selfish

Они с Хосоком проводят много времени вместе: их отношения легкие, не обременительные, и не мешают хобби. Это важно, впрочем, для обоих. Личное пространство, раздельные друзья должны присутствовать. Тэхён любит рисовать и фотографировать — очень. Эти занятия помогают ему с самовыражением, и показывать своё видение мира другим людям, чаще всего незнакомым, ему нравится. Такие незнакомцы, будь они подписчиками в Инстаграм и Твитере, или же простые прохожие около музея, в котором он подрабатывает, — главное их достоинство в том, что эмоции при оценке творчества Тэхёна не сломлены близкими отношениями. Есть, конечно, и те, кто откровенно ему льстят, — а он не переживает насчёт своей внешности, — но и критиков достаточно. В эту среду на улице слишком мрачно для небольшой выставки картин, которые ему обычно разрешает проводить администрация подле входа в здание, так что Тэхён сидит у себя в мастерской. Большой деревянный стол посередине, на котором лежит уже отделённый от рамы холст, занимает большую её часть. Около стен стоят в основном небольшие островки с необходимыми материалами: обычно имеется запасной набор. Картины зачастую же хранятся в другой комнате, — там и условия специальные, и место они так занимают меньше, — но самые «срочные» остаются у него. Показательнее. До конца недели ему необходимо отреставрировать две довольно занятные картины частных клиентов, поэтому у него нет времени на прогулки с Хосоком. Тот не особо расстраивается: он просто пробирается к нему, запрыгивает на спину, пугая до чёртиков, и целует нежно в затылок. Губы у него мягкие, улыбка — сердечком. Тэхён боится, что у него аритмия, — так быстро стучит сердце. Это опасно, наверное. — Привет, — выдыхает Тэхён. — Я скучал. Старший улыбается смущённо, тихо шепчет: — Я тоже. Хосок отводит его, как будто они дома, в каморку рядом. На левом плече у него свисает большая сумка, из которой хён достаёт пару контейнеров с рисом, мясом и соусом. Тэхён мычит довольно, только замечая, как у него сводит от голода желудок. До конца его рабочего дня остаётся ещё три часа, так что он не особо переживает, приглашая Хосока остаться с ним после того, как они заканчивают есть. Старший всегда ведёт себя довольно тихо, когда Тэхён работает, так что он может сосредоточиться на деле. К тому же, тому даже нравится наблюдать за процессом — особенно при, как выражается сам хён, «омоложении». Так, они проводят почти три часа в тишине. Хосок иногда подходит к нему, наблюдая пристально за работой младшего, но позже уходит в каморку, где-либо пьёт чай, — его любимое занятие, — либо смотрит полюбившуюся недавно дораму (Тэхёну слышны голоса), либо всё это вместе. К концу дня он уходит, напоминая, что будет ждать у входа. Это приятно — находиться вот так вместе. Когда он заканчивает свои дела, уже отчитавшись в администрации, убравшись в мастерской и переодевшись, Хосок ждёт его снаружи. Медленно спускаясь по лестнице, они останавливаются в конечном счёте у её подножья. Тэхён крупно вздрагивает, когда взгляд натыкается на… Он, правда, не совсем уверен, как стоит это описать. Погода пасмурная, и небо закрыто тучами, так что даже в пять часов вечера уже довольно темно. Тэхён допускает мысль: померещилось. Но старший рядом с ним тоже вздрагивает, замирая — Тэхён чувствует это, когда тот сжимает своими тонкими пальцами кожаный материал его куртки. Морозная свежесть и смесь двух запахов бьют в лицо. Он думает: «понятно, почему я так люблю свой запах». Почти смеётся нервно: «о, это немного ожидаемо». И ещё: «мои надоедливые друзья были правы». Что ж, это немного… Альфа Тэхена выглядит, как он, пахнет — тоже, даже голоса у них одинаковые. Он понимает это, когда его копия говорит: — Ну привет, родная. Но за его руку держится Хосок своими длинными ломкими пальцами и громко дышит, пуская пар в холодный воздух октября. Внутри Тэхен бунтует: как он посмел напугать моего омегу? Как он посмел заявиться сюда, будучи его копией, и говорить с ним, будто все дозволено. Тэхён поджимает губы, переплетая пальцы со старшим, и тянет того мимо.