Семь небес Рая

Дальнейший путь вам преграждают вооруженные пулеметами дроны миротворцев, полустертая эмблема которых красуется на изъеденных ржавчиной корпусах древнего оружия. Если приглядеться, можно даже прочитать их лозунг «Mors ad vitaM», что в переводе с древнего забытого языка означает «Смерть ради жизни». Вспышка света, вызванная взрывом вагонетки, ослепляет, заставляя тебя рефлекторно отвернуться. — Назад! На пол! — кричишь ты жмурясь. Инстинктивно падаешь на колени и прижимаешься к неровной стене тоннеля, точно зная, что последует через секунду. Барабанные рокоты выстрелов разрезают застывшую на части многолетнюю тишину подземных коридоров, заполняя собой все свободное пространство. Они беспощадно бьют по ушам, благодаря эху походя на раскаты грома. Хорошо, что вам повезло с расположением. Первая удача за все время претворения твоего плана в реальность. Вы находитесь на возвышенности, а значит, у вас какое-никакое стратегическое преимущество. Вагонетка, скатившись по крутому спуску, полыхает внизу, играя роль осветительного объекта. Языки пламени отражаются в металлической обшивке дронов, зависших в разветвлении тоннелей метров на десять ниже вас. Если вы будете держаться ближе к полу, им вас с нынешнего расположения не достать. И что куда важнее, пролетевшие мимо пули не продолжат движение к той части тоннеля, где собрались тени и союзники без шанса укрыться от обстрела. На твою голову сыпется каменная крошка. В воздух поднимается облако застарелой пыли, тут же забивающей собой дыхательные пути. Ты закашливаешься и морщишься. Пули вытачивают в каменистом потолке узоры, напоминающие карту несуществующего звездного неба. Каков резерв боеприпасов? Дрона два или их больше? Они на автопилоте и реагируют на движение или же ими управляют операторы? Слишком мало вводной информации. Одно ты понимаешь точно: их следует как можно скорее ликвидировать. Стягиваешь со спины винтовку. Снимаешь с нее предохранитель. Настраиваешь цифровой прицел ночного ви́дения. Привстаешь с пола, чтобы обозреть цели. Дроны не двигаются с занятых ими позиций. То ли в их автопилот встроена задача охраны определенной местности, то ли операторы осторожничают. Впрочем, тебя они замечают мгновенно, и ты вынужден вновь пригнуться к полу, чтобы не поймать одну из пуль, которые градом свистят у тебя над головой. — Что у вас там? Противник рядом? — прорывается в ухо голос Фарнуш. — Пока лишь два боевых дрона, — отвечаешь ты сухо, падая на землю и подползая к самому краю обрыва, от которого технические рельсы резко уходят вниз. — Перебирайтесь к нам, — приказываешь ты, направляя дуло винтовки в сторону противника. Сам же остаешься вне покрываемой дронами зоны. Приходится чуть отстраниться от цифрового прицела вместо того, чтобы приблизиться к нему вплотную для точного выстрела. Также следует держать в голове, что подобные прицелы грешат тем, что проецируемая ими картинка притормаживает. Стрельба по движущейся цели с таким арсеналом весьма проблематична. Как удачно, что дроны будто замирают в воздухе. В инфракрасном спектре они обозначаются двумя почти сливающимися с окружением кляксами, украшенными оранжевыми точками — раскалившимися, но быстро остывающими дулами пулеметов. Набираешь в легкие побольше воздуха и на выдохе нажимаешь на спуск. Звук одиночного выстрела эхом уходит вглубь тоннелей впереди тебя и рассеивается в бездне позади. Пуля застревает в каменной стене. Промах. Ответная короткая очередь оставляет на потолке новый огнестрельный мазок. У левого края тоннеля ты замечаешь образовавшуюся трещину. Опасно. Этим проходам столько лет, что обрушение может вызвать даже громкое эхо. О пулеметной очереди и говорить нечего. Самые смелые Артисты, те, что в цирке демонстрировали зрителям щекочущие нервы номера, проходят по натянутой тобой веревке, игнорируя хлипкие рельсы. Гибкая девушка спрыгивает на пол и, взяв пример с тебя, Фелини и Нэйс, тут же присаживается на корточки. Ее коллеги делают то же самое. За еще двумя канатоходцами к вам выдвигается несколько теней. Ты прицеливаешься во второй раз. Давай же. Попади, твою-то мать. Глубокий вдох. Медленный выдох. Выстрел. Из-за отдачи зудят ладони и правое плечо. Пуля пробивает корпус одного из дронов, и тот, задымившись, начинает заваливаться на бок. Он слишком велик и потому неповоротлив в узком тоннеле. Его лопасти из-за крена начинают полосовать коридорную стену. Во все стороны разлетаются искры как при сварке. В нос ударяет запах химической гари. Дрон еще несколько секунд старается выправиться, дергается в противоположную от угла падения сторону в попытке вернуть себе баланс, но делает лишь хуже, повреждая лопасти и с другой стороны. В конце концов, древнее оружие отдается в руки гравитации. Попеременно рикошетя то от одной части тоннеля, то от другой, он падает на землю. Искалеченные лопасти замирают. Но дрон продолжает работать, стреляя прямо перед собой. Пули одна за другой летят во взорвавшуюся и теперь тлеющую вагонетку, в старые железнодорожные пути, в каменные стены, но ни одна не долетает до вас. Второй дрон исправляет эту ошибку. Подавшись вперед и тем самым уменьшив играющую вам на руку разницу в высоте, он палит по вам, теперь уже выбивая карту небосвода не только на потолке, но и на стенах. Отколотый пулей кусок камня падает растянувшемуся на полу Фелини на голову, и мальчишка ойкает. Фелини непривычно тих. Видимо, понимает, что