***
— Дорогой, ты сегодня поздно, — растерянно проговорила Нана, когда супруг неторопливо вошел на кухню… в одиннадцатом часу утра. Сегодня, конечно, воскресенье, но Савада Емитсу даже в воскресные дни убегал в офис чуть ли не до восхода солнца, а тут бац — такой внезапный сбой системы. Хочешь не хочешь, а заподозришь неладное. Особенно после ночного возвращения из Сицилии, о котором он благополучно умолчал и о котором Нана узнала лишь по билету в портмоне. Ну, это если не брать в расчет целую сумку различных сувениров. «Ты летал в Италию?» — хотелось бы спросить Нане. Но она знала, что муж ей вряд ли ответит. В конце концов, о рабочих делах Емитсу не распространялся, и эта его черта не менялась с тех пор, когда они только встретились. Возможно, за это он ей и понравился двадцать пять лет назад. — Прости, я проспал, — Емитсу виновато улыбнулся и сел за стол. — Не заваришь мне чаю? — Конечно. — Тсунаеши еще спит? — Думаю, да. На несколько минут оба смолкли, размышляя каждый о своем и слушая жужжание плиты. Последнее время их разговоры все больше напоминали реплики, вырванные из некачественной пьесы драматурга-неумехи. Впрочем, никто из них не торопился что-либо менять, значит, все в порядке. По крайней мере, была такая видимость. — Как он сходил в кино? — спросил Емитсу после недолгого молчания. — Ничего не случилось? Нана слегка прищурилась, стараясь припомнить вчерашний день в мельчайших подробностях. Все-таки в их ситуации даже маленькая деталь могла изменить все не в лучшую сторону. Да и состояние Тсуны последние дни было не очень стабильным. — Вроде ничего ужасного не произошло, — наконец ответила она. — Хотя… Он зачем-то спрашивал про небо. Забавно, правда? — Нана улыбнулась и отвернулась снять запищавший чайник, так и не увидев болезненной гримасы на лице мужа. Емитсу знал, что рано или поздно Тсуна задал бы этот вопрос. Но… не настолько же рано. Он еще не готов. Они оба еще не готовы. «Но, наверно, так даже к лучшему, — вдруг подумалось Емитсу. — Все же Альянс начинает беспокоиться долгим отсутствием Неба. Да и Мельфиоре наконец перестанут атаковать нас и хранителей при любом удобном случае». Перед глазами отчего-то возник образ того маленького хранителя Грозы и покалеченные Дождь и Ураган. Да… хотя бы ради их безопасности Небо стоит вернуть Вонголе. Даже если Небо — его собственный сын. Дождавшись, пока супруга поставит перед ним чашку свежезаваренного чая, Емитсу потянулся к пиджаку за телефоном, но в кармане того не оказалось. «Черт, забыл в кабинете». — А еще, — Нана заговорила настолько внезапно, что он чуть не обжегся. — Я… не решалась сказать тебе, но… — посмотрев на несчастную плиту, словно заимствуя у нее храбрости, Нана вскинула голову на мужа. — Тсуна снова с кем-то говорит. Всего лишь несколько слов, а Емитсу разом забыл об оставленном где-то там телефоне. Одной из «особенностей» болезни Тсунаеши были разговоры с несуществующим собеседником. Последние несколько месяцев это почти не проявлялось, а тут… Неужели болезнь прогрессирует? Даже подумать об этом страшно. — И… о чем именно он говорит? Если просит уйти или заткнуться — это нормально, это даже Емитсу пару раз слышал. Взять хоть тот же случай в школьном медпункте, когда Тсуна принял его за кого-то другого и молил не подходить. Хранители тогда еще наставили на него свои побрякушки. Правда, если это все же так, то странно, что Тсуна просит этого кого-то уйти настолько часто. Нана сжала передник, собираясь с силами для ответа, который ей явно давался нелегко. — Спрашивает, как дела и… чем занят и… Я-я не знаю, что делать, милый, — проскулила она, бросаясь к мужу. Емитсу давно не слышал рыданий жены. Примерно с того момента, как Тсунаеши впервые напал на нее. Но все слезы были уже