Семь небес Рая

— Привет. — Привет. — Занят? — Не представляешь, насколько. — А что делаешь? — Наказываю. — О-о-о, какое совпадение, — обрадовался Ян, в это самое время удерживая голову Фейерверка под водой. Брызги, поднимаемые сопротивляющимся подрывником, приятно холодили кожу, блестя на солнце, будто тысячи бриллиантов. Плеск воды звучал, словно приятная музыка, которую часто включали тренеры по йоге. И волосы у Фейя оказались такие мягкие. Касаться их, топя парня, было одно удовольствие. И почему Ян не додумался до подобного времяпрепровождения раньше? На душе сразу стало так хорошо и спокойно, как если бы весь скрупулёзно накопленный Яном негатив, выходил из него вместе с остатками воздуха из легких Джека. За все время пребывания Тени в особняке Дайси бассейном, что располагался на обширной территории позади дома, пользовалась разве что Элла. Иногда по утрам она вытаскивала найденный в огромном подвале особняка шезлонг, облачалась в ядовито-розовый, ядовито-зеленый, ядовито-голубой, какой-угодно-но-обязательно-ядовитый купальник, выгодно подчеркивающий достоинства девушки, и вооружалась зеркалом для загара. Порой она могла провести у бассейна целый день, лишь изредка погружаясь в подсвеченную разноцветными неоновыми лампами теплую воду. С одним лишь «Но». У бассейна Элла загорала исключительно в пасмурные дни. Лишь тучи заволакивали небеса, и поднимался штормовой ветер, кренивший деревья к земле, и девушка была тут как тут. Объясняла она это просто: «Если загорать у бассейна на солнце, то кожа слишком сильно меняет цвет. Совсем не так, как она ее меняет, когда я загораю на балконе! Представляете?» Никто на это высказывание не решался рассказать девушке правду о том, что дом Дайси окружало невидимое защитное поле, которое не пропускало сквозь себя ультрафиолет, а значит, ни о каком загаре не могло идти и речи, и кожа твоя не просто меняла цвет слабее… она не меняла его вообще. Понять, на черта Элле зеркало для солнца без этого самого чертового солнца тоже никто не пытался. И к чему крем против загара, который на себя блондинка выливала по тюбику за раз, также оставалось загадкой. Задавать же ей вопросы по этому поводу, как, впрочем, и по любому другому поводу, не имело смысла. Элла в любом случае нашла бы только ей ведомую причину, в которой без бутылки не разобрался бы вообще никто. Да и питбуля ее раздражать никому не хотелось. Пусечка, как называла собаку девушка, оставался самым очаровательным песиком со своей хозяйкой и абсолютным воплощением Сатаны с любым другим живым организмом на планете. Да и с мертвым тоже. Купированные уши Пусечки всегда стояли торчком, а каждый раз, когда он начинал скалиться, многочисленные шрамы на морде становились выразительнее, давая понять, что эта собака повидала жизнь и получила от нее качественный подсрачник. Элла как-то поделилась с Яном, что выцарапала собаку из подпольного клуба, в котором животных стравливали друг на друга. Ей тогда поступил заказ на одного из собачьих тренеров. От мужчины Элла избавилась легко, как и от большинства зевак, по неудачному для них стечению обстоятельств оказавшихся в тот день на собачьих боях. Пристрелила она и несколько бойцовских псов, решивших броситься на милую убийцу. Но вот Пусечка нападать на нее не стал. Элла считала, что причина крылась в некой паранормальной связи, что возникла между ними в тот особенный день. Что они с этим псом оказались родственными душами. А вот тот факт, что питбуль в том бою проиграл и лежал в луже собственной крови, ей ни о чем не говорил. По причине все той же мифической связи Элла тогда забрала пса с собой и выходила его. Так же она признавалась, что терпеть не может животных, потому что от них много шерсти и грязи. Но о своем поступке в плане Пусечки она не жалела. Со своей собаки она пылинки сдувала: только лучший корм, плановая проверка у ветеринара каждые первые выходные месяца, каждодневные тренировки, а разнообразию гардероба Пусечки позавидовала бы и светская львица. Питбуль постоянно расхаживал по логову Тени то в собачьем фраке, то в классическом костюме, то с огромными бантами на шее, блестящими бисером. Самое странное сочетание, которое когда либо видел свет. Питбуль смиренно терпел любовь хозяйки и в знак благодарности готов был разорвать на куски лицо любого, на кого укажет наманикюренный ноготок Эллы. И банты с бисером ему в этом ничуть не мешали. Сегодняшний день в Тосаме выдался солнечным. На востоке, правда, сливались с горизонтом густые черные тучи, то и дело испещряемые фиолетовыми искрами молний. Они походили на фотомодель, оказавшуюся под градом фотовспышек. Но если тучи и двигались в сторону города, то должны были его накрыть не раньше, чем через пару часов. Значит и Эллу до этого времени у бассейна ждать не стоило. Зато загляни кто сюда пятнадцатью минутами ранее, и этот кто-то смог бы пронаблюдать, как высокий шатен, использовавший вирту-очки в качестве ободка, волочет за собой к бассейну красивого темноволосого парня. Так же этот кто-то заметил бы, что красавчик не особенно сопротивляется, явно намеренный смиренно принять все тягости, которые для него подготовила сучка-карма. — Знаешь, у близких подружек бывает синхронизация менструальных циклов. А у нас с тобой, получается, синхронизация по наказаниям. Вот что значит настоящая дружба! — бодро заявил Ян, резко выдергивая за волосы голову Джека из воды, давая парню возможность сделать единственный судорожный вдох, а затем вновь окуная его в бассейн. Кристально чистая благодаря круглосуточно работающим нано-фильтрам вода вновь пошла рябью, красиво переливалась. Еще красивее смотрелась тупая башка подрывника, дёргающаяся в ее толще. — Кого наказываю я, очевидно. И даже нет смысла спрашивать о причинах: они всегда найдутся. Но у тебя-то что? — послышался абсолютно спокойный голос босса Тени. Таким голосом мог бы рассуждать о хорошей погоде довольный жизнью филантроп, накануне пожертвовавший кругленькую сумму в очередной детский дом, а теперь коротавший вечер за бокальчиком хорошего вина. Но Шаркис оставался равнодушным как к алкоголю, так и к бедным сироткам. И довольство жизнью в список его хобби не входило. Спокойный голос в его случае никогда и никому ничего хорошего не сулил. — Да приходится тут преподавать урок этикета одному назойливому типу, — выдохнул Ян, прекрасно понимая, что Зуо задал вопрос, не особо заинтересованный в ответе на него. — Ты пьян? — а вот на этот вопрос Шаркис ответ услышать явно хотел. — Нет. Трезв, уверяю, — поспешно ответил шатен. — Хорошо, — в голосе босса Тени послышалось едва различимое облегчение. — Таким и оставайся. А то кто знает: возможно, в следующий раз отрезвлять тебя будут уже не нанороботами, а пулей в лоб. — Очень смешно, — нахмурился шатен, шумно сглатывая. Конечно же, это было нихера не смешно хотя бы потому, что и на шутку не сильно тянуло. — Я тебе звоню по другому вопросу, — постарался Ян перевести тему разговора до того, как в его голове зародятся размышления о том, какова вероятность его скоропостижной смерти от руки Шаркиса. Дружба дружбой, но не стоит забывать ни о характере Зуо, ни о его вспыльчивости, ни о его расчетливом взгляде на жизнь. Не будет он держать рядом с собой кого-то бесполезного, даже если этот кто-то — его лучший друг. И эту позицию Ян прекрасно понимал. Он бы и сам не стал. — Лео с Аш вернулись из Спэрктаса и желают как можно скорее увидеть тебя воочию. Соскучились, небось. Столько недель не слышали твоих мотивирующих воплей. Так ведь и свихнуться можно. — Хм… — бросил Зуо лаконичное, после чего до ушей шатена донесся странный звук, походивший на всхлип. Что же такого натворил Фелини, чтобы настолько взбесить Шаркиса? Зуо, конечно, никогда выдержкой не отличался, но Яну казалось, что на изысканное мышление насекомого он выработал определенный иммунитет. И вот нате пожалуйста. Наказание. Выходят на новый уровень отношений? А дальше что? Приглашение на свадьбу? От этой безобидной