Семь небес Рая

Эол судорожно выдохнул, и искаженный маской звук его тихой паники превратился в режущий ухо скрежет. Тонкая струйка филигранных завитков пара тянулась вверх к потолку от кружки свежесваренного кофе, пить который, впрочем, парень не собирался. Просто если бы он продолжил сидеть без заказа, работница кафе — немолодая женщина в отвратительном грязно-розовом переднике — так и подходила бы к нему каждые чертовы две минуты с вопросом, не готов ли он сделать заказ. А единственное, что Эол действительно был готов сделать на данный момент — это заорать от ужаса (и, вероятно, поплакать). Получив и выполнив заказ, кофейная дьяволица на какое-то время угомонила свою предпринимательскую жилку, оставив Эола в покое. Женщина занялась раскладыванием горячей выпечки по полкам кофейного прилавка. Эол продолжил тихо паниковать, наблюдая за ее плавными движениями и не сомневаясь, лишь с этим делом будет покончено, и женщина возьмется за единственного посетителя вновь, чтобы на этот раз вынудить его купить что-то из еды. Несмотря на защитные стеклянные купола, навязчивый аромат горячей выпечки проникал даже сквозь фильтры маски и неприятно щекотал нос, вызывая нервный приступ тошноты. Сейчас Эолу и кусок бы в горло не полез. В шаге от смерти. В минуте от логического конца. Не до булочек с синтетическим маком, знаете ли. Яказаки предпочитал приходить на встречи раньше назначенного времени, потому сегодня, когда он опаздывал, Эол оказался приговорен к одинокому пребыванию в омерзительно-радушном кафе в ожидании своей возможной кончины. Минуты тянулись, как патока. Из шуршащих колонок, распиханных по углам небольшого помещения, лилась непринужденная детская песенка про искусственные кофейные зерна. Каждый раз, когда в песне проявлялся визгливый голос с отданной ему единственной фразой: «Как настоящие!», Эол вздрагивал и напрягался сильнее прежнего. Он прекрасно знал, какую роль обычно играли веселые детские песенки в фильмах ужасов. Ничего хорошего от них ждать не приходилось. Воображение рисовало, как Эола прижимают к полу, а Яказаки, склонившись над ним, вертит в руках шприц с какой-нибудь дрянью. Например, с белизной. Или бензином. И при этом шепчет: «Как настоящие!» Справедливая концовка для нерадивого драгдилера. Интересно, какие будут ощущения, когда отрава побежит по венам Эола? Как быстро он умрет? В мучениях ли? Шаркис сказал, что все продумал, но парень в этом сильно сомневался. В конце концов, он не входил в список людей, о которых этот припадочный беспокоился. Эол — разменная монета. Приманка. Пушечное мясо. Я сдохну. Здесь. Сейчас. Эта мысль казалась одновременно и абсурдной, и до пугающего реалистичной. Сбежать? А куда? И через сколько недель, а то и дней Эола найдет не Шаркис, так Яказаки? Или детектив, все ещё желавший засадить парня за решетку за убийство родителей, которого он не совершал. Или Паста, ломкой доведенный до безумия. Выхода нет. Двери заперты. Ключи от замков утеряны. Оставалось сидеть в тошнотворно-милой кафешке и пялиться на нарисованный на кофейной пенке тошнотворно-милый логотип заведения. Пялиться, напевая себе под нос панихиду по себе самому. Ждать смерти. Тихо и смиренно. Эол невольно опустил руку в карман толстовки. Пальцы коснулись холодной гладкой поверхности. Или нет. Неприятно брякнул электронный колокольчик, реагировавший на движение двери. Яказаки медленно вошёл внутрь кофейни и окинул ее оценивающим взглядом. Выглядел он как человек, из последних сил удерживающий собственное самообладание. Но плохо скрываемое раздражение легко читалось и в непривычно резких движениях мужчины, и в застывших на лбу морщинах. Произошло нечто, не на шутку разозлившее Яказаки? Что именно? Он узнал о плане Шаркиса? О вынужденном предательстве Эола? Или случилось что-то помимо этих двух неприятных пунктов? Мне конец. Мне конец. Мне конец. Вслед за Яказаки в кафе проникли четыре телохранителя. Что-то новенькое. Без телохранителей Яказаки и шагу не ступал за пределы своей резиденции, но предпочитал держать свою охрану не на виду. — Д… доброе утро? — зачем-то выдохнул Эол приветствие с вопросительной интонацией, лишь Яказаки опустился на мягкий диванчик напротив него. — Не доброе, — бросил мужчина холодно. — Знаешь, что самое омерзительное в детях? — выговорил он зло, начиная постукивать пальцем по столу. Дети? Он имел в виду, в общем? Или Эола, которого Яказаки не иначе, чем маленьким сосунком, не считал? — Не знаю, — выдохнул Эол, чувствуя, что его начинает мутить сильнее. — Предположи, — милостиво разрешил Яказаки. — Громко кричат? — Имеют дурную привычку разочаровывать! — неожиданно гаркнул Яказаки, невольно потирая рукой разбитые костяшки. Так вот в чем дело. У Яказаки произошел конфликт с его сыном. Снова. Ха! Никогда такого не было и вот опять. История их семейки пестрила любопытными инцидентами, и Эол лишь удивлялся, почему они все еще не поубивали друг друга. У Яказаки имелись четыре старшие дочери, которых он воспитывал по старым традициям. Кроткие куклы, каждая из которых была обещана одному из высокопоставленных лиц Тосама еще при рождении. Яказаки не считал дочерей членами семьи, предпочитая рассматривать их лишь как выгодное вложение. Женщины — не