Семь небес Рая

Эол навернул вокруг цистерны не меньше двадцати кругов, уделяя особое внимание разноцветным проводам, вьющимся от вкрученной в заднюю часть капсулы пластины по полу через всю лабораторию к железному шкафу с несколькими тысячами лампочек, кнопок и миниатюрных экранов. От самого содержимого стеклянного сосуда он каждый раз неосознанно отводил глаза. Смотреть на хранившийся внутри сюрприз Эолу будто бы было физически больно. Ник его за это не винил. Дайси отчетливо помнил свою собственную реакцию в тот день, когда Шаркис притащил цистерну в его лабораторию. — Изучай, — приказал он, сдергивая брезент с металлической дутой капсулы. Стальная облицовка, которую Ник позже снял, отодвинула момент потрясения. Тогда, чтобы узреть содержимое, сперва следовало заглянуть в маленькое, светившееся красным окошко. Ник, сделав это, помнится, вскрикнул ничуть не тише, чем вскрикнул десять минут назад Эол. Только Райн продолжал хранить гробовое молчание. Но учитывая, что малым он являлся весьма болтливым, неожиданно пришедшая тишина с его стороны давала понять, что и он остался под определенным впечатлением от содержимого капсулы. — Эксперименты над людьми? Знаешь, при всей моей беспринципности это слишком даже для меня, — заявил Эол, поворачиваясь к Нику. В голосе его прочиталось не то разочарование, не то порицание. Только гляньте, как мы заговорили. — Это не мой эксперимент, — спокойно ответил Ник, подходя к капсуле ближе и касаясь кончиками пальцев холодного толстого стекла. — Мне достался лишь результат. — Если не твой, то чей? — Шина Шаркиса. И я бы не называл это экспериментом. Скорее проектом, — пояснил Ник, искоса поглядывая на Эола. Если тот догадается, что это, Дайси будет приятно удивлен. — И чего он, мать вашу, добивался? Вот и Шаркис-младший хотел узнать, чего добивался его отец и к каким последствиям его действия могут привести. Потому и притащил одну из капсул Нику. За эти полгода Дайси сделал много открытий благодаря хранившемуся в стеклянном саркофаге объекту. От некоторых находок у него на голове волосы вставали дыбом. Но именно результаты исследования стали отправной точкой для изучения истории Миротворцев и их технологий. Шаркис-младший не сильно распространялся о выводах, которые делал каждый раз, когда Ник делился с ним очередным открытием, только становился все мрачнее и дерганней. Ник в это дело не лез. Его тянуло блевать и от того, что он уже знал. — Человеческий мозг считается самым мощным компьютером. Судя по всему, ученые, корпевшие над проектом, восприняли данное утверждение слишком буквально. — Какой пиздец, — выдохнул Эол, потирая переносицу. — Я много чего слышал про мэра Тосама, но такое просто не укладывается в голове, — признался парень, все же останавливаясь перед стеклянной стенкой и не без усилия вновь рассматривая иссушенную мумию, плавающую в растворе из формальдегида и еще парочки химических компонентов, которые не позволяли обездвиженному телу разрушаться. Мумия неожиданно дернулась, и Эол в ужасе отпрянул от капсулы. — Оно живое? — выдавил он из себя еле-еле. — Как тебе сказать… Тело функционирует благодаря капсуле, но… это лишь оболочка. Имелась возможность сохранить в объектах полноценную жизнь, если бы человек, инициировавший проект, не посчитал его провальным. Мозг у всех подопытных людей давно умер, потому что их бросили. Заперли капсулы с еще живыми, пусть и покалеченными объектами в пыльном помещении на долгие годы и забыли, наплевав на то, что с ними будет дальше, оставив заботу о них автоматике. Расконсервировали капсулы лишь затем, чтобы воспользоваться ими вновь и расчистить себе путь для реализации нового плана, в котором они уже играли далеко не главную роль. Шаркис-старший и не подозревал, что в поддержании жизни в телах смысла больше не оставалось. Разумы уже полностью переформатировались на локальный сервер, и их целостность никак не зависела от того, продолжала ли автоматика гнать насыщенную кислородом кровь по венам иссушенных тел или нет. Причина оцифровки, как предполагал Ник, крылась не только в технологиях высшего порядка, но и в самих объектах. Поняв, что они умирают, юные хаксы приложили все ресурсы своих интеллектуальных способностей, чтобы спастись. — В функционал капсулы входит автоматический пропуск по телу электрических импульсов каждые несколько минут, из-за чего складывается ощущение, будто оно все еще живое. Не обманывайся. Вытащи тело из капсулы, и оно окажется мертвым. Судя по анализам, жило оно после погружения в капсулу еще несколько лет, а затем… То ли произошел сбой в системе капсулы, то ли случилось что-то еще. Кислород прекратил поступать в мозг. Потому что нельзя слепо доверять автоматике. Один баг, и всему конец. — Но ты же сказал, что