Тсунаеши, пойдем со мной.
Пойдем же, Тсунаеши.Идем.
Тсу… на… еши… Тсуна проснулся в холодном поту и резко сел на кровати. Из-за ночной темени разглядеть мало что удавалось. Перед глазами немного плыло, а голова слегка гудела, но в остальном, кажется, все в порядке. Если не считать отзвуков его имени, все еще отдающихся в ушах. Похоже, голос снова звал его. «Я слишком много нервничаю», — решает Тсунаеши, откидываясь обратно на подушки. И лишь не ощутив их мягкости, он понимает: ни черта это не его комната. И не комната вообще. А озирнувшись, он видит… ничего. Абсолютное ничего, черное и кромешное, тягучее, как мед из одуванчиков. Однако зрение так часто обманывало его, что Савада уже готов ко всему. Другое дело, выдержит ли он это «все». Вскочив на ноги, мальчик осмотрелся еще раз. Густая тьма, своей глубиной буквально высасывающая душу, неприятно оседала на кожу незримой шелухой. Здесь не было холодно или жарко, но находиться все равно невозможно. Хотелось уйти. — Эй… ты ведь здесь? — робко спросил Тсуна, обращаясь к тому самому голосу. — Ты сюда хотел меня привести? Где мы? — мимо что-то скользнуло. — Я-я ведь знаю, что это ты! Где ты?! Не прячься! — Тсунаеши страшно. Страшно находиться непонятно где, ни зги не видеть и не слышать ничего, кроме своего голоса. И все же любопытство тоже было. Маленькое, совсем блеклое, но было. — По… покажись… — позади засияло нечто яркое, привлекая внимание к себе. Обернувшись, Тсунаеши наткнулся на светящийся овал примерно в его рост. Когда свет начал понемногу угасать, мальчик сумел разглядеть этот овал более четко. Деревянная оправа, внутри стекло… — Зеркало? Судорожно сглотнув, Тсуна наблюдает, как зеркало плавно приближается к нему. О нет, только не сейчас. Он и так видит лишнее, глядясь в любые стекла, а если он еще и увидит безумие в безумии… А что тогда будет? Страшно… И любопытно. Зеркало остановилось где-то в полуметре от него. В темноте было плохо видно, но, кажется, там, внутри, его отражение? «Я… я не вижу, — понял Тсуна. — Не вижу того, что вижу обычно… Это…» Это было неожиданно и даже приятно. Приятно видеть в стекле лишь себя, чуть бледного от страха, но только себя, и ничего кроме. Никакой крови, никаких ужасов— ничего из того, что приходилось видеть каждый раз вместо своего отражения. Тсунаеши смотрел в свои большие глаза, сияющие даже в сумраке, и не верил, что это действительно происходит. Он наклонил голову набок — отражение повторило это движение. Он поднял руку — отражение сделало то же самое. Он потянулся к нему — и оно протянуло свою ладонь. Облегчение волной прокатилось по напуганной груди. Весь ужас теперь позади. Окончательно успокоившись, Тсуна коснулся пальцами зеркала, как бы касаясь себя самого. И в тот же момент стекло взлетело в воздух. От неожиданности Тсунаеши отпрянул и, запутавшись в ногах, сел на то, что в этом месте являлось полом. — Ч-что… — золотистые глаза расширились от осознания. Отражение осталось на месте. Когда стекла вылетели, оно не шелохнулось. Над головой зазвенело, и Савада взглянул вверх. Осколки зеркала летели прямо к нему, сталкиваясь и перезваниваясь, раскалываясь надвое и стремительно падая в его сторону. Когда до столкновения остались считанные секунды и первый кусок стекла все же коснулся его скулы, Тсуна крепко зажмурился, но дальше ничего не последовало. Ни крика, ни боли — ничего. Вместо дребезжания стекла ушей коснулась противная трель, напоминающая что-то знакомое. С трудом открыв глаза, Тсуна обнаружил, что находится в своей комнате. Теперь действительно в своей. — Сон… — тихонько простонав, Савада потянулся к будильнику, совсем не замечая маленькой царапины на щеке. В спешке собрав