Не говори ни слова

Я не ожидал, что вообще очнусь. Лучшее, что мне сказали в тот период в больнице, так это то, что я перенес сложнейшие операции и долго не мог прийти в сознание. Вокруг моей шеи и рта были куча трубок, о предназначении которых я даже не хотел знать. Некоторые из них мешали мне говорить. А мне хотелось. Хотелось просто нарушить эту вечную тишину, хотелось расспросить чем все закончилось, все ли в порядке, почему нас дезинформировали, что всех Ному уничтожили. - Там, за дверью, - начал доктор, просматривая в это время мои анализы в медицинской папке, - Стоит целая куча людей, которые хотели бы поговорить с вами. Если честно, я бы вам не рекомендовал, но они назвались вашими любимыми учениками и друзьями с работы. Любимые ученики? Друзья с работы? Вы что, серьезно? Интересно, кто додумался так назваться? Я представлял себе картину, где подобное заявляет докторам Бакуго, и тут же из-за попытки смеяться мне становится очень больно. Стёрка, Полночь, ученики… наверное, они действительно очень беспокоятся. Именно поэтому я и не хочу, чтобы они видели меня таким. Прямо сейчас и самому от себя тошно, а если буду видеть их взгляды и даже не смогу что-то ответить, то станет только хуже. Я слегка покрутил головой в знак отказа. Так я и не позволил никому себя навещать. Постепенно трубок и датчиков вокруг меня становилось все меньше, и в конечном итоге под толстыми бинтами на шее скрывался только большой шрам. - Неопределенное время вы не сможете говорить, - просматривая рентген, произнес мой врач, и действительно, не смотря на усилия, я мог только болезненно стонать, - Мы вытащили вас с того света и почти совершили невозможное, восстановив вам горло, но когда вы обретете возможность говорить – этого я вам сказать не могу. Я не мог злиться на него. Уверен, доктор, если бы мог и знал как, сделал бы все для того, чтобы вернуть мне нормальную жизнь. Нет. Не просто нормальную. ВСЮ мою жизнь. О карьере ведущего, про-героя и даже учителя мне скорее всего придется забыть. А значит, я потерял все, что имел. Даже представить нельзя, насколько беспомощным я себя чувствовал без моего голоса. Без возможности высказаться, заговорить, дать о себе знать. Даже когда пришло время выписываться и ехать на такси домой, я не мог назвать адрес. Многие люди не могли понять мое поведение и только завидев бинт под большим шарфом, осознавали, что что-то здесь не так и в это лучше не лезть. Сегодня, в день выписки мне постоянно приходили сообщения. И особенно болезненно получать их от Стёрки и Полночь, которые, похоже, действительно волнуются, а я до сих пор не могу найти в себе силы их повидать. Кажется, Айзава за всю жизнь мне столько не отправлял первым сообщения, сколько за тот день. Сейчас, после твердой больничной койки, сидя на мягком диване, я будто начинаю заново познавать мир. Наушники и собственный голос не пытаются перекричать или закрыть тебя от него. Ты будто начинаешь чувствовать себя обычным сторонним наблюдателем в этой гамме голосов. Теперь я не часть их мира. Не профессиональный ведущий одной из самых популярных радиостанций, не герой, поймавший сотню злодеев, даже не учитель, в миг усмиряющий, хоть и ненадолго, классы непредсказуемых будущих героев. Подхожу к окну и открываю его. Еще больше городских звуков неожиданно влетают в комнату и атакую воображение. Даже немного печально, что мир от этого никак не изменится. «Ты больше не часть их», - говорит внутренний голос, и всё чаще из-за одиночества и недуга я начинаю к нему прислушиваться.