***
— Здесь и правда шикарно, — Дино удовлетворенно изучал выданные им апартаменты: всего лишь комнатой для временного пребывания это в жизни не назовешь. — Чего и следовало ожидать от «номера» для будущего босса. Интересно, Реборн всегда в таких «комнатах» отдыхает? — Реборн тоже бывает здесь? — Тсуна, искавший ножницы в рюкзаке, моментально вскинул голову. — Ночует, в смысле? Постоянно, — Каваллоне блаженно плюхнулся на идеально мягкую кровать, тут же в ней утопая. — Черт, я ему на миг позавидовал. «Дино-сан сейчас похож на ребенка», — пронеслось у Савады в мыслях. И тут же заменилось на кое-что поважнее. — Дино-сан, — неуверенно начал он. Мужчина приподнял голову, вынырнув из объятий перины. — Могу я… кое-что спросить? — Конечно. Несмотря на полученное согласие, с вопросом Савада не торопился. Немного поерзав, туда-сюда дергая замок рюкзака, он все же взял себя в руки и заговорил. — Понимаете… Как бы сказать… Не так давно… когда мы были в штабе Вонголы в Намимори… — от переживаний язык мальчика заплетался, но Дино терпеливо ждал. — Да и в этом штабе тоже… Тот человек с портрета, Примо… Это он мне снился. И… это он пытался поговорить со мной. Ну… через зеркало. Помните? — Разумеется, — Дино медленно кивнул. И добавил: — Это тебя беспокоит? — Не совсем… — Тсуна уставился себе под ноги. — Точнее, не совсем это… Просто… Когда Мукуро поймали… мне приснилось его прошлое. Хотя я не знаю его историю, но то, что я видел… Это точно не было моей фантазией. Я это видел! — руки Тсуны непроизвольно сжались в кулаки, как если бы он пытался защититься. От Дино это не укрылось, даже несмотря на частично закрытый одеялом обзор. — Успокойся, Тсуна, я тебе верю, — выдохнул он, переворачиваясь на живот, чтобы видеть мальчишку лучше. — Это нормально, потому что Рокудо — Туман, а ты — Небо, — начал объяснять он, и с каждым сказанным словом кулаки Тсунаеши, казалось, становились слабее, вот-вот рискуя разжаться вовсе. — Возможно, Примо тебе приснился, потому что хотел передать какие-то наставления своему маленькому последователю. А насчет Рокудо… Это тоже нормально. Ведь Туман — это иллюзия. Мнимые видения — его специализация. И в тот момент ты, как Небо, просто воспользовался этим умением Рокудо. Такое случается, когда Небу грозит смертельная опасность… Думаю, это связано с проклятием, но когда Небо в опасности, то силы хранителей всегда переходят к Небу, чтобы защитить его, а, как только угроза исчезнет, они возвращаются. Такое уже… случалось в других поколениях. Так что расслабься, — Каваллоне растянулся в улыбке, разряжая обстановку. Впрочем, только на время, поскольку до Савады дошло: раз ему на мгновенье перешла сила Тумана, значит, в тот миг Тсуна был на грани гибели. Но если вспомнить тот день, то единственный, кто тогда нес в себе угрозу его жизни, был сам Туман… Или нет? «Само то, что я могу управлять их силой, пусть и временно, уже странно, — чтобы не додумывать, кто кого и зачем мог хотеть убить, Савада спешно сменил тему для размышлений. В конце концов, теперь его беспокоил еще один факт. — Как силы вообще переходят к Небу и хранителям? Сомневаюсь, что по роду, ведь никто из ребят не состоял в Вонголе. Но тогда…» — Ну, или все куда проще, — видя смятение юного Неба, Каваллоне заговорил снова. — Если у тебя тогда была вещь хранителя, в которой содержалась часть его силы, то ты просто мог неосознанно извлечь ее. В любом случае не думай об этом слишком много, — мужчина ярко улыбнулся, унося последние тревоги в небытие. «Вещь хранителя…» — повторил Савада слова Каваллоне. И машинально бросил взгляд на рюкзак. Из вещей, когда-либо принадлежавших Мукуро, у него был только тот медальон. Неизвестно, сколько еще Десятый дискутировал с самим собой, если б не зазвонил будильник. Под чуть уставшим взглядом Дино Тсунаеши выудил из рюкзака синие часы и нажал на кнопку. Из-за разного часового пояса Тсунаеши