всех убила. Голыми руками. Отец не раз поднимал тему силы Кары и утверждал, что девушке нельзя никому о ней говорить, а уж использовать вопреки закону — тем более. Но отца больше не было, а душа требовала расплаты. Папа утверждал, что, мстя, роешь сразу две могилы, и Каре такой расклад подходил. Первое убийство произошло спонтанно. Она этого не планировала, желала лишь вытянуть из мужчины информацию и сдать его в полицию. Но убийца совершил ошибку. — Думаешь, я надолго задержусь в полицейском участке? — спросил он насмешливо. — Меня выпустят уже через час, деточка. Этот город продан. Никого не интересует твоя вендетта. Ты всего лишь мелкий бесполезный винтик, который никогда не изменит этого мира. Зря, конечно, он это сказал. Впрочем, былого уже не вернуть. Кара убила его, но не ощутила чувства вины или угрызений совести за то, что забрала чужую жизнь. Наоборот, ей показалась эта смерть неравноценной в сравнении со смертью отца. И ей пришлось переломить не один десяток позвоночников, прежде чем она ощутила призрак удовлетворения. А сердце билось. Организм работал, как часы. Кровь, без перебоя насыщаемая адреналином, циркулировала по телу, будто раскалённая лава. Конечно, у Кары были определенные проблемы со здоровьем. Точнее, их было всего две — хронический гастрит, из-за которого большую часть времени девушка питалась в фантастических количествах детским питанием, а так же бессонница, от которой порой не спасали даже самые сильные препараты. Но Кара все это считала небольшой платой за то, что приобрела. — …Не пропустите! Цирк из самой Парадигмы! Города-Тайны! Всего неделю в Тосаме! Количество выступлений ограничено! Спешите!.. — вещал парнишка в цветастом голографическом костюме, рискуя остаться посреди улицы в одних трусах в случае, если в кольце на шее, которое рисовало проекцию костюма вокруг его тела, внезапно села бы батарейка (а такое случалось частенько). Парнишка почти силком впихивал каждому проходящему пёстрые флаеры с незатейливыми голограммами в виде делающих сальто гимнастов, жонглирующих шариками клоунов и красоткой в коже, заглатывающей пламя. Одна из помятых рекламок появилась и в руках Кары. Девушка без интереса посмотрела на яркую картинку и рефлекторно засунула ее в задний карман джинсовых бриджей. Парнишка продолжал делать свою работу, а Кара, лишь на пару мгновений отвлекшись на цирк, вновь всеми мыслями вернулась к молодому цветочнику, за которым наблюдала уже больше года. Она никогда не заходила в магазин, лишь мимолетом любуясь цветами, интерес к которым с каждым годом становился все больше. Если в шестнадцать она не понимала, в чем прикол цветов, а в двадцать два считала это пустой тратой времени, то к двадцати шести внезапно прониклась их очарованием, наблюдая за флористом и осознавая, какую колоссальную работу он проделывает для того, чтобы цветы дольше оставались свежими и гармонично смотрелись в букете. Виною всему наверняка являлся парень, действительно любивший свое дело. Было приятно день ото дня наблюдать за его работой. Девушка и заметить не успела, как белокурый незнакомец полностью покорил ее, казалось, чёрствое, не способное к романтическим порывам, сердечко. При других обстоятельствах Кара обязательно с ним познакомилась бы, но оставалось несколько нюансов, которые не давали ей покоя: Нюанс номер один: парень работал цветочником в маленьком брендовом магазинчике, Кара числилась убийцей в Тени. Нюанс номер два: молодой человек явно занимался спортом, но вряд ли смог бы поднять одной рукой вес в двести килограмм, в отличие от Кары. Нюанс номер три: цветочнику навскидку можно было дать не больше двадцати. Шесть лет разницы — не так уж и много, но… «Не так уж и мало…» — шептал противный внутренний голос. Так что наблюдение для Кары на данный момент оставалось единственным вариантом встреч с человеком, которого она не знала, но