проект оказался успешен, — напомнил Эол. — Так и есть. Мозг был подключен к локальной системе, разум оцифровался. Только инициаторы проекта добивались не этого. Оцифровка стала побочным эффектом. Яказаки искал Лиса, думая, что он способен спасти его разум, внедрив его в виртуалию. Но он ошибался. Куда больше шансов на успешную оцифровку, после изучения данного объекта, у меня, нежели у кого-то другого, — выдохнул Ник, едва ли этим гордясь. — Как вы вообще наткнулись на… это, — качнул Эол головой в сторону иссушенного тела, из глаз, ушей, носа и рта которого вились многочисленные провода. — Случайно. Пытались решить проблему, которая блуждала по виртуалии полгода назад. А нашли эти капсулы. Некоторая правда создана для того, чтобы ее не знать, — протянул Ник, считая, что и так дал Эолу слишком много подсказок. Думай сам. Парень в маске подошел к стеклу почти вплотную. — Полгода назад? — забормотал он себе под нос. — ПКО-вирус, — это был не вопрос. Утверждение. Наконец-то догадался. — Он самый, — подтвердил Ник. — Какой пиздец, — это Дайси от Эола уже слышал. Можно сменить пластинку? — Это же ребенок, да? — Да. — Совсем маленький. — Да. — Жесть, — Эол подцепил брезент и взялся судорожно закрывать капсулу. Впечатлений на это утро с него было более чем достаточно. И пуля в лоб, как оказалось, это еще цветочки. Эол вернулся к своему скрипучему стулу и какое-то время безмолвно смотрел в стену, о чем-то усиленно размышляя. Райн тоже продолжал хранить молчание. Ник ненароком вспомнил, в каком ужасе пребывал он сам. Первые дни он даже боялся заходить в свою лабораторию. Проблема заключалась не в иррациональном предположении, будто мумия вырвется наружу и набросится на него. Просто в голове не укладывалось, что некоторые люди действительно способны на подобные вещи. Люди, которые проходили мимо тебя, пили кофе или читали книгу в метро. Были. Способны. На. Такое. Ник погрузился в отладку операционной системы Би, быстро переключившись от состояния перманентного ужаса к фанатичной продуктивности: навык, который ему пришлось выработать в себе за последние полгода, чтобы не свихнуться. Он научился жить с осознанием того, что жестокость человеческая безгранична. Что гуманизм — навязанный нарратив, а жестокость — то, что вкладывала в них природа. Было принято считать, будто дети рождаются невинными, а злыми их делает общество. Ник был склонен верить ровно в противоположное. — И что же, получается, ты предлагаешь мне превратиться в это? — чуть очухавшись, вновь подал голос Эол, кивая на цистерну. — Конечно же нет, — покачал Ник головой. — Следует учитывать, что проект, явивший миру ПКО, реализовывался около десяти лет назад. Очевидно, за это время технологии шагнули далеко вперед. Так же не будем забывать и о том, что перед нами не стоит задача твоей полной оцифровки. Нам лишь необходимо подключить твой мозг к рою нано, составляющих утилитарный туман. Для этого совсем не обязательно впихивать провода во все отверстия твоего тела. Потому я и предложил имплантацию тебе в мозг чип-робота для установления беспроводной связи между мозгом и нано. В имплантации чипов ничего особенного сейчас нет. Один точный укол в моторную кору головного мозга и… — Да, но чипы-то внедряют примитивных классов! С высокими никто не работает! Для гипотетического управления утилитарным туманом необходимо достичь определенной точности и скорости передачи данных, которые, в свою очередь, требуют мощности, в разы превышающие нынешние стандарты! — Ник знал, что Эол обратит на это внимание. — У меня, мать твою, может взорваться башка! — Ну не взорваться… — отмахнулся Ник. — В худшем случае произойдет кровоизлияние в мозг. Может ли хлынуть кровь из глаз, носа и ушей? Несомненно. Но имеется ли вероятность взрыва головы? Нет, такая возможность отсутствует. Это уже попахивает фантастикой. — Охуеть как ты меня сейчас успокоил! — фыркнул Эол. — Но я бы мог попробовать избежать неприятных последствий, если бы использовал те данные, которые получил в процессе изучения ПКО, их системы подключения, управления и балансировки систем, — добавил Ник равнодушным тоном. — К тому же я не говорю о сиюминутном внедрении чипа тебе в голову. Лишь упоминаю о гипотетической возможности этого. Естественно, сперва необходимо провести несколько экспериментов. А прототип сделать по старинке в виде проводного оборудования. Древность, конечно, зато куда безопаснее. Разработаем электродную матрицу и… — Пожалуй, пойду налью еще кофе, — неожиданно подал голос Райн. Разговор между Ником и Эолом мужчину, очевидно, ввергал в тоску. — Вам сделать? — Да, спасибо, — отреагировал Ник. — Обойдусь, — кинул Эол. — Ты, Дайси, рассуждаешь сейчас так, будто у нас куча времени на разработку данной системы, — фыркнул