сейчас вы не в том положении, чтобы он рассеивал твою концентрацию глупыми шуточками. Подбитый дрон пытается производить новые выстрелы даже после того, как заканчиваются боеприпасы. Судя по всему, что-то заедает в пулемете. Холостые щелчки напоминают обратный отсчет перед взрывом. Огнестрельная часть дрона перегревается, и после очередной осечки слышится предсмертный лязг. Оружие искрит и загорается сильнее прежнего. Следует сбить и второй дрон, но ты не успеваешь даже прицелиться, когда из недр тоннеля, который теперь частично застилает дым от горящего дрона, что-то вылетает, неся за собой черные вихри. Граната. Ты резко подаешься вперед, перекатываешься, ловишь ее прямо в воздухе, аккурат влетающую в вашу часть тоннеля, и отправляешь ее ровно в противоположную сторону. Увы, она детонирует до того, как добирается до своего хозяина. Закрываешь голову руками в попытке защититься от осколков. Тыльную сторону левой ладони обдает жаром, которому сопутствует боль. Зато фрагменты гранаты попадают во второй дрон и повреждают его лопасти, но, увы, недостаточно сильно, чтобы полностью вывести его из строя. Миротворческая махина остается в воздухе. Лишь едва заметно клонится вправо. Гранаты дроны не кидают. По крайней мере, не под таким углом. Значит, ими гостеприимство Шаркиса-старшего не ограничивается. Второй дрон взрывается от выстрела из мощной пушки Фарнуш, которая, перебравшись на другую сторону тоннеля, смело выскакивает вперед. — Всем приготовиться, — приказываешь ты, с помощью прицела пытаясь увидеть противника. — Впереди тосамская армия. **** Ник и Райн с тенями захватили все три автотанковых отряда. Теперь выжившие противники длинной вереницей вре́менных пленников сидели на коленях с зафиксированными за спинами руками под прицелом выставленных Райном охранников. Несколько особенно дерзких солдат получили от него парочку ударов под дых, чтобы остальным пленным дать понять, что церемониться с ними никто не собирается. Убивать, впрочем, тоже. Приказ Шаркиса. Белая пустыня преобразилась. На километры вокруг благодаря танковым перестрелкам на ее песчаной поверхности выросли порядка полсотни стеклянных цветов. Острые лепестки либо воздевались высоко в небеса, либо пародировали розу ветров, указывая в разные стороны. Лучи солнца, отражаясь от остывшего стекла, кидали на песок солнечные зайчики, прыгавшие на песчаные барханы на километры вокруг. Такая концентрация света грозила ожогом в случае, если попадала человеку на открытую кожу. Исключая эту мелочь, представшая глазам Ника и Райна картина выходила весьма эффектной. Жаль, не оставалось времени на то, чтобы вдоволь ей насладиться. Ник сидел на песке и, упершись локтем в колено, попеременно несильно постукивал кулаком себе по лбу, пытаясь понять, как решить очередную проблему. Когда-нибудь и что-нибудь пройдет у него гладко, или это из разряда паранормальных явлений?! — А эпикраниумы не примагнитятся сквозь песок? — с надеждой уточнил Райн, опускаясь рядом с Дайси. Жара стояла невыносимая. Ветер вместо прохлады поднимал в воздух миллиарды белоснежных песчинок, которые красиво мерцали на солнце, но не очень красиво забивались в ноздри, кололи кожу и жгли глаза. — Если бы дверцы просто слегка припорошило песком, примагнитились бы, — терпеливо пояснил Ник. — Но между нами и металлическими ставнями, ведущими к подземным ракетным площадкам, песок толщиной в два метра. Два метра, Райн. Ни хуя себе поворот, не правда ли? Вот что значит решать все впопыхах. Почему Нику не хватило мозгов просчитать этот момент. Конечно же, за столько лет песка над подземными площадками набралось вдоволь! Иначе и быть не могло. Не требовалось просматривать карту ветра за последнюю сотню лет, чтобы прийти к таким выводам! Но Ник не пришел. Не подумал. Идиот. И что теперь прикажете делать? Копать? Интересное мероприятие. Имелось бы в их распоряжении несколько дней, и проблема исчерпала бы себя. Но по факту у них оставалось не больше полутора часов. — Странно, — пробормотал себе под нос Райн, касаясь пластины в ухе. — Я попытался связаться с Джеком, думал, он порекомендует, как в кратчайшие сроки убрать тонну песка с помощью взрывчатки. Но связь с ним отсутствует. — Наверное, они еще не вышли из режима тишины, — предположил Дайси. — Вряд ли… — покачал Райн головой, смотря на часы. — Переподключение по зашифрованной сети должно было произойти еще тридцать минут назад. — У нас нет времени волноваться за других. Они справятся. И мы должны сделать то же самое. Только ни черта у нас не выйдет, если не сможем раскопать сраные двери! — с психу всплеснул руками Ник. — Могу ли я выдвинуть предложение? — высокий мужчина средних лет — один из теней — закрыл Дайси от солнца. — Да, конечно! — всполошился нанит. Подсказка извне ему бы не помешала. Он настолько устал и нервно перевозбудился во время танковых перестрелок, что прямо сейчас мозг его требовал передышки и отказывался генерировать хоть какие-то варианты решения проблемы. — Давайте в этом периметре расплавим песок в стекло, а после его затвердевания, в нужном месте вырежем небольшой проем с помощью лазерной пилы. Конечно, она не сможет прорубить сразу два метра, придется действовать поэтапно, но… — А у нас есть лазерная пила? — вздрогнул Ник. — Да. Вы сами сказали нам взять несколько штук, — слегка растерявшись, пробормотал мужчина. Ник поморщил лоб, попытавшись вспомнить, какие распоряжения он раздавал