Семь небес Рая

Вот дом, Который разрушит Джек. А это взрывное устройство, Внушающее беспокойство, В доме, Который разрушит Джек. А это тупой полицейский, Нервно чешет свой лоб плебейский, Смотря на взрывное устройство, Внушающее беспокойство, В доме, Который разрушит Джек. Вот снайпер на крыше высотки, Превратить свою жертву готов в ошметки, Пока та — тупой полицейский, Нервно чешет свой лоб плебейский, Смотря на взрывное устройство, Внушающее беспокойство, В доме, Который разрушит Джек. А этот совсем непонятный герой, Стоит у снайпера за спиной, Который на крыше высотки, Превратить свою жертву готов в ошметки, Пока та — тупой полицейский, Нервно чешет свой лоб плебейский, Смотря на взрывное устройство, Внушающее беспокойство, В доме, Который разрушит Джек. Вот никому неизвестный Джек, У него детонаторов полный комплект. Это он тот самый герой, Что Стоит у снайпера за спиной, Который на крыше высотки, Превратить свою жертву готов в ошметки, Пока та — тупой полицейский, Нервно чешет свой лоб плебейский, Смотря на взрывное устройство, Внушающее беспокойство, В доме, Который разрушит Джек. Джек рос счастливым ребенком. Не многим повезло с детством, которое было предоставлено ему судьбой. Его мать работала в компании, которая отвечала за снос зданий. А так как следить за маленьким Джеком было некому, женщина частенько брала его с собой на работу. — Вот посмотри, — указывала она на ветхое, покрытое толстыми трещинами и норовящее вот-вот развалиться на части здание, которое находилось в опасной близости от других построек. В любую минуту что-то внутри высотного бетонного гиганта могло надломиться, и тогда соседствующим домам, равно как и проживающим в них людям не поздоровилось бы. — Сегодня мы планируем стереть это здание с лица города. — Вот это да! — восторженно восклицал в ответ мальчик. — Будут взрывы?! Много взрывов! — Будут, — кивала женщина, улыбаясь. — Но не думай, Джекки, что это простое дело, — добавляла она. — Говорят, что «разрушать — не строить». Но это правда лишь отчасти. Поверь мне, снести здание Правильно — это целое искусство. — Искусство, — повторял за матерью Джек, завороженно смотря на женщину. — Прежде чем переходить непосредственно к сносу, проводится колоссальная аналитическая и подготовительная работа, — продолжала вводить маленького сына в тонкости своей работы женщина. — Колоссальные, — бормотал мальчик, впитывая информацию, будто губка. — Разве нельзя просто положить побольше взрывчатки? Чтобы все точно поломалось? — наивно удивлялся он. — Ох, Джекки, — улыбалась женщина, ероша мальчика по тёмным густым волосам. — Подумай сам, — она не спешила объяснять, почему сын не прав. Вместо этого женщина предпочитала подводить своё чадо к правильным ответам постепенно. — Что будет с соседними зданиями, если мы сделаем так, как ты советуешь? Мальчик некоторое время с напряжением оглядывал дома, окружавшие постройку под снос. — Наверное, им тоже достанется, — запинаясь, пробормотал он, надеясь на то, что ответ правильный, но не до конца в этом уверенный. — Верно, — кивнула женщина. — А как думаешь, что станет с людьми, что в этих домах живут и работают? — Ой, — вздрогнул Джек. — Нехорошо выйдет! — Еще как не хорошо, — рассмеялась женщина. — Кроме того, здание слева тоже достаточно ветхое. Слишком сильный взрыв поблизости может спровоцировать его разрушение даже в случае, если в него не попадет ни единого осколка от постройки, на уничтожение которой мы настроились. Разве город скажет нам спасибо, если мы снесем вместо одного здания сразу несколько? — Не скажет. — Выходит, «побольше взрывчатки» — это не самый подходящий способ? — продолжала задавать вопрос за вопросом женщина. — Выходит, что так, — насупился Джек. Ему не нравилось признавать свою неправоту, но мама доступно объясняла его ошибки, и игнорировать это было невозможно. — Тогда что делать? — О… Этот вопрос встает перед нами после каждого заказа! Пойдем, — молодая женщина, внешние данные которой могли свести с ума почти любых мужчину или женщину, взяла мальчика за руку и повела за собой, продолжая пояснения. — Раньше дома, стоящие так близко от других жилых зданий, вообще взрывами не сносили. Слишком опасно. Благо, технология «темной материи», которую открыл создатель нашей компании, позволяет производить сносы даже на столь близком расстоянии от других домов. Но одной технологией сыт не будешь. Наш девиз кроется в единственном слове. Помнишь ли ты, что написано на нашей эмблеме? Джек мгновенно воззрился на синюю форму матери, стараясь рассмотреть слово на символе, вышитом у нее на груди, но женщина тут же закрыла его рукой. — Нет уж, хитрюга. Вспоминай сам! — звонко рассмеялась она. И этот заразительный смех заставил улыбнуться всех, кто в это мгновение проходил мимо, будь то инженер, буравящий взглядом сложные чертежи, или простой работяга, форма которого покрылась толстым слоем строительной пыли. — П… что-то на П! — единственное, что вспомнил Джек и выжидательно уставился на мать, желая узнать ответ побыстрее. Но та, как обычно, внушала единственно верный факт: ничто и никогда в этой жизни не дастся тебе просто так, но многое ты можешь додумать сам, если чуть-чуть напряжешь извилины. — Ну же… Пошевели мозгами. Ты же у меня умный, — подмигнула она Джеку. — Нет, я тупой, — вновь насупился мальчик, не желая «шевелить мозгами». — Скорее ленивый. Не хочешь думать? — Не хочу, — подтвердил Джек. — Тогда может вернемся домой, и я посажу тебя смотреть мультики, как это делают многие другие родители? Зачем смотреть на будоражащие воображение взрывы здания? Зачем смотреть на десятки этажей, складывающиеся, будто страницы книги? Веселая корова со своими друзьями позволит тебе путешествовать по фантастическим мирам в сети, и думать тебе по поводу всего происходящего не придется, а взрывы… Это же так по-взрослому скучно, — протянула она. Джек вновь испытующе глянул на женщину, убедился, что она все еще закрывает эмблему рукой и вздохнул до комичного тяжело, будто старец в теле десятилетнего мальчика.  — Хорошо, побуду умным, — фыркнул он, не желая менять взрывы на всяких там коров. Но что же за слово прятали от его глаз? Что-то на «П». Какое-то сложное слово. Взрослое. Но значение которого Джек уже знал. — Подскажи, — потребовал он через пару минут безрезультатных потуг. Женщина в ответ вопросительно приподняла левую бровь. — Подскажи, пожалуйста, — тут же поправил он себя. — Ну, хорошо, — смилостивилась женщина. — Давай подумаем вместе. Как называют людей, которые якобы могут увидеть твое будущее? — Экстрасенсы? — Разве это слово на «П»? — Гадалки? — выпалил мальчик, не дослушав мать, но тут же спохватился. — Это тоже не на «П». — Нет, но ты на верном пути. Джек поморщил лоб, пытаясь вспомнить подходящий синоним. Он вертелся у него на языке, возникал в голове вспышками, но не позволял ухватиться за него до того, как вновь потонет в миллиардах других слов. Что-то очень знакомое. Что-то… — Предсказатели! — торжествуя, воскликнул мальчик и даже подпрыгнул на месте от радости. — Верно, — кивнула женщина. — Так какой он у нас девиз? — Предсказуемость! — Умница! — обрадовалась мама, наклоняясь к Джеку и целуя его в лоб. — Горжусь тобой! Джек не раз наблюдал, как его сверстники морщатся и пытаются убежать от родителей, которые норовили поцеловать их на глазах у окружающих. Им это почему-то казалось чем-то неправильным, если не унизительным. Но Джек этого не понимал. Когда мама привычно целовала его в лоб, он радовался. А если при этом напоминала о том, что гордится им, что говорилось не меньше пары раз в день, он раздувался от важности и ходил довольным как слон. — Выходит, вы предсказатели? — В некотором роде. Только предсказываем будущее не людей, а зданий. — И как вы это делаете? — О, это кропотливая работа, — женщину явно радовал неподдельный интерес сына к ее работе. — Сперва мы поднимаем все документы, относящиеся к строительству здания. Смотрим план постройки, материалы, которые использовались для его возведения, ищем несущие колонны и другие важные элементы в скелете сооружения. Данная информация и позволит нам сделать взрыв предсказуемым. — Предсказуемый взрыв — звучит круто! — Еще как! Так же есть направленные взрывы, но к такого рода сооружениям они не подходят, — добавила женщина, все сильнее подстегивая интерес мальчика. — Я думал любой взрыв подходит для всего, — удивился Джек. — Это не так. Вон, посмотри туда, — женщина указала вдаль, где на фоне облачного неба вырисовывалась череда силуэтов наверняка огромных труб, что выглядели на большом расстоянии, будто вдетые в землю зубочистки. Из трех из них валил белоснежный дым, из одной сизый, а остальные сегодня предпочли ничего не извергать из себя в загрязнённую атмосферу, либо делали это невидимо для человеческого глаза. — Для демонтажа аварийных промышленных труб или теплоагрегатов мы применяем направленные взрывы. Правда, эта методика напрямую зависит от размера предоставленного заказчиком свободного пространства для падения обрушаемых элементов. То есть в данном случае необходимо взорвать постройку таким образом, чтобы она упала ровно туда, куда ей необходимо. — Предсказуемо! — воскликнул Джек. — Правильно, Джекки. Предсказуемо. — А если места мало? Эти трубы, наверное, просто огро-о-омные! — протянул мальчик. — Тогда приходится демонтировать трубу по частям в два-три приема, — проговорила женщина, в задумчивости смотря на трубы. — Дело непростое, но не нереализуемое. Но мы отвлеклись, сейчас-то мы не трубу сносим, — подмигнула она сыну. — Но когда будете, возьмешь меня с собой? — Возможно, — хмыкнула женщина. Брать ребенка на подобного рода работу было достаточно опасно, да и начальство в восторге от этого не пребывало. Но женщина слишком хорошо себя зарекомендовала, чтобы отказывать ей в подобных просьбах. К тому же, если ее сын был так же умен, как и она, то это давало надежду на то, что в будущем у них появится еще один компетентный сотрудник, который будет знать о специфике работы все до мелочей, так как впитывал ее практически с молоком матери. В последние годы многие большие корпорации позволяли родителям брать с собой детей именно по этой причине. Люди давно поняли, что образование, даже усовершенствованное, все равно не давало того, что было необходимо на рабочем месте на самом деле — опыт не вычитать в книгах, не загрузить через сеть. Лишь истинно гениальные люди могли с первых дней блистать на рабочем месте, ограничиваясь теоретическими знаниями. Большинству же было необходимо пережить несколько лет ошибок, чтобы потихоньку начать понимать, что к чему. А снос здания относился к тем специфическим профессиям, в которых любая ошибка могла закончиться катастрофой. — Направленный взрыв направляет, а контролируемый… контролирует? — Джек продолжал рассуждать, но делал это с детской наивностью, заставляя женщину улыбаться. — Это мы его контролируем, — поправила она ребенка. — Как ты контролируешь, чтобы я съел обед? — уточнил Джек. — О нет, мой дорогой, то, как тебя контролирую я — цветочки по сравнению со взрывом, — уверила ребенка женщина. — После того, как инженеры досконально изучили скелет сооружения, идет расчет силы взрыва. И эта сила может быть разной для каждого отдельного участка здания. Это кропотливая работа. Работа, в которой нельзя делать ошибки. Затем идет расчет длины детонирующего шнура, объем требуемой взрывчатки и «темной материи» и количество кусков, на которые необходимо разделить здание, чтобы «темная материя» смогла поглотить его, не оставив ненужных отходов. — И она прям всё-всё съедает? — Если произведены правильные расчеты, то всё-всё, — кивнула женщина. За разговором оба не заметили, как преодолели значительное