вещи, Тсуна спустился в кухню. Нана уже с самого утра колдовала над продуктами, разнося по всему этажу вкусные запахи будущего завтрака. Бегло оглядевшись и как всегда не увидев отца, Тсуна плюхнулся за стол. Сегодня он специально наставил будильник пораньше, чтобы не опаздывать и не торопиться, как вчера. Ямамото придет лишь через час, так что времени впереди еще вагон. Покосившись на маму, Тсунаеши вздохнул. Он должен попросить ее об этом, пока последние крупицы решимости не покинули его. — Мам, — Нана повернулась сразу же, отчего уверенность парнишки слегка пошатнулась. А ее внимательный взгляд, хмуро изучающий его лицо, словно выискивая какие-то увечья, почти полностью отбил желание что-либо спрашивать. — Можешь… позвонить Дино-сану? Он давно у нас не был… — Пригласить его? — с пониманием спросила женщина, наконец возвращаясь к готовке и позволяя сыну облегченно вздохнуть. — Хорошо, я позже свяжусь с ним. А пока что поешь, — посоветовала она и поставила перед Тсуной тарелки. С неохотой взглянув на блюда, мальчик принялся за еду. Когда Такеши появился у ворот, Тсунаеши был полностью готов к своему второму учебному дню. Сегодня окончательно похолодало, и за ночь градус упал почти наполовину. Из-за этого пришлось кутаться в теплые шарфы и доставать шапки. В бейсболке, надетой явно не по погоде, краснощекий и замерзший, Ямамото выглядел очень забавно. Хотя и Савада не особо отличился, задрожав, едва выйдя из дома. — С добрым утром, Тсуна! — теплая улыбка хранителя согрела, заметно поднимая настроение. Внимательно посмотрев на его скулу, Такеши схватил его под руку. — Пойдем? — Пойдем. Дорогу до школы они преодолели молча, поскольку в такой мороз говорить не особо хотелось. У ворот Тсунаеши снова замер, но в этот раз уже не из страха перед толпой. Во дворе стоял дисциплинарный комитет, выискивающий несуществующих нарушителей. Хибари среди них не было (возможно, из-за того же мороза), зато был Кусакабе. Увидев ребят, он коротко кивнул и тут же вернулся к своей «работе». Парни недоуменно переглянулись, но уточнять ничего не стали — не рискнули — и молча шмыгнули в коридор. С облегчением выдохнув, Тсуна уставился себе под ноги. Рядом с Хибари он не чувствовал дискомфорта или опасности, но с ним все равно страшно. Даже если внутри что-то упорно говорило, что бояться его не стоит, Тсунаеши боялся. В отличие от улыбчивого Такеши и шумного Рехея, Кея всегда был холодным и практически молчаливым. А если из него и можно было выбить какие слова, то разве что угрозы, покушения на жизнь и заветное «Что вы делаете на территории школы?». На его фоне даже вечно недовольный и матерящийся Занзас как-то терялся. Во всяком случае, его Савада не боялся от слова «совсем». От Хибари же за версту несло аурой хищника. Хищника неприрученного и готового загрызть любого, кто попытался бы его подчинить. Или хотя бы просто приблизиться. А ведь глава ДК, кажется, даже затаскивал его в медпункт? Правда, что было до этого и после, Тсуна помнил смутно, но все же. А, вроде Дино-сан тогда катал его на машине… Тсунаеши передернуло. Дино-сан. От одного этого имени на душе стало тошно. «Надеюсь, маме удастся пригласить его к нам сегодня», — удрученно подумал Савада и поплелся за Ямамото в класс. Внутри все мельтешили из-за домашнего задания, но, по убедительным просьбам взрослых, Тсуну это не должно касаться всю первую неделю. Он ведь мало того, что переехал из другой страны, так еще и продолжительное время находился на домашнем обучении. К слову, как ни странно, в школе, где он до этого учился в Италии, говорили на японском. Кажется, она была какой-то специализированной, так как даже культура там являлась по