после, а в тот самый миг она держалась стойко. Будто всего лишь порезала палец при готовке, а не получила ножницы в ногу от любимого сына. Да и слезы те были не от страха за себя, а от страха за Тсуну. Равно как и сейчас. Емитсу гладил ее по спине, пытаясь успокоить. Все гораздо хуже, чем он осмеливался представить. Стоит ли в таком случае приводить Тсунаеши в Вонголу — вопрос спорный. Стоит ли рисковать, разрешая ему становиться новым Небом, — спорный еще более. «Может, Дино все-таки прав и Тсуне правда стоит лечь в клинику», — горько подметил Савада. И посмотрел в окно, на чистое, ноябрьское небо. Как жаль, что Тсунаеши не такой же.***
Неровная светлая полоса вдоль запястья накрепко приковала к себе внимание Тсунаеши. Засохшие кровоподтеки намекали на то, что шрам довольно недавний, а боль в руке об этом даже нашептывала, но Тсуна только хлопал глазами. Откуда вообще взялась эта рана? Так невозможно случайно пораниться. — Эй, ты снова делаешь что вздумается? — спросил он, хмурясь. — Просил же не трогать мое тело. Ты… — Тсунаеши смолк. Не стоит портить настроение себе и ему с утра пораньше, особенно в последний выходной перед долгой учебной неделей. Вместо этого Тсуна выдавил улыбку, глядя куда-то сквозь пространство. — Как ты? Нормально, значит… Э? С какой стати я должен покупать тебе йогурт? Ты не заслужил, ночью снова не давал мне спать, это не дело. На занятиях ведь не ты отдуваешься. Если б не Гокудера-кун, полетела бы моя учеба… К слову, надо будет как-нибудь его отблагодарить. Да не зуди! Тсунаеши рухнул обратно в кровать. День только начался, а он уже без сил и какого-либо желания что-то делать. Даже в школу не особо хотелось, и плевать на старания, приложенные для зачисления. Он попал туда лишь благодаря Дино. С которым так и не поговорил. До сих пор. Возможно, если он станет прогуливать, Дино явится. Но пока что куда больше вероятность, что явится гнев Емитсу и домашний арест. Впрочем, что первое, что второе Тсуне уже не страшны: привык. Внизу раздался хлопок двери. Похоже, отец ушел на работу. Тсуна взглянул на настенные часы. Половина двенадцатого. Не поздновато ли? — Дорогой, ты забыл телефон! — вновь послышалось снизу. Чтобы отец оставил свою вещь в доме с психом так просто? Что за абсурд. — Дорогой, подожди! По приглушенной возне Тсунаеши понял, что Нана выскочила наружу, но почти сразу вернулась. Похоже, телефон так и не попал отцу в руки. Скорей всего, Емитсу уже слишком далеко, все-таки по утрам он вечно торопится оказаться в машине, будто дома он задыхается, будто в авто кислород чище. Аж бесит. Перевернувшись на другой бок и все еще думая об этом, Тсунаеши вдруг сел. Телефон. В телефоне отца обязательно будет номер Дино. Вот он, шанс наконец-то поговорить. За эти несколько дней ни Емитсу, ни Нане не удалось убедить Каваллоне выйти на связь с Тсунаеши, но сам Тсуна выйти на нее тоже не решался. Точнее, не мог. Ведь Голос против. «Зачем тебе это?» — говорил он. «Он тебя предал», — говорил он. Тсунаеши с этим был полностью согласен. Но также он понимал: разговор с Дино важен. Хотя чем чаще Тсуна об этом думал, тем больше начинал сомневаться. Ведь очень похоже, что дружил здесь только он. Но все-таки, все-таки… — Я хочу знать правду, — произнес Тсунаеши. И в утренней темноте не разобрать, сказал он это себе или все же Голосу. Завтрак оказался на удивление вкусным, хоть являлся и не японским, как уже привык Тсуна, а самым что ни на есть итальянским. Тсуна не был уверен, но сомневался, что в Намимори можно где-то найти все необходимые ингредиенты. Невольно складывалось ощущение, что кто-то из родителей возвращался в Италию, но лететь двенадцать с лишним часов только лишь за продуктами было бы странно. Однако когда его жизнь была обычной? — Хорошо