который до жути ее интересовал. — Кларэнс, ты на связи? — внезапный голос Тадеуса, раздавшийся в ушах, заставил Кару вздрогнуть. — Сколько раз говорила не делать так! — фыркнула она. Не стоило свой телефон давать в загребущие руки железников Тени, которые апгрейдили их таким образом, что любой член банды мог ворваться в твое личное пространство, не ожидая, когда ты соблаговолишь взять трубку. Если бы еще год назад Каре сказали, что она вступит в банду, она бы ни за что не поверила. Будучи одиночкой, она никогда и никому не подчинилась бы. Выполнять приказы? Нет, она была рождена не для этого. Но Зуо Шаркис, с которым её столкнула судьба, сказал ей нечто, заставившее девушку поменять свое мнение на сей счет. «Ты лишь винтик», — до сих пор стояли в ушах слова убийцы отца. «Ты нужна мне», — сказал тогда Шаркис. «Тебе не изменить этот мир», — утверждал убийца. «Мы изменим этот мир. Вместе». — Никогда еще Кара не встречала человека, настолько убежденного в том, что он говорил. В тот момент она поняла, оставаться одиночкой — значит оставаться в тени от происходящего. Она же хотела стать частью того, что могло бы повлиять на Тосам и то, что в нем творилось. И если для этого следовало поступиться принципами одинокого волка, что ж, значит поступится и никогда об этом не пожалеет. Лучше действовать под чьим-то предводительством, чем бездействовать, трясясь над своей независимостью. Не стоила она того. — Я помню, извини, но у нас ЧП! — снайпер говорил торопливо, но сбивчиво, будто одновременно с тем потел на беговой дорожке. — То есть ничего нового, — вдохнула девушка, нехотя отрывая взгляд от молоденького блондина, пряча руки в карманы свободной куртки цвета хаки и просовывая пальцы в кастеты, что всегда хранились у нее в карманах на всякий случай. А жизнь Кары этими случаями изобиловала. — Ввожу в курс дела кратко, слушай внимательно, на повторения у меня времени нет, — продолжал тараторить снайпер. — Я вся внимание. — Зуо в списке фрилансеров. — Что не удивительно, — кивнула Кара невидимому собеседнику. — Давно пора. — Может и давно, только это ухудшает наше и без того хреновое положение в тысячу раз. Прямо сейчас он на этом чертовом карнавале. И если не ошибаюсь, ты собиралась туда же, чтобы снова стоять истуканом, пялясь на своего принца. — НИКАКОЙ ОН НЕ… — Не важно! В Зуо стреляли. Точнее не совсем в него, но целились-то наверняка в его черепушку. Короче, кидаю тебе его местоположение. Как можно скорее найди его и выведи отсюда! — Сам он, можно подумать, не справится, — фыркнула Кара, легко вливаясь в общую толпу и растворяясь в ней. — Один может и справился бы, но, во-первых у него балласт, во-вторых — кроме снайпера, местонахождение которого мы все еще не обнаружили, в толпе может оказаться еще парочка жадных до легкой наживы индивидов. Все, карту кинул. Переключаю тебя на Поля. — А он-то мне нахе… — но девушка не успела договорить, так как послышался щелчок переключения, после чего раздался скрипучий голос мумии. Бр-р-р, Поль был жутким. И как бы Кара не убеждала себя в том, что он обычный человек, она не могла отвязаться от мысли, что это не так. — Тадеус тебе все рассказал? — Не знаю, все ли, но задницу, в которой мы оказались, расписал во всей красе. — Замечательно, — без намека на эмоции выдохнул Поль. — Я тебя вижу, помогу убрать с дороги парочку подозрительных типов. — Подозрительных? Нельзя, блин, вырубать посреди улицы «Подозрительных»! Надо быть уверенным, что… — Я буду уверен, а тебе придется довериться мне, — сказал, как отрезал, Поль. — Только прошу, не впаривай опять эту чушь про ауры, — взмолилась Кара. — Это не чушь. И первая цель уже совсем близко. Женщина в розовом платье. «Вот только женщинам в розовых платьях я рожи и не била!» — мысленно огрызнулась Кара, оглядываясь по сторонам в поисках цели. Увидев фигуру, на которую указывал Поль, Кларэнс разве