Семь небес Рая

— Погоди! Да погоди же! — насекомое неуклюже плетется за тобой, периодически путаясь в собственных ногах. За твоим шагом он не поспевает. Развязанные шнурки серых кроссовок замедляют его. В узких джинсах Аки и, внезапно, твоей серой рубашке он выглядит как огородное пугало. Взъерошенные нечёсаные волосы с проседью и общий опешивший вид лишь прибавляют образу комичности. Знакомьтесь. Главный комедиант Тосама со свежими порезами на запястьях и легким ароматом крови, шлейфом тянущимся вслед за ним. — Я не понял! Откуда столько людей? — его тонкие, испещренные ссадинами пальцы утопают в слишком длинных рукавах. — И где они все это время прятались?! — острые ключицы проступают сквозь блестящий шелк. — Дом Ника, конечно, большой. Но не настолько же?! — Фелини все никак не желает угомониться. Ты же не понимаешь, почему его внезапно впечатлило столь небольшое количество людей. Ты вызвал лучших. Но это лишь малая толика группировки, которую ты планомерно сколачивал на протяжении последних двух лет. — Признавайся! Тайные комнаты за книжными стеллажами? — ты пытаешься не смотреть в его сторону, но у тебя ничего не выходит. «То есть красивым ты меня не считаешь?» — такой вопрос он задал тебе в машине. Нет. Не считаешь. Но взгляд то и дело возвращается к нему. К торчащим ключицам. Ссадинам и синякам. К блеклым глазам и таящейся в зрачках тьме, которую лишний раз лучше не тревожить. — Подземные этажи? — проглядывающие сквозь ткань соски невероятно отвлекают, мать его. Адреналин циркулирует по венам в преддверии реализации не самого простого плана. А тебе неожиданно хочется трахаться. Очень, блядь, вовремя. — Или вы создали подмножество некоторого пространства… — «Просто заткнись и… накинь уже что-нибудь на себя помимо рубашки!» — …которое само является пространством со свойствами, индуцированными… — «Блядь, прекрати заглядывать мне в глаза. Когда ты наклоняешься, я вижу больше, чем следует! Хватит меня отвлекать!» — …объемлющим пространством?! Это я сейчас про подпространство, если что! — засосы вперемешку с синяками на его шее выглядят слишком… вульгарно и провокационно. Влажный язык скользит по обветренным губам. Фелини то и дело рефлекторно облизывается, пытаясь увлажнить пересохшую кожу. Тебе хочется схватить его за челюсть. Провести пальцами по шершавой коже. Протолкнуть большой палец в не затыкающийся рот так глубоко, как получится. «На колени», — выдохнул бы ты тихо. И Фелини бы подчинился. Блядь. Что за ебаное наваждение? Как же заебало. — А может этот особняк выше, чем кажется на первый взгляд? — Придурок вообще ни сном, ни духом о твоих мыслях. — Что вы использовали в качестве прикрытия? — Что изменилось? Секс никогда не вызывал у тебя такого уж большого интереса. — Голографические экраны? — Так какого хрена именно сейчас?.. — Нано-напыление? — Немыслимый пиздец. — Камуфляжные зеркала? — Вы трахались пару часов назад. Хули телу еще надо? — Разве в пределах города можно использовать камуфляжные зеркала?! — Сука, да почему он не может просто заткнуться и съебать в закат, прихватив с собой синяки и засосы, светлую кожу и рот, в который сегодня его хочется выебать с особенным старанием? — Я не считаю тебя ангелом, но думал, что ты ограничиваешься рэкетом, шантажом, убийствами! — «Замолчи-замолчи-замолчи!» — Но камуфляжные зеркала? Зуо, это уже перебор. — Единственный перебор здесь — это он сам. — Я что, действительно встречаюсь с парнем, который использует камуфляжные зеркала? Да ты знаешь, сколько насекомых каждый год гибнет, разбиваясь о них всмятку?! — Я знаю одно насекомое, которое может разбиться всмятку прямо сейчас, — рычишь ты, стоически игнорируя мысли о сексе. Пиздец, какая тупость. — И камуфляжные зеркала мне для этого не потребуются, — бросаешь ты, стремительно спускаясь вниз по лестнице к холлу. Фелини от тебя не отстает. Хромает. Спотыкается. Но, сука, упрямо тащится за тобой, не затыкаясь ни на секунду. А ты-то наивно полагал, что секс решит проблему. Близостью следовало успокоить его. Дать понять, что все остается по-прежнему. Между вами, во всяком случае. То ли ты оказался не так убедителен, как тебе казалось. То ли ты успел позабыть, каким прилипчивым он может быть. Твои же собственные неожиданно всплывающие потребности сексуального характера кажутся вопиющим предательством со стороны собственного тела. Бред какой-то. — Хорошо, если секрет не в камуфляжных зеркалах, тогда в чем?! Ты же не хочешь сказать, что все эти люди — твои клоны?! Да ёб вашу мать. Ты резко останавливаешься посреди лестницы, и Фелини, не успев вовремя среагировать, врезается в тебя и смешно фыркает. Ты одариваешь его тяжелым взглядом, надеясь, что этого окажется достаточно. — Так клоны или нет?! Недостаточно. — Я тебя сейчас выебу на глазах у всей Тени! — ты не это хотел