Семь небес Рая

Из сложившейся ситуации я сделал один важный вывод, который изолью вам в виде философского напутствия, так что возьмите в руки блокнот и ручку или ПКП с открытым приложением заметок или перо павлина и папирус. Можете даже вытатуировать это себе на лбу. Потом ещё поблагодарите. Готовы? Пишите под диктовку или диктуйте под диктовку или просто всуньте мне в лицо диктофон и нажмите на play (только обязательно в лицо, к другим частям моего тела диктофон приставлять я не рекомендую):

«После шикарной мести никогда не пить лимонад».

Никогда, поняли? Никогда и никакой. Даже грушевый не надо. Знаю, его создали ещё до нашего рождения, и необходимо выразить ему дань уважения. Но давайте обойдёмся сегодня без дани и уважения даже к лимонаду, который однозначно заслужил и то, и другое. И чай не пейте, слышите? И даже кофе. Никакого кофе! Выцарапали себе на запястье иглой это сообщение? Я повторю: ни-ка-ко-го ко-фе. Я бы не рекомендовал пить вообще ничего на случай, если сучья карма захочет ударить по вам за все содеянное здесь и сейчас. Напитки, коварство коих не имеет границ, вас подставят. Зуб даю. Даже не зуб. Зубы! Так что если вы не хотите омрачить типичную сказку аля «принц пришел спасти принцессу» обоссаным подъюбником этой самой принцессы, вы знаете, что делать. Я передал свой неоценимый опыт и теперь могу спать спокойно. Я плохо помню тот отрезок времени, когда Зуо, укутав зареванного меня в свое пальто, вёз моё бренное тело в особняк Дайси. Меня накрыла полномасштабная истерика. Не знаю, почему это я вдруг так расстроился. Бывали же ситуации и похуже, верно? Но прорвало меня только после потери нескольких зубов. Я и не знал, что они мне настолько дороги! Век живи — век удивляйся! Зато нарыдался я всласть на годы вперёд. Ни о чем не жалею. Шаркис продемонстрировал чудеса терпения, потому что за время поездки, показавшейся мне вечностью, не обронил ни слова. Он не шипел, чтобы я заткнулся в тряпочку, не требовал взять себя в руки и не злился из-за того, что я пачкаю его рубашку пузырящимися соплями (хотя насчет «злился», я не уверен, так как глаза семпая оставались красными на протяжении всей поездки). Зуо лишь крепко держал меня в своих объятьях, то ли боясь, что я неожиданно выскочу из машины, пока она мчит по улицам Тосама (эта дурная мысль мне в голову, конечно же, приходила), то ли пытаясь меня тихонечко придушить. Во второе я бы поверил с бОльшим энтузиазмом. Да что поверил, с удовольствием бы Зуо в этом нелёгком деле помог, если бы не был занят пересчетом оставшихся зубов. Несмотря на боль, я все никак не мог остановиться прощупывать кончиком языка новоиспеченные зияющие дыры в моей ротовой полости. Раз, два, три… Так, а это что за зуб? Я его не помню. Нельзя что ли было выдрать зубы, которые я не помню?! В особняке нас уже ждала Нэйс. Она перекинулась с Шаркисом парой слов, но о чем они говорили, я не расслышал. Уши из-за собственных воплей у меня заложило так, будто я в них впихнул беруши, потому окружающие звуки раздавались будто бы издалека, а все слова сливались в единый приглушённый гул. Нэйс поставила мне капельницу (надеюсь, с каким-нибудь ядом), долго и усиленно светила мне фонариком в глаза (надеюсь, чтобы я ослеп), осмотрела мой затылок (надеюсь, чтобы добить), а затем попыталась глянуть, что же творится у меня во рту. Тут к моему собственному удивлению моя только-только улегшаяся истерика решила возобновиться. Сама собой, без моего ведома. Я рвался убежать, сопротивлялся и ни в какую не хотел открывать рта. Перед глазами моими все ещё стояла Лэка, из ноздрей которой, извиваясь, вылезали разноцветные провода. Их можно было бы сравнить с усами китайского дракона, вот только китайские драконы не садисты и зубы никому живьём ради собственного удовольствия не рвут. Вроде бы. Мои знания про китайских драконов достаточно скудные, так что я лишь предполагаю, что они подобного не вытворяют. Да и как они будут рвать зубы? Вы видели их маленькие когтистые лапки? Можете считать меня самонадеянным, но я уверен, что среди драконов дантистов нет. Особенно злых. Чтобы унять мой приступ истерии, Зуо схватил меня со спины, усадил к себе на колени и крепко обнял за плечи, тем самым фиксируя мои руки. Я бы на его месте просто привязал меня к стулу. Мы ведь уже получили наглядную демонстрацию того, что способ весьма