"Время встреч"

Сколько времени уже прошло? Пара дней? Неделя? Месяц? Саске казалось, что последние события его жизни смутно напоминают череду быстро меняющихся кадров за окном скоростного состава. И люди в этой бесконечности времени словно деревья, когда проносишься мимо них на огромной скорости – одно, второе, третье, еще с десяток, подобно забору выставленные друг за другом. Нет сил. Хочется остановиться, притормозив вместе с собой и скорость всего происходящего, потянуть на себя, подобно якорю, земное время. И передохнуть, перевести дух, отдышаться, а затем оглядеться, понять, куда тебя занесло на этот раз. Саске открыл глаза. За окном дилижанса действительно мелькали, не успевая быть рассмотренными взглядом, низкорослые деревья, всего лишь раза в два выше человека. Увидеть такое в Конохе было бы странно. Редко где в стране Огня растительность не достигала небывалых гигантских размеров, превосходя все нормы и стандарты. Такого нет больше нигде в мире, чтобы на одном дереве можно было выстроить себе небольшую хижину и жить в ней, не рискуя, спускаясь по утрам с крыльца, свернуть себе шею. Здесь же, в отдалении от Конохи, уже почти на выезде из страны, Учиха не переставал любоваться дивной природой. Пока, совершив остановку в пути, извозчик менял колеса у их транспортного средства, Саске сидел с ним рядом на перевернутом вверх дном и поставленном на землю ящике и вспоминал, каким странным и неизвестным показался ему мир, когда он окончательно ушел из отчего дома, оторвался от корней, переселившись в чужую страну к незнакомым людям. Тогда ему, которому шел восемнадцатый год, пришлось быстро искать работу, а самым лучшим, что в тот момент могли предложить юнцу с нехорошей репутацией, оказалась нужда богатых граждан страны Волн в хорошей, но дешевой защите в своих долгих странствиях по миру. И для Саске началась совершенно новая кочевая жизнь в палатках, под открытым небом, в дешевых и дорогих отелях, чуть ли не под дверью спальни охраняемого богатея, на кушетках возле приемной или же прислонившись к стене дорого ночного борделя. В те дни он повидал разное, не переставая осознавать, как неимоверно многого не знал, как неидеально и незакончено было его представление о мире и жизни, когда он три года провел в обучении, фактически не смеющий отходить дальше положенного от места обитания Орочимару. Окружающее оказалось гораздо более злей и приспособленней к ситуации, что творилась вокруг: люди, которые никогда не были шиноби, не имели ни права, ни обязательств на убийство, все равно убивали, а другие жили с этим, спокойно хороня, оплакивая, привычно мстя или же кончая с собой от горя. То, что раньше казалось Саске своей личной трагедией, персонально принадлежавшей исключительно его судьбе, оказалось доступно многим. Более того, ему попадались случаи гораздо более страшные, нежели тот, что случился с ним и его семьей. Поначалу он недоумевал, пытался доказать сам себе, что так, как у него, все равно тяжело, непоправимо, что он не зря вписывает себя в список пострадавших, тех, кому судьба оставила на попечение только месть и злобу. Но со временем перестало помогать даже самоубеждение. И на смену всему пришло разочарование, усталость, апатия: даже его многолетняя боль оказалась никчемной, не такой, чтобы ради нее сдвигать горы, чтобы за нее убивать и умирать. И тем тяжелее стали казаться собственные желания и поступки, тем обреченнее стала видеться жизнь – такая, какую сам себе выстроил несколько лет назад, раздумывая над данным когда-то обещанием возродить клан. Все оказалось гораздо проще. Вокруг Саске творилось нечто большое, напоминающее чан, в котором без перерыва, постоянно что-то варилось, и он сам, такой маленький под огромными недостижимыми звездами, что каждую ночь сверху вниз смотрели на него, юного и еще очень неопытного, пытается перебороть это движение, пойти против течения, встав на пути у мощного потока. Судьба говорила одно, но Саске упорно шел к другому, не прислушиваясь к тихому шепоту над ухом, не следуя старым и мудрым советам жизни, которая была до него и будет после него. Кто-то легонько напевал о том, что ты, мальчик, ошибся, но это ничего, ошибку еще можно исправить, только вернись, вернись назад… Но рядом уже была расчерченная параллелями дорога, прямая и ясная, сворачивать с которой было полным предательством, трусостью по отношению к самому себе. Поэтому Саске стискивал кулаки, отметал все неугодное в сторону и шел дальше, по собственному, созданному вопреки судьбе, но в угоду своим выдуманным желаниям, пути. В тот год, когда Саске вернулся со своей первой длительной миссии за границей, Карин сообщила, что скоро у них будет ребенок. В тот год судьба впервые перестала нашептывать Саске свои способы решения проблем, оставив юного шиноби взрослеть самостоятельно. Дилижанс тряхнуло на очередной кочке, и Саске почувствовал, как Наруто неудобно сползает по сиденью, привалившись головой к его плечу. Узумаки спал. Прошлый переезд дался ему очень тяжело. За то время, что они провели вместе, Саске узнал, что Наруто вовсе не такой физически здоровый и не потревоженный болезнями и ранениями, как казался на первый взгляд. В придорожной