он, лишь Райн скрылся за дверью лаборатории. — А мы разве куда-то спешим? — невинно поинтересовался Ник. — Не думаю, что Шаркис ждет от тебя великих достижений в ближайшее время. — Нет, я имею в виду… — Эол нахмурился. — С чего вы вообще взяли, что я у вас останусь? — А почему бы и нет? — Да хотя бы потому, что ваш босс — долбаный псих! — выдохнул Эол, при этом тыча пальцем в свой пострадавший лоб. — Я из-за него чуть не сдох! — Ты чуть не сдох из-за своей глупости, — парировал Ник. — А благодаря Шаркису выжил. Провернуть твое спасение, между прочим, было не так уж и просто. Не забудь сказать спасибо нашим снайперам, которые нагрянули в эту дребаную кафешку за двадцать минут до твоего прихода, расставили там датчики движения, развесили по всей улице считыватели ветра и сами по себе обладают колоссальным опытом стрельбы. Если бы не они, ты бы валялся в том кафе с настоящей, а не бутафорской пулей в твоей тупорылой голове. — И что, теперь мне необходимо жизнь положить на благо вашей группировки? — Желательно, — хмыкнул Ник. — Спасибо, откажусь, — заявил Эол, внезапно вскакивая со стула и бросаясь к двери. Ник даже не шелохнулся. — Ты куда? — поинтересовался он, не удостоив парня взглядом. — Подальше от вас. Цепной песик же пошел за кофе. Отличная возможность сбежать! — заявил Эол, хватаясь за ручку двери. — А мое наличие здесь тебя не смущает? — продолжал Ник все с тем же спокойствием. — Да ты нихуя не можешь без своих нано, Дайси, — усмехнулся Эол, распахивая дверь и… натыкаясь на стоящую там По. — Ну как это ничего? — протянул Ник с издевкой. — Я умею делать классные игрушки, которые, в свою очередь, подчиняются мне беспрекословно. — Это кто это там тебе подчиняется, чмырь? — раздался возмущённый голос Ди. Ее голова все еще покоилась на столе отдельно от тела. — Но операционные системы еще требуют некоторой отладки, — пробормотал Ник себе под нос. Эол не оценил угрозы в лице маленькой девочки с длинными волосами, потому рискнул переступить через порог лаборатории. Уже через мгновение он об этом пожалел. По, схватив парня за руку, легким движением втолкнула его обратно в помещение, при этом уложив на лопатки. — О чем я и говорил, — Эол все никак не мог угомониться. — Используешь роботов, потому что сам ни на что не способен. Конечно, это была глупая провокация. Эол верил в правдивость своих слов и надеялся, что Ник захочет доказать ему обратное. Что ж… Без проблем. — Значит, хочешь помериться силами? — уточнил Ник, приближаясь к лежащему на полу Эолу. — Без проблем. Справишься со мной, и катись на все четыре стороны. — Эол оценивал силы Ника из их небольшой стычки, произошедшей в начале недели, не учитывая того факта, что Дайси он тогда застиг врасплох. Да и эмоциональное состояние нанита оставляло желать лучшего. Сейчас же… Сейчас эмоциональное состояние все еще оставалось в полном дерьме, но если тогда Дайси ощущал себя несчастным, то прямо сейчас его штормило от раздражения и подавляемого недовольства. Драка — отличный способ выпустить пар. Но, кроме нее, имелся вариант и получше. — Но если проиграешь… — Ник, нагнувшись к распластанному на полу Эолу, расплылся в хитрой улыбке. Давно у него в голове не возникали такие мысли. Следовало пользоваться моментом, пока Дайси вновь не погрязнет в пучине беспросветного отчаяния, — …отсосешь мне. — Ч…чего? — опешил Эол. — Нужен же и мне какой-то стимул. А что? Внезапно растерял всю свою самоуверенность? Неужели испугался подростка, у которого даже нет нано? — теперь провоцировал Ник. — Помнится, в нашу первую встречу ты назвал меня красавчиком. Пора бы брать за свои слова ответственность, милый. — Ну Дайси… — прошипел Эол, поднимаясь на ноги. — Ты сам напросился. **** Шаркис проснулся не в духе. Нет, я понимаю, что начинать день с хорошим настроением весьма тяжело. На просторах виртуалии я читал, что просыпаться в прекрасном расположении духа могут себе позволить лишь люди, у которых хорошо работают надпочечники. Так вот у Зуо, судя по всему, надпочечники вообще отсутствуют, иначе почему он такой бешеный? Не успел зенки продрать, а уже взялся орать: «Где мой второй ботинок?!», «Че за хуйню ты тут устроил?», «Хватит нюхать мои ноги, придурошный!». Да господи боже, тебе, семпай, не угодить! — Это я от большой любви, — заявил я, поглощая нечто, отдаленно походившее на еду. Отдаленно походившее я нашел в холодильнике. На вкус отдаленно походившее тоже было достаточно отдаленным. Шаркис, наблюдая за тем, как я ковыряюсь в непонятной жиже цвета детской неожиданности, строил брезгливую рожу, попивая горячий кофе. — Можно от большой любви меня не нюхать? — огрызнулся он, закуривая прямо на кухне особняка Дайси. Мне показалось, что он таким образом пытался заглушить вонь, что