что в голос не рассмеялась. — Ты больной, Поль? Это бабулька старая! Ей лет двести! Я не буду бить стариков! — А ты, постарев, перестанешь быть опасным убийцей? — резонно заметил Поль. — Начнем с того, что до старости я не доживу, а закончим тем, что я не собираюсь трогать бабулю! — Ох, какая хорошая девочка, — проскрежетала бабушка с тростью, услышав слова Кары только благодаря слуховому аппарату. — Но знаешь, милочка, пенсии ныне маленькие. А жить то на что-то надо. Так что не могу обещать того же, — улыбнулась она, демонстрируя белоснежные зубы протеза. А в следующее мгновение на конце ее трости появился острый наконечник, который бабушка направила Каре прямо в грудь. **** Обнимашки закончились так же внезапно, как и начались. Зуо со словами: «Все, харэ страдать херней», — оттолкнул меня и снова притулился к краю стены, явно считая, что она достойна его внимания больше, чем я. Куда уж мне соревноваться с домами. В воздухе мгновенно повис вопрос, так и норовивший сорваться с моих губ. Какого черта? Какого черта стена?! Чем я хуже стены, скажите, блин, пожалуйста? Я тоже плоский! Тоже холодный, как айсберг в океане! Только не из кирпича. Так вот в чем дело? В этом, признавайся, лютый извращенец? Давай, расскажи, как по ночам ты забираешься на стройки, утаскиваешь оттуда по паре кирпичей, приносишь домой и… И что ты с ними делаешь, объяснишь? М-м-м? Рядишь их в кукольные платья? Вяжешь им шарфики? Пьешь с ними чай? ОЙ ВОТ ТОЛЬКО НЕ ПРО ЧАЙ. ЗНАЮ Я ТВОЙ ЧАЙ! РАЗВЕ МОЖНО БЫТЬ НАСТОЛЬКО ИСПОРЧЕННЫМ, ЗУО? — Если ты мне изменишь с кирпичами, в них я тебя и закопаю, — пробормотал я себе под нос, чувствуя себя крутым персонажем какого-нибудь крышесносного боевика. Зуо даже не повернулся. Конечно. Тут же под боком стена. Я-то уже нафиг не нужен! Хотя если подумать, из любой ситуации можно извлечь выгоду. Пусть я несчастный, парень которого любит стены больше, чем меня, зато я мог бы стать звездой какого-нибудь популярного ток-шоу, где в приглашенных числятся девушки и парни, которым порушила жизнь их вторая половинка. «Он бросил меня ради пышногрудой блондинки!» «Она рассталась со мной, так как нашла себе мужика побогаче!» «Они сказали, что теперь им достаточно друг друга!» Избито, согласитесь. И тут я, человек, которому на судьбе написано стать звездой мирового масштаба. Я бы, давясь соплями и размазывая их по пиджаку сердобольной ведущей, пару минут предавался бы акту отчаянных рыданий, прежде чем тихо, еле слышно, всхлипывая со звуком, близким к хлюпанью мясорубки, признался бы скорбным голосом: — Мой парень изменял мне со строительными материалами. Эти слова прозвучали бы как гром среди ясного неба. Как вопль на ночном кладбище. Как стук по ту сторону печи в крематории. Секундная тишина. А затем съёмочная площадка наполнится изумленным ревом зрителей и невольным возгласом ведущей: — Я не ослышалась? Вы сказали… — Да-да, со строительными материалами. — Могу ли я поинтересоваться, с какими именно? Вы же знаете эту фишку ведущих, которым необходимо как можно подробнее расписать новые предпочтения бывшего. И тут передо мной встал бы вопрос: сказать правду про кирпичи или, возможно, придать истории еще больше драматизма, приписав к извращениям сэмпая сосновые доски или керамическую плитку. «Я застал его в постели с пакетом штукатурки!» — боже, не уверен, что мир готов к такой драме. Все вокруг будут рыдать и жалеть меня. Прекрасно. Жалость, это то, что нужно. Настолько ее люблю, что даже вздрочнул бы, но нельзя. Если окажется, что я тоже Зуо изменяю, история уже не будет такой драматичной, а я перестану казаться в глазах зрителей жертвой. В любом случае такие вещи лучше не планировать заранее. Нет ничего более эффективного, чем импровизированное вранье в соответствующей атмосфере. А когда на тебя смотрят сотни глаз, готовые пустить слезу, как только ты скажешь нечто достаточно