Семь небес Рая

Три месяца назад… Горячее дыхание Тосама, днем мучившее горожан духотой и зноем, после захода солнца превращалось в приятное тепло, впитавшееся в асфальт. Последние дни весны всегда казались Джин-Хо особенно чарующим периодом, так как, несмотря на дневное пекло, вечерами на город опускалась прохлада. И пока ученые с электронных страниц городских газет утверждали, что понятие «времен года» в связи с неустойчивой погодой, давно утратило актуальность, девушка не теряла уверенности в том, что знойно-холодные дни, как называла их Джин-Хо, наступают только в конце мая. А для нее не существовало прекраснее контраста ощущений, чем когда ледяной ветер ловко проникал под ветровку, в то время как спину грел, будто печь, накалившийся за день бетонный блок. — Слушай… — подал голос седой мальчишка, лежавший в метре от кореянки. Вряд ли ему была доступна способность наслаждаться мелочами, пронизывающими жизнь каждого человека. Его не интересовал ветер, не доставляло удовольствие тепло, исходившее от камня. Иногда у Джин-Хо складывалось впечатление, что в этом мире не существует ничего, что смогло бы его заинтересовать. И от этого становилось тоскливо… — Как часто ты думаешь о смерти? — …И если интерес в нем все же вспыхивал, то неотъемлемо к очень странным вещам. Вопрос прозвучал слишком неожиданно, застав кореянку врасплох. Девушка, вздрогнув, повернулась к собеседнику, упершись взглядом в его седеющий затылок. Издалека волосы парня казались темно-серыми, какими они бывают у стариков. Но если приглядываться вблизи, оказывалось, что такой цвет выходил из-за смешивания белых прядей и темно-русых. Еще несколько месяцев назад, когда они только познакомились, у парня седины было куда меньше. — Что, прости? — Смерть. Ты же о ней думаешь? Джин-Хо давно следовало бы привыкнуть к любви Фелини задавать странные вопросы, обсуждение которых затем иногда выливалось в истерический смех, но чаще в жаркие споры, а то и ссоры. Сколько раз за время их знакомства они кричали друг на друга? Сколько раз грозились, что больше никогда не увидятся, потому что взгляды на жизнь их слишком разнились. И все равно спустя пару дней Джин-Хо, будто наркоман, мучающийся от ломки, возвращалась на заброшку. И парень неизменно ждал ее там с таким видом, будто ничего и не произошло. Десятки ссор. Сотни обидных слов и обвинений, зависнувших в воздухе. Ни единой попытки попросить прощения ни со стороны Фелини, ни со стороны Джин-Хо. Все потому, что каждый раз они виделись как в первый… И в последний. Не храня друг на друга обид и не требуя понимания. Изучая друг друга, будто под микроскопом. Провоцируя собеседника и ожидая реакции. Своего рода игра на эмоциях, в которых они оба нуждались. Игра, которая давно превратилась в болезненную зависимость. — Одна лишь мысль о суициде вызывает у меня тошноту, — как всегда честно ответила Джин-Хо, надеясь, что тон ее ясно даст понять: данная тема ей не по нутру. Хотя когда это останавливало мальчишку? Нет, такие вещи его лишь провоцировали. Не нравится? Получи еще. Не хочешь этого чувствовать, так прочувствуй сполна. Перед Фелини будто бы стояла конкретная цель: либо уничтожить психику собеседника, либо ее закалить, превратив человека рядом с собой в неприступную стену, не подверженную ни единому раздражителю извне. — Я спросил не об этом, — заметил парень, явно улыбнувшись. Он лежал на боку, спиной к собеседнице, вглядываясь в огни Тосама, мерцающие в вечернем полумраке. Города будущего, перегруженного бесполезными технологиями, перенаселенного ограниченными людьми, покрытого пылью времени и будто бы балансирующего между полным упадком и развитием в нечто совершенно новое. — Тогда я не понимаю… — Ты думаешь о смерти? Да или нет? — в голосе собеседника появились нотки удивления, будто он искренне не понимал, что же такого сложного в его вопросе. — Нет, не думаю. — Никогда? — с сомнением протянул парень. — Никогда, — подтвердила Джин-Хо твердо. — Совсем? — продолжал он допытываться. — Совсем, черт бы тебя побрал. Чего ты добиваешься? — нахмурилась девушка, напрягаясь. Видимо, сегодняшний вечер вновь закончится ссорой. А так хотелось немного расслабиться и просто насладиться моментом. — Честного ответа, — упорствовал парень. — Я отвечаю честно, — насупилась девушка. — Врешь. — Прекрати эти игры разума. Ненавижу, когда ты так делаешь, — призналась Джин-Хо, принимая сидячее положение. Парень не шелохнулся. — Мне просто интересно, почему тебя это так разозлило? Ведь смерть — неотъемлемая часть нашей жизни, как бы абсурдно это не звучало, — в голосе седого продолжала звучать улыбка. Иногда девушка совершенно не понимала Фелини. Человек, на первый взгляд, абсолютно простой и неказистый, даже глуповатый, но живший в своем, отличном от окружающего, мире. И этот мир, несмотря на исходившую от него вонь, отчего-то хотелось познать во всех его градиентах ужаса. Вскрыть бы черепную коробку этого оболтуса