мысли Яна аж в пот бросило. Они и по отдельности являлись не самыми приятными личностями, а вместе так и вовсе превращались в гремучую смесь из самых изысканных видов дерьма. Такого союза Тосам мог и не пережить. — Я понял. Скоро приеду, — Шаркис и так не входил в топ лучших собеседников года, но сегодня на слова был скуп больше обычного. Ему явно хотелось поскорее вернуться к насекомому, не отвлекаясь на Яна, мировые проблемы и всю ту вакханалию, что творилась вокруг него двадцать четыре часа в сутки. И шатен его за это не винил. — Окей, — кивнул парень. — Смотри не прибей его, — добавил он торопливо. Будто эти слова действительно могли спасти Фелини жизнь. — Это уже от него зависит, — послышалась усмешка, а затем протяжные гудки завершенного разговора. «Если вручишь Фелини билет на тот свет, обречешь себя на одиночество. Второго припизднутого, способного терпеть твои заебы, найти будет просто невозможно. Я до сих пор удивляюсь и тому, что нашелся первый… » — подумал Ян, вновь вытягивая голову Фейерверка из воды. Парень закашлялся, стирая обильно льющиеся из носа сопли рукавом ветровки. — Х…хватит, — еле-еле выговорил он, пытаясь надышаться. — Я в… все понял. — Уверен? Ян сидел перед бассейном по-турецки и держал распластавшегося на бетонной площадке Фейерверка за волосы, то окуная его головой в воду, то возвращая обратно в бренный мир, уже минут двадцать. И рука, отвечавшая за топку головы, начала потихоньку ныть от усталости. — Уверен. — Больше никаких экспериментов со мной в роли подопытного кролика? — уточнил шатен на всякий случай. — Никаких, — заверил его Джек, шмыгая носом. — И никакого непотребного поведения вроде дрочинга? — продолжил допрос Ян. — Никакого, — подтвердил Фейерверк. — И ко мне ты больше не подойдешь? — Не подо… погоди-ка! — встрепенулся Джек. — Тебе не кажется, что это уже чересчур? Ян в ответ, несмотря на сопротивления Фейя, уже привычно надавил на затылок парня, отправляя его обратно в подводное путешествие. Джек затрепыхался. Но хватка шатена оставалась мертвой до тех пор, пока пузырьков воздуха, поднимавшихся от парня к поверхности воды, почти не осталось. Лишь тогда он позволил Фейерверку вынырнуть. — Так подойдешь или нет? — Это же бред! — взвыл Джек, откашливаясь. — Мы живем в одном доме! Мы находимся в одной группировке! Я не могу гарант… Голова подрывника вновь ушла под воду. Если первые пятнадцать минут топить Джека было весьма приятно, сейчас процесс перерос в скучную рутину. Ян выразительно зевнул, гадая, какого черта прожжённый бабник внезапно положил на него глаз. С какой стороны ни посмотри, шатен на девушку не тянул. Так какого черта? — Ну так что? Готов больше никогда ко мне не приближаться? — скучающе поинтересовался Ян, в очередной раз вытягивая Фейя из воды. И дураку понятно, что под «не приближаться» шатен подразумевал не невозможность наличия их обоих в одном помещении. Он всего-то и хотел, чтобы Джек отстал от него со своим неуместным флиртом. Подрывник и сам прекрасно это понимал, но уперто изображал из себя идиота. — Не дождешься! — выдохнул Фей неожиданно воинственно. — Я всегда своего добиваюсь, — заявил он с вызовом. — Ах, вот оно как… Интересно, как много ты добьешься, будучи мертвым? — протянул Ян с легкой улыбкой на губах. — Не убьешь ты меня, — усмехнулся в ответ Джек. — Я ведь такой очаров… Вода, благодаря нанороботам, на солнце переливалась всеми цветами радуги. Не знай шатен истинной причины подобного эффекта, и решил бы, что в бассейн вылили пару ведер бензина. В таком случае головомойка для Джека оказалась бы куда неприятнее и, возможно, более эффективной. А так… Нет, как же можно было докатиться до состояния, когда люди, глядя на тебя, не верят, что ты можешь их убить? Немыслимое оскорбление. А самое противное, что Ян Фейя действительно убить не мог. Во-первых, потому что шатен никогда не убивал от нечего делать. Во-вторых, он не считал убийство выходом из положения. И в-третьих, Яну вообще подобное было не по нутру. Но сейчас все три пункта бледнели перед четвертым, самым убедительным: убей Ян члена Тени, и Зуо его бы по головке если и погладил, то только арматурой. Если бы и пожал руку, то только прессом. Если и похвалил, то только в прощальной речи на кладбище, стоя рядом с Яном, красиво уложенным в гроб. Не факт, что мертвым. Закопать могли и живьем. С другой стороны… Один раз живем. — …Да хватит уже! — воскликнул Джек, вновь выныривая из воды. — Понял я! Понял! Постараюсь поумерить свою прыть и держать член в штанах! Не факт, что выйдет… Но я правда буду стараться! — Что значит «не факт»? — меланхолично поинтересовался Ян. — То и значит! У меня здоровый молодой организм! И я не всегда могу контролировать его потребности! — Так научись. — Так не могу! Я что виноват, что у меня на тебя встает? Я, между прочим, сам в первый раз нехило так удивился! Мне вообще-то женщины нравятся. У них гладкие ножки, упругие попки, нежная кожа, они приятно пахнут! А тут блядь угораздило на вонючую пьянь польститься! Жопа-то нихера не упругая! А плоская! Ноги волосатые! Кожа на роже будто наждачка. Нихера ты не идеал, знаешь ли! — Твои слова да вселенной в уши. Значит больше ко мне, вонючему, плоскозадому, да волосатому ты подходить не будешь? Правильно я тебя понял? — на всякий случай решил удостовериться Ян. — Неправильно, — рыкнул в ответ Джек, морща нос от капающей с челки воды. — Ты тупой? — Очень даже умный, — неуверенно пробормотал подрывник, кажется и сам начиная задаваться этим вопросом. — Но я обещаю, что постараюсь… — Этого мало, — скорбно выдохнул Ян, возвращая Джека обратно под воду, а сам продолжая размышлять о своей жизни и ошибках, которые он успел совершить за неполные двадцать два года и за последние шесть месяцев в первую очередь. А разгорающаяся внутри потребность пригубить горячительного становилась все невыносимей. Ян мотнул головой, дабы отогнать от себя неприятное желание. Если бы алкоголь решал проблемы, шатен бы пил в три горла. Но… В три горла-то он пил, а проблемы не решались, а лишь множились. — Такими темпами ты меня действительно утопишь! — выдохнул Джек, откашливаясь. — Это уже перестает походить на шутку! — А ты, значит, все это время предполагал, что я шучу? — нахмурился Ян. — Придется убедить тебя в обратном, — протянул он, собираясь окунуть Джека в воду еще как минимум раз восемьдесят. Но тихий писк входящего сообщения отвлек его от первостепенных намерений. Звук исходил из телефонной пластины подрывника. — Стоп! — воскликнул парень. — Мне надо посмотреть сообщение! Это наверняка… И он снова ушел под воду, провожаемый печальным взглядом Яна, все больше увязавшего в болоте неприятных мыслей. Но на этот раз подрывник принял наказания с куда меньшим энтузиазмом. Вцепившись в руку Яна, он попытался скинуть его в бассейн, а когда у него это не вышло, со всей дури ударил его кулаком по запястью. Шатен, коря себя за потерю бдительности, рефлекторно расцепил пальцы, что все это время с силой сжимали волосы Фейерверка. Подрывник вновь полностью оказался на поверхности, резко перевернулся на спину, а затем, не принимая вертикального положения, повалил опешившего Яна на бетонное покрытие, навалившись на него поперек. — Ах, ты ж… — уже собирался было шатен высказать все, что думает о Джеке, но подрывник быстро перегруппировавшись, уселся ему на живот и одной рукой зажал парню рот, а второй поймал оба запястья Яна и прижал их к бетонной плитке у него над головой. — Открыть сообщение, — скомандовал он. И пластина в ухе, которой было нипочём даже долгосрочное пребывание в воде, исполнила пожелание хозяина. Ян попытался вырваться из захвата Джека, но тот лишь сильнее сжал колени, тем самым фиксируя его корпус. А запястья и рот оказались в мертвой хватке, справиться с которой у Яна сил не нашлось. «Сука! С какого хера он такой сильный?!» — единственное, что крутилось у шатена в голове. Джек, тем временем, прослушал голосовое сообщение и явно обрадовался смысловой