сказать… — Ладно, — кивает Фелини, перекатываясь с пяток на носки и обратно. — А в чем прикол? — Фелини взирает на тебя своими блеклыми глазенками, совершенно точно понимая, насколько тебя сейчас бесит. Ты же совершенно точно понимаешь, что он не отвалит, пока не получит ответы на свои вопросы. Тяжело вздыхаешь, потирая уставшие глаза. Больше, чем трахаться, ты сейчас хочешь разве что спать. — Ты правда считал, что вся Тень живет под одной крышей? — выговариваешь ты нарочито медленно. — Даже ты меня недооцениваешь? Мило. Фелини открывает рот, чтобы что-то ответить, но затем захлопывает его и строит кислую мину. Ты же, удовлетворенный тем, что заткнул Фелини хотя бы на пару минут, продолжаешь путь. — Значит, рядом с собой ты держишь только избранных? Ты аж вздрагиваешь от вновь звенящего в ушах голоса. Рано порадовался. — Да. — Они своего рода… — Фелини с задумчивым видом стучит пальцем по подбородку. Сейчас выдаст очередную бредовую аналогию, а ты ответишь ему подзатыльником. — Генералы? Ты уже было замахиваешься для оплеухи, но останавливаешь руку на половине пути. Вообще-то звучит неплохо. — Люди, которым я доверяю, — подтверждаешь ты. — А мне сюда переехать можно? — Нет. — Почему? — Не заслужил, — выговариваешь ты, внимательно следя за его реакцией. Конечно, ты его не выгонишь, пожелай он остаться. Но ты бы предпочел держать его подальше от места, которое на мушке у половины Тосама. Слишком опасно. Кажется, пора задумываться об отдельной квартире. Фелини тяжело вздыхает, примиряясь с твоими словами, и наконец-то замолкает. Но желанная тишина длится недолго. С улицы через распахнутые двери в холл проникает приглушённый гул. Ян, как и все «генералы» Тени, которые сегодня выйдут претворять в жизнь ваш план, ожидает тебя внизу, облаченный в черную экипировку военного типа. В точно такую же, в какую одет и ты сам. Поверх черной водолазки к телу парня плотно прилегает бронежилет из мягкого нано-металла со свойствами неньютоновской жидкости: чем сильнее физическое воздействие на материал, тем плотнее он становится. Жилеты сделаны на заказ, у, что иронично, Железа, к новому боссу которого вы и планируете наведаться этим утром. Ян молча протягивает тебе твой бронежилет, и пока ты фиксируешь его на себе, поправляет щитки на коленях и локтевых суставах. Вместо вирту-очков на его голове очки с тепловизором. В набедренных системах блестят рукояти ножей. В двойной плечевой кобуре девятимиллиметровые Glock 23. — Выспался? — интересуется Ян с ехидной улыбкой, блуждая взглядом по твоей шее. Фелини умудрился поставить тебе новый засос на шее ближе к челюсти. Слишком высоко, чтобы спрятать его за воротом водолазки. Слишком неудобное место для пластыря. — Завались, — кидаешь ты, посильнее затягивая крепления на перчатках со стальными вставками в районе костяшек. — Конечно, не выспался! Мы же спали не больше двух часов! — берется ныть Фелини. — Ты можешь возвращаться в постель, — замечаешь ты. — Нетушки. — Ты мне здесь не нужен. — Я тебе нигде не нужен. Когда меня это останавливало? Что-то внутри тебя вспыхивает праведным гневом. Вторая реплика бесит, но от первой аж скулы сводит. Может, все же отвесить ему хорошенький подзатыльник? — А мне такой дадут? — не чувствуя смены твоего настроения, Фелини тычет пальцем в нож на твоем бедре. — Нет. — Почему? — Нахуя? — Чтобы я мог защищаться! — От кого? От себя? — фыркаешь ты. Перед глазами все еще стоит картина, на которой Фелини делает на своих руках надрез за надрезом, пытаясь убедиться в отсутствии под кожей извивающихся проводов. И кровавая вода струится по его животу и ногам, отчего он напоминает то уродливое виртуальное отражение его самого в бесконечном коридоре дверей, за которыми скрыты покалечившие его воспоминания. Ты раньше не задумывался, почему образ именно таков. Почему он без одежды ниже пояса. И почему так много крови. Будто он жертва изнасилования. Теперь начинаешь понимать. В некотором роде так оно и есть. Просто насиловала его все это время сама жизнь. Какая честь. — Да хоть бы и так, — бормочет Фелини, хмурясь. — Ты с нами не пойдешь, — предупреждаешь ты на всякий случай. Еще не хватало, чтобы он увязался за вами и окончательно утоп во всем этом дерьме. — Но я хочу помочь! — возмущается Фелини. — Ты мне очень поможешь, если закроешь рот и пойдешь спать, — цедишь ты сквозь зубы. Фелини изображает обиду. Ян же театрально закатывает глаза. Не время. Не место. Знаешь! Ты прекрасно все это знаешь, но… — Уверен, что людей достаточно? — тихо бросает Ян, давая понять, что пора бы вернуться к рабочим моментам. — Уверен. — Здесь и тысячи человек нет. — Мы должны все сделать тихо. — Пока это больше походит на хитровыебанное самоубийство, — хмурится друг. — Слишком большое количество людей привлечет внимание. Не хочешь же ты, чтобы к Яказаки пришла подмога. В