и взглянуть, что же творится в его голове, подталкивая на подобные разговоры. — Потому что вопрос тупой, — нахмурилась Джин-Хо. — Судя по твоей реакции, скорее болезненный, — заметил парень, явно довольный результатом. Манипулятор. Паразит. Пиявка, питавшаяся чужими эмоциями. К таким людям оставаться равнодушным просто невозможно. Правда, под неравнодушием скрывалась отнюдь не любовь, а скорее раздражение и страх. — Прекрати меня анализировать. Нет никого хуже школьника, косящего под психолога, — хмыкнула Джин-Хо, стараясь всеми силами делать вид, будто ее подобная способность собеседника не поражает и не вызывает интереса к тому, чем же данный разговор закончится. — Ой, да перестань, — седой явно веселился. — Смерть — это не та тема, которую стоит избегать, — парень вслед за Джин-Хо поднялся с блока, уселся по-турецки и устремил взгляд в небеса. — Меня вот она завораживает. Разве это не удивительно — в нашем столь непонятном и нестабильном мире существует нечто, что избежать не удастся абсолютно никому. Высшая сила, если хочешь. Чем верить в бога и поклоняться ему, людям было бы полезнее молиться Смерти. И молитвы не остались бы без ответа. Рано или поздно Смерть приходит к каждому. — О, я, кажется, знаю, к чему ты ведешь, — усмехнулась кореянка. — Давай, скажи, что не боишься ее, — фыркнула она, считая, что бесстрашие к смерти было равносильно бесстрашию к голоду в момент, когда твой желудок заполнен едой под завязку. «С завтрашнего дня я сажусь на диету!» — сколько раз она слышала это от людей, только что закусивших парой бургеров. И то же самое было и со смертью. Легко ее не бояться, когда ты не на ее пороге. — Не знаю, — пожал Фелини плечами. — Наверное, все же боюсь. Но не своей. Не страшно уходить самому. А вот провожать других… — Ты так говоришь, потому что никогда с ней не сталкивался, — продолжала фыркать Джин-Хо. — Думаешь? — парень перевел взгляд на девушку и уставился на нее этими своими пустыми, пугающими серыми глазами. И у Джин-Хо тут же появилось стойкое ощущение, что человек, сидевший рядом с ней, знал о смерти больше, чем ей думалось. Но признавать правоту парня не хотелось. Спорить, впрочем, тоже. Сегодня она пришла на заброшку не для того, чтобы поддерживать сомнительную тему разговора. Раз в полгода в Тосаме проводился фестиваль фейерверков. Фейерверк-шоу из двадцати двух городов стекались на единственную площадку, чтобы окрасить небо во все мыслимые и немыслимые цвета. Одно из немногих развлечений, которое не претерпело технического прогресса. И оттого оно казалось еще интереснее. Дыхание процветающего прошлого в загазованном будущем. — Может, ты и права, — последовало согласие, но кореянка почувствовала себя кем угодно, но не тем, кто мог бы быть прав. — И что же такого завораживающего в смерти? — Джин-Хо не хотела продолжать разговор, но любопытство взяло свое. Взглянуть на мир через призму мышления сидящего рядом мальчишки стало ее личным удивительным аттракционом. — Она умиротворяет. Когда становится совсем грустно, я говорю себе: «Ничего-ничего, когда-нибудь это закончится. Ты же не бессмертный» — и мне сразу становится легче, — произнес Фелини, возвращаясь к лицезрению бездны, развернувшейся над головой. В большом городе не имелось возможности лицезреть красоту звездного неба. Миллиарды неоновых ламп скрывали от глаз обывателей созвездия, превращая небосвод в сгусток тьмы, на котором едва ли можно было разглядеть лишь пару самых ярких звезд, да летавшие вокруг планеты спутники. Капля в море, в сравнении с тем, что увидел бы человек, окажись он за пределами Тосама. — Ты же понимаешь, что это глупо? — нахмурилась Джин-Хо. Ей всегда стоило большого труда, чтобы понять, шутит ее собеседник или говорит на полном серьезе. Очень хотелось надеяться на второе, но… Но она общалась с этим парнишкой не первый день и знала его. Может, не очень хорошо, но знала. — Почему? — Потому что глупо. Смерть — не тема для насмешек. Нет в ней ничего завораживающего. И умиротворять она не способна, — настаивала кореянка. — Еще как способна! — не согласился парень. — Только подумай — один выстрел в висок, и все проблемы решены. — Нет, — мотнула девушка головой. — Как раз-таки, если ты умрешь, твои проблемы не будут решены никогда. Зависнут в пространстве и будут мучить твою душу до скончания веков. Трусливое бегство и не более. — А ты что, действительно веришь в душу? — мальчишка вскрикнул, в наигранном ужасе закрыв рот руками. — Может, ты и в боженьку веришь? — что парень умел делать в совершенстве, так это менять тему разговора. — Может, и верю, тебе-то какое дело? — раздосадованно бросила Джин-Хо. — Даже не смей насмехаться над этим, — предупредила она, впервые подумав о том, что еще ни одна их ссора не заканчивалась дракой. Но это можно было исправить. — Ладно-ладно, я ведь тоже знаю границы дозволенного, — неожиданно пошел парень на попятную. — Круто, наверное, во что-то