"Время встреч"

- Оплата двойная. По времени: не больше двух месяцев. Успеешь, - Наруто еще раз пересмотрел все бланки, расписался, где требовалось, и протянул документы ожидающему шиноби. - Но у меня дочь через месяц должна родиться, - парень - лет на десять моложе самого Узумаки, перспективный, статус чуунина - не спешил уходить, мялся, не смея посмотреть заместителю Хокаге в глаза. - А у меня тебе замены нет. Не хочешь работать, шел бы в агрономы, - Наруто сцепил руки в замок и посмотрел на парня. - Может, с кем можно поменяться? - Найдешь себе замену, приходи. Если успею, рассмотрю кандидатуру. - А какая разница, что я, что кто-то другой? - Большая... В кабинет заглянул секретарь. - Чего? - кивнул ему Наруто. - Там к вам Морино. Говорит, дело срочное. - Чего тогда не проходит? Ноги отсохли у старика? Секретарь поежился. В Конохе назвать Морино Ибики «стариком» мог себе позволить только Узумаки Наруто. Любой другой расплатился б за такое вольное обращение. И Конохского палача в любом случае оправдали б, что бы он ни сделал. Сложившаяся иерархия давала волю одним и заковывала в рамки других. - Он просит Вас спуститься к нему на первый этаж. - Что еще удумал? - заворчал Наруто, поднимаясь из кресла. Парень, все это время терпеливо ожидающий, сделал шаг навстречу, боясь, что начальство про него уже теперь и думать забыло. - А как же?.. - Ищи замену, - Наруто вышел из кабинета, и парень выскочил за ним следом, прижимая к груди распределительные документы на миссию. - А если Вас не будет? - Тогда пойдешь сам. - Но, может, кого другого вместо?.. - Нужны твои способности, - Наруто, не глядя на парня, завернул за угол и начал спускаться по лестнице. - Но ведь таких, как я, в деревне больше нет, - в голосе просившего звучало отчаяние. - Тогда, - Наруто распахнул дверь на улицу, - пойдешь сам. - Но... - Разговор окончен, - вместо Узумаки пресек дальнейшие попытки парня Морино. - Или Устава не знаешь? Парень съежился, втягивая голову в плечи, еще крепче сжимая в руках данные ему бумаги. Появление одного из самых опасных и влиятельных людей Конохи, даже если к нему готовиться, всегда неожиданно и малоприятно. - За ослушание приказов начальства... - Ибики, - устало и примирительно обратился к нему Наруто. - ...любого и каждого ждет более тесное знакомство... Как ты думаешь, с кем? Правильно, со мной, - закончил Морино. - Свободен, - Наруто похлопал парня по плечу. - Не найдешь замену - не волнуйся. Два месяца — не срок. Парень молча кивнул, стараясь не выдать на лице свою полную обреченность, и, развернувшись на пятках, пошел к воротам. - Что у него? - кивнул Морино. - Просил отсрочку от миссии - жена рожает через месяц. - А что ему? Вместо нее, что ли, рожать надумал? - захохотал Ибики. Его смех хлестнул парня по плечам, заставляя еще более подобострастно согнуться, уткнувшись лицом в уже довольно смятые документы. А Наруто вспомнил, как он в возрасте этого чуунина сам рвался на любую миссию, в любой бой, не важно сколько это могло продлиться по времени, — доказать, получить возможности, обрести силу. Ему не с кем было оставаться в деревне. У него не было семьи, он не был женат, без детей. Ему некого было охранять и поддерживать в трудную минуту, ему не с кем было разделить радостные моменты. Новые техники — вот это дело, ради этого стоило отрывать свой зад, и, не зная сна и отдыха, гнаться бог весть куда то за Треххвостым, то за нукенином Учиха Итачи, то просто на какую-нибудь разведывательную, хорошо оплачиваемую миссию. Еще были друзья — святое дело для человека, не знавшего отца и мать, не сидевшего, подобно Учиха Саске, за общим столом на семейных обедах и ужинах. Но друзей можно навестить и потом, после миссии. От них можно спокойно уйти на два с половиной года не понятно куда, без особых планов на жизнь, просто обучаться у одного из трех великих саннинов. Это не святая обязанность. Наверно, поэтому он и смог оказаться в занимаемом им сейчас кресле, большом и многозначащем, отдавать приказы и распоряжения, иметь в подчинении множество людей — людей с повседневными заботами, с воспитанием детей, с изменами супругов, с разводами и свадьбами, с любовью к своим старикам - родителям. Они могли принять приказ Наруто, а могли его ослушаться, навлекая на себя и своих близких беду. Для Узумаки все это было нормой жизни, так, по его понятиям, существовала закрытая деревня, где большинство жителей — военные. Но Наруто ни на минуту не забывал, что, как в детстве, так и сейчас, он отличается от них: беспризорник, шпана, безотцовщина; и плевать, что теперь каждый знает, что настоящая фамилия Наруто — Намикадзе. Сколько бы он раз не спасал деревню, сколько бы подвигов не совершил, годами сложившееся мнение, образ мышления было уже не изменить. Люди думали так, но не иначе: признавали его, видели в нем будущего Хокаге, но ни одна девушка в Конохе после долгого общения с этим парнем не чувствовала в Наруто своего будущего мужа, отца своих детей. Сперва Узумаки еще пытался войти в колею обычной, принятой вокруг жизни: жил с одной, потом с другой, расходился, вот-вот был на грани того, чтобы жениться, и все никак не складывалось. «Одиночка. Привыкший с малолетства жить один, куда ему до семейной жизни!» - ворчали Конохские старушки на завалинках. И Наруто, прекрасно знавший эти отзывы, согласно кивал головой — да, никуда себя не денешь. Кто-то счастлив с женой и хочет лично присутствовать при рождении своего первенца, а кто-то по нескольку часов в день проводит время в подвалах Морино на допросах — после такого никакое рождение ребенка уже не вытеснит желание побыть одному. - Что у тебя? - Наруто закурил, присаживаясь на перила крыльца. - Не садись. Идти надо. - Да я вроде как на работе. Куда я тебе пойду-то? - Вот