расстояние от пункта контроля на колесах, до самого здания, которое следовало уничтожить. Ветхое сооружение, в котором Джек успел насчитать тридцать этажей, походило на скрипучий металлический оркестр, который играл свою странную душераздирающую музыку старости без перерывов и выходных. От любого дуновения ветра скелет сооружения будто начинал вибрировать, грозя вот-вот не выдержать своей бетонной ноши и рухнуть на голову рабочим, которые готовили здания к сносу. — Большущее, — протянул Джек. — Да, не маленькое. Но и не самое большое здание, которое мы демонтировали. — И что от него прям вообще-вообще ничего не останется? — все еще не мог поверить Джек. Это просто не укладывалось в его маленькой головке. — По плану — да, — улыбнулась женщина. — Мёрфи, как всё проходит? — отвлеклась она от разговора с сыном, окликнув одного из прорабов. Мужчина средних лет, явно млея перед красотой своего начальника, смущенно поправил погнутую каску и начал отчитываться о проделанной работе. Он говорил быстро и использовал много слов, значение которых для Джека было пока не понятно. Он знал, что в само здание мама его не поведет. Нельзя. Опасно. А вдруг ты потеряешься? А вдруг ты упадешь? И много других отговорок. Но сейчас, пока она была занята своими взрослыми делами, она держала руку Джека не так крепко, как следовало бы. Он мог вырваться в любое мгновение, вбежать в здание и своими глазами посмотреть на то, что происходит внутри и, быть может, увидеть легендарную «темную материю», которая, по словам мамы, называлась так в честь какого-то физического явления. Джек периодически начинал мучать ее расспросами о том, что же это такое, но она всегда отнекивалась, уверяя, что он еще слишком мал, чтобы понять суть. А вдруг он бы все же понял? Тогда бы мама совершенно точно могла гордиться им. И всё же… Джек посмотрел на мать, представил, как она расстроится, если он ослушается её, и решил, что если он узнает всё, что ему хочется, чуть позже, ничего с ним не произойдет. Поэтому он смиренно стоял рядом с женщиной, держа ее за руку, переминаясь с ноги на ногу и наблюдая через проемы, в которых раньше были двери, команду мужчин. Многие из них, загруженные под завязку необходимой аппаратурой, поднимались по лестнице на верхние этажи, но несколько работали на первом, просверливая отверстия в стенах. — …Отлично, всё идет по плану, — кивнула женщина, поглядывая на наручные часы. — Продолжайте в том же духе. Мёрфи робко кивнул, неуклюже поправляя лямки рабочего комбинезона, и поспешил в здание вслед за рабочими, женщина же вновь повернулась к сыну. — Ну что, мы все проверили, пойдем обратно. За сносом лучше наблюдать на безопасном расстоянии, — проговорила она. Джек кивнул, все еще не отрывая взгляда от мужчин, проделывающих дыры в стенах. — А зачем они это делают? — спросил он, не слишком надеясь на ответ. Мама вновь могла сослаться на то, что объяснение окажется слишком непонятным юному интеллектуалу. — Всё это — часть подготовительной работы. Туда будет закладываться необходимое для этого проекта количество взрывчатого вещества и «темной материи», — вопреки ожиданиям мальчика, ответила женщина. — Их можно делать где захочешь? Можно я тоже сделаю? — в надежде попросил Джек, но мама лишь отрицательно покачала головой. — Это не так просто. Отверстия проделываются именно там, где должно. Только в несущих колоннах. Их размер и глубина так же четко выверены, так что заниматься подобным могут только профессионалы, — осадила сына женщина. — А потом? — Потом протягиваются детонические шнуры. Разработанная система особым способом соединяется с главным пультом. Когда вся взрывчатка будет на месте, я сообщу о выходе из здания. После того, как там никого не останется, производится детонация. — А зачем все эти шнуры? Почему нельзя все сделать автоматически? Как крутые бомбы в фильмах с часами? — Опасно, — нахмурилась женщина. — В век технологий пытаются упростить все, но есть вещи, которые лучше делать по старинке. Не дай Бог, детонация пройдет раньше времени, и тогда гибель работников станет меньшей из наших проблем. Если темная материя проснется раньше или позже назначенного времени, это может подвергнуть опасности весь Тосам. Поэтому, мой дорогой, никогда не пытайся упростить сложный процесс, если есть вероятность, что это упрощение его усложнит, — настоятельно посоветовала женщина. Она, если подумать, постоянно давала Джеку советы, но он был не против. Даже если он не понимал смысла всего, о чем она говорила, это не значило, что не поймет и в будущем. Они добрались до пульта управления, затем мать получила сообщение о том, что все заряды на своих местах. Когда все рабочие вышли из здания и прораб произвел перекличку, дабы убедиться, что все на месте, он дал отмашку для завершающего этапа. Этапа, ради которого они работали не покладая рук несколько месяцев. Джек затаил дыхание. Он видел подобное не в первый раз, но это не значило, что не ощущал того же восторга, что и раньше. Что-то во взрывах казалось ему чарующим. Мощь кружила голову, а оглушительный грохот заставлял сердце биться чаще. Первые взрывы происходили на верхних этажах. И часть за частью, этаж за этажом строение складывалось внутрь самого себя, не повреждая дома вокруг. Ослабленные взрывом части здания оседали под тяжестью предыдущих, взорванных несколько мгновений назад. Облака бетонной пыли вырывались наружу, походя на последний выдох умирающего строения. Все это занимало не более пары секунд. Обломки добирались до последнего этажа, занимая только ту территорию, на которой еще мгновение назад была высотка. И лишь затем в работу вступала «темная материя». Джек был уверен, что она волшебная и именно потому мама не хотела рассказывать ему о том, как именно она работает и что из себя представляет. Ведь женщина готовила его к суровой жизни в Тосаме — в городе, где