верить, — протянул он с задумчивым видом. — Что действительно круто, так это способность кого-то любить, — прошептала Джин-Хо, надеясь, что Фелини ее не услышит. Но он услышал. И на бесстрастном лице всего на мгновение отобразилась гримаса боли. Секунда, и она исчезла, как в последнее время исчезали и другие яркие эмоции седого. Будто бы парень отдавал их на съедение монстру, живущему где-то в глубинах его подсознания. Джин-Хо даже казалось, прислушайся она, и уловила бы аппетитное чавканье. — Любовь не так прекрасна, как это описывают в литературе, — после недолгого молчания все же подал голос парень. Он смотрел в небо, но не видел его. Перед его глазами сейчас мелькало что-то иное. Что-то, чем с кореянкой он никогда не делился и совершенно точно не поделится. — Нет в ней ничего возвышенного и одухотворённого. Эмоциональный мусор, не позволяющий трезво мыслить. Любовь пожирает тебя изнутри, безвозвратно меняя. — Это я понимаю. Но… — И никаких «но», — резко оборвал ее Фелини. — Ты ведь сама сказала, что от суицида тебя тошнит. — А ты сравниваешь любовь с суицидом? — Я думаю, это даже хуже, — бросил он, съежившись. — Она тебя сковывает. Превращает в марионетку, которой управляют эмоции, а не разум. Заставляет действовать, опираясь на интересы другого человека, а не на свои собственные. Любовь — добровольное рабство, — подвел Фелини итог. — И раз мы заговорили об этом: «Светлячок» при тебе? Джин-Хо надеялась, что парень забудет о том, что стало причиной их ссоры в прошлый раз. Но, увы… — Я принесла, но не уверена, что хочу отдавать его тебе, — ответила девушка прямолинейно. — Знаю. Но мне это нужно, — в голосе седого прозвучала настойчивость. Парень протянул руку, ожидая, когда собеседница вложит ему в ладонь долгожданную ампулу. — Этот препарат нельзя употреблять так часто. И уж тем более не таким способом… — прошептала она, сжимая ампулу, все это время лежавшую в кармане ее ветровки. — А что не так с моим способом, — удивился Фелини, не дождавшись желанного препарата, но явно уверенный, что он ему так или иначе достанется. Парень задрал левый рукав толстовки и оголил сгиб руки. На первый взгляд рука выглядела абсолютно здоровой. Но Джин-Хо знала маленькую тайну Фелини. Парень подцепил невидимый кончик пластыря, полностью сливавшегося с кожей, и дернул на себя, отрывая его и обнажая правду. Вены на сгибе покрывали маленькие проколы, от которых по коже расплывались цветные синяки. — Не стоит тебе этого делать, — покачала Джин-Хо головой, отводя глаза. Увиденное приносило боль, ведь кореянка была уверена, что она, только она виновата в происходящем. Когда девушка предлагала «светлячка» в первый раз, она даже подумать не могла, во что это выльется. — Почему же? — Ты используешь его как… Как наркотик. Ты подсел на дрянь, которая причиняет тебе боль. Так нельзя. — Да, это действительно больно, — согласился Фелини. — Настолько больно, что когда эффект проходит, я каждый раз уверен, что больше никогда не захочу испытать все это. — Тогда зачем? — Знаешь, когда все твое тело содрогается от физической боли, ты перестаешь ощущать душевную. Она ее глушит. Поэтому я принимаю этот препарат для того, чтобы немного отдохнуть от себя и своих мыслей. — Разве не достаточно того, что ты режешь себя? — Не достаточно. — Это саморазрушение. — Нет, только это позволяет мне ощутить мою силу. Поверить в то, что я могу выдержать всё. «А по-моему это доказывает обратное», — подумала Джин-Хо, но вслух это сказать не рискнула. — И все равно это звучит ужасно. А что, если твое сердце не выдержит? Что, если ты начнешь захлебываться собственной рвотой и умрешь?! Что, если твой организм больше не выдержит этих истязаний?! — Для этого здесь ты. Я знаю, что бы ни произошло, ты меня вытащишь, — улыбнулся парень, вновь протягивая руку к девушке и не убирая ее до тех пор, пока на ладонь его не легла холодная ампула с препаратом. — Эгоист, — кинула Джин-Хо, пряча лицо за челкой. — Заставляешь меня раз за разом переживать за тебя. — Если это тебе в тягость, ты всегда можешь уйти, — заметил парень, вытаскивая из принесенного с собой рюкзака жгут и перетягивая им руку выше локтя. — Ты же знаешь, что я не могу, — чувство вины не позволило бы Джин-Хо так поступить. — Знаю, — улыбнулся Фелини, наполняя шприц фиолетовой жидкостью, в которой плавали золотистые светящиеся всполохи. — И пользуюсь этим. Даже не думай, что я когда-нибудь испытаю за это стыд. Легкое постукивание по сгибу. Вена. Укол. Уже пустой шприц покатился по бетонному блоку. Если раньше препарат действовал сразу, то теперь боль приходила с запозданием, потому парень сидел и нетерпеливо ждал ее, нервно барабаня пальцами по бетону. — Такое впечатление, что ты готов на все, только бы не думать о нем… — заметила кореянка тихо. — Так и есть, — и не подумал спорить Фелини. — Слушай… — Джин-Хо и раньше хотелось задать этот вопрос, но ей не хватало духа. — Неужели… Неужели ты настолько