нагрузке, которое оно несло. — ДаркАтом сегодня вечером! — воскликнул он радостно, наклоняясь к Яну, отчего вода с челки парня начала капать шатену на лицо. — Это теневая выставка оружия, — объяснил он ничего не понимающему бывшему алкоголику. — Я уже три недели жду от них приглашения! — Ян все еще не разделял энтузиазма подрывника. — Я участник, поэтому у меня плюс один! — продолжал говорить Джек, наслаждаясь тем фактом, что шатен в кои-то веки не перечит каждому его слову. — Пойдешь со мной? Уверен, тебе понравится! — Ян в ответ что-то гневно промычал. — О, значит да? — мычание стало яростнее. — Я очень рад! Отличное выйдет свидание! Вокруг динамит и мины, винтовки нового поколения и лазерные ножи! И мы посреди всего этого великолепия! Красиво же, не находишь?! — мычание почти переросло в рев, что Джека не смутило. — Только оденься поприличнее. Не то чтобы я считал твой стиль отчаявшегося алкоголика лишенным шарма, но там лучше появляться либо в военном, либо в классике. Все понял? — Ян, поняв, что издавать звуки бесполезно, лишь сузил глаза, пытаясь таким образом продемонстрировать масштабы своего недовольства. — И не злись ты так. Я ведь даже позволил тебе топить себя целых полчаса. Легкие горят огнем! — протянул подрывник, наклоняясь к Яну совсем близко. — Или тебя раздосадовал тот факт, что я с тобой справился? Но сам посуди… Сколько месяцев назад ты в последний раз был в спортивном зале? И что ты делал помимо того, чтобы травить организм алкоголем? Ты правда полагал, что все еще в прежней форме? Бьюсь об заклад, когда я тебя повалил, ты задался вопросом, какого черта я так силен. Так вот, дело не в том, что я стал сильнее… А в том, что ты ослаб. Ян не нашелся, что промычать в ответ на данное утверждение. Насколько бы это ни было неприятно, но Джек говорил чистую правду. Конечно, Ян ослаб не только духом, но и телом. И конечно все это заметили. — Но не беспокойся. Слабым ты мне нравишься даже больше, — сомнительно подбодрил парня Фейерверк, а затем коснулся губами тыльной стороны своей ладони как раз напротив губ Яна, зажатых этой самой ладонью. Шатен на этот жест лишь тяжело вздохнул. Час от часу не легче. Попробуй тут заслужи уважение, когда тебя может обездвижить парень, навыки которого в рукопашном бою едва ли дотягивают до средничка. — Я бы с большим удовольствием посидел на тебе еще, но ДаркАтом не любит опоздунов, а мне следует сделать еще кучу всего! Так что пойду готовиться! — с этими словами Джек отпустил руки Яна, поднялся с него и почти вприпрыжку зашагал в сторону особняка. Шатен остался лежать у бассейна. Лежать у бассейна и размышлять о тщетности бытия. Как было бы славно, если бы прямо сейчас он просто тихонечко взял… и умер. «А я-то думал, что этот день говенней стать не может. И почему я каждый раз недооцениваю непредвиденные обстоятельства?» Полежав без движений еще пару минут, парень таки поднялся с бетона, размял шею и спину, убедился, что, увы и ах, не помер, и кинул тоскливый взгляд на окна тренажерного зала на втором этаже. Мысли о том, чтобы напиться, стёрлись под натиском уязвленного самолюбия. — Я еще вам всем покажу… — процедил Ян сквозь зубы. — Надеюсь, покажешь не задницу? А то единственный, кто мог бы оценить сей жест по достоинству, уже ушел, — подал голос Поль. Он некоторое время назад спустился с крыши особняка на козырек беседки, размещавшейся неподалеку от бассейна, и теперь с интересом наблюдал за происходящим, явно не намеренный влезать ни при каких обстоятельствах. — ПОЛЬ, НА СЕГОДНЯ МОЙ ЛИМИТ ТЕРПЕНИЯ ТВОЕЙ ПЕРСОНЫ ИСТРАЧЕН! — в отчаянье заорал Ян, не зная, куда сбежать от окружающего цирка. — Стадо, блять, баранов. Вы у меня еще полюбуетесь небом в алмазах. Уж я вам обеспечу счастливую жизнь. Думали, я невыносим, когда бухаю? Вы еще не знаете, каким дерьмом я могу быть по трезвянке! Удивлю, охереете. Так заебу, мало не… — Ян продолжал и продолжал ворчать себе под нос без остановки, целенаправленно двигаясь в сторону спортзала. Потому что ничто так не стимулирует человека на бурную деятельность, как желание утереть нос ближнему своему. А если учесть, что этих носов набралась целая группировка, Ян просто не мог позволить себе вновь дать слабину. **** Ник уже полчаса разглядывал маленькую ампулу с серебристо-бирюзовой жидкостью, не решаясь ни открыть ее, ни, тем более, выкинуть. «Подарок» ему вручил Эол в качестве доказательства серьезности своих намерений. В ответ на презент он ожидал как можно скорее услышать от Ника положительный ответ на свое предложение. Эол считал, что практически ниспослан Нику с небес, и тот просто не имеет права ему отказать. У нанита на сей счет было иное мнение. — Какой смысл сидеть в «Тени», где никто не сможет в полной мере оценить твоего таланта? — из Эола так и лились сладкие речи. Даже маска, искажавшая голос, не смогла скрыть его елейности. — Только представь, на что мы можем быть способны, если объединим наши знания и возможности? Зерно истины в его словах имело место быть. В «Тени» обитали талантливые хакеры, хладнокровные убийцы и даже искусные воры. Но ни единого робомеханика. В железе если кто и смыслил, то узконаправленно. Например, Ян вместе с парочкой других членов группировки могли поковыряться в начинке компьютера. Фейерверк ловко управлялся с взрывными устройствами. Некоторые индивиды сооружали только им ведомые технологические изыски, ревностно пряча свои детища от глаз любопытного Дайси. Но все они оставались профанами в робототехнике. Ник раньше и не задумывался, насколько большое значение в его жизни играла любовь к превращению отдельных деталей в единый механизм. И насколько одиноким можно себя почувствовать, когда никто твоих интересов не разделяет. …Раньше рядом хотя бы был отец. Ник поморщился, вспомнив Дайси-старшего. Он по нему не скучал и не плакал. И не жалел о том, что с ним сделал. Но иногда парню невыносимо хотелось обсудить с кем-нибудь новую задумку, пришедшую в голову. Или похвастать решением задачи, над которой до того ломал голову не одну неделю. Отец не имел привычки хвалить Ника, но он хотя бы сообщал, хреновая идея или нет. И всегда пусть и в попытке в очередной раз указать сыну на его место, рассказывал что-то новое. Каждый второй разговор больше походил на очередную лекцию по робототехнике. И Ник это всегда терпеть не мог. А теперь ощущал острый дефицит в получении нужной информации и скучал по мозговым штурмам, в рамках которых всегда рождалось что-то новое и интересное. Поэтому разговор с Эолом вопреки ожиданиям Дайси-младшего показался ему скорее глотком свежего воздуха, нежели напряженной беседой, которую захотелось бы поскорее закончить. Но это еще ничего не значило. Ник не знал, на кого работает Эол. Но знал, что работает. Ник не знал скрытых мотивов Эола. Но знал, что мотивы однозначно были. Ник не знал, чего ожидать от нового знакомого. Но совершенно точно знал, что ждать надо исключительно плохое. Парень в очередной раз перевернул ампулу, и серебристо-бирюзовая жидкость, запоздало отреагировав на гравитацию, лениво пришла в движение. — Эти крошки очистят твой организм от тех нано, которые я впустил в тебя ранее, — объяснил Эол. — Пять минут и готово. Сможешь вновь шпиговать свое тело любыми наномашинами, какими захочешь, — пообещал он. — Так просто? — не смог Ник скрыть скепсиса. Ему так и хотелось спросить «А в чем подвох?», только Эол бы все равно не ответил. Но подвох был, тут к гадалке не ходи. — Да, так просто, — за маской нельзя было разглядеть улыбки Эола, но парня выдавали глаза. Он совершенно точно улыбался. И вряд ли по-доброму. — Но не думай, что сможешь создать их дубли. Даже не надейся. Их операционная система хорошо защищена. Одно неверное движение, и они активируют код самоуничтожения. Все разом. Тебе не повезет вдвойне, если часть из них в этот момент будет циркулировать по твоим венам. Не хмурься и не ищи подвоха. Я же не дурак, чтобы вот так дарить тебе свои технологии. Конечно, не дурак. Будь Ник на