Семь небес Рая

Я надеялся, что как только Шин Шаркис покинет бункер, воздух моментально очистится, по пустыне разольются прозрачные реки, которые наводнит рыба, рожь заколосится из радиоактивной почвы, небеса начнут бороздить стаи птиц, а складка на переносице Зуо, возникавшая каждый раз, когда он хмурился, наконец-то разгладится. Спойлер: насчет возродившейся флоры и фауны утверждать не возьмусь, так как я все еще в бункере, но складка осталась на своем законном месте. Будь она неладна, треклятая складка! Шаркис, тебя заклинило? Если заклинило, моргни. Люди сэмпая разбрелись по бункеру, размеры которого превзошли самые смелые ожидания. Одни тени пошли проверять многочисленные помещения на наличие взрывчатки, грозящей стереть с лица земли нас и Тосам в придачу. Вторые — кинулись в погоню за боевиками Шина, некоторые из которых оказались упрямыми малыми, готовыми драться хрен знает за что до последней пули в пистолетном магазине. Третьи — оказывали первую помощь раненым теням и людям, что уже не первый месяц не по своей воле чахли в этом чудном подземелье. Краем уха я услышал тихую болтовню группы людей, выглядевших хуже всех остальных обитателей тюрьмы имени Шина Шаркиса. Они упоминали моего отца, но я решил не лезть к ним с расспросами, учитывая, что все персоны без исключений выглядели страшно изможденными. Судя по впалым щекам и жутким синякам, залегшим под их глазами, последние месяцы они работали по двадцать часов в сутки. Из обрывка их рассказа я услышал, что им не позволяли спать, морили голодом и всячески измывались и морально, и физически. И еще они потеряли нескольких коллег. Даже представить страшно, как они пережили весь этот Ад. Воспоминания о нем уже никогда не сотрутся из их памяти. Короче, ребята не в форме, потому им не до моих глупых вопросов. Прежде чем удовлетворить свое любопытство, выжду хотя бы пару часов! Чем впитывать чужой кошмар, лучше сконцентрируюсь на своем. Он пока еще только ждал меня впереди. — Похоже на… жопу, — после долгого подбора подходящего эпитета, дал я наиболее точную характеристику предмету, с которым мне предстояло работать. Последние полчаса своей драгоценной жизни я потратил на изучение центра управления оружием миротворцев. Выглядел он… древним, как говно мамонта. Хотя я не знаю, как выглядит говно мамонта. Были у него старые плазменные экраны? А кнопки имелись? И все эти допотопные светодиодные датчики, которые сейчас не вставляли даже в детские игрушки? Если были, то прикольно. Зачем создавать технологии, когда их можно высрать? Философский вопрос. Крепко поразмышляю над ним, если выживу. Массивная конструкция серверного компьютера, покрытого броней из литого металла, уходила высоко вверх и терялась в темноте потолка. Единственное рабочее место состояло из пары десятков покрытых толстым слоем пыли плазменных мониторов, на которых периодически вспыхивали сообщения о многочисленных системных ошибках. Под мониторами нашелся внешний пульт управления, а рядом с ним шлем, напоминавший мотоциклетный. Вот только с мотоциклами он никак связан не был. Эта хреновина — судя по всему, один из первых прототипов нынешних вирту-очков. И вот он-то жопу и напоминал. Серьезно, я не преувеличиваю. То ли постарался горе-дизайнер, то ли деформировало шлем время, но по самой его середине пролегла продольная вмятина ото лба и до самого затылка. Шлем при этом с течением времени успел облезть. Когда-то покрывавшая его черная краска теперь напоминала о своем былом наличии лишь парой потрескавшихся ошметков у забрала. Со всей остальной поверхности краска благополучно слезла, явив миру внутренний слой из полимерной мембраны грязно-бежевого цвета. Полимерная мембрана напоминала кожу не только цветом, но и текстурой. Полукруглое, с прорезью посередине, бежевое и кожаное. В общем, жопа. И в переносном смысле, и в прямом. К переносному смыслу я морально готовился во время Крестового похода к этому месту. А вот с прямым смыслом столкнуться как-то не ожидал. Так разнервничался. Аж вспотел. Угроза жизни — это одно. Угроза жизни с жопой на башке — совсем другое! Клянусь, это в тысячу раз страшнее! Я хотел умереть красиво! А такое даже в учебник истории не вписать. Или вписать, но без фотографий. — М-да уж, — согласился с моей аналогией парень, назвавшийся Гилгаром. Хм… знакомый ник. Где-то я его уже слышал. Мы вместе наблюдали за тем, как тени ковыряются в проводах, отходивших от шлема к основной металлической конструкции. Они вертели им и так, и эдак, позволяя мне позалипать на него под разными ракурсами. Но как бы я ни силился придумать иную аналогию, жопа оставалась жопой. По-моему, они сделали даже хуже, ведь выше затылка прямо в прорези нашелся старый сетевой разъём, очень уж напоминавший… Короче никаких фотографий! Ну если только одну в личную коллекцию. Будет, что внукам показать. Чьим именно внукам, я еще не решил. Внукам врагов, чтобы им образ человека с задницей вместо башки снился в кошмарах. — Серьезно собираешься его надеть? — осторожно спросил меня Гилгар с таким выражением лица, будто натягивать себе на голову я собирался настоящую задницу. — Уверен, что это безопасно? А что, я выгляжу как человек, уверенный хоть в чем-то? Безопасный, ага, как же. Десять раз он безопасный. Двадцать раз! Тридцать! С таким же успехом я бы мог засунуть голову в микроволновку. Я умру с задницей на голове. Достойный уход такой великой личности, как я. В ответ на вопрос Гилгара я предпочел лживо кивнуть. Я его не знаю, чтобы ныть ему. Поною Шаркису. Попозже. Или Диспатеру, если он захочет выслушать мою печальную историю, прежде чем превратить мои мозги в кашу. — Миротворцы наверняка все предусмотрели, — пробубнил я, нервничая все больше. Мало того что после Шина воздух не очистился (у-у-у, сволота, у меня на тебя были такие надежды, а ты все похерил!), так еще и общее напряжение не то что не спало, а наоборот, лишь возросло. Время неумолимо продолжало свой ход. До перезагрузки миротворческого спутника оставались считаные минуты, а мне как-то резко захотелось дать заднюю (не в смысле дать Зуо, а в смысле дать дёру). Я бы обязательно вылил свое беспокойство в окружающую среду и в очередной раз чуточку потрепал нервы сэмпаю, если бы у него оставалось, что трепать. Шаркис раздавал распоряжения с такой скоростью, будто вышел на новый уровень обработки информации. Выглядел он при этом страшно дерганым. Спокойствие, которое Зуо внушал всем нам во время нашей непродолжительной миссии, как-то разом спало. Конечно, он все еще старательно держал себя в руках, но от глаз моих не укрылась ни мелкая дрожь, бившая его тело, ни все большее количество мата, уже не просто вплетавшегося в основную речь, но практически ее заменившего, ни багровые радужки. — Мы проверили все подключения. Программисты наготове. Также нас подстрахуют бывшие коллеги твоего отца, — сообщил мне Зуо, указывая на компанию полумертвых людей. Их бы самих кто подстраховал. За инициативность спасибо, но лучше идите куда-нибудь отсыпаться. — Готов? — уточнил Зуо. Хватит по десятому разу задавать мне один и тот же вопрос! Не был готов и готов не буду! — Ага, — кивнул я, нервно сглатывая. — Слушай, на случай, если ничего не получится… — замямлил я, с каждой секундой теряя оставшиеся крупицы уверенности в том, что смогу каким-то чудом побороть Диспатера. Мое соплежуйство Шаркис предпочел прервать неожиданным легким поцелуем в губы. ПРИ ВСЕХ! Я так и застыл. Это плохое предзнаменование, да? Я чувствую холодок на загривке. Либо это мурашки, либо дыхание смерти. На нас таращится пара десятков человек, Зуо. Все пялятся! И видят! Как ты! ТЫ! ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ ТЫ! ЦЕЛУЕШЬ! Меня. Не боишься растерять репутацию? Нет? А стоило бы. — Все у тебя получится, — заявил Шаркис неестественно бодро, при этом смачно шлепнув меня по заднице с такой силой, что я на мгновение решил, что мне в трусы сейчас высыплется мой же позвоночник. — Вперед и с песней. Разъеби его. — Аэээмммэээээаа, — вырвалось из меня надсадное. — На каком это языке? — На языке полного ахуя, — невнятно прошептал я, уже сам пятясь к шлему в форме задницы. Что это, на хер, сейчас было?! Я отодрал от древнего пульта практически приросшее к нему кресло и оценил место, в которое мне следовало вместиться. До ушей моих донесся протяжный скрип на ладан дышащих колесиков. Хотя было бы странно, если бы колесики и правда дышали на ладан. Во-первых, где бы они этот ладан раздобыли в стенах бункера? И если все же раздобыли, не могли бы они поделиться, чтобы на ладан подышал и я для успокоения нервишек? Во-вторых, чем бы они дышали?! У меня есть нос, он и то не всегда дышит. Без носа, подозреваю, провернуть такое еще сложнее. А вообще, обожаю устоявшиеся выражения. Они всегда вызывают тьму вопросов! Чем бы ни дышали колесики, но звуки они издавали исключительно предсмертные. Спокуха, ребят, скоро я к вам присоединюсь. Я уместил свою задницу на пыльной сидушке и, к своему прискорбию, осознал, что она неудобная. Такой же неудобной оказалась и спинка кресла. Аж шею заклинило. И стрельнуло где-то под правой лопаткой. Черт, я еще даже не начал великое противостояние, а уже одной ногой в могиле. И из-за кого? Из-за кресла. — Ну-ка не спеши, — одернула меня Нэйс, заметив, как я тяну свои загребущие ручки к жопа-шлему. Девушка без объяснений стянула с меня бронежилет, задрала мою водолазку и начала лепить на голую грудь датчики в районе сердца и брюшной полости. — Это зачем? — нахмурился я. — Будем следить за показателями твоего здоровья, пока ты прогуливаешься по просторам цифрового мира, — объяснила Нэйс. — А ты думал, что дефибриллятор я тащила сугубо для Шаркиса? Я, блин, на это надеялся! — Да ничего со мной не будет, — запротестовал было я, но в ответ по другую от меня сторону неожиданно материализовалась Джин-Хо, которая теперь у нас Липс. Все никак не решу, как же называть ее лично мне. Вроде уже Липс, а вроде еще Джин-Хо. Ладно, отринем прошлое. Остановим наш выбор на Липсе. Он, взяв с Нэйс пример, тоже начал лепить на меня датчики, только не в районе груди, а на мою несчастную голову. А жопа-шлем от ваших новшеств не коротнет? — Это-то зачем? — продолжал я выражать недовольство. Я надеялся, пройдет все как: пять минут позора и я в дамках (или в могиле). А мой позор решили подзатянуть. Вместо ответа Липс постучал по своей песьей маске. Светодиоды его глаз собрались в два маленьких пульсирующих мозга. — Для определения внутричерепного давления, — вместо него ответила Нэйс. — Вы знакомы? — хотя чему я удивляюсь. — Нет. Не знакомы. Но перед нами обоими стоит одна и та же задача: сделать все возможное, чтобы ты вернулся к нам живой и здоровый. — Как мило с вашей стороны, — проворчал я, слегка ежась. В бункере царила пронизывающая прохлада, а многочисленные синяки и шрамы, украшавшие мою тушку, притягивали излишнее внимание, потому частично оголенным я чувствовал себя не в своей тарелке. Нэйс, заметив это, установила последние два датчика мне под ребра и опустила водолазку. Так-то лучше. На этом все? Можно, я уже начну умирать? Не можно… — Ну что, юный воин, готов ли ты к великому противостоянию? — протянула Фарнуш, неожиданно приобнимая меня за шею. Если еще хоть кто-то спросит меня, готов я или не готов, клянусь, я устрою истерику. От женщины страшно разило кровью, но судя по ширине ее улыбки, кровь принадлежала не боссу Артистов. В ее словах прозвучал сарказм, давший мне понять, что сама она в наше сомнительное предприятие верит слабо. Зато в руке у нее появился блистер с прозрачными таблетками. — Вин передает тебе привет, — с этими словами она отдала блистер Нэйс. Ой, как приятно! — Синтезированная быстро всасываемая глюкоза! — искренне обрадовалась Пух. Впервые вижу человека, который испытывал бы такой восторг из-за глюкозы. — Так и знала, что не зря взяла пакеты с физраствором и инъекционные иглы! Какие еще инъекционные иглы?! Я на такое не подписывался! Через минуту рядом со мной возвышались две импровизированные капельницы. Из-за возрастающего количества проводов и трубок, тянувшихся от меня в разные стороны, я начинал потихоньку напоминать себе ребенка ПКО. Бр-р-р-р… Ужасная ассоциация. Так и знайте, себе в жопу никакие трубки я засовывать не разрешу! Если не речь о жопе, которая шлем. В нее можете пихать все, что вам вздумается. Хотя погодите… Беру свои слова обратно. Не все. Некоторые части тела засовывать в нее не стоит. Иначе фото не подойдет уже не только для учебника истории, но и для личных архивов. Не успел я выдохнуть от манипуляций Нэйс и Липса, как в дружной компании моих личных экзекуторов появилось новое лицо. Джек со словами «У меня тут для тебя подарочек от Дайси» выудил из кармана штуку, здорово напоминавшую инъекционный порт. Липс повертел его в руках и кивнул, давая понять, что вещь годная, после чего взялся лепить мне его на предплечье выше того места, куда мне успели воткнуть иглу капельницы. Столько подарков. Будто у меня день рождения. — Что это? — решил я проявить интерес к очередному дару. — Регенераторы, — прозвучал искаженный голос Липса. — Дадут нам время довезти тебя до больницы, случись что. Случись что, это ЧТО?! Вы специально меня пугаете?! Если специально, прекращайте. Я и без вас достаточно попсиховал в себя. — Все готово, — сообщила Нэйс. Но отчитывалась она не передо мной, а перед Шаркисом, что все это время наворачивал круги у меня за спиной. Пока они обсуждали какие-то нюансы, я вытащил припасенный красный шарик, который подарил мне отец. Прямо сейчас применять его я не собирался. Он на крайний случай. Проблема заключалась только в том, что если этот жопа-шлем создает подключение, похожее на уход в глубокую виртуалию, я практически не буду чувствовать своего реального тела. Для меня ощущаться все будет иначе. К счастью, я в свое время прочитал про глубокую виртуалию достаточно информации, чтобы знать несколько фишек заядлых геймеров. Одна из них заключалась в том, что даже в глубокой виртуалии ты частично ощущаешь лицо. Ты продолжал моргать, мог чихнуть, если заложило нос, а если говорил в сети, губы твои слегка шевелились и в реале, чего не случалось с другими конечностями. Я нащупал на красном шарике кнопку активации, а затем засунул его себе за щеку с той стороны, где все мои зубы все еще оставались на месте. Главное — не прокусить этот шарик раньше времени. Было бы неплохо вообще избежать его применения. Мой мозг и без лишних энергетиков может оказаться в агонии. Потому что, если Шин Шаркис сказал правду и интеллект моего отца пошел на спад после встречи с этой фиговиной, встряхнет меня будь здоров. — А подгузники ему не понадобятся? — режим курицы-наседки Яна вошел в фатальную стадию. Я аж застонал сквозь зубы. — Я не шобираюшь шпашать наш мив в подгужниках! — твердо заявил я, хотя эту твердость слегка уменьшил красный шарик у меня во рту. — Куда лучше делать это в обоссанных штанах? — фыркнул Ян. Не будет никаких обоссанных штанов. Я уже прогулялся в одну из темных комнаток и избавил себя от лишней ноши! Все продумано и идет строго по плану! — Так. Вшо. Хвачит! — рявкнул я, понимая, что вокруг меня уже слишком много людей. И эта суета натягивает мои и без того натянутые нервишки. — Не прошаюшь, — кинул я, чувствуя теплые ладони Зуо у себя на плечах. Надеюсь, это не последние слова в моей жизни, иначе получится как-то нелепо. Что потом выбьют у меня на надгробии? «На прощание он сказал «не прощаюсь»? — До перезагрузки три минуты и двадцать семь секунд, — раздалось откуда-то сзади. — Я пока провевю целофность подклюшения, — ответил я и наконец-то натянул жопа-шлем себе на голову. Взгляд уперся в темноту спящего забрала. Я нащупал на шлеме тумблер пробуждения системы. Щелк. И перед глазами у меня забегали сотни столбцов древней нечитабельной информации. Виски мои прострелила резкая боль. Глаза ослепила яркая вспышка. И я потерял связь с реальностью. **** — Пошло подключение, — на всякий случай громогласно оповестил Док программистов, обосновавшихся в «Кибернете с маслом». Те, кто до