гостинице, где им пришлось остановиться на ночь и где им достался один номер на двоих, Учиха с изумлением не смог пересчитать того количества шрамов, которыми было покрыто тело Наруто, словно когда-то в него целенаправленно втыкали иглы и аккуратно ювелирно резали. И не сразу, а только тогда, когда Наруто погасил в комнате свет, пришли мысли и навалилось осознание того, что этот, лежащий сейчас на соседней кровати человек, тоже шиноби и что у него, как и у всякого талантливого и сильного ниндзя, были такие задания, после которых вернуться домой хотя бы без одного шрама нет никакой возможности. Саске лежал, окруженный темнотой, и, вспоминая, не узнавал в Наруто своего друга детства, не мог поверить, что все эти годы они оба занимались одним и тем же, что Наруто – его непоседливый шумный Наруто – тоже убивал, тоже переступал через людские жизни, догмы, правила, мораль и жалость, тоже работал, как и все шиноби. Вспоминая того, двенадцатилетнего Наруто, поверить в это было сложно. И лишь прислушиваясь к тихому дыханию спящего Узумаки, Саске соглашался со своей памятью – времени прошло много, человек изменился, и вечности среди всего этого места нет. Наруто – другой, уже давно не его. - Да что ж это такое?! – возмутилась сидящая напротив, обложенная кульками и пакетами, женщина. – Не дрова везете, в конце-то концов! Дорога и впрямь была плохая. Чем дальше они отъезжали от Конохи, тем меньше попадалось им выровненных проезжих путей. Дилижансы скакали как ненормальные, спотыкаясь о кочки и неровности, не успевая объезжать ямы и канавы, порой буксуя и требуя помощи. Сперва Саске с Наруто помогали: вылезали наружу и толкали дилижанс под командные крики извозчика. Затем Наруто, утомленный дорогой, уснул, положив голову на плечо Учихе, и Саске больше не позволил себе вставать с места, не желая будить человека. Помимо старых, временами ноющих ранений, некоторые из которых, по мнению Саске, были плохо совместимы с жизнью, у Наруто частенько болела голова. И хотя он это не афишировал, никогда не жалуясь и абсолютно молча принимая какие-то лекарства, Саске почти сразу обратил внимание на еле уловимые приметы, говорящие о том, что у Узумаки очередной приступ мигрени: частые круговые движения пальцами по вискам, усталый взгляд, нежелание резко двигаться. Это и впрямь отделяло мысли Саске от того понимания жизни, которое теперь казалось ему недостижимым идеалом бесконечности. До сих пор не осознавая свой возраст, не принимая в расчет то, что он теперь муж, отец двоих детей и уже давно не безрассудный мальчишка, только сейчас, увидев необратимые изменения в некогда хорошо известном ему человеке, вспомнил, что и мир вокруг уже не тот, что раньше, и сам он, подобно Наруто, носит на себе гораздо больший груз жизни, чем в семнадцать лет – тогда, когда казалось, что принял единственно верное решение. Жизнь хотелось перекроить, судьбу не терпелось поменять. Все чаще в голове всплывал вопрос Обито, который теперь задавался самому себе: а вернешься ли ты, Саске? «Куда возвращаться?» - думал Учиха, ощущая рядом тепло спящего Наруто и вспоминая уставшее, абсолютно не родное, лицо жены. «Не хочу», - говорил сам себе, высвобождая из-под Узумаки руку и кладя ее ему на плечо, обнимая и удобнее прижимая его к себе. В душе почти до конца созрело непроизнесенное вслух желание. Оставалось только сделать все так, как хотелось, но Саске медлил, не понимая, как решить личные проблемы в сложившихся условиях. С Наруто они разговаривали только по делу, очень редко переходя на личные темы. Через пару дней друг другу было высказано все, что могло быть интересно из жизни собеседника, и разговоры сошли на нет. Наруто особого расположения к Саске не проявлял, словно опечатав душу после того случая в кабинете Хокаге. Саске же, не знавший, с какой стороны подступиться, не лез, предпочитая считать, что такой, каким Наруто был сейчас, он всегда является на миссиях. Время для чего бы то ни было личного сейчас самое неподходящее. Миссия, рассчитанная на быстрое решение проблемы, потерпела крах и вышла за пределы страны Огня. Предстояло очень многое: намечались осложнения в виде действий на вражеской территории, чего Саске, принимавший участие в разработке операции, никак не предполагал. И в такое положение вклинивались еще и взявшиеся из ниоткуда личные желания, с которыми справиться было совершенно невозможно. Заглушая их, Саске говорил себе – потом. Но при Наруто это получалось плохо. Неожиданная надежда на изменения, с которыми полностью стал ассоциировался Узумаки, возникла в душе, пустила свои цепкие корни и необъяснимо ночами тянула в области сердца, сладко вызывая в мыслях образы несуществующего, желанного, в чем самому себе признаться было неудобно. Но при свете дня, путешествуя по стране, пересекаясь то тут, то там с шиноби Скрытого листа, опережающих их с Наруто на день-два и при встрече докладывающих ситуацию, при полной занятости выстроенными планами, обдумыванием проблемы, при всем при этом Саске никак не мог начать простой разговор, которому так и не научился за все годы своей жизни. Он мог спокойно общаться с торговцами, разведчиками, ниндзя, самураями и прочим людом, но совершенно не