месте Эола, и он поступил бы точно так же. И все же… залезть в чужих роботов и проследить алгоритм их действий хотелось даже больше, чем вернуть свое тело в первозданное наносостояние. Смотря на серебристую жидкость, Дайси ощущал почти детский восторг. И только вселенной известно, насколько бы этот восторг возрос, получись у парня влезть в начинку чужого технодетища. Но с другой стороны… Без нано собственное тело казалось Нику чужим. Нанит скорее всего провел бы за размышлениями еще несколько часов, если бы сама вселенная не подтолкнула его к верному решению. И гонцом ее оказалась девушка с синими волосами, заглянувшая в темную лабораторию Дайси. — Ого! — Мифи даже не потрудилась поприветствовать Ника. — Круто ты здесь обустроился, как посмотрю, — присвистнула она. — Ты что здесь делаешь? — встрепенулся парень, рефлекторно пряча ампулу в карман черной толстовки. — Да вот пришла молить тебя о помощи, — протянула девушка, проходя мимо заваленных всем подряд столов и то и дело останавливая взгляд то на одном чуднОм инструменте, то на другом, пока все ее внимание не переключилось на полуразобранную Ди. Андроид на данный момент больше походил на манекен, так как из всех частей тела на месте были лишь торс, шея и голова с вскрытым черепом. Очередная бессонная ночь Дайси увенчалась успехом. Нику наконец-то удалось устранить вирус из системы Ди. Теперь она полностью функционировала. Дело оставалось за малым. Вернуть ей первозданный вид. Но собирать ее Ник не спешил, решив немного подождать и убедиться, что ее система чиста и больше никаких багов не вылезет. Голос андроида Ник отключил, так как его уши начали вянуть уже после получаса отборного мата Ди, возмущенной произошедшим. А вот вертеть головой и пялиться на все вокруг роботу милостиво разрешили. И теперь Ди с Мифи увлеченно играли в гляделки. — Кто тебя впустил? — Ник не расстроился приходу подруги, скорее удивился. — Сама впустилась, — отмахнулась нанитка. — Сама? — прошептал Дайси в ужасе, представляя, как Поль, который сегодня дежурил на крыше, пускает подруге пулю в лоб. — Ну да… Правда спалилась, но за меня впрягся высокий пацан, который носит вирту-очки вместо ободка. — А, Ян? — Ну да, он, — кивнула Мифи, наконец, отлипая от Ди. — Ничего такой. Замутить не хочешь? — Нет. — Не собираешься же ты всю жизнь вздыхать по Тери? «Господи, только не снова этот разговор». — Серьезно, в мире куча клевых мужиков. Так зачем зацикливаться на неклевом?! — развела Мифи руки. — Хорошего же ты мнения о своем друге, — не смог сдержаться Ник. — А что по-твоему друзья должны тебя идеализировать? И смотреть тебе в рот? Ты в таком случае определись, друг тебе нужен или раб, — усмехнулась девушка, с грохотом сгребая кучу деталей на одну часть стола, а на освободившуюся взбираясь с ногами. — Есть свободные стулья, — кивнул Ник в темный угол лаборатории. — Да пофиг, — лишь отмахнулась гостья. — Ты для этого пришла? Чтобы в очередной раз рубить правду-матку? — устало вздохнул Дайси. — Поверь, мне сейчас не до романтических отношений с кем бы то ни было, — заверил он подругу, при этом рефлекторно начиная тереть пальцами гладкую поверхность ампулы в кармане. — Мне, честно говоря, тоже, — кивнула Мифи. — Учитывая, что мое сердечко снова разбили, — протянула она с наигранной драмой в голосе. Но Ник прекрасно знал, что за наигранной драмой подруга обычно пыталась скрыть настоящую. — Не как раб, но как друг, не могу не заметить, что ваши отношения с Лурной никогда не тянули на показательные. Я до сих пор не понимаю, что ты в ней нашла. И что она нашла в тебе. Ни единой общей темы для разговора, — поделился Ник своими мыслями. Мифи же сама сказала, что друзья не для лизоблюдства. Ну так пусть жует правду и не давится. — Но кое в чем совместимость у нас была идеальной, — ухмыльнулась нанитка, демонстративно вставляя два пальца правой руки в колечко из пальцев левой. — Пошлячка, — фыркнул Ник, при этом неожиданно ощущая себя спокойнее. Как давно они с Мифи вот так непринужденно болтали об обычных подростковых проблемах вроде разбитого сердца? Казалось, прошла уже целая вечность с последней беседы в подобном ключе. И никаких тебе группировок. Никаких убийств. Никакой войны за территорию или нависающей над миром угрозы. — Мне, кстати, показалось, что утром я видела тебя около школы. Но на уроках ты так и не появился, — спустила Мифи Ника с небес на землю, заставив вспомнить, с кем нанит утром встречался, и какие муки выбора теперь маячили в его ближайшем будущем. — Видимо, ты так по мне соскучилась, что я тебе уже везде мерещусь, — попытался парень отшутиться. Судя по подозрительному взгляду подруги, она не поверила в возможность того, что Ник ей лишь почудился. Но, поняв, что друг не хочет развивать тему, предпочла подыграть, лишь продолжая внимательно наблюдать за парнем. — Глюки или нет, сейчас меня куда больше интересует другое, — наконец взяла Мифи быка за рога. — Мне нужны новые нано. — Заходи в любой наномаркет и покупай, — включил Дайси дурака, хотя уже знал, к чему ведет подруга. — Во-первых, я уже пыталась ввести новые нано для окраски кожи. Они осыпались с меня меньше чем за пару минут. И, бьюсь об заклад, ты знаешь причину, — играть во взаимных идиотов Мифи сегодня не хотелось. — А во-вторых, мне нужны Твои нано. Не просто дурацкое украшение, а те, что делают сильнее или создают броню. В лаборатории воцарилась гробовая тишина. — Зачем? — нехотя разорвал гнетущее молчание Ник. Мифи в ответ вздрогнула, будто бы из нее только что чуть не вырвалось нечто, о чем говорить она совершенно точно не собиралась. — Для безопасности, — выдавила она с усилием. — Чьей? — Моей, естественно. — На тебя снова напали? — встрепенулся парень. — Нет, — выдохнула Мифи твердо. Слишком твердо. Будто репетировала это «Нет» перед зеркалом несколько часов кряду. — Длик? — нахмурился парень. — Я же сказала, ничего подобного, — ощетинилась Мифи. Но Ник знал ее слишком хорошо, чтобы понимать, когда она говорит правду, а когда врет. Слишком она была напряжена для человека, с которым ничего не случилось. Так уж вышло, что в XXIII веке люди не любили говорить о своих проблемах. Настоящих проблемах. Вываливали напоказ пост на тысячу слов о скорби по сломанному ногтю, при этом не обмолвившись и словом, что этой ночью мерзкий отчим вновь захаживал в комнату. Сетовали на хреновую погоду, умалчивая о новых порезах на запястьях. Выкладывали фотографии ожога на пальце, полученного при приготовлении риса, при этом не торопясь фотографировать многочисленные ожоги на спине, оставленные бычками от сигарет горячо любимой второй половинки. Каждый предпочитал вариться в своем личном котле тихого ужаса, незримой депрессии, невидимого отчаяния, и ревностно никого в него не пускал. Иногда у Ника складывалось впечатление, что страдания — новая и самая ценная валюта общества будущего. Иначе как еще объяснить стремление людей держать эту драгоценность внутри себя до тех пор, пока к ним не нагрянет сердечный приступ или нервный срыв? Самое смешное: Ник ведь вел себя точно так же. — Хорошо, — сдался нанит. — Я дам тебе то, чего ты хочешь. Но мне следует тебя предупредить: мои нано высокого класса. И их введение в тело неподготовленного человека будет весьма болезненным. В редких случаях такое внедрение может привести к летальному исходу носителя, — произнес он, надеясь, что данный довод заставит девушку еще раз хорошенько подумать, а стоит ли оно того. — Да плевать. Вытерплю, — отмахнулась Мифи с деланным равнодушием, обрадовавшись положительному ответу. — Давай, приступай! — заявила она, зачем-то закатывая рукава черной водолазки. — Прямо сейчас? — охнул нанит. — А чего тянуть? — Все не так просто, — мотнул парень головой. — Для начала внедрять нано лучше через позвоночник, — остудил пыл девушки Ник. — И прежде чем вводить в тебя новых нанороботов, сперва следует избавиться от старых. — Еще что-то осталось? — встрепенулась Мифи. «Что-то? Всё, ты хотела