большей мере восточной. За мыслями Тсунаеши не заметил, как пролетели первые несколько уроков. Одноклассники по-прежнему пытались его доставать, но Ямамото успешно отвлекал их. Впрочем, если первая половина дня прошла относительно спокойно, это не значило, что и вторая должна пройти так же. Она пошла под откос в тот самый момент, когда в кабинет влетел вчерашний итальянец. Нужно отдать ему должное: после «разговора по душам» с Хибари он почти не изменился. Разве что прибавилось пару пластырей, но хотя бы нос не сломан и зубы не выбиты. Поверхностно оглядев застывших учеников, парень уверенно направился к Саваде. Подойдя к его парте, Гокудера звонко хлопнул ладонью по столешнице. — Если ты и правда Небо, то я тогда спайдермен, — заявил Хаято, сердито сдувая челку со лба. — Ты хоть знаешь, что у нас тут творилось, пока ты просто сидел в своей комнате? Я тебе расскажу! — цыкнул он, угрожающе поднимая кулак. — Г-Гокудера-кун, — Ямамото примиряюще коснулся его плеч, но разгладить атмосферу войны не получилось. Ураган же, вопреки своей стихии, так и вовсе чуть ли не молнии метал. — А ты, — Хаято мгновенно переключился на бейсболиста. — Почему ты вообще с ним таскаешься? Ты ведь тоже хранитель. Или тебе повезло, и тебя не успели разукрасить? — Ну… Эм… — О чем он говорит, Ямамото? — Тсуна растерянно посмотрел на друга, косясь то на него, то на Гокудеру. Тот попытался выдавить привычную улыбку, но вышло неубедительно. Однако Тсунаеши был не так глуп, чтобы не понять хоть что-то. — Ты тогда был в больнице… Гокудера-кун об этом? — Тсуна… — О том самом, — кивнул Хаято, победно сверкая глазами. — Из-за тебя на хранителей открыли охоту. Нас пытались убить просто за то, что мы — это мы. Сечешь? И все это — из-за какого-то… — он выразительно окинул Саваду взглядом и схватил за воротник. — В общем, слушай сюда, малявка. Я тебя не признаю́ и никогда не призна́ю. Не попадайся мне на глаза, если хочешь уцелеть. А иначе, — бирюза его глаз предупреждающе вспыхнула, и Такеши все-таки встал между ребятами. — Гокудера-кун, — Ямамото сердито взглянул на хранителя Урагана, — он не виноват. Так что не наезжай на него без оснований, пожалуйста. — Без оснований? — Хаято даже воздухом подавился. — Да я из-за него две недели на больничной койке мумией провалялся! — Но ведь не он тебя избил, — стоял на своем Ямамото. — Но избили-то из-за него. — Ребята, не орите в кабинете. Урок, вообще-то, вот-вот начнется, — сделал замечание учитель, и все трое были вынуждены разойтись. Гокудера ушел куда-то на верхние этажи, с чувством пиная кофейный аппарат, а Ямамото и Савада вернулись за свои парты. — Не обращай на него внимания, — сказал Такеши сникшему Тсуне. — Думаю, он всегда такой… импульсивный. Тсунаеши не ответил, но внутри его терзали сомнения. Как и от Хибари, он не чувствовал от этого страшного итальянца опасности, но его поступки и слова… Они ранили. Раны Гокудеры и переломы Ямамото — это его вина? Еще и этот обман Дино-сана… Тсуна попытался засунуть эти мысли куда подальше, но не выходило. Почему Дино-сан соврал, что не связан с Вонголой? Почему не признался сразу? Тсунаеши ведь помнит то неловкое молчание этих глупых взрослых в аэропорту. Неужели они думали, что обмануть ребенка — так легко? Не желая больше думать об этом, Савада отвернулся к окну, от которого его отделяла лишь парта Ямамото. Урок уже давно начался, но Тсуна его даже не слушал. Несмотря на утренний холод, на улице уже было солнечно, но все также безлюдно. Никакого беспокойства и шума… Тсуна думал, что такое бывает лишь ночью. Ведь город полон жизни постоянно, утихая только в сумерках. Ветер тревожно ворошит траву и опавшие листья, солнце светит