перед выездом в пустыню. Кажется, Дайси в тот момент был слегка не в себе, что, к счастью, не помешало ему захватить с собой несколько полезных предметов. — Что ж… — протянул Дайси, поднимаясь на ноги. — Можно попробовать, — кивнул нанит на единственный танк, оставшийся способным выдавать лазерные залпы (тот, что он же сам и починил). — И дуло так удачно смотрит ровно на цель, — только обрадовался Райн, но Ник тут же остудил его пыл. — Нам нельзя стрелять в упор, — заявил он, забираясь на танк. — Иначе вместо того, чтобы заблокировать двери, мы их разрушим. — И что ты предлагаешь? — вздохнул Райн, не обрадованный перспективой вновь раскатывать по пустыне в душной кабине танка. Весело это оказалось лишь первые пару минут. — Надо стрелять под определенным углом. — Под определенным? Маловато конкретики. Под каким именно? — Это уже моя забота. **** С твоей позиции количество ожидающих вас солдат не просматривается, но на отряд из пяти человек надеяться не приходится. Скорее уж счет идет на сотни, что, впрочем, не очень действенно в подобной локации. Хотелось бы порадоваться тому, что вам узость тоннелей на руку, но ты старательно подавляешь любые позитивные мысли. Против вас выступают профессионалы. Так просто вам с ними не справиться. Неприятель не выходит из тоннелей, предпочитая ждать, когда вы возьметесь спускаться. Тогда вас начнут отстреливать, как мишени в тире. Не вариант. Выманить их? Вряд ли среди солдат найдутся дураки, которых можно вытянуть из тоннеля какой-нибудь уловкой. Они не станут нападать первыми, им это просто невыгодно. Их главная цель не ликвидация. Скорее, им приказали не подпускать теней слишком близко или как минимум потянуть время до момента, пока одно из орудий квартовой элиты не окажется в руках отца. Папочка считает, что этого более чем достаточно. Что ж, его в любом случае ожидает разочарование. Но лучше бы это ощущение в нем взрастил ты, а не Диспатер. Тени и союзники все до одного благополучно пересекают черную бездну. Некоторые топчутся у самого края обрыва, так как места между провалом и уходящими вниз рельсами не так уж и много. — Какой из тоннелей нам нужен, — интересуется Фарнуш, присаживаясь рядом с тобой на корточки. — Тот, что правее. — Тогда левый можно подорвать. Уменьшим количество противников, — бодро предлагает она. — Не уверен, что это безопасно. Нет гарантии, что от взрыва не обвалится и второй тоннель, перекрыв нам возможность дальнейшего продвижения, — парируешь ты. — К тому же я ведь, кажется, упоминал, что нам необходимо свести жертвы к минимуму. — Но они же… — Фарнуш кивает в сторону противников, пытающихся одиночными пулями достать вас со своей позиции. — Либо они, либо мы. — Нет, — настаиваешь ты. Люди в тоннелях действуют по приказу. Они не знают, за что борются. Для отца солдаты — такое же мясо, каким для него был и ты. Всего лишь расходный материал, который при желании можно заменить. Рабы, не подозревающие о собственном скверном статусе. — Без жертв не обойдется. Кому-то суждено навсегда остаться в этих тоннелях, — замечает Фарнуш. — Но не всем. — Почему? — хмурится она, откровенно не понимая твоей логики. — Потому что мы не звери. Я не пойду по стопам отца. Не стану тем, с кем воюю. Иначе какой смысл в наших усилиях? — Да уж… животные куда разумнее и не фанаты бессмысленного героизма, — фыркает она, но больше твоего решения не оспаривает. — Значит, будем прорываться? — Значит, будем… — вздыхаешь ты, жестом подзывая к себе снайперов. — Прикрывайте нас, — киваешь на подходящие для этого позиции. Затем ты разворачиваешься к остальным теням. Будь вы в фильме, и прямо сейчас ты бы с легкой руки сценаристов произнес бы какую-нибудь вдохновляющую речь. Но у тебя нет на это ни времени, ни желания. Потому место красивой риторики занимают сухие распоряжения. Последний приказ предназначен Мари. Черт, Дайси за мое решение сожрет меня с говном. Ты вручаешь девочке несколько светошумовых гранат и киваешь вперед на разветвление. Все просто. Ей следует подойти как можно ближе к месторасположению врага и метнуть гранаты в оба тоннеля. Андроид кивает и дарит тебе счастливую улыбку. — Мари будет полезной! — радуется она, то ли не понимая, то ли просто не думая, на что ты ее обрекаешь. Девочка вскакивает на один из рельсов и в момент, когда снайперы начинают палить по тоннелям, прикрывая андроида, Мари соскальзывает вниз. Первая пуля противника попадает ей в плечо еще на половине пути, причиняя минимальный урон. Мари слегка качает, но она не останавливается, продолжая упрямо двигаться к цели. Вторая пуля прорывает платье и застревает в искусственном бедре. А затем по Мари палят очередью. Тело ее сотрясается от пулевых ранений. Платье рвется на лоскуты. На землю падают куски синтетической плоти. По шпалам растекается красное машинное масло. Но приказ есть приказ. И светошумовые гранаты летят в тоннели еще до того, как девочка получает фатальную пулю в свое системное ядро. Андроид падает на землю. Взгляд широко распахнутых глаз устремлен в пустоту. Кудрявые локоны разметывает во все стороны. Машинное масло пропитывает лоскуты одежды. Она всего лишь робот. Дубль ее операционной системы хранится у Дайси. Ничего страшного, говоришь ты себе. Но зрелище все равно не из приятных. От него на мгновение спирает дыхание даже у тебя, хотя, казалось бы, ты видел вещи и пострашнее. Светошумовые гранаты взрываются, ослепляя и оглушая противника, и вы