сказать». — Да. То самое дерьмо, которым тебя наградил урод в маске. Я был уверен, что уничтожив нано другого вида, они начнут самоуничтожаться. Обычно так и происходит. Но эти не из таких, — вздохнул Ник. — Я проверил свою кровь и пришел к неутешительным выводам: уничтожив популяцию противника, они вошли в спящий режим и продолжают циркулировать по твоим венам, тем самым лишая возможности модифицировать тело посредством иных наномашин. Лишь появляется другая популяция, они вновь приходят в боевую готовность. И все повторяется. — Вот же сука! — в сердцах ударила Мифи кулаком по столу. — Прямо таки нано-импотенция! Не знаю, откуда вывалилась эта скотина, но помяни мое слово: найду и покалечу! — решительно заявила она. — И как же можно очистить кровь от этих механических паразитов? Ник невольно сжал пальцами ампулу с серебристо-бирюзовой жидкостью, а затем извлек ее из кармана. — Я тут разработал прототип, — пробормотал он, удивляясь, насколько сложно ему дается вранье. Лгать Мифи было почти физически больно. — Но сперва я хочу протестировать его на себе, — предупредил парень. — Нет уж. Я не намерена больше ждать. — Ты не понимаешь всю серьезность ситуации, — нахмурился Ник. И откуда только у людей такая слепая вера в собственную неуязвимость? — Я не могу просчитать возможные побочные эффекты. Исходов может быть три: позитивный — если все пройдет, как планировалось и нано того чмыря в маске будут обезврежены. Негативный — если наши действия не возымеют результата. И супернегативный — если нано двух популяций войдут в резонанс и устроят в твоем теле локальную войну. В этом случае последствия могут стать катастрофичными. Это так ударит по твоему организму, мало не покажется, — попытался Ник вразумить подругу. — Плевать на побочки. Тащи доки, подпишу, что захочешь. Укажу, что добровольно стала твоей лабораторной крысой. — А если умрешь? — задал Ник резонный вопрос. — Что будет, если ты умрешь? Ты об этом подумала? — вероятность такого исхода была мала, но она существовала, и игнорировать сей факт Ник не имел права. — Что будет? — протянула Мифи, нервно почесывая шею. — Если я умру, то… Я умру, вот и все. — Ты вообще осознаешь, о чем говоришь? — выдохнул Ник. — Тебе семнадцать лет. Впереди у тебя целая жизнь. И ты так просто готова поставить ее на кон лишь для того, чтобы стать сильнее? — А разве ты каждый раз делаешь не то же самое? — парировала Мифи. На этот вопрос Ник не нашелся что ответить. — Я же говорю, тащи доки, все подпишу, сниму с тебя всю ответственность. — Дело не в ответственности, дура! Разве ты не понимаешь, что я за тебя волнуюсь? — Ого, — усмехнулась девушка, и только теперь Ник заметил, что в глазах подруги то и дело проскальзывает шальной блеск. Будто она накачалась. — Все вы волнуетесь, когда закрывать глаза на проблему не удается. А выйди я из лаборатории, и что тогда? Волнение исчезнет? Нет человека, нет проблем, так ведь? Что ты, что Тери, вы, блять, живете в своем мире, решаете свои проблемы, и вам глубоко побоку, как в этот момент выживают остальные, — прошипела она. — Пусти мне кто сейчас пулю в лоб, через сколько дней данная информация дойдет до вас? Или недель? Или блядских месяцев? И все-таки что-то с ней случилось. Но стоит ли спрашивать об этом повторно? Мифи ведь все равно ничего не расскажет. Или попробовать стоит? И да… она была чертовски права. Насколько бы ты ни был хорошим человеком, сколько бы у тебя не было близких и друзей, ты рождаешься один и один умираешь. Закон Тосамских джунглей и никаких обид. — Я сделаю, что смогу, — сдался Ник под напором нахлынувшего чувства вины. — Позволь только задать вопрос. — Валяй. — Ты что-то приняла? — Только энергетик. — С каких пор ты пьешь энергетики? — С тех самых, как перестала спать по ночам. — А с каких пор ты перестала спать по ночам? Мифи нахмурилась. — Коли, говорю. И будь что будет. — Расскажи мне, что произошло, — попросил Ник мягко. — А что обязательно должно что-то произойти, чтобы я захотела стать сильнее? — фыркнула девушка, спрыгивая со стола. — Нет, не должно. Но произошло. Я же вижу, что тебе плохо. Твое эмоциональное состояние нестабильно. Сейчас не лучшее время для принятия таких серьезных решений, как… — Хочешь знать, что случилось? — прошипела девушка, надвигаясь на Ника. — Жизнь, блять, случилась. Ты вообще вылезаешь из этой своей пещеры Бэтмена? Оглядываешься на улице по сторонам? Ах, да, ты же состоишь в Тени. И какие бы ты не строил недовольные рожи по этому поводу, они обеспечивают твою полную безопасность. Сиди и делай, что хочешь: вот как это выглядит. А тем временем обычных людей убивают средь бела дня за пачку сигарет. Около школы каждую неделю ловят нового педофила. И хорошо, если успевают это сделать до того, как он кому-то присунет. Каждая десятая девушка и парень до двадцати лет находятся в вирту-сексуальном рабстве! — Мифи явно понесло, но Ник не решился ее прерывать. Пусть выговорится. Может, станет легче. — А о новой тосамской фишке слыхал? Знаешь автоматы с жвачкой в виде шариков, внутри которых шипучка? Появились такие же с наркотой. Приходишь в торговый центр и выбираешь: мармелад, пастилу, шоколад в глазури или героин. Оплата по отпечатку пальца. Первая доза для детей до восемнадцати абсолютно бесплатно! А полиция ходит мимо этого дерьма и в ус не дует, пересчитывая нули на своих оффшорных счетах. Вот что, мать твою, происходит вокруг, Ник, — развела Мифи руками. — И да, я в этом мире не чувствую себя в безопасности, понимаешь? Больше не могу чувствовать. Я всегда была уверена в себе. И мои слабенькие нано воспринимались мной, как красивые безделушки. А потом у меня их взяли и отняли. А вместе с ними отняли и уверенность в себе. Я боюсь, ясно тебе? Боюсь всего и вся. Просыпаюсь утром, и меня трясет. И единственное желание: запереться в комнате и не выходить из нее до самой старости. Но я этого делать не собираюсь. Я хочу стать сильнее. Но не через месяц, год, десятилетие. Я хочу стать сильнее прямо сейчас! И если возможная смерть — цена за эту силу, я, мать твою, готова! Потому что лучше сдохнуть, чем оставаться вот такой! — развела она руками. — Какой? — тихо спросил Ник. — Слабой и никчемной размазней! Мифи аж запыхалась, пока выдавала Нику эмоциональную тираду, в конце уже почти сорвавшись на крик. И нанит как никто понимал стремление девушки стать сильнее. Потому что разраставшийся вокруг цивилизованный мир на самом деле с цивилизацией уже давно не имел ничего общего. В Тосаме, как, впрочем, и в любом другом городе планеты, давно царствовало высокотехнологичное варварство. И выживал исключительно сильнейший. — Хорошо, — кивнул Ник, вертя в руках ампулу. — Я тебя услышал. **** *эта часть писалась под песню Unloved - Sigh, мне кажется, она хорошо дополняет атмосферу* Мне все хотелось узнать новые границы и без того хлипкого терпения сэмпая. И вот я наконец-то их нащупал. На свою голову. Впечатление двойственное. Как если бы я запустил пальцы в его кишки в надежде поковыряться во внутренних органах Шаркиса и тем самым доставить ему неописуемое «удовольствие», а наткнулся на капкан, который отсек мне половину руки, обеспечив неописуемым «удовольствием» меня. Чертовски волнующе, но необоснованно травматично. Поневоле начинаешь задаваться вопросом, а не переборщил ли ты? Самую малость? Есть такие штуковины под названием «Батавские слёзки». Это застывшие капли закаленного стекла, у которых очень высокое внутреннее напряжение. Сделать такую слёзку несложно. Всего то и надо, что капнуть расплавленное стекло в холодную воду. И тогда у вас получится стеклянный головастик с длинным изогнутым хвостом. В чем прелесть этой слезы? В том, что ее головка оказывается настолько прочной, что по ней можно дубасить молотком. Я даже смотрел эксперимент, на котором головастика помещали в пресс для металла. Расплющить головку так и не удалось, а вот металлическое дно пресса деформировалось. Обычное стекло превращалось в неубиваемое вот так легко и просто. С