люди, так утверждал Яказаки. Томо же являлся желанным сыном. Единственным и неповторимым. Наследником. Вот только еще будучи подростком мальчишка совершил одну большую глупость: сообщил отцу о том, что к женщинам абсолютно равнодушен. Это стало его ошибкой, за которой последовала ошибка со стороны Яказаки-старшего. Да, в XXIII веке не придавали такого большого значения ориентации, как раньше. По статистике около девяноста пяти процентов жителей планеты хотя бы раз вступали в гомосексуальную связь. Но Яказаки стукнуло в голову, что наследию его необходимо продолжаться. И продолжаться обязательно традиционным способом без привлечения суррогатного материнства или пробирок. Дочерей он как носителей своих генов не рассматривал. Только Томо. А неблагодарный мальчишка посмел заявить, что женский пол ему не интересен и трахать он дамочек не станет даже ради наследия. Немыслимая наглость! Яказаки-старший не растерялся и, недолго думая, отправил своего пятнадцатилетнего сына на репаративную терапию, которая и в прошлые века популярностью не отличалась, а в научных кругах ее эффективность так и не признали. Такая терапия подразумевала волшебное «исцеление», после которого гомосексуального человека должны были начать прельщать традиционные взаимоотношения. Яказаки считал, что требует не так уж и много: всего лишь слепить из сына-гея хотя бы бисексуала. Что может быть приятнее, чем расшатывание внутренних устоев человека посредством пыток и промывания мозгов? Вот и Яказаки решил, что воспитательный процесс идет в нужном направлении. Томо ломали целый год. Еще год, после «невероятного исцеления» он провел по официальной версии «познавая всю прелесть женского общества», по неофициальной — в психиатрическом отделении Хосмила. А затем Яказаки решил остановиться. Кажется, после третьей попытки Томо расстаться с жизнью. Или после четвертой. Да, четвертой. У японцев это число считается несчастливым. Яказаки оставил сына в покое, боясь его потерять. Поздно спохватился. В последние годы Яказаки всеми силами старался выстроить с Томо доверительные взаимоотношения. Даже отдал ему Лаву. Формально, на самом деле всегда стоя за спиной сына и руководя группировкой через него. Томо, помнится, на одном из званых ужинов Яказаки, напившись в сопли, весь вечер рассказывал гостям, что чувствует себя марионеткой, в заднице которой рука отца. Ох и шуму тогда было. Жёлтые газетёнки Тосама уже на следующее утро со смаком раскрутили новость о том, что Яказаки-старший трахает собственного сына. А затем последовала череда подозрительных пожаров в зданиях, где эти самые газетенки располагались. Виновников не нашли. Типичные висяки. Из всего вышеупомянутого, странным оставался лишь факт того, что Томо мог неожиданно дать отцу открытый отпор, потому что, насколько знал Эол, тот старался гадить Яказаки-старшему лишь исподтишка. И кто бы его в этом упрекнул? — Надеюсь, в это омерзительное утро меня не разочаруешь хотя бы ты, — продолжил Яказаки, жестом давая понять работнице кофейни, что ему нужен глоток ароматной бодрости. А кто кого разочаровал первым? Пока Эол ждал Яказаки, он невольно прокручивал в голове их предыдущий разговор. Самонареченный босс Железа так убедительно уверял Эола в том, будто Лис ему нужен лишь потому, что хакер полезная рабочая единица, которую не следовало бы отдавать в руки конкурентов вроде Шаркиса. Еще тогда Эолу следовало задаться вопросом, а с каких это пор Яказаки играет против мэра города, с которым они правили Тосамом рука об руку несколько десятилетий? Хорошо, верность в Тосаме не имела никакого значения. Человек, бывший тебе предан и тридцать лет, со спокойной душой мог вонзить тебе в спину нож, лишь отвернешься. И все же… Подумать о том, зачем Лис нужен Яказаки на самом деле, Эол тогда не сподобился. И очень зря. — Я узнал, где Лис находится прямо сейчас. Точнее, у кого, — тихо выговорил Эол, продолжая держать руки в кармане толстовки. Взгляд его скользил по телохранителям Яказаки. Как быстро они выхватят пистолеты и изрешетят Эола? Вряд ли им потребуется больше секунды. — О, чудно, — кивнул японец, с противным звуком отхлебывая принесенный ему кофе. — И у кого же? «Просто скажи ему правду», — наставлял Эола Шаркис двумя часами ранее. «А в чем смысл?» «Это тебя заботить не должно». Но Эола это, черт бы побрал Шаркиса, заботило. В чем суть? Прийти и рассказать Яказаки, что Лис у Зуо? И всё? Эол рисковал своей жизнью ради, мать вашу, этого?! — Лиса подмял под себя Шаркис, — выдохнул Эол и сам улыбнулся своей формулировке. Теперь-то он знал, что Зуо подминает под себя этого противного раздражающего мальчишку в прямом смысле слова. Это бы звучало очень смешно, если бы не вызывало легких опасений. Зуо Шаркис — сам по себе не входил в топ самых приятных людей Тосама. Но в союзе с Лисом. Что в этом мире могло его теперь остановить? Не Эол, это уж точно. И не Яказаки. По лицу мужчины пробежала очередная волна раздражения. — Давно следовало убрать эту падаль, — выдохнул Яказаки себе под нос. — Шину надо было лучше воспитывать своего сына. «Сказал отец года…» — подумал Эол, но вслух это произносить побоялся. — Как вы понимаете, в Тень я пробраться не смогу. Они — не умирающая группировка Грина. Убрать