по работе и пойдешь, - хмыкнул Морино. - Птичка на хвосте принесла, что скоро у нас будут гости. И не простые. Их встретить бы надо. - Опасные? - Это тебе, малыш, судить, какие, - Ибики загадочно прищурился. - Их засекли сегодня в районе обеда. Двое: мужчина и мальчик. Никаких соображений не возникает? - Была бы женщина с ребенком, я бы еще подумал. - Пойдем. Как раз, как до врат доберемся, они и подойдут. - Не скрываются? - Наруто, - чуть ли не пропел Морино. - Чего им скрываться? Они оба местные, - он улыбнулся своим звериным оскалом. - Не чувствуешь, что ли? Блудная невеста твоя домой возвращается. Ибики знал о Наруто очень многое. Порой казалось, что больше, чем парень сам о себе. Всю подноготную от рождения и до настоящего момента. Спроси Морино, что Узумаки ест на завтрак, и он без труда ответит, спроси, с кем провел ночь, и это тоже скажет. И дело было далеко не в любопытстве. Работа — и Ибики, и Наруто — накладывала на обоих свои отпечатки. Это была ответственность: одному следить, другому быть достойным слежки - и каждый раз не оправдывать ее подозрения. Чем выше ранг, тем под более пристальным вниманием, в частности, и твоя, в частности, и личная, жизнь: Морино с максимальной точностью мог сказать, сколько у его друга и коллеги по работе побывало в постели баб и мужиков, скольких людей он отправил на тот свет самолично или же через свои приказы. И Наруто не противился, один раз избрав для себя этот путь, придерживался его, не отступая. - Сердечко ёкнуло, красавица? - засмеялся Морино, с удовольствием наблюдая, как Наруто пытается совладать с эмоциями, так редко в последние годы появлявшимися на его лице. - Сакура? - Без. - Плохо. - Плохо, - согласился Морино. - А что делать? Так идешь? Или нам их задержать для допроса? - Иду. - Я в тебе не сомневался, - захохотал Ибики. Сердце бьется часто-часто, подпрыгивая, как ребенок в ожидании чуда. «Словно девчонка на первом свидании», - думал про себя Наруто. На часах стрелки встали в позицию «полночь». Вокруг ни души, только неясное зверье мается со своими делами, настораживая, пугая. Любой гражданский давно бы уже убежал, знай только, пятки бы сверкали. Узумаки огляделся: условленное место на краю поля, недалеко от развилки двух торговых путей. Ошибиться он не мог — места знакомые. Но Саске опаздывал, и парень начал заметно нервничать. Быть обманутым не хотелось. С момента его появления на месте встречи прошло уже сорок минут, и холод начал протягивать к Наруто свои жадные лапы. Не спасали ни зимняя куртка, ни сапоги на меху. Зима, особенно злая в этом году, брала свое. И мальчишка, одиноко скачущий то на одной ноге, то на другой, был для нее самым лакомым кусочком, и все его движения и пляски никак не могли воспрепятствовать ее долгожданному пиршеству. Вдалеке виднелся лес, от которого по краю поля тянулся ряд густых посадков, пока еще необработанных лесорубами. Обзор хороший и светло, как днем: всю округу заливало луной, щедро дарившей свой холодный свет, словно она состояла в заговоре с зимой. Если кто и мог пройти тут незаметно, то только пробираясь между стройного ряда деревьев, обходя поле кругом. Но все было тихо: ни треска веток, ни чертыханья, ни хруста снега. Наруто начал подозревать, что ничего хорошего из договоренности с Учихой не выйдет. Немудрено: три года он игнорировал любые попытки Узумаки выйти на контакт, а тут так сразу неожиданно согласился и даже место сам выбрал — недалеко от Конохи. «Неужели не придет»? - с тоской ныло у Наруто в сердце. Уходить, не дождавшись, было не столько позорно, сколько болезненно. В деревне все можно будет объяснить одним словом — Учиха. А, вот, как объяснишь самому себе?.. И на небе ни одной тучки. Чистота — черная, лунная. Смотрит на тебя, такого одинокого, замерзшего, непривычного к таким холодам, и улыбается: дурачок, так и не повзрослел, наивный. Наруто поднял ворот куртки, приплясывая на месте, и спрятал руки в карманы: из-за нервов их некуда было девать, и они напоминали две ненужные плети, за бездействие которых было стыдно. «Курить, что ли, начать?» - без энтузиазма подумал Наруто. Они появились внезапно и резко, ломая ветки деревьев и не особо скрываясь. Четверо. Все в зимних добротных одеяниях, с надвинутыми на лица капюшонами. Саске Наруто узнал сразу — по движению тела, по осанке, по тому, что шел впереди всех. Просто сразу почувствовал — он. Остальных пацан знал смутно. Сразу следом за Учихой туманник — передвигается стремительно, как и большинство шиноби страны Волн, худощав до того, что этого не смогла скрыть даже зимняя одежда. «Суйгецу», - припомнил Наруто и кивнул в знак приветствия. Парень ответил ему язвительной улыбочкой и таким же легким поклоном головы. Девушка старалась держаться поближе к Саске. Имени ее Наруто не знал, поэтому особого значения не придал — опасной она не выглядела. Скорее раздосадованной, что ее привели в такое богом забытое место. Последним шел громадных размеров мужик, почти до самых губ натянувший капюшон. Здороваться он не стал — ни кивком, ни словами. Слетев с последней ветки, он замер невдалеке от места сбора и даже к своим близко подходить не стал. «Охрана, что ли»? - улыбнулся Наруто, прикидывая, насколько важным стал Учиха за то время, что они практически не общались, что теперь его еще и охраняют. Сам Наруто был один. От предложенной помощи Какащи-сенсея он отказался сразу, а Хокаге сказал, что, если за ним кого-то пошлют и он заметит слежку, то прервет встречу сам, а лучше вообще развернется и пойдет обратно в Коноху. Спорить никто не стал. К его мнению стали прислушиваться после битвы с Пейном, хотя все еще не принимали всерьез его умственные способности, но уже оценив набранную к семнадцати годам силу. - Мы вроде договаривались