одним лишь малюсеньким «Но». Не стоит забывать, что в этом мире не существует ничего непоколебимого. У каждого, будь то человек или предмет, всегда найдется слабое место. А выживает тот, кто прячет слабости искуснее других. Но Батавской слёзке не повезло, ее слабость у всех на виду. Всего-то и требовалось, что надломить у головастика кончик хвостика, и он мгновенно взрывался. Включая супертвердую головку. От него не оставалось ровным счетом ничего. И взрыв происходил быстрее скорости звука. Была слёзка, и вот ее уже нет. Странно, что из них все еще не додумались сделать оружие. Засовываешь такую фиговину в рот обидчика, надламываешь краешек, и она взрывается в его глотке, покрывая всю слизистую стеклянной крошкой. Вряд ли человека было бы можно спасти. Хотя, подождите. Гулять, так гулять. Эпатировать, так с размахом и барабанами из писюна носорога на заднем плане. Подойдем к вопросу с фантазией. Ведь засунуть батавскую слёзку можно далеко не только в глотку. Как вам такая идея: «Сексрулетка». Новое шоу каждый вечер пятницы на виртуальном канале для взрослых, где пяти участникам дается невероятная возможность выбрать один из нескольких абсолютно идентичных на вид предметов и засунуть его себе… Ну вы поняли. И чтобы четыре Батавские слезки были фейковыми, а одна настоящая. И люди бы сами надламывали кончики, проверяя свою удачу. Это же куда веселее и волнительнее! Пуля в висок — прошлый век! Будущее за стеклом в жопе. Стекло в жопе, только сегодня, не пропустите. Обязательно поразмышляю на досуге о карьере шоумена. Уверен, со мной бы виртуалия стала куда веселее! Но я отвлекся. Сейчас я вспомнил о батавских слёзках не забавы ради. Просто именно с ними у меня ассоциируется терпение Шаркиса. Еще полчаса назад он оставался самим спокойствием. Только посмотрите, как наш мальчик повзрослел. Не боится смотреть проблемам в глаза. Не психует. Не ломает ни предметы, ни комедии. Не истерит и не пускает пену изо рта. Прогресс налицо, скажете вы! Говно это, а не прогресс, отвечу я. Не верьте этой психанутой гадюке. Все потому что новость про Джонни оказалась для Шаркиса подобна прессу, направленному на твердую головку высокопрочного стекла. А вот безобидные засосы, которые я оставил на шее семпая исключительно из большой любви и, возможно, с легкой надеждой спровоцировать Зуо обратить на меня побольше своего психанутого внимания, надломили чертов хлипкий хвостик. — …Наказываю, — раздалось со стороны Шаркиса, решившего, что сейчас более чем уместно потрепаться по телефону. Такой весь из себя спокойный, аж тошно. А мне, тем временем, приходилось несладко. Зуо в припадке лютого бешенства силком выволок меня из ванной. Поставил на колени перед зеркалом в коридоре. Вытянул из черных джинсов кожаный ремень. Свободный край просунул в тяжелую металлическую пряжку и образовавшуюся петлю накинул мне на шею. Вот так в мгновение ока из клоуна-весельчака я превратился в собачонку на привязи. И ладно бы меня действительно просто привязали к какому-нибудь обоссаному гидранту. Запах мочи всегда заставлял мой мозг работать лучше, так что я бы это даже оценил. Так нет же. Меня предпочитали душить. — Кого наказываю я, очевидно, — да что ты, блин, говоришь! — И даже нет смысла спрашивать о причинах: они всегда найдутся, — конечно, найдутся. Ты же долбаный психопат! Тебе и причина не нужна! Достаточно хотелки! Вот почему у тебя все через одно место, Зуо? Нормальные люди хотят нормальных вещей. Курочку в панировке. Клевую куртку из новой коллекции. Карандаши с запахом какашек единорога. А не душить людей. НЕ ДУШИТЬ ЛЮДЕЙ, ЗУО! — Но у тебя-то что? — ребят, я вам не мешаю? Давайте пока вы воркуете, я пойду по-быстрому соберу вещички и тихонечко перееду на другой край планеты. А? Как вам вариант? По-моему неплохой. Мне подходит. Зуо продолжал разговаривать по телефону, при этом не сводя взгляда злобных ковырялок, которые ему заменяли глаза, с моего несчастного отражения в зеркале. Петля на моей шее то затягивалась сильнее, то чуть ослабевала по воле держащей край ремня руки. А мне только и оставалось, что безрезультатно царапать кожаную поверхность импровизированной удавки, пытаясь снизить давление на горло. Нефиговое давление. Аж искры из глаз сыпались. — Я понял. Скоро приеду, — раздалось тихое, и я уже было понадеялся, что меня отпустят. Понадеялся, конечно, зря. Петля вновь сковала шею сильнее прежнего. — Это уже от него зависит. Разговор обо мне? Что от меня зависит? Вранье! Сейчас от меня не зависит вообще ничего! И… мне бы это даже понравилось, если бы рядом не ошивалась Смерть с косой. Уйди, собака! Я не твоего поля ягода! — Отп… кха-кха… отпусти, — просипел я, чувствуя, что из-за недостатка кислорода у меня перед глазами все плывет. — Зуо! Ты же меня… кха-кха-кха… — Я тебя Что? — с живым интересом поинтересовался Шаркис, наклоняясь ко мне, и его отражение подарило мне невыносимо привлекательную, но в то же время абсолютно ненормальную ухмылку. С такой ухмылкой психопаты врывались в торговые центры и стреляли в мимо проходивших людей забавы ради. — Прид… душишь, — выдавил я из себя с усилием. — Да, — согласился Шаркис. — Может и придушу. — Ты же… спешишь куда-то… нет? — простонал я с надеждой. …Отражение Зуо под натиском моего воспаленного мозга, страдающего от кислородного голодания, начало изменяться. Жуткие метаморфозы предстали моим глазам, вызвав зарождающийся глубоко внутри ужас. Черные провода, выползая из спины семпая, скручивались в плотные жгуты и покрывали собой все вокруг. Они проникали в стены, потрошили книги, ввинчивались в стыки напольного ламината. Они касались моей кожи, обжигая холодом несуществующей резины. Обвивали мои руки и ноги, пережимая вены. Можно было бы посмеяться над тем, что сейчас я похожу на героиню какого-нибудь порнографического мультика. Можно было бы… Если бы мне не было так страшно. Некоторые провода заканчивались оголенными жилами, в которых то и дело загоралось всполохом электричество. Они будто змеи кружили вокруг меня, норовя ужалить. Проводов было так много, что мне казалось, будто я нахожусь в самом центре змеиного клубка. И за ними я не мог уже разглядеть и самого себя. Но не Зуо. К нему провода не прикасались, лишь копошась вокруг, будто дрессированные омерзительные питомцы. Его они не трогали, скорее наоборот… шугались. От холодной ухмылки и нездоровой бледности кожи. От лица, которое бы подошло уродливой фарфоровой кукле, которой родители бы пугали своих детей. — Ну что ты… — послышалось полное злобы шипение. — Для любви всей моей жизни я всегда найду свободное время. Здесь следовало бы невероятно приободриться. Зуо же назвал меня любовью всей своей жизни. Откровение за откровением. Так держать, Тери, покоряй его черное сердечко снова и снова. Если выживешь. Вот только от этих слов пробежал мороз по коже. С таким же успехом Шаркис мог бы мне сообщить, что жить мне осталось пару минут. Тем более что подобный исход событий имел право на существование. И его вероятность росла в геометрической прогрессии. Счет шел на секунды. …На руках и лице Зуо появились трещины. Несуществующие осколки светлой кожи начали осыпаться на меня, обнажая непроницаемо черную кожу, таившуюся под холодным белым фарфором. Черную кожу, испещренную кроваво-бордовыми пульсирующими венами. С таким я еще не сталкивался. Новый уровень шизы пройден. Спасибо, подсознание, но мне достаточно чепухи и в мыслях. Можно отключить фильтр, преобразующий нормальное в ненормальное? Мне не нравится. Меня это пугает. Ремень сжимал мое горло сильнее и сильнее. Дышать становилось все тяжелее, а тело начало кидать в жар. Я знаю, почему Зуо так отреагировал. Ему показалось, что он теряет надо мной контроль. Потому что теряет. Знаю, что именно он пытается дать мне понять. То, что я расслабился и позабыл, с кем имею дело. Не знаю только одного: а остановится ли он теперь. Все это время мне казалось, что я просчитываю каждый ход наперед. Думал, что я за прошлые полгода