немного лениво, прикрываясь толстыми тучами. Нежиться в его редких лучах и ни о чем не думать — приятно, но Тсунаеши почти сразу отвлекается. Мальчик чуть было не подорвался с места, когда понял, что именно происходит за стеклом. Посреди двора стоял Гокудера с какой-то компанией людей. Сперва они просто о чем-то разговаривали, затем незнакомцы начали странно себя вести. А после… Тсунаеши еще никогда не видел драки и был рад этому. Потому что смотреть на эти побои было больно. Будто били не Гокудеру, а его самого. Впрочем, Хаято оказался тоже не промах и довольно быстро пустил в ход кулаки и даже какую-то дубинку. Кое-как разогнав их, хранитель швырнул дубинку в стену школы и куда-то ушел. Лишь после этого Тсуна понял, что все это время смотрел за происходящим, задержав дыхание, а победе Гокудеры и вовсе обрадовался… Неизвестно, сколько бы он еще так сидел, если бы не звонок с урока. И не одноклассники, тут же обступившие его со всех сторон. Не зная, что делать, он покосился на Ямамото, но того также окружили. — Ямамото-кун, а ты не думаешь, что уже давно с нами не общался? Не погоняешь с нами мяч после школы? — искрились улыбками мальчишки из футбольного клуба, уводя его в коридор. — Э? Но у меня сегодня… — Ну, чего тебе стоит? Или ты девушку завел? — Н-нет… — Куда они его ведут? — растерянно глядел им вслед Тсунаеши. — Он слишком тебя опекает, — пояснила ему какая-то девчонка, но Савада даже не поднял на нее головы. Они говорили что-то еще и, кажется, спрашивали о чем-то, но все слова доходили будто сквозь толстую стену пластика. Оставаться здесь страшно. — Я… я пойду, — пролепетал Тсунаеши и пулей вылетел из кабинета. Не привыкший быть в центре внимания, он не мог там находиться. К тому же… Когда он смотрит на всех этих ребят, перед глазами на короткие мгновения вспышками возникают другие образы. Образы из прошлого. Другие люди, смотрящие на него с другими эмоциями, говорящие другие слова. «Больше не подходи к нам». «Ты страшный». «Убирайся». «Исчезни». «С д о х н и». — Тсуна! — Савада моргнул и увидел бегущего к нему Ямамото. Похоже, ему тоже удалось вырваться от своих «похитителей». — Прости, ты как? Выглядишь не очень… — Я в порядке. — Вот и славно. Было видно, что Такеши ему не поверил. Но он не стал ничего спрашивать и просто повел Тсунаеши обратно в класс. Конец учебного дня наступил неожиданно. А вместе с ним и новость, что у Такеши сегодня тренировка. — Мы будем долго, так что тебе лучше пойти домой, — Такеши неуверенно покосился на свой клуб, уже потихоньку собирающийся на площадке, и улыбнулся Тсуне. — Не волнуйся, завтра мы снова увидимся. Хорошо? — Хорошо, — заметив беспокойство в его глазах, Тсунаеши мог только согласиться. Расставшись с Такеши у ворот на поле, мальчик развернулся и зашагал обратно во двор, опасливо косясь на хранителя. Неприятное ощущение буквально съедало его изнутри. Как если бы что-то должно было случиться, и это что-то — отнюдь не хорошее. В Тсуне будто интуиция проснулась, хотя прежде ничего подобного не случалось. — Да что вам опять от меня нужно? — грубый голос Гокудеры заставил Саваду остановиться. К нему снова пристают? Его снова будут бить? От таких предположений у Тсуны невольно задрожали колени. Спрятавшись за ближайшим кустом, Тсунаеши уставился на развернувшуюся перед ним картину. Двое парней — или мужчин, отсюда сложно разглядеть — злорадно хихикали и трещали костями рук и шей. — Не будешь убегать и постоишь смирно — узнаешь, — заметил один из них и уверенно шагнул в сторону Хаято. — Еще чего, — подрывник был жутко зол. — Отвалите уже, задолбали. «Он итальянец, но тоже говорит на японском, — неожиданно подумалось Саваде. — Он тоже