в разряд волшебства записывали даже просто день, который можно было назвать «хорошим». Таинственная синева прорезалась сквозь обломки, невероятно яркими лучами вырываясь наружу и описывая сферу, а затем начинала в буквальном смысле засасывать в себя обломки. Саму «темную материю» Джек не видел, наблюдая лишь за тем, как внушительные куски бетона сами собой ползут к центру и исчезают в нем, будто проваливаясь в другое, волшебное измерение. Это тоже не занимало много времени. Человек успевал всего пару раз моргнуть, а здания, ровно как и его останков уже не было и в помине. Оставалось лишь чистое поле с провалом, в котором когда-то был фундамент. — Удивительно, — пробормотал Джек, желая сорваться с места и проверить, правда ли исчезло абсолютно всё, или это лишь обман зрения. Но синева, таившаяся где-то там в глубине бывшего фундамента, скрытая от глаз любопытных зевак, все еще облизывала яркими лучами все вокруг, будто выбирая, кого бы еще засосать в себя. Приближаться к месту сноса до того, как «темная материя» исчерпает заряд, было категорически запрещено, а время ожидания от пары минут могло растянуться до нескольких часов. Мама говорила, что дело в нестабильности материала. Что по его поводу еще осталось очень много вопросов, ответы на которые услышать хотела бы и она сама, что уж говорить о Джеке. — Когда я вырасту, я тоже буду взрывать дома! — заявил мальчик уже вечером, когда мама подкатила машину к небольшому частному дому на окраине города, в котором они жили. — Если ты действительно этого хочешь, у тебя все получится, — подбодрила она сына. — А ты мне не поможешь? — удивился Джек. — Конечно, нет, — улыбнулась мама. — Моему ребенку разве нужны подачки от его матери? — уточнила она, и Джек по интонации сразу понял, что вопрос с подвохом. — Н-е-ет… наверное. — Совершенно точно нет! Ты всего этого можешь добиться сам. Помнишь, что я тебе говорила о попытках облегчить сложные процессы? — Лучше не делать этого, чтобы его не усложнить, — пробубнил Джек. — Именно, Джекки. Не надо искать легких путей. Пусть лучше будет сложно первые пару лет, чем всю оставшуюся жизнь. Ты не подумай, я была бы готова помочь тебе, если бы ты действительно в этой помощи нуждался. Но в тебе, дорогой, скрыт такой потенциал, который моя помощь погасит, а не разовьет. Ты меня понял? — Понял, — буркнул Джек, вновь ненароком вспоминая сверстников, которые частенько ходили важные по классу и рассказывали всем, какими крутыми станут, когда вырастут, потому что родители уже присмотрели им местечко в этой суровой жизни. Отчасти он им даже завидовал, но мама была права. Нельзя искать легкий путь. Но так хотелось! — Джекки, а я тебе рассказывала, в честь кого я тебя назвала? — заметив, что сын ее все еще хмурится, спросила женщина. — В честь Джека-Потрошителя? — пробормотал он, не проявляя особого интереса. На сегодняшний день он и так получил слишком много информации и порядком вымотался, хотя признавать этого и не хотел. — Нет, в честь Джека Лонзо! — звонко рассмеялась девушка. — Впервые слышу, — продолжал ворчать мальчик. — Он, конечно, не так известен среди обывателей, как маньяк-убийца, но в истории демонтажа зданий он рок-звезда! — не прекращала попыток развеселить насупившегося сына женщина. — Что же он сделал? — Стал первооткрывателем! Он первый разработал и усовершенствовал методику подрыва зданий для сноса! — О-о-о, — оживился Джек. — Выходит, он был крутым? — Очень крутым. Но знаешь, что он делал до того, как стал рок-звездой взрывов? Он выкорчевывал пни и старые деревья. — Какая-то дурацкая работа. — Может и дурацкая, но именно она навела его на мысль о создании методик, которые не только обогатили его, но и записали имя Джека Лонзо в историю! Ответь, если бы тогда ему помогли родители и устроили бы его на другую, более престижную работу, чем выкорчёвывание пней, смог бы он достигнуть того, чего достиг? — Наверное, нет, — в задумчивости пробормотал Джек. — Совершенно точно нет! — Думаешь, я тоже смогу записать свое имя в историю? — Если постараешься, — кивнула женщина. — Я в тебе нисколечко не сомневаюсь! Тот вечер, как и множество вечеров до и после, остался в памяти Джека приятным воспоминанием. Они ели мороженое, смотрели приключенческий фильм и то и дело вновь заговаривали о взрывах, их классификации, специфике и способах применения. В то время мальчик был уверен, что нет никого лучше его матери. Она была для него не только родителем, но и верным другом. Человеком, которому он доверял всецело. Но время шло и восприятие менялось. Как и любого другого взрослеющего ребенка, Джека ждал переходный возраст. И он дался нелегко не столько ему, сколько его матери. Повышенный интерес к девочкам, плохая компания, первая сигарета, первый алкоголь, первый секс в пьяном угаре. Первый скандал с матерью. Сотый скандал с матерью. Подростковый период — это время, которое необходимо пережить каждому. Время, когда тебе кажется, что ты в этой жизни понимаешь все и даже больше. Время, когда ощущение оторванности от мира настолько острое, что справиться с этим ты не в силах. Все против тебя. Никто тебя не понимает. Никто тебе не нужен. И в то же время нужны все и сразу. Сложный отрезок жизни, из которого далеко не каждый выходил победителем. Именно тогда жизнь Джека и перевернулась вверх тормашками. В тот день уроки закончились раньше обычного, но домой совершенно не хотелось. Мать снова начнет капать на мозги по поводу друзей, одежды, музыки, всего, что составляло Джека, но что ей так не нравилось. Да что она понимает? Глупая мегера, помешанная на взрывах. Кому они вообще нужны? Тупая навязчивая курица. Джек собирался зайти к одному из своих сомнительных друзей, к типу, что обещал принести нечто крышесносное. Джек никогда не пробовал наркотики, но интерес к этому процессу проявлял более чем живой. Многие его друзья