этом случае наш план однозначно превратится в суицид, — шипишь ты. — Я все понимаю. Но резиденцию Яказаки охраняет не три с половиной человека. И даже твои отвлекающие маневры не гарантируют… — ты жестом заставляешь Яна замолчать. — Я знаю, на что иду. — Ты слишком рискуешь, возглавляя эту авантюру. — Есть предложения получше? — Есть. Оставайся здесь. Руководи отрядами из особняка. — Нет. — Так, мать твою, делает каждый босс. Они не бегут сломя голову в объятья смерти! Это разумный подход. — Срать на разумность, — выдыхаешь ты бескомпромиссно. Тебя заебало твое неустойчивое положение. Ты должен оказаться в гуще событий и всем доказать, что с тобой следует считаться, хотят это великие мира сего или нет. Ян морщится, но тему не развивает. Мнется. У него на языке вертится еще один вопрос. — Что мне делать в случае провала? — выдавливает он из себя еле слышно. — Ответ очевиден. — Но… Они же… — Ян. — Я… Я никогда не убивал де... — еле слышно выдыхает друг. — Я не смогу… — В таком случае молись, чтобы наш план не провалился, — выговариваешь ты железным тоном. Тебя и самого тошнит от подобного решения. И ты почти на сто процентов уверен, что Ян не сможет выполнить указание. Остановится в последний момент. Что ж… Тебе, скорее всего, будет уже плевать. Зато возможность подобного расклада заставит его полностью сконцентрироваться на деле. Никакой выпивки. Никаких лишних мыслей. — Черт, я будто попал на распродажу, — слышится нервное чертыханье. Фейерверк вваливается в холл, бормоча себе под нос грязные ругательства. Слегка вьющиеся волосы торчат во все стороны из-за царствующего на улице шквального ветра. Лишь завидев Яна, парень тут же расплывается в довольной ухмылке. Его экипировка не отличается от вашей, если исключить динамитные шашки в вакуумных блистерах на груди и несколько зарядов «темной материи», заключенной в платиновые шестигранники. Когда Джек уходил накануне, при себе он имел семь таких шестигранников. Теперь у него на поясе осталось всего два. — Сделал? — спрашиваешь ты, перетягивая внимание Фейерверка с наигранно равнодушного Яна на себя. — Естественно. — Тебя заметили? — Пару раз. — И? — Я всегда за собой прибираю, — пожимает подрывник плечами, не заостряя внимания на наспех перебинтованном бицепсе правой руки. Сквозь бинт проступает кровь. Ранен, но не смертельно. — Хорошо, — киваешь ты и протягиваешь в сторону Джека раскрытую ладонь. — Через сколько? — Два часа и шестнадцать минут, — говорит он, вкладывая тебе в руку детонатор. — Но ты в любое время можешь ускорить процесс. Или прервать, если что-то пойдет не по плану. — Ты устал? — Нет. Вранье. — В таком случае, раз вы с Яном такие дружные, почему бы вам не поработать вместе? Ян расскажет тебе о нюансах. Прикрывай его. Джек сияет, будто после сложной ночи в компании взрывчатки ему без надобности здоровый сон. Ян тут же встает в позу: — Меня не нужно прикрывать. — Прикрывать нужно каждого, — не соглашаешься ты. Раз решил трахаться с Джеком, сам с ним и нянькайся. Перед левым глазом раскрывается голографический экран, указывая на входящий вызов от человека, которого здесь ждут меньше всего. Кого угодно, но не тебя, друг мой. Сбрасываешь звонок и извлекаешь из кармана голограммер. Старая штука. Сейчас такими редко пользуются. На него записано твое сообщение. Предложение конкретному лицу. Опасаясь перехвата информации, тебе ничего не остается, кроме как обратиться к старой школе. По холлу разносится жуткий скрежет. Фелини, недовольный тем, что ты не оказываешь его великой персоне соответствующего внимания, на кой-то черт сдвигает с места тяжелый антикварный комод. По виду предмет мебели весит столько же, сколько и сам Фелини. Насекомое наваливается на него всем телом и смешно перебирает ногами, скользя по полу на одном месте. Комод от каждой новой попытки сдвигается не больше чем на пару сантиметров. Чем бы дитя не тешилось… Только бы не шевелило ртом, не изрыгало из себя тонны бреда и не пыряло себя ножом. Меланхолично проследив за действиями Фелини, ты уже собираешься уйти, чтобы передать голограммер человеку, ожидающему тебя в спортивном зале. Тому, чей звонок ты скинул. Но на горизонте появляется Люцифер. С ним тебе так же следует перекинуться парой слов. Здесь и сейчас. Черт. Пора начинать делегировать обязанности. Но кому? Переведя взгляд с Яна на Джека и обратно, ты размышляешь, можно ли возложить столь щепетильную встречу на их плечи, учитывая ожидающую персону. На мгновение в тебе вспыхивает беспокойство за друга, но ты уже машинально подавляешь в себе все лишние эмоции. Не та ситуация, когда следовало бы заботиться о чьих-то чувствах. К тому же… По реакции Яна ты сможешь судить, можно ли ему доверить то, что планируется дальше, или лучше в последний момент сменить игрока. — Спустись в спортивный зал и отдай