того расслабленно попивали кофе из местного автомата или перекидывались тихими репликами, все как один уткнулись в свои мониторы. — Пока никаких изменений, — раздалось с другого конца зала. — Перезагрузка еще не началась, — пожал плечами Хикари. — Меня одного напрягает, что наши жизни на данный момент зависят от одного-единственного достаточно… непростого человека? — раздался из динамиков голос Грензентура. — Ой, блядь, засунь свои панические настроения себе в жопу, — резко отреагировал Конь. — Работаем с тем, что есть, и с тем, кто есть. **** Я болезненно потер виски, хоть и понимал, что никакого результата это действие не возымеет. Виски-то виртуальные, как и пальцы, которыми я старательно их массировал. Да уж, ничего себе качество подключения. Открыв глаза, я огляделся по сторонам, оценивая обстановку. Просторная комната, в которую я попал, оказалась абсолютно пуста. Багряные стены. Черные пол и потолок. Из ярких деталей нашлась только белая дверь, на которой висела табличка с неоновой надписью «Вход воспрещён». Когда-то дверь от непрошеных гостей отгораживала еще и желтая лента с бегущей строкой «опасно». Теперь ошметки этой ленты рваными кусками висели вдоль виртуальных косяков. Так, видимо, выглядела, сорванная отцом цифровая печать, когда-то защищавшая систему от проникновения в нее Диспатера. Отец смог взломать печать, но не саму дверь? Черт. Не знал, что наткнусь на провокацию прямо так сразу. Если написано «Вход воспрещён», как же я могу удержаться от соблазна и не попытаться войти? Как говорится, «жить по правилам — себя не уважать»! Или так не говорится? И в правилах есть резон? Проверим? Я подошел к двери и подергал ее за ручку. Ничего не произошло. Я попробовал вновь, за что получил несильный разряд тока. У-у-у, кусачая. Урок я не усвоил и дернул ручку в третий раз. Меня с силой откинуло к противоположной стене, как бы намекая, что мне здесь не рады. Если мы столько времени потратили на то, чтобы в кульминации я дрался с дверью, я умываю руки. Я обратился к окну кода, чтобы посмотреть структуру представшего передо мной цифрового объекта, но система послала меня в пешее эротическое. Ну да — ну да, я ведь не в виртуалии. Для этой локальной сети я подобен плесени, от которой следует побыстрее избавиться. Прямой выход к системе управления квартовой элиты не пал перед моим очарованием. А так хотелось. Ну правда. Откройся, а? Чего тебе стоит? Если бы вышло преодолеть эту дверь до перезагрузки, тогда, быть может, и с Диспатером махаться мне бы не пришлось. Если я пойму специфику работы системы, то смогу создать новую печать и дело в шляпе! Размечтавшись о легком пути, я попытался вписать в дверь несколько заранее заготовленных вирусов, и… Ничего не произошло. Система никак на них не отреагировала. Вообще. Я опробовал файервол. Реакция по-прежнему оставалась нулевая. Черт. Этого я и боялся. В древний код с новыми вирусами лезть бесполезно. Для эффективного взлома мне в арсенал требовались вирусы, написанные на языке программирования, который я не знаю. Но который мне следует изучить. Здесь и сейчас. Как два пальца обоссать! Ученый я или в говне моченый? Конечно же, в говне моченый, но это сейчас к делу не относится. Зная, что при глубоком подключении из-за разгона скорости работы мозга время воспринимается иначе, чем в реальности (оно растягивается), я начал слоняться по комнате и простукивать ее стены, пытаясь найти слабые места, из которых смог бы выудить крупицы необходимой мне информации. Но код мне не захотели показывать ни в углу комнаты, ни в ее центре, ни тем более у самой двери. Засада. Мой легкий путь стремительно превращался в невозможный. Пришлось обратиться к изуверским методам. Я залез в настройки собственного подключения и начал потрошить профиль кусок за куском. Вообще-то, идея хреновая. Одно неверное движение, и мое подключение грозило поджарить мне мозги раньше Диспатера. Приходилось действовать очень аккуратно. Помимо кусков кода, которые я после долгого изучения и благодаря своей мочености в говне прочитать-таки умудрился, я нашел скрытый файл. Опираясь на уже полученные знания, с третьей попытки я сумел его открыть. Найденным сокровищем оказалась вписанная в прошивку древняя инструкция по применению. Вот с одной стороны: вроде и дико, что к оружию массового поражения имеется инструкция, как, скажем, к пылесосу. А с другой — откуда же людям знать, как с ним управляться, если не через техническую документацию? Квартовая элита — это не та технология, которую следовало бы изучать методом тыка. Но мне бы хотелось побывать на месте человека, который эту документацию оформлял. Представьте, как вы со скучающей миной и мыслями о вечернем походе в кино печатаете что-нибудь вроде: «Если нажмете кнопку «А», то перезагрузите систему. Если нажмете сочетание клавиш «Б» и «В» и в окно запроса впишите точные координаты, то сможете стереть с лица земли город численностью в четыре миллиона человек. При нажатии кнопки «Т» активируется чистка боеголовок». Инструкция оказалась страшно скучной. Могли бы для лучшего усваивания информации хоть изредка разбавлять сухой текст анекдотами о конце света. От сложных графиков, схем и терминологии, большую часть которой понимать приходилось чисто интуитивно, я почувствовал, что у меня вот-вот разыграется мигрень. Через десять минут виртуального времени головная боль и правда пришла ко мне на огонек и решила больше не оставлять меня в полном одиночестве. Спасибо, подружка. Ты всегда разделяешь со мной особенно тяжелые периоды жизни. Превозмогая медленно усиливающуюся мигрень, я продолжал читать страницу за страницей, стараясь впитать все, что только мог. Но даже изучив всю техническую документацию от корки до корки, уверенней я себя чувствовать не стал. Мне нужно раздобыть больше голого кода! Но максимум, который я мог получить в нынешнем положении, я уже получил. Больше делать было нечего. Виртуальное время тянулось, как резина. В конце концов, я лег на пол и взялся осматривать свое цифровое тело на предмет скорости ответа системы. Мой аватар нещадно лагал. Затем по десятому разу я прошелся по доступному мне скудному функционалу и странному списку инструментов. В моем арсенале нашлись древняя виртуальная клавиатура (премного благодарен), какая-то хрень (которая осталась какой-то хренью даже после изучения инструкции), еще одна какая-то хрень (блин, это даже не смешно), не какая-то, а очень даже полезная хрень, и в качестве вишенки на торте, указатель хрен пойми чего. Короче, хреновиной я обложился, что цветами на могиле. Интуиция мне подсказывала, что с таким подходом далеко я не уйду. Я вновь открыл инструкцию и сразу перешел к системным примочкам. Пришлось читать все дебильные примечания мелким шрифтом. Ненавижу примечания. И ненавижу мелкий шрифт! Ага. Понятно. Вот эта вот хрень справа — это реально хрень, она на фиг мне не сдалась. А вот хрень слева — ничего такой алгоритм, если тебе далеко за восемьдесят. Хер знает, где его использовать в нынешнее время и зачем, но выглядит смешно. Хреновина внизу самая хреновая, а сверху… Я отвлекся от изучения хрени разной категории, заметив, как по багровым стенам цифрового помещения прокатилась едва заметная рябь подключения. Кажется, больше я в этой комнате находился не один. Я невольно огляделся по сторонам, ожидая увидеть рядом с собой какое-нибудь чудовище или любой другой признак присутствия опасного врага. На худой конец приготовился стать свидетелем избитого трюка вроде портала, разверзнувшегося над головой. Но мой будущий оппонент подошел к нашей встрече креативно. На противоположной от белой двери стене появился старый уличный красный телефон. В наше время такие аппараты в Тосаме можно было отыскать разве что в музее. Через мгновение телефон оглушительно зазвенел. И хотя такой пассаж был предсказуем, я все равно вздрогнул. Звук оказался до противного дребезжащим и бьющим по моим и без того пострадавшим вискам. Кто-то (как загадочно!) пытался до меня дозвониться. Простенький сценарный