тет-а-тет. - Слышишь, Саске, - хохотнул туманник. - У вас тут, оказывается, свидание, а мы вам помешали! - Заткнись, Суйгецу, - оборвал его Учиха, и обратился к Наруто: - Это моя команда. Пока мы вместе - они со мной. - О нас с Сакурой ты так никогда не говорил, - отметил Узумаки. - Ревнует! - опять встрял Суйгецу. - Останетесь здесь, - приказал Саске. - Пойдем, поговорим. Он, не оборачиваясь, пошел вдоль посадков. Наруто оставалось только развернуться и последовать за ним. Но прежде, чем он так поступил, парень заметил взгляд — незнакомая девушка смотрела на него пристально, будто видела всего насквозь, с долей неприязни. «Хуже, чем Хьюга», - поежился Наруто. - Ну, чего ты смотришь? - Ну, и уродливый же ты внутри, - фыркнула девица. - Чего? - тут же завелся Наруто. - Карин! - рявкнул у него за спиной Саске, и девушка тут же испуганно вздрогнула. - Кончай свои досмотры. Наруто, идем. Команда уже давно осталась позади, а Саске все не останавливался. Наруто шел сзади, уперев взгляд в шею Учихи, и думал о том, как странно, наверное, все это выглядит со стороны: поле, луна, ряд деревьев и два придурка, шагающие по снегу в неизвестном направлении. Можно было уже остановиться и не морочить себе голову. Тем более, ноги устали еще с долгой дороги от Конохи. Да и Саске со своими спутниками явно не с ближнего света явился. Хоть ори сейчас благим матом — никто не услышит. Но просить Учиху остановиться Наруто не стал. Незачем. Считает нужным идти — пускай. «Чего уж там? - невесело ухмыляясь, думал Наруто. - Три года за тобой бегал, а сейчас лишние полчаса пройти, что ли, не смогу?» Они свернули в особо плотное насаждение деревьев и скрылись от назойливой луны. И только тогда Саске остановился, развернувшись к Наруто лицом. Так они и замерли друг против друга, молча, глаза в глаза. Вокруг — деревья и снега, чистейшие, не вымаранные ногами, не запачканные землей, обычно приносимой из деревни, где даже зимой на улицах лежит только вытоптанная и замешенная грязь. Все с оттенками, загадочное, первобытное — блестит от белого света. И тишина. Покой. - Говори, - приказал Саске. - Весной состоится Суд. Присутствовать будут представители всех военных деревень, - как по заученному начал Узумаки. - Хокаге предлагает тебе вернуться и сдаться. Во-первых, по собственному желанию, что будет тебе только в плюс. Во-вторых, никакой охраны и сажания под арест. - И что мне с того? - У тебя нет перед Конохой долгов. Тсунаде-баа-чан не заводила на тебя дела, как на отступника. По документам ты не числишься как нукенин. Суд — чистая формальность. Но он будет честным. Так сказал... - Хокаге, я знаю, - Саске устало привалился спиной к дереву. «Устал», - с долей заботы подумал Наруто, давя в себе желание подойти и... Хоть по плечу хлопнуть, мол, все нормально будет, друг, не переживай. - Наруто, мне нужна спокойная жизнь, чтобы после этого за мной не носился, как сейчас, каждый второй наемник в желании получить куш. Мне-то все равно. Каждый из тех, кто приходил по мою душу, уже давно покойник. Но у меня... У меня есть дело. И для этого мне нужна спокойная жизнь. Понимаешь меня, Наруто? - Да. - Ты говоришь, Суд будет весной. До этого мне надо прийти и сдаться. Под арест меня не посадят. Получается, я в любой момент могу уйти? - Да. - По завершении Суда бумага об амнистии будет у меня на руках? И ни в каком реестре не будет числиться цена за мою голову? - Да. - И я все так же не буду привязан к Конохе? - Да. - А если Суд решит, что я все-таки виновен? - Не ре... - Наруто, - Саске тихо, сдержанно рассмеялся, - Узумаки Наруто. - Звучит как «придурок, полный придурок», - буркнул Наруто. - Я пытался быть корректным, - отозвался Учиха. Он запрокинул голову, прикрыл глаза. В нем во всем чувствовалась огромная нечеловеческая усталость. Казалось, вот еще секунда, и он так и уснет стоя, прислонившись к дереву. У Наруто мелькнула догадка: одиночество. Саске пришел со своими людьми, но, если бы он включал их в свою жизнь, не стал бы сейчас уходить от них так далеко, скрывая решение вопроса, который покажет его дальнейшую судьбу. Это значило только одно: чтобы Саске сейчас не решил, его команда когда-нибудь пойдет своей дорогой, не вписываясь в его понятие о той самой спокойной жизни, ради которой он, поправ гордость, пришел на встречу, и в данный момент обдумывает сделанное предложение. Саске все молчал, и Наруто, у которого нервы накалились до предела еще в период ожидания, не знавший, что еще можно сделать в такой ситуации, не выдержал: - Как жизнь-то? - Нормально, - отозвался Учиха, не открывая глаз. - Многословно. - Боюсь, что, если начну рассказывать, кое-кто со своей тупизной чего-нибудь не поймет. - Учиха, - процедил сквозь зубы Наруто. - Чего? - Саске приоткрыл один глаз. - Кто-то больше не реагирует на подколы, потому что дал слово вернуть блудного сына домой? - Заткись. - Терпи, Наруто, - улыбнулся Саске. - Я же еще не дал своего согласия. - Ну, все... - Наруто хватило двух шагов, чтобы оказаться рядом с Саске. - Ты теперь такой крутой, да? - он схватил Учиху за ворот зимнего плаща. - По мне, так тебе пару зубов бы не досчитаться, и домой без всего этого базара. - Ух, какой грозный, - мягко, с издевкой улыбнулся Саске, даже не попытавшись скинуть державшие его за ворот руки. - Пейна побил, теперь герой, да? - Заткнись, Учиха. Я тебе по-хорошему говорю. - А если по-плохому? - Саске наклонил голову вбок, продолжая еле заметно улыбаться. - Дурь из тебя вышибу. Прямо здесь, и прямо сейчас. И твои дружки не помогут. - Хорошо, чертовски напугал. Сдаюсь, - он подался вперед и, пока Наруто не сообразил, что к чему, лизнул того в губы. - Ты... Ты чего? - отпрянул Наруто. - Играюсь, - Саске наконец-то скинул с себя чужие руки и сам схватил Узумаки, притягивая