Легенда о потерянном Небе

      — Ну, и чего ты там застыл? — хранитель Дождя недоуменно уставился на замершего у школьных ворот Саваду. — Занятия скоро начнутся, нам нужно спешить. А то еще на ДК нарвемся…       Но Тсунаеши как стоял на месте, так и не сдвинулся. Большие карамельные глаза хаотично перебегали с одной точки в другую, не останавливаясь ни на секунду. Руки судорожно сжимали ремешок сумки, впиваясь в нее короткими ногтями. Со стороны можно было решить, что он увидел как минимум убийство.       — Да что с тобой? — нахмурился Ямамото, на всякий случай доставая блокнот с записанными в нем инструкциями. Быстро пробежавшись по ним глазами, парень понял, что ни один из описанных в нем пунктов не подходит. Унюхать тут кофе почти невозможно, Тсуну никто не держит, и вообще того, что ему могло не понравиться, здесь вроде бы нет… Почему же тогда Тсунаеши так ведет себя? — Тебя что-то пугает? — дошло наконец до него.       — Люди, — Тсуна негнущейся рукой показал на спешащую толпу учеников. — Много людей.       — Ну, да, это же школа, — не понял Такеши. — Тут и должно быть много… Так, сойди хотя бы с прохода, — добавил он, покосившись на собравшуюся позади них недовольную толпень, и уверенно схватил мальчишку за локоть. — Не смотри на них, смотри на меня. Или себе под ноги. Идем за мной.       Тсуна не стал сопротивляться и заплетающимся шагом затопал за одноклассником, глазами всверливаясь в его спину и то и дело спотыкаясь на ступеньках. Идя по оживленному коридору, он боязливо вжимался в руку хранителя, намертво ухватившись за его локоть. Такеши предпочел сделать вид, что все в порядке, и не пытался его отцепить, хотя по его лицу было видно, что он все же обеспокоен. Окружающие странно косились на них, но ничего не говорили, и хотя бы это успокаивало.       К несчастью Ямамото, дисциплинарный комитет их все-таки настиг. Правда, без своего грозного главы и совсем по иной причине. Хранитель с долей настороженности уставился на парней, остановивших их посреди коридора.       — Савада Тсунаеши, верно? — сверяясь с какой-то бумажкой, уточнил Кусакабе Тетсуя — правая рука главы комитета, всем известный своей странной прической. — Хибари-сан просил, чтобы Вы заглянули к нему после занятий.       — Но Тсуна только первый день в школе, он не мог накосячить, — вмешался Такеши, когда на личике Савады показались первые признаки всеобъемлющей паники. Кусакабе озадаченно потер подбородок, разглядывая запуганного переведенку, прятавшегося за их капитаном бейсбольной команды.       — Я и не говорил, что он накосячил, — непринужденно ответил Тетсуя. Затем, кивнув Тсуне на прощание, вместе со своим маленьким «отрядом» прошествовал дальше.       Едва они исчезли из виду, Ямамото ободряюще хлопнул Саваду по плечу, мол, все в порядке, и потащил его к классу. Об этом странном вызове они подумают позже, а пока лучше доставить Тсуну на урок вовремя, иначе точно появится причина идти в кабинет ГДК.       Учитель — симпатичный мужчина в годах — уже ждал их у входа в кабинет. Такеши предположил, что он был в курсе ситуации Савады, хотя сомнения все же оставались. Поздоровавшись с Тсунаеши, учитель крепко пожал ему руку и отправил Ямамото в класс. Тсунаеши же он велел задержаться и зайти вместе с ним, чем напугал его до ужаса.       — Не волнуйся, — шепнул хранитель, когда Савада вцепился в его рубашку, не желая отпускать, — сенсей представит тебя ребятам и сразу отпустит. Вы ведь посадите его рядом со мной? Пожалуйста, — против умоляющих глазок был бессилен даже учитель.       Кое-как убедив Тсунаеши остаться, Ямамото исчез в дверях. После его ухода между взрослым и мальчиком возникла небольшая неловкость вкупе со страхом, но Тсуна все же заверил его и себя, в первую очередь, что все хорошо.       — Доброе утро, ребята, — громогласно поздоровался мужчина, входя в кабинет. Тсуна засеменил следом, взглядом выискивая Такеши. — Позвольте представить вашего нового одноклассника. Савада Тсунаеши!       В течение урока класс во все глаза таращился на Саваду, изучая его и разглядывая. А едва начался перерыв, случилось то, чего Ямамото боялся больше всего. Одноклассники захотели познакомиться с новеньким.       — Как тебя зовут?       — А ты правда из Италии?       — Когда твой день рождения?       — В какой клуб ты хочешь вступить?       — Эй, ребята, — видя растерянность Тсуны, Такеши вклинился между ними. — Не наседайте на него так, вы его ошарашили.       Толкуча понимающе загалдела, но не спешила рассасываться, а Тсуна с каждой секундой бледнел все больше. Когда он начал что-то нащупывать в нагрудном кармане, хранителю пришлось прибегнуть к крайним мерам и увести его в коридор. Свежий воздух, дувший из открытых окон, и уже почти пустое, в отличие от класса, помещение подействовали на Тсунаеши успокаивающе.       — С…спасибо… — пробормотал он, смутившись. Взгляд мальчика снова заметался по кругу, и Такеши улыбнулся.       — Пустяки. Ты как?       Ямамото ожидал чего угодно, но никак не того, что от этого вопроса Савада вздрогнет. Однако Тсуна действительно сжался в беззащитный комок и совсем стушевался. К нему давно не проявляли заботы и уж точно не узнавали о его самочувствии. О сумасшествии — да, но о простом человеческом состоянии или хотя бы здоровье… Может, когда-то и было, но, вероятно, настолько давно, что он этого не помнит. Отец всегда был занят работой, а мама слишком увлечена ведением хозяйства. Хотя, быть может, во многом здесь была и его вина. Ведь это он первый отдалился от семьи и это он стал чаще запираться в комнате, проводя время в одиночестве. И тут, в Японии, к сожалению, мало что изменилось.       — Так а все-таки, — мягкий голос Такеши спасительно выдернул из мрачных мыслей, — когда твой день рождения?       И без того огромные глаза Тсуны стали еще больше и взметнулись к хранителю с недоумением и даже замешательством. Ямамото сейчас действительно спросил, когда он родился? Он, забытый всеми, никому не нужный психопат? Об этом у него не спрашивал даже Дино. Хотя, возможно, Каваллоне уже знал, все же он вроде как друг его отца.       Тсуна смущенно запнулся, прежде чем ответить.       — Че…четырнадцатого октября…       — Ого, уже прошло, — Такеши запустил пальцы в свои волосы, запутывая их еще больше. — Получается, ты провел его в Италии… Устраивали с родителями огромный пир? — заговорщицки хмыкнул он. Савада помотал головой, отрицая. — Тогда, может, ездили куда-то всей семьей? — снова отказ. — А-а, домашние посиделки в узком кругу? — с пониманием протянул хранитель.       — Мы не отмечаем этот день, — сказал Тсунаеши. Тут же отворачиваясь, едва взгляд Ямамото встретился с его.       — На это есть какая-то причина, да?       — Никакой. Не хочу его отмечать, — Тсуна уставился в стену.       — Тебе не нравится твой день рождения, — догадался бейсболист. Решив больше не возвращаться к этому разговору, Такеши переключился на то, понравилась ли Тсуне школа, и за этими разговорами они не заметили, как перемена закончилась, а противный звонок приказал вернуться в класс.       Дальше все протекало относительно спокойно. Уроки шли своим чередом, и школьный день плавно сочился по отведенному ему, сложившемуся годами маршруту. Преподаватели вели свои занятия по старым затхлым записям, ученики пытались не заснуть — в общем, все, как всегда. И Ямамото был бы с этим полностью согласен, если не сидящий рядом Тсуна. Который то ерзал на стуле, то заглядывал под парту, будто кого-то там надеялся найти, то хмурился, разглядывая учебник. Впрочем, никто не обращал на него внимания, поскольку каждый был занят своими собственными делами, совершить которые нужно непременно на уроке.       — Ямамото, — зашептал вдруг Савада, потянув его за рукав и ткнув в одну из надписей на своей парте, вырезанных кем-то на гладком дереве. Ямамото смутился, узнав иероглифы, на которые показывал Тсуна. В прошлом году эта парта была его. — Тут написано «Я не ненавижу бейсбол».       — Там не «не ненавижу», там «нравится»*, — пробормотал хранитель, утыкаясь в учебник.       — Думаешь? — Тсунаеши вдумчиво почесал затылок.       — Это я написал.       — Ого! — казалось, интерес мальчика разгорелся еще больше. — Так ты и правда очень любишь бейсбол. Как здорово что-то любить и заниматься этим…       — Да, наверное… — от слов Тсуны Такеши накрыло странное чувство. Неужели у этого ребенка действительно нет того, чем бы ему нравилось заниматься? Такого просто не может быть, ведь настолько элементарная вещь есть у каждого… Такеши еще раз взглянул на Тсуну. Тот сидел с печальным видом, но все равно улыбался. Однако, даже несмотря на это, Ямамото видел: его глаза были поникшими и почти не светились. Рука невольно потянулась к непослушным, на солнце отдающим легкой рыжинкой, волосам. Хотелось утешить, успокоить и…       — Ямамото? Что-то случилось?       Похоже, он выглядел слишком обеспокоенным, раз это заметил даже учитель. Такеши растерянно уставился на свою ладонь. Савада, равно как и сенсей, не сводил с него встревоженного взгляда. Это вернуло парня в реальность.       — Нет, все в порядке, — привычная рассеянная улыбка вроде успокоила их, поскольку урок все-таки продолжился. Хранитель спрятался за конспектом, читая его сквозь строки, и попытался отогнать охватившие его мысли. Нет смысла сейчас думать об этом.       По окончании занятий парни чувствовали себя как никогда опустошенно. Тсуна — оттого, что весь день носился по зданию и с любопытством залезал в каждую трещину, Такеши — оттого, что ему же приходилось Тсуну от этих трещин оттаскивать. В довершение ко всему, не успели они выйти из кабинета, как по этажу прокатилась волна от громкого взрыва. Все тут же засуетились, пытаясь понять, что происходит, и устранить возможные последствия. За дымом и взнявшейся пылью разглядеть что-либо удавалось с трудом, но, если Такеши не ошибается, в их сторону сейчас кто-то шел. Незнакомец с пепельными волосами, с пронзительными, то ли зелеными, то ли бирюзовыми глазами и злобным выражением лица медленно приближался, не сводя взгляда с Тсунаеши.       — Наконец-то, — просипел он слегка севшим от пылищи голосом, останавливаясь рядом. — Я нашел тебя, Джудайме.       — Джуда-кто? — изумленно вскинул брови Ямамото.       — Кто? — удивился и Тсуна. На мгновение повисла неловкая пауза. Затем незнакомец стал будто к чему-то прислушиваться.       — Это точно ты, — вынес он свой вердикт после двухсекундного самокопания, совсем не обращая внимания на клубящийся вокруг дым и приближающиеся шаги. А зря. Потому что, беря во внимание происходящее, так сурово топать в их сторону мог лишь один человек во всей школе.       — Ты, — рыкнул голос, страшный, как сама смерть, и рука тяжело опустилась на плечо несчастного нарушителя. Ямамото и Савада синхронно сглотнули. — Камикорос.       — Нарываешься? — светловолосый ничуть не растерялся и, сбросив чужую ладонь, встал в защитную стойку каких-то боевых искусств. В ладонях юноши мелькнул динамит, а ноги скользнули по полу, занимая более устойчивую позицию.       — Ого, настоящее сражение, — с восхищением выдал Такеши, едва глава ДК предусмотрительно вынул тонфа. Тсуна же просто смотрел, не в силах как-либо еще отреагировать. Но в момент, когда оба парня сорвались со своих мест, он почти машинально бросился следом, цепляясь на спину подрывника и буквально повисая на нем.       — Какого… — от неожиданности тот остановился, запоздало понимая, что только что открылся врагу, но удара не последовало. Хибари глядел то на алое пламя, возникшее на ладонях незнакомца, то на чуть рыжеватый огонек на лбу Тсунаеши. Чуть погодя его собственный, фиолетовый сгусток пламени также вспыхнул, сразу за сияющей синевой Ямамото.       — Хранитель, — еле слышно прошептал бейсболист, взором также устремляясь к красному свечению незнакомца. — Савада-сан говорил, что их всего шестеро… Значит, ты…       Парень с фырканьем сбил огонь с запястий и стряхнул с себя Тсуну. Пламя оставшихся троих в тот же миг погасло.       — Хранитель Урагана, — с вызовом в глазах представился юноша. — Гокудера Хаято.       Тсуна запуганно, даже затравленно посмотрел на ребят.       — Шестеро… отец… хранители? — бессвязно бормотал он. — Я не понимаю…       На такую его реакцию каждый отреагировал по-своему. Такеши сочувственно похлопал по спине, Хаято буркнул очередное ругательство, а Кея вздохнул.       — Шестеро хранителей разных стихий, с разным пламенем и разными способностями, — терпеливо начал объяснять ГДК, в душе недоумевая, почему вообще ввязался в столь бессмысленный разговор. Но у этого зверька было такое беспомощное лицо, что он не смог смолчать. — Должны защищать Небо Вонголы, и всякая допотопная ересь.       — Вонгола, — Савада сузил глаза, среагировав так быстро, будто это слово являлось для него самым страшным табу. Он резко отскочил в сторону, врезаясь в стену. — Вы из Вонголы?       — По мне скажешь, что я из Вонголы? — хмыкнул Кея, которому подобное заявление показалось как минимум оскорбительным. Вот еще, будет он связываться с кучкой стариков и возиться с каким-то малявкой. Да будь этот мелкий хоть трижды Небо, которое они так восхваляют, Хибари по-прежнему останется все равно.       — Ну, я из альянса семей, но в саму Вонголу не вхожу, если дело в этом, — задумчиво почесал затылок Гокудера. Такеши и вовсе молчаливо моргал, пытаясь вникнуть в ситуацию.       Хибари снова вздохнул, убирая свое оружие.       — Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — сообщил он Саваде. — Передай своим вонгольским нянькам, что я не собираюсь вступать в ваш дурацкий клан. Особенно скажи это Каваллоне, а то достал уже, — добавил глава ДК, разворачиваясь, чтобы уйти. — А ты за мной, — Кея схватил возмущенного Гокудеру за шиворот и под отборную итальянскую ругань потащил в свой кабинет, угрожающе приставив тонфа к горлу. Проводив их растерянным взглядом, Ямамото непонимающе моргнул и повернулся к Тсунаеши. Тот стоял, прислонившись к стене и сминая руками рубашку на уровне сердца. Глаза мальчика были пугающе пусты и почти безумны, а сам он с трудом стоял на ногах.       — Тсуна? — осторожно позвал его Ямамото. Вместо ответа Савада сполз по стене, сильнее сжимая рубаху и что-то бормоча. Из его тихой речи Такеши смог уловить лишь какие-то жалкие обрывки, но их оказалось достаточно, чтобы хранитель запаниковал окончательно.       — Дино-сан обманул меня, — произнес Тсуна, чуть ли не плача, и хранитель Дождя буквально на себе прочувствовал всю обиду и горечь, вложенные в эти слова. Он не знал, что сказать и как реагировать, да и этого «Дино-сана» он тоже не знал. Но одно он знал точно: видеть Тсуну таким — преданным и сломанным — ему больно.       — А пойдем ко мне в гости? — это было единственным, до чего он додумался в тот момент, но Савада согласился.       Если б только Такеши тогда знал, к чему приведет этот их необдуманный диалог о хранителях и Вонголе, он бы ни за что не позволил ему состояться.