эффективный. Но Шаркис решил не искать легких путей наверное потому, что левое запястье от моих постоянных вздрагиваний из-за манипуляций Лэки оказалось разодрано в мясо. Предплечье правой настигла та же участь. Пришлось семпаю участвовать в непосредственном осмотре моих зубов (и некоторого их отсутствия). Попытки Нэйс открыть мне рот сперва не увенчались успехом. Я кусался, как перепуганный уличный кот, которого впервые притащили к ветеринару. Так что Шаркису ничего не оставалось, кроме как, покрепче обняв меня левой рукой, правой вцепиться мне в подбородок. Челюсть мою прострелила жуткая боль, а из глаз брызнули слезы. — Полегче, Шаркис. Мы ведь не добить его пытаемся, верно? — раздалось фырканье Нэйс. В руках у нее блестел длинный металлический стержень с зеркальцем на конце. — Делай свою работу, — послышалось раздраженное в ответ. — Надеюсь, ты не забыл, что стоматология не является моей сильной стороной? — Останови кровь, обработай раны и введи обезбол и успокоительное. Большего я от тебя не требую. — Успокоительное уже в нем, — постучала Нэйс по стеклянной капельнице, от которой ко мне вилась трубка, заканчивавшаяся катетером, воткнутым в мою вену. — Что-то незаметно, — фыркнул Шаркис, с усилием удерживая мой рот открытым. — Он в шоке и дезориентирован. Его поведение ожидаемо, — заявила Нэйс, наклоняясь ко мне. Меня затрясло, и я вновь попытался вырваться из объятий Зуо. — Прекрати, — послышалось шипение мне в ухо. — Посмотри на меня, — я задрал голову и уставился на Шаркиса. — Не отводи глаз, понял? Я вяло кивнул, ощущая, как по скуле катится очередная слеза. Не люблю одиночные слезы, потому что они ужасно щекочут лицо. Их хочется смахнуть и почесаться. Вот бы вцепиться пальцами в щеки и хорошенько их поскрести обломанными ногтями! Вспоров кожу до лицевых костей, желательно. Сквозь пелену слез Шаркис, глаза которого и по прибытии в особняк оставались непроницаемо багряными, выглядел чертовски привлекательным. Есть все же в этом мире люди, которым идёт злость. Я вот когда злюсь, сразу похожу на уродливого убогого клоуна, которого жизнь обижала с рождения. Этакий ущербный малец, который по ночам от нечего делать запихивает в ноздри морковку, чтобы проверить, не изменит ли это случаем ход мировой истории. Зуо же производил впечатление человека, с которым просто лучше не иметь дел. Какой бы славной могла оказаться моя жизнь, если бы и со мной дел иметь никто не пожелал. Сидел бы сейчас в своем закутке в родительском гнезде и гневался сам на себя без причинения окружающим лишних беспокойств. Но нет. При рождении вселенная даровала мне не только глупое лицо и щупленькое тело, которое переломится надвое от слишком сильного дуновения ветерка. Кроме того в сердце, печень или яички (смотря на какой эффект она рассчитывала) она встроила мне небольшой магнит для притягивания проблем. Просто сиди и не дыши, Тери. Серьезно, не шевелись, не говори, можешь даже оказаться мертвым. Проблемы все равно найдут твой тощий зад. Найдут и выебут до искр из глаз. Или из жопы. Я видел в одном идиотском телешоу, как ее участники поджигали извергающийся из задницы метан. Интересно, фейк или не фейк? Еще интереснее, почему я до сих пор не попробовал это проверить? Пламя из жопы — да о таком можно только мечтать! — Все, отпускай, — эти слова Нэйс адресовала Шаркису. Тугая болезненная хватка на моей челюсти, наконец, ослабла. Лекарство из капельницы потихоньку начинало действовать. В ушах шумело, в голове медленно, но верно утихал вихрь угнетающих мыслей. Мне дали время на передышку, а затем потащили в душ. Не помню, как раздевался. Наверное, мне помог Зуо. Вслед за душем ванна. Нэйс насыпала в нее нечто, походившее на железную стружку, и горячая вода почти мгновенно приобрела густой металлический цвет. — …расслабит… восстановление… — доносились до меня обрывочные фразы, пока я ложился в ванну, фантазируя, что погружаюсь в жидкий металл, который разъедает кожу до костей, заливается в оголившуюся брюшную полость, добирается до сердца и к чертям его останавливает. Зуо перекинулся с Нэйс ещё парой слов, а затем послышался хлопок закрывающейся двери. Меня наконец-то оставили одного? Замечательно. Теперь можно выдохнуть и в волю себя поненавидеть, не стесняясь, что кто-то пронаблюдает сей жалкий акт. Я закрыл глаза. Мне бы сейчас еще немножечко всплакнуть, но