ходил в специальную школу?» Не успел Тсунаеши полностью осознать эту мысль, как парни ринулись вперед, а Гокудера, недовольно цыкнув, достал динамит. При этом он успел одарить кусты с Тсуной таким взглядом, каким обычно глава ДК смотрит на очередных нарушителей. «Он ведь не на меня сейчас смотрел?» — понадеялся Тсунаеши, но тот самый противный шепот внутри услужливо подсказал, как же он ошибается. Взрыв заставил отвлечься от мыслей, а пустая бутылка в руках одного из парней — испугаться. Особенно наводило страх то, что бутылка была разбита и являлась отличным орудием убийства. Тсунаеши впервые испугался за жизнь кого-то. Испугался так сильно, что не понял, как оказался между ними. Хулиганы застыли в оцепенении, не ожидая подкрепления, а вот Хаято… Хаято чуть ли не взвыл. — Ты больной или как?! — прорычал он, хватая Саваду за шиворот и толкая себе за спину. — Не суйся в чужие битвы! Еще и без оружия! Приземление вышло не самым удачным, да и слова Гокудеры не сахар, но Тсуна почему-то улыбнулся. Гокудера накричал на него, но не избил и не выгнал. Тсунаеши поднялся на ноги и уверенно посмотрел на спину Хаято. Сражаться — так вместе. Правда, почти сразу после этой мысли его сдуло обратно, накрыв волной нового взрыва, и ослепило алым пламенем. — Черт! Ну почему, блять, так не вовремя?! — Хаято выругался максимально без матов. Его руки загорались и погасали, через секунду вспыхивая вновь. Как старая лампа, что вот-вот должна перегореть. Он пытался потушить огонь, но ничего не получалось. Выглядело жутко, однако нападавших это не остановило. Перехватив битую бутылку покрепче, один из них приблизился к Гокудере почти вплотную и занес руку для удара. При всем своем желании помочь, Тсунаеши бы не успел это сделать: его отбросило на добрых шесть метров, да еще и в стену школы. Каждое движение отдавалось в спине невыносимой болью. В последний миг Гокудера смог ударить обидчика ногой, но лишь отсрочил момент ранения. Стекло бутылки все-таки достигло своей цели, выбивая из легких воздух и окрашиваясь в красный. Хаято подавил стон, но Тсуна словно на себе прочувствовал: ему больно. А пламя, мигающее, как заведшаяся сигнализация, отвлекало и не позволяло мыслить здраво. Краем глаза Савада заметил, что второй также нацелился на Гокудеру. Еще чуть-чуть — и его окружат. «У меня нет оружия, — сожаление почти обжигало затуманенный паникой разум. — Но я хочу ему помочь. Я хочу его защитить… Гокудера-кун, конечно, страшный, но я хочу защитить его. Я хочу…» Белая вспышка на миг ослепила, заполоняя собой весь обзор. — Вот ты и попался, — прошипел кто-то из хулиганов, склоняясь над Гокудерой и занося над ним свое оружие. — А теперь… — прежде, чем бутыль вновь резанула живот юноши, что-то яркое метнулось ей наперерез.***
Реборн с интересом разглядывал школу Тсунаеши. Внутрь он, конечно, не заходил, но и крыша была вполне себе прекрасна. Ветер, природа, тишина и абсолютное безлюдие… А нет, насчет последнего он поторопился. Надев свою самую обворожительную улыбочку, мужчина развернулся к стоявшему за его спиной школьнику. На рукаве парня виднелась красная лента со знаком дисциплинарного комитета, на плече висела милая сумочка, причем явно женская. — Что Вы делаете на территории нашей школы? — холодно поинтересовался юноша, всем своим видом показывая высшую степень опасности. — Хаос, хранитель Облака, — Реборн невинно моргнул и протянул руку для приветственного пожатия, но был успешно проигнорирован. Хотя нет, через секунду ему все-таки ответили, только вместо ладони он получил тонфа, наставленные на него с не самыми благими намерениями. — Ну-ну, не суетись так, — посоветовал ему киллер, однако Хибари уже