их со своего пути у меня не… Яказаки резким жестом заставил Эола замолчать. Перед его глазом раскрылся голографический экран. От заскользившей по экрану информации лицо мужчины мгновенно побагровело от ярости. — Сколько, мать вашу? — взревел он, неожиданно саданув рукой прямо по кружке с кофе и превратив ее в горку осколков. Недопитый кофе частично разлетелся в стороны коричневыми брызгами, частично — разлился по столу. Тонкая кофейная струйка медленно поползла в сторону Эола. Что бы ни произошло, вина наверняка лежала на плечах Шаркиса. Работница кафе было бросилась убирать осколки, но остановилась, пригвождённая к полу направленным на нее пистолетом одного из телохранителей Яказаки. — Вызывайте всех, кто есть. Пусть рассредоточатся по городу. Мне плевать, каким образом, но чтобы к вечеру виновник произошедшего стоял передо мной на коленях! — рявкнул Яказаки. Лишь голографический экран сложился обратно в его ухо, мужчина провел дрожащей от ярости рукой по редеющим волосам и впился в Эола более тяжелым, чем прежде, взглядом. — Так что ты там говорил? — выдохнул он подозрительно спокойно. — Кажется, убеждал меня в своей бесполезности? Мне конец. **** Люцифер поудобнее разместился у широкого окна, выходящего прямиком на смешную кофейню. Хозяин квартиры, в которую он имел дерзость забраться, благополучно сопел в шкафу, на случай раннего пробуждения связанный по рукам и ногам. Голограмма логотипа в виде кофейной чашки с улыбающимся лицом танцевала прямо у входа в милое заведение, зазывая людей проснуться именно в этом кафе, и ни в каком другом. Проходящие мимо люди с уставшими лицами благополучно ее игнорировали. Киллер потеребил висящую на шее пулю «на счастье», а затем вновь уставился в прицел на Эола и Яказаки. Леди была готова к работе. Но сегодня у нее, как и у Люцифера, нашлась неожиданная компания. Рядом с винтовкой LIN96F400 блестела на солнце классическая В-707. Люцифер позволил себе назвать ее красавицей, на что его коллега — снайпер по имени Тадеус — заметил, что не красавица, а красавец! «Это Он!» — заявил пухлый парень с гордостью. «Леди, мы нашли тебе пару! — про себя подумал Люцифер. Винтовка в ответ на это неожиданно накренилась вбок и чуть не упала с треноги. — Ты права, моя дорогая. Прошу прощения за поспешность. Сперва мы должны посмотреть, на что он способен!» Мальчишка в маске, не подозревавший о том, что находится под прицелом не одной, а сразу двух винтовок, пытался выглядеть непринужденным, но Люцифер ощущал его напряжение, даже находясь более чем в ста метрах от разговора. «Через пятнадцать секунд», — раздался мужской голос по общей внутренней связи. «Ох, что сейчас будет!» — послышался другой. «Яказаки ебнет инсульт!» — послышался третий. «Ах, если бы…» — этот голос показался Люциферу знакомым. Кажется, принадлежал он шатену, что являлся правой рукой Шаркиса. Мальчишка с печальным взглядом — так его назвал у себя в голове киллер. Люцифер был безмерно рад тому, что Шаркис доверил ему пусть и небольшое, но однозначно непростое задание. И хоть киллер не знал и четверти происходящего, сам факт того, что его так быстро внедрили в работу, вызывал необъяснимую радость. Люцифер привык справляться с обстоятельствами в одиночку. Научиться командной игре ему еще только предстояло. Но одно он мог сказать с уверенностью уже сейчас: сидеть в засаде со вторым снайпером куда интереснее, чем торчать в почти пустой квартире в полном одиночестве. Яказаки разгневанно ударил рукой по столу. Люцифер, не отвлекаясь от прицела, закинул в рот леденец. Боже, как любопытно! Разговор продолжился в еще более гнетущем настроении. Но Люцифера все никак не покидало смутное ощущение, будто бы что-то не так. Он внимательней пригляделся к мальчику в маске и, наконец, понял, что его так тревожило. — Прошу прощения, что вклиниваюсь, — несмело забормотал Люцифер. — Не уверен, что так и задумывалось, поэтому хочу уточнить один момент. — Слушаю тебя, — раздался голос Шаркиса. И все остальные голоса, что то и дело прорывались в общий канал связи, мгновенно смолкли. — Кажется, у мальчика в маске пистолет, — ответил Люцифер. — Да. Знаю. Он тайком вытащил его из нашего резерва. — Тайком? Тогда почему вы?.. «Глупый вопрос, Люцифер. Потому что ему позволили». — Это тоже часть плана, — выдохнул Шаркис. — Твой функционал не меняется. — Понял. Люцифер перевел взгляд на Тадеуса. — Не спрашивай. Я знаю не больше твоего, — пробормотал тот, пожимая плечами. — Шаркис часто так делает? В смысле, не раскрывает всех карт? — Шаркис делает так всегда, — ответил Тадеус, откусывая от купленного по дороге бургера огромный кусок. — Но лично мне плевать до тех пор, пока эти его планы работают. А они работают. Люцифер остался удовлетворен ответом. — Не отвлекайся. Наши пули могут понадобиться в любую секунду, — заметил Тадеус, всматриваясь в прицел, кажется, даже не моргая, но при этом ритмично пережевывая пищу. Люцифер прижал языком леденец к левой щеке. Раз парень украл пистолет согласно плану, сам того не зная, что же сейчас творилось у него в голове? И все ли он сделает правильно? Точнее, откуда Шаркису знать, что он сделает все правильно? Все интереснее и интереснее. Мальчишка неожиданно вскинул пистолет и направил