любишь этого парня? Фелини встрепенулся. Очередная эмоция, на этот раз то ли тоска, то ли раздражение, пробежала по невыразительному лицу. Пробежала и исчезла. Испарилась. Стала жертвой прожорливого эмоционального чудовища. — Лучше уж давай обсудим смерть, — предложил парень, тяжело вздохнув. — Нет. Ты постоянно поднимаешь темы, говорить о которых мне не хочется. Думаю, будет честным, если сегодня ты побываешь в моей шкуре, — девушке не хотелось причинять Фелини боль. Но ей казалось, что если он выскажется, ему может стать легче. — Да. — Что «да»? — Я действительно люблю этого ублюдка настолько. Довольна? — Но… Почему? Прости, если мои слова заденут тебя, но ты не похож на человека, способного на такую дикую любовь, которую описываешь. Я бы даже сказала, что на такую любовь не способен ни единый живой организм. Мы ведь не в книжке для подростков. Не в мелодраме. Это там данное чувство раздувают до вселенских масштабов. Но по факту… Не знаю. Я видела столько влюбленных пар, но… Ты будто не любишь его, а одержим им. — В моем случае любовь и одержимость — это одно и то же, — выдохнул Фелини, не стараясь вступать в спор. — Даже самые сильные чувства стираются временем. Ты не думал переключиться на кого-то другого? — осторожно спросила кореянка, не способная предугадать реакции собеседника на столь дерзкое предложение. — Безумие, — кинул он. — Я влюбился в него за то качество, которое в любом другом человеке не найти. — Даже не могу предположить, о чем ты говоришь, — усмехнулась кореянка. — Знаю, влюбленные склонны идеализировать тех, к кому они испытывают чувства. Но в твоем случае это уже попахивает маразмом. Парень набрал в легкие побольше воздуха, будто собираясь с мыслями, а затем заговорил, тщательно подбирая слова. — Это сложно объяснить, но раз ты такая любопытная, я попробую, — улыбнулся он грустно. — Представь, что ты из богатой влиятельной семьи. — Очень смешно, — фыркнула Джин-Хо, являясь частью именно такой семьи. — Я сейчас серьезно, сосредоточься, — нахмурился парень. — А теперь представь, что тебе приглянулся, скажем, доставщик пиццы. Представила? — Ну? — Ты попробуешь с ним заговорить? — Нет, конечно. — Почему? — Потому что, если между нами что-то вспыхнет, мой отец сотрет его в порошок. Я никому не пожелаю такой участи. Особенно человеку, которому симпатизирую. — Вот оно, — кивнул Фелини. — Со мной то же самое. Только я сам себе влиятельная семья. Сам себе чудовище, которое может сделать больно близкому человеку… А теперь представь, что тебе понравится не доставщик пиццы, а сын мирового президента. Рискнешь? — Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь… — пробормотала девушка. — Рискнешь или нет? — упорствовал парень. — Рискну. — Почему? — Потому что за таким человеком стояло бы влияние, с которым моя семья связываться бы не захотела. Думаю, они бы были даже довольны. Расстроены, что я не сохраню чистоту крови, но… Все равно довольны. — Точно. Вот и я выбрал человека, который не просто мне симпатичен по той или иной причине. Не буду скрывать, я любвеобильный, мне многие нравились и до ублюдка. Но я выбрал того, кто сможет выдержать мою любовь. Того, кто даже хуже меня. А таких, поверь, по пальцам одной руки пересчитать можно. — Мне кажется, ты утрируешь, — Джин-Хо попыталась выглядеть непринуждённой, но смех её ей же самой показался нервным. — Ты к себе слишком строг. — Нет, дело не в строгости. Просто я очень хорошо себя знаю. Не надо смеяться над моим возрастом. Или над внешним видом полудурка-неудачника. Я делал вещи, которыми не горжусь. И теперь, спустя годы, я понимаю, каким чудовищем я был в детстве. Да, сейчас я стараюсь быть лучше. Одна глупая передачка научила меня притворяться внешне. Одна прекрасная девушка заставила меня измениться внутренне. Но это коснулось лишь мировоззрения. Сделало меня пригодным для жизни в обществе. Но ядовитая змея, даже решившая стать миролюбивой, не потеряет клыков и не перестанет вырабатывать яд. И рано или поздно все равно кого-нибудь укусит. Так не логичнее ли ей быть рядом с тем, кто от укуса не умрет? С тем, кто сможет дать сдачи. — Так вот что тебе нужно? Наказание? — удивилась Джин-Хо своим же выводам. — Я не это имел в виду, — начал противиться Фелини, удивленный не меньше. — А мне кажется, именно это. Ты нашел человека, который если не удержит тебя от неверного решения, то, как минимум, накажет. Ведь с наказанием простить себя самого куда проще. Я не права? Парень промолчал, обдумывая слова девушки. Кажется, то, что он услышал, стало для него откровением. — Да, я понимаю, таких сильных людей, как твоя любовь, действительно мало. Но он не единственный, кто таковым является. Чего не могу сказать о его жестокости. Ты выбирал не сильного. Ты выбирал садиста, — подвела девушка итог. — А я все думала, почему же ты терпел его поганый характер. С какой стороны не посмотри, ты кто угодно, но не мазохист. А теперь все встало на свои