к себе. - Саске, ты... - Страшно? - руки полезли под куртку, ледяными пальцами касаясь кожи, задирая свитер и футболку. Наруто бросило в жар. Снег вокруг превратился в раскаленный песок, от которого было душно и трудно дышать. Все слова мигом вылетели из головы. Сперва недоумение, затем захлестнувшее негодование, а потом собственная слабость, как много лет назад, — невозможность отказать, за которую потом, после, ругал себя на чем свет стоит, стыдясь, пытаясь забыть, и все равно, раз за разом, был не в силах противостоять — в этом он пока так и остался слабее Саске. - Помнишь? - зашептал Учиха на ухо. - Как раньше... Пальцы, постепенно согревающиеся под одеждой, теперь приятно прошлись по позвоночнику, легкими прикосновениями, не доходя до лопаток — мешала куртка. А Саске уже целовал шею, около уха, касался кончиком языка мочки и вел дорожку дальше, вверх влажными прикосновениями. Наруто, закусив губу, замер, напряженный в ожидании — ни подыграть, ни оттолкнуть. Когда все это началось? На какой совместной миссии захотелось подурачиться, потакая разыгравшимся гормонам? Когда мальчишеское, выпендрежное «да ты никогда в жизни ни с кем не целовался!» переросло в частые поцелуи тайком от сокомандников? Быстрые, скрытные, за спиной у учителя, на спор — заметит, нет? Долгие, изучающие, и так попробовать, и эдак, и укусить, и лизнуть, и нежно провести по губам язком так, что начинаешь задыхаться, когда хочется уже чего-то большего, забывая, что к тебе прижимается не недосягаемая Сакура-чан, а твой единственный лучший друг, но пока позволить себе что-то серьезнее еще страшно, опасно. И затем, лежа одиноко в спальнике, дрочить, вглядываясь в звездное небо над собой, и представлять такое, от чего покраснел бы сам Джирайя. Вспомнить бы все это, давно ушедшее, переросшее в детские стыдливые воспоминания — не я, не было, не знаю. И вот теперь понять, что тот, с кем надвое делил тихие непотребные шалости, спустя столько лет все еще помнит и знает, и научился делать это хорошо, требовательно, с настойчивыми движениями рук, с чуточку сбитым дыханием, с дерзкими словами вперемешку с легкими укусами в шею. - Не забыл еще? - поцелуем в губы, не давая ответить, прижимая к себе всем телом. Бесстыдно, потому что и сквозь одежду почувствуешь — возбужден, и настойчиво, потому что бездумно ясно, что еще чуть-чуть - и обоим захочется не просто полушутливо вспоминать прошлое. Саске уже и сам забыл, что начал все как игру, как желание подколоть пришедшего на переговоры серьезного и от этого неимоверно смешного Узумаки. Наруто не сопротивлялся, стоял столбом, не дернувшись даже от прикосновения пальцев к животу, у пряжки ремня. И это развязывало руки, снимая потихонечку один ограничитель за другим, делая Саске таким, какого Наруто не знал. Детство есть детство, но сейчас, спустя три года, и руки грубее, и ласки уже умелые, и желания другие. «Саске, а ты уже с кем-нибудь?..» - Наруто осекся. Мысль улыбнулась, не докончив своей реплики, и указала на самого Узумаки — а у тебя, приятель, встал. Встал на парня. На. Парня. Наруто попытался вырваться из объятий, дернувшись, — молча, истерично. А Учиха удерживать не стал: развел руками — мол, да ради бога, беги, если тебе надо, и засмеялся. Устало, глухо, все еще не восстановив дыхание, исподволь наблюдая, как друг пытается справиться с нахлынувшими чувствами. - Придурок. - Это было мое слово, Узумаки. Спасали деревья. Они спокойно, с достойной выдержкой шумели своими густыми кронами, отвлекая, давая время прийти в себя, не утруждая положение лишними словами. И так все стало ясно. Можно себя обмануть и больше никогда не возвращаться к тому, что только что произошло. Можно оттолкнуть все приличия и мораль и, как требует тело, которому, как известно, плевать на душу, поддаться желаниям. Но для этого выбрано не то место, не тот возраст — сейчас еще бардак в голове, разброд и множество условностей. Не знаешь, как правильно поступить. И все это скрывает ночь, отгораживая, оставляя в своей спасительной темноте один на один. - Решай, - нарушил молчание Наруто. - Мне надо вернуться с ответом. - Даже не знаю, - состроил задумчивое выражение лица Саске — такое, что не подумаешь, а захочется дать ему по роже, чтобы не издевался. - Так все серьезно. Может, дадите мне время подумать? «Сюда бы сейчас Какащи-сенсея. Он бы быстро его на место поставил», - вздохнул Наруто. Дипломатия. Та, которая чертовски жесткая в семнадцать лет: если ты не выкрутишься, не дашь отпор, то тебя собственные же друзья к стенке прижмут за слабость. А такой, как Учиха, еще потом и всю жизнь помнить будет, и тыкать в спину — не смог, дурень. - Мне все равно. Сколько думать будешь, столько за твоей головой и бегать будут. - Соглашусь, и лишу тебя любимого развлечения последних трех лет, да, Узумаки? Наруто сжал зубы, пресекая собственную попытку наброситься на Учиху с кулаками. - Ну, иди, иди сюда, - подзадорил Саске, театрально распахивая объятия. Наруто остался стоять на месте. Страшно хотелось двинуть зарвавшемуся другу в челюсть, стереть с лица презрительную ухмылку. Но глубоким, подкожным чувством билось знание: драки не случится. И не потому, что Учиха даст себя ударить, или он, Наруто, не посмеет вмазать хорошенечко по нескрываемой наглости Саске. Все существо тянуло совсем к другому. И не будь с боку этого открытого, всепросматриваемого поля, не хрусти под ногами снег, слабо, но все-таки напоминая, что в природе злая зима, не жди в небольшом отдалении три человека, не пугая так сейчас собственное естество... Наруто зажмурился, отгоняя желанное и волнующее видение. - Ладно, - вздохнул Саске, сам стирая со своего лица все те эмоции, каких от него мало кто мог добиться. - Я бы сам, лично, с Хокаге поговорил. Устроишь