спалось? — спросила Нана, когда поняла, что сын почти ничего не съел, но вот-вот уйдет. Впрочем, как и всегда. — Вполне, — Тсунаеши пожал плечами и под внимательным взглядом матери все же продолжил есть нелюбимую еду. От одного лишь вида этих дурацких спагетти болоньезе хотелось как минимум искромсать их, к черту, ножницами. — А ему как спалось? — Вроде тоже. Если не лучше… Тсунаеши осекся. Из-за недосыпа он не сразу понял, что только что был обведен вокруг пальца собственной матерью. Но откуда она знает про него? Может, он и с ней разговаривал? «Бред», — решил Тсуна, на всякий случай поднимая глаза на маму. Нана как всегда добра и улыбчива, так просто не разобрать, что хранится за этой извечной маской наивной домохозяйки. Тсунаеши лучше кого-либо другого знал, что Нана только казалась простушкой. В конце концов, лишь она могла отыскать любую заначку или даже тайник в доме, как бы ты ни хитрил, и лишь она могла незаметно взять личные вещи отца и также незаметно ими воспользоваться. Да хоть тот же недавний случай, когда она тайком от всех пригласила Ямамото, номер которого был только у Емитсу и вообще, вероятно, находился под грифом «Совершенно секретно». — Эм… Я хочу сходить в магазин, тебе ничего не нужно? — Нана вдруг сменила тему, как если бы прочла его мысли. Но, возможно, у Тсуны просто все эмоции отразились на лице. — Нет. Тсунаеши не привык, чтобы ему что-то покупали, да и не просил он никогда ничего. Хватает и того, что он доставляет родителям проблемы своим состоянием. Все-таки растить ребенка, подобного ему, наверняка очень сложно. Он и сам жалеет, что он… такой. Тсунаеши не мог подобрать нужных слов, чтоб описать, какой именно. Или боялся. В конце концов, ему достаточно взглянуть на свою ладонь, чтобы растеряться. Чтобы не найти ответа на вопрос «А кто я вообще?». Он и правда не знал. И что делать, кого просить о помощи, куда бежать, он не знал тоже. Просто смотрел на эти руки, что, возможно, не так давно душили кого-то. Или резали вены своему же хозяину. Или это был вовсе не Тсуна… — Хотя знаешь, мам, — сказал он вдруг, сжав ладонь в кулак и поднявшись. — Купи, пожалуйста, йогурт.***
В кабинет отца Тсуна попал даже раньше, чем планировал. И кто бы мог подумать, что отправит его туда именно Нана. — Ну что там, Тсу-кун? — кричала она из кухни, заставляя поторопиться. Тсунаеши еще раз внимательно осмотрел все папки, но все равно не находил нужной. Зачем матери вообще папки со стола отца? Увы, задать свой вопрос вслух он не решался. Зато Нана, видимо, с мыслями вовсе не заморачивалась, поскольку следующим, что она сказала, было «Все, не надо, так пойду!» и затем «Тебе точно покупать только йогурт?» — Точно, точно, — пробубнил Тсунаеши, приближаясь к заветному телефону. Главное, не смотреть на экран, пока тот не горит, и все будет в порядке. Тсунаеши верил в это. А еще верил в силу таблеток, что все-таки выпил. Всеми забытый, телефон спокойно лежал на столе, еще не зная о заготовленной ему участи. А вот Тсуна, вслепую жавший на кнопку включения, как выяснилось, не знал, что на мобильном отца стоит пароль. Ну, ничего, зато он знал, что для этого дела Емитсу обожал использовать важные даты. Однажды отец сам сказал, что на пароль лучше ставить день, который ни за что не забудешь из-за того, как он прекрасен, или день, который не хочешь забыть. Усмехнувшись, Тсуна громко спросил: — Ма, а когда отец стал внешним советником? Ничего не подозревающая Нана честно ответила, что второго октября. Увы, пароль оказался неверным. Впрочем, Тсуну это не особо расстроило, ведь важных дат еще много. Хотя, учитывая нестандартные взгляды Емитсу на ценности… Ну, не важно. — А какого числа была ваша свадьба? — стало следующим вопросом. Нана ответила и на это. И