трагичное, поневоле начинаешь ощущать себя самой несчастной жертвой на планете Земля. Если в это веришь ты, поверят и окружающие! Так. Я хочу быть звездой! Хочу раздавать автографы, пробиться в киноиндустрию, а через пару лет опуститься в кресло режиссера! Все распланировано! Осталось поймать Зуо с поличным! — Сэ-э-эмпай, — протянул я, подходя к Зуо ближе и вжимаясь в стену в метре от него. — Погоди, — лишь отмахнулся Шаркис, а затем заговорил уже явно не со мной. — Ты, блять, издеваешься? И как мы, мать твою, отсюда выберемся, если этот всратый переулок заканчивается всратым тупиком?! — Посмотри, какая эта стена нежная, — протянул я, томно проводя пальцами по шершавой поверхности. — Как выцветшая полуоблупившаяся краска колоритно подчеркивает эти ни с чем не сравнимые очертания каждого кирпичика. Посмотри на цементную прослойку. Боже мой, готов поклясться, она со мной заигрывает! — воскликнул я, продолжая водить рукой по стене и собирая всю городскую пыль. — Секунду, тут насекомое бредит, — прошипел Зуо и повернулся ко мне. – Ты больной? Хотя нет, не отвечай. Вопрос риторический. — А ты в курсе, что античные риторы рассматривали риторические вопросы как некие отклонения речи? Зуо, у тебя отклонения? — с беспокойством уточнил я. — Единственное мое отклонение — это ты, — рыкнул сэмпай, совершенно не настроенный на словесные игрища. А еще каких-то двадцать минут назад был так хорош! Быстро ж ты сдался! — Перспективы занебесные, — Зуо снова переругивался по телефону. — Кара? И как скоро? Прекрасно. Ахуительно. А мне что прикажете делать все это время? Сосать хуй мертвой обезьяны? — Погоди-ка, — встрепенулся я. — Я в очереди первый! — Насекомое! Заткнись хоть на секунду! — Окей, — кивнул я и через мгновение оповестил, — секунда прошла, продолжаем вести цивилизованную беседу. Меж тем вокруг подстреленной девушки начал собираться народ. Пусть и с большим опозданием, но нашлись люди, которым было не все равно на то, что посреди карнавала лежит мертвое тело. Кто-то проверил пульс незнакомки. Парочка других старались дозвониться до скорой помощи, но у них ничего не выходило, так как из-за концентрации народа на квадратный метр связь была перегружена, что Зуо, прошу заметить, не помешало трепаться по телефону гребаную тысячу лет! Самый смекалистый побежал к передвижным медицинским пунктам, что наверняка следовали за карнавалом, предполагая, что уже к середине дня найдется не один десяток людей с ушибами, растяжениями или передозом. На труп с пулевым ранением они рассчитывали вряд ли. Ну, так бинго, братцы! Сегодняшний день вы запомните надолго! — Эй, мальчик, — далеко не сразу я понял, что обращаются ко мне. Мальчик? МАЛЬЧИК?! Я МУЖЧИНА, МЕЖДУ ПРОЧИМ! У МЕНЯ И ТРУСЫ ВЗРОСЛЫЕ! И НОСКИ! ПОКАЗАТЬ?! Молодой парень в цветной футболке и с выбритой челкой, не подозревая, какую бурю эмоций вызвал во мне одним неосторожным словом, держал в руках пару десятков бус, что красиво переливались в свете солнца. — Бусы не нужны? — поинтересовался он. — А похоже? — удивился я. Меня мучали сомнения по поводу моего образа. Ясно же, что Зуо пытался сделать из меня свое подобие. Мне нравился его стиль. Мне нравилась одежда, которую он мне купил, но… чего-то не хватало. И в это самое мгновение я понял, чего же именно. — Бусы никому не повредят, — улыбнулся парень. — А это не будет выглядеть по-девчачьи? — уточнил я. Собеседник растерялся. — Сейчас же праздник. Всем плевать. Возьмите нитку серых, они впишутся в ваш образ. Серые — это, конечно, замечательно. Но гулять, так гулять. — Нет, я хочу вот эти, — ткнул я пальцем в бусы с ядовито-желтыми бусинами. — Вы уверены? — растерялся парень. — Да-да, они подчеркнут моё не знаю что, идеально! — кивнул я, забирая у парня желанное украшение. — Зуо, можно мне денежку. — Хуенюш… — Зуо осекся, заметив, что я в то время, пока он решает свои сверхважные