замахнулся для хорошего удара. Судя по ракурсу, целился он точно в голову. — Я уже ухожу. Вот посмотрю на своего ученика и сразу же уйду. То ли убедительные нотки в голосе повлияли, то ли удачный блок рукой, а то ли сами слова, но ГДК остановился. — Вы не из наших учителей, — недоверчиво сощурил глаза Кея. Реборн радушно засверкал зубами, ненавязчиво отодвигая от себя тонфа. — Я репетитор, — обезоруживающая усмешка. — И кто Ваш ученик? — Савада Тсунаеши. Какое-то время оба сверлили друг друга взглядом, все яснее ощущая: они не договорятся. Но резкий выплеск неуемной энергии привлек все их внимание к школьному двору. Шагнув на краешек крыши, они увидели весьма занятную картину. Упомянутый Савада с завидной скоростью швырнул комок пламени прямо… в Гокудеру Хаято. — Да не в меня ты должен этим пуляться, дубина! — рявкнул итальянец, в последний момент отскочивший в сторону и лишь благодаря этому уцелевший. А вот находившаяся за ним стена не уцелела. Школьная стена. Реборн вовремя схватил Хибари за плечи, удерживая на месте. — Не сейчас, — с легким укором проговорил мужчина хранителю, глазами неотрывно следя за каждым вдохом и выдохом Тсунаеши. На челке паренька уже давно сияло небесное пламя, а руки светились чистым янтарем. Но сила была столь велика и неожиданна для мальчика, что он ее совсем не контролировал, из-за чего столбы энергии врезались во все подряд. Когда очередной поток света чуть не задел его шляпу, Реборн отвел Хибари еще дальше от места сражения. Незачем травмировать психику этого хищника еще большими убытками школьному имуществу. К тому же ему нужно, чтобы Тсуна с этим справился сам. Как будущее Небо. Как будущий Вонгола. «Можешь считать это своим первым занятием, малыш», — подумал киллер, разглядывая своего маленького ученика. Тот неумело пытался выстрелить пламенем в обидчиков, а хранитель Урагана, все еще объятый своим пламенем, рыча и матерясь подполз к нему со спины и, схватив за запястья, стал направлять огонь вместо него. Реборн перевел взгляд на Кею, явно рвущегося в бой, на Ямамото, со всех ног бегущего сюда с тренировки, и вновь вернулся к Саваде. «Дурак ты, Емитсу, — тонких губ на миг коснулось некое подобие улыбки — искренней, настоящей. — Если бы ты сейчас видел это, то понял: не только в связи хранителей тут дело». И Реборн действительно верил своим мыслям. Ведь прямо сейчас он видел это собственными глазами. Новым хранителям нравится Тсунаеши. Именно Тсунаеши, а не Небо Вонголы. Да, рефлексы защищать в них заложены и сидят крепко, но… Все раздумья утонули в новой вспышке пламени. Это были не хранители и не Тсуна. Киллер всего на секунду ослабил бдительность, но Хибари этого хватило, чтобы броситься вниз. Прыгнув между упавшим на землю Савадой и новым, третьим «хулиганом», Кея чуть ли не скривился, узнав в нем недавнего знакомого. — Мельфиоре. Хибари не понял, как все это случилось и что он здесь делает. Казалось, еще секунду назад он делал обход по верхним этажам Намимори и прикидывал, как быстрее всего избавиться от изъятых у нарушителей побрякушек. Чего тут только ни было: и мяч-попрыгун, и возмутительно большая косметичка, и даже игральные карты. Все это ну никак не способствовало учебе и нарушало дисциплину. А после он заметил еще одного нарушителя — этого странного типа в шляпе. Новость о том, что ему нужен Савада, почему-то не понравилась совершенно. Но куда больше Хибари не нравилось, что он знал, где Тсунаеши. Нет, даже не так. Он его чувствовал. Как запах расцветающих цветов или резкий холод. Только более определенно. Кея с легкостью мог определить местонахождение этой мелочи, для этого достаточно лишь закрыть глаза. Вот прямо сейчас он, к