мне это? Я в Коноху приду. И так, чтобы ни меня, ни моих людей не трогали. Тихо чтобы все. - Устрою. - Когда приду... Где-то через неделю. Приблизительное содержание бумаги, чтобы уже было. Хочу знать, что ваши там напридумывали. - Не проблема. Тсунаде-баа-чан говорит, что текст установленный, один для всех... - У меня к нему будут кое-какие поправки, - зло перебил Саске. - Какие? - с наивным любопытством спросил Наруто. - Они мне брата оправдают. Иначе... - Что? - Иначе, Наруто, я не Пейн. Меня не уболтаешь. - Как же тогда твое дело? - А дело подождет. До следующей жизни. Снег под ногами зашевелился, вздымаясь бугром то тут, то там и, наконец, ровно между Саске и Наруто показалась чья-то голова, выстраивающаяся прямо из белоснежной массы: волосы, лоб... - Кунай убери, - резко оборвал выхватившего оружие Наруто Саске. - Свои. Из снега, по плечи голый, вылез Суйгецу — бледный, с мокрыми волосами, пряди которых моментально начали покрываться инеем. Мертвец в скудном свете, перекрываемом деревьями. Только глаза и зубы белеют. - Что? - развел он руками на вопросительный взгляд Саске. - Снег тоже вода. - Ты чего пришел? - Заканчивайте свидание, принцессы, - без доли юмора приказал Суйгецу. - Минут через пять тут Конохская разведка будет. Девочка наша почуяла. - Блядь! - Наруто пнул ногой дерево. - Просил же без этого! - Ну, я пошел, - и образ туманника, подмигнув, сделался водой и расплескался по снегу. Маленькая лужа, единственное свидетельство произошедшего, тут же затвердела, покрываясь коркой, закрывая за собой, словно дверь, флер чакры. Нет следа, нет человека — способности грамотного шиноби. - Это не я, - Наруто потупил взор. - Верю. Саске подошел к нему, наступив прямиком в умирающую, голубоватого цвета лужу — та издала неприятный тихий хруст и лопнула, покрываясь незамысловатой сеткой. - Через неделю, так и передай. Только Хокаге. Змею я пришлю с уточнениями. Запомнил? - Не глупее тебя, Учиха. - Вот и славно, - он приблизился к Наруто совсем вплотную, согревая дыханием замерзшее лицо. - Не скучай. Его уже не было. Не только тут, но и на том месте, где дожидалась команда. Ни следов, ни хвоста чакры. Все подмел за собой — аккуратный, привыкший к слежке. А Наруто так и остался стоять, переполненный чувствами, собственным непониманием, не зная, как теперь ему двинуться с места — с ощущением жадного стремительного поцелуя, доставшегося ему на прощание. Прошло двадцать минут, а разведка так и не появилась. Даже далекого присутствия людей не было. К месту их с Саске встречи никто не шел, не спешил, посланный приказом Хокаге. Кроме холода и тишины, молчаливым укором повисшей между ветвями деревьев, никто не натыкался на Наруто, не спрашивал его, почему он посреди ночи стоит тут один, замерзая. «Она соврала. Но зачем?» Тошнота начала одолевать сразу, как только они сели в дилижанс. И справиться с собой сил не было: слишком многое вытянула из него драка, обнажив прошлое ранение, которое сейчас саднило и кровоточило, пятном проступая на футболке. Сделанная на скорую руку повязка ничем не помогла. Саске запахнул куртку, надеясь, что потеря крови не будет велика. Глаза щипало, никак не возвращалось прежнее состояние зрения. С каждым разом, когда приходилось использовать Мангекью шаринган, мир в целом и предметы в частности все труднее приходили в четкие очертания. Саске мечтал о мокром полотенце, как на лбу, так и на глазах, думая о том, в каком состоянии было зрение Итачи, когда ему пришлось биться с братом. Старший Учиха носил в своих глазах это страшное оружие около пяти лет, и — Саске помнил — в тот день, когда им пришлось свидеться в последний раз, он щурился, нанося удары отработанной годами техникой, без промаха, в совершенстве владея своей силой. Но сейчас, прокручивая в голове тот бой, Саске понимал: брат был практически слеп. Сам он видел уже плохо, скорее, по привычке различая окружающее, стараясь не акцентировать на этом внимания. Меньше всматриваешься — меньше понимаешь насколько все плачевно. За десять лет обладания Мангекью шаринганом, он старался применять его как можно реже, только в тех случаях, когда стояла под угрозой его собственная жизнь. За жизни боевых товарищей Саске свое зрение не тратил, затыкая уши жаждой видеть — окружающий мир, небо, своих сыновей, когда совесть начинала лить свои ядовитые речи. Врачей он сторонился, зная, какой эффект на них производит его способность: люди боялись, зная силу Учих. Да и бесполезно все это: никто еще не излечивался от последствий шарингана. «Никто и не пытался», - говорил себе Саске, а в душе давал невольный зарок: никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать сыновьям обо всех возможностях их родового проклятого бича. Хикару сначала сидел хмурый, с прямой спиной. Смотрел за окно невидящим взглядом и молчал. Саске не стал его трогать, поняв, что мальчик переживает случившееся по-своему. Такой, как он, не будет расспрашивать — перетерпит, оценив ситуацию, как дано только ему одному. Ближе к концу пути он задремал, прильнув к Саске. Учихе к тому времени совсем сделалось дурно: потеря крови, чакры и потревоженное зрение без должного ухода и обработки ран сделали свое дело. «Только бы успеть добраться до врат, - сквозь наваливающуюся муть думал Саске. - Довести Хикару. А там пусть хоть Ибики забирает...» На очередном перевалочном пункте Саске пришлось пропустить нужного им извозчика. Его рвало, постоянно тошнило. Хикару, напуганный и растерянный, не обращая ни на что внимания, не отходил от мужчины, заглядывая ему в глаза, когда Учиха, превозмогая себя, садился на траву во время небольших передышек между тем, как очередной приступ сгибал его пополам. В дилижансах приходилось терпеть. Показать, что тебе плохо, значило