это, — ты вручаешь Яну голограммер и, больше ничего не объясняя, двигаешься к Люциферу. Ян, тяжело вздохнув, подчиняется. Джек следует за ним по пятам. Может, это и к лучшему. **** Наконец-то Джеку выдалась возможность остаться с Яном наедине. Его слегка угнетал тот факт, что после проведенной вместе ночи они не успели перекинуться и парой слов. Еще больше угнетала явная отстранённость Яна. Будто ничего не произошло. Фейерверка это в корне не устраивало. — Как насчет того, чтобы обсудить случившееся? — предложил он, лишь галдеж остальных членов Тени остался за закрытыми дверьми. — Случившееся? — Ян то ли хорошо изобразил, то ли действительно не понял, о чем говорит Джек. — Я о сексе, — невозмутимо уточнил подрывник. — А что тут обсуждать? — Ну… — Джек растерялся. — Он у нас был. — И? — Хм… — Фейерверк растерянно почесал кончик носа. — Хотелось бы получить обратную связь. Ян одарил Джека взглядом, в котором красноречиво прочиталось: «Что ты, мать твою, несешь?» — Какую еще обратную связь? — нахмурился Ян. — Что-нибудь вроде: «Ты был великолепен», — подсказал Джек с улыбкой. — Ты был великолепен, — монотонно выговорил Ян, походя на роботов, которые с таким усердием конструировал Дайси-младший в своей лаборатории. Хотя… Даже его андроиды выдавали больше эмоций, чем сейчас Ян. — Я серьезно, — нахмурился Джек. — Я тоже, — кинул Ян, и не подумав остановиться и подарить Джеку легкий поцелуй. Или повиснуть у него на шее. Или прошептать ему на ушко что-то запредельно интимное. Джек привык, что так оно после секса и происходило. Исключением являлись случаи, когда он уходил от дам своего сердца до того, как они успевали поделиться восторгами. Ян ничем делиться не собирался, и мысли его обращены были далеко не к подрывнику. Подход прагматичный. Джек и сам старался придерживаться такого стиля поведения до этой самой секунды. Но прагматизм, обращенный на самого Фейерверка, неожиданно раздосадовал его. Не зная, каким еще способом выразить свое негодование, Джек поравнялся с Яном и ощутимо ущипнул его за зад. — Ты охренел?! — Ян подпрыгнул на месте и направил на Джека негодующий взгляд. Наконец-то хоть какие-то эмоции. — Всего лишь пытаюсь привлечь твое внимание, — невозмутимо оповестил Фейерверк. — Ведешь себя как ребенок, — прошипел Ян, ускоряя шаг. — Разве непонятно, что мне сейчас не до воркований с тобой! — выдохнул он взбешенно. — Понятно. Но у меня впечатление, будто ты меня избегаешь, — заметил Джек осторожно. — И откуда же такие выводы? — Взять хотя бы диалог с Шаркисом. Он приставил меня к тебе, а ты тут же ощетинился. — Конечно, мать твою, ощетинился, — прошипел Ян, раздражаясь все больше. — Ты всю ночь бегал по Тосаму и устанавливал заряды. К тому же ранен. Очевидно, тебе необходим отдых. — Я вполне бодр, — не согласился Джек. — «Вполне» — недостаточно! Не хватало еще, чтобы мой новый мужик сдох после первого же перепихона, словив пулю из-за заторможенной реакции! — в раздражении рыкнул Ян, пересекая очередную комнату на пути к месту встречи. Фейерверк на мгновение завис. — Твой «кто»? — осипшим голосом переспросил он, надеясь, что не ослышался. Ян уже открыл было рот, чтобы повторить, но во взгляде его промелькнула припозднившаяся осознанность. — Я не это имел в виду, — поспешно заявил он, налегая на тяжелую дверь и буквально вваливаясь в спортивный зал. — Тогда что ты имел в виду? — Джек зацепился за ниточку диалога и собирался разматывать её до победного. — Да. Что ж-ж-же ты имел в виду? — послышалось знакомое шипение из дальней части спортивного зала. Ян замер. С лица его мгновенно схлынули все краски. Джек также узнал хозяина голоса и напрягся. Глоу сидел на одной из лавочек и лупил длинным пятнистым хвостом по полу. На левой скуле его красовалась ссадина. Правую руку стягивал силиконовый бинт у запястья. Последствия «суматохи» на ДаркАтоме? Или новый хозяин решил поэкспериментировать в постели? — Что… ты здесь делаешь? — после затянувшегося молчания с усилием выдавил из себя Ян. — Ж-ж-ж-жду. Но не тебя, — протянул котенок, грациозно поднимаясь на ноги. Ян же повертел в руках голограммер. — Хотя и ты сойдешь. Как и всегда, — выдохнул Глоу, широко улыбаясь и при этом обнажая острые клыки. От такой шпильки неприятно стало даже Джеку. Страшно представить, что же в этот момент почувствовал Ян. — Так встреча с тобой? Котенок лишь пожал плечами, начав медленно приближаться к Яну. Джек невольно вышел вперед. Пальцы сами собой сжались на шестиграннике, висевшем у бедра. Как было бы здорово стереть эту мерзкую кошатину с лица земли. Хлоп, и проблема решена. — С-с-со мной. Но не с-с-с тобой. — Что ж, тебе, как и всегда, придется довольствоваться малым, — выговорил Ян надсадно. — Послание для тебя? — он повертел в руках голограммер. — Не с-с-совс-с-сем, — протянул Глоу, окидывая Яна оценивающим