исходила от моего блюда. — Нет, нельзя. Какая же это большая любовь без обнюхиваний? — удивился я. — И прекрати уже это жрать, пока я не блеванул, — продолжал утренние ворчания Шаркис. — А я бы посмотрел, как ты блюешь! — заигрывающе протянул я, за что получил несильный подзатыльник. Одновременно с тем Шаркис подцепил большой контейнер с непонятно чем и отправил его в мусорное ведро. Мое нытье на тему того, что эта была самая вкусная овсянка со вкусом грязных носков, которую я когда-либо пробовал, осталось без внимания. — Деспот, — кинул я со страдальческим видом. — Не знаю, как вам, богоподобным, а нам, обычным человекам, очень надо иногда кушать, — пробормотал я, хлебая безвкусный чай. — Купим что-нибудь по дороге, — бросил Шаркис, разглядывая в глади зеркального кухонного шкафа ссадину на левой щеке, которую он заработал этим утром. Нэйс предлагала чем-нибудь ее смазать, чтобы она быстрее зажила и не оставила шрамов, но Шаркис отказался. — По дороге куда? — полюбопытствовал я, предполагая, что уже знаю ответ. В цирк, конечно же! — Надо заехать на Улицу Зеленого Смога, — сообщил мне семпай. Чего? На какую еще улицу? Мне тут нашептали, что мы должны ехать в цирк! Я уже настроился на цирк! Я в цирк хочу! — Что мы там забыли? - разочарованно промямлил я. — Не хочешь ехать? Можешь продолжать сидеть в четырех стенах, — ответил мне Шаркис в своей манере, допивая кофе и направляясь из кухни в холл. Не-не-не, сидение в четырех стенах мне совсем не нравится. Честное слово! В этот момент на кухню вплыла Элла. Она, не обращая на меня внимания, прошла к холодильнику и начала там рыться, явно пытаясь что-то найти. — Бли-и-ин, куда подевалась овсянка с потрохами для Пусечки? Пусечка — это собака, верно? И что-то мне подсказывает, что прямо сейчас еда для нее в помойке в том самом контейнере, из которого я пытался пообедать. Что ж… Могу с уверенностью сказать, что собачья еда — не худшее, что мне доводилось есть! — Я поеду с тобой! Пожалуйста, только больше меня нигде не запирай! — загорланил я на половину дома, побежав за Шаркисом. — Мне и утра хватило! — Утра? — Шаркис вздернул левую бровь. — Тебя утром никто не запирал. — Ага, а про полуподвальное помещение, напичканное компьютерами, ты, видимо, забыл? — хмыкнул я. — Дверь была открыта, — фыркнул Зуо. Открыта? Как это открыта? Да быть такого не может! Видимо, ты чего-то не знаешь. — Я дергал за ручку, — оповестил я Шаркиса, просчитывая в голове, с чьей подачи меня заперли, раз это не являлось инициативой Зуо. — Там ручка иногда заедает. Следовало дергать сильнее. Когда я зашел к тебе, дверь была по-прежнему открыта, — заявил Шаркис, пересекая главный холл. Я плелся за ним, как умирающий лебедь за последней спасительной соломинкой. Вообще-то я никогда не видел умирающих лебедей. Я и живых их разглядывал только на картинках. И даже не уверен, что существует спасительная соломинка, которая бы могла чем-то помочь в подобных обстоятельствах, но вы поняли! — Можно в следующий раз сажать меня в комнате без сломанных ручек?! — проблеял я, чувствуя себя полным идиотом. Не то, чтобы ощущение для меня новое, но все равно неприятненько! — Можно в следующий раз пользоваться мозгами? — парировал Шаркис, останавливаясь у подозрительно знакомой сумки, что сиротливо стояла в углу рядом со входом в особняк Дайси. Где-то я эту сумку уже видел. — Переодевайся, и поехали, — Зуо несильно пнул сумку, намекая, что в ней мой гардероб. Мои подозрения усилились. — Откуда одежда? — Курьер принес. — Откуда? — насупился я, настаивая на конкретизации. — Из твоего дома, естественно, — буркнул Шаркис, искоса поглядывая на меня. Заметив выражение полного недоумения на моей кривой роже, он поспешно пояснил: — Мне звонила твоя мать. — Что? Когда? — Сегодня утром. — Зачем? — Узнать, не сдох ли ты. — Надеюсь, ты сказал, что я уже начал разлагаться? — Нет. Я сказал правду. — Зачем?! — возмущению моему не было предела. Какого черта мама вообще названивает моему… ну этому… психу. Моему психу она на кой черт звонит, м-м-м?! — Мне показалось, что она о тебе волнуется, — вкрадчиво ответил Зуо. — Ну и что? Отец обо мне тоже волнуется. Обо мне много кто волнуется, а потом в порыве волнения имеет меня во все щели! — всплеснул я руками. — Во все щели сразу? Интересная мысль. Запомню её, — кинул Шаркис со смешком. — Что? Эй! Ты уходишь от темы! УХОДИШЬ И НЕ КРАСНЕЕШЬ! Но мысль запомни. Но сейчас НЕ ОБ ЭТОМ! — Хватит орать как больной. У нас мало времени, — заявил Шаркис, смотря на циферблат часов. — Ближе к вечеру нам необходимо быть в цирке Парадигмы. И если прямо сейчас ты не пошевелишься, я тебя с собой не возьму. — Ну уж нет! Я еду! — я кинулся к сумке и одним махом вытряхнул все ее содержимое на пол. Внутри нашлась тройка