снова юного Саваду ждала осечка. Ситуацию угнетало еще и то, что Нана все же ушла в магазин, оставив сына наедине с этой хитрой головоломкой. Третьей попыткой стал день рождения начальника отца (о-о-о, Тсуна никогда не забудет тот вечер, когда Емитсу отказался от заранее запланированных семейных посиделок, лишь бы бухнуть за старость этого засранца), но и она потерпела крах. Плюс ко всему прочему, экран настойчиво попросил подождать, прежде чем пробовать гадать пароль дальше. И Тсуна честно выполнил эту просьбу, на всякий случай касаясь пальцами дисплея, чтобы тот не потух. — Ну, ладно, — кивнул себе Тсунаеши, когда срок ожидания истек, и уверенно ввел очередную дату рождения. На сей раз — отца. Емитсу не очень любил этот день, считая самым обычным, таким же днем, как и все, и никогда не отмечал его, но попробовать все же стоило. Возможно, Тсуна делал это чисто из вредности, поэтому почти не расстроился, когда пароль не подошел. Но вот когда не подошел и день рождения Наны, Тсуна заволновался не на шутку, ведь других важных дат он не знал. Конечно, был еще его собственный день рождения, но эта дата не особой важности и вряд ли бы могла стать чьим-то паролем от телефона. Особенно, если это телефон его отца. Но Тсунаеши все же пробует, чисто из жестокого любопытства. Убрав пальцы с экранной клавиатуры, Тсунаеши вздохнул. — Как я и думал, — еле слышно проговорил он. — Ты слишком занят, чтоб хотя бы запомнить день моего рождения. Взглянув на безжалостное «Пароль введен неверно», Тсуна насмешливо хмыкнул. Самое обидное, что на секунду он и впрямь поверил в невероятное. «Может, там вообще не дата», — уныло подумал он, разглядывая очередной запрос на ожидание. Впрочем, это уже не важно. Когда нужное время прошло, Тсуна был готов сдаться, но все же принял последнюю попытку. Глупую и даже отчаянную: ввести обычные один-два-три-четыре. Дисплей равнодушно выдал, что «пароль введен неверно». Мобильник влетел ровно по центру мягкой спинки дивана и рухнул в подушки. Бесполезно. Он никогда не найдет ключ к этому сраному телефону. Почти прокляв себя за беспомощность, Тсунаеши поплелся к отцовскому столу. Здесь никогда не бывало ничего интересного, но больше делать все равно нечего. А просто так уходить отсюда сейчас не хотелось. Ведь этим бы он подтвердил, что переступил через свою гордость и пришел сюда — напрасно. Сперва внимание привлекли толстые папки под номерами 27, 18, 59 и 80. Причем последнюю открывали явно недавно. Затем на глаза попались листовки с какими-то данными, в основном состоявшими из пометок, сделанных на скорую руку. — Смотри, тут есть и о тебе, — хихикнул Тсуна, касаясь слов о его странном состоянии и мельчайших изменениях. Отец и правда записывал все это? Как глупо. — А это похоже на дневник, — заметил он, проходя мимо раскрытого шкафа. Поверх старинных книг, оставленных хозяевами дома, лежал блокнот в мягком кожаном переплете. — Интересно, чей он? Сомневаюсь, что отца… Давай посмотрим? И Тсуна в самом деле открыл его. И, как назло, владельцем оказался отец. И не дневник это даже. Куча записей в хаотичном порядке. Или даже не просто записей… — Что за… Тсунаеши листал дальше и дальше, шокировано глядя на описания чего-то в коротких предложениях. 16.10.20ХХ Первый день после ухода из школы. Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 17.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 18.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 19.10.20ХХ Разбил зеркало и пытался порезать осколком вены. После принятия лекарств пришел в норму и уснул. Проснувшись, говорил сам с собой три секунды. 20.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 21.10.20ХХ Разговаривал сам с собой около часа, плакал 10 минут, писал свое имя в тетради и многократно зачеркивал 13 минут. После принятия лекарств пришел в норму и уснул. 