примеру… Ах да, прямо сейчас он за его спиной, рядом с этими шумными травоядными, один из которых даже не из их школы. Позже Кея еще отобьет ему печень и почки, а также выпотрошит Саваду за причиненный ущерб, но сперва надо отделать этих мельфиорских гадов. Двое из них были те самые, что налетели на него в подворотне. В тот день к ним еще влез Каваллоне со своими сумасшедшими тараканами и вездесущими речами о Вонголе и ее хранителях. — Ну, надо же, какая встреча, — с легкой иронией подметил третий чистильщик. — Я и не думал, что после твоего удачного спасения мы снова встретимся. Тебе не сидится под теплым крылышком? Как там глава Каваллоне? Еще мотается по своим клиникам? Хибари уловил еле заметное колебание со стороны Савады при этих словах, но даже не дернулся. Какого черта он вообще за него беспокоится? Беспокоится? Кея мысленно матюкнулся и также мысленно дал себе по роже. Ну, приехали. — Молчишь? — мельфиорец сделал вид, что обиделся. — А в прошлый раз ты был более приветлив… Но, может, — выражение его лица плавно менялось с каждым словом, — так ты все-таки расшевелишься? Все трое одновременно сиганули вперед, приготовив оружие. У двоих оказались пистолеты, третий решил, что ему хватит и ножа. Кея честно отбился тонфа от одного из чистильщиков, но отдача удара свалила его с ног. А уже в следующий момент Хибари оказался прижатым к земле, как и Ямамото Такеши. Гокудеру Хаято же было достаточно разок швырнуть в стену, чтобы вырубить. Алое пламя наконец-то потухло, но это значило, что Ураган слишко слаб. Однако не это всколыхнуло чувства вечно холодного и будто каменного ГДК. В руках того самого болтливого мельфиорца трепыхался Савада. — Вот как, новое Небо, — задумчиво протянул он, рассматривая мальчишку, словно редкую диковинку. — Что-то ты мелковат. Хотя пламя определенно настоящее. Эй, Сид, выруби Урагана, он снова дергается. Парень, державший Ямамото, приставил к виску хранителя дуло пистолета и потащил к Гокудере. Оружие на его собственном горле показалось Кее удушающими кандалами. Но нож у шеи мелкого — еще хуже. Мозги словно свернулись в трубочку, а в груди зажгло раскаленным металлом. Последней каплей стали звуки ударов — кажется, Гокудеру избивают ногами — и алая полоска крови у кадыка Савады. Внутри воцарилось настоящее безумие. Что есть силы толкнув чистильщика, Хибари безучастно уставился на взорвавшуюся от пули сумку-косметичку, которую он так и не выбросил. Похоже, только что она спасла ему жизнь. А сейчас, возможно, спасет и еще одну. Подняв с асфальта чуть побившееся зеркальце, затерявшееся среди пудры и прочей дряни, Кея выставил его под необходимым углом. Тсуна и так выглядел, будто быть схваченным ему не по нраву и он вот-вот опять свихнется, а раз так… — Савада! Тсунаеши среагировал моментально. Повернувшись на голос, он угодил в ловушку ГДК. В глазах блеснул неподдельный ужас, когда мальчишка встретился взглядом со своим отражением. Маленькое, далекое, шатающееся от дрожавших рук Кеи и полностью в трещинах, оно все равно напугало его. Когда Хибари схватили и приставили пушку к затылку, он не стал дергаться. Он понял, что его план сработал, по расширенным зрачкам Тсунаеши и взметнувшимся вверх ладоням. Мельфиорец до крови прокусил губу, отшвырнув от себя Саваду, и коснулся плеча, из которого торчали ножницы. С отвращением выдернув их и одарив мальчишку бешеным взглядом, чистильщик шагнул к Тсуне, но тот уже был готов сражаться пламенем. Да и Ямамото не промах. Пока их с Гокудерой противник отвлекся на крик, Такеши пнул его в живот и сел на спину, не давая подняться. Пистолет выпал из рук после того, как по запястью потоптались, и был отправлен в полет. Только