знал, как заново найти тот контакт, ту связь между ним и интересным ему человеком. Легче и спокойнее было препираться, используя старую выверенную модель поведения, даже при условии, что Саске всем существом ощущал несвоевременность такой позиции, ее ставшую со временем и возрастом ненужность. Но Наруто так же поддерживал игру, потакая Учихе, вызовом отвечая на вызов, руганью на ругань, огрызался, сохраняя нейтралитет. «Как? - недоумевал Саске, поглядывая на макушку спящего Наруто. – Трахнуть тебя и успокоиться?» А ведь он даст - думалось. Просто, совершенно нормально. Такой человек, каким стал Наруто, ничуть не удивится такому положению дел. Ему все равно: с незнакомым мужиком в закрытом элитном борделе или же с взвинченным на собственных чувствах Саске. Это не семнадцатилетний пацан, что зажимался с любимым человеком по углам Конохи, при каждом удобном случае стремясь урвать поцелуй. Все то, что Саске так в нем любил, все уже ушло, затерлось, словно ластиком, временем. И как вернуть былое, и надо ли его возвращать, или принять этого нового, почти что уже незнакомого Узумаки, Учиха не знал. Он вспоминал Кадо. Образ случайного попутчика всплывал в голове Саске каждый раз, как тот становился в тупик, задумываясь о Наруто. Почему так происходило, он и сам не понимал, но от воспоминаний о Кадо становилось легко на душе, спокойно, словно сама судьба преподнесла ему нечто такое, в подарочной упаковке, как приятный сюрприз в череде одинаковых неясных дней. Кадо никогда не снился Саске мертвым – только живым, и всегда улыбчивым, разговорчивым. Он рассказывал истории из своей жизни и жизни своей семьи, своих друзей. Просыпаясь, Саске не мог припомнить ни одну из них, но по утрам, перед которыми ему снились подобные сны, они с Наруто ни разу не ссорились. Воспоминания о Кадо были некой воздушной подушкой, что обволакивала растревоженного Саске, защищая его от необдуманных слов и поступков. И казалось, что, если бы этот малознакомый человек был бы до сих пор жив, он бы смог заменить Саске давно погибшего отца. Или брата. Саске мучился от неразделенного чувства общности, отсутствия хоть какого-то, но доверия. Сперва это казалось тоской по дому, по семье, по сыновьям, но, прислушиваясь к себе, Саске понимал – ему хорошо с Наруто рядом, куда бы они не направлялись, и совершенно не хочется возвращаться к прежней жизни, пускай в ней и находится все то, к чему стремился все эти годы. Проснувшись однажды таким умиротворенным утром, Саске понял, что ему хоть на минуту, а необходимо встретиться с Кадо, с тем, что было его миром, с тем, как он жил и что предпочитал защищать. Еще раз мимолетно коснуться той жизненной мудрости, того спокойствия и приятия, какого не было у них с Наруто, какое им и не светило при их образе жизни. В то утро, проснувшись где-то на окраине леса, Саске посмотрел на спящего в соседнем спальнике напарника и с уверенностью подумал, что когда все закончится, он обязательно увезет Наруто туда, в тот дом, к тем людям, к которым ехал Кадо, к тем, кому необходимо знать, как и куда пропал их близкий человек. И больше никогда в жизни он не сделает той ошибки, из-за которой девять лет назад не туда свернула его жизнь - не предложит Наруто выбирать. «Мое… - усмехнулся сам себе Учиха - … должно принадлежать только мне». - Выступаем завтра, - сообщил Наруто, опираясь руками о стол. – Вопросы есть? – обратился он к присутствующим. - Да, - отозвался Морино. – Что делать с этим? – и он кивнул на худосочного светловолосого паренька, что стоял по правую руку от Саске. - Потише, папаша, - моментально отреагировал Суйгецу. – Не на базаре же: у «этого» и имя есть. - Да на базаре крупнее видали, - не остался в долгу Морино, оценивающе осматривая туманника. – Ты, кроме как мечом, еще чем владеешь? - Не Вашего ума дело. Я не за тем здесь, чтоб выставляться. - Прекратить, - Наруто устало опустился в кресло, потирая пальцами виски. – Суйгецу, нам необходима твоя помощь. Дело нехитрое, денег будет достаточно. - Другой разговор, - улыбнулся паренек, весело подмигивая Саске. Учиха стоял перед столом Наруто, внимательно и сосредоточенно изучая карты и свитки с расписанной буквально по часам предстоящей миссией. На реплики Суйгецу практически не реагировал, обходясь коротким кивком головы почти на любое обращение. Все еще не остывший от случившегося с Хикару, он не разговаривал ни о чем, кроме как скорейшей поимки воров. Первая суетливая раздраженность прошла, и к Саске вернулась его прежняя выдержка, размеренность движений и скупая точность взглядов. Не перебивая, он выслушал от Наруто доклад разведывательной группы, никак не отреагировав на сообщение, что предположительные похитители везут мальчика за пределы страны Огня и перехватить их вполне реально в течение последующих двух дней, если поспешить. Саске только согласно кивнул и отправился в оружейную – собираться. Предложение Наруто привлечь к операции старого приятеля и напарника Саске Суйгецу так же не произвело на Учиху никакого впечатления, словно мыслями он был уже далеко, переламывая хребты тем, кто посмел тронуть дорогого ему человека. Узумаки злился такой холодности и отказу нормального обсуждения деталей. Морино