подвергнуть мальчика опасности. В том состоянии, в каком оказался Саске, любой, кто умеет махать кулаками, мог опрокинуть его на землю одним ударом. И Хикару в таком положении оказывался один на один с целым, чужим и враждебным ему светом. Каждый человек, которого Саске мог различить, сидя в качающейся повозке, представлялся ему врагом: и женщины с тюками, и крикливые дети, и старики, и мужчины, особенно те, которые носили протекторы различных деревень. Попадались и те, на которых символ деревни был перечеркнут. Этих Саске особенно старался обходить стороной. Как бы ни было ему плохо, в повозку с такими людьми он не садился. - Ни на шаг от меня, - приказал он Хикару, и мальчик, понимая в какой ситуации они оба оказались, сам цеплялся за руку Саске, держался крепко, то ли боясь потеряться, то ли поддерживая человека, который был ему дорог и которому было больно. До Конохских врат оставалось пара минут пути. Саске принципиально выбрал самую многолюдную дорогу, шел, не боясь быть замеченным, наоборот, молясь, чтобы шиноби Скрытого Листа поскорее обратили на них внимание. В такой тактике тоже были свои минусы: на открытой местности их с Хикару могли заметить не только свои, а любой, кому надо и не надо. И тогда, сложись обстоятельства не лучшим образом, он уже не смог бы защитить ни себя, ни сына Сакуры. Идти было трудно. Саске еле переставлял непослушные ноги, начав подозревать, что в оружии напавших на них с Кадо шиноби был яд. Тело постепенно немело, и Учиху начала бить дрожь. Мерзкий болезненный холодок засел под курткой, вызывая озноб. Хикару, словно поводырь, вел мужчину домой — больного, раненого, измученного. Местность была для мальчика уже знакомая, и он безошибочно определил направление сам — потянул Учиху туда. - К воротам, - попросил Саске. Хикару кивнул и крепче сжал руку мужчины. Расплываясь, словно с них потоком стекал густой кисель, главные ворота деревни, которые когда-то знал до каждой выбоины, замаячили впереди. От них им навстречу шли какие-то люди. Их было двое. Саске присмотрелся — свои: джоунинская форма, протекторы. Тот, что впереди, с отличительным знаком на одежде, главный, из окружения Хокаге. «Какая честь!» - подбодрил ехидством сам себя Саске. Голоса уже слышны — тревожные, знакомые, но никак не всплывающие именами в памяти. Голова все смешала и перепутала. А главная цель все равно, как тупая игла в виске, — дойти, довести мальчика до дома, сдать с рук на руки, чтобы, проваливаясь в небытие — он уже знал, что скоро сознание откажет — успокоить совесть. - Наруто! Рука Хикару выскользнула, и Саске неожиданно остался один. Пустота — без человеческого, хотя и крошечного, а тепла. Он остановился, стараясь не упасть, и, покачиваясь, соображал, куда, к кому побежал мальчик с таким радостным возгласом. Тошнить резко перестало, сознание прояснилось, и, поднимая голову, отрывая взгляд от своих ботинок, Саске увидел, как смутно знакомый ему светловолосый парень подхватывает Хикару на руки, прижимает к себе. - Наруто! - с облегчением, с радостью в голосе говорит Хикару. Саске видел, что парень треплет мальчика по голове, а затем передает его большому, просто громадному, мужчине, стоящему рядом с ним. И Хикару не противится, обнимая здоровяка за шею, словно старого приятеля, любимого дядьку. «Наруто, - вдруг вспоминает Саске того, кому принадлежит это имя. - Наруто!» Темнота обступает и наваливается, нанося на прощание еще один удар боли в разодранный бок. Пока они шли до врат, Наруто перебирал в голове все варианты того, что могло произойти. Почему Сакура не приехала? Почему Саске везет Хикару? Почему, если верить разведке, он ранен, и все равно в таком состоянии едет в Коноху — туда, откуда сам сбежал и много лет не имел желания показываться на глаза даже друзей? Ответов было так же много, как и вопросов. И Наруто привычно рассудил так, как было вероятнее всего: Сакуры больше нет в живых. Что с Саске - предстояло выяснить, но на всякий случай в госпиталь был послан мальчик, чтобы все были готовы, окажись, что серьезнее гриппа. А Наруто шестым чувством ощущал — в Коноху медленно, но верно ползет что-то очень нехорошее, что-то, что хвостом плетется за Саске, — именно оно нанесло ему ранения, именно из-за него Хокаге придется оправдываться перед родными Харуно, и именно оно грозит самому Наруто неизбежными переменами. - С моей жизнью никаких демонов не надо, - пошутил Наруто, когда они с Морино дошли до врат. Начальник стражи — Камизуки Идзумо, всегда спокойный подтянутый мужчина, со своим извечным напарником и заместителем Хагане Котетцу, встретил пришедших доброй улыбкой и сообщением, что они успели как раз вовремя. - Вон идут, - махнул он рукой в сторону главной, самой широкой дороги, которую венчал въезд в Коноху. - Долгожданные гости! - театрально проохал Котетцу. - А я и чайник сегодня с пирожками дома забыл! - Рот закрыл, балаболка, - оборвал его Морино резко, но добродушно. О Котетцу с Идзумо ходило много разных слухов. Друзья детства, вместе закончившие Академию и вместе выбравшие сперва административную работу в архивах, потом вдвоем перебравшиеся в охрану Хокаге, когда на этот пост пришла Годайме, — все это было странно для шиноби. Мало кто хотел копаться в бумагах, заседая в пыльных душных кабинетах. Обычно это место всегда занимали седовласые куноичи, вышедшие на пенсию или получившие ранения, после которых по состоянию здоровья им не позволялось поднимать ничего тяжелее стопки бумаг. Такой выбор для двух молодых парней был странен. Сперва окружающие недоумевали, затем начали посмеиваться, приплетая к этому много чего из слухов, сплетен, анекдотов. В Конохе почти не осталось людей, которые хоть один раз в своей жизни не пошутили по поводу ориентацией этих двух. Сейчас обоим