места. И с твоей любовью. И со «светлячком». — Давай закроем тему, — кинул парень, вновь ложась на бетонный блок и отворачиваясь от девушки. Джин-Хо было согласилась, так как за сегодняшний вечер сказала и так слишком много. Да и до фестиваля оставались считанные секунды. Но еще один вопрос рвался наружу. И другого удобного случая произнести его могло и не подвернуться. — Могу спросить тебя еще кое о чем? — попросила она, касаясь плеча парня. — Это тоже связано с Ним? — Да. — Не хочу говорить. — Пожалуйста. Ответом стала тишина. — Хорошо, я задам вопрос, а ты сам решишь, хочешь ты на него отвечать или нет. Согласен? Молчание. — Скажи… Как ты поступишь, если он внезапно вернётся? Если захочет возобновить отношения? Простишь его? Первый залп, и через мгновение в небесах с громким хлопком, подобным грому, раскрылся красный цветок из ярких искр, будто бы ознаменовав ответ, сорвавшийся с губ Фелини: — Прощу, — кинул он с тоном человека, давно потерявшего надежду, — но сперва уничтожу. Ныне… Найти Яна даже в огромном особняке, планировку которого чертил явно эпилептик-агорафоб, труда не составило. Фейерверку всего-то и было необходимо, что идти по следу из «хлебных крошек». В роли крошек в данном случае выступали пустые бутылки. Сколько бы Ди ни горбатилась на Тень в силу глюка, вычищая весь дом до блеска, пустые бутылки то и дело появлялись в самых неожиданных местах, начиная от хлебницы и заканчивая унитазами. В этот раз след привел Фейя в комнату допроса. Ян, развалившись на металлическом столе, правдоподобно играл труп бомжа, привезенный в морг. Единственными намеками на то, что парень все еще не отошел в мир иной, являлся микрофон, который шатен крепко держал в правой руке, и бутылка виски, покоящаяся в левой. Фейерверк осторожно приоткрыл дверь, боясь спугнуть добычу, но петли предательски заскрипели. Ян тут же пробудился от минутной дремы, машинально отхлебнул из бутылки горячительного пойла, после чего уселся на столе и воззрился на темноволосого парня. — Приперся-таки! — воскликнул он в пьяном воодушевлении. — А ты думал, я проигнорирую пьянь, которая смеет на весь дом раскрывать мою личную информацию? — усмехнулся подрывник, приближаясь к столу и не отводя от цели немигающего взгляда. Сколько себя помнил, Фейерверку всегда нравились женщины. Он не болел гомофобией, но… Девушки красивые, нежные и пахнут вкусно. Мужики же обычно воспринимались Джеком лишь как соперники. Оттого внезапная симпатия в сторону абсолютно неженственного парня оказалась для него в новинку. А это подстегивало его интерес лишь сильнее. Он часто задавался вопросом «почему?», но так и не нашел вразумительного ответа. Нравился, и хоть ты тресни. Без причин сознательных и подсознательных. Просто так. — Пф, неужели кто-то все еще не знает твоего настоящего имени? Они что, электронных газет не читали? — еще один глоток дешевого виски. — Сомневаюсь, что электронные газеты читает в этом доме кто-то, кроме тебя, — хмыкнул Фей, оценивая ситуацию. Ян пребывал в алкогольной неге двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, но в разных стадиях. Иногда он становился агрессивным. В иной раз болтливым. Но Фей все никак не мог поймать его в состоянии частичного или полного отруба. Не то чтобы он планировал воспользоваться ситуацией, но… претворить самые невинные свои желания был бы не прочь. Легкого поцелуя вполне достаточно, чтобы проверить истинность своих желаний. — Так зачем ты меня звал? — поинтересовался парень, усаживаясь на стул перед Яном и всем своим видом демонстрируя невозмутимость. Стоило бы, наверное, спросить, откуда шатен выкопал на него информацию, так как про байку с газетами верилось с трудом. Но что-то подсказывало парню, что у Зуо в его таинственном кабинете хранилась некая папочка, напичканная информацией на каждого, кто когда-то появлялся в этом доме. — Я собираюсь вызвать тебя… ик! На этот… как его… или её. Точно, её. Ну, на эту… — Не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, — улыбнулся Джек, пожирая Яна взглядом. Засаленные волосы, которые давно стоило помыть. Грязная футболка с растянутым воротом, из-под которого виднелись выпирающие ключицы. Покрытые царапинами руки из-за постоянных падений в связи с алкогольным опьянением. Свободные джинсы с рваными коленями. И сами колени, покрытые совсем свежими ссадинами. Кажется, недавно он где-то ползал. Джонс не отказался бы стать новой причиной появления таких вот повреждений на коленях парня. Но всему свое время. — Да все ты понимаешь! — пьяно вспылил Ян, разворачиваясь к Фейю и ставя ноги на стул по обе стороны от подрывника. Интересный вид. Парню он пришелся по вкусу. Главное, держать себя в руках и не поддаваться мимолетному желанию схватить шатена за щиколотки и резко дернуть на себя, чтобы со стола шатен сполз ему на колени. Ох, он и удивился бы. Но терпение. Только терпение. Всему свое время. — Прости, но я в недоумении, — ухмыльнулся