же, напротив, радовался, понимая, что в таком состоянии Саске всем и всякому более привычен и понятен, нежели в моменты, когда по нему, как по обычному человеку можно более менее понять, плохо ему или хорошо. А вот решение позвать на миссию стороннего шиноби Ибики оценил крайне отрицательно, посчитав, что ничего лишнего в деле, касающемся целой деревни, а то и страны, быть не должно, и никто подобный туманнику участвовать права не имеет. Поэтому, когда спустя час в кабинете появился Суйгецу, Морино тут же высказал свое неодобрение. - Ты пойми, - разъяснял ему Наруто. – Он там свой. Туманник он и есть туманник. Ты знаешь, скольких я на своем веку повидал? - Да знаю я! – отмахивался Ибики. – Не учи отца… - На него ни подозрений не падет, и выяснять никто не будет. Он не Саске – у него репутация тихая, его мало кто знает. А опыт большой и связи не хилые. - Зато сам задохлик. - Ничего, - настаивал на своем Узумаки. – Это только на первый взгляд. - Без роду и племени, - плевался Морино. - Да какая сейчас разница?! Нам нужен тот, кто сможет незаметно пробраться к своим и втереться в доверие, а не тот, кто родовыми данными перед Каге махать станет. - Своих, что ли, мало? – не унимался Морино. - Своих до хуя, но в том-то и дело, что они - свои. Свои – здесь, понимаешь? А он свой – там. Но при этом он – наш. Ну, не будет Саске поручаться за человека, которому он не доверяет. - Ты еще пару часов назад сам ему не доверял. - Не доверял, не доверял, - смущенно бурчал Узумаки. – Я тоже нервный, ты ж знаешь. - Знаю, - устало соглашался Морино, понимая, что переспорить молодого помощника Хокаге, если тому что-то вступило в голову, ему не по зубам. В итоге, принявший душ и напоенный чаем, Суйгецу стоял перед Наруто в окружении недоверчивого конохского палача и, казалось бы, безразличного ко всему Учихи и внимательно вчитывался в строчки контракта. - Пойдет? – спросил Наруто. - Вроде бы, да, - отозвался Суйгецу, наклоняясь над столом, чтобы поставить свою подпись в свитке. - Нам твои «вроде бы» не нужны. Либо точно да, либо проваливай отсюда! – не смолчал Морино. - Папаша, что ж Вы такое хамло?! – так и не подписав документ, грозно разогнулся Суйгецу, уперев руки в пояс, к которому была прикреплена перевязь меча. - Поговори у меня еще тут! - Прекратите! Кабинет дрогнул. Со стен посыпалась штукатурка, пол заскрипел и прошелся ходуном. Затем все стихло, лишь безмятежные перелистывания документов Саске не прекратились ни на секунду, будто бы Наруто не кричал и не стучал кулаком по столу в момент, когда опасно и предостерегающе заалели полосы на его щеках. В воздухе появилось и тут же пропало ощущение внезапной опасности, которая, еще чуть-чуть, и накроет всех подряд, без разбора. Суйгецу поежился, оглядываясь по сторонам, словно ища защиты от неожиданного холодка, что прошелся по его лицу и открытым плечам. - Что-то ты в последнее время часто начал… срываться, - медленно проговорил Морино, посматривая на постепенно успокаивающегося Узумаки. - А вы не козлите, и я спокойнее буду, - ответил ему Наруто. – Давай, - кивнул он Суйгецу. – Подписывай, коли собрался. - Зверь, - усмехнулся Саске, откидывая в сторону документы и склоняясь над туманником, разглядывая подписываемые бумаги. - Ты как будто тише. - Все мы хороши, - примирительно отозвался Суйгецу, поставив последнюю закорючку. – Так что, - он посмотрел на Наруто. – Выступаю прямо сейчас. Папку со всей нужной мне информацией… - Получишь в секретариате, - уточнил Узумаки и протянул пухлый серый конверт. - О, благодарю, - заулыбался Суйгецу, заглядывая внутрь. – За такие деньги можно и мать родную убить… Шучу я, шучу, - быстро ретировался туманник, не заметив – почувствовав на себе взгляд Саске. - Все понял? – спросил Учиха. - Ну, втесаться как свой – нет проблем. Меня из своих мало кто знает, а те, кто знал хорошо, те… - он тихо рассмеялся, от чего Морино стиснул кулаки, но промолчал. – Тех уже и в живых-то нет. Так что, все нормуль. Виновных найдем, разыщем и доставим к вашим светлым очам. - Славно, - кивнул Наруто. – Можешь выступать. И, спасибо тебе. - Все что угодно, - отозвался Суйгецу, пряча деньги в запах форменной кофты. – За ваши деньги. - Я ему не доверяю, - заявил Морино, когда за Суйгецу и Саске захлопнулась дверь. - Не беспокойся, - Наруто откинулся на спинку кресла. – Он свою работу знает. - Ему кто больше заплатит, тому и служит. - Нет, - загадочно улыбнулся Узумаки. – В данном случае он служит тому, с кем Саске. А Учиху он не предаст. Он не самоубийца. - И все равно… - Ибики! Не ревнуй! – засмеялся Наруто. – Ну, хочешь, когда все закончится, я попрошу его остаться и, если согласится, сделаешь его своим приемником. - Сдурел? - А что? Он тебе самый раз. Даже папашей называл. - Ух, бестолочь, - беззлобно выругался Морино, выходя из кабинета. Наруто остался один. Перед ним лежало поле перемешанных между собой бумаг. В углу чернильным пятном расплывалась клякса. Время тихими ходиками тикало в углу на стене, не предвещая ничего спокойного. И ночь вторила ей, говоря, что возможности сегодня поспать у Наруто не будет, и в ближайшие пару дней покой ему будет только сниться. И между тем Наруто улыбался – тихо, сам