его на Яказаки. — Началось, — раздалось бормотание Тадеуса. На мгновение оба снайпера застыли, ожидая выполнения проговоренного Шаркисом условия. — Надеюсь, фортанет, — продолжал шептать себе под нос Тадеус. — Я сперва не понял, откуда бы взяться разбитому окну, о котором говорил Шаркис. Но раз у пацана с собой пистолет… Он не успел договорить, когда окно кофейни разлетелось на куски. Киллеры чуть помедлили, дождались удобного момента и оба как по отмашке одновременно нажали на курки. **** — Так вот каков твой выбор? — протянул Яказаки, смотря на вскинутый на него пистолет с легким пренебрежением. — И все же вы, дети, способны только разочаровывать. Все ваше поколение пропащее, — вздохнул он. Спокойствие Яказаки Эола напрягло. Еще больше напрягало то, что его телохранители так же не сдвинулись с места. Что происходит? С каких пор пистолет с взведенным курком не производит должного впечатления?! — Вы мне врали! — выпалил Эол, сжимая пистолет крепче и пытаясь угомонить ходящую ходуном руку. — Вам нет дела ни до Железа, ни до меня! Вы подыхаете и хотите оцифровать себя с помощью Лиса! — О-о-о… — Яказаки лишь меланхолично постучал пальцами по столу, не задетый осведомленностью Эола. — И что ты намерен делать дальше? Пристрелишь меня? — на губах Яказаки появилась усмешка, будто он был уверен, что Эол на такое не способен. Что ж… Следовало как можно скорее убедить босса Железа в обратном! Именно поэтому Эол, не медля больше ни секунды, трижды нажал на курок. Три выстрела почти в упор. Эол просто не мог промахнуться. Даже из-за дрожащей руки. И все же пули не достигли желаемой цели. На мгновение Яказаки окутал слепящий свет, и пули, отрикошетив, полетели какая куда. Одна вонзилась в потолок. Одна устремилась в окно кофейни и разбила его. Третья попала в шею неудачливой работницы кофейни. Женщина с противным клокотанием медленно опустилась на прилавок и начала заливать его своей кровью, тихо шипя. Не самый удачный рабочий день. Эол обессиленно опустил руку с пистолетом. Так это правда. Уже не первый месяц ходили слухи, что Лава, используя ресурсы Железа, работает над новым проектом. Кто-то предполагал, что это современное оружие. Но были и те, кто упоминал про защитное поле. Звучало до смешного фантастически. Над созданием полноценных защитных полей бились уже не первое десятилетие, но еще ни одно из них не давало необходимого результата. Для такой высокотехнологичной игрушки требовалось колоссальное количество энергии. Если защитное поле в глобальных масштабах рассматривать еще было можно (хотя оставался вопрос в его стабилизации), то о портативном варианте не смели даже мечтать. Но если прямо сейчас вокруг Яказаки не проявилось защитное поле, закрывшее его от пуль, тогда чем же еще это могло быть? — Как вы…? — Эол так и не смог выдавить из себя вопрос, слишком пораженный увиденным. — А ты предполагал, что единственный умник на этой чёртовой планетке? — фыркнул Яказаки. — Есть люди, которые, в отличие от тебя, работают над реальными проектами. Эол невесело усмехнулся. Скрыть, насколько его уязвили слова Яказаки, не получилось. Впрочем, какая теперь разница, верно? Ему конец. — Убрать, — кивнул Яказаки, поднимаясь с диванчика. Один из телохранителей наставил на Эола пистолет. Потерявшийся в глушителе выстрел подвел черту. Лоб Эола обожгло, и он рухнул на пол. **** «Три пули! Должен признать, молодой человек не из жадных!» — зашуршал в ухе голос Райна, но Поль не сдвинулся с места до тех пор, пока на небольшом экране не появилось подтверждение пойманного сигнала. — Стрелять в Яказаки бесполезно, — вещал Шаркис парой часов ранее, пока Ник вручал Полю нечто, больше походившее на копье, нежели на винтовку. У основания ручки размещался небольшой экран, который киллер теперь и гипнотизировал. — Разработка портативного защитного поля не так сказочна, как нам казалось. Есть свидетели того, что Яказаки уже какое-то время пользуется одним из прототипов. «Опасно, — подумал тогда Поль. — Такие технологии скверно влияют на ауру». — Какова мощность поля? — поинтересовался Райн, заплетая огненно-красные волосы в косу вокруг головы. Выглядел он при этом… странно. — Точной информации нет. Но пулю остановит. — А две? — Думаю, оно достаточно мощное, чтобы остановить все пули, которые мы ему отправим. Но спешка ни к чему. Яказаки должен выйти из кафе живым, — добавил Шаркис. — Есть смысл подставлять под пули мальчишку? Нельзя стрельнуть издалека? — Нельзя. Если Яказаки что-то заподозрит, весь план пойдет прахом, — покачал Шаркис головой. — Мне было нужно знакомое ему лицо. И как удачно оно нам подвернулось, не правда ли? — на губах босса Тени появилась одна из тех неприятных улыбок, которые больше напоминали волчий оскал. Удача, значит? Да, этот сумасшедший ублюдок имел извращенную версию удачи в достатке. — Тебе необходимо поймать сигнал поля, — продолжил Шаркис, постучав кончиком пальца по копью. — Пока поле не активировано, сигнал слишком слаб, но становится мощнее при воздействии на защиту извне. Прототип. Всех косяков избежать им пока не удалось. — И кто же на него будет воздействовать? — спросил тогда Райн. Шаркис оставил этот вопрос без ответа. Но теперь-то становилось ясно, на какую лошадку