из-за лекарств эта потребность исчезла, поэтому я постарался просто расслабить ноющее тело и воспаленный разум. Вот бы случайно отключиться и ненароком захлебнуться. Было бы здорово! Я ощущал, как в серебристой воде копошатся такого же цвета провода. Они пытались скручивать мои руки и ноги, проникнуть под кожу и «впиться» в мышцы и кости. Но у них ничего не получалось. Волшебство шизофренического бреда закончилось. Фальшивки больше не имели надо мной власти. — Как вода? — раздалось неожиданно близко. Я вздрогнул и с неохотой открыл глаза. Босой Шаркис, завернув брюки до середины икр, а рукава рубашки — до локтей, присел на край ванны и уставился на меня этими своими красными фарами. Внешне он оставался хранителем непроницаемого покоя. Я бы даже сказал «за упокоя». — Понятия не имею. Я же не ее психотерапевт, — пробубнил я, выдержав долгий взгляд Зуо. Если ты планировал меня отмутузить, пока никто не видит, сейчас самое время. — Значит, нормальная, — подвёл он итог. Даже оплеухи мне не дал. Нет, вы посмотрите на него, а?! Это ты так подчеркиваешь свою обиду? Сперва перестанешь руки распускать, а дальше что? Полный игнор? Или и того хуже — здоровые отношения?! Может, мы теперь еще выучим такое слово, как «взаимоуважение»? Или начнем вести долгие глубокомысленные беседы? Проработаем проблемы друг друга? Станем друг другу опорой и поддержкой? И вместо холодной войны с демонстрацией обоюдного превосходства, увидим друг в друге равных партнёров, способных стать великолепными ячейками лживого общества? Уж лучше пусти мне две пули в лоб. Я видел, ты умеешь. — Откуда тебе знать? Когда ты успел с ней поговорить? Или ты из тех мерзких типов, что нарекают всех нормальными и уверены, что все проблемы окружающих из-за лени? — продолжал я бубнеж. Из-за обезболивающего челюсти я почти не чувствовал, потому речь моя казалась чуть невнятной. Словно, прежде чем говорить, я что-то набрал в рот. Я даже знаю что. Целое ведро боли. И говна. Ха. — Горбатого и пытки не исправят, — кинул семпай с неприятным мне снисхождением. — Я не горбатый. Лишь немного сутулюсь, — поспешил я сообщить Зуо и приготовился к запоздалому подзатыльнику. И вновь ничего. Так. Мне нужен эмоциональный апокалипсис. Чтобы изнутри все аж жгло. Это меня встряхнет. А пока ты ведешь себя со мной, как с обычным человеком, я… Я и чувствую себя обычным человеком. И мне это не нравится. — Вот об этом я и говорю, — кивнул Шаркис, протягивая ко мне руку и проводя большим пальцем по левой щеке. Я поморщился, хоть боли и не ощутил. Но я знал, что там красуется большая ссадина. Как я ее получил, не помню. Возможно, Вульф после удара по затылку протащил меня пару метров лицом по земле. Или я заработал ее от Лэки, когда в беспамятстве пытался вырваться из плена садистки. Или ангелы, что мерещились мне во время пыток, оказались не просто иллюзией. Да, думаю, остановлюсь на варианте, при котором рожу мне начищают именно ангелы. Прямо вижу, как они валят меня на пол и начинают бить ногами, приговаривая: «Не таким мы создавали человечество! Маленькое позорище! До пяти лет не умел завязывать шнурки! Думаешь, мы тебе это простили? Думаешь, мы забыли?! Твоя расплата пришла к тебе, маленький криворукий подонок!» Пару секунд мы с Зуо играли в молчаливые гляделки, завершились которые моим пониманием, что настало время для объяснений. Этот разговор между мной и Шаркисом все равно должен был когда-то произойти. Не вижу причин откладывать его до лучших времен, потому что эти самые лучшие времена никогда не наступят. Всегда будет плохо. Или еще хуже. Таков негласный закон нашего мира. — Зачем спас меня? — тихо спросил я, чувствуя, что сердцебиение мое даже вопреки дозе успокоительного начинает набирать обороты. Шаркис вместо ответа убрал руку от моего лица. Он молча вышел из ванны, но уже через пару секунд вернулся, катя за собой маленький столик на колесиках. Этим столиком пользовалась Нэйс, так что на нем высилась гора из различного мусора: использованные шприцы, пустые ампулы и куча всего помимо. Зуо приставил столик вплотную к ванне. — Будь я на твоём месте, я бы спасать меня после всего, что я натворил, не стал, — продолжил я. Семпая будто бы не интересовало, что я говорю. Столик его увлекал куда больше. Да что он там с таким интересом разглядывает? — Что-то ты совсем размяк, — заявил я провокационно. И