22.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 23.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 24.10.20ХХ Бросил лекарства в урну, затем сам же их оттуда достал. Ухудшений в состоянии не наблюдается. 25.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений в состоянии не наблюдается. 26.10.20ХХ Весь день просидел в комнате, ухудшений … Казалось, ноги перестали его держать. Рухнув на колени, Тсуна уставился сквозь пространство. Он помнил каждое из этих событий, несмотря на то, что с них прошло уже целых пять лет. Он, конечно, понимал, что отец еще тот урод, но записывать что-то вроде этого столько времени… «Он ведь не делал это постоянно, правда?» — с робкой надеждой думал Тсуна, возвращаясь в начало книжки. Он будто чувствовал это, раз стал читать с конца. Но первая запись все прояснит. Обязательно. — Н-не может быть… Блокнот выпал из дрогнувших рук, угодив под стол. Первой записью было то, что он хотел навсегда вычеркнуть из своей памяти. От чего он бежал день и ночь, но безрезультатно. Из-за чего не раз хотел покончить с собой. 26.11.200Х Стал сумасшедшим. …Неизвестно, сколько б еще он так просидел, если бы не проезжавший мимо дома велосипедист. Его звоночек не просто вернул Тсуну в реальность, казалось, он вернул его к жизни. Хотя какая может быть жизнь у сумасшедшего? Взглянув на выроненный «дневник», Тсунаеши потянулся за ним. Неловко стукнувшись лбом о столешницу и прошипев от боли, он лишь тогда заметил, что Голос давно молчит. Ну и ладно. Будто бы без него сейчас мало проблем. Едва Тсуна поднял книгу, как из нее что-то выпало. Простая карточка из картона с незнакомым мобильным номером и каким-то паролем. Возможно, это номер отца — Тсуна не знал наверняка, ведь никогда ему не звонил. А пароль… Тсуна молча развернулся к мобильнику. Неужели?.. — Где же ты раньше была? — ухмыльнулся Тсунаеши, снова включив телефон вслепую и начав набирать заветные цифры. Когда он ввел последнюю, улыбка слетела, уступая место горькой усмешке. 261120ХХ. Каким же надо быть бесчувственным, чтобы из всех возможных дат взять эту. На пароль ведь лучше ставить день, который ни за что не забудешь из-за того, как он прекрасен, или день, который не хочешь забыть. Что отец хотел сказать, сделав паролем именно это? — Это жестоко, — сказал Тсуна то ли себе, то ли телефону. — Это жестоко, — повторил он зачем-то, прежде чем действовать дальше. Он ведь всего лишь хотел связаться с Дино. Зачем столько боли? Зачем судьба принудила его все это узнать? Будто того, что он «не такой, как все» и понимает это, безбожно мало. Все эти записи… Черт, отец полностью прав. Наверно, Тсуна действительно сумасшедший. Но просто быть сумасшедшим и знать это — разные вещи. Тсунаеши предпочел бы не знать. Никогда. За неумением пользоваться приложениями, контакты Тсуна нашел не сразу. Вопреки всем клише, номеров у отца оказалось не густо, но, возможно, это из-за работы советника. Как бы там ни было, а для Тсуны в этом всем только плюс. Забавно даже, что все записаны официально: с именем и фамилией или вовсе по должностям. Исключение составили лишь трое: Нана, некий Тимотео-доно и загадочный Реборн. Впрочем, из этих троих ему точно никто не понадобится. А вот абонент Каваллоне Дино надобится даже очень. Тсунаеши не раздумывая совершает звонок, с непривычки нервно вслушиваясь в гудки. — Дино-сан, ответьте, пожалуйста… Гудки продолжили медленно тянуться.***
— Господин, Вам звонят, — Ромарио замер у стола босса, протянув телефон. Глава клана Каваллоне уже с неделю сидел безвылазно в своем кабинете и игнорировал всех***