себе, зная, что сейчас его никто не видит. Он сам не понимал своего счастья в сложившейся ситуации, когда все было против него, когда в странах бушевал неясный вирус, неотвратимо наступающий на Коноху, когда умерла любимая подруга детства, близкий человек, когда вина за случившееся лежит исключительно на тебе, а ты проворонил мальчишку – ребенка, за которого на том свете грехов не убавят и за заслуги не зачтут, неважно, стремился ли ты там защищать всех или нет. В сердце маленьким комочком билось неясное, необъяснимое. И Наруто закрывал глаза, пытаясь настроиться на рабочий лад, продолжить обдумывать список того, что потребуется им с Саске в пути… Им с Саске… Саске… - Блядь, старое мудло! - Тихо. - Что тихо-то? – возмутился Суйгецу. – Ты посмотри, как он со мной разговаривал! Я ему кто, шавка его подкаблучная, чтобы он меня так шпынять мог?! Стены коридоров резиденции отталкивали от себя оскорбительные слова, разнося их по всему этажу, донося до кабинетов и чужих ушей. Суйгецу шел рядом с серьезным молчаливым Саске, не переставая возмущаться, и казался единственным живым существом во всем тихом сонном здании, которое незаметно работало в ночную смену, присмирев с завершением дня, не мешая и не выдавая себя перед простыми жителями Конохи. - Не ори, - оборвал Саске. - Слушай, - они свернули за угол и Суйгецу сменил тон на более спокойный. – Я, вот, никак в толк взять не могу… Ты когда мне сообщил, ну, что помощь нужна, я чуть собственными мыслями не захлебнулся. Как же ты… вернулся-то? - Сам не знаю. - Помню, говорил, что ни ногой… - Было. В секретариате висело рабочее ожидание и вечное недовольство. Горел свет, и пожилая куноичи тихо перекладывала бумаги с одной полки на другую, порой начиная ворчать на безалаберность нынешнего Хокаге. Пахло крепким кофе, а на столе приветственно лежала раскрытая коробка со сладостями. - Сейчас геморроя будет, - шепотом пожаловался Суйгецу, осматривая вечернюю трапезу работницы. – Надо было хоть с шоколадкой припереться. - Добрый вечер, - поздоровался Саске. - Добрый, - отозвалась куноичи и, не глядя, вытащила из огромной стопки бумаг папку. – Держи. - Спасибо. - Не понял, - удивился Суйгецу, когда они с Учихой снова оказались в безлюдных коридорах. – Это ты как так? - У меня фамилия – Учиха, - усмехнулся Саске. - Начинаю завидовать, что я тебе не брат, - рассмеялся туманник. - А я на твоем месте не стал бы, - серьезно отозвался Саске. Ночи в Конохе уже начали по капле, по дольке приносить с собой холод, от которого немели пальцы и пустели кошельки, вытряхиваемые торговцами за теплые плащи и меховые куртки. Осень приятно обещала перерасти в зиму, покрыться небольшим слоем снега и начать приставать утренними морозными покалываниями к ушам и щекам. В такие ночи приятно выходить на балкон, закутавшись во что потеплее, и курить, наблюдая, как двое одиноких молодых людей, беседуя, идут по притихшей улице. В такие ночи и звезды ярче, и жизнь кажется чище. - Ну, а я-то почему? – спрашивал Суйгецу. - Доверить толком некому, - отвечал Саске. – У них сейчас люди нашего уровня – каждый на счету. Да и нет таких, чтобы и рот на замке, и дело делали. - Хреновая деревня. - Такая же, как все. Справишься? - Да дело не хитрое, - почесал затылок Суйгецу. – Чего справляться-то? Я папочку полистал – ничего загадочного. - Там тихо надо. - Знаем мы все, знаем, - заулыбался Суйгецу. – Тише воды буду. Вы ж за тем и позвали. Нет? - За тем, - кивнул Учиха. – Всю подноготную знаешь, и тех, и этих, и других. Не светись только. - Ясненько. - У меня просьба есть, - Саске остановился и повернулся к Суйгецу. - Ну? - Личная. Наших особо не касается. - Понял. - Будет возможность, за моими проследи, - и Саске полез во внутренний карман куртки. – От Карин ничего второй… - Ни-ни, - хватая Учиху за руки, прервал его действия туманник. – Ты меня в такое положение не ставь. Люди свои – сочтемся. - Спасибо. - Ну, бывай! – весело улыбнулся Суйгецу и в следующую секунду расплескался брызгами по земле. - Протектер лучше снять, - пояснил Наруто, когда сошли на конечной станции. - У меня его никогда и не было, - отозвался Саске. - Когда-то был. - Был да сплыл. Куда дальше? Я тут ни разу не был. Станция венчала собой шумный пограничный город, за которым, после небольших автономных поселений, открывалась страна Птиц – малозаметная, она не имела в своей истории великих войн и сражений, не славилась своими героями и особого участия в политике полуострова не принимала. Ее статус был нейтрален, и многие из международных преступников предпочитали скрываться в ней, зная, что местное правительство вряд ли станет кого-то выдавать, но и до распри дело не доведет. Удобное тихое местечко, где каждому найдется свой угол, если он хочет прожить свою жизнь спокойно, без приключений. - Сам тут впервые, - Наруто смотал протектер и убрал его в заплечную сумку. – Давай позавтракаем, а затем в обход. Нечего светиться. Весь следующий день преодолевали расстояние до страны Птиц. Вместо дилижансов начали брать частников, которые лишних вопросов не задавали, а зачастую вообще в лицо клиентам не смотрели. Когда позволяла местность и погода, шли пешком или привычно через лес, по