пришлось ставить будильник, чтобы не пропустить время принятия таблеток. — У меня предложение, — протянул Дино-сан, наблюдая, как мальчик заглатывает одну капсулу за другой. — После завтрака мы опробуем те пилюли, что дал тебе Базиль. — Хорошо, — Тсунаеши кивнул. И бросил рассеянный взор на свои вещи, большая часть из которых все еще была не распакована. Так они и останутся, ведь Тсуна не собирается здесь задерживаться. Потому, вместо того чтобы выложить их, Тсуна поднял с пола ножницы и убрал в карман. Дино, проследивший за этим, кажется, нахмурился. — Тсуна, все хотел спросить, — осторожно начал он. — Эти ножницы… От дальнейшего разговора их обоих спас звонок на мобильный Дино. Тот с неохотой сунул руку в пиджак и с еще большей неохотой поднял трубку. Чертов Емитсу, и надо ж было позвонить в такой момент. — Вы уже долетели? Все нормально? — от волнения в динамике Дино чуть не оглох. — Да, мы в комнатах отдыха, — Каваллоне вновь откинулся на удобные подушки. Десятый молча провел его взглядом, еще не зная, что звонит его отец. — Тимотео-доно отложил суд? — озадачился Емитсу. — Ты тоже думаешь, что они просто тянут время? — Каваллоне ухмыльнулся. — Не пойму лишь, зачем. — Сейчас важно не это, — прервал его советник. — Вам нельзя там задерживаться. — Что-то с хранителями? — понимающе спросил Каваллоне. Десятый тотчас обратился вслух. — Ты и сам в курсе, что именно, — Емитсу вроде бы вздохнул. — Твои подчиненные с них глаз не спускают и держат на транквилизаторах. Но долго так продолжаться не может. Да и Гроза слишком юн для такого, мы боимся переборщить с дозировкой. — Понял, — Дино кивнул, хоть собеседник и не мог этого видеть, и в мыслях добавил пунктик проведать Мукуро вместе с Тсунаеши: как-никак, а Туман был вдали от своего Неба дольше всех. — Держите в курсе ситуации. Мы постараемся вернуться как можно скорее. А сейчас… — А… Подожди, — былая твердость в словах старшего Савады иссякла, и Каваллоне удивленно моргнул. Впрочем, кажется, он догадывается, о чем сейчас пойдет речь. — Как там… Тсуна? Да, именно об этом. Каваллоне расплылся в хитрой усмешке. — Раз так беспокоишься, то сам у него и спроси. Емитсу-кун, — прожурчал он в динамик и, поманив Тсуну пальцем, протянул телефон к его уху. Отец и сын ошарашено замолчали. Под бодрящий кивок Дино Тсуна неуверенно сжал мобильник. Он еще никогда в жизни не говорил с отцом по телефону. Вроде бы. — Эм… Хорошо долетел? — пробормотал Савада-старший на другом конце провода. Тсуна нервно вгрызся в губы. — Да… Что сказать? Что сказать еще? — Как… твои раны? — Ну… заживают. — А как мама? — В порядке. Моет посуду после обеда. «У них и правда обед». — А мы ждем завтрак. От бессмысленности их диалога у Каваллоне вяли уши. Эти двое действительно не умеют общаться друг с другом. Потому что они слишком похо… — Н-нас позвали на завтрак, пока, — Тсуна резко сбросил вызов и швырнул телефон в кровать Дино. — Наше маленькое Небо уже учится врать? — вразрез с ситуацией, Дино-сан умиленно давил лыбу. — Реборн обрадуется-а-а. Тсунаеши стыдливо потупил взгляд. И почти одновременно с этим в двери их комнаты постучали. — Джудайме-доно, Каваллоне-сан, завтрак, — оповестила их горничная, прежде чем ей ответили. — Спасибо, сейчас придем! — крикнул ей Каваллоне. И, поднявшись, потрепал Саваду по волосам, направившись к выходу. — Пойдем, Тсуна. Время подкрепиться. — Д-да… — Савада последовал за ним, мыслями все еще пребывая дома. — Почему я вообще должен жить с тобой? Это издевательство! — Хаято раздраженно топал по коридору, изливая свое недовольство Кеей на него же. — Могу сказать то же самое, — Кея предостерегающе сверкнул глазами. — Иди нахрен. Джудайме! — при виде Тсуны Хаято тут же смотался к нему. Хибари бросил беглый взор на шедшего подле Тсуны Дино и остановился напротив. У выхода из вестибюля их встретила горничная, низко опустив голову. В этом месте