взглядом. Джеку этот взгляд не понравился. Ян молча подкинул голограммер в воздух. Котенок же с легкостью поймал его, не отрывая внимательного взгляда от шатена. — Видел тебя на ДаркАтоме. Тебе к лицу форма миротворцев. Они как и ты, с-с-строили из себя с-с-святош. А на деле… — Глоу выразительно передернул плечами. — Винил меня в отс-с-сутстс-с-свии вернос-с-сти, которой я тебе и не обещал. А сам нашел с-с-себе новую пас-с-сию меньш-ш-ше, чем через-з-з неделю, — хихикнул он самодовольно. — Да пошел ты… — Ян отреагировал слишком резко для человека, которому было бы плевать на слова Глоу. И это не укрылось ни от котенка, ни от Фейерверка. Ян с досады клацнул зубами и стремительно направился к выходу из спортзала. Джек остался стоять на месте, прожигая мелкого парня взглядом. — Он вс-с-се равно всс-сегда будет моим. З-з-замена проблемы не реш-ш-шит, — ухмыльнулся котенок, будто прочитав мысли подрывника. — Уж мне ли не з-з-знать. Пальцы, наконец, разжали чертов шестигранник и сомкнулись на рукояти ножа. — Все может измениться в любой момент, — произнес Джек, подарив Глоу холодную улыбку. — Хочешь драки? — Глоу оставался абсолютно спокоен, но поведение подрывника его, кажется, слегка удивило. Будто он не совсем понимал, почему тот так беспокоится о Яне. Будто сама только мысль о том, что о шатене может беспокоиться хоть кто-то, казалась ему до предела абсурдной. — Да, хочу. — А я вот драться за него не намерен, — пожал котенок плечами. — Мне-то он ни к чему. — Тогда на кой черт ты его держишь? — прошипел Джек, вытягивая нож из ножен на поясе. — Хм… единс-с-ственный, кто его держ-ж-жит, он с-с-сам, — выдохнул Глоу, забираясь на подоконник открытого окна. — Он просто кайфует от с-с-страданий. Ты это ещ-щ-ще поймеш-ш-шь, — хихикнул Глоу и исчез в утреннем мареве, выпрыгнув в окно подобно бродячему коту, заглянувшему в частный дом в поисках еды. Если бы не задание Шаркиса, Джек бы без раздумий вспорол наглой кошке брюхо и закопал на заднем дворе. «Ничего, — пронеслась успокаивающая мысль. — Возможность еще представится». Как и всегда. **** Ян подавил болезненный стон и попытался отойти как можно дальше от спортзала, прежде чем сотрясающие его эмоции вырвались наружу в виде немого вопля и одинокой скупой слезы. Ян поспешно смахнул ее с щеки, вцепившись зубами в собственный кулак и пытаясь физической болью заглушить душевную. Как же хуево, мать твою. Бывало и похуже, напомнил себе Ян. Выдерживал и не такое. Да. Верно. Еще один дерьмовый день, ничего нового. Но в горле резко запершило и выпить захотелось настолько сильно, что казалось, не сделай Ян в данный момент хотя бы одного глотка горячительного, и он однозначно спятит. Шатен невольно облизнул пересохшие губы и шумно сглотнул. Нет, вот сейчас пить точно нельзя. Перед ним поставили задачу, которую следовало выполнить. Шаркис на него рассчитывал. Шаркис… Тот самый ублюдок, который положил Глоу под Яказаки. Если раньше Ян мог лишь предполагать, как дела обстояли на самом деле, теперь в своих домыслах он убедился. Интересно, думал ли Шаркис о Яне, предлагая Глоу подобную работу? Кто знает… И что же будет делать Ян? Стерпит? Как обычно? А что он может? У Шаркиса всегда и на все собственное мнение, и он его не поменяет. Спорить с ним, что метать бисер перед свиньями. И Зуо никогда не одобрял отношения Яна с Глоу. Он этого не скрывал. И все же… Ян доплелся до старой софы и буквально рухнул на нее. Усталость, копившаяся месяцами, обрушилась на парня, припечатав к мягкой поверхности. Действительно ли стремления Шаркиса настолько важны, что все остальное перед ними меркнет и становится незначительным? — Все окей? — голос Джека прорвался сквозь возрастающую тревогу и вытянул Яна обратно на поверхность далеко не радужной реальности. — Все просто замечательно, — выдавил Ян из себя. — Неужели он не мог попросить передать эту хреновину кого-то другого, — заворчал Джек, имея в виду Зуо. — Начерта он отправил тебя? — Кто знает, — пожал Ян плечами. — Посмеяться? Поиздеваться? Или… проверить, — он потер лицо руками, а затем со звоном хлопнул себя по щекам. Соберись, тряпка. — И что, мать твою, он проверяет? — рыкнул Джек. — Твою верность? Всем известно, что ты как никто… — Нет, — качнул Ян головой, опровергая предположение Джека. — Он проверяет меня не на верность. А на стойкость. В конце концов, если все пойдет по хреновому сценарию, мне придется сделать нечто ужасное, — пробормотав это, Ян поднялся с софы, набрал в легкие побольше воздуха, а затем медленно выдохнул. Да. Верно. Глоу — это наименьшая из его проблем. — Что-то ужасное — это что? — нахмурился Джек. — Это тебе знать не обязательно, — когда настанет время… если оно настанет, Ян все сделает сам. — Идем. Если ты не передумал плестись за мной, мне следует ввести тебя в курс дела, — Ян поманил