Джек, действительно не представляя, зачем он понадобился Яну. Все его попытки завести с шатеном разговор успехом не увенчались. Каждый диалог прерывался слишком быстро. Прерывался исключительно Яном. Джонс даже не отметал возможности того, что и вовсе пареньку не нравился. Оттого внезапный разговор с глазу на глаз настораживал. Едва ли Ян позвал его в комнату допроса, чтобы признаться в чувствах. И все же Фей был рад невообразимой возможности оказаться к парню так близко и дать себе возможность вдоволь пофантазировать, пока тот пышет на него перегаром. Сорвать бы вирту-очки, которые заменяли Яну ободок. Вцепиться в волосы, отросшие до плеч. Заставить его отбросить голову и провести языком от ключиц по кадыку до подбородка, чувствуя жесткую щетину. Просунуть пальцы в рваные колени светло-синих джинсов. Но всему свое время, чтоб тебя. Держи себя в руках! В последнее время навязчивые фантазии практически сводили Джека с ума. А все потому, что впервые за долгое время он хранил временный целибат. Между прочим, из-за этого самого пьяного урода, которому почему-то совершенно не хотелось «изменять». Как можно изменить тому, с кем ты не встречаешься, не спишь и даже не дружишь, подсознание не объясняло. Но горькое чувство предательства заставляло Джека сторониться беспорядочного секса, который раньше наполнял его жизнь. Организм, в отличие от подсознания, с таким жизненным поворотом не соглашался. — Эй, где ты витаешь, — прилетела в лицо Фейя доза перегара. — Я с тобой разговариваю, — прошипел Ян, хватая парня за подбородок и заставляя его посмотреть себе в глаза. В темно-карие глаза, напоминавшие Фейю бездну. — Не думай, что отнимешь его у меня, — выдохнул парень. И по искрам в пьяном взгляде Фей четко уяснил для себя, что тот не шутит. — Ты, видимо, про Глоу? — уточнил он, надеясь, что за это не огребет по полной. Ян не выглядел особо сильным бойцом. Но интуиция подсказывала, что в рукопашке с ним Джек не справится. Фейерверк вообще не любил ближний бой, предпочитая решать вопросы с помощью старого доброго динамита. Потому он продолжал осторожничать. — Не строй из себя саму невинность! Я вызываю тебя на дуэль! — заявил Ян, а затем просиял. — Вот, это слово я и пытался вспомнить! Дуэль! — Стреляться будем? — уточнил Джек, веселясь от души. Стоило бы напрячься. Испугаться. Но сложно воспринимать человека, как противника, когда в своих мыслях ты прижимаешь его к столу и разводишь его колени. — Ебала друг другу бить! Кулачная дуэль, ясно?! — Я отказываюсь, — отмахнулся Фей. Он бы предпочел дуэль в постели, от которой бы зависело лишь то, кто же, в конце концов, окажется сверху. Щепетильный вопрос. — Ты не можешь отказаться! Отказ будет означать, что ты не претендуешь на Глоу! — продолжал рычать Ян, сжимая подбородок Джека до такой степени, что у парня начала неметь челюсть. Сильные пальцы. В иных обстоятельствах они могли бы нехило разодрать Фейю спину. — Так я и не претендую, — пожал парень плечами. Ян, нависнув над Джеком, будто грозовая туча над горой, впал в пьяный ступор. — Ты мне зубы не заговаривай, — пробормотал он в явной растерянности. — Да как бы я посмел, — мило улыбнулся Фей. — Ты недавно о нем спрашивал, — хватка на подбородке стала сильнее, причиняя боль. Но Джек и не подумал подавать вида. Хотя пьянчуге хотелось преподать урок о том, что нельзя оставаться в комнате наедине с перевозбужденными подрывниками. Они ведь не только подрывали все, что видели. Они сами являлись своего рода часовым механизмом. Щелчок, и эмоциональный взрыв мог привести к непоправимому. «Но всему свое время, — продолжал крутить в голове единственную связную мысль Джонс. — Всему свое время. Всему свое время. Всему, сука, свое время!» — Нет, ошибаешься, — ухмыльнулся Джек, и не думая скрыть истинные чувства. — Я спрашивал о тебе, а не о Глоу. Ян впал во второй ступор, медленно и с большим усилием обрабатывая информацию. — Не понял, — признался он, наконец. — Чего не понял? Русского языка? Ян в ответ опрокинул бутылку, допивая остатки залпом. Вытер влажные губы и уставился на Джека пьяным взглядом. — Я сказал, что будем драться. Значит, будем, — пробормотал он твердо. — Не прочь помахать с тобой кулаками, но какая мне от этого выгода? Мне не нужна эта подзаборная кошка. — Не смей его так называть! — зарычал Ян, хватая Фейя за ворот черной рубашки и оказываясь даже ближе, чем до того. Запустить бы пальцы в волосы, надавить на затылок и… И Фей наконец-то получил бы свой поцелуй. — Называю, как хочу, — фыркнул Джек. И что только шатен нашел в этом Зоо? Бесит. — Ты так по нему страдаешь. Смотреть тошно, — проговорил он, надеясь, что Ян наклонится к нему еще ближе без усилий со стороны Фейя. Алкогольная вонь в данном случае не отталкивала его, скорее наоборот. — Он никогда тебе не достанется. — Какие громкие слова. Не хочу разочаровывать, но он достался уже половине города, — продолжал язвить Фейерверк. — Ну? Чего