деревьям, хотя в стране, где растительность не была размером с небольшую гору, такой способ передвижения оказался трудно выполнимым. Наруто чертыхался. Саске, привычный за много лет работы к различным неудобствам, молча преодолевал препятствия, несколько раз ловя Узумаки за несколько сантиметров до земли, когда тот не успевал увернуться от очередной ветки. - Хорошо, что ты не Хокаге. В полах собственного плаща бы запутался. - Местность тут – черт ногу сломает,- ругался Наруто, потирая растянутое сухожилие. – Вот из лесу выйдем и дальше только на перекладных. - А не светиться? - Хер с ним! Все равно тут народ дикий: собственных соседей только на похоронах в лицо и видят. На подходе к границе своих уже не встречали. Конохская разведка так далеко не пошла, и последних, кого видели с очередным докладом, Наруто отослал домой, написав кучу бумаг для Морино. - Бюрократ, - сплюнул Саске. - Язва. Люди, похитившие Хикару, шли не торопясь, словно завлекая, заманивая, и в тоже время не спешили встретиться с преследователями. Они всегда были на шаг дальше, чем предполагал Наруто в своих расчетах. Комнаты в гостиницах пустовали, хотя после осмотра еще недавно в них были постояльцы. На полустанках люди рассказывали, что видели мужчину с маленьким мальчиком, после чего почти каждый признавал в Саске его родственника. Было много и неясного. Например, кто-то сообщал только о мужчине с ребенком, а кто-то добавлял в их компанию еще и женщину, кто-то рассказывал просто о девушке с ребенком, кто-то мальчика не упоминал совсем. Саске чаще обычного пришлось использовать шаринган, от чего глаза нещадно болели, а на привалах Учиха вынужден был делать холодные компрессы, чтобы хоть как-то облегчить тот жар, что возникал сразу после болезненных ощущений. Все чаще он стал замечать на себе быстрый, но внимательный взгляд Наруто, словно Узумаки подобен некоему зверьку, принюхивающемуся к неведомому. Саске казалось, что его изучают, опасливо посматривая на новые раны и появившиеся болезни. Его обходили со всех сторон, кидали косые взгляды на то, как он чистит оружие или же набирает воду из ручья, а когда он лежал, перевязав глаза мокрой тряпкой, то – Саске знал это точно – Наруто не сводил с него глаз. Это настораживало. Во всем остальном Узумаки никак не проявлял себя в отношении Саске и даже говорил с ним все так же отстраненно и больше только по делу. Это устраивало Саске, как работа, но совсем не сходилось с его желаниями. Километра за два до границы, свернули на север и пошли, полностью скрывая свое присутствие. - Мы чего, как мыши-то? - А кому знать надо, что шиноби Конохи, особенно моего ранга, делают без официального документа в чужой стране? – порой Наруто даже в разговоре переходил на шепот. - Его ранга! – усмехнулся Саске. – А кому до нас какое дело? Не мы же убегаем. - Кто знает, - туманно отозвался Узумаки. – Ты уверен, что они одни? - Наруто, скажи мне, а зачем им целая толпа? Они похитили Хикару с какой-то целью… - Саске, давай не сейчас. - Наруто. - Что? - Я не шиноби Конохи. - Прости, забываю. Наруто заметно нервничал. Больше всего его выводили из себя темы, связанные с Сакурой и ее жизнью после ухода Саске из Конохи. Учиха как-то раз попытался за ужином расспросить о том, как жила их подруга, но получил лишь холодный удар по собственной гордости – чего спрашивать, если все это время мог связаться с ней сам. В такие моменты, Саске казалось, что напарник все знает, что говорить можно более откровенно, что обещание, когда данное Сакуре сейчас уже не имеет смысла. Но та странная неестественная отчужденность, что пролегла между ними в последнее время, не давала Саске раскрыть рта, каждый раз напоминая, что его мысли и окружающая реальность – две разные вещи. Как раз тот пунктик, которого ему так не хватало в юности. В столице им не повезло. Обходя деревню по периметру, оба успели засветиться перед местной внутренней охраной. - Бежим! – схватил Наруто Саске за руку и рванул за собой. - Как дети, блядь, - выругался Учиха. – Две минуты мне дай. - Никаких минут! – задыхался на бегу Наруто. – Никакого к себе лишнего внимания. Оторвемся, а там пусть ищут хоть ветра в поле. Холодный пронзительный ночной ветер хлестал по лицу, свистел в ушах и казалось, что был против двух бегущих ему навстречу людей. Саске понял, что идея Наруто с побегом плоха так же, как и тот вариант, что бежали они сейчас в центр поселения, откуда надо потом еще, не зная местности, выбираться. Помимо этого их догоняли. Топот ног сзади раздавался все ближе. - За мной! – скомандовал Саске, сворачивая в узкий переулок. - Куда? – запротестовал Наруто, но изменять траекторию было поздно, посему он развернулся и шмыгнул в межстенную темноту следом за Саске. - Куда? Тут тупик! Учиха, твою же ж мать! Бежать было некуда. Небольшой переулок заканчивался высокой стеной, перебраться через которую на данный момент времени не было. А позади уже различались голоса, призывающие обыскивать каждый угол в поисках нарушителей спокойствия. - Ну? - поинтересовался Наруто. – Что делать будем? - Молчать, - ответил Учиха и, схватив напарника за плечи, дернул к себе. Через секунду в переулок ворвалась охрана: двое в форме старших