как по команде кидаетесь вперед. Кто-то со стороны людей отца, временно потеряв зрение и запаниковав, берется бездумно палить во все стороны, задевая своих же. Видимо, новичок. Или сдали нервы. Он такой не единственный. Одинокие далекие выстрелы слышны из обоих тоннелей. Враг дезориентирован. Так просто? Отец уверял, что армия Тосама одна из самых натренированных в мире, но ты только сейчас понимаешь иронию ситуации: натренированность, не равно опытность. И пока тени последние полгода старательно сдерживали натиск конкурирующих банд, ввязывались в авантюрные предприятия, оказывались в одном шаге от смерти и боролись как за благо своей группировки, так и каждый за собственную жизнь, элитные войска отца протирали штаны на тренировочных базах, слабо представляя, каково это — сражаться с настоящим противником. И это их большой просчет. Фарнуш влетает в левый тоннель и заполняет его грохотом выстрелов своего жутковатого револьвера. Она ведь целится не в голову? Ты надеешься, что нет. Впрочем, учитывая калибр ее оружия, даже если она стреляет по конечностям, урон слишком высок. И все же ты надеешься, что она, насколько это возможно, исполнит приказ. У вас договор. Правила оговорены четко. Не подведи меня, босс Артистов. Выстрелы револьвера женщины походят на вой доисторического животного, который эхом разлетается далеко по тоннелям. Артисты двигаются вслед за своим боссом, набрасываясь на ослепленных противников. Ты же вбегаешь в правый тоннель. Многие бойцы отцовского подразделения переживают взрыв светошумовой гранаты в очках ночного видения, так что их глаза получают даже больший урон, чем планировалось. Ты скручиваешь ближнего к себе мужчину, ударяешь его по ноге, заставляя упасть на землю, и тут же фиксируешь его руки за спиной старыми добрыми металлическими хомутами, которыми вооружен в вашем отряде каждый. Кара пролетает мимо и сбивает с ног солдата, было наставившего на тебя винтовку, и мгновенно обездвиживает его. Близнецы скручивают по рукам и ногам двухметрового амбала, явно не понимающего, что происходит. Агата сцепляет хомутами руки двух противников, приковывая их друг к другу. Очередная автоматная очередь потрошит потолок. Молодой солдат, неудачно уронив свое оружие, расстреливает каменные стены и собственные ноги. Тени двигаются стремительно и эффективно, обезвреживая одного противника за другим. И в момент, когда тебе кажется, что все идет проще некуда, ситуация портится. Светошумовая граната затрагивает лишь тех, кто оказался, что, очевидно, ближе всех к взрыву. Но противников куда больше. И из глубины тоннеля навстречу теням вылетает новый отряд. Беспокоясь о своих, они не торопятся палить направо и налево, потому тени и солдаты сталкиваются в ближнем бою. Ты оборачиваешься назад, убедившись, что Нэйс и Фелини успели спуститься. Им ты приказал выходить одними из последних. Прежде чем тащить их за собой, ты собирался зачистить территорию, но теперь, наблюдая масштабы брошенных на вас сил, понимаешь, что все это опять же, черт побери, займет слишком много времени. Ты вынужден менять планы на ходу. — Держитесь за мной, — кидаешь ты Фелини и Пуху, протягивая мальчишке свой Зиг Зауэр — единственное оружие из твоего арсенала, которое он, по крайней мере, сможет удержать в руках. Черт, следовало бы научить его стрелять. Позже ты обязательно озаботишься этим вопросом. Нэйс оружие не предлагаешь. Она знает, как за себя постоять, хотя ты надеешься, что ни ей, ни Фелини в бой вступать не придется. — Я не умею стрелять, — мальчишка испуганно вертит в руках пистолет с таким лицом, будто видит его впервые. — Поверь, если твоя жизнь окажется под угрозой, научишься, — кидаешь ты, рефлекторно отводя нацеленное на тебя дуло Зиг Зауэра. — Он снят с предохранителя, так что ни в кого не целься, если не намерен его убить, — шипишь ты. Фелини вновь наводит на тебя пистолет и расплывается в идиотской улыбке. Серьезно? Нашел время. — Держитесь в нескольких метрах у меня за спиной, — приказываешь ты и вбегаешь в гущу событий. Ножи сверкают в тусклом, дрожащем свете фонариков. Пули рикошетят от стен, застревают в бронежилетах или ввинчиваются в теплую плоть. У тебя на глазах один из солдат хватает тень и отработанным движением перерезает ей горло. И глаза твои застилает пелена. В нос ударяет запах пороха и крови. Левое веко начинает дрожать от нервного тика. Пальцы до боли сжимаются на рукояти охотничьего ножа на бедре. Но прежде чем ты поддаешься обжигающей эмоции, правый глаз мужчины превращается в месиво от выстрела, произведенного Агатой. — Не отвлекайся, — выдыхает она слегка дрожащим голосом. — Иди вперед, — по ее виску стекает капля крови. Да, иди вперед. Иди вперед. Давай. И ты кидаешься вглубь тоннеля, проскальзываешь между борющимися не на жизнь, а на смерть людьми, одна часть которых прекрасно знает, что она делает и зачем, а вторая — не имеет ни малейшего понятия. Это было бы смешно. Но на губах твоих ни намека на улыбку. Продвигаясь вперед, ты то и дело оборачиваешься на Фелини и Нэйс. Девушка все чаще смотрит в пол, неготовая к некоторым кровавым сценам, пусть она и врач. Фелини, напротив, пробегает мимо пенящегося воплощения ярости и бессмысленной жестокости с широко распахнутыми глазами. В них читается смесь отрешенности и пугающего равнодушия. Что творится в его голове, одному только богу известно. И имя этому богу Тери Фелини. Не отвлекайся. Не смотри. Не пытайся