уставился? Ян реагировал заторможенно. Но последние слова послужили спусковым механизмом. Сжав кулак, он размахнулся и произвел удар. Но промахнулся. И Джек этому искренне порадовался. Удар оказался молниеносным. Отклониться он бы не успел. Но Ян был настолько пьян, что, даже находясь в двадцати сантиметрах от лица парня, попасть по нему не смог. А может, не захотел, решив сперва припугнуть «соперника». Слишком он был добрым. Совершенно не вписывался в команду Тени. Но что-то же заставляло Зуо удерживать его рядом с собой? — Тебе бы протрезветь. Несколько месяцев в пьяном угаре — достаточное время для переоценки ценностей. Пойдем, я тебе помогу в этом нелегком деле, — улыбнулся подрывник, похлопывая Яна по левой щеке. — Говна пожри, — рыкнул в ответ шатен, умудряясь качаться даже в сидячем положении. — Сейчас соберусь с силами и набью тебе рыло, — пообещал он. — Мне надо сосредоточиться. — У-у-у, я весь в нетерпении, — ухмыльнулся Фей, поднимаясь со стула. — И все же пора возвращаться в поганую трезвую жизнь, — улыбнулся он, мягко приобнимая Яна за пояс, а затем одним резким рывком закидывая его себе на правое плечо. — Господи, ты весишь тонну?! — взвыл Джек, явно переоценивший свои силы. Ноша оказалась непосильной. Колени слегка подогнулись, а спина недовольно заныла. Ян был выше Фейя сантиметров на пять, но при этом складывалось впечатление, что весил он в половину больше. — Ты ахренел?! — пропыхтел Ян, начиная вяло трепыхаться, из-за чего Фей чуть не потерял равновесие. — Поставь меня на ноги! — А ты обещаешь добровольно пойти со мной? — Джек знал, что не дотащит Яна до лаборатории Ника, и поставить его на ноги придется в любом случае. Но не смог себе отказать в возможности поиздеваться над шатеном еще самую малость. — Обещаю, что если ты меня не отпустишь, я блевану тебе на спину, — простонал Ян, не блефуя. Фей не без удовольствия избавился от ноши и подхватил пьяного парня за плечи, решив, что таким способом довести его до Ника выйдет проще. — Погнали, — потянул Джек Яна за собой, но тот лишь тихо застонал. Несмотря на напускной бодрый вид, демонстрировавшийся ранее, шатен явно перебрал лишнего. Тело его не слушалось, а мозг обрабатывал информацию со скоростью улитки. В результате Фейерверку так или иначе, но пришлось парня практически тащить на своем горбу. — Погоди-ка! — послышалось пьяное восклицание в момент, когда Фей стоически прошел со своим грузом половину пути до лаборатории Ника. — Это что же выходит, ты типа подкатываешь яйца ко мне?! — разнесся по всему особняку преисполненный возмущением возглас. — Аллилуйя, — закатил Джек глаза. — Ты ж по бабам! — А у тебя где-то припрятана вагина? — Что? Конечно, нет! — В таком случае либо я не только по бабам, либо у тебя есть секрет, о котором никто не знает. — Очень смешно, — фыркнул Ян, еле волоча ноги. — Что за внезапное изменение пристрастий? С чего вдруг? Джек и сам бы хотел это знать. — Без понятия. Но я привык потворствовать своим желаниям. Если я чего-то хочу, я это получаю. Чего-то или Кого-то. — Это так не романтично, — неожиданно расхохотался Ян. — И как ты девушек клеишь с таким-то настроем? — Мне достаточно быть красивым, — хмыкнул Джек, не лукавя. — А мне недостаточно, чтобы ты был красивый, — заявил шатен со вздохом. — Это до меня уже дошло, — кивнул Фейерверк, чувствуя, что начинает выбиваться из сил. Благо, дверь в лабораторию уже маячила на горизонте. — К тому же я Актив, — заявил Ян. — Знаешь, говорят, в жизни надо попробовать все. Так что смена позиции совершенно точно пойдет тебе на пользу, — улыбнулся Фей. Не то чтобы его сильно заботило, кому посчастливится взять на себя доминирующую позицию. Но фантазии, в которых именно он прижимает Яна к постели, доставляли ему неописуемое удовольствие. — Да ни за что на свете! — пьяно прогорланил шатен. — Откуда такая принципиальность, боже? — Раз такой умный, сам и будь снизу. — Да щас еще… О, погоди, так мы уже планируем секс? Не думал, что к тебе так просто подкатить! — Пошел ты нахер. Это теоретически, ясно? Теоретически. Не собираюсь я с тобой спать. — М-м-м… — протянул Джек, не настаивая на своем, но и не отметая потаенные желания обладать человеком. — И что же мне сделать, чтобы твое решение изменилось? — Ничего… — послышалось пьяное. — Мне нужен только Он. — А если его не станет? Уйдешь в монастырь? Или до скончания веков будешь гонять лысого в одиночку? — задал резонный вопрос Джек. Для достижения своей цели он бы не погнушался и самыми гадкими способами. Например, Глоу мог нечаянно подорваться на мине, случайно оказавшейся, скажем, в его постели. — Если его не станет, не станет и меня, — трагично заявил шатен. — Перестань драматизировать. Он трахается с кем ни попадя. Почему бы и тебе не взять выходной от своей ненормальной любви и просто хорошо провести время? — вообще-то Джеку хотелось чуточку большего, чем перепиха на одну ночь. Но он решил, что пока мог бы довольствоваться