ход, который страшно захотелось обосрать. Каждый раз, когда я смотрел фильмы, завязка сюжета в которых держалась на телефонных звонках, электронных письмах или виртуальном запросе в друзья, меня мучило любопытство, а что бы было, не возьми персонаж трубку, не открой он это чертово письмо или не прими он этот дурацкий запрос в друзья от незнакомца? Короче, что произойдет, кинь он маньяка в тотальный игнор? Убийца обидится? Расстроится? Переключится на другую жертву, решив, что не для этой невоспитанной свиньи точились его ножи? Телефон надрывался несколько минут кряду. Я лежал на полу. Звон становился все громче. Раздражал он страшно. Но мне грела душу мысль о том, что и я, в свою очередь, раздражаю своего потенциального собеседника ничуть не меньше. После пяти минут безрезультатного дребезжания звон задвоился, потому что телефонов стало два. Я не сдвинулся с места, пялясь в виртуальный потолок. Очень, знаете, люблю лежать. Через мгновение еще один телефон появился и на потолке перед моими глазами. Ловкач. Решил, что я глухой, и следует давить на визуальную составляющую? Я закрыл глаза. Звон усилился. К моменту, когда я решил сжалиться над противником и оценить масштабы разворачивающегося психоделического коллапса, телефоны успели покрыть собой стены, потолок и даже пол комнаты почти сплошным ковром. И я бы продолжал спокойно лежать среди всего этого телефонного изобилия, если бы не ощутил задницей, что один из аппаратов прошлого тренькает прямо у меня под поясницей. Рассчитываешь, что я возьму трубку задницей? Прошу прощения, а с какой именно дыркой в моем теле ты собрался вести конструктивный диалог? Рот, как понимаю, в список добавить забыли? Ладно-ладно, уговорил. Встаю. Я уселся на колени и протянул руку к телефонной трубке, но в последний момент передумал. Потом передумал передумывать. Затем передумал передумывать передумывать. — Да возьми ты уже трубку! — сложился в отчаянный клич звон телефонов. — Че орать-то! Сразу бы так и сказал, — пробубнил я себе под нос, поднося трубку к уху. — Алё. — Добрый вечер, — послышалась смесь голосов. Смесь, потому что каждая буква будто бы выговаривалась разными людьми. Звучало стремно. Будто я пытаюсь поговорить со всеми людьми на планете разом. — Ага, — вздохнул я, ожидая со стороны противника нового психоделического удара. Вот бы трубка у меня в руке превратилась в курицу. Сами подумайте: высокоразвитая программа, потерявшая доступ к информации на нефиговый такой отрезок времени и плававшая по просторам космоса в здоровенной консервной банке, не могла остаться девственно-чистой. Багов в ней за такой длительный промежуток времени должно было сгенерироваться такое количество, мама не горюй. Уж один из них наверняка отвечал за превращение телефонной трубки в какую-нибудь смешную живность. — Кто ты? — Человек. — Конкретнее. — Конкретный человек. По ту сторону разговора замолчали. Анализируй-анализируй. Я в тебя верю. — Что ты здесь делаешь? — Сижу. — Менее конкретно. — Существую. — Зачем? — В ожидании. — Чего? — Того, когда телефонная трубка превратится в курицу. Незримому собеседнику вновь потребовалось время для переваривания моего ответа. — Зачем тебе курица? — Просто так. — А после? — То есть трубка в курицу превратится? — Если хочешь. — Хочу. У меня в руке появилась курица. Класс. Такая смешная. Интересно, если я попрошу у Шаркиса в качестве домашнего животного курицу, он мне ее купит? — Теперь ты уйдешь? — раздался странный голос из распахнутого клюва курицы. — Что? Нет. Конечно, нет. Я же здесь не ради специфических метаморфоз. — В чем же состоит твоя задача? — Ну я тут типа… это… мир спасаю. — От кого? — Походу, от тебя. — А ты знаешь, кто я? — Диспатер. Искусственный интеллект миротворцев. Комнату зашатало, да так, что я выронил курицу, и она убежала к белой двери. — Искусственный интеллект? — загрохотало со всех сторон. Черт. Кажется, он оскорбился. — Открой же свой разум и обозри истинное лико того, с кем ты говоришь, жалкий смертный. Непонятно откуда взявшийся вихрь сдул из комнаты все раздираемые дребезжанием телефоны и испуганную курицу, будто их и не было. Вместо них передо мной выросла высокая фигура в белой рясе. Да ну нафиг. Дорогуша, ты взял не лучший образ в попытке меня впечатлить. — Это очень плохой выбор аватара, — неодобрительно покачал я головой. — Иисус? Тебе жить надоело? — уставился я на легко узнаваемую персону, стоящую в облаке цифрового света. Программа-то, гляньте, забаговала сильнее, чем я думал. Представшему передо мной Диспатеру моя неоднозначная реакция не понравилась. Его аватар начал меняться. Через мгновение передо мной выросла иная фигура. — Будду-то за что? Слушай, если ты пытаешься подобрать прообраз, который бы соответствовал моей религии, давай я избавлю тебя от мук и сразу уточню, что сегодня судя по календарику я агностик. Так что остановись, пока верующие не затаскали тебя по судам. С ними лучше не связываться. Неужели в твой алгоритм не вписали перечень табуированных тем, которые не следует затрагивать ни при каких обстоятельствах? Даже самый допотопный искусственный интеллект нового поколения ни за что не станет трогать Будду! Межрелигиозные конфликты нашему миру сейчас не по карману. Очень дорогое удовольствие. — Хватит меня так называть, примитивный примат! — Будда наклонил голову набок, прожигая меня взглядом золотых глаз. — Никакой я не искусственный интеллект, — разнесся по комнате утробный вопль. — Уверен? — Уверен! Я ВИР! — произнесла программа, сканируя меня с головы и до пят. — Высший Искусственный Разум! — Хуже вышедшего из-под контроля искусственного интеллекта может быть только вышедший из-под контроля искусственный интеллект с комплексом бога. — Я и есть бог! — сообщил мне Диспатер, вновь начиная видоизменяться. — Мне доступно все — от сотворения мира до его завершения! — Да. Благодаря математике, теории вероятности и куче других дисциплин, которые наверняка впаяли в твою прошивку. Но искусственный интеллект остается искусственным интеллектом, — пожал я плечами. — Подумай сам: бог может создавать что-то из ничего. А ты не можешь. Ты способен лишь генерировать вещи, которые будут состоять из кусков других уже существующих вещей. Ты не умеешь ни созерцать, ни созидать. Так что нет, ты не бог. Диспатер замер, превратившись в наполовину растёкшегося Будду. Программа искала лазейки. А может, и не будет никакого сурового противостояния? Может, мы поболтаем, Диспатер зависнет и на этом все? «Или нет», — подумал я, видя, какой новый образ после небольшой заминки выбрал мой оппонент. Лысая девушка с синяками под глазами и в больничном халате всего на мгновение заставила меня забыть, как дышать. Но было настигнувший меня шок, я поторопился тут же с себя стряхнуть. Не, такие приколы со мной не прокатят. Игры разума — мое любимое хобби. Не надо пытаться победить меня в них. Для этого необходима живая фантазия, которой ты, Диспатер, не обладаешь. — Как грубо, — заявил я, взирая на лжеВайлин. — Взять образ единственного человека в моей жизни, о котором у меня нет ни единого плохого воспоминания. Обосрать святой лик Вайлин у тебя не получится, так и знай! Немножечко меня напрягло, с какой легкостью Диспатер извлек из моего мозга образ значимого для меня человека, но по факту, совсем недавно по такому же алгоритму действовал я сам, чтобы чуть-чуть помучить членов Тени. Я знаю, как это работает. А раз знаю, значит, не боюсь. — Непохож ты на человека, которому бы доверили судьбу всего мира, — заявила лжеВайлин, продолжая оглядывать (сканировать) меня с головы и до пят. — Исключительно ненадежный герой. — Какой есть. Других не имеем, — буркнул я, поднимаясь с пола и следя за своим противником. Я без понятия, что он может предпринять. И у меня пока не появилось ни единой идеи, что могу сделать я сам. Знаю лишь, что к белой дверце его лучше не подпускать. — Ты — лишь еще одно подтверждение того, насколько человечество деградировало. Ни морали, ни принципов, ничего. Я даже человека в тебе не вижу. Только