периодически принимали сомнительные смеси, и ничего с ними плохого не происходило. Бросить можно было в любой момент. По крайней мере в этом его убеждало окружение, которое, тем не менее, бросать не торопилось. От одной пробы-то ничего не будет! Зато сколько новых впечатлений! И, в конце концов, в жизни же надо попробовать всё! Когда, если не сейчас? Мегера, конечно, снова будет орать. Ну и пусть. Может, охрипнет и заткнется хотя бы на пару дней. Приободрённый мыслью о получении новых невероятных ощущений, Джек уже было направился напрямую к дому друга, когда его кто-то окликнул. — Джеймс Джонс? Джек, проигнорировав, продолжил свой путь. Наверняка, очередной препод хочет в очередной раз влить в его уши очередное дерьмо. — Ты слышишь меня? — окликнувший оказался упорнее, чем парень рассчитывал. Он коснулся плеча парня, тем самым привлекая к себе внимание. — Руки убрал, — рыкнул Джек, одаривая незнакомца злым взглядом. Такую злость нельзя увидеть у детей, и у взрослых она выглядит совсем иначе. Злость подростка — это злость человека, уверенного, что ему нечего терять, человека, не обремененного ничем в этом мире, но в то же время скованного этим миром по ногам и рукам. Незнакомцем оказался высокий мужчина приятной внешности. На вид не больше сорока. Дорогой костюм, дорогие часы, дорогая машина, припаркованная в паре метров, всё это прекрасно демонстрировало материальную состоятельность человека. — Если ты из «этих», рекомендую зайти за школу. Там куча ребят, ищущих себе папиков, — процедил он сквозь зубы. — Так ты Джеймс, я ведь не путаю, — проигнорировав его слова, удостоверился мужчина. — Джек, а не Джеймс. Тебе какое дело, старик? — нахмурился подросток. — Меня зовут Кристиан Кэйл. И я, как бы пафосно это ни звучало, твой отец. Джек никогда бы не смог забыть ту бурю эмоций, которую пережил в секунду после произнесенных слов. Они будто пропечатались в воздухе, мешая ему дышать, замелькали перед глазами, лишая возможности видеть. Мать говорила, что отец умер до его рождения. Будто бы он был таким же подрывником, как и она сама. Несчастный случай унес жизнь его и целой бригады в придачу. Так какого хрена?! Разговор с матерью этим вечером был самым отвратительным за всю его жизнь. Они оба кричали. Мама плакала, а Джек сыпал на нее обвинение за обвинением. Как ты могла мне врать?! Как ты могла скрывать?! Как ты могла решать за меня?! Жалеть об этих словах ему предстояло всю жизнь, но тогда он считал себя единственной жертвой ситуации. Ребенком, которого лишили отца из-за материнского каприза. — Думаешь, я бы не рассказала тебе о нем, если бы было, что рассказывать?! — кричала мать сквозь слезы. Джек намного позже осознал, что она впервые плакала у него на глазах. Впервые сильная веселая женщина, которая целовала его каждый день в лоб перед сном и не устававшая напоминать ему, как гордится своим дорогим сыном, дала слабину. Один лишь этот факт должен был дать понять подростку, что что-то не так. Что не так Абсолютно Всё. Но молодая кровь бурлила в венах, гормоны бушевали, застилая правду. Мать запретила Джеку общаться с отцом. Но запрет для подростка подобен тряпке для быка. Чем больше запрещаешь, чем страшнее наказание обещаешь, тем больше ему хочется переступить через черту. Джек виделся с отцом постоянно. Бывал у него дома. На работе. Катался на его шикарной машине. А тот покупал ему все, что Джеку хотелось, и даже обещал подыскать отличное место в своей компании после того, как он получит образование. Впрочем, даже если не получит, местечко все равно уже числилось за ним. Никогда не пытайся упростить сложный процесс, если есть вероятность, что это упрощение его усложнит. Не ищи легких путей. Но зачем же от них отказываться, если они сами появляются перед тобой? — Я собираюсь переехать к отцу, — такой новостью Джек огорошил мать в одно особенно прекрасное утро. Прекрасное для горожан Тосама, но далеко не для матери Джека. — Ты… Ты не можешь, — прошептала она, без сил усаживаясь на стул. — Еще как могу, — фыркнул Джек, не обращая внимания на то, что мать бледнее обычного. — Я и вещи уже собрал. В твоем разрешении я не нуждаюсь, просто ставлю тебя перед фактом. Он ожидал, что мать начнет кричать: «Я воспитывала тебя всю жизнь, и вот как ты мне отплатил?» Но вместо этого женщина вытащила из холодильника початую бутылку вина (В последнее время она прикладывалась к алкоголю все чаще), налила красную жидкость в грязную кружку из-под чая, залпом выпила ее и лишь затем заговорила: — Сядь, я хочу кое-что рассказать тебе перед уходом, — попросила она тихо. Джек не хотел оставаться, желая как можно скорее свалить из этой халупы и расположиться в крутых апартаментах отца. Но перед глазами вспыхнули те самые воспоминания незабываемых вечеров, когда всё у них было хорошо. И он решил сделать матери одолжение. Так и быть, останется еще на пару минут, послушает ее пьяный бред и уйдет. Пусть гниет в этом месте в одиночестве, а он будет жить так, как хочет он. И ничем он ей не обязан. В конце концов, он не просил его рожать. — Ты спрашивал, почему я не говорила тебе об отце, — забормотала она, вперив взгляд в бутылку вина. — А ты мне не отвечала, — напомнил Джек с обвинительным тоном. Как же она его бесила. Всё в ней его бесило. Эта ее красота, поблекшая с возрастом. Увядшая улыбка. Залегшие под глазами синяки. Нечёсаные волосы, в которых начала пробиваться первая седина. Развалюха. То ли дело отец. Моложавый, поджарый, четко знающий, чего хочет от жизни, и добивающийся всего, чего бы он ни пожелал. — Теперь отвечу, — прошептала она, осушая стакан до дна и тут же наливая еще. — Поторопись, — зло рыкнул Джек, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. — Мы познакомились с твоим отцом в университете. Он сразу же начал проявлять ко мне внимание. Многие девчонки хотели встречаться с ним. Еще бы… — она