спасти каждого, у тебя это все равно не получится! Ты знал, что так будет. Убеждаешь себя, но, заметив, как один из противников прижимает тень к стене и намеревается пустить ему несколько пуль в живот, с размаху ударяешь его ножом в ухо, проталкивая лезвие глубоко в плоть прямиком к мозгу. Несмотря на раздирающий слуховые перепонки вопль, ты проворачиваешь нож до тех пор, пока противник не перестает дышать. Ты сказал «минимизировать жертвы»? Ха-ха. Забавно. Черт. Но возможно ли миловать тех, кто у тебя на глазах убивает твоих подчиненных? Моральный вопрос, ответ на который кажется сложным и достойным философских эпосов в трех томах в рамках гипотезы, и оказывается предельно прост в сердце стычки, когда все происходит здесь и сейчас. Время ускоряется. Тело движется само собой. В тебя стреляют, но бронежилет забирает большую часть урона. Вспышки боли тонут в стучащем по вискам адреналине. Ты стреляешь противнику в бедро и одним ударом ноги откидываешь его в сторону, чтобы он не преграждал путь. На тебя бросаются с ножом, но ты парируешь удар, перехватываешь холодное оружие противника и вонзаешь испачканное чужой кровью лезвие ему в бедро. И движешься дальше. Стараясь не замечать окружающего месива, скользя по кровавым лужам и стреляя по ногам каждого спешащего к тебе солдата. Одна пуля в колено, другая в плечо. Боеприпасы не бесконечны, их следует экономить, при этом не оказавшись по локоть в крови. Успокойся. Дыши ровно. Ты должен оставаться в трезвом уме, иначе проиграешь еще до того, как доберешься до отца. Тебе в лицо летит дымовая шашка. Не успеваешь уклониться, и она больно ударяет тебя в кадык. От дыма слезятся глаза и хочется сделать судорожный вдох. Но благодаря Джеку ты знаешь, что сернистый ангидрид, выделяющийся при горении шашки, токсичен и может вызвать отравление и ожоги дыхательных путей. Задержав дыхание, хватаешь с пола шашку и с размаху вбиваешь ее в рот мужчины, который запульнул ее в тебя. И движешься дальше. Стреляешь и движешься дальше. Метаешь в противника нож и движешься дальше. Вперед-вперед-вперед, не сворачивая. Не оглядываясь. Не отвлекаясь. Тебе преграждает путь женщина. Нацелив на тебя винтовку, она без заминки раз за разом жмет на курок. Но пули летят не в тебя. Они летят за тебя. К Фелини. Все ясно. Первоначальная цель обозначена. Вот в кого им приказали стрелять на поражение. К их неудаче запястье мальчишки все еще сковывают часы Яказаки. И пули, врезавшись в невидимую преграду, рикошетят во все стороны. Они летят в женщину, что стреляла, и пробивают ей щиколотку. Они летят в людей вокруг, включая тени, две из которых, получив ранения, падают на пол. Они летят в тебя. Одна врезается в металлический ворот, закрывающий твой затылок. В ушах звенит. Но ты, мотнув головой, хватаешь Фелини за руку и тащишь за собой сквозь кашу из человеческих тел, колюще-режущего оружия, крови и смерти. **** Моро всматривался в рябящий экран компьютера, пытаясь поступающую с оборудования боевиков Шаркиса информацию скомпоновать в единую картинку происходящего. Вырисовывалась она отнюдь не такой радужной, как рассчитывал Шин. Он верил, что его элитные отряды быстро разберутся с кучкой уличных бродяг, захватят или (если не окажется другого варианта) избавятся от несшего реальную угрозу Фелини и приволокут ему переломанного сына, над которым Шаркис собирался всласть поизмываться, прежде чем избавиться от него. Что ж… Шин своего противника недооценил. За первые двадцать минут прямого противостояния они уже потеряли половину бойцов убитыми или тяжелоранеными. Имелись и те, кто по показателям здоровья были способны продолжать бой, но почему-то не двигались с места. То ли их обездвижили. То ли лагала программа. Бледный парень, сидевший неподалеку от Гэбриэла, то и дело хмурил брови. Он, как и Моро, внимательно наблюдал за происходящим. Его настоящего имени Гэбриэл не знал. Лишь ник в сети. Гилгар — полгода назад он еще считался одним из лучших хакеров на просторах виртуалии. Но такая слава сыграла с ним злую шутку. Его способностями заинтересовался Шаркис, который забрал себе хакера, как ребенок забирает игрушку из магазина. Моро никогда не вел с Гилгаром задушевных бесед. Он придерживался политики молчания, зная, что лучше бы в стенах бункера ни с кем не сближаться и никому не доверять. Но с хакером он чувствовал некое единение. Мальчишка оказался в том же положении, что и Моро. Быть он здесь не хотел. Просто ему не оставили выбора. Этот вывод подтверждали магнитные кандалы, браслетами стягивавшие его запястья и щиколотки. В первое время мальчишка пытался дерзить, но несколько показательных наказаний утихомирили его, стерли веру в возможное спасение и заставили плыть по течению, просто выполняя свою работу и надеясь прожить еще один день. Впрочем, им обоим остались считанные часы. Моро давно смирился со скорой смертью. Лишь надеялся, что Шаркису не захочется тратить лишние силы, чтобы избавиться еще и от родни Гэбриэла. Пусть они продолжают жить в неведенье и безопасности, а не повторят судьбу двоюродного брата, о смерти которого днем ранее оповестили все СМИ Тосама. Моро всегда недолюбливал Инфа, вел с ним себя вызывающе и не упускал случая его подколоть, но смерти ему не желал. «Мы все умрем. Какая разница, когда?» — пронеслось в голове меланхоличное. Подчеркнул эту мысль писк открывающегося электронного замка. Дверь в тюрьму Моро и Гилгара распахнулась. На пороге