трусов (очень к месту, спасибо, мам, но я все равно на тебя зол), несколько пар носков, две серые футболки, джинсы и толстовка. Я надеялся отыскать там ко всему прочему все мои документы, немного денег как прощальный аккорд, жесткий диск и моих сушеных тараканов. Но рвать все контакты моя мама, судя по всему, не намеревалась. Очень жаль. Просто отдай мою медицинскую страховку и забудь обо мне как о страшном сне! Определившись с одеждой, я начал неуклюже стаскивать с себя рубашку Шаркиса, в которой все это время расхаживал. — Ты что, мать твою, делаешь? — тут же ощетинился Зуо. — Сам же сказал переодеваться, — нахмурился я. — Но не посреди же коридора! — Да какая разница? «Какая разница» выплыла из ближайшего коридора в лице Райна с двумя пустыми кружками. Я, успевший наполовину стащить с себя рубашку Зуо, уставился на Райна сквозь горловину. Райн уставился на меня. Семпай, тихо психуя, одернул рубашку обратно вниз, закрывая мой безусловно эротичный впалый живот, а затем одним махом затолкал все вытряхнутые на пол вещи обратно в сумку. — Иди куда шел, — выдохнул он раздраженно в сторону Райна. Тот, не вымолвив ни слова, так и сделал. Меня же Зуо схватил за шкирку и вместе с сумкой поволок в первую попавшуюся комнату. Это оказалась гостиная. На диване сидело несколько хакеров, которые, лишь завидев нас, предпочли из комнаты моментально эвакуироваться. — Не обязательно так красочно демонстрировать свою ревность. Понимаю, у меня безупречное тело, — заявил я, стягивая с себя абсолютно всю одежду. — Но именно поэтому его и следует явить миру! Эгоистично считать, будто ты единственный, кто может любоваться такой красотой! — расставил я руки в стороны, давая Шаркису лицезреть мое угловатое, тощее, покрытое синяками и ссадинами тело. Зуо на это лишь закатил глаза и отвернулся. Он почему-то не захотел наблюдать за тем, как я чувственно натягиваю на себя трусы. То ли запутываться ногами в нижнем белье не является формой соблазнения, то ли он кремень, которого фиг обольстишь. Тем, что Зуо разговаривал с мамой и оповестил ее о моей целости и сохранности, я все еще был недоволен. Но не могу не отметить и того, что в своих удобных сереньких вещичках я ощущал себя куда комфортнее. Скажем прямо, джинсы Аки неприятно натирали мне между ягодичек. Рубашка же Шаркиса на мне теряла свою форму и волшебным образом трансформировалась в необъятный парус. Так что мамина подачка оказалась к месту, и я даже мысленно поблагодарил ее за присланные вещи. «Спасибо» пришлось повторить в момент, когда мотоцикл Зуо сдвинулся с места. Учитывая, с какой скоростью мы гнали по улицам Тосама, я бы в рубашке семпая в какой-то момент точно бы улетел как на парашюте. Прямиком в космос, мать его. Но парашют сменили серая футболка и толстовка, а ответственность за мою целостность взял родной-любимый зеленый шлем с божьими коровками. Зуо же накинул на себя уже знакомую мне кожаную куртку, невольно включив ностальгическую шарманку у меня в голове. Интересно, она пахнет так же, как и полгода назад? В шлеме хрен понюхаешь. Когда мы остановились перекусить у небольшого кафе, я попытался уточнить этот момент, за что Шаркис отвесил мне очередную оплеуху. — Да хватит меня уже нюхать! — рыкнул он. Не хватит. Если бы было хватит, я бы не нюхал, это же очевидно! Есть пришлось быстро. Зуо меня постоянно подгонял. Вы только гляньте, какой торопыга! И трубочку от молочного коктейля, видите ли, в нос засовывать нельзя, и пережеванную пищу в шарики не покатаешь, чтобы потом уже съесть ее окончательно. В общем, от приема пищи никакого удовольствия я не получил. Наоборот, я о нем только пожалел, ведь после сомнительного обеда мотоцикл снова на бешеной скорости сорвался с места, и меня замутило. Как в старые добрые! Стараясь отвлечься от неприятных позывов, я всматривался в быстро мелькающие перед глазами разнокалиберные улицы Тосама. Словно тысячи городов в стенах единственного. По сути, так оно и было. Тосам, несмотря на все перипетии, выпавшие на его долю, цвел и пах. Цвел бесконечными рекламными стендами. Пах свежевылитыми на неровную дорогу помоями. Навязчивая реклама сужала зрительный обзор; люди, как заведенные, сновали по грязным переулкам; пробки из-за очередной аварии тянулись на многие километры, а городские стражи пытались все это контролировать, на всякий случай всегда одну руку держа на ручке лазерной дубинки. Ничего нового, казалось мне до тех самых пор, пока взгляд не зацепился за одно из граффити на ветхом здании. Мы ехали слишком быстро, и я сперва решил, что со мной сыграло злую шутку мое не в меру живое воображение. Но чем глубже мы заезжали в злачные районы Тосама, тем чаще фигурировало граффити с одним и тем же посылом. Оно было изображено в виде лисьей