горько ухмыльнулась. — Красивый, богатый, перспективный. Вот только мне он не нравился. Слишком избалованный, капризный и злой. С таким лучше дел не иметь. А строить семью — и подавно. — Мое мнение о нем не изменится, так что даже не пытайся очернить его имя, — предупредил Джек. — А я и не очерняю. Лишь констатирую факты, — с надрывом произнесла женщина. — Я отказала ему, а он не смог с этим смириться и потому… — женщина запнулась, шумно сглотнув. — Он взял меня силой. — Врешь, — отреагировал Джек незамедлительно. Готова обвинить отца в изнасиловании, только бы удержать сына рядом с собой? Как же это низко. — Нет, я говорю правду! — воскликнула женщина. — Хочешь сказать, что ты забеременела от насильника и решила оставить ребенка?! — продолжал рычать Джек. — Какой же надо быть дурой, чтобы… — Не буду врать, я думала об аборте. Но затем я решила, что ты Мой ребенок. Мои родители были против. Все были против. Или ты думаешь, что твои бабушка и дедушка так просто с нами не общаются? От нечего делать? Но я всегда повторяла — ты Мой, и к Нему никакого отношения не имеешь, понимаешь? За все то время, что мы жили с тобой, он ни разу не поинтересовался о том, как именно мы живем. А теперь он появляется, как черт из табакерки и… На что ты рассчитываешь, а?! — мать наконец подняла на Джека глаза. — Ты думаешь, что он подарит тебе беззаветную любовь? Дорогой, не обманывайся, такие, как он, любить не умеют. Да, не спорю, он в тебе нуждается. Но он желает получить что-то конкретное. Поэтому… уходи, если решил, что так для тебя будет лучше. Ты взрослый, и я не вправе удерживать тебя. Но прошу, будь начеку. Всегда помни, что он держит тебя рядом с собой не просто так. Ему что-то нужно. И он намерен это у тебя забрать. — Меня от тебя тошнит, — всё, что тогда Джек ответил матери, после чего схватил рюкзак и вылетел из дома, намеренный больше никогда в него не возвращаться. Новые апартаменты, шмотки, тачки, деньги, женщины. Два с половиной года роскошной жизни пролетели незаметно, и довольство жизнью можно было бы растянуть на большее время, если бы однажды Джек совершенно случайно не наткнулся на медицинскую карту отца в его кабинете. Вообще-то это было единственное место во всем доме, в которое парню заходить без спроса запрещалось. Он всегда закрывался на ключ, а потому Джек всего пару раз мельком видел, что там внутри. Но любопытство одержало верх над разумом. Джек проник в кабинет как-то ночью, соорудив маленькую бомбочку-глушилку — первое взрывное устройство в его жизни, которое он сделал сам. Парень надеялся отыскать в сейфе, который совершенно точно был у отца, драгоценности или компромат на отца (всегда пригодится, если старик решит давать ему меньше денег, чем он того требовал), но обнаружил нечто иное — медицинскую карту. Джек не многое понял из написанного, но и те обрывки информации, которые проанализировать получилось, не привели его в восторг. Никогда не пытайся упростить сложный процесс, если есть вероятность, что это упрощение его усложнит. Не ищи легких путей, Джекки. Не ищи. У отца отказывало сердце. Любого рода имплантаты организм отторгал, равно как и донорские органы. И единственным шансом на продление жизни оказывалось сердце ближнего родственника, достигшего возраста восемнадцати лет. Джеку должно было исполниться восемнадцать через несколько месяцев. И все внезапно встало на свои места. Мать была права. Мать была права, как всегда. А Джек оказался малолетним подонком. Вариантов дальнейших действий было несколько. Джек мог ворваться в комнату отца и устроить скандал, но что-то ему подсказывало, что ничем хорошим это не кончится и через пару месяцев его все равно выпотрошат, как свинью, а затем похоронят в братской могиле. Мог и просто впасть в отчаянье, замкнуться в себе. Мог обратиться в полицию, чтобы там повертели у виска и отправили восвояси. Но Джек избрал другой путь. Мама говорила, что у него большой потенциал. Говорила, что гордится им. Говорила, что назвала его в честь Джека Лонзо. Пошевели мозгами, Джеки. Ничто и никогда в этой жизни не дастся тебе просто так, но многое ты можешь додумать сам, если чуть-чуть напряжешь извилины. Так напрягай, черт бы тебя побрал! У парня оставалось два месяца на то, чтобы решить свою проблему. Никаких больше машин, шмоток, женщин. Деньги брать у отца он не перестал, даже удвоил суммы, но начал тратить их на более важные вещи. Раздобыл план здания, в котором работал отец. Начал чаще наведываться к нему в офис, объясняя это невероятным интересом к механизмам управления большой корпорацией. Он готовился к своему дню рождения, решив свое восемнадцатилетие превратить в феерию. В день икс Джек проснулся на несколько часов раньше необходимого, чувствуя смесь восторженного нетерпения и страха, что ничего не получится. Больше часа он потратил просто на то, чтобы унять волнение. Отец как обычно уехал на работу, а Джек ушел вслед за ним. Он снял комнату в отеле напротив многоэтажного здания, в котором размещалась корпорация отца. Нанял снайпера на случай, если его план пойдет не по плану. Выждал необходимое время и включил сигнал пожарной тревоги. Все люди, работавшие в здании, будто сонные мухи вереницей потянулись на улицу. Но не отец. Он был слишком занят работой. Или же планом того, как распотрошить своего сына, чтобы забрать его сердце. Конечно, Джек подстраховался и на случай, если бы спохватилась охрана. Ей Джек посулил немалую сумму, если богатство отца перейдет в его руки. Врал, конечно. Документально у Кэйла детей не было, а так как Джека он собирался, грубо говоря, убить, вряд ли имя парня фигурировало в завещании. Но кого это сейчас волновало? Последствия — это то, что следовало решать позже, сейчас же перед парнем стояла конкретная цель, и он не собирался отказываться от ее воплощения из-за сулящих ему неприятностей в будущем. — Полиция, — пробубнил