джоунинов и два генина на стажировке – держались опасливо поодаль, выглядывая из-за спин старших товарищей. К тому моменту Наруто окончательно смирился с идеей Учихи, перестал отбиваться, поддавшись неожиданной теплоте губ Саске на своих обветренных губах, почувствовал сквозь опасность ласку – и не смог удержаться. «Все равно ведь отобьемся, - где-то на периферии сознания подумал он, обнимая Учиху. – Четверо. Две малолетки… Делов-то!» Застукавшие их за поцелуем шиноби не двигались, ошеломленные открывшейся им картиной. - Они? – спросил кто-то. Ответа не последовало. Саске не хватало дыхания, и Наруто, прерывая поцелуй, отстранился, словно захотел в такой темноте заглянуть в глаза другу, а затем, улыбаясь, стал ласкаться щекой о щеку Саске, невесомо касаясь его лица губами, невольно открывая для поцелуев собственную шею. - Любимый, - нежно, но громче, чем следовало, произнес Саске, сильнее прижимая к себе Наруто, заключая его в плотное кольцо своих рук. – Любимый, - уже на ухо, но так, чтобы это все еще можно было расслышать посторонним. Все рациональное покинуло Наруто. Он слышал, но не слушал, не понимал, но знал: есть в человеке то, что при определенных обстоятельствах исказить невозможно. А есть то, во что можно просто поверить, даже если это обычная игра на публику – если она грамотная, то в ней не усомнишься. - Люблю тебя, - неожиданно сказал Наруто, но сказал это так тихо, что услышал только Саске – услышал и вздрогнул, поняв, что Узумаки переступил за грань игры. – Люблю. - Наруто, - а это уже совсем тихо, так тихо, будто не Саске это сказал, а ветер, что свистел за пределами маленького узкого переулка. Шепотом проходя по скулам и губам, прикасаясь нежностью на глазах у застывших в изумлении шиноби чужой неведомой страны. Наруто почти забыл, как это делается с тем, кого хочется целовать, кого выбрал сам, к кому тянет с той непреодолимой силой, что толкает людей на самые глупые поступки в их жизни. - Люблю тебя, и всегда любил. Только тебя за всю свою жизнь, - шептал Наруто в шею Саске, изворачиваясь, уклоняясь от ставших настойчивыми тяжелых поцелуев. - Что ж ты делаешь?! - не то себе, не то Наруто тихо произнес Саске, беспорядочно покрывая поцелуями его скулы, подбородок, губы. - Это что? – не выдержал один из джоунинов. – Мужики, что ль? - По ходу дела, да, - усмехнулся его напарник. Генины, молча, с опаской подошли ближе, пытаясь рассмотреть то, чему так удивляются старшие. Их от Наруто с Саске разделяли метров пятнадцать, но и с такого расстояния было видно, кто встретился этой ночью в укромном уголке под покровом темноты. - Пидорасы, блядь, - с чувством сплюнул первый заговоривший джоунин. – Только время на них потратили. - Может, растащить? – предложил второй. - И что? - Ебала начистить, что б впредь неповадно было. - Руки о падаль марать, - первый поморщился, рефлекторно вытирая и без того сухие и чистые руки о штанины. – Давай, отбой. Эй, мелкие, чего рты раскрыли, педиков никогда не видели? Сейчас вас здесь с ними оставим, не только увидите, но и узнаете, как это. Мужики откровенно развеселились, поворачивая обратно прочь из переулка. Их смех и нескрываемая, презрительная похабщина по отношению к оставленным ими людям, еще долго достигали ушей Саске и Наруто, отдаваясь каждым сказанным словом от молчаливых стен и тем самым усиливая произведенный эффект. За ними быстро и спешно, но все же оглядываясь, проследовали два генина. Саске выпустил Наруто из объятий – быстро, словно боялся прикасаться к нему дольше положенного по приличию времени. Тут же сделал резкий шаг в сторону, прикладывая руку к губам, будто стирая с них недавнюю нежность. Наруто стоял, молча наблюдая за производимыми Саске действиями. Не было в них ни отвращения, ни презрения, ни отторжения. Но в каждом жесте, которые еще секунду назад казались такими родными, теплыми и желанными, сейчас сквозила нескрываемая оскорбленная гордость – то Учиховское, что в старину заставляло дедов Саске идти на смерть и предательство, убивая друг друга, спешить завоевывать города и деревни, становиться выше самого Господа Бога, лишь бы только ни один человек не мог обратиться к ним ниже, чем они сами о себе думали. Наруто физически ощущал ту ненависть, что испытывал Саске по отношению к только что ушедшим людям. И не хватало самой малой доли, чтобы он ринулся вслед за ними – смывать с себя наклеенные ярлыки, как водится в его клане, кровью. И Наруто понял, по-своему, так, как смог рассудить, зная Саске: игра так и осталась умелой игрой, которую приняли за чистую монету – не только те, для кого она была разыграна, но и те, с кем она была разыграна. Стало и неприятно, и тоскливо, и даже гаденько как-то за собственный шепот, за все эти прикосновения – нелепые, неловкие, какие-то давно уже ставшие ненужными по прошествии стольких лет отчужденности. Захотелось сплюнуть, растереть ботинком и предложить отсюда пойти разными дорогами, но подобное было сущей глупостью, поэтому Наруто хватило только на то, чтобы укорить: - Плохая была шутка, Саске. - Что, мог предложить что получше? – неожиданно спокойнее, чем предполагал Наруто отозвался Учиха. И тоскливое ноющее чувство неожиданно вздрогнуло и