все кланялись при виде их с Гокудерой и, в особенности, Савады. Более чем очевидно, что дело в их принадлежности к так называемой «семерке», но это все равно нервировало. Ведь лишний раз напоминало: они — часть мафии. Причем довольна привилегированная. — Не будем заставлять ждать, — просиял Каваллоне бесючей ухмылочкой, и все послушно двинулись за горничной. Все, кроме Савады, который замер перед портретом Примо, забыв обо всем вокруг. — Тсуна, — позвал его Дино, когда Хибари и Гокудера тоже остановились, обернувшись на Тсунаеши. Но тот будто не слышал. И продолжал стоять возле портрета, пока к нему, под недовольный зырк Гокудеры, не подошел Хибари и едва ощутимо коснулся его руки. — И-иду, — извинившись, Тсуна бросился к Дино-сану. Кея молча посмотрел на свою руку, затем — на побежавшего к остальным Тсунаеши, и повернулся к изображению Примо. Отведя взор, он последовал за остальными. На душе отчего-то стало совсем неспокойно. Едва ребята вошли в очередную дверь витиеватых коридоров, Дино тоже бросил взор на безмолвный лик первооснователя. «Что же Вы хотели передать Тсуне? Савада-доно».***
Коридоры Вонголы все еще ощущались и выглядели неприветливо. Тсунаеши упорно возвращался к мысли, что хочет как можно скорее улететь домой. Но раз он теперь Небо, то, получается, это место теперь и есть его дом. От осознания этого по телу будущего Вонголы пробежали мурашки. Неприятное чувство шевелилось в желудке вплоть до появления Ромарио, присоединившегося к ним по дороге в обеденный зал с кем-то еще из семьи Каваллоне: судя по мгновенному поклону обоих перед Дино и лишь после — перед Тсунаеши. Только сейчас, глядя, как Дино-сан тепло приветствует своих подчиненных (один из которых, видимо, живет в Италии и потому давно не видел своего любимого босса), Савада окончательно осознал, что его близкий друг и лечащий врач не просто беззаботный и вечно улыбающийся взрослый. Дино — глава целого клана. Такой же, каким совсем скоро предстоит стать самому Тсунаеши. Следом пришло понимание еще одной важной детали. С момента его появления здесь Тсуна почти не слышал итальянской речи: по какой-то причине все старались говорить на японском. Может ли быть, что это сделано специально для их с Хибари-саном комфорта? Ведь они оба далеки от итальянского языка. — Десятое Небо Вонголы, десятые хранители Урагана и Облака, а также Десятый глава Каваллоне прибыли, — внезапный громкий голос штатного мафиози выбил Саваду из размышлений и заставил перешагнуть порог обеденного зала первым: согласно обычаям мафии. В просторном, богато украшенном помещении, наполненном притягательными запахами блюд, Тсунаеши и Кее мгновенно стало не по себе. Из всех присутствующих лишь они двое оказались непривычными к столь ослепляющей роскоши, хотя итальянский дом Савад далеко не являлся бедным: жилище внешнего советника все-таки. Но все это бесполезное изящество… — Глядя на вас двоих, не могу не умилиться, — мгновенно подметил состояние Десятого Неба и его Облака Каваллоне. — А вот Гокудера-кун так спокоен, словно у себя дома, — проворковал он, тут же получив злобный взгляд Урагана. — Савада-кун, будьте немного смелее, — шепнул вдруг Тсуне Ромарио, и Тсунаеши лишь сейчас понял, что все еще не поприветствовал должным образом сидящих за столом. Более того, от страха он даже не взглянул в их сторону, сконцентрировавшись на рябящей в глазах красоте мебели, стен и даже потолка с гигантской сверкающей потраченными на нее деньгами люстрой. Закусив губу, он буквально протараторил жалкое «Рад вас приветствовать», как-то услышанное в том фильме в кинотеатре, и поднял голову на людей в комнате. По обеим стенам от длинного обеденного стола смирно стояли пятеро мужчин в строгих черных костюмах слева и десять девушек к униформе горничных — справа. За самим столом расположились только двое: во главе стола, лицом к ним, — Ноно, а по правую руку от него