на что только ни пойдешь, только бы привлечь к себе внимание. Может быть, Зуо психанет и, наконец, утопит меня в ванне к чертовой матери? Но топить меня Шаркис все никак не хотел. Он опустил руку в воду на пару секунд, а затем внезапно выдал: — Конечности свои подбери. — А? Что? — встрепенулся я. — Ноги, — выдохнул Зуо с напором. Я не без усилий подтянул ноги к груди и пронаблюдал, как Шаркис залезает в ванну прямо в одежде, опускается в воду и разваливается в ней с таким видом, будто он царь всея вселенной. — Я тебе не мешаю? — пробормотал я, нахмурившись. — Как ни странно, но в данный момент нет, — ответил он, разместившись напротив меня. Лишь я позволил себе разогнуть колени, как одной ногой Шаркис уперся мне в грудь, буквально пришпилив к ванне. Я уже обрадовался, что на меня нагрянула долгожданная расплата за содеянное с виртуалией, но больше никаких действий Зуо не предпринимал. Он лишь дотянулся до столика, нашел там сигареты с зажигалкой и прикурил. — Не хочешь спросить меня, зачем я всё это сделал? — холодно выдохнул я, наблюдая за семпаем. Судя по красному огоньку черной сигареты, он решил попробовать иной, чем курил обычно, вкус. Или это означало иное количество искусственного никотина? Я все ещё достаточно плохо разбираюсь в сигаретах. Почему я все еще так плохо в них разбираюсь? Я ведь мог бы убить Зуо, подсунув ему сигареты с какой-нибудь отравой. Почему в моем списке с планами убийства Шаркиса не нашлось ни единого варианта с использованием сигарет? Боже мой, я теряю хватку! Семпай лишь пожал плечами. То ли ему было все равно, то ли это не имело значения, потому что мне уже подписали смертный приговор. Второй вариант кружил голову интересными перспективами. В этом случае мне следовало повести себя вызывающе, чтобы сократить время, которое оставалось до моей казни. Что бы такого сказать? Какую-нибудь шуточку? Нет, на мои шутки у Шаркиса уже выработался иммунитет. Лучше что-то в меру колкое и безумное, чтобы Зуо в очередной раз убедился в том, что меня следует пристрелить как бешеную собаку или сломавшего ногу коня. Но с губ почему-то сорвалось жалкое: — Прости. — М-м-м? Не расслышал. Все ты расслышал! — Я извиняюсь. — Не понял ни слова. — Шаркис! — вспыхнул я. — Фелини? — спокойно ответил Зуо. Захотелось съязвить в ответ, но я собрал волю в кулак и выговорил четко и ясно: — Я знаю, что мои слова ситуации не исправят. И все же я хочу попросить прощения. — Проси, — милостиво разрешил Шаркис, выдыхая в воздух колечко дыма. — Так я вот только что попросил! — Неубедительно, — заявил Зуо расслабленно. — Прости меня, — выговорил я еле-еле. — Это требование? — Просьба. — Я не выполняю «просьбы», — заявил Шаркис, делая очередную затяжку и выпуская дым в мою сторону. — Предложение? — Скучное. — Подарок? — Спасибо, я не голодный. — Признание. — В чем? — В том, что был не прав, — выдавил я, чувствуя внутреннюю дрожь. Со стороны Шаркиса раздался смешок. — Так ты простишь меня? — поинтересовался я тихо. Очень глупое предположение с моей стороны, согласен. — Нет, — качнул Зуо головой. Я невольно поджал губы. Конечно, нет. От слов ни горячо, ни холодно. Не представляю, как у людей получается заглаживать свои косяки таким вот убогим способом. И кто такие извинения вообще принимает? — Что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение? — почти прошептал я. Зуо вместо ответа прекратил давить мне ногой на грудь. Он поднялся из воды и, не обращая внимания на серебристые струи, стекающие с одежды, уселся на край ванны. — А тебе оно нахуя? — задал он вопрос. — Я не совсем понимаю, что… — Нахуя тебе мое прощение? Хочешь сказать, что тебе не насрать? — произнес Шаркис холодно. — Конечно, не насрать, — подтвердил я, нахмурившись. — Я ведь люблю тебя. Мы же… Это… Ну… В отношениях… Вроде как. — Вроде как, да, — подтвердил Зуо зло. — И долго мы собираемся вариться в дерьме под названием вроде как? Что-то я не соображаю, к чему ты ведешь, Шаркис. Ты ведь не думаешь со мной расставаться? ПРОСИЛ ЖЕ МЕНЯ ПРИСТРЕЛИТЬ! ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ БЫЛО ПРОСТО НАЖАТЬ НА КУРОК?! — Я не понимаю, — покачал я головой. — Ты… ты бросаешь меня? Шаркис в ответ на мое предположение закатил глаза и издал болезненный стон. — Не надо, — промямлил я, с усилием отлипая от ванны и неуклюже вставая перед семпаем на колени. — Я правда сожалею. Не бросай меня. Пожалуйста! Я еще смогу сделать что-нибудь полезное, — заныл я. Стоять на коленях в ванне, между прочим, весьма неудобно. Еще и голова закружилась. И к горлу подкатил ком. Кажется, для коленопреклонения я не приспособлен. Слишком слабый желудок. — Я готов ползать за тобой по всему особняку Дайси! Хочешь? — Черт с тобой, буду давить на жалость до последнего! — Могу передвигаться на карачках до конца моей жизни. Буду при тебе тупить взгляд в пол. Варить тебе борщи. Делать массаж стоп. Хочешь массаж стоп? Я никогда не делал, но научусь! — Не хочу! — гаркнул Зуо, пуляя в меня недокуренную сигарету. Окурок попал мне прямо в лоб и отлетел на кафель. Я ничего не почувствовал. — А чего хочешь? — скромно поинтересовался я. — Чтобы этот маразм закончился, — выдал Шаркис, заставляя меня задержать дыхание. — Всю эту хуйню ты наворотил, потому что тебе хотелось мне отомстить. И мстил ты за то, что я тебя бросил. Так? — Так, — не стал я юлить. — Вот только оказалось, что… — торопливо забормотал я. — Замолкни. Я говорю, ты слушаешь. Ладно, хорошо, как скажешь. — Мне похуй, что там, блядь, оказалось. Как бы твой воспаленный мозг ни воспринял ситуацию, мне похуй, понял? Мы оба нихуя не идеальны, и я этого не оспариваю. Я даже не стану утверждать, что все мои решения всегда верные. Включите срочно кто-нибудь диктофон! Тот самый, на который вы записывали совет про грушевый лимонад! Я поставлю себе эту фразу на будильник! — Меня не волнует, какое дерьмо творится у тебя в голове. Точнее… Волнует, но я давно смирился с тем фактом, что такой уровень ебнутости не постичь даже мне, — развел Шаркис руками. Чего врешь? Ты такой же больной ублюдок! Просто кренишься немножечко в другую сторону. Это вовсе не означает, что ты адекватнее, ясно? Дерьмо с нотками психопатии — вот ты кто. А у меня всего лишь специфическое чувство юмора и обиженка на вселенную! Судя по этим характеристикам, я даже скорее тривиальный представитель человечества. А вот ты… Ты отбитый! — Ты можешь ненавидеть кого угодно и в каких угодно масштабах. По причинам веским или не очень. Можешь ненавидеть женщин. Можешь ненавидеть мужчин. Можешь ненавидеть стариков и детей. Можешь ненавидеть кого-то из-за цвета кожи, глаз, волос в ноздрях, хуй с тобой, золотая рыбка, ненавидь хоть из-за предпочтений в гандонах, — кажется семпай милостиво разрешил мне все то, что разрешал себе самому. Это даже мило! — Ты достаточно продемонстрировал свою пизданутость, и я, связавшись с тобой, прекрасно понимал, на что иду! — пошли какие-то разумные взрослые разговоры. Мне все сложнее понять, что происходит. — НО… Ох уж это чертово «но». Да кто же придумал данный союз? И почему он именно «союз»? Ни черта он не союзный! «Но» обычно все портит. — …я должен быть исключением, — заявил Зуо, тыча в себя пальцем. Я непонимающе заморгал. В каком это смысле? Хочешь стать для меня божеством или вроде того? Поверь, ты первый же об этом пожалеешь. Только представьте меня, припорошенного фанатизмом. Я и так не сахар, а с фанатичными нотками так вообще превращусь черти во что. Сектантство — однозначно не мой вариант, если, конечно, эту секту не создаю я сам. Глава секты из меня бы вышел великолепный. Сшил бы себе костюм из одеял. Соорудил бы корону из пластиковых бутылок. Ходил бы босой, грязный, страшный, а мои последователи омывали бы мои ноги джусифрутом и любили бы меня во всех моих мерзких ипостасях. Почему я все ещё не создал секту?! Почему я все ещё не в джусифруте??? — Ты и так исключение, — выдохнул я тихо. — Нет, — Шаркис протянул ко мне руку и сжал мою челюсть так сильно, что я ощутил легкую боль даже сквозь пелену обезболивающего. — Ты ведешь себя со мной так же, как и с любым другим человеком, который чем-то перед тобой провинился. Ты мне мстишь. Что, по-твоему, должно произойти теперь? Ты натворил хуйни и какой реакции на это ты ждёшь от меня? Это вопрос с подвохом? — Теперь ты мне отомстишь, — предположил я осторожно. Мсти, давай. Я приму это с широко распахнутыми глазами. Только не взламывай ради этого виртуалию. Ты ведь не повторюшка дядя хрюшка? Или он? Давай без участия виртуалии, потому что я не хочу, чтобы ты подорвал мою слепую веру в то, что я интеллектуально превосхожу все остальное человечество (и при этом остаюсь тупым, это моя особая суперсила). — Нет, — рыкнул