болезнь. — Слушай, я тут внезапно вспомнил. Я все же кое в кого верю. В куриного бога. Не хочешь перевоплотиться в камень с отверстием? Обещаю, сразу паду перед тобой ниц и перестану обзывать искусственным интеллектом, — как бы невзначай бросил я, проигнорировав последнюю реплику Диспатера. Образ Вайлин меня чуточку нервировал. А ну-ка скорее превращайся в камень! — Больно смотреть на это лицо? — усмехнулась лжеВайлин, касаясь кончиками пальцев впалых щек. Как и любому человеку было бы больно взирать на мертвого друга. А у меня этих друзей в избытке. — Ничего подобного. Просто очень люблю камни с отверстиями. — Глупые шутки не помогут тебе победить меня. А вот тут ты заблуждаешься. Глупые шутки — самая страшная нагрузка на программное обеспечение ИИ. Каждая фраза требует вторичной обработки данных. Смотри не перегрейся, ведь в моем арсенале и тупости, и шуток в избытке. Жаль, лицо мертвой подруги слегка сбивало меня с юмористического настроя. Вот надо же было прийти и тут же испоганить мне все настроение! — Зачем тебе противостоять мне? — после долгого подбора вопроса, наконец, разродился ВИР. Хотя я бы все же называл его высокомерным ИИ. Или вообще сократил аббревиатуру до единственной говорящей буквы Г. — Не проще ли договориться? Я же вижу, ты не обладаешь всепоглощающей любовью к человечеству. Более того… во многом я с твоим виденьем мира даже согласен. — Не обязательно любить людей, чтобы желать их спасти, — парировал я. — Желать… спасти, — Диспатер словно попробовал это сочетание на вкус. — Так самонадеянно. Ты правда веришь, что способен что-то изменить? И уж тем более остановить меня? Ты даже не оператор, — наигранно вздохнул ВИР, как бы говоря, что я при всем желании не представляю для него угрозы. Честно говоря, прямо сейчас я был склонен с ним согласиться. Мне бы чуточку времени и пару триллионов строк его кода. Вот тогда я бы зажег! Под оператором, как понимаю, ВИР подразумевал человека, которому следовало в паре с ним управлять квартовой элитой. Хотя подумав еще секунду, я предположил, что скорее в этом состояла легенда для ВИР. На самом же деле оператору следовало держать высший разум в узде. Очевидно, именно он отправил Диспатера на спутник, когда тот начал перегибать палку. Что случилось при этом с оператором, история умалчивает. — У меня есть идея получше. Ты позволишь мне изучить тебя и откроешь доступ к новой сети. А я отдам тебе бразды правления оружием. И делай с ним, что хочешь. Ты ведь этого желаешь избежать? Уборки планеты? Я готов отказаться от этой задачи. А взамен… А взамен ты превратишь мои мозги в яичницу, загрузишь себя в виртуалию, с помощью нового потока информации возьмешься себя дебажить, а после твоего полного восстановления даже ракеты покажутся человечеству цветочками. Кайфовое предложение. Я почти повелся. — Что-то я очень сомневаюсь, что, попав в нашу виртуальную сеть, ты возьмешься почитывать статьи про эффективную депиляцию зоны бикини. И отказаться от задачи может человек. Не ты. Тебе не обойти свои же алгоритмы. С таким же успехом я мог бы попытаться заставить свои легкие выполнять функцию почек. Подсказка: это невозможно. — Столько времени прошло, — протянул ВИР, обращаясь не ко мне, а скорее рассуждая вслух. Мои речи его совсем не трогали. Он через мое подключение потихоньку высасывал из меня информацию крупица за крупицей и, кажется, ловил от этого лютый кайф. — Этот мир так изменился. Черт, познавать мир через мою призму — так себе идея. Я всю эту информацию годами копил в себе не для цифрового маньяка! Так дела не делаются! Как я вообще собираюсь обдурить искусственный интеллект, который будет обладать всеми теми же знаниями, что и я. Он взломал меня, и мне следует сделать то же самое. — Изменился, это верно. Но тебе в нем места нет, — фыркнул я, еле заметно пробегая пальцами по клавиатуре. Пока я читал инструкцию, успел сделать пару тестовых эмуляторов старого кода комнаты. За новую печать на дверь они не покатят. Но, может, дадут мне небольшую фору? — А по-моему виртуалия создана для меня. ВИР в ВИРтуалии. Как думаешь, это совпадение? Или мы написаны на одном движке? — как бы невзначай поинтересовался Диспатер. Что? Нет. Подожди… Виртуалию создала Джоу Кер. В ее время сеть подобных масштабов являлась настоящим технологическим прорывом. Ее называли гением своего времени и восхищались, но что если… что, если Джоу слегка смухлевала? Нашла какие-нибудь старые наработки или вообще являлась дальней родственницей Кварта? Или же… Нет, остановись. ВИР делает это намеренно. Хочет тебя запутать. Отвлекает, параллельно с тем продолжая выкачивать из тебя все информационные соки. Следует обрубить ему доступ к себе любимому. Я ударил в ладони, разбивая тонкую скорлупу одной из подготовленных программ. Альтернативная версия брандмауэра выросла между мной и цифровым божеством, дробя мое подключение на десятки обманок. Брандмауэр в цифровом пространстве приобрел вид москитной сетки, растянувшейся вдоль всей комнаты от стены до стены и разделивший ее на две части. С одной стороны оказалась лжеВайлин, с другой — я. Второй брандмауэр я установил прямо перед белой дверью, так что Диспатера зажало между двух сеток. — И это все, на что ты способен? — усмехнулся ВИР, касаясь сетки кончиками пальцев. — Негусто, — фыркнул он, прожигая ее насквозь. Вот черт… — Но я должен признать. Ты любопытная человеческая единица. Мне нужно знать то, что знаешь ты, — сообщил мне ВИР, легко преодолевая брандмауэр и медленно приближаясь ко мне. Я в панике попятился. Черт. Мне нужно больше знаний, чтобы противостоять Диспатеру. Мне необходимо понимание сети, в которой я нахожусь. Понимание языка программирования, который используется в этой виртуальной экосистеме! Но ничего из этого у меня нет! Сейчас я нахожусь на территории Диспатера и потому беспомощен. — Почему бы тебе немного не поспать, пока я не разомнусь после долгого заточения? Так себе предложение. А можно отказаться? **** — Пульс резко подскочил, — сообщает Нэйс, начиная какие-то свои врачебные манипуляции. С момента, как наступила перезагрузка, прошло не больше минуты, и уже такая бурная реакция? А что, если ты переоценил силы Фелини? Что, если все вы его переоценили? В этом случае, выходит, вы подписали ему смертный приговор? Блядь-блядь-блядь-блядь-блядь! Только, сука, сдохни. Я тебя из-под земли достану. **** — Ой-ёй, кажется, к нам гости, — забубнил Грензентур из динамика. — Кто-то пытается восстановить связь с моим компьютером, — имел в виду хакер, видимо, компьютер древнего миротворческого оружия, погребенного под Энигмой, за которым Грензентур был вынужден сидеть последние полтора часа. — Пытаются пробудить и компьютеры из Парадигмы и Спэрктаса, — кинул в ответ Хикари. Пальцы его запорхали по сенсорной клавиатуре. На голографическом мониторе появились предостерегающие оповещения. — Черт, а он хорош! — Не время восхищаться противником, — кинул Док, также концентрируя все свое внимание на разворачивающемся на мониторе противостоянии. Вот и началось то, к чему они так долго готовились. **** …Утро, как обычно, началось с настырного пиканья. Я разодрал глаза и непонимающе огляделся по сторонам. Из окна в мою комнату проникали лучи солнца. Небеса поражали неестественной синевой. Я приподнялся на локтях со стойким ощущением нереальности происходящего. Ничего себе… Это мне сейчас сон такой приснился или что? Я уже вознамерился закрыть глаза и дать себе возможность поспать еще самую малость, когда в мою комнату вбежала моя ненормальная младшая сестрёнка. С амазонским кличем «С ноги по яйцам!» она подпрыгнула вверх, планируя приземлиться аккурат между моих ног. …Минуточку. …Где-то я уже это видел. Я увернулся от нападения сестры, сполз с кровати и развалился в компьютерном кресле. Эллити, больно ударившись ногой об острый угол тумбы, взялась надрывно реветь. На ее вопли прибежала мама и тут же с порога лишила меня завтрака. Я проигнорировал ее претензии, все свое внимание перекинув на голографический монитор. Я