он ставил. — Сигнал пойман. Пересылаю для взлома, — выговорил Поль, складывая копье вдвое. «Ждем», — раздался голос Дока. «Что будет, если мы не успеем обойти защиту и перенести данные до того как?..» — вслед за ним последовал вопрос от Коня. «Вы уж, блядь, постарайтесь успеть!» — раздалось шипение Шаркиса. И перечить ему никто не решился. — Перехожу на вторую позицию, — выговорил Поль и, вооруженный копьем, зашагал по утренним улочкам Тосама. Первый этап прошел до приятного гладко. Следовало переходить ко второму. **** Сегодня Тосам не к месту радует ослепительным восходом. По пыльному асфальту ползут оранжевые полосы пробившихся между плотно застроенными высотками лучей солнца. К полудню прямой свет превратится в палача, способного, если нежиться под ним слишком долго, оставлять на человеческой коже ожоги третьей степени. Солнце — не лучший соратник для членов Тени, которым следовало бы прятаться в полумраке. Вы стоите в прохладе грязного длинного переулка. Свора бродячих исхудавших от голода псов пирует содержимым одного из переполненных мусорных баков. До твоих ушей то и дело доносится агрессивная грызня. Ты докуриваешь очередную сигарету, из обрывков фраз, жужжащих в левом ухе, собирая всю необходимую информацию и складывая ее в единую картину происходящего. Яказаки в бешенстве. Еще бы, ведь всего десять минут назад ему пришло сообщение о том, что пять складов Железа подорваны с применением «темной материи». А это не просто пожар или взрыв, при котором еще есть шанс спасти ту часть товара, что расположена на подземных этажах. «Темная материя» поглощает всё без остатка, не оставляя после себя ничего, кроме грязного кратера. Спасибо Джеку за эту маленькую победу. Четыре склада тривиальны и лишь для отвлечения внимания, а вот пятый, самый мелкий из них, но самый важный — хороший укол репутации Лавы. На этом складе хранилось новое оружие, которое должно было выехать в столицу в конце этой недели. Что ж… Упс. Поставка сорвана. Ты меланхолично наблюдаешь, как тьма людей в черных костюмах высыпает из резиденции Яказаки, разбегается по машинам и разъезжается по Тосаму. Приятно прогуляться по самолюбию высокомерного японца, но тратить ради подобной глупости пять зарядов «темной материи» было бы слишком расточительно. А вот понизить количество возможных противников — другой разговор. — Ян, как все проходит? «Мы в процессе», — голос друга звучит надсадно. Твое задание Яна в восторг не приводит. Но только ему ты можешь доверить подобное, уверенный, что он не перейдет черту без веской причины. — Сколько еще времени вам потребуется? «В районе получаса». — Хорошо, — киваешь ты и взираешь на высокие ворота, окружающие резиденцию Яказаки со всех сторон. Нужный тебе человек явно не торопится выполнять условия договора. То ли он не впечатлился твоим предложением, то ли просто струсил. Хреново, если так. Ворота под напряжением. Так просто внутрь не пробраться. Закоротить? Бесполезно. Да и рисковать лишний раз не стоит. Резиденция Лавы — бомба без отлаженного механизма. Она построена прямо на сплетении подземных тоннелей, которые пронизывают весь Тосам. Часть тянется к старому метро. Часть — к новому. Часть — является переходами Лавы, расположение которых известно только членам группировки. Одни — выходы из города, другие — приводят прямиком к подземным и наземным складам с оружием. Одна из причин, почему вы использовали «темную материю». Нельзя позволить огню распространиться по тоннелю и добраться до других оружейных точек. По этой же причине нельзя подрывать резиденцию Яказаки (хотя к этому ты и не стремишься), но с этим местом дела обстоят еще хуже. Взрывчатки здесь столько, что огнестрельное оружие внутри резиденции строго запрещено даже для членов Лавы. Единственная пуля может послужить детонатором. Пострадай из-за этого одна лишь резиденция, и ее давно сравняли бы с землей. Но Яказаки не дурак и просто так взрывчаткой окружать бы себя не стал. Если подорвется резиденция, последует цепная реакция. Пламя ворвется в тоннели и прокатится по каждому, сравняв с землей не только убежище Лавы, но и весь, черт бы его побрал, Тосам, оставив на месте города лишь кратер и миллионы мертвых тел. Над воротами, поймав солнечный луч, сверкает инкрустированная драгоценными камнями заколка. Наконец-то… Значит предложение принято. — Вы готовы? — оборачиваешься ты к своим спутникам. По, принявшая детскую форму, прыгает по квадратикам классиков, начертанных кем-то на потрескавшемся асфальте неоновыми красками. От твоего оклика она замирает на одной ноге. Кара нанизывает на пальцы кастеты. Агата играется со своим ножом. Ник, вырядившийся в нелепый плащ, молча кивает. Фигуры в черном, что стоят чуть позади, выходят из своих расслабленных поз и подходят ближе. Твои тени. Отчаявшиеся люди, потерявшие право на нормальную жизнь, но получившие от тебя дар, сделавший их твоими верными соратниками. Когда у человека ничего нет, и надежда умерла еще до наступления совершеннолетия, единственным глотком свежего воздуха может стать разве что цель в жизни. Ее ты им и даешь. Человек, которому нечего терять, но имеющий конкретную цель — самое страшное оружие. — Все изучили список людей, которых ни в коем случае нельзя