снайпер, пережевывая зубочистку. — Вам стоило бы поторопиться, — добавил он, не глядя на заказчика. — Если кто-то из полицейских зайдет в здание, пристрели его. — Это будет стоить отдельных денег, — заметил киллер. — Я в курсе, — лишь отмахнулся Джек. Он мог бы нажать на кнопку детонатора уже сейчас, но тогда бы отец «ушел», даже не поняв ситуации, в которой оказался. А Джек хотел, чтобы он сперва осознал, в каком положении оказался. Чтобы щупальца страха обвили его изнутри и сжали его еле трепыхающееся сердце. Чтобы к горлу подкатил рвотный комок, а ужас сковал его по рукам и ногам. Потому парень набрал отцовский номер и уставился в бинокль, наблюдая, как мужчина не торопится принимать вызов. После пары гудков мужчина раздраженно поморщился, но сбрасывать звонок не стал: — Слушаю тебя, Джеймс. Что-то случилось? Только не говори, что тебе снова нужны деньги, я ведь давал тебе круглую сумму всего пару дней назад, — еле сдерживая недовольство, проворчал он. — Нет, денег мне больше не надо, — улыбнулся Джек. — А вот сердце еще пригодится, — кинул он холодно. — О чем это ты? — встрепенулся мужчина. — Ты прекрасно знаешь, о чем, — фыркнул парень. — Я видел твою медицинскую карту. — Ну и что? — Видел «рекомендации» врача по поводу сердца родственника. — Джеймс, не знаю, что ты там себе надумал… — Не называй меня Джеймсом. Я — Джек. Сколько раз можно повторять, — рыкнул парень. — И я не надумал. Для этого ты меня нашел? — Не только, но это была одна из причин, — решил не отпираться мужчина, поняв, что это дохлый номер. — И когда ты собирался мне рассказать об этом? — Сегодня. Но слушай, во-первых, я не собираюсь тебя к этому принуждать, а во-вторых, если бы ты согласился, мы бы вставили тебе лучший имплантат сердца, который только существует! — Врешь, — у Джека от бешенства затряслись руки. — Ты ведь знаешь, что тело твое отторгает искусственные сердца, так же как и сердца доноров из-за генетического сбоя. Генетического сбоя, который с вероятностью в восемьдесят девять процентов передался и мне. Если ты заберешь мое сердце, я, скорее всего, умру. — Сперва мы бы взяли у тебя все необходимые анализы. — На это у тебя было два с половиной года, но что-то ты не торопился, не так ли? — ехидно заметил Джек. Мужчина выдержал длинную паузу. — И зачем ты мне все это говоришь? — наконец выдохнул он. Тон его резко изменился. — Если знаешь правду, не разумнее было бы уехать? Я бы, конечно, нашел тебя, но пару месяцев ты бы еще пожил в свое удовольствие. А теперь пути назад нет, — вздохнул мужчина. — Операционная уже подготовлена. Наслаждайся последними часами своей жизни. — Нет, — Джек и сам подивился, насколько спокойно звучал его голос. — Это ты наслаждайся… Последними минутами. — Не говори глупостей. Мой офис переживет и апокалипсис. — Поэтому я снесу половину здания. — Ты собираешься убить тысячи, чтобы отнять единственную жизнь? Уверен, что сможешь с этим жить? — Люди эвакуированы. — И в соседних зданиях тоже? — Я снесу пристанище твоей корпорации методом контролируемого взрыва. — Это слишком сложная процедура. Я выживу, а затем найду тебя и заберу то, что причитается мне по праву. Твоя тупая мать оставила тебя, несмотря на обстоятельства твоего зарождения. Я считал это идиотизмом, но нет. Это было предрешено судьбой. Ты появился на свет, чтобы продлить мою жизнь. Смирись и будь хорошим мальчиком. — Надеешься на свой бронированный офис? — зашептал «хороший мальчик». — Верно. Пока ты внутри, тебе никто не страшен. Ни снайпер, ни взрывы, ни землетрясения. Поверь, я тщательно изучил материалы, из которых его тебе соорудили, ровно как и технологические примочки вроде гравитационных подушек безопасности. Но… Смогут ли они защитить тебя от «темной материи»? — Ублюдок! — взвизгнул мужчина, мгновенно теряя всякое самообладание. — Можешь попытаться выбежать из своей крепости, и тогда тебя милосердно застрелит нанятый мною снайпер. Или же… можешь остаться в офисе и посмотрим, что будет. — НЕ ДУМАЙ, ЧТО ВСЕ ЭТО ТАК… Мужчина впервые кричал на Джека. И это ярко демонстрировало то, что парень своего добился. Щупальца страха овладели дорогим папочкой. Ужас сковал. Отчаянье захлестнуло, будто огромная волна помоев. Парень наслаждался бы этим целую вечность, но следовало торопиться. Он решил снести верхние сорок этажей с отцом в придачу. Так количество случайных жертв он сводил к абсолютному нулю. Всего и оставалось, что решиться на это. Убивать не так легко, как кажется. Руки дрожали. Дыхание то и дело сбивалось. Джек набрал в легкие больше воздуха и нажал на кнопку детонатора, невольно зажмурившись. Ничего не произошло. Нажал еще раз, ненароком вспоминая слова матери об упрощении сложного. Никакого эффекта. Чертова автоматика дала сбой! Но что еще он мог сделать? Если бы он протащил через здания детонические шнуры, их бы все заметили! И сюрприз совершенно точно бы был испорчен! — Сигнал глушится, — буркнул снайпер, искоса поглядывая на Джека. — Мы в старом здании, здесь с этим проблемы, — пояснил он. Джек не стал спрашивать, откуда убийца все это знает и зачем вообще помогает ему, это было и не важно. Он просто высунулся как можно сильнее из окна и нажал на кнопку уже в третий раз. Улицу заполнил оглушительный грохот первого взрыва. Но не последнего. Всего пара секунд, и доброй части внушительного сооружения не стало, как не стало и машин, денег, частной школы, жизни. И Джек внезапно понял, что ему больше некуда возвращаться. Разве что… к маме? — О, гляньте-ка… возвращение блудного сына! — соседка, которую Джек никогда не любил, встретила его свойственными ей ядовитыми комментариями. — И куда же ты идешь, красавчик, скажи на милость, — усмехнулась немолодая женщина, облокачиваясь на перила, ведущие к ее входной двери, и демонстрируя очень глубокое, но совершенно неуместное декольте. — Домой, — кинул