— Сбросил? — Тсунаеши озадаченно уставился на телефон, который больше никому не звонил. Подумать только, Дино-сан порой воистину засранец. Хотя учитывая его поведение в последнее время, засранец — еще мягко сказано. Да он засранец в квадрате. Нет, даже в кубе. В миллионе кубов, вашу дивизию, и пусть Тсуна уже толком не соображал, о каких кубах речь. Отвлекшись всего на секунду под грузом мыслей, Тсуна и сам не заметил, как стал разглядывать собственное отражение. Конечно, ввиду светящегося дисплея оно проглядывалось еле-еле, но, тем не менее, беспокойство доставляло. «Мне нужно срочно принять таблетки», — отметил Тсуна, прислушиваясь к своему состоянию. Зная себя, он мог сказать: через минуту его одолеет Голос. Еще через минуту он сорвется. Медлить нельзя. — Так, у отца тут где-то был бутылек, — вспоминал Тсунаеши, обследуя все шкафы подряд. Он четко помнил, что один из флаконов с лекарством Емитсу хранил у себя — на всякий случай. А то кое-кто часто стремился избавиться от своего. Но у отца он довольно давно, еще с Италии, как бы срок годности не истек… — А, вот они! — очередной шкафчик даровал-таки Саваде спасение в виде желанных таблеток. — Где там написано про годность… О, нормально. Чтобы принять таблетку, кабинет пришлось покинуть и спуститься в кухню за водой. Тсуна почти пришел обратно, но на лестнице ноги дрогнули, а голову пронзило требовательное «Тсунаеши». — Нет… Только не сейчас… — простонал Савада, хватаясь за перила, снижая скорость, но продолжая подниматься. Он не может упустить столь редкую возможность обследовать отцовский телефон. Тем более теперь, когда он знает, насколько жуткий там стоит пароль. К слову, раз Нана пригласила тогда Ямамото, ей удалось разблокировать мобильник отца? Она…знала…об этом пароле?…еши…
— Д-давай потом… поговорим, — слова даются еле-еле. Это плохо. Нужно спешить. Еще минута… У него в запасе только минута. Хоть бы лекарства быстрее подействовали. С трудом вернувшись в кабинет, Тсуна упал на диван, наощупь ища телефон, оставленный на подушках. Негнущимися пальцами он ввел злосчастный пароль и что-то нажал рукой. Тело не слушается. Похоже, он открыл переписку с кем-то. Глянуть бы хоть, с кем… …наеши… — Н-ну же… — Тсуна крепко зажмурился и открыл глаза снова. Тот самый Тимотео-доно. Посмотрим… Эхо в голове отвлекает, но вроде бы что-то здесь про Италию и… — Как же… больно… прекра…ти…Ну же, ответь мне, Тсунаеши.
Ответь… — Ответь же уже, Емитсу, черт тебя дери! Тсунаеши подскочил. — Емит…су? С секунду он просто пялился на мобильный. И лишь потом до него дошло. Он кому-то позвонил. К счастью, этот кто-то его не услышал. В спешке прижав телефон к уху, Тсуна вслушался в слова незнакомца. — …Кто это? — настороженно раздалось в динамике. Может, его и не услышали, но явно поняли, что звонок не от горе-советника. Должно быть, отец никогда не молчит подолгу в трубку. Или этот таинственный абонент его слишком хорошо знает. — А… э-это не он, — растерянно пробормотал Тсуна, мыслями полностью вертясь вокруг того, как бы культурненько сбросить. Возможно, это кто-то важный, не хотелось бы доставлять проблем отцу. Даже если он их реально заслуживает. Какое-то время на том конце провода молчали, и Тсуна тоже молчал. Он не знал, что говорить, да и Голос дико путал все мысли. Таблетки, ну же, действуйте, черт возьми! — …Тсунаеши? Казалось, Тсуна окончательно спятил. Голос зовет его уже даже по телефону. Хоть и изменился. Хоть и… Нет, подождите, это не Голос… Это... Тсуна из последних сил посмотрел на экран. Тимотео-доно... — Тсунаеши, это ведь ты, правильно? Что-то случилось? О да. Случилось. Извержение вулкана разума, стирание границ реальности. Уничтожение вселенной и всех временных рамок к чертям. Этот кто-то знает его имя. Знает его. «Откуда он…» О т к у д а он м е н я з н а е т ? «Кто он та…»К т о о н т а к о й ?