здорово перерос Шаркиса, и ему теперь ничего не оставалось, кроме как плясать под мою дудку, смиренно ожидая мести. Признаю, да, я по глупости смотрел на него свысока. Я совершил ошибку, которую обычно совершали по отношению ко мне. А все почему? Правильно, ослепленный собственным Эго, я позабыл один маленький нюанс. В нашей ненормальной парочке я не единственный психически нестабильный человек. Нас двое. И если все это время Зуо кое-как пытался себя контролировать, это еще не означало, что его общее состояние улучшилось. Конечно, нет… Оно ухудшилось так же, как ухудшилось оно и у меня. Потому что безумие само по себе не уходит. Оно взращивается тобой подобно вылупившемуся из яйца комку грязи, которому суждено вырасти огромным монстром. И пищей для него станешь ты сам. Будешь гладить его по головке, пока его клыкастая пасть глодает твои кости, лелеять — пока он разрывает твою плоть на куски и проглатывает ее, не жуя, оберегать его — пока он полосует артерии и потрошит тебя подобно свинье на скотобойне. Заботиться о нем. Пока он не займет твое место. И лишь когда взрощенный тобой скользкий дурно пахнущий монстр поглотит тебя без остатка, ты наконец-то вздохнешь с облегчением. Потому что он станет единственным владельцем хрупкого человеческого тела. И страдать ему придется в одиночку. Я прекрасно тебя понимаю, Зуо. Ты хочешь причинить мне боль, чтобы показать, кто из нас двоих главный. Все правильно. Не беспокойся. Ведь так же и я желаю поскорее причинить боль тебе, чтобы обозначить это главенство. Может, на этом и держится наша такая нездоровая любовь друг к другу? Противостояние длиною в жизни, в котором никто не захочет сдавать позиции. Два психопата, идущие против привычной человеческой логики и измывающиеся над самим понятием «любовь». Привязанность? Исключительно с болезненным фанатизмом. Ревность? С толикой садизма. Страсть? Не без психозов. Потому что мы норовим измазать дерьмом все, к чему прикоснемся. Даже самые на первый взгляд невинные вещи. Одной лишь вселенной известно, скольким людям мы бы попортили кровь, реши мы попробовать себя в нормальных отношениях с нормальными людьми. Спасибо, что жизнь натравила нас друг на друга, тем самым оградив бурлящее в нас дерьмо от посторонних людей, которым суждено нести род людской в далекое будущее. А такие, как мы, должны кануть в пучины забвения. Мы не из тех, с кого стоит брать пример. Не из тех, кто несет в этот мир покой и безмятежность. Единственная наша функция — разрушение. И разрушаем мы в первую очередь самих себя. Подпорченный генетический материал. Такой только на помойку. Мы заслужили те муки, которые друг другу причиняем и причиним в будущем. Как говорится, за все хорошее. — Зуо… — я уже и сам еле различаю свой голос. В голове жуткая засасывающая сознание пустота. Лишь пальцы на голом инстинкте продолжали царапать кожу ремня. — Отп… кхм… сти… Ты… кхм-кхм… пуг… шь… м… я… В ответ послышался тяжелый разочарованный вздох. — Разве тебя можно напугать? — проговорил Зуо с насмешкой мне на самое ухо. — Разве тебя может напугать хоть что-то? — выдохнул он, едва касаясь губами моей мочки. Как оказалось, может. — Пож…ста… Меня, конечно, хер чем проймешь. Но вот он Хер. И меня Проняло. Подыхать я не хочу. Даже от рук Зуо. Даже настолько глупо. Я полгода жопу рвал над подготовкой плана мести не для того, чтобы теперь быть придушенным ремнем, тупая ты припадочная скотина! — Если тебе действительно так страшно, тогда как ты объяснишь стояк? — обдало мое ухо горячее дыхание Зуо. Петелька на шее чуть ослабла. Я судорожно набрал в легкие как можно больше воздуха, а затем сквозь пелену черных мушек, роящихся перед глазами, узрел, что у тощего не шибко симпатичного пацана, стоящего на коленях напротив меня, действительно встал. Героиней порно-мультика стать не получилось. Провода оказались не заинтересованы ни в моей заднице, ни в члене. Что ж… Умирать так с песней! Или в моем случае со стояком, потому что в таком положении спеть я точно ничего не смогу. Зато в морге все будут смеяться типа: «Гляньте, какой у мальца стояк! Давайте сфоткаемся с ним и выложим в социальные сети!» Кто знает, возможно, мой член станет популярным. Возможно, фото с ним превратится в специфический тренд. С ним начнут штамповать мерч. Футболки, кепки, стаканы в виде члена с трубочкой из уретры. Таких на рынке и так пруд пруди, но мой будет особенный. Член имени Тери Фелини. Вслед за этим обязательно запатентуют несколько лекарств от импотенции с лозунгом: «Сдохни, но не упади!» Отличный маркетинговый ход. Я бы однозначно повелся! Ну и конечно рано или поздно про член будет снят сериал. Драматический. Не шибко длинный. Серий на восемьдесят, не больше. …Неспроста мне в голову полезла новая порция бреда. Во всем виноват чертов ремень, пережимавший сонную артерию и давивший на кадык. У меня, конечно, и без него фантазия будь здоров. Но с его помощью я чувствую все острее и ярче. А мой организм не дурак. Сразу просек фишку. Вздрочни в таком положении, и ощущения наверняка будут сногсшибательными. Главное не помереть раньше, чем кончишь. А то ж двойное обломинго. — …осл… бь… — собравшись с силами, выдохнул я. — Пож… ста! А довольную рожу Зуо в зеркале можно было разглядеть даже сквозь мушки в глазах и покрывающие его кожу трещины. Долбаный садист. Может, ты уже перейдешь к более активным действиям? Либо побей, либо трахни. Можешь скомбинировать, мне не привыкать. Главное, сделай уже хоть что-нибудь. Это ведь измывательство. — Умоляй, — услышал я тихое, но непреклонное. Я бы повернулся к Шаркису и поинтересовался, не уехала ли его крыша окончательно и бесповоротно? Скажем, на Сатурн. Но сейчас я был неприятно ограничен в действиях. И почему когда ты на волоске от смерти, то становишься таким неуклюжим? Где хваленое чувство самосохранения? Где адреналин, превративший бы меня в суперсилача? Где ты, сволочь? — Н...е понял, — я, конечно, балансировал на грани жизни и смерти, но не мог запретить себе покочевряжиться еще самую малость. Что за тупые игрища, Зуо? Мы с тобой о таком не договаривались. А дальше что? Ролевые игры? Будешь наряжать меня в костюм буханки хлеба? А сам одеваться в палку колбасы? — Умоляй, — все еще спокойно, но куда злее повторил Зуо, при этом наматывая край ремня на кулак и тем самым снова усиливая натяжение. Я закашлялся. Тело начало бить озноб, хотя жара казалась почти невыносимой. — Я жду, — голос Зуо казался острым металлическим сверлом, медленно вкручивающимся в мое левое ухо. Мое сознание уплывало. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. А такого я себе позволить не мог. Нет уж! — Ум… ляю… — выдохнул я, еле ворочая языком. — С чувством, пожалуйста, — ледяной тон, будто бы подавляющий само мое естество. Да он надо мной издевается! Из носа моего начали пузыриться сопли. На глазах выступили слезы. Лицо покраснело. Понял я, понял. Ты классный, я не очень. Готов влюбляться в тебя снова и снова. Но для этого мне придется оставаться живым! Зуо, живым! — Умол… ляю… — поверьте, сказал я это с чувством. Не шутил. Не притворялся. Правда, умолял, чтоб тебя, Шаркис, в аду черти драли во все рабочие и нерабочие дыры! — Отп… сти, — прошептал я, пытаясь сглотнуть. — Умол… ю… отпус… ти… Я… сд…аю все… Что ты зах… шь… Петля ослабла. Я согнулся пополам, судорожно не вдыхая, а буквально глотая воздух в попытке добрать то, что не получал все это время. Но расслабиться мне не дали. Зуо резко поднял ремень вверх, практически вздергивая меня на нем. Поднял настолько высоко, что мои колени оторвались от пола, а большая часть давления от ремня пришлась на подбородок. Поднял на одной гребаной руке. Зато теперь я мог смотреть Зуо прямо в глаза. В темно-бордовые радужки, в которых читалось что угодно, кроме здравого разума. — Я учту, — хватит уже так отвратно улыбаться. — Хороший мальчик, — удовлетворенно усмехнулся он, а затем провел языком по моим побледневшим пересохшим губам. Лучший из лучших, не сомневайся. Зуо