морды, которую перечеркнули двумя красными полосами. Что-то мне как-то неспокойно. Аж мутить перестало. Так сказать, не до тошноты. Мы вырулили на одну из главных улиц, которую напрочь забаррикадировала очередная пробка. Шаркис ловко пролавировал между десятками машин и остановился в паре метров от полицейских фургонов, которые перекрыли дорогу. Но не они оказались главными виновниками быстро растущего автомобильного затора. За полицейскими машинами бушевала толпа людей. Навскидку пара тысяч человек. Многие из них держали в руках плакаты или флажки. Один из зазывал стоял на выкаченном на середину дороги мусорном баке и кричал в громкоговоритель: — …напичкали нас всех отравляющими душу технологиями! И к чему все это привело?! — мужчина выглядел воинственно. От его лысины отражалась неоновая реклама рыбного ресторана, что светила у него за спиной, тем самым создавая вокруг его головы красный жутковатый нимб. Блин, только ради этого эффекта можно побриться налысо! Выглядит эффектно! На слова мужчины толпа отреагировала волной согласия. И без того заведенные люди возбудились больше прежнего и начали активнее трясти своими плакатами. А на них, как вы уже могли догадаться, значилось все то же: лисья перечеркнутая голова. Не только лисья, на самом деле. Аватары всем известных хакеров виртуалии украсили красными росчерками. Там нашелся даже Локи, кто бы мог подумать! Единственный полицейский отряд пока еще скромно пытался их угомонить, но вдалеке уже мелькали красно-синие мигалки приближающихся спецотрядов, скромностью не отличавшихся. — Технологии ведут к саморазрушению! А все эти хакеры виртуалии — технологические апостолы дьявола! Апостолы Дьявола? Да еще и технологические? Мама дорогая. Как меня только ни называли, но еще ни разу так круто. Я прям как-то сразу приободрился от мысли о своей невероятной важности. — Один раз технологии человечество уже чуть не погубили! Но Мировое Правительство этот опыт ничему не научил! Еще как научил! Правительство убедилось, что может творить любую фигню и оставаться безнаказанным, потому что нет в этом мире ничего ценнее власти и денег. Да, у новой пирамиды ценностей человеческая жизнь маячила где-то у ее фундамента. А было ли когда-то иначе? Очень в этом сомневаюсь. — Посмотрите, на что, благодаря восхваляемым технологиям, способен единственный человек! — мужчина указал чуть в бок, и я увидел самодельный мемориал, на котором расставили пару сотен фотографий. Под ними горело несколько свечей, со всех сторон усыпанных искусственными цветами. Ой-ой. Как понимаю, все эти люди считались погибшими в те четыре минуты и четыре секунды, в которые не работала система. Я невольно вжался в Шаркиса сильнее, намертво сцепив руки у него на животе. Как-то мне слегка не по себе. — Это не твоя вина, — зашелестел голос Зуо в динамиках шлема. — И ты прекрасно это знаешь. Знать-то знаю, но… Трудно обращаться к голосу разума, когда видишь стольких погибших. Невольно начинаешь задаваться вопросом, а не совершил ли ты где-то ошибку? И так ли четко сработали защитные механизмы, как ты планировал? А что, если они на самом деле погибли из-за тебя? Сколько же крови у тебя на руках? Почему меня вообще должно это волновать? Каждый получил то, что заслужил. Я мотнул головой, отгоняя от себя нехорошие мысли. Давай-ка заткнемся и позволим себе быть нормальным! Эти плохие мысли принадлежат не мне. Если не мне, то кому? — Мы не должны и дальше мириться с этим! Если Мировое Правительство не может найти виновника, мы сделаем это сами! Всеми восхваляемый Лис должен понести ответственность за содеянное! Смерть Лису! Смерть хакерам виртуалии! Толпа взбудораженно заскандировала вслед за мужчиной: «Смерть Лису! Смерть Лису! Смерть Лису!». Какой-то детина, судя по выражению лица, не сильно обремененный интеллектом, выволок в центр толпы наспех сколоченный крест. К нему успели прибить чучело в виде лисы. Так, ну это уже перебор! Чучело-то в чем виновато? Это выглядело бы весьма комично, если бы не попахивало болезненным фанатизмом. Взгляни на ситуацию трезво, и из тебя однозначно вырвался бы смешок. Но я не смеялся, прекрасно понимая, кого это чучело символизирует. И наличие креста ситуации не улучшало. Только не хватало, чтобы ко всему этому привлекли еще и религию. Детина с лицом человека, который использовал голову исключительно в качестве тарана, поджег чучело зажигалкой и воздел заполыхавший крест над толпой, чтобы все лицезрели акт пироманства. Вот же идиот! Чучело загорелось так бодро, будто только этого и ждало. От него на толпу посыпались отдельные еще горящие куски. Кто-то в последний момент уклонялся от огня, кто-то вскрикивал, смахивая пепел с волос и щек, у одной особенно невезучей женщины загорелся пиджак, и она начала