убедившись, что все в безопасности и могут справиться сами, Хибари полностью переключился на своего противника. После короткой схватки оба лишились своих оружий, но Кея не растерялся и пошел в рукопашную. Кое-как впечатав врага в стену, Хибари бросился к Саваде. Он это катастрофическое бедствие пробудил, ему и успокаивать. Вот только само «бедствие» успокаиваться не собиралось и вообще шандарахнуло пламенем в своего же хранителя. Впрочем, Кея вовремя пригнулся, и разряд из обиды и страха угодил прямиком в одного из чистильщиков, отправляя бедолагу в нокаут. Хибари одобрительно хмыкнул и, сыграв роль приманки еще раз, проделал то же самое с оставшимися двумя. При этом чудом не подвергнув жарке все еще вырубленного Гокудеру. Довольно оглядев результат, глава ДК повернулся к Саваде. Осталось унять лишь последний источник проблем — самого Тсунаеши. — Ну же, тише, — Хибари хищником на охоте приближался к Тсуне, глядя прямо в глаза. Вроде с животными такое прокатывает, отчего бы не попробовать? — Будь хорошим мальчиком, иди сюда, — Кея прыгнул вперед, хватая Тсуну под руки и рывком притягивая к себе, чтоб это горе еще больше не набедокурило. Пламя Неба уже давно погасло, как и пламя Урагана, но мальчик все равно был напуган до ужаса. Тсуна дернулся, и Хибари прижал его к себе, пытаясь удержать. Все тело будто током пробрало, а Савада стал вырываться и даже больно наступил на ногу. В глазах мальчонки до сих пор трепетало безумие. Похоже, он все еще не здесь. Кея прижал его крепче, игнорируя крик Ямамото. — Хибари-сан! Он не любит… — голос Такеши сорвался, когда в живот ГДК вошло лезвие ножниц. И когда этот ненормальный их успел подобрать? — Мелкий, — прошипел Кея, от вспышки боли впиваясь ногтями в его плечи и отталкивая его к земле. С хлюпающим звуком вытащив ножницы и отбросив их в сторону, Хибари заткнул рану краем рубашки. И снова повтор того же сценария, что в прошлый раз, вот черт. У него и та рана не зажила. Савада еще какое-то время просидел у стены, сжимая голову, а после все-таки отключился. Наверно, он слишком вымотался за это сражение, еще и психически его потревожили… Кею даже на долю секунды кольнула совесть, которая все эти годы мирно отсыпалась и делала вид, что ее не существует. Что же этот ребенок делает с ним? Подойдя к этому маленькому зверьку, Хибари скользнул по нему взглядом и хотел уже было поднять на руки, но остановился. Пусть этой мелочью Ямамото Такеши занимается. Кстати, о нем. ГДК развернулся к Такеши, что возился с ранами Хаято, и покосился на собственные тонфа, на которые случайно наступил. Раны Урагана серьезны, но вряд ли опасны. И все же он зачем-то спросил: — Как он? — Жить будет, — Ямамото улыбнулся и посмотрел на Тсунаеши. — А как Тсуна? — Жить будет. Сперва все живо в медпункт, потом ко мне. Это позже уберете, с телами разберусь сам, — с этими словами он подобрал чуть помятые тонфа и ушел. Хибари уже не видел, как Ямамото шутливо состроил солдата на службе, не видел он, и как Тсунаеши открыл глаза и рассеянно посмотрел ему вслед. И его слабое «Простите», когда мальчик заметил его окровавленную руку, Хибари тоже не услышал. Глава ДК с раздражением хлопнул дверью на крышу и поплелся в свой кабинет. Этот мелкий его доконает, и еще не раз. И ему точно не единожды захочется его придушить. В этом Кея уверен. Реборн с довольной физиономией оглядел двор с дерева, на которое забрался, чтобы не попасться разъяренному ГДК. Удовлетворение практически капало с него, заставляя блаженно щуриться. — Видел бы это Емитсу! Его ж Кондратий хватит, — чуть ли не пропел киллер. И, активировав какой-то странный вертолетик, смутно напоминающий хамелеона, улетел в облака.