Шаркис. — Нет, не отомщу, — выдохнул он, отпуская меня. — Почему? — растерялся я. Так, ну-ка мсти. Мсти, я тебе сказал! — Я хуй знает, может, потому, что между нами вроде как что-то есть? Мы пара, а не две противоборствующие силы. С этим я бы поспорил. Да и одно другому вроде бы никогда не мешало. — По-твоему, нам так и суждено мстить друг другу до древних седин?! Что за ебучий детский сад детей-психопатов?! Меня это не устраивает. Мне этого недостаточно. Я плюхнулся на пятки и тяжело вздохнул. Перед глазами все слегка кружилось то ли из-за горячей воды, то ли из-за медикаментов, которыми меня напичкали под завязку. Что, Шаркис, тебя достал наш конфетно-букетно-мстительный период? Тебе подавай что-то помасштабнее? — Зуо, пожалуйста, скажи, чего ты от меня хочешь, — попросил я. — Потому что я не понимаю… — Я правда не понимал. Мы уже дошли до того уровня отношений, когда необходимо дарить партнеру свои отрубленные пальцы ног, переделав их в кулоны? Или ещё рановато? Шаркис тяжело вздохнул и сполз обратно в воду. Он вытащил новую сигарету из пачки. Прикурил. Уставился на меня. — Я хочу тебе доверять, — выдохнул он с нажимом. — Слепо. Я хочу слепого доверия, как бы странно это сейчас ни прозвучало. Это звучит не просто странно. Жутковато. — Ты можешь мне доверять, — неубедительно заверил я семпая. Даже не знаю, на что я рассчитывал, заявив подобное. — Сказал человек, который несколько часов назад устроил мне психологический Ад, в процессе которого я чуть не ебнулся, — рыкнул Шаркис. «Чуть» не считается. Ладно-ладно, замечание все равно справедливое. — Мне надо знать, что если я окажусь в жопе, а я, сука, могу в ней оказаться в любой момент, то ты, тупорылая гнида, сделаешь все для того, чтобы помочь мне. Помочь, сука, а не присесть в углу с попкорном и ждать, что же будет дальше. — Я бы никогда так не… — Ты Уже это сделал! И это не в первый раз, — парировал Шаркис. Я вздрогнул. Это правда. Доверять мне нельзя. Я и сам себе не то чтобы сильно доверяю. — Поэтому я и сказал, что если бы был на твоем месте, то не стал бы меня спас… — забормотал я себе под нос. Знаю, оправдание слабое. — Ты, блять, не на моем месте! — взревел Зуо, неожиданно хватая меня за волосы на макушке и притягивая ближе к себе. В его красных глазах плескалась чистая и непорочная ярость. — Будь ты на моем месте, ты бы не попал в руки убожества вроде Вульфа. Будь ты на моем месте, тебя бы не пытала ебнутая психопатка. Будь ты на моем месте, тебе бы пришлось думать не только о себе! А я не уверен, что ты на подобное способен! Ведь весь твой жизненный фокус направлен на тебя любимого! — прошипел он. — Вот тебе загадка: Настань конец света и окажись ты единственным выжившим, через сколько, сука, лет ты заметишь, что все вокруг подохли?! Я открыл было рот, чтобы дать развернутый ответ на данный вопрос, но слушать меня никто не собирался. Зуо неожиданно толкнул меня в воду. Правда, желанного утопления не произошло. Я погрузился на самое дно ванны, а когда вынырнул из серебристой воды, то лишь пронаблюдал, как Шаркис делает очередную затяжку. Пальцы, сжимавшие сигарету, едва заметно дрожали. Под глазами семпая залегли тени усталости. Я только сейчас понял, что Зуо жутко вымотан. А мои выкрутасы, кажется, оказались последней каплей. Я осторожно подполз к нему почти вплотную и, не получив в свой адрес проклятий, уселся между ног Зуо, спиной упершись ему в грудь. — Я обещаю, что больше никогда ничего подобного не совершу, — пробормотал я тихо. Я обещаю и тебе, и себе, Шаркис. Ты прав. Ты победил. Я творю что хочу, не беря на себя ответственность вообще ни за что. И с этим пора заканчивать. — Я тебе не верю, — послышалось равнодушное. — Со временем поверишь. Я все для этого сделаю, правда, — выдохнул я. — Свежо предание… — тихо фыркнул Зуо, при этом приобнимая меня за живот. Некоторое время мы сидели в тишине. Я лишь чувствовал, как бьется сердце Шаркиса и улавливал треск табака, когда он делал новую затяжку. — Рассказывай, — попросил семпай через какое-то время, решив сменить гнев на милость. — Что рассказывать? — отреагировал я заторможенно. — Всё, что произошло. И что ты узнал. Что ж. Тут парой слов, увы, не обойтись. Я набрал в легкие побольше воздуха и ударился в долгое болезненное чистосердечное. Подробнее объяснил свои тупые мотивы. Долго расписывал, как готовился к грандиозной