Джека за собой. Подрывник лишь кивнул. Конечно же, он не передумал. **** Вы только посмотрите на эту важную жопу. Крепкая, как орех. Сочная, как персик. Так бы и куснул, да боюсь лишиться зубов. Зуо раздает всем распоряжения, а на меня и взгляда не кидает. Игнорирует меня со всей силы! Так не пойдет! Я хочу внимания. Хочу эксцентричного шоу! Конфетти и фейерверков! Красной дорожки и личную армию барабанщиков! И если я не могу провернуть это с Шаркисом, ну и ладно! Я с легкостью найду себе компанию поинтереснее! Так я думал ровно минуту и три секунды. Затем до меня начала доходить неутешительная правда: если я подходил к кому-то помимо Зуо, от меня шарахались как от чумы. Все в этом доме решили держаться особняком и во что бы то ни стало держать рядом со мной рот на замке. Черт, ну сколько можно обижаться! Я же извинился! Разве не достаточно сказать «прости», чтобы отношения вышли на новый уровень? Вообще, виртуалия говорит, что оно так не работает. «Прости» недостаточно, уверяет она. Еще нужны цветы. И конфеты. И, возможно, поход в ресторан. Но я замучаюсь водить всех членов Тени в ресторан поодиночке! Да и цветы слишком дорогие, чтобы я мог позволить себе и один букетик, не говоря уже о паре десятков. С конфетами легче, но… Виртуалия говорит про любимые конфеты, а не абы какие. Черт его знает, кто и что любит. Тут сперва следует провести целое конфетное расследование, а уже затем браться за покупку. А у меня на такие дела сейчас времени нет! Может, вы простите меня просто так? Без ресторанов, конфет и цветов?! Ну, пожалуйста! Зуо взялся болтать с Яном, когда я, блуждая взглядом по просторному холлу, попытался отыскать иную жертву для общения со мной любимым. Раз меня не хочет окутывать своей любовью Шаркис, мне подойдет и дружеское похлопывание по плечу от кого угодно иного. Но все, на кого я смотрел, тут же отводили глаза. Кажется, с дружбой сегодня тоже ничего не выйдет. Я им всем не нравлюсь. Наверное, даже чуточку пугаю. Так ведь Зуо тоже не самый приятный человек, но за ним они готовы следовать по пятам. Почему? Харизма? Харизматично Шаркис только орет матом. Какое-то необъяснимое притяжение? Это даже звучит смешно. Уважение? Вот на чем строятся взаимоотношения в Тени. Шаркиса уважают. Значит, мне срочно необходимо, чтобы зауважали и меня! В этом случае все захотят со мной подружиться, и я наконец-то получу свою дозу внимания. Но как это уважение заслужить? Я перевел взгляд на Зуо, а затем на членов Тени. Затем снова на Зуо. И снова на Тень. И снова на Зуо. И мне в голову пришла потрясающая идея. Только для ее реализации потребуется сцена. Взгляд уперся в комод в дальней части холла. Идеально! Переставлю его в самый центр, заберусь на него и провозглашу такую новость, они все офигеют! В одночасье меня зауважают! А там и до любви недалеко! Я подскочил к комоду и оглядел разложенное по его верхней крышке барахло: голограмма вазы с цветами, несколько томиков в твердой обложке на непонятном языке и древние как мир рамки с фотографиями. Я переложил все на кофейный столик рядом. На мгновение задержал взгляд на одном из фото, на котором запечатлели семью. Улыбающийся молодой мужчина с какой-то железякой в руках, молодая женщина, поглядывающая на эту железяку с наигранной укоризной, и мелкий мальчишка на руках у женщины, вертящий в руках болтик. О. О-о-о. О-о-о-о-о! Так это же Ник! Как мило. И как жутко. У меня старые фотографии всегда вызывают странное неприятное чувство. Вот смотришь на запечатленных на них людей таких молодых и счастливых, а в голове ненароком вертится: «Вы даже не представляете, в какое дерьмо скатится ваша жизнь». И становится как-то душно и неприятно. Но так как я уже и сам достаточно душный и неприятный, я решил не впадать в апатию из-за каких-то там фотографий. Лучше сконцентрируюсь на своем первоначальном плане блистать, взобравшись на комод. От меня только и требовалось, что переставить его в центр холла. И я на коне! Точнее, на шкафу! Я навалился на одну из деревянных стенок плечом и с воинственным «Ыг-г-г-г» сдвинул вожделенный предмет мебели на целый сантиметр. Еще несколько сотен и цель будет достигнута! «Ыг-г-г-г», «ыг-г-г-г», «ыг-г-г-г»… Боже, кажется, мой позвоночник вот-вот высыплется у меня из задницы прямиком в трусишки, которые я позаимствовал у Шаркиса. Вы бы видели его лицо, когда я у него их попросил: — Сдурел? — поинтересовался он уже привычным мне тоном. — Я согласен и на чистые! — брякнул я. Очень уж хотелось пошутить. Все время забываю, что над шуткой должен смеяться не только тот, кто ее оглашает. — Фу, блядь! — выдал Зуо настолько искренне, что я смеялся, схватившись за живот, добрых десять минут, пока он облачался в одежду, в которой теперь щеголял важный, как хуй бумажный. Нижнее белье в еще не распакованном целлофане мне запулили прямиком