судорожно стягивать его с себя. Я наблюдал за торжеством маразма, гадая, свалят ли на меня ответственность еще и за тех, кто прямо сейчас пострадает из-за ожогов? Наверняка. Это же Мое Чучело. Очевидно, что виновник я. — Пусть этого виртуального убийцу постигнет та же участь! — заорал лысый мужчина, брызжа слюной и тыкая пальцем в сторону останков тлеющего чучела. Что-то у меня в голове возникает неприятный ассоциативный ряд. Что дальше? Святая инквизиция два ноль? — Знаешь, твое предложение сидеть в четырех стенах и не высвечивать уже не кажется мне таким уж плохим, — признался я тихо. — Не паникуй. Они ничего тебе не сделают. — Откуда бы тебе знать? — поморщился я. Лишь попаду в лапы толпы, и они меня на клочки разорвут. И никто не спросит, правда ли я виноват или нет. Это уже значения не имеет. Толпа нашла виноватого. Факты ее не интересуют. Лишь возмездие. Но лишь меня не станет, и они найдут нового виновника всех их бед. Всегда так было. Всегда так будет. Мудрая толпа лучше знает, как жить эту чертову жизнь. — Чтобы добраться до тебя, им сперва придется переступить через меня. Мне бы твою самоуверенность, Зуо. Поняв, что дорога еще не скоро освободится, Шаркис развернул мотоцикл и заехал в один из узких переулков. Если посещаете новый город, вы не обманывайтесь красивыми фасадами и всемирно известными достопримечательностями. Чтобы оценить реальный уровень жизни в городе, загляните в любую подворотню, скрытую от глаз туристов, и все сразу станет ясно как день. Тосам гнил изнутри. Ой, вы только на меня посмотрите! Опять я скатываюсь в пучину депрессивных мыслей! Это все сожжённое на кресте чучело! Почему-то такая мелочь подорвала мой позитивный настрой! Ну нет, так дела не делаются! Надо наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, даже если ситуация не из лучших! Исключим моменты, вроде моей встречи с Лэкой. В тех обстоятельствах позитива найти не получилось бы, с какой стороны ни подойти. Только если она не вырвала мне зубы с дырками. А что, если и правда? Бесплатный зубной — это вообще-то неплохо! Но если дырок в них не было… Так, все, хватит, я себе грустить запрещаю! Ишь чего удумал. Плакаться из-за какого-то чучела. Ну желает мне смерти несколько тысяч человек. И что с того? Каждому человеку хоть раз кто-нибудь смерти да желал. И что прикажете делать? Лечь и помереть? Нетушки. Будем жить долго и счастливо назло врагам. Выкусите, антитехнологические фанатики! Я живу на этом белом свете не для того, чтобы соответствовать всем вашим предпочтениям! Хочу быть неидеальным с километровым списком из недостатков. Зато собой! — А в цирк мы поедем на свидание? — я решил отвлечься от мирского дерьма и переключиться на что-то поприятнее. Например, на наши с Зуо романтические взаимоотношения. Смотрите, в любви мне признавались? Признавались. Письку мою облизывали? Облизывали. Я считаю это успешным успехом! Дальше только свадьба! И жить рука об руку не тужить до глубоких седин! Бьюсь об заклад, Зуо превратится в самого мерзкого старикашку Тосама. Самого брюзжащего и вечно недовольного. Будет ходить и мутузить всех клюшкой и каждую историю начинать с «А вот в наше время…». — У меня в цирке встреча, а ты… Можешь пока посмотреть представление, — кинул Шаркис сухо. — Но это же свидание? — Встреча. — И свидание, — настаивал я. — Думай, что хочешь. — Надо купить попкорна. — Делай там, что пожелаешь, — заявил Шаркис, делая упор на то, что я могу творить что угодно. Но без него. Фу. Кому мне тогда портить настроение своими выходками? Незнакомым людям? Так неинтересно. — И сходить в комнату страха. — Валяй. — И ты со мной сходи, — потребовал я. — Нет. — Почему это? — Я же сказал, у меня встреча. — Боишься? — Блядь, Фелини! — Если не боишься, значит пойдем в комнату страха вместе! Потому что я-то боюсь. А вдруг я там насмерть перепугаюсь? Найдешь меня мертвым в слезах и собственной моче под аниматроником вампира. — О-о-о блядь… Я знаю, что пожалею. Окей, мы сходим в комнату страха. — И в комнату смеха. — Нет! — И в комнату смеха мы сходим тоже, — повторил я настойчиво. — Иначе найдешь меня мертвым с безумной улыбкой и в собственной моче. — А обязательно при любом раскладе ссаться? — Это моя фишка. — Окей, сука, сходим мы в твою задрипанную комнату смеха, если это ненадолго… — И еще хочу, чтобы ты мне выиграл большущую игрушку в цирковом тире! — Ты наглеешь! — Даже не начинал. Чего тебе стоит? Ты же полгода назад выиграл мне игрушку в парке развлечений! Хочу новую. Две минуты времени, и у меня будет огромный гусь! — Какой еще гусь? — Синтепоновый! — И нахуя он тебе? — Просто так. Хочу гуся. — С чего ты вообще взял, что там будет подобная хуйня? — А почему бы ей там не быть? — удивился я. — Если я хочу прийти на твою чрезвычайно важную встречу с гусем, значит, так я и сделаю! — На саму встречу я тебя не возьму. — Это почему же? — Потому что, мать ее, как ты сам успел заметить, она чрезвычайно важная! — Я постараюсь прийти на чрезвычайно важную встречу чрезвычайно важным, — заверил я Зуо. — С гусем? — Желательно. Ты вот можешь не верить, но вообще-то в нашем обществе очень ценится наличие у человека второй половинки! Это указывает на твою ответственность и умение любить! Очень важный аспект! Вот увидят они нас вдвоем и подумают… — ...