мести. Как торжествовал, когда все получилось. И какую затрещину заработал от кармы в лице своего отца. Рассказ мой отличался сумбурностью. Я то возвращался к прошлому, то перепрыгивал на сегодняшнюю ночь, то начинал вспоминать предыдущие дни. По итогу, мой невнятный словесный понос со стороны наверняка походил на бред сумасшедшего. Но Зуо меня не прерывал. Он внимательно слушал все, что из меня извергалось, даже когда я по обыкновению мешал важные факты с чистой околесицей. Мне кажется, что я без умолку вещал минут сорок. Под конец голос мой уже хрипел. Вода в ванной к этому времени успела остыть. — …вот так. Можешь смело надо мной посмеяться, — закончил я, тяжело вздыхая. Шаркис щелчком пальца отправил очередной бычок за пределы ванны и выудил из пачки новую сигарету. Говорить он ничего не говорил, зато дымил как паровоз, из-за чего у потолка уже образовалась сизая дымка. — Получается, нами обоими манипулировали, — подвел он итог. Голос его вновь звучал ровно. И не было в этом мире ничего более жуткого, чем видимое спокойствие Шаркиса с красными глазами. — Получается, что так, — кивнул я. — А я-то думал, что никогда и никого не возненавижу так же сильно, как своего отца. Но нет. Оказывается, эти же чувства можно испытывать еще и к твоему. — Да, наши родители… — слова застряли в горле, и я лишь вновь тяжело выдохнул. — Отец не сказал тебе, что такого особенного в этой неделе? — Нет, — мотнул я головой. — Хотел, но я не дослушал. Убежал. — М-м-м… — протянул Шаркис с задумчивым видом. И это мне показалось… странным. — Ты что-то знаешь? — догадался я. Шаркис лишь подарил мне пристальный взгляд. Он ничего не сказал и не сделал, но я убедился: да, знает. — Но что именно, мне не расскажешь, потому что не доверяешь? И снова в точку, Тери! Молодчинка! Будь ты сейчас в детском саду, обязательно заработал бы наклейку в виде звездочки. — Пора вылезать, — заявил Шаркис, отталкивая меня от себя и вставая. Я последовал было его примеру, но он лишь бросил тихое: «Жди», после чего вылез из ванны и ушел в комнату, орошая все вокруг стекающей с рубашки и брюк серебристой водой. Вернулся он уже в сухой одежде. В спортивных штанах и белой футболке. Я так привык видеть Зуо в этих его костюмчиках с иголочки, что такой его вид меня развеселил. — Чего лыбишься? Поднимайся. — Так странно выглядишь. Будто бы… нормальный человек, — заметил я, выбираясь из ванны. Я уже и забыл, в каком состоянии все это время находился. Нэйс, прежде чем отправить меня в ванну, отыскала на моем теле все пластыри, которыми я бездумно залеплял многочисленные порезы, ссадины и синяки. Отыскала и сорвала каждый, потому сейчас, случайно увидев свое отражение в зеркале, я смутился не своей наготы, а того, как же ужасно выглядел со стороны. На кастинге зомби меня бы оторвали с руками и ногами. Зуо вытер мне волосы полотенцем, а затем очень аккуратно проделал это же со всем телом. — Как-то все это неправильно, — пробормотал я, когда Шаркис присел передо мной на корточки и взялся вытирать мне икры. — Что именно? — раздалось раздраженное. — Ну… Вот это… — кивнул я на него. — Вытираешь мне ноги, пока мой писюн на уровне твоего лица. — Завались, — прилетел мне совет. Зуо натянул на меня серую футболку и спортивные шорты. Обе вещи принадлежали ему. Футболка на мне повисла как на вешалке. Широкие рукава подчеркнули худобу. А горловина так и норовила сползти с острого плеча. Шорты на бедрах вообще не держались. Пусть Зуо и затянул на них шнуровку до предела, мне все равно пришлось их придерживать, чтобы не потерять в процессе ходьбы. Благо, гулять я в них и не собирался. Мне бы только добраться до кровати. — Меня теперь все здесь ненавидят, да? — поинтересовался я, плюхаясь на уже разобранную постель. — Тебя и до этого все ненавидели, — успокоил меня Шаркис, вытаскивая из ящика стола какой-то предмет, похожий на маленький детский пистолетик, и двигаясь ко мне. — Но теперь меня ненавидят сильнее, — пробормотал я. — Ты всегда старался в этом вопросе достичь совершенства, — фыркнул Шаркис. Он сел рядом со мной и завел прядь полуседых волос мне за левое ухо. Только я решил, что этот жест весьма романтичен, как Зуо без предупреждения приставил ко мне тот самый «пистолет». — Что ты?.. — я не успел договорить, так как на хряще уха почувствовал неприятное давление. — Это чтобы я смог тебя