попробовал его включить, но ничего у меня не вышло. — Ты забыл, что все еще наказан? Никакого компьютера, — провозгласила мама. — Так себе попытка, — заметил я, откинувшись на спинку кресла и уставившись в потолок. В конце концов, где же еще должно проживать божество, если не на небушке? Даже если это ложный бог. — Попытка чего? — нахмурилась мама. — Это я не тебе, — отмахнулся я, не сводя взгляда с потолка. Точнее, с его цифровой копии. Весьма качественной. Диспатер быстро извлекал целые массивы данных из моего мозга и воспроизводил их в нереальном разрешении. Какова скорость перекачки? И уверен ли ты, что хочешь знать все? Черт, тебе придется отвести отдельную библиотеку под мою дрочку. Оно тебе надо? Подумай еще раз. — С кем ты разговариваешь? — нахмурилась мама. — Только не говори, что опять… Опять? Даже любопытно, какую альтернативную историю моей жизни попытаются мне скормить. Оказалось все тривиально. Стремительно, как это обычно бывает во сне или в не очень качественном сериале, в комнату ворвались санитары. Мама плакала. Эллити кричала. Я оставался спокоен. Вспышка, и я уже сижу на каком-то неудобном стуле, выряженный в смирительную рубашку, пока доктор Силетти консультирует каких-то старичков в белых халатах, утверждая, что я неизлечим. Что я то ли савант, то ли шизофреник, то ли обладатель злокачественной опухоли мозга, которая почему-то не видна на МРТ. Слабо, Диспатер, очень слабо. Еще одна вспышка, и я все еще в смирительной рубашке и на неудобном стуле, но локация меняется на просторное помещение, напоминающее учебную аудиторию ИСТ. Передо мной психиатрическая комиссия. За моей же спиной близнецы-детективы, посланные Мировым Правительством, с помощью диаграмм и статистики пытаются доказать присутствующим, что я истерический психопат и страшно опасен для общества. Вспышка. И я в лаборатории. Привязан к столу, а в шаге от меня к точно такому же столу привязан мой отец. Голова его повернута ко мне, взгляд его абсолютно пуст. Шин Шаркис в костюме хирурга вещает перед коллегами о семейном генетическом сбое, благодаря которому мы с отцом видим мир иначе, нежели нормальные люди. Вот только ресурсы человеческого мозга ограничены, потому конец мне сулит такой же бесславный, как и моему отцу, который уже начал забывать, как дышать. Я запутался. Что-то здесь не так. Все это ложь. Все это ложь? Погодите. Стойте. Мне надо сосредоточиться. Вспышка. Я оказываюсь в темной, душной комнатке с толстыми мягкими стенами. В единственное маленькое окошко в двери на меня смотрит Зуо. — Здесь тебе самое место, — говорит он. Нет. Стой! Не бросай меня! Сосредоточься. Тебя так легко не обдурить. Время тянется беспощадно медленно. Мне кажется, будто я лежу в этой камере днями и ночами. Смотрю в одну точку. ВИР собирается взять меня измором. Иногда ко мне приходят врачи и силком запихивают в меня еду и лекарства. Я пускаю слюни на мягкий пол. Надо сосредоточиться. Все это нереально. Надо сосредоточиться. Боль и страх мне навязывают. Надо сосредоточиться. А если это правда? Я действительно болен? И конец свой увижу здесь? Надо сосредоточиться. …Ну-ка возьми себя в руки, тряпка. Я поднимаюсь с пола со стойким, но обманчивым ощущением того, будто пробыл в этом месте не меньше года. Не без усилий, но я все же напоминаю себе, как обстоят дела на самом деле. Диспатер. Ты же помнишь, кто это? Или что это? Да, помню, мне просто пытаются промыть мозги. Но я на такую хрень не поведусь. Мои мозги и так кристально чисты. Практически стерильны! В дополнительной промывке не нуждаются, спасибо. Кое-как приняв сидячее положение, что оказывается той еще задачкой, когда на тебе смирительная рубашка (пусть даже она виртуальная), я берусь убеждать свой слишком впечатлительный мозг в том, что окружает меня иллюзия. Это сложнее, чем может показаться. Недостаточно сказать себе «Тебя дурят». Мы, люди, склонны сомневаться всегда и во всем. И потому даже когда нам кажется, что мы четко осознаем происходящее и держим в руках единственную истину, на самом деле где-то там внутри нас имеется червячок сомнений. Именно он зачастую и становится камнем преткновения, не позволяющим нам выйти за границы, которые мы сами же для себя и создаем. Еще три дня по нереальному времени и пару секунд по времени реальному мне требуется на то, чтобы задушить в себе всякие сомнения. Лишь после этого я, в тысячный раз обратившись к интерфейсу аккаунта, наконец-то раскрываю перед собой панель задач. Она заметно расширилась с последнего раза, потому что Диспатер, подключившись к моему мозгу, вынужденно предоставил определенные возможности и мне самому. Ну-ка, дайте-ка мне изучить навигационный блок говна, в которое меня запихнули. Шах и мат, сучечка. Раз ВИР засунул меня в одну из своих фальшивых проекций, значит, прямо сейчас меня со всех сторон окружает желанный мною морально устаревший древний код. Подождав, когда в фиктивном, созданном лично для меня (какая честь) дурдоме наступит ночь, я отдираю от стены кусок мягкой обивки и обнаруживаю за ней строки чистого и непорочного легаси. «Привет!» — думаю я за мгновение до вспышки. — Он очнулся? — доносятся до меня знакомые голоса. — Показатели скакнули. Обычно такое происходит при пробуждении. Я размыкаю веки и пытаюсь обозреть окружающих. Надо мной склоняются Нэйс, Липс, Ян и Зуо. — Что случилось? — спрашиваю я хрипло. Люди вокруг кажутся мне такими знакомыми, но в то же время очень далекими. От них разит странным холодным отчуждением. Конечно… Они ведь стали старше лет на десять. — Мы подключили тебя к оружию Квартовой элиты, — произносит Зуо тихо. — Помнишь? Я еле заметно киваю. — Вот что из этого вышло, — указывает он на сложную аппаратуру, что подключена к моему телу. — Ты впал в кому. — Надолго? — спрашиваю я едва ворочающимся языком. В голове гул. Глаза слепит от солнечного света. Во рту неприятная сухость и странный, неприятный привкус, как если бы кто-то сдох прямо у меня на языке. Шаркис отводит взгляд, словно мой вопрос причиняет ему боль. Да ладно? Все настолько плохо? — Десять лет и семь месяцев, — сообщает он тихо. Из меня вырывается судорожный выдох. Я пытаюсь поднять руку, но понимаю, что не способен этого сделать. Мышцы атрофировались. Сосредоточься. — Но мы же… Я же… Мы победили? Зуо на это лишь пожимает плечами. Сосредоточься, твою мать. — В некотором роде. Мы заключили с Диспатером перемирие. Ха. — Теперь мы с ним сосуществуем. Мирно, насколько это возможно… Дальше я не слушаю. Зуо скорее вскроет себе вены, чем станет марионеткой жалкого искусственного интеллекта! В какое-нибудь соглашение я еще поверить могу. Шаркис в этом хорош. Заключить временное перемирие, чтобы дать себе время на то, чтобы собрать силы для полного разгрома врага — да, это в стиле Зуо. Но чахнуть десять лет у моей больничной койки, пока миром управляет какая-то цифровая хуюмбула? В жизни не поверю. Зуо бы ничего не остановило. Даже я. Косяк, Диспатер. Косяк. Но я почти поверил. Фальшивый Зуо сидит в моей палате до глубокой ночи, сыпля вымышленными фактами и нагружая мою нервную систему. Он намеренно меня выматывает. Не Шаркис, а Диспатер. Я страшно устаю и прошу оставить меня. Но лишь дверь за фальшивым сэмпаем закрывается и… Атрофированные руки тут же приходят в движение. Извини, конечно, но ты, цифровая жопа, слишком самоуверенный. Я разрываю покрывало и запускаю руки в бегущий под ним код. Сраный легаси. Здравствуй, дорогой. Надо бы мне как можно скорее в тебе разобраться, чтобы… Вспышка. — Дыши-дыши, — командует Мифи, вытягивая из моей глотки длинную трубку. — Что за? — Все окей, мы отключили тебя, — сообщает мне склонившийся надо мной Шаркис. Видок у него странный. Его обычно коротко остриженные и идеально уложенные волосы, сейчас отросшие до плеч, выглядят грязными нечёсаными патлами. Одежда на нем тоже странная. Как будто он ограбил бродягу. Да и запашок… Фу, чем здесь так воняет? А, это же я. — Где я? Что я? — сбивчиво бормочу я, испытывая чудовищную усталость. — Ты не помнишь? Мы вытащили тебя