стало опадать, неясными мотивами уносящееся прочь. - Я бы предпочел отбиться. - Тогда чего, как угорелый, несся вперед меня? Или уже не помнишь? Мозг совсем отказал? - Да, - сдерживая улыбку, кивнул Наруто и, не думая, добавил. – После того, как тебя увидел. Утро накрыло их на выходе из деревни. Минуя главные ворота, Наруто преодолел плохо охраняемый участок городской стены и встал в ожидании спускающегося по веревке Саске. Дальше их ждал лес – низкорослый, густой и совершенно неухоженный. На много километров вперед разлеглась дикая зона, и через нее существовала лишь одна проезжая дорога, по которой путешествие им было заказано. Наруто все еще считал, что тишина по поводу их проникновения и перемещения по стране Птиц – необходимое условие успешного завершения операции. Как никак, а фамилию Узумаки знали многие, и еще больше людей ее боялось, как той, что приносит беды, скрывая в себе самого страшного демона среди живущих на этой земле. Репутация Саске, по мнению Узумаки, тоже приятием среди населения полуострова не отличалась. Да и случайное узнавание каким-либо торговым человеком или шиноби, с которым когда-то судьба свела на миссии, не исключалось. А меж тем постепенно наползала зима, и заплечные мешки полегчали, избавившись от теплых курток, которые перекочевали на плечи своих владельцев. Наруто огляделся кругом и понял, что скоро ударят первые заморозки, о которых он ничего не знал в этой стране: какие они, и рассчитаны ли под них те вещи, что обычно в Конохе одевают только в самую лютую зиму, или же тут наоборот климат теплее и умереннее? Наруто никогда не был в стране Птиц и, к своему стыду, не знал о ней почти ничего. Помощника Хокаге интересовали в основном те места, где шли военные действия или была напряженная политическая ситуация, но никак не мирное поселение, где, если и начинается война, то такая незначительная, что в мире шиноби ее просто не замечают. А тут… Все эти маленькие деревья, которые, чем дальше они с Саске продвигались на северо-запад, становились все меньше и коренастее, небольшие реки, многих из которых даже и на карте нет, до того они маленькие, радующие глаз самобытные деревушки с разноцветными домами в один этаж, так сильно отличающиеся от многоэтажной и шумной Конохи, - все это нравилось Узумаки, притягивая спокойствием и той жизнью, какой ему никогда не удавалось пожить – для себя. Мохнатые ветки вдалеке, покачиваясь на ветру, приветливо манили углубиться в темноту многовекового леса, раствориться в нем, побыть хоть чуть-чуть в доме самой природы, которая, будь на то ее воля, и капле дождя на голову путнику не позволит упасть. - Саске! - Не ори. Иду. Он спрыгнул рядом, дергая на себя веревку. - Зацепилась крепко. - Оставь, - махнул рукой Наруто. – У меня еще две запасных. - Лишней по - любому не будет. Да и следы чакры, отпечатки пальцев… - и Саске принялся сдирать веревку со стены. Наруто смотрел за этим действием, переводя взгляд с настойчивых рук Саске на мохнатые ветки неизвестного ему дерева, и вдруг неожиданно начал: - Слушай, на счет вчерашнего… - Все нормально, - перебил его Саске, которому наконец-то удалось сдернуть веревку. - Нормально? - Вполне. Смешная миссия. - Смешная… - пробуя слово на вкус, повторил Наруто. - Послушай, - Саске, согнув руку в локте, начал сматывать веревку кольцами. – В следующий раз я любому… Любому, понимаешь? Кто скажет, что я пидорас, сверну шею. Будь то мужик, баба или ребенок. И тебе тоже сверну, если ты… - Что я? – вскинулся Наруто. - Ничего, - отступился Саске. – Если ты смирился, что про тебя по Конохе… - Мне дела до этого нет, Саске. - А мне есть! Чтоб всякая тварь на нас свое ебло… - На нас? За стеной постепенно нарастал шум голосов. Утро до конца набрало обороты и беспрепятственно выпустило на улицы деревни горланистых недовольных жен и крикливых хабалок, и нервных мамаш, которые устали каждый день водить своих отпрысков в школу, и ворчливых стариков и старух, что занимают свои посты на лавочках возле домов, в парках и скверах. А напротив этого живого островка недвижным гигантом стоял лес – стоял и ждал. Саске глубоко вздохнул и неожиданно тронул Наруто за плечо, от чего тот дернулся – так непривычно было это простое прикосновение после тянущего неосознанного игнорирования друг друга. - Единственного человека, которому я мог позволить рассуждать о себе, Наруто, я знал всего лишь пару часов своей жизни, и его, к сожалению, уже нет в живых. Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. Обязательно. - Пойдем, - он подхватил рюкзак и зашагал в сторону леса. - Великий Учиха выдал нормированную дозу интеллигентного пафоса, - констатировал Наруто, следуя за напарником. - Кто из нас еще язва? - Мне по статусу полагается. Скажи спасибо, что я еще не Хокаге. - Спасибо, - просто отозвался Саске, не поворачивая головы. - Что? - Спасибо, говорю, Наруто, что ты еще не Хокаге, - он остановился, удобнее перехватывая лямку рюкзака на плече, и все-таки обернулся. – И, надеюсь, никогда им не станешь. Живым ты мне нравишься больше. - Я вроде и помирать-то не собираюсь. - Придурок, - полуласково обратился Саске, продолжая свой путь, и добавил через плечо. – Оттаивай поскорее до конца.