в голову. Одного я не учел. Размер мой слегка отличается от размера Зуо. Я натянул трусы, а в следующее мгновение они благополучно сползли с меня до самых щиколоток. — Просто каждый раз, когда вижу тебя, одежда волшебным образом так и норовит слететь с моего тела сама собой, — заявил я в ответ на скептический взгляд пронаблюдавшего трусишный фокус Зуо. Меня обозвали придурком. На этом очередная эпическая история про меня и трусы закончилась. Последняя ли она в данной франшизе? Очень в этом сомневаюсь. Поставленная мной же самим задача оказалась чуть сложнее, чем я предполагал. Черт, ну неужели в XXIII веке не могли придумать переносчика комода?! То есть у нас есть квадрокоптеры, которые могут доставить вам на пятьдесят четвертый этаж банку с мороженым или пакет картошки, но нет переносчика комодов?! О чем только думает человечество?! Зуо закончил разговаривать с Яном и переключился на Люцифера и Ника. Второй, как погляжу, принарядился. Костюмчик в моем вкусе. Ник пожаловался, что выглядит как бродяга. Эй! Может и так. Но не просто бродяга, а весьма… горячий красавчик с легкими нотками бомжатины! Я продолжал сдвигать комод. После десятка новых попыток мое бравое «Ыг-г-г-г» начало медленно превращался в жалкое «Их-х-х», а затем и вовсе скатилось в писклявое «Умф-ф-ф» вперемешку со слезами, соплями и стонами боли. Тощее тело ни в какую не желало претворять мои планы в реальность. Мышцы совсем не обрадовались моим попыткам их реанимировать и начали гореть так, будто у меня под кожей кто-то развел костер. Мышечная ткань как бы намекала, что ничего тяжелее бумажного пакетика поднимать мне нельзя. Прилагаемые усилия выглядели как бесчеловечная пытка. Пытал я себя сам. Но достижение цели того стоило. Комоду следовало находиться посередине холла и никак иначе. Я упрямый! Я смогу! К Зуо, Нику и Люциферу присоединился новый персонаж нашего цирка. Как там его? Эол? — Я сдохну! — закричал он сквозь маску, скрывавшую нижнюю половину лица. Голос его слегка искажала металлическая преграда. — Не сдохнешь, — парировал Шаркис. — Ты ведь в своем деле хорош? — адресовал он вопрос Люциферу, при этом стуча Эолу по лбу. — Не трогай меня, мать твою! — рыкнул тот. — Я хорош, — подтвердил Люцифер. — Я отказываюсь! — завопил Эол. — Не помню, чтобы разрешал тебе раскрывать хлебало, — парировал Зуо. — Мне правда надо таскаться в этом убожестве? — протянул Ник, скуксив недовольную рожу. Да как ты смеешь?! Я бы за такую одежду душу продал! Я не обращал на них внимания, как они не обращали внимания на меня. Комод и я, я и комод. Я уже начал обливаться потом. Мышцы горели огнем. В спине что-то неприятно щелкнуло. Плечи решили, что самое время отвалиться. Я не останавливался, продолжая сдвигать комод сантиметр за сантиметром, как Сизиф, толкающий камень на вершину горы. Только в мифе про Сизифа лишь камень достигал самого верха, как вновь катился вниз. И Сизифу приходилось начинать все сначала. Такова была его плата за попытку обмануть смерть. Божья кара. Я же на свои страдания подписался сам. Комод с душераздирающим скрипом продолжал свое восхождение к центру холла. Ножки оставляли за собой на полу глубокие борозды. Я не останавливался, неминуемо двигаясь к уважению со стороны всей Тени. — Чего он добивается? — кажется, это была Кара. — Лучше бы нам не знать, — кажется, это был Поль. — Пусть лучше страдает херней, чем приебывается к нам, — кажется, это был Аки. — Мне его немного жалко, — кажется, это была Джульетта. — Господи, когда он уже просто сдохнет, — Грензентур, заткнись! Сдохну я только в твоих влажных фантазиях, понял?! — Могу пристрелить его, чтобы не мучился, — кажется, это был Тадеус. — Он нервирует Пусечку, — Элла, держи свою собаку на поводке! — Прикроешь его, понял? — продолжал наставления Зуо, теперь уже обращаясь к Райну. Тот кивнул, поправляя шляпу. Эол застонал сквозь зубы. Ник проворчал что-то про «план, который сведет их в могилу». Я неотвратимо толкал комод. Он стал моей главной целью в жизни. Я изучил его. Прощупал каждый сантиметр его не очень гладкой поверхности. Собрал щекой все занозы. Я чувствовал, как комод. Я думал, как комод. Я дышал комодом. Я и был комодом. Я — комод. — Может, сказать ему, что в него встроены колесики? — послышался голос мужчины в пыльном плаще. Как его там? Файер, кажется? — Не-е-е, — протянули парни-близнецы. — Этому кадру не поможет даже лоботомия. Причем здесь лоботомия?! А впрочем… Опыт был бы интересным, я как раз недавно грезил о том, чтобы её пережить. Стоп? Колесики? Что-то говорили про колесики? Да нет, мне, наверное, показалось. — Он вроде талисмана банды или кто? — этот вопрос кинула низенькая кореянка, державшаяся прямо лишь благодаря трости. — Т-с-с-с! Потише. Вообще-то он… пара Шаркиса, — ответил нервный парень, топтавшийся рядом с