Ебала жаба гадюку. — Что, прости? — Оглашаю тебе их мысли. — Погоди… А кто из нас жаба, а кто гадюка? Почему именно в такой интерпретации-то?! Нет! Увидят нас и подумают: «Нифига себе какого Шаркис оторвал себе жениха! И красив, и умен, и стиль безупречный!» — Только через мой труп. — Боишься, что отобьют? Хе-хе-хе! — Боюсь, что им придется отбиваться. — Почему ты так любишь все драматизировать? — А почему ты так любишь превращать все в фарс? — прилетела мне ответка от Шаркиса. — От этой встречи зависит, будет у нас шанс на победу или нет! Шаркис ударился в кошмарно занудные объяснения про каких-то там Артистов. Про то, что их посильная помощь нам очень нужна, так как ресурсов Тени недостаточно для противостояния мэру города, за спиной которого не только городская полиция, но и Тосамская армия. Про то, что банда Парадигмы не единственная, с кем удалось настроить контакт, но самая сговорчивая. В общем, Шаркис говорил много, но внимал я его словам вполуха, так и не услышав ни единого веского довода против синтепонового гуся. Кто вообще придумал эти дурацкие правила, дескать, на мафиозные встречи нельзя брать с собой смешные игрушки? Что значит, признак инфантильности? Вовсе нет. Не обязательно быть инфантильным, чтобы любить гусей! Или обязательно? А гуси, прошу прощения, об этом знают? Ой и не обрадуются они подобному раскладу. Мы остановились примерно в ста метрах от въезда на Улицу Зеленого Смога и продолжили путь лишь после того, как сменили мотоциклетные шлемы на респираторы с массивными фильтрами и визоры с зеркальными стеклами из ударопрочного поликарбоната и мягким полиуретановым обтюратором, плотно прилегавшим к лицу. Вы, наверное, подумаете: «Ну ничего себе какой Тери умник! Знает, что такое обтюратор!». Если честно, знал об этом умник-Шаркис, а мне пришлось прибегнуть к помощи виртуалии. Зато теперь, получив очередную дозу не очень мне нужной информации внутривенно, я обязательно расскажу об этом всем! Надо в каждую беседу теперь ненавязчиво вставлять упоминание обтюратора, будто бы я с познанием этим родился! «Мне, пожалуйста, чашечку кофе. Кстати, кажется, скоро пойдет дождь. Надену-ка я свои очки с ОБТЮРАТОРОМ!» «Что-что? Подсказать дорогу? Конечно, вам направо, потом налево, потом направо. И знаете, я бы вам посоветовал по дороге приобрести очки с ОБТЮРАТОРОМ, вот как мои!». Обтюратор произошел от латинского слова obturo, означающее «закрываю». Конечно же, это название используется не только для уплотнительной манжеты для маски. Еще, например, так величают протезы и приспособления, служащие для закрытия или «закупорки» неестественных отверстий. И у меня сразу же назревает вопрос. А естественные отверстия им закупоривать гипотетически можно? И если да, то можно ли анальную пробку считать своего рода обтюратором? Очень интересно. Даже не представляю, как я смею грустить в мире, полном таких загадочных явлений и приспособлений! Стыд мне и позор! — По поводу Артистов я понял, что ничего не понял, — заявил я, пользуясь тем, что в респираторы так же встроили динамики. И вот пусть Зуо потом утверждает, будто не хочет слушать мой ангельский голос днями и ночами. Не хотел бы, не давал бы мне возможности говорить, какую бы хреновину я ни натянул на свою тыкву. — Но сильнее всего я не понял, причем здесь Улица Зеленого Смога. — А ты думаешь, я пришел к Артистам с новостью о возможном конце света, а они, охнув, тут же побежали мне помогать? — Ну… вообще… по логике так и должно было случиться, да, — согласился я. Конец света же. О чем тут еще говорить? — Они не настолько мне доверяют, чтобы безвозмездно спасать мою шкуру. — Так они и свои шкуры спасают. Вроде как… — заметил я. — Конец света на то и конец света, чтобы затронуть всех и каждого, а не только психа с краснеющими глазюками. — Попробуй их в этом еще убеди, — фыркнул Шаркис. — Значит, ты им что-то пообещал? — Точно. — И что же? — То, зачем мы едем на Улицу Зеленого Смога. Я было открыл рот, чтобы похвалить Шаркиса за невероятную информативность, но впереди замаячили грузные ворота, ведущие на улицу, утопавшую в зеленом ядовитом смоге. Перед воротами нас ожидала невзрачная фигура. Противогаз. Полосатая майка. Женский халат. Ого. Какие люди! Вин!