«Мне страшно».М н е с т р а ш н о .
«Страшно».М н Е О ч Е н Ь с Т р А ш Н о . К т О э Т о ? О н З н А е Т . З н А е Т , к А к М е Н я З о В у Т .
— Эм… Тсунаеши?Т с У н А е Ш и . М н Е с Т рА ш Н о . С т Р а Ш н О . с Т р А ш Н о . С с Т т Р р А а Ш ш Н н О о .
…Что было дальше, он почти не помнил. Кажется, он уронил телефон, и тот, ударившись о пол, отключился. Увидев в нем собственное отражение, вернее, то, что он видел последние семь лет вместо него, Тсуна слетел с точки возврата окончательно. В глазах плыло, а в голове сплошная каша и зов о помощи. Он смутно видел Эрика, если то не видение, и потянулся к нему, но упал и опрокинул пару папок. Кажется, он видел один номер — двадцать семь. «Кабинет… не нужно… Уйти…» Сквозь гул его Тсуна не слышал собственных мыслей, но вроде именно об этом он думал. Он сам не понял, как оказался в своей комнате, но оно и не важно. «Голова. Прекрати. Кровь. Страшно. Больно. Страшно». К звукам внутри присоединились и звуки снаружи. Похоже, он задел или опрокинул что-то. «Музыка… музыка… не слышно… музыка… больно… страшно… не слышно…» Т с У н А е Ш и , П о Й д Е м С к О р Е е О т С ю Д а . Х о Р о Ш о ? — Да… Пойдем… отсюда… — согласился Тсуна. И огляделся. Вокруг лишь кровь. Моря и океаны крови. «Пойдем… Но куда именно?» у В и Д и Ш ь .***
Обычно воскресенье — день, который ученики проводят дома, в кругу семьи, но для Хибари он такой же, как и все остальные. Как и всегда он допоздна сидел с бумагами в кабинете, как и всегда он до последнего игнорировал Кусакабе. Но почему-то именно сегодня привычная система дала сбой, и вместо обыкновенных занятий бумажками Хибари держался за горло, которое отчего-то ужасно болело. Сперва он принял это за простуду, но боль совсем не такая. Скорей такая, когда шею перерезают чем-то острым. Но он не резался, и крови тоже нет… — Хибари-сан, Вы еще тут? — Кусакабе вновь пришел с тщетной попыткой убедить главу свернуть на сегодня дела и пойти отдыхать. Впрочем, похоже, божества его услышали, и в тот же миг Хибари пулей вылетел в коридор, а после — вовсе из школы. Тетсуе только и оставалось, что удивленно смотреть на его быстро удалявшийся силуэт. — Сразу бы так, — пробубнил он и облегченно улыбнулся. А вот Кее было отнюдь не до улыбок. Ведь причиной изменения его решения стал совсем не Кусакабе. Ощущение Савады Тсунаеши. Оно исчезло.***
В комнате Тсуны было тихо. Из-за плотно завешанных штор все будто тонуло во мраке, тонким лучам удавалось лишь частично скользить по разбросанным оригами вперемешку с таблетками и печально очерчивать чей-то силуэт у стены. Ноги этого силуэта безвольно лежали на полу, окруженные кровью. Где-то поодаль валялся тамагочи с умершим котенком внутри. И лишь печальная музыка из опрокинутой шкатулки напоминала, что недавно здесь еще была жизнь.