шел тридцать четвертый год, а они так и не были женаты, что давало конохским сплетницам дополнительную пищу, не подтвержденную фактами: ребята не предоставляли ни одного повода. Но, не смотря на все это, в работе парочку любили, не обращая внимания на их сомнительную репутацию. В конце концов, более рассудительный и хваткий Идзумо получил пост начальника охраны — той, что заведовала внутренней территорией деревни. Следом, через пару лет, он перетащил к себе Котетцу, сделав его своим помощником. Сработались они ладно, и ни один ни в чем не уступал другому. Их здоровая дружеская конкуренция приносила свои плоды: работа спорилась, за что даже такой человек, как Морино, не мог повысить на них голос, не добавив в него щепотку юмора. Наруто знал, почему эти двое мужчин старанятся полноценной работы шиноби, почему их ранг не поднимается выше «чуунина», хотя по всем параметрам им обоим положено было уже дойти до спец-джоунинов, как минимум. В способностях они не уступали ни Чоджи, ни Шино, ни Нейджи с Кибой. Не многие, подобно Узумаки, видели отношения Идзумо и Котетцу — скрываемые за смехом, шутками, не выставляемые на показ. Умные ребята, сразу сообразили, чем им грозят высокие посты и большие достижения — разлукой. При таком положении дел не сможешь жить долго и счастливо, как обещают друг другу влюбленные перед алтарем. Постоянные миссии, на каждой из которой есть возможность потерять того, кого любишь. Людей, которые сразу поняли, чего они хотят от жизни, и возжелавшие быть вместе, такое было не нужно. Им не были важны ранги, им не нужны были сила и новые техники. Их все устраивало в обычной, спокойной, человеческой жизни. Они, купившие размеренность своим умом, ходили на работу, получали зарплату и исправно скрывали свои отношения от закона. - Вот бросишь так его одного на восемь лет, глядишь, он и сам вернется, - Идзумо подошел к Наруто, протянул пачку с вытянутой из нее сигаретой. Наруто не ответил. Как бы хорошо не скрывались Идзумо с Котетцу, все тайное в Конохе очень быстро становится явным. Тот же Морино знал наперечет все позы, в которых трахались эти двое. Не говоря уже о разведке АНБУ или все том же «Корне». Но существовал нюанс: пока это было выгодно, пока хранился мир и не надо было никого прилюдно линчевать, никто не взялся бы обвинить двух конохских стражей в непотребном поведении или недостойном мужчины совместном проживании. Эти двое, так же, как и Наруто и еще некоторые шиноби, прекрасно понимали, что подставляются, что, случись нечто непредвиденное, что потребует жертв, и их сдадут первыми. Именно поэтому как-то раз, в пьяном угаре, не выдержав, Котетцу бросил Наруто в лицо: - Нас. Нас, Узумаки, если что, а не тебя. Твою жопу Морино прикроет. Свои люди, сочтетесь, а за нас-то кто встанет? Да самые близкие же сами и сдадут. Хорошая система, Наруто, правильная. За такую и умирать не стыдно – все по совести. Ради такой и жениться стоит, чтобы поддерживать, вписываться, не насылать на себя и свой род беды. Котетцу тогда много чего говорил и сам не осознавал, что до этого момента они с Наруто никогда не разговаривали о личных предпочтениях. Идзумо, оттаскивающий друга, коротко извинился перед помощником Хокаге, но во взгляде прочел понимание, перемешавшееся с секундной вспышкой ненависти – неприятно, с подвывертом то чувство, когда понимаешь, что скрытное за твоей спиной давно уже знают те, с кем никогда в жизни об этом не хотел говорить. Инцидент замяли, закатали в юмор и убрали в далекий шкафчик, но с тех пор отношения Камизуки и Хагане с Наруто сделались очень официальными, без тени прежней теплоты и дружбы – той, что объединяла еще со стародавних времен. Никто из них не мог объяснить, что же точно тогда произошло и почему дистанция между прежними друзьями росла из года в год. Узумаки не знал, что думают по этому поводу двое молодых мужчин, но у самого в груди возростало и ширилось понимание: Котетцу был прав, и от этого дурнело и, в конце концов, дабы не сломаться, выставляло вперед руки – ты тут главный, ты почти Хокаге, ты не обязан, ты действительно добился всего этого и заслуживаешь, чтобы вместо тебя доставалось другим. Верилось в собственные мысли слабо, но он знал – все будет именно так. И сейчас, эти люди, с которыми так неясно, иерархично развела судьба, стоят и смотрят на его изначально такую незаметную, но для набитого, опытного глаза ясную, как божий день, слабость. - Останетесь здесь, - Наруто двинулся вперед, разглядывая пока все еще неясные силуэты на дороге. Идзумо пожал плечами и махнул свои ребятам «отбой». И только Морино, не подвластный приказам, знающий, что его начальственный тон никогда уже не коснется, пошел следом, широкими размашистыми шагами, закуривая, и хмыкал, словно, обдумывая что-то про себя. - С ребятами так и не поладил? - Нет, - Наруто не хотелось отвечать. Впереди уже ясно вырисовывалась давно затаенная боль, скручивающая сейчас все внутренности тугим комом, так, что даже курить нет возможности. - Ты бы поласковее, что ли, - заметил Морино. – Свои все-таки, как - никак. - Я вроде палки в колеса не ставлю. - Они живут, как на вулкане. Считают, что при деле ты их сдашь. - Надо будет, сдам, - отрезал Наруто, которому этот разговор мешал, отвлекая от самого главного, от деталей – осанки, походки, опущенной головы. Все это видел не так давно, тогда поманило и ушло, зацепив, ранив небольшим порезом, тянущим, непритяным, а сейчас вот вторая попытка, еще раз позволено увидеть, спустя столько лет, и, возможно, на этот раз все будет по-другому. - Не нервничай. - Не лезь. - Наруто! – Хикару побежал вперед, живой, здоровый и радостный, и в момент на душе стало тепло – ребенок улыбается, он смеется, а это значит, что ничего плохого не произошло, что, возможно, Сакура