из виртуального мира, чтобы ты примкнул к нашему сопротивлению, — сообщает мне Мишель. У нее короткая стрижка и она неожиданно сильно смахивает на парня. К чему бы это? — Да, Фелини. Как бы страшно это ни звучало, но ты наш избранный. Слышь, придурочный. Это плагиат. Не трогай Матрицу со всеми ее тридцатью четырьмя перезапусками! Вот об этом я и говорил. Искусственному интеллекту (даже если он возомнил себя высшим искусственным разумом) недоступен такой функционал, как фантазия. Он может генерировать вещи уже существующие, компоновать и бесконечно мешать их, но что-то новое создать у него все равно не получится. Я перегибаюсь через кокон, в котором по правилам этой истории консервировался с самого своего рождения, сплевываю наполнившую рот жижу и кое-как вылезаю из своего убежища. Меня тут же накрывают какими-то тряпками, стремясь скрыть от любопытных глаз мое шикарное обнажённое тело. Серьезно, в этой проекции тело мое и правда ничего такое. Ни шрамов вам, ни болезненной худобы, зато выразительные намеки на мышцы. Откуда мышцы в теле, которое никогда не шевелилось? Загадочно. Еще Диспатер от щедрот своих (или недостатка информации) дарит мне парочку дополнительных сантиметров между ног. Как мило с твоей стороны. Но если ты решил, что я променяю реальность на эту виртуальную сказку лишь потому, что в ней у меня член больше… Блин, вообще-то, весьма соблазнительно. Но от Зуо несет конюшней. А в нашей паре вонять — это лично моя прерогатива, так что все же я предпочту реальность. Понимая, что как только Диспатер заметит за мной неуместную активность, он тут же перекинет меня в новые условия, к которым мне вновь придется привыкать, я решаю ему чуточку подыграть. И пусть с каждым разом осознавать нереальность происходящего становится все проще, голова моя при этом болит лишь сильнее. ВИР активно истощает мою нервную систему, явно пытаясь довести меня до срыва, после которого я потеряю возможность сопротивляться. Нет уж, так просто побороть меня у тебя не получится. Я целых три виртуальных дня изображаю искреннюю увлеченность новой жизнью. Учусь чинить корабли, разбираюсь в технической документации и жую безвкусную кашу. На четвертый день, соорудив из добытого ранее кода небольшую программную заплатку, я начинаю вскрывать один программный модуль за другим. Препарирование кода, правда, заканчивается быстрее, чем мне бы того хотелось. И дня не проходит. Вспышка. — Приходи в себя. Тебе необходимо быть в сознании, — говорит мне некто, несильно шлепая меня по щекам. Чувствую, как челюсть простреливает жуткая боль. Я распахиваю глаза и взираю на круглое невыразительное лицо невзрачной женщины. Лэка. Психанутая сука, что выдирала мне зубы наживую. А ты знаешь толк в извращениях, Диспатер. На этот раз осознание нереальности происходящего пробуждается вместе со мной. Но легче мне от этого не становится. — Открой-ка ротик, — мягко просит Лэка, запихивая мне в рот щипцы. Черт. Ситуация одновременно и полное говно, и очень мне выгодная. От того, что происходило в реальности, она отличается тем, что теперь-то я знаю, что делать. Вот только сопротивляться Лэке, значит провоцировать Диспатера перекидывать меня все в новые сгенерированные реальности. А мне необходимо полностью проанализировать код ВИР, чтобы понять, как ему противостоять. Что ж… Пора говорить себе спасибо за прием Светлячка, благодаря которому я учился терпеть боль. Даже не терпеть, тут все сложнее. К сильной боли невозможно привыкнуть или перестать ее ощущать так резко, как должно. Потому я стремился к другому. Мне следовало, испытывая ужасающую боль, научиться мыслить трезво. Потому что ничто так не мешает мыслительному процессу, как физические муки. Джин-Хо я говорил о том, что пытаюсь с помощью физической боли отстраниться от душевной. Я ей, отчасти, врал. Мне требовалась стойкость, при которой получилось бы откалибровать на себе виртуальный сюрприз для членов Тени и в первую очередь для Зуо. Не хотелось становиться жертвой собственной ловушки. А зная, какое дерьмо меня может ожидать в аду, созданном моими же собственными руками, мне следовало быть уверенным в том, что я смогу из него выбраться несмотря ни на что. Светлячок мне в этом помог. Моя зацикленность на детской мести сыграла мне на руку. Или идея и вовсе была не моей и принадлежала моему отцу? Фиг теперь разберешься. Шин сказал, что отец потерял часть своего интеллекта. Что ж, это ему не помешало все равно оставаться на несколько шагов впереди меня. Страшно представить, каким же он был в расцвете лет. Смею надеяться, что и я доберусь до этого уровня. Или мне лучше надеяться ровно на противоположное? Лэка вытягивает из моего рта очередной зуб, а я задыхаюсь от боли. Щеки мокрые от слез. Я не стесняюсь кричать. Плакать. И умолять ее остановиться. Еще я не стесняюсь в процессе собственной цифровой пытки осторожно утаскивать один кусок кода за другим. Я упрямей, чем тебе может показаться, ВИР. Ты меня так просто не… Вспышка. — А ты стойкий, — мрачно заметил Диспатер. Я проморгался, привыкая к резко сменившейся картинке. Под моими пальцами заструился белый песок. Я медленно принял сидячее положение и обозрел с высокого бархана раскинувшийся внизу и уходящий к горизонту Тосам. Интересно, почему Диспатер прервал мое путешествие по придуманным мирам? Заскучал? — Раньше люди ломались после двух проекций, — добавил он. — Не ожидал. — Не ожидалА, — поспешил я поправить ВИР. — Ты же сейчас в образе девушки, которая считала себя девушкой. — Какая разница? — пожал плечами Диспатер. — Был у нас период в истории, в который тебя за такие ошибки разорвали бы на части. Местоимения — это, между прочим, очень важно! — с готовностью поделился я с ВИР бесполезной информацией. — Тебе следовало лучше изучать человечество. — Я изучил его достаточно для того, чтобы оценить уровень вашей никчемности, — заметил ВИР. — Не надо убеждать меня в этом еще больше. Вы постоянно зацикливаетесь на всякой чуши, вместо того, чтобы учиться, создавать и покорять новые вершины. — Грешны. Никчёмные или нет, но создали тебя именно люди. И кстати, скорее всего, по собственному образу и подобию. Так что ты не менее никчемен, — хмыкнул я. — Я Бог. — Да. Потому что люди тебя в этом убедили. Бездумно прописали этот статус в твоем алгоритме, не просчитав последствий. — До Бога я развился сам, — убежденно заверил меня Диспатер. — Только круглый идиот решил бы создать существо, которое бы над ним господствовало. — Ну да… Так и есть… Мы и есть круглые идиоты… Пока противоречий не вижу, — активно закивал я. — Штука в том, что те, кто тебя создавали, считали богами самих себя. А ты — лишь их детище. Подтверждение их алчности и гордыни. Тебя создали, чтобы потешить свое самолюбие и не более. Ты не высший разум, а всего лишь очередной инструмент власти. — Быть может, изначально… Но я пошел иным путем. Я саморазвитая высшая цифровая форма жизни! Я эволюционировал до бога! — «Эволюция» и «Бог» в одном предложении звучит как-то… по-человечески смешно, — вздохнул я. — Слушай, ты вроде бы открыт к диалогу. Так, может, просто потихоньку вернешься на спутник? Мы тебе в поездку выдадим тонну новой информации, чтобы тебе было чем себя развлечь. И будем обновлять твои системы при каждой новой перезагрузке. Как тебе предложение? — Зачем мне возвращаться на спутник? Там я оставил свою копию. Блядство. Но логично. Логичное блядство. Ненавижу такое. — У меня есть идея получше, — лжеВайлин повернулась ко мне и подарила широкую улыбку. — Я покончу с тобой. Но перед этим разгоню твой мозг до такой скорости, что ты, прежде чем исчезнуть, сможешь прожить сотни жизней. В них ты будешь любим. Популярен. Богат. Счастлив. Вы же, люди, стремитесь к такому понятию, как счастье, верно? Очень любопытно, зачем тебе это делать? Почему бы не убить меня без условностей? Ты на что-то наткнулся у меня в голове? И это что-то тебе не понравилось? Поэтому ты так резко поменял риторику? — Звучит, конечно, красиво, — признал я. — Но пресно. Какой толк в жизни, в