и малым. Пока. — Я верный. — Верным надо быть тому, кто этого заслуживает. А если ты верен человеку, который ноги о тебя вытирает, это уже не верность, а дерьмо какое-то. — А ты что, мать твою, гребанный психотерапевт? Не собираюсь выслушивать всё это, — Ян попробовал вырваться из хватки подрывника, но у него ничего не вышло. — Отпусти? — Нет, мы еще не дошли. — Мне выпить надо. — Ничего подобного. — Сейчас вдарю тебе! — угрожающе зашипел Ян. — Себе вдарь, — бросил Фей, с ноги открывая дверь в лабораторию и вваливаясь в нее с пьяным шатеном на плече. — Ник, больной прибыл. Впендюрь ему что-нибудь до того, как он начнет буянить, — попросил он, боясь, что его ноша начнет сопротивляться. — О… — парнишка в белом халате, накинутом поверх красной клетчатой рубашки и черных бридж, походил на подростка, примеряющего на себе амплуа врача. Шприц в его руках лишь заканчивал картину. — Короче, ничего не работает, давайте там сами разбирайтесь. М? Чего? Горланит и горланит, не твое дело! — фыркнул парень и сбросил телефонный вызов, на который до того отвечал. — О, тайные звоночки, — ухмыльнулся Джек. — Никакие не тайные. Зуо названивает. Орет, что его там убивают, — фыркнул нанит, освобождая стол для Яна. — И что, его реально убивают? — с легким беспокойством поинтересовался Фейерверк. — Не знаю, — пожал Ник плечами. — Мне плевать. Над могилкой Шаркиса я точно рыдать не буду. — А над могилкой того седого пацана? Он ведь наверняка трется где-то рядом с Боссом? — кинул Фей как бы невзначай. Ник встрепенулся. — Ну что ж, давай-ка мы уложим тебя… — забормотал Фейерверк, дотаскивая Яна до стола и больше не смотря в сторону Дайси-младшего. Пищу для размышлений он ему подкинул, теперь следовало позаботиться и о своей проблеме. — Я тя щас сам уложу, — заворчала та самая проблема. — Звучит обнадеживающе. Укладывай, если тебе нравится поза наездника. Но только после принятия лекарства, — промурлыкал Джек мягко. — Отвалите от меня! — запоздало среагировал Ян. — Я сейчас вас обоих от… Фейерверк одним легким движением расстегнул пуговицу на штанах шатена, рывком стянул с него джинсы вместе с трусами, а затем схватил его сзади за шею и надавил, прижав парня лицом к столу. Поза, которую Яну пришлось принять, заставила Джонса улыбнуться. — Ничего так зад, — прыснул он, держа Яна мертвой хваткой. — Ты у меня дождешься! — послышалось пыхтение. — Я тебе такие позы покажу, обкончаешься! — Это обещание? — Ты не сможешь держать меня вечно! И когда я вырвусь, вас обоих ждет небо в алмазах! — завопил Ян, трепыхаясь. Джек нервно облизнулся, но продолжил сохранять беспечное выражение лица. Ему оставалось надеяться, что трезвость охладит пыл парня. — Welcome! Его задница в вашем полном распоряжении, доктор, — предоставил Джек Нику невероятную возможность оценить пятую точку шатена. Дважды парня просить не пришлось. Нанит, явно делавший уколы не в первый раз, без раздумий вогнал иглу в правое полупопие Яна и надавил на поршень, вливая в тело нерадивого алкоголика дозу раствора с простенькими наномашинами. Он начал их разработку через пару недель после того, как понял, что увлечение Яна алкоголем превращается в настоящий запой. Нано-машины предназначались для быстрого расщепления алкоголя в крови человека и скоротечного его выведения. Срок их «жизни», правда, оставлял желать лучшего. Функционировали они не больше пяти минут. Впрочем, с алкоголем, судя по испытаниям, они разбирались куда быстрее. — Ну, все, наш подопечный практически исцелен, осталось немного подождать, — вздохнул Ник, выбрасывая шприц и одноразовые перчатки в мусорное ведро. — Хотя не уверен, что Ян скажет нам спасибо. — Да кому какое дело, что он там скажет, — отмахнулся Джек, прислушиваясь к тихим стонам шатена. — И все же я бы посоветовал тебе натянуть на него штаны до того, как он полностью придет в себя, — бросил парень, направляясь в подсобку. — Эй, ты уходишь? Не хочешь полюбоваться выражением его лица, когда он очнется? — протянул Фей. — Нет. Попробую запустить По. А то вдруг наш великий Босс реально сдохнет. Не хочу жить с чувством вины, — раздалось уже за дверью. — М-м-м… Так тебя беспокоит только это? — усмехнулся Джек, не поверив ни единому слову. Впрочем, Фей не любил совать свой нос в чужие дела, так что моментально вернулся к стонущему Яну. Держать его за шею необходимость отпала. Парень пребывал в полубессознательном состоянии. Решив прислушаться к совету Ника, подрывник ловко подтянул штаны парня, после чего попробовал стащить его со стола. Но тот в расслабленном состоянии показался тяжелее прежнего, потому Фей, не удержавшись, шлепнулся на пол, а Ян оказался практически у него на руках, придавив его своим весом. «Блин, главное вылезти из-под него до того, как он очнется», — подумал Фей сокрушенно. И именно в этот момент Ян пришел в себя… P.S. У меня есть группа, посвященная моему творчеству. Заглядывайте: https://vk.com/mr_abomination11 \^_^\