убивать? Тени дружно кивают. — И не забудьте главное правило: никакого огнестрела, — на всякий случай напоминаешь ты. Тени кивают повторно. Чувствуешь себя предводителем группы бандитов в средневековье. Никаких пистолетов. Сплошь ножи. Одним из условий сделки с человеком по ту сторону баррикад является отключение электрического напряжения, окутывающего ворота. Резкое затухание навязчивого гудения дает понять, что напряжение сброшено. Вы медленно, не скрываясь, выходите из вашего убежища в темном переулке и приближаетесь к воротам. Ваше присутствие мгновенно фиксируют камеры наблюдения, но ни пулемётов, ни лазеров для защиты территории здесь нет по той же причине, по какой в резиденцию не проносят огнестрел. Бояться нечего. Пока. — Дамы вперед, — произносишь ты с легкой улыбкой. И Кара, поняв посыл, подходит к кованым воротам и, вцепившись в железные пруты, тянет их на себя. «Приветики!» — неожиданно раздается в твоем ухе голос Фелини. Какого хрена?! — Не помню, чтобы мы подключали тебя к общему каналу, — шипишь ты, наблюдая, как Кара с тихим рыком с корнем вырывает один из элементов ворот и отбрасывает искореженный кусок металла весом в тонну в сторону. На толстых прутьях в местах, где ухватилась девушка, остаются вмятины от пальцев. За коваными воротами в метрах десяти вас ждет еще одно препятствие. Уже из камня. Зону между железными воротами и каменными можно считать буферной. И мгновения не проходит, как перед каменными воротами высыпают головорезы Яказаки. Преобладающее большинство вооружено ножами. Ты тоже выхватываешь свой охотничий нож, демонстрируя однозначность намерения. — Возможно, вы не знаете, куда пытаетесь попасть, — вперед выходит немолодой японец. — Это не то место, куда следовало бы заглядывать детям. — Ваша правда, — киваешь ты, жестом отдавая приказ По. И андроид в виде девочки лет двенадцати в мгновение ока оказывается рядом с японцем, подпрыгивает вверх и одним ударом ноги сносит ему половину головы. Брызги крови разлетаются во все стороны. Капля теплой влаги попадает тебе на щеку. Ты медленно стираешь ее с лица, сохраняя невозмутимый вид. На мгновение воздух застывает, а вместе с ним и все вокруг: тени — в напряженном ожидании, противники — в попытке проглотить первый ход, сделанный далеко не ими. По, легко опустившись на землю, стряхивает с носка берца кусок плоти и переводит на противников искусственные темно-карие глаза. Мгновение тишины сменяется взрывным движением. Тишину заменяют агрессивные вопли. Порядка тридцати человек резко срываются с места и устремляются к вам. Тени решают не дожидаться противника и кидаются ему навстречу. «Не беспокойся! — раздается неуместно веселый голос в твоем ухе. — Я создал нам с тобой личный канал. Только ты и я!» О господи. Только не это. Мужчина под два метра ростом огромной лапищей хватает По за собранные в конский хвост волосы и метает ее в каменную стену с такой силой, что девочка уходит в плотную толщу на половину своего тела. Он было кидается к андроиду, желая размозжить управляющее ядро в его голове прежде, чем она после секундной перезагрузки системы вернется к боевому режиму, но перед ним вырастает Кара. Предназначенный По удар девушка берет на себя, а затем, ловко перегруппировавшись, хватает мужчину за руку, перекидывает его через спину и с силой впечатывает его в стену рядом с По. С одним нюансом. Он человек. Если По не без усилий, но выбирается из плена камня и отрывает от лица часть искусственной кожи, после удара повисшей бесполезным пластом, мужчина уже не поднимется никогда. — Тебе что-то нужно? — выдыхаешь ты, отражая удар ножа, нацеленный тебе в левый глаз. Твой нож, встретившись с оружием противника, высекает сноп искр. Так. Стоп. Это опасно. Черт бы вас всех побрал! «Просто скучно. Я здесь один холодный и голодный». Скучно? Тебе бы его проблемы! Скучно ему, посмотрите-ка, блядь! — Я говорил тебе позавтракать. «Я без тебя не хочу», — начинает плаксиво капризничать Фелини. Ты терпеть не можешь, когда он строит из себя дурачка. — Ты, мать твою, теперь и пожрать без моего присутствия не способен? «Не способен. Хочу, чтобы ты покормил меня с ложечки!» — С хуежечки! — выпаливаешь ты в сердцах, парируя еще один смертельный удар. Поймав момент, ты изворачиваешься и, выкрутив сжимающую нож руку противника так, чтобы лезвие теперь смотрело в его сторону, ударом локтя направляешь оружие прямо в его горло. Чувствуешь, как нож вонзается в плоть, но не видишь этого, потому что твой взгляд перескакивает на двух противников, намеренных зажать тебя в тиски. Ты уклоняешься от одного удара и ударяешь первого нападающего кулаком в челюсть. Апперкот отличный, но забирает слишком много времени. Ты лишь успеваешь развернуться ко второму противнику, но на контрудар времени не остается. Благо лезвие ножа лишь слегка чиркает тебя по щеке. Из рук мужчины внезапно уходит вся сила — это Агата прицельным ударом вонзает нож ему под ребра, проталкивает лезвие к самому сердцу, а затем с силой прокручивает его в теле человека. Слышится щелкающий хруст ломающихся костей. «Чем занимаешься?» — Да как тебе сказать, — шипишь ты, продираясь вперед через мясорубку, оглушенный воплями бешенства и боли, сквозь кровавую пелену и густой запах