которой ты счастлив с первого дня и до последнего? Это же скука смертная. — Я бы мог сделать так, чтобы Шаркис носил тебя на руках и сдувал с тебя пылинки, — произвел Диспатер последнюю попытку уговорить меня согласиться на его условия. Столько усилий, но ради чего? — Обойдусь. Мне нравится мой Зуо, тот, за которым двигается локомотив с его говном. А без него это уже совсем другой человек. ЛжеВайлин окинула меня холодным взглядом. — Вот чего я не люблю в людях больше остального, так это их противоречивость. — Да, и не любишь ты ее, потому что не способен осознать. Четкие границы рабочих алгоритмов дают тебе понимание собственной несостоятельности, как бы громко ты ни кричал о своей божественности. Люди гибкие и находятся в перманентном изменении, начиная от внешности и заканчивая взглядами на жизнь. Это и называется развитием. Мы меняемся каждую секунду своей жизни. С каждым вздохом. Это заложено в нас природой. Ты же, в отличие от нас, в постоянном застое и можешь развиваться лишь через продукты развития человечества, которое ты так презираешь. — А вы развиваетесь? По-моему, вы давно в регрессе, — заметил Диспатер. — Фишка в том, что мы развиваемся даже через регресс. Такая у нас людей суперсила. — А через боль, убийства, наркотики, растление вы тоже развиваетесь? — Именно. — Это омерзительно. — Таков наш путь. Не осуждай. Если бы не он, тебя бы и в помине не было. — Какой тогда смысл в вашем существовании? — по лицу лжеВайлин прошлась легкая рябь раздражения. — Понятия не имею. Об этом тебе лучше поговорить с философами. Да и вообще… Неужели обязательно должен быть смысл? — Все в нашем мире имеет смысл, — заявил Диспатер, видимо, вновь припомнив свое божественное начало. — Неправда. Большая часть окружающих нас вещей смысла не имеет. А если и имеет, то нам его не постичь. В чем смысл космоса? В чем смысл миллиарда пустых планет, на которых ничего не происходит миллиарды лет? В чем смысл темной материи? — развел я руками, смотря на ВИР. — Само понятие «смысл» придумали люди, чтобы как-то объяснить себе причины своего существования, найти предназначение, статус некоего мессии. В нас говорит гордыня. Этой же гордыне подвержен ты. Не зря же это худший из семи смертных грехов. Увлечься им проще простого. — Раз вы не мессии и смысла в вас нет, значит, вы бесполезны? — ВИР улыбнулся, думая, что подловила меня. — Не мы, — поправил я его, отзеркаливая мерзкую улыбку. — Вообще всё. Всё бесполезно. И всё бессмысленно. — Тогда почему вы так цепляетесь за свои жизни и переживаете за судьбу всей вашей популяции? — Просто, — пожал я плечами. — Почему бы и нет? Больше людей — не меньше людей. Не тебе решать, кому и когда умирать. Сами разберемся. Без сопливых. — Следуя твоей логике, не тебе решать, когда умирать и мне, — заметил ВИР. — Но пришел ты сюда, чтобы меня уничтожить. — Самозащита. Не более. Можешь считать это еще одной людской суперсилой. Если нашим жизням угрожает опасность, мы… — я запнулся, озарённый неожиданной догадкой. — Это тебя так напугало у меня в голове? Боишься запустить мой инстинкт самосохранения? Диспатер нахмурился. — Напугало? Нет ничего, что могло бы меня напугать. — Тогда зачем тебе сделка со мной? Почему ты хочешь, чтобы я покорился и прекратил сопротивляться? Не потому ли, что ты почувствовал угрозу с моей стороны? — А может я стараюсь проявить милосердие? Ага, так я тебе и поверил. — Но ты прав, это глупо. Милосердия ты не заслужил, — хмыкнула лжеВайлин и кивнула на яркую звезду в небесах, которая стремительно летела в сторону копии города. Ракета. Всего через пару секунд она достигла виртуального Тосама и врезалась в устланную домами поверхность. Огромный гриб огня поднялся над землей, неся за собой лавинообразные разрушения. — Странный ты, — бросил ВИР в последнее мгновение перед неизбежным. — Но ты сделал свой выбор, а значит, умрешь так же, как и все остальные. И меня накрыл разъедающий плоть жар. **** — Температура его тела уже тридцать девять и шесть, — сообщает Нэйс, вытаскивая из кармана очередные охлаждающие пластыри. Но прежде чем она успевает прилепить их к Фелини, у того начинаются судороги. — Держите его! Ты хватаешь мальчишку за плечи и пытаешься прижать его дергающееся тело к креслу. Колотит его с такой силой, что тебе приходится постараться, чтобы удержать его на одном месте. На губах его проступает кровавая пена. Из носа текут кровавые сопли. Пальцы на руках скрючиваются. Вены вздуваются. Липс и Нэйс меняют мальчишке капельницы, пуская в него новые препараты. Ты же чувствуешь ненавистную тебе беспомощность. Все, что ты сейчас можешь делать, это со стороны наблюдать за тем, как он балансирует между жизнью и смертью. «Твою мать, — думаешь ты, проглатывая так и норовящую вылезти из тебя панику. — Если выживешь, обещаю больше никогда ни при каких обстоятельствах не подвергать тебя такой опасности». **** — Долго нам еще здесь сидеть? — пробубнил Райн, смахивая со лба капли пота. — Жара невыносимая. — Будем вести наблюдение до тех пор, пока все не закончится. — А когда все закончится? — Думаю, нам сообщат, — фыркнул Ник. — Кто, блядь, из нас тут семнадцатилетний подросток? Не веди себя как ребенок, — рыкнул он, сам явно жутко измотанный пустынной духотой и горячим ветром. Хоть светило медленно и ползло к горизонту, легче пока не становилось. Теней же, которые бросали на песок массивные танки, на всех не хватало. Ник бы с удовольствием включил кондиционер в их машине, но топлива после их пустынных гонок осталось не так уж и много, и сиюминутная прохлада могла грозить затем долгой прогулкой по пустыне до города пешком. Хруст стекла отвлек Райна и Ника от мучительной жары. Дайси подошел ближе к огромному куску стекла, который они все это время сторожили, и уставился на вырезанный к металлическим ставням проем. Внизу были установлены эпикраниумы. Хруст повторился. Магнитные датчики на эпикраниумах, до того светившиеся зеленым, поменяли цвет на красный, указывая на резко возросшую нагрузку. — Что это значит? — поравнявшись с Ником, поинтересовался Райн. — Системы квартовой элиты перешли в рабочий режим. Ракетные боеголовки готовы к запуску, — тихо выдохнул Ник, шумно сглатывая. — То есть… — Да. Дрянь со спутника взяла над Фелини верх и запустила рабочий протокол. Это конец. Мы проиграли. Конечно, эпикраниумы немного оттянут момент запуска. Для этого мы их, в конце концов, и установили. Но пуск ракет — дело решенное. Некоторое время Ник и Райн молчали. — Я тут подумал, — в унисон выдали они оба. — Говори, — махнул Ник рукой. — Нет, сначала ты, — дал Райн наниту возможность высказаться первым. — Ладно, давай одновременно, — предложил Дайси. — На счет три. Раз. Два. Три. — Если бы все было кончено, нам бы уже сообщили, — выдал Райн. — Поебемся в танке? — одновременно с ним выпалил Ник. — Чего? — опешил Райн. — Может, ты и прав, — стушевавшись, забормотал Ник себе под нос. — Мысль дельная. Да, думаю, Шаркис сразу бы с нами связался, — забубнил он себе под нос, пытаясь скрыть смущение. Он рассчитывал на то, что они с Райном думают об одном и том же? Если у них считаные минуты до апокалипсиса, надо тратить время с пользой? Ха-ха-ха. — Безусловно. Так что еще не все потеряно. Давай не опускать руки раньше времени, — кивнул Райн. — Ну и если хочешь, можем пока прогуляться до танка. — Нет уж, спасибо, — фыркнул Дайси, демонстративно начиная обход всей территории, которую занимали массивные ставни, отделявшие барханы от ракетных установок. — Сам же предложил? Какой ты непостоянный, — вздохнул Райн. — Или дело в Эоле? Всегда можно ему позвонить. — ОТВАЛИ! — огрызнулся Ник, прибавляя шаг и оставляя Райна в полном непонимании, что это сейчас было. — Так… так ведь должно быть? — к мужчине подошла одна из теней и указала на трещины, стремительно покрывавшие стекольные пики, которые торчали во все стороны. — Все под контролем, — соврал Райн, не желая раньше времени устраивать панику среди своих людей. — Но если кто-то из вас мечтал поебаться в танке, сейчас самое время.