все еще жива, что Саске сейчас не выльет на уши ушат новостных помоев. Наруто подхватил мальчика на руки и прижал к себе, как то единственное, что сейчас обещало так старательно оберегаемое спокойствие. Закрылся им от мира, вспоминая запах духов Сакуры, их вечерние разговоры на террасах ночных летних заведений, сонные, скучные занятия в Академии, свое детство, раскрашенное множеством разных красок, которые со временем полиняли и выцвели. В секунду все пронеслось перед глазами. Даже поднимать взгляд на оставшегося впереди Саске не хотелось, потому что Наруто боялся: посмотри он сейчас на него, а там множество объяснений, события, о которых хочется узнать в самую последнюю очередь, но самое главное – там вся жизнь, там то, давно похороненное, выгоревшее на солнце вместе с недолговечными красками, с осыпавшимся мелом с Академических досок, с маленькими, быстро проходящими ранами первых миссий, с… - Ибики, принимай подарок, - Наруто улыбнулся и передал Хикару Морино. - Иди сюда, пацан! Давай руку, - мальчик и мужчина пожали друг другу руки, а затем Хикару все-таки обнял этого большого нелицеприятного мужчину, обнял спокойно и с добродушием. Верил потому что, знал, что с этим человеком надежно – так говорила мама. Она с ним работала, она его знала, она улыбалась ему и целовала в страшную, изуродованную шрамами щеку. Она такая же, как он. И Хикару смело мог доверить себя, свою жизнь и жизнь Саске такому человеку. - Ну, ну, телячьи нежности, - ласково одернул его Морино. – Наруто, с ним что-то не так. - Вижу. Саске остался стоять в нескольких метрах от встречающих. Он покачивался, пытаясь сохранить равновесие. С трудом поднял голову: в полу - осмысленном взгляде читалась попытка понять, что происходит. Он всматривался в Наруто и Морино и, казалось, не мог взять втолк, почему они здесь и почему сам он стоит перед ними. - Наруто, - предостерегающе сказал Морино, уже сообразив, что радости от встречи будет мало. – Давай к нему. Я ребят за носилками пошлю. - Зачем? - Да ты что, ослеп? Он же сейчас отключится. Ну что, малыш, пойдем потихоньку, пока ребята тут разберутся. - Саске, - Хикару извернулся у Ибики на руках и посмотрел назад, туда, куда быстрым шагом направлялся Наруто – с каждой секундой все быстрее и быстрее, в конечном итоге, почти бегом. Он успел вовремя. Саске попытался сделать шаг навстречу и даже вроде как приветственно улыбнулся, но затем, все-таки потеряв равновесие, стал заваливаться вперед, и Наруто, подлетев, подхватил его, падающего, в нескольких сантиметрах от земли. - Пиздец, - констатировал Котетцу, засовывая руки в карманы брюк. - Да уж, приятного мало, - Идзумо стоял рядом, наблюдая, как Морино с Хикару и Узумаки с потерявшим сознание парнем на руках возвращаются к воротам. – Учиха в Конохе – проблем не оберешься. Полудохлый Учиха в Конохе – смерть всему живому. От них, от мертвых, проблем больше, чем от живых. - Может так оно и лучше, - злобно улыбнулся Хагане. – Пока наши главы государства заняты этой извечной, никак до конца не выродившейся проблемой, простой люд сможет вздохнуть спокойно? - Может, оно и так, - согласился Идзумо. – Ребят! – крикнул он ожидавшим медикам. – Тащите носилки. Неестественная бледность Учихи напоминала цвет ткани, которой были обтянуты носилки. Ни кровинки ни в скулах, ни на шее. Осуновшийся, с посиневшими губами. Прибывший на место медик тут же завел разговор про яд. Состояние было пока не катастрофичное, но Саске вредило любое движение. Наруто шел рядом, всматриваясь в болезненное лицо. Периодически он одергивал санитаров, которые переходили на слишком резвый бег. - Я в резиденцию. Тебя когда ждать? - Морино, поравнявшись с Наруто, пересадил Хикару на другую руку. - Я сам сейчас туда же. Узумаки сделал короткие распоряжения и пошел следом за Морино, оставляя у себя за спиной больничную процессию. - Не думал, что оставишь, - хмыкнул Ибики. - У меня рабочий день не закончен. И его, - Наруто кивнул на мальчика, улыбнувшись ему вымученной тревожной улыбкой, - его надо домой отправить. - Наруто, - позвал Морино. - Пошел бы, узнал бы, что да как. Все-таки Учиха... Сейчас там переполох по-любому будет. - Я ему не сиделка. Вечером приду. - Как знаешь. У здания резиденции они разошлись. Морино повел Хикару в медчасть, а Наруто отправился к себе. Зайдя в кабинет, он запер дверь, предупредив помощника, что сегодня он больше никого не принимает, и устало присел на стул, что неприкаянным стоял возле окна. В душе клокотало. На руках еще осталось ощущение тяжелого бесчувственного тела, в памяти отпечаталась молочная бледность — закрой глаза, а картинка все равно останется. Наруто обхватил голову руками, вцепился в волосы, согнулся в жесткий напряженный ком, давя в себе необъяснимое, тревожное, от чего хотелось бежать, бежать, бежать не останавливаясь, в панике боясь обернуться, даже если будут просить о помощи — особенно, если будут просить о помощи. Накатывало неспешными волнами, манило, молило обратить на себя внимание. Солнце за окном ласково трепало его по голове, улыбалось и молчало — многозначительно, жестоко, душа в душу. Надо было начинать расплетать закрутившийся клубок, тянуть эту ниточку от начала до конца, далекого и неясного. Наруто, не глядя, протянул руку и взял с тумбочки пачку бумаг — сейчас это было основное, куча приказов: один — отряд в деревню туманников, другой — разведка следом за первым отрядом, распоряжение о допросе, документы на лечение Саске... Саске. Наруто поднялся со стула, зажмурившись от ударившего в лицо солнца, и пересел за стол. С шумом бросил перед собой пачку бумаг: работы было непочатый край. За прожитые годы Наруто привык и не любил проигрывать своим чувствам, и сейчас меньше всего хотелось изменить этой традиции.