железа, поскальзываясь на отрубленных конечностях с четким осознанием своей причастности к происходящему. Все это кровавое месиво — твоя ответственность. Но был ли другой выход из положения? Нет. «А я задаюсь сакральными вопросами, — с гордостью оповещает тебя Фелини. Страшно представить какими. Можно ли надеяться на то, что он не начнет вдаваться в подробности? — Вот например… — Надежды нет. — Почему хлеб жарят, но не варят?» Ника прижимает к стенке низенькая юркая девушка. Она было ударяет нанита ножом по лицу, но он в последний момент избегает удара и лезвие чиркает по камню, брызгая каменной крошкой. Крутанувшись на месте, девушка производит еще один удар и оставляет на шее Дайси неглубокий порез. Почему ты не взял в расчет тот факт, что без нано он куда слабее? Черт. Если можно где-то совершить промашку, ты это обязательно сделаешь. Как же бесит! Ты порываешься помочь Нику, когда он внезапно хватает девушку за грудки ее пиджака и толкает противницу на себя. С запозданием ты замечаешь, как нож в его правой руке, прорезав белую ткань свободной рубашки, погружается в живот девушки до самой рукояти. …Ладно, Дайси кое-что умеет и без нано. — Вообще-то варят, — выдыхаешь ты на автомате. — Таким образом делают квас. Варят хлеб. «Что такое квас?» — слышится недоуменное. — Виртуалия тебе в помощь, — отвечаешь ты, приближаясь к Нику. — Тебе здесь не место. Ты знаешь, что делать, — кидаешь ты ему. Нанит молча кивает, стирая с шеи кровь, а затем направляется ко входу в каменных воротах. К нему он прорывался изначально. Следует взломать замок до того, как подъедет подмога. По мгновенно появляется рядом с ним, готовая защищать своего создателя несмотря ни на что. «Боже, ну почему ты такой умный? — слышится возмущение. — Хорошо, а как тебе такое? Каким бы ты был карандашом?» Девушка со шрамом, тянущимся через все ее лицо от правого виска до левой щеки, возникает будто из ниоткуда и ударяет тебя кулаком по бедру. Ты невольно теряешь равновесие и припадаешь перед ней на одно колено. Она же, развернувшись, пытается ударить тебя ногой в челюсть. В толстую подошву ее ботинок вкручены железные шипы. В последний момент, лишь каким-то чудом поймав девушку за щиколотку, ты резко выкручиваешь ее, и с губ противницы срывается болезненный вопль. Носок ее ботинка теперь смотрит в противоположную сторону. Несколько верзил, привлеченных воплем девушки, уже бегут на тебя. «Чего молчишь? Я задал вопрос». — Да я как бы тут немного занят! — шипишь ты, подскакивая на ноги и стараясь увеличить расстояние между собой и новыми противниками. Сейчас ты в последнюю очередь думаешь о том, каким бы ты, ёб вашу мать, был карандашом! «Хорошо. Я сам буду задавать вопросы и сам на них отвечать! Я бы однозначно был серым карандашом, потому что серый — лучший цвет в мире. Я, таким образом, был бы лучшим карандашом в мире, потому что… Почему, я еще не придумал, но ты запомни эту мысль и позже спроси меня еще раз!» Да блядь! — Фелини, мать твою, ты мешаешь! — огрызаешься ты, а в следующее мгновение пропускаешь удар и получаешь кулаком в правую скулу. В ухе тут же возникает неприятный звон. Перед глазами все расплывается. Ты резко подаешься влево, шумно вдыхаешь через нос, заставляя свое тело двигаться несмотря ни на что, а затем отвечаешь нападающему комбинацией из ударов, сперва коленом в живот, а затем толстой подошвой ботинка по голове. Противник, крутанувшись в воздухе от мощи удара, отлетает вбок и сбивает с ног одного из теневиков. Тень, ловко выбравшись из-под мужчины, одним точным ударом ножа хладнокровно отправляет его на тот свет и растворяется в кровавой гуще в поисках новой жертвы. Ты даже не успеваешь рассмотреть его лица. «Ты когда-нибудь ел свои козюльки? Я ел. По мне так не хватило корицы. Ты когда-нибудь облизывал корки на болячках? Я облизывал. По мне так с корицей стало бы вкуснее. Ты когда-нибудь пытался себе отсосать? Я пытался. Я провалился. Думаю, в этом деле мне бы не помогла даже корица». — Хоть одна хорошая новость, — выдыхаешь ты, кидая взгляд на Ника и замечая, что, пока он занимается взломом двери, а По отвлеклась на нескольких противников по правую его руку, к парню со спины приближается один из членов Лавы. Блядство. Конечно, мужчина понимает, что на Нике бронежилет, а значит будет целиться в шею. Так и происходит. Мужчина замахивается. На решение жизненной задачи у тебя остаются считанные секунды, и ты, действуя на голых инстинктах, бросаешься вперед. Ты в последнее мгновение закрываешь собой Ника, и лезвие ножа бьет тебя в грудь. Ощущается несильный удар. Бронежилет выполняет свою функцию на ура. Нападавший же вскрикивает, выронив оружие и схватившись за сломанное запястье. Добивает его один из теневиков. — Всю жизнь мечтал о том, что мою спину будет прикрывать горячий парень, — раздается задумчивое со стороны Ника. — Ха? — А нарисовался всего-лишь ты, — фыркает нанит, не спеша раскланиваться перед тобой в благодарностях за спасенную жизнь. — Ну уж блядь извините, — шипишь ты, метая взгляд на экран КПК Ника, а затем вновь оглядываясь по сторонам, намеренный прикрывать Дайси, пока он не закончит взлом двери. «О, там Ник? Я слышал голос Ника? Передавай привет!» Ага, сейчас. «А почему ты так