позволил мне опуститься обратно на колени, но ремня из руки не выпустил. Вместо этого он направился в мою комнату. А мне ничего не оставалось кроме как на четвереньках последовать за ним. …А черные провода устремились за Зуо подобно находящемуся в постоянном движении плащу. Иногда они задевали меня и норовили обвить мои руки и ноги по второму или третьему разу, но прикасаться к сэмпаю по-прежнему не решались. Даже они не смели перечить своему хозяину. Шаркис заставил меня доползти до середины моей комнаты, прежде чем остановился передо мной, подарив один из излюбленных взглядов сверху вниз. Взгляд, под которым я неизменно чувствовал себя маленьким никчемным куском дерьма. Ну и что теперь? Займемся жарким примирительным сексом? Я вроде бы не готов, но раз член стоит, может, что и выгорит. Но Зуо продолжал прожигать меня взглядом бешеных глазенок, будто бы чего-то от меня ожидая. — Ну и что м… — договорить я не успел. Шаркис не сильно, но со вкусом саданул меня по губам той частью ремня, которую все это время сжимал в руке. Я невольно отклонил голову, ощущая, как рот наполняется кровью из прокушенной губы. Понятно. Зуо только начал входить во вкус. — Я не разрешал тебе говорить. Странное ощущение. Я вроде бы хочу брякнуть какую-нибудь глупость на сей счет. Тоже мне впечатлил, губу разбил. Меня ведь никогда это не останавливало. Так почему я не могу произнести ни звука. Почему не могу пошевелить и пальцем. Лишь молча оторопело пялюсь на Шаркиса, ощущая какое-то новое, очень странное и нелогичное чувство. Страх? Нет, не страх. Смирение? Нет, и не оно. Бла-го-го-ве-ни-е. Мне так нравится, что ты способен меня контролировать. Возможно, ты единственный человек на всем белом свете, которому действительно это по силам. Это внушает надежду, что с твоей помощью я никогда не перейду черту и не совершу нечто, о чем затем буду жалеть всю свою жизнь. Кто-то бы сказал, что абсолютно не здорово ощущать спокойствие рядом с человеком, который только что ударил тебя ремнем по губам. Но я бы с этим поспорил. Вы же не знаете, что творится в моей душе. Вам неведомы мои страхи. Вы ведь даже представить себе не можете, как я иногда пугаю сам себя. Натяжение ремня исчезло, наконец-то дав мне возможность нормально дышать. Но это лишь физическое ощущение. Я, все еще находясь под прицелом взгляда Зуо, чувствовал острую потребность получить разрешение и на это. Шаркис же прошел к моему креслу и опустился в него, не отводя от меня бордовых глаз. Он будто бы что-то усиленно обдумывал, изучающе смотря на бедного и несчастного обнаженного меня с мокрой растрепанной головой, разбитой губой и… стояком, который и не думал проходить. Так и будешь Просто смотреть на меня? Я потянулся к ремню, желая содрать его с шеи, но… — Нет, — резануло холодом по ушам. И я, безропотно подчиняясь, опустил руку. …а черные провода, до того вившиеся вокруг Зуо, медленно перетекали к креслу, в котором он так расслабленно сидел. Они сплетались между собой формируя новые изгибы, превращая дурацкий потрепанный предмет мебели в настоящий трон из копошащихся будто черви проводов. Трон, на который мое подсознание смиренно усадило Зуо. А он об этом даже не подозревал. — Возьми край ремня, — приказал Шаркис, и я подчинился. — Зажми его в зубах и не выпускай. Гарант того, что я больше не скажу ни слова? Дикость. …Но мои зубы сомкнулись на дорогой коже. — Хорошо, — кивнул сэмпай, вызывая во мне необоснованное счастье за похвалу. Нашел чему радоваться, честное слово. — Так и стой, — проговорил Шаркис, облокотившись на подлокотник кресла и положив подбородок на кулак. — …Пока я подумаю, что мне делать с тобой дальше. Что угодно. **** Джеку не терпелось как можно скорее открыть сообщение от пресловутых организаторов ДаркАтома, но он знал, что для контрольного вопроса потребуется максимальная концентрация, которой не достигнешь, когда мокрая одежда противно липнет к телу. Потому сперва подрывник переоделся, расчесал и прилизал к голове влажные темные волосы и лишь затем открыл красный электронный конверт, все это время призывно дрожащий перед его левым глазом на голографическом экране телефона. «Приветствуем тебя, участник подрывного подразделения ДаркАтома №378! Сим сообщением уведомляем тебя, что наша долгожданная выставка пройдет не ранее, чем сегодня в десять часов после полудня по северному времени. Тебе, как участнику, следует появиться на выставке не позднее, чем за полчаса до начала. Напоминаем, что по правилам ДаркАтома прежде чем демонстрировать свое оружие публике и жюри, тебе будет необходимо доказать его работоспособность и уникальность организаторам ДаркАтома. С собой ты можешь взять одного помощника. Цена за билет автоматически спишется с твоего теневого счета сразу после подтверждения твоей заинтересованности в данном мероприятии. Так же предупреждаем, что по правилам выставки ты и твой помощник не можете иметь при себе больше восьми единиц личного холодного оружия и больше четырех — огнестрельного. Такие ограничения связаны с сохранением твоей безопасности и безопасности окружающих людей в стенах нашей выставки. Надеемся на твое понимание! И удачи! P.S. Контрольный вопрос ждет =>». Сразу после текстового письма шёл маленький смайлик в виде бомбочки: то самое «подтверждение заинтересованности», на деле являвшееся еще одной проверкой. Только если ты отвечал на вопрос верно, тебе высылалось второе письмо, в котором указывался адрес предстоящего мероприятия. Это гарантировало, что на выставку не заглянет какой-нибудь подросток, получивший сообщение по ошибке. Или полиция, которая пусть и редко, но шевелилась. Проверочные вопросы у ДаркАтома были достаточно сложными для тех, кто не разбирался в оружии, и простыми для тех, кто свои оружейные направления знал на отлично. И все равно Джек немного нервничал. На ответ давалось не более десяти секунд. Успеть прошерстить виртуалию не вышло бы. «Надо сконцентрироваться, Джек. Возьми себя в руки. Не паникуй!» Стараясь успокоиться и собрать мысли в кучу, парень вышел из своей комнаты, спустился на первый этаж особняка и направился напрямую в лабораторию Ника Дайси. «Давай, не тяни. Времени не так уж и много», — если проверку не активировали в течение двадцати минут после открытия письма, оно автоматически удалялось, так что время не играло Фейерверку на руку. Парень остановился в темном коридоре в паре метров от двери в лабораторию и кликнул на бомбочку. «Убить своих я не чураюсь, Я не стабилен, ну и что? И слишком длинно называюсь, Что за взрывное вещество?» — А, ну это просто, — вздохнул Джек с облегчением. — Тетранитропентаэритрит, так же известный как тэн, — проговорил он вслух. Загадка схлопнулась, а в электронный ящик Джека тут же упало еще одно входящее сообщение. Его можно было открыть и попозже. Сперва, следовало отрегулировать выставочный образец. Будет обидно, если после стольких недель работы он возьмет, да и не сработает. Джек бы этого не пережил. Переполняемый вдохновением парень распахнул двери лаборатории, готовый сворачивать горы, но… узрел то, что видеть совершенно не желал, и с тихим: «Зайду попозже», попятился было назад. Но было поздно. Дайси уже увидел его. — Фейерверк! Помоги! — завопил парень, все это время пытавшийся удержать на столе уже знакомую синеволосую девушку, бьющуюся в конвульсиях. — Подержи ее за плечи! — А день так хорошо начинался, — простонал подрывник, без энтузиазма двигающийся в сторону стола. — О каком хорошем дне ты говоришь? Я из окна видел, как Ян тебя топил! — рявкнул Ник, уже порядком выбившийся из сил. — Хватит выкобениваться! Просто помоги! Пожалуйста! — и в голосе мальчишки внезапно послышалось столько отчаяния, что Джек мгновенно оказался около девушки и со всей силы прижал к столу плечи содрогающейся гостьи. — И что дальше? — выдохнул он, удивляясь силе судорог. Такими темпами девчонка могла и кони двинуть. — Не знаю! — Ник явно был готов вот-вот сорваться. — Я, блять, понятия не имею, что делать!