из-под земли достать, где бы ты ни оказался, — заявил Шаркис, убирая пистолет и осматривая свежий прокол. — Теперь тебя от меня не спасут даже твои ебучие пластыри, «слепящие» средства слежения, — пояснил он, поймав мой вопросительный взгляд. — И не вздумай взломать или создать дубль сигнала. Я замечу, — предупредил он. Я коснулся уха и почувствовал жесткий пластик. Зуо проколол мне ухо маячком слежения?! Сомнительное украшение. — Я что, теперь буду ходить с биркой в ухе? Как корова? — возмутился я. — У меня точно такое же устройство, — Зуо указал на свое ухо. Я пригляделся и действительно разглядел прозрачную пластинку. — Я похож на корову? — Ну… — вопрос сложный, так однозначно ответить я на него не смогу. — Скорее на быка-осеменителя, — промямлил я. — Кстати об осеменении! Ты не думал продавать свою сперму? — Нет. — Тогда подумай. — Зачем? — Я бы купил, — заявил я с серьезным видом. Зуо тяжело вздохнул и потер глаза. — Тебе отдам бесплатно, — махнул он рукой с видом: «Делай, что хочешь, главное отъебись». — О, правда?! — обрадовался я. — Тогда… — Да не сейчас же, идиотина, — процедил Шаркис сквозь зубы, несильно шлепая меня по руке, которой я попробовал вцепиться в его штаны. — Раз у тебя такое же устройство, значит, и я смогу достать тебя из-под земли? — уточнил я, потирая побитую кисть. — Надеюсь, если я окажусь в земле, ты оставишь меня в покое, — фыркнул семпай, убирая «пистолет» на стол. — А как же умереть в один день? — встрепенулся я. На губах Зуо в ответ на этот вопрос появилась злая улыбка. — Не получится, — качнул он головой, наклоняясь ко мне ближе. — Я однозначно прибью тебя раньше. — Надеюсь, это обещание? — выдохнул я, обнимая Шаркиса за шею и прижимаясь к нему. — Будет обидно, если тебя кто-нибудь опередит. — А ты поменьше выебывайся, — посоветовал Зуо, прежде чем поцеловать меня. Вообще-то я почти не чувствовал губ, что в общем-то не помешало мне и на поцелуй ответить, и предпринять вторую попытку забраться Шаркису в штаны. — Ты окончательно ебнулся? — осведомился семпай, ловя обе мои руки и сжимая запястья с такой силой, что дискомфорта я не ощутил только благодаря обезболивающему, циркулировавшему по всему моему телу. Бьюсь об заклад, ловкие пальчики Зуо оставили на моей коже выразительные синяки. — Эта ночь оказалась эмоционально тяжелой… — Интересно знать, благодаря кому? — …Нам обоим нужна разрядка, — проигнорировав слова Зуо, продолжил я. — Ты так не считаешь? — невинно поинтересовался я. — Я считаю, что тебе нужен сон, — заявил Шаркис, с усилием отводя мои руки от себя. — Ложись. — Но… — я правда собрался возразить, однако меня прервал тихий стук в дверь. Зуо толкнул меня на постель, а сам пошел к двери. — Мы привезли его, — раздался тихий женский голос. — Хорошо. А его помощников? — Тоже. — Все прошло гладко? — М-м-м… почти. Он нас ждал. Но пострадавших с нашей стороны нет. — Хорошо. — Что будем делать? — Я устал. Мне надо поспать. Закройте их пока в подвале. Пусть помаринуются несколько часов, — приказал Зуо, после чего захлопнул дверь и повернулся ко мне как раз в момент, когда я взялся стаскивать с себя шорты. — Какого хуя ты творишь?! — Я думал, ты согласился на примирительный секс, — заявил я, спустив шорты до колен. — Идиот, — выдохнул Шаркис зло, одним рывком ставя меня на ноги, вторым — возвращая шорты на законное место, третьим — кутая меня в одеяло, и, таким образом, превращая в уродливое подобие куколки бабочки. Вернулся я на кровать в горизонтальном положении и не в силах пошевелить даже пальцем. — Что-то неудобненько, — пожаловался я. — Зато мне удобненько, — не остался в долгу Шаркис, прижимая меня к себе. — Спи. — Уверен, что не хочешь рассла?.. — Спи! — Бьюсь об заклад, ради меня ты борешься с ужасающим вожделением. Видел же, какое у меня секси-тело?! Поверь, тебе совсем не обязательно так меня беречь. Делай со мной, что хочешь… — Я хочу спать, а не трахаться! Спать я хочу, ты понимаешь или нет? Я пиздецки устал! И эта ночка благодаря твоему уебскому высочеству добила меня окончательно. Поэтому завали ебало и спи! — То есть ты не хочешь секса? — НЕ ХОЧУ! — Ты что, дедушка? Старость не радость? Одна бессонная ночь, и писька уже не стоит? — Хочешь, чтобы я тебя вырубил? — Нет. — Тогда, спи, мать твою! Зуо умеет быть убедительным. Я закрыл глаза и благодаря седативным мгновенно вырубился.