негативно относишься к самоотсосам? Думаешь ревновать меня ко мне? Не парься, мой член только твой, детка!» От злости сводит скулы. — Ты сегодня заткнешься или нет? «Или нет!» Состояние странное, будто время то замедляет ход, давая тебе возможность рассмотреть разворачивающуюся перед глазами кровавую картину во всей красе, то ускоряется до такого бешеного ритма, что только и остается уклоняться от ножей и вдыхать пыль. «О! Нашел суперкаверзный вопрос! — Фелини все нипочем. — Ты когда-нибудь хотел дать пощечину человеку, пока разговаривал с ним?» Губы невольно дергаются от улыбки. — Да. «Что-о-о?! Правда?! Я от тебя такого не ожидал, если честно… Бедный Ян… Ладно, я ему не скажу!» Твою ж мать, непрошибаемый дебил! «Так ты привет Нику передал или нет? Что-то я не слышал!» Раздается тихий писк, и взломанные каменные двери с тихим шелестом раздвигаются, впуская в резиденцию нежданных гостей. Впрочем, не такие вы уже и нежданные. К вашему приходу уже подготовились. Оглушительный лязг гостеприимно обрушивается на тебя, когда в вашу сторону устремляется длинный меч. Не задевает он ни тебя, ни Ника лишь благодаря По. Перед вами появляется мальчик лет тринадцати. Андроид. Такой же, как и По. — Ты, кажется, говорил, что твой отец являлся единственным производителем операционных систем для автономной работы роботов в Тосаме, — шипишь ты. Было бы неплохо взять себе в подмогу Funf Buchstaben, вот только Ник все еще не до конца отладил их системы после вредоносной Лаирет. — Ключевое слово в данном случае «в Тосаме», — фыркает Ник, пропуская вперед беспощадные тени. Разделавшись с противниками в буферной зоне, они, будто лавина, накрывают тех, кто поджидает вас за дверьми. По схлестывается с андроидом Лавы. Кара с нечеловеческим ревом ломает одну кость за другой. Агата орудует ножом, как шеф-повар на кухне. Ты оглядываешься в поисках конкретного человека. И вскоре находишь его. Блеск заколок подсказывает тебе направление. Позволяешь оставить «поле боя» Агате, Каре, Нику и теням. Тебя же ожидает другой человек. Миниатюрная японка в цветастом кимоно стоит поодаль от грязного кровавого месива из человеческих тел. Утонченная и идеальная. С белоснежной кожей и с яркими тканями, наброшенными на хрупкие плечи. Старшая сестра Томо Яказаки — Йоко Яказаки. Не успеваешь подойти к ней, как она тут же учтиво кланяется. Ты на это лишь вздергиваешь вверх левую бровь. — Где он? Девушка, не сказав ни слова, манит тебя за собой. В традиционной японской обуви, походящей на плоские сандалии без каблука, она передвигается крайне медленно и кажется тебе неуклюжей. Но по узкой лестнице, тянущейся вниз в черноту, Йоко ныряет с легкостью пера. На мгновение у тебя в голове щелкает подозрение. Стоит ли поступать так опрометчиво и идти за ней? А что, если это ловушка? «Как думаешь, реально ли задушить человека резинкой от трусов?» — прорывает реальность Фелини. — Да. «Тогда почему ножи в самолет проносить нельзя, а резинки трусов можно?» — Тебе стоит спросить это у поддержки аэропорта Тосама. Желательно прямо сейчас, — холодно советуешь ты. «Думаешь?!» — Уверен. «Прямо сейчас этим и займусь!» Спасибо, блядь. Ты все же спускаешься по ступенькам вниз, и в первое мгновение тебе кажется, что ты опустился в озеро из тьмы. Но глаза начинают потихоньку привыкать. Из тьмы проступают контуры затхлого помещения. Ты замечаешь фигуру в кимоно в конце узкого длинного коридора и осторожно следуешь за ней. Вы спускаетесь еще на несколько пролетов под землю, прежде чем выходите в коридор пошире. В нос ударяет запах крови, мочи и смерти. — Госпожа? Что вы здесь делаете? Вы не… — царствующий здесь охранник замечает тебя слишком поздно и не успевает даже осознать происходящее, когда твой нож рассекает его глотку. Мертвый мужчина медленно оседает на каменный пол. Ты же оглядываешься по сторонам. По твою левую руку лишь глухая каменная стена, по правую — череда решетчатых дверей. Вы проходите мимо них, и ты замечаешь полусгнившие трупы, прикованные кандалами к стенам. Мать твою, какой пиздец. Томо Яказаки в последней камере. Из одежды на нем лишь брюки, превратившиеся в клочья. Все тело усеяно синяками. С приоткрытых пухлых губ стекает струйка крови. Капли мерно падают ему на живот и ползут по белой коже вниз. — Томо, — голос Йоко оказывается неожиданно высоким, почти детским. Он слегка дрожит. Яказаки-младший вздрагивает, разлепляет усеянные полопавшимися капиллярами глаза и медленно поднимает их на вас. — Предатели, — выдыхает он надсадно, а затем закашливается. — Вы… Оба! Ладно Он, но как Ты могла так со мной поступить?! — Не стоит кидаться обвинениями, не видя всей картины, — вкрадчиво выдыхаешь ты. — Твое наличие здесь — часть плана. — Чьего?! — Яказаки дрожит от гнева. — Моего. — Засунь свои планы себе в задницу! — орет Томо, невольно дергая руками. Сковывающие его запястья кандалы звонко бряцают. — Ты ведь сам хотел союза со мной, — напоминаешь ты, едва заметно улыбнувшись. — Да. А ты вместо этого отдал меня на растерзание отцу! — Нет. Я расчистил тебе путь, — объясняешь ты тихо. — Предателей никто не любит, Яказаки. За предателем никто не пойдет, — протягиваешь ты, укладывая локти поверх решеток. — А вот мучеников люди просто обожают.