Джек. — Так нет никакого дома, — продолжала улыбаться соседка. — Дом, в котором вы жили, давно продан. — Продан? — встрепенулся Джек. — Не может этого быть. Мама бы никогда… — А ее мнения никто и не спрашивал. Банк отнял за долги. — Тогда где моя мать? — В клинике. — В какой еще, к черту, клинике?! — Лечащей от алкоголизма. Банк продал дом, покрыл долги и набежавшие пени, а остаток отдал твоей матери. Ну, а она приняла единственно верное решение — поселила себя в клинике. А то ж в последние годы совсем спилась бедняжка. И догадайся, кто всему виной. — В какой она клинике! Напишите адрес! — потребовал Джек. — Даже не знаю, — протянула дамочка. — Не уверена, что она будет рада видеть неблагодарного маленького ублюдка. Позже она, конечно, написала адрес. Через пару дней. После того, как внезапным взрывом в доме ей оторвало ноги. Позже в жизни Джека были и другие несчастные случаи с участием взрывчатых веществ, после которых люди, которые пытались быть преградой в его жизни, неожиданно превращались в широко распахнутые двери. Но это ждало его еще впереди. — Эмма Джонс? — работница клиники будто ушам своим не поверила. — А вы, простите, случаем не Джек? — Да, это я, — с легким удивлением подтвердил парень. — Боже мой! Она каждый день только о вас и говорит! Боже мой — Боже мой! — воскликнула девушка. — Вот только… — она запнулась. — Она сейчас не в лучшем состоянии. Я не уверена, что вам позволят зайти к ней. — Что с ней случилось? — спросил Джек, на мгновение забыв, как дышать. — Цирроз печени. Запущенная форма. Мы как раз собирались определить ее в хоспис, когда ей стало хуже. — Я хочу ее увидеть. — Не уверена, что… — Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ЕЕ! — выкрикнул Джек с таким отчаяньем в голосе, что отказать ему смог бы только действительно бессердечный человек. — Хорошо, — кивнула девушка. — Пойдемте, только тихо. В комнате матери стоял концентрированный запах лекарств, от которых у Джека мгновенно закружилась голова. Он взглянул на больничную кровать и обомлел. Вместо веселой, жизнерадостной женщины перед ним предстала иссушенная мумия с запавшими глазами, кожей, покрывшейся плотной сеткой из глубоких морщин, редкими волосами, сквозь которые проглядывались залысины. — Мама… — позвал он, и мумия, вздрогнув, открыла глаза. Судя по ее виду, далось ей это с большим трудом. — Я оставлю вас, — прошептала девушка. — Но осторожнее. Не шумите. Я предупрежу врача позже, но не хочу, чтобы он обнаружил вас в палате до этого. — Хорошо, — кивнул Джек. Мумия с усилием повернула голову и устремила взгляд потухших глаз на парня. — Сынок? — проговорила она с ноткой удивления, и до Джека донесся жуткий запах изо рта женщины. — Да, это я, мама, — проговорил он, борясь с позывами тошноты. — Ты все-таки пришел, — вяло улыбнулась она, поднимая исхудавшую руку и касаясь пальцами-палочками лица Джека. — Пришел. Мам, я хотел сказать… Ты была права. Ты во всем была права. Прости меня, умоляю, — с этими словами парень взял коснувшуюся его щеки руку матери и поцеловал тыльную сторону ладони, чувствуя, как на глазах у него наворачиваются предательские слезы. На губах от поцелуя остался горьковатый лекарственный привкус. — Ничего, — замотала женщина головой. — Не извиняйся, — у уголка ее глаза блеснула прозрачная бусина слезы. — Ты всего лишь человек. Людям свойственно ошибаться, — она сдержанно улыбнулась, и прозрачная бусина, сорвавшись, потекла по толстым морщинам к подушке, оставляя после себя светлый след. — Но знаешь что, — прошептал Джек, стараясь справиться с рвущимися изнутри рыданиями. — Его больше нет. Я отомстил ему и за тебя, и за себя. — Нет? — глаза мумии стали шире. — О чем ты говоришь? — В главном здании его корпорации произошел взрыв. — Вз… — Да, взрыв. Но он был не простой. Контролируемый, — Джек нервно улыбнулся, хотя и понимал, насколько страшную вещь говорит в данный момент. Мама, я убил своего отца. Убил твоего насильника. Убил человека. Я убил. Женщина какое-то время молчала, будто бы переваривая информацию, а затем вновь взглянула на сына. — Джекки, — позвала она тихо. — Я горжусь тобой. — Я знаю, мама. Я знаю. Она умерла через пару недель. В хороший пасмурный день, как она любила. Похороны Джек решил провести поздно вечером. На справедливый вопрос гробовщиков о том, не будет ли ему «неудобно» находиться на кладбище в темное время суток, он лишь пожал плечами: — У моей матери было последнее желание, и я хочу его исполнить в лучшем виде. — И для этого нужно, чтобы было темно? — с подозрением уточнил один из гробовщиков. — Именно. — Надеюсь, это не незаконно? — Ни в коем случае, — заверил его Джек, хотя понятия не имел, законно это или нет. Гроб погрузили в землю, закопали, поправили крест и свежие цветы, а затем оставили единственного пришедшего на похороны человека проститься со своей матерью. — Милый, — шептала женщина за несколько дней до этого, тратя последние крупицы сил, оставшихся в истощенном теле. — Могу я тебя кое о чем попросить? — Да, конечно. Дождавшись, когда люди уйдут за поворот, Джек вытащил из кармана небольшой шарик. — Хочу уйти красиво. — Красиво — это как? Поджег торчащий из него фитиль. — Как в фантастическом кино. Или книге. Хочу, чтобы моя смерть что-то значила. — Я думаю, тебе еще рановато об этом говорить. Размахнулся и как можно дальше закинул его в небо. — Нет, послушай. Не хочу, чтобы на моих похоронах ты плакал, поэтому прошу, сделай то, что я хочу. Пусть это станет наглядным примером, что и в темные времена есть место прекрасному. Прогремел взрыв и на ночном небосводе всего на пару секунд раскрыл свои лепестки огненно-красный цветок. Еще фитиль. Еще бросок. Яркие вспышки, которые пригвоздили к себе внимание любого, кто увидел бы их в этот момент. А за ними еще и еще. — Я хочу фейерверк. Много фейерверков. Мертвецам тоже нравятся праздники.