девушкой. — Кто, прости? — Пара. — Вот Это? — Ага. — И Шаркис? — Ага. — О господи. — Ага. Замолчите! Я лучшая кандидатура из возможных! Комод и я. Я и комод. Вот мебель бы на такие слова не оскорбилась. И я не стану! Кажется, мои почки начали превращаться в ящики для различного барахла. Сейчас в них лишь несколько камешков, но всему свое время. А легкие уже деформировались в заднюю стенку. Еще чуть-чуть, и кожа моя одеревенеет, и я застыну изваяньем в позе человека, толкающего комод. Но человеком я уже не буду. Я стану комодом, который толкает комод. Или же сольюсь с этим предметом мебели в жарком мебельном симбиозе. Вспыхнувшая страсть между мной и деревянным предметом принесет плоды. Маленькие табуреточки. Или тумбочки. Или еще один кофейный столик. Я стану счастливым родителем. Я стану счастливым. Наконец-то. А Зуо еще локти будет кусать и ползать передо мной на коленях. «Как ты мог променять меня на шкаф?!» — закричит он сквозь пелену слез. А вот так. Взял и променял. Ха. Комод, наконец-то, оказался там, где ему было положено. Не обращая внимания на бесконечные шепотки в свою сторону, я не очень грациозно взобрался на шкаф и воззрился на толпящихся в холле людей. — Прошу минуточку внимания, — попросил я тихо. Вниманием делиться никто не захотел. — У меня важное объявление! — заорал я во всю глотку. Наконец-то притихли. — Что ты делаешь? — послышалось холодное со стороны Шаркиса. Я сделал вид, что не услышал его. Он меня игнорирует, а я его. У меня цель. Я комод. Я смогу. — Во-первых, я бы хотел попросить прощения за недавно произошедшее у тех, у кого этого сделать еще не успел. «Мать твою, о чем он думает?» «Придурок». «Да пошел он». «Засунь свои извинения себе в жопу». — Во-вторых… — извинился я на всякий случай, но комод так долго толкал вовсе не для этого. Мне нужно заполучить их уважение, и я, кажется, знаю как. — Хочу всех и каждого оповестить, что сегодня ночью Зуо мне отс… Резкая боль пронзила мои икры и стремительно поднялась по телу аж до самой челюсти. Тихо вскрикнув, я потерял равновесие и полетел с комода вниз, так и не успев всем сообщить, что великий босс Тени сделал себе массаж горла с помощью моего не достойного внимания писюна. Черт. Каким бы я стал классным в их глазах после этой новости. Но, увы. Меня прервали. Вот и пришел мой конец. Я летел с комода на пол и чувствовал, что завершение близко. Я упаду, и это станет последней каплей. И мой истерзанный организм решит, что с него хватит. И покинет этот бренный мир раз и навсегда! Зуо, надеюсь, на моих похоронах ты будешь плакать навзрыд! Вы все будете, внезапно вспомнив, каким я был клевым! Или не вспомните. И слез не будет. Мне уже будет начхать. Я буду мертв. Пал смертью храбрых. С комода. Будучи комодом. Долгожданный удар о пол так и не наступил. Я открыл до того зажмуренные глаза и понял, что Шаркис поймал меня раньше, чем мое бренное тело достигло твердой поверхности. И теперь я вполне удобно расположился у него на руках. — Сдохнуть захотелось? — тихо проворковал Шаркис, пыря на меня красные глазенки. — Вопрос с подвохом? — уточнил я. — Без. — Тогда я бы очень хотел жить. В эту самую минуту я это понял. Но могу передумать через некоторое время. Но пока хочу. — Тогда завали ебало и не высвечивай, — порекомендовал мне Шаркис. — Но я хотел похвастаться! — Чем, мать твою?! — Тем, что ты сделал мне ми… Ай-ай-ай! — завопил я, когда Зуо сзади сжал мою шею сильнее, чем мне бы того хотелось, и по затылку прокатился болезненный спазм. — Наша личная жизнь не должна становиться достоянием общественности. Ты меня понял? — прошипел Шаркис. — А ты что стесн… Ай-ай-ай-ай!!! Я понял! Я все понял! — завопил я, пытаясь вырваться из мертвой хватки Зуо. — Чудно… — выдохнул он и отпустил руки. Я шмякнулся на пол и обиженно воззрился на Шаркиса снизу вверх. Так меня никогда не зауважают. — Могу я сделать хоть что-нибудь? — заканючил я, поднимаясь на ноги. Мне нужно реабилитироваться перед Тенью! Совершить что-то значимое, чтобы они уже прекратили кидать на меня презрительные взгляды. — Я ведь сказал, что в данном деле ты мне… А впрочем, — на губах Зуо появилась улыбка. — Кое-что сделать ты можешь. Я воспарил духом! Ура! Шанс еще есть! — Так значит, мне все же дадут нож?! — восторженно воскликнул я. — Только через мой труп. — Но мне же надо будет защищаться, если на меня нападут. — Ты останешься в особняке. Здесь ты в безопасности. Мы возложим на тебя другую миссию. — Это какую же? — А что ты умеешь делать лучше всего? Лучше всего? Хм-хм-хм. Так сразу и не выберешь. Много чего. Я здорово таскаю ведра с дерьмом в общественные места. Непревзойденно ссусь в штаны. Топлю тампоны, забивая ими канализацию. Могу блевать в кустах по четыре раза за день. Теряю трусы со скоростью звука. А еще… Я умею бесить людей. Надеюсь, от меня потребуется последнее.