дела по спасению наших жалких жизней, успел прибарахлиться и задружиться с продавцом бус. И не надо завидовать тому, с какой легкостью я завожу знакомства! — Отойди от него, — выдохнул сэмпай, мгновенно напрягшись. — Да он просто украшения продает, — отмахнулся я. — Я сказал, отойди, — прошипел Зуо, выхватывая из-за пазухи пистолет и направляя его прямиком на парня. — Хэй, мистер, не горячитесь, я всего лишь продаю бусы, — опешил паренек. Ага, значит Зуо — Мистер, а я Мальчик? Парень, у тебя проблемы со зрением, не иначе! — Ты оглох? — Уже ухожу, — кивнул продавец. — Но поймите, не так просто заработать на продаже подобных побрякушек, — захныкал он. — Приходится находить альтернативные средства заработка, — проговорил он уже тише и менее располагающе. При этом до ушей моих донесся тихий писк. Как будто сработал будильник. Только пиканье с каждой секундой становилось все более учащенным. — Выбрось это дерьмо! — прикрикнул на меня Зуо, и я, изрядно перепугавшись, рефлекторно кинул нитку бус обратно к продавцу. Тот взвизгнул, но отбежать не успел. Бусины взорвались маленькими облачками красной пыли, которая, будто намагниченная, тут же прилипла к хозяину и впиталась в кожу прямо на глазах. Парень успел сделать всего пару шагов в направлении праздника, а затем упал на асфальт, да так и остался там лежать. — Он… он же не умер?! ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИ, ЧТО Я ТОЛЬКО ЧТО УБИЛ КОГО-ТО ЧЕРТОВЫМИ БУСАМИ?! — схватился я за голову. — Не истери. Не убил. Это всего лишь нервнопаралитическое вещество. Хотел взять меня живым, чтобы срубить побольше денег, — отмахнулся Зуо с таким видом, будто это само собой разумеющееся. — А что, за тебя кто-то заплатить может? — удивился я. — Почему я узнаю об этом только сейчас? Мне как раз не хватает денег на новые кроссовки! — Не время для шуток. Тебя могли убить, — нахмурился сэмпай. — Опять, — выразительно добавил он. — Может быть, ты на минутку отключишь свой режим бесконечного идиота и начнешь вести себя более разумно? — Разумнее некуда, — не согласился я. Говорят, что нет предела совершенству, но я не соглашусь. Я этого предела достиг. Я совершенен. — Подмога далеко, — Зуо не решился со мной спорить и правильно сделал. — Хер знает, сколько тут еще таких же отчаянных. Нам следует уходить. — Думаешь тот, кто стрелял в меня, больше попыток не предпримет? — Я попытался выглянуть из-за угла, как до того делал Зуо, но сэмпай тут же затянул меня обратно за стену. — Еще как предпримет. — Тогда как ты собираешься уходить? Зуо в ответ кивнул в дальнюю часть квартала, по которому катилась очередная платформа. К ней был прикреплен один из тех огромных шаров, что были фишкой карнавала из года в год. Этот конкретный шарик размером с жилой дом изображал большую кукурузу, которая плыла по кварталу, периодически шкрябая стены домов. — Странная штука. Вызывает дикие ассоциации, — оценил я предмет. — Шар закроет обзор снайперу, спрятав нас от него на пару минут. В это время нам будет необходимо успеть найти себе новое убежище, — объяснил Зуо. — А тебе не стремно? — уточнил я. — И почему же мне, блять, должно быть стремно? — Сэмпай вновь начинал беситься. — Выходит, тебя спасает кукуруза. Ты ж потом с початками вовек не расплатишься! — Фелини, — процедил Шаркис сквозь зубы. — М? — Гори в Аду. — А я, по-твоему, чем занимаюсь? — Гори молча! — В таком случае твой Ад превратится в Рай, я такого допустить не могу. Мне одному в Аду будет одиноко. — Как же ты меня иногда, блять, бесишь. — Иногда? — удивленно приподнял я брови. — ВСЕГДА! — Я знаю, — улыбнулся я, невероятно приободрённый данным признанием. — Здорово, правда? — Нихуя! — Ну-ну, я знаю, ты не можешь поверить своему счастью, но держи себя в руках, — похлопал я Шаркиса по плечу, окончательно выбешивая его. Тем временем, початок кукурузы не торопясь продвигался в нашу сторону…