нарисовался один из боевиков Шина Шаркиса в полной экипировке и с винтовкой в руках. «Я надеялся пожить чуть дольше…» — подумал Гэбриэл, закрывая глаза. Не зря говорят, перед смертью не надышишься. И то верно. Моро сделал глубокий вдох и ощутил, как расправляются его плечи, как ботинок на левой ноге натер кожу на пятке, как от усталости и хронического недосыпа сердце дрожит в груди, стуча будто на последнем издыхании. — Будьте добры, поднимите руки, — обратился силовик к присутствующим в комнате, отвлекая Моро от реквиема по своей жизни. Что? Солдаты Шаркиса не стали бы с ними говорить. Молча бы расстреляли и пошли пить кофе. Тогда кто это? Моро все же поднял руки, как и бледный хакер. Человек прошел в комнату и чем-то стянул запястья Гэбриэла. По ощущению, металлическими хомутами. — Я тут сам пленник, — неожиданно подал голос Гилгар. — Видите, даже ссу в бутылку, — пнул он наполовину заполненный пятилитровый сосуд. Да уж… Моро хотя бы сопровождал Шаркиса, выходил на поверхность, имел возможность редко, но контактировать с людьми. Гилгару повезло куда меньше. Он сидел в этой комнатушке сутками напролет. Раз в день его выводили в душ и туалет, все же остальное время он задыхался в четырех стенах, имея возможность познавать окружающий мир только через компьютер, от и до напичканный ограничителями. — Вот как? — парень в форме силовика грубо стащил Моро со стула, отволок его к древней трубе и приковал к ней Гэбриэла. После этого парень деловито расположился на стуле Моро и на колесиках подкатился к хакеру. — Если ты здесь не по своей воле, тебе, возможно, хочется чуть-чуть поквитаться? — поинтересовался незнакомец, при этом держа винтовку таким образом, что дуло смотрело аккурат в Гилгара. «Если попытаешься связаться с Шаркисом или позвать охрану, тебе конец», — вот о чем говорил этот жест. Вот только хакер ни за что бы не стал помогать своему похитителю. Главный просчет Шина — окружить себя людьми, которые искренне его ненавидели и предали бы при первой же возможности. Взгляд хакера, в последние месяцы застланный пеленой смирения, неожиданно прояснился. Неужели у них появился шанс выжить? Хорошо бы, если это действительно так. — Даже не представляешь, насколько, — на бледных потрескавшихся губах парня с заедами в уголках рта расцвела безумная улыбка. — Какого черта вы здесь… — один из силовиков ворвался в комнату, но не успел договорить. Кто-то ударил его сзади по голове куском кирпича. Мужчину не спасла даже каска. Он рухнул на пол подобно мешку картошки. И второй парень, в другой форме, не относящейся к силовикам, проник в комнату. — Что за варварские методы? — нахмурился тот, кто держал под прицелом Гилгара. — Палец устал нажимать на курок, — пожаловался второй. — Откуда здесь столько народу? У меня уже закончились хомуты! Этот последний! — воздел он над головой металлическую полоску, которой тут же зафиксировал руки потерявшего сознания боевика. Странно. Не проще ли всех просто убить. Пуля в лоб, и никакие хомуты не понадобятся. Странные люди. — Что ж… — парень с винтовкой вновь обратился к Гилгару. — Расскажи, чем ты можешь быть полезен? Воспринимай это, как собеседование. — Собеседование куда? — удивился хакер. Парень с улыбкой ответил, заставив Моро вздрогнуть и невольно вжаться в трубу. Черт, Шин. Как же сильно ты недооценил своего противника. **** Меня уже не держали ноги. Эта беготня сквозь бесконечный поток выстрелов ничего себе кардио! Я даже в какой-то момент задумался, что спорт — это не такая уж и блажь! Сейчас бы натренированное тело здорово мне пригодилось! Я видел, как Кара, схватив руку противника, вывернула ее с такой силой, что кость открытого перелома, прорвав ткань рукава, вылезла наружу. Видел, как один из близнецов нож для колки льда ввинчивает мужчине чуть ниже подбородка, отчего лезвие вылезло у человека изо рта. Видел, как Агата судорожно перезаряжает свой пистолет, пытаясь не отвлекаться на кровоточащий бок. Как Фарнуш с Артистами, зачистив другой тоннель и присоединившись к теням, ломает челюсть противника коленом. А ее спутник, перехватив оружие юркого солдата, сбивает того с ног и молотит беднягу кулаками по лицу. Я видел, как Джин-Хо, девушка из хорошей семьи, которой предвещали унылую обыденную жизнь, швыряет в лицо неприятеля стеклянную ампулу с какой-то фосфоресцирующей жидкостью. И как кожа на лице человека, в которого она попала, тут же покрывается волдырями. Все эти рваные картинки сменяли одна другую так стремительно, что я бы, растерянный и напуганный, наверное, в конце концов, просто бы забился в какой-нибудь угол и расплакался. Я знал, на что мы идем. Все мы знали. Но знать и видеть — это не одно и то же. Единственный, кто удерживал меня от желания остановиться и закрыться от происходящего, оставался Шаркис, уверенно двигающийся впереди, и Нэйс, подгонявшая меня сзади. Я рассчитывал, что хотя бы оружие придаст мне уверенности в себе. Но Зиг Зауэр Зуо оказался тяжелее, чем я предполагал. И пользоваться им почему-то было страшно. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем будоражащая кровь стычка осталась позади. Шаркис быстрым шагом пересекал тоннель, не задержавшись ни на секунду, не обернувшись и не проверив, кто еще следует за нами. Таких оказалось немного. Несколько теней и Кара. Остальные продолжали сдерживать напор противника позади. Отголоски бушующего противостояния долетали до нас в виде многократного эха. Я слегка прихрамывал, так как успел подвернуть ногу, споткнувшись об руку мертвеца. У Шаркиса кровила шея от несильного пореза и бедро — от скользнувшей мимо пули. А бронежилет украшали кратеры многочисленных попыток отправить его на тот свет. К счастью, все они провалились. Перед каждым поворотом мы останавливались, и Зуо проверял путь на наличие противника. Несколько раз нас ожидали вооруженные до зубов люди, которых тени благополучно нейтрализовали. Один раз нам пришлось повозиться, чтобы вывести из строя еще парочку миротворческих дронов. Прогулялись мы и по заминированному участку тоннеля. Зуо использовал возможности своих очков, чтобы определить, куда опасно наступать. Мы же двигались в точности по его следам. И в момент, когда мне уже начало казаться, что наш путь никогда не закончится, и мы до конца жизни так и будем блуждать по подземельям, уходя от ловушек и отстреливаясь от противника, впереди замаячила железная дверь. — Вот мы и пришли, — выдохнул Зуо, а я вместо облегчения ощутил во рту противную горечь. Да-да, все произошедшее — это ведь не конец. Все это лишь начало. И самое сложное меня еще только ждало впереди. И, естественно, именно в этот момент мне приспичило поссать. Что ж… Придется потерпеть… **** Широкий павильон, в который вы заходите, режет глаза ярким освещением. После часовых блужданий по грязным тоннелям под лучами фонариков и настоящего светового шоу, устроенного в момент противостояния, неожиданно чистое, белое помещение бьет по восприятию. Оно кажется нереальным и подстегивает на странные мысли. Быть может, я уже умер? В противоположную от вас стену павильона врезано большое окно, длиной примерно метров в пять. За толстым стеклом обозначается бежевая стена и непримечательная дверь, которая ведет дальше в бункер. Чтобы попасть в эту комнату за стеклом, следует преодолеть железные ворота, которые, ты не сомневаешься, заперты. Над окном ты замечаешь еле различимые прорези металлических ставней, за которыми наверняка прячется автоматическое оружие. Гостеприимно. Комната вызывает тревогу, неестественной белизной давя на психику. Ты проходишь дальше в павильон, оставляя за собой кроваво-грязные следы. На белом блестящем полу они выглядят подчеркнуто омерзительными. Бледный Фелини хромает за тобой, направляя дуло Зиг Зауэра, как ты и просил, исключительно в пол. Пальцы его побелели от напряжения. Нэйс не расстается с дефибриллятором. Волосы ее разметало во все стороны. Она выглядит как человек, случайно спасшийся при крушении самолета. Уставшие тени идут за вами, стараясь не поддаваться эмоциям, хотя выражения их лиц отражают некоторую степень обреченности. Кара с подозрением смотрит на те же прорези над окном, что и ты минуту назад. — Это ловушка, — произносит она спокойно. — Да. Ловушка, в которую вы так по-глупому попались, — раздается до оскомины знакомый голос из динамиков, что разместили по углам павильона. Голос отца. Ты вздрагиваешь и обращаешь взор обратно на широкое окно. Теперь за ним виднеется не только бежевая стена и дверь. За ним стоит человек. Стальные ворота с душераздирающим скрежетом опускаются на пол, закрывая собой проход, из которого вы попали в павильон. Ты на них даже не оборачиваешься, продолжая не мигая взирать на отца. Время его не пожалело. Когда-то привлекательное лицо избороздили морщины, испещрили шрамы и исказило безумие. Все намного хуже, чем ты даже предполагал. В последний раз, когда ты видел его, он воспринимался тобой расчетливым, хитрым чудовищем. Но тот, кто предстает тебе теперь, во много раз хуже. Еще несколько лет назад в его взгляде можно было прочитать холодный разум и ужасающую бескомпромиссность. Сейчас же его лицо отражает болезнь, медленно поражающую его мозг миллиметр за миллиметром. — Добро пожаловать, — улыбается отец, разводя руки в стороны так, будто ждет объятий. Рядом с ним красуется микрофон, благодаря которому и происходит ваша коммуникация. — Я вас ждал! — Даже не сомневаюсь, — произносишь ты холодно. — И это все, что ты можешь мне сказать после столь долгой разлуки? — Нет, не все, — качаешь ты головой, закидывая винтовку за спину. Стрелять в этом месте бесполезно. Отец не стал бы прятаться за стеклом, если бы оно не было пуленепробиваемым. Он хотел, чтобы ты пришел именно сюда, хотя выходов из тоннеля несколько. Отец планомерно вел тебя к этому месту с помощью людей и дронов. И ты поддался ему, ведь жаждал вашей встречи не меньше его. — Давно хотел выразить сожаление относительно того, что ты все еще жив, — бросаешь ты со вздохом. — Ты из того уникального типа людей, без которых воздух бы действительно стал чище. Отец сотрясается от резкой вспышки хохота. Его плечи дрожат. Кожа на шее собирается в жутковатые складки. Наблюдать за ним тебе противно. Он бы мог расстрелять вас здесь и сейчас, но ты знаешь, что это ему неинтересно. Папочка хочет разыграть целое представление, прежде чем размазать тебя по стенке. В этом смысле он ужасно предсказуем. — Дерзко, — выдавливает он сквозь смех. — Подростковый максимализм ты из себя, как понимаю, так и не вытравил, — неодобрительно качает мужчина головой. — Как жаль… В тебя было вложено столько сил, а в результате ты все равно по собственной воле вошел в ряды не обремененной интеллектом массы. — Ты у нас зато умнее всех, — спокойно отвечаешь ты, следя за каждым движением отца. — Ум — вещь непостоянная, — заявляет он, переводя взгляд тебе за спину. — Не так ли, юный отпрыск Фелини? — на губах его при этом играет презрительная усмешка. — Не трогай его, — реагируешь ты слишком резко и тут же себя одергиваешь. Не демонстрируй своих слабостей, черт тебя подери! — Я? И не собирался. Достаточно и того, на что его обрек Дэвид. Бесславная смерть в подземелье в столь юном возрасте — звучит драматично, не так ли? — А я сюда не умирать пришел, — громогласно заявляет Фелини. — Тогда для чего? Сам-то ты знаешь? Что ты вообще здесь делаешь? — Я… — Фелини прикусывает нижнюю губу, исподлобья косясь на твоего отца. Ясное дело, отвечать этому человеку бессмысленно. — Хотя, по-моему, следует задать другой вопрос. Почему здесь ты, а не твой отец? Ты знаешь ответ? Фелини продолжает мрачно хмуриться. — Потому что у меня больше ресурсов, — выдыхает он сдержанно. — Красиво выразился. Молодец. То есть ты умнее, так? А почему? Как так вышло? — протягивает отец с таким видом, будто знает некий секрет. — Ответа нет, не правда ли? А кстати, он тебе говорил, что подключался к компьютеру, к которому теперь так стремишься подключиться ты? Если и говорил, то Фелини тебе об этом не рассказывал. Хотя по слегка недоуменному виду мальчишки можно судить, что и для него это новость. — Нет? Наверное, заработался и забыл упомянуть, — театрально вздыхает отец. — Ну хоть о последствиях-то он предупредил? — продолжает медленно нагнетать обстановку змея по имени Шин Шаркис. Ты не хочешь участвовать в этой игре, потому не торопишься реагировать на его вопросы. Фелини, как ни удивительно, тоже. Но отца уже не остановить. — Эх, каких бы высот он мог добиться, если бы не это треклятое подключение. Тогда бы ему не пришлось горбатиться на Мировое Правительство. Он бы стал выше них, — рассуждает отец, начиная прохаживаться по комнате, из-за чего его голос становится то громче, то тише в зависимости от его близости к микрофону. — Но неудачное подключение вызвало внутримозговое кровоизлияние. Упс. Восстановился-то он быстро, вот только через некоторое время заметил, что ум его уже не такой острый, каким был прежде. А затем оказалось, что этот процесс перманентен. И с каждым годом он становился чу-у-у-уточку глупее себя прошлого, — Шин изображает не очень убедительное сочувствие. — И вот Дэвид отправляет сына на самоубийственную миссию, прекрасно зная: сам он к своим годам уже не обладает тем умом, который бы позволил ему сделать что-то столь масштабное, на что он был способен в молодости. Фелини изображает из себя мудреца, но по факту давно дошел до отметки среднестатистической особи. А тут еще, как назло, пришлось полежать в вирту-коме. Ничего не остается без последствий. Снижение интеллекта прогрессирует. Кто знает, возможно, уже через год он начнет забывать, как пользоваться ложкой или как ходить в туалет. Надеюсь увидеть это воочию! — Ты лжёшь! — неожиданно взрывается Фелини. Пистолет в его руке слегка подрагивает. — Не лгу. И ты это знаешь лучше, чем кто-либо. Уверен, в глубине подсознания ты давно подозревал, не так ли? — продолжает нашептывать змея. — Подозревал, но боялся говорить об этом вслух. Как думаешь, а что при подключении произойдет с тобой? Смерть — это страшно. Но, по крайней мере, заканчивает все страдания. Другое дело, если ты останешься жив и начнешь стремительно тупеть, превращаясь в убогую версию себя. Как думаешь, через сколько месяцев при таком раскладе мой сын потеряет к тебе интерес? — Не слушай его. Технологии подключения скакнули далеко вперед, — выдыхаешь ты тихо. — Если в прошлом твой отец действительно пострадал, то, скорее всего, из-за скачков напряжения или перебоев связи, сегодня такого не случится. На подхвате все наши программисты, поэтому… — Сейчас-то Зуо скажет тебе что угодно, — прерывает твою тираду отец. — Он так хочет захватить это оружие, что нашепчет тебе на ухо любую чепуху. В конце концов, ты всего лишь инструмент в руках своего отца и моего сына. И станешь бесполезен, как только лишишься единственного, что делает тебя ценным. Фелини блуждает пустым взглядом по белоснежному полу, перепачканному грязными следами. Он что-то лихорадочно обдумывает. Ты можешь лишь надеяться на то, что манипуляции отца не возымеют должного эффекта. Не поддавайся на его уловки и провокации. Не верь ни единому его слову. Он мешает истину с ложью. — Будь ты на моей стороне, и все бы было иначе, — подводит итог Шин. …Тебя накрывает неожиданное осознание. Отец пытается перетянуть Фелини на свою сторону. Ты-то предполагал, что он может попробовать провернуть этот фокус с тобой. Но такой вариант он даже не рассматривает. Ты — списанный товар. То ли дело сын Дэвида Фелини. Из него еще может выйти толк. И тугой ком слепой ярости, ощущавшийся в последнее время в районе живота, начинает медленно подниматься к горлу, ослепляя тебя и требуя выхода эмоциям, которые ты так старательно подавляешь. И ты шипишь «Хватит!», стягивая с плеча винтовку. Ты кричишь «Заткнись!», в запале начиная стрелять по отцу. Толстое стекло останавливает крупнокалиберные пули. Шин Шаркис торжествует. — Как думаешь, быть может, наш союз еще возможен? — продолжает отец как ни в чем не бывало, глядя исключительно на Фелини. — Только через мой труп, — рычишь ты, перезаряжая винтовку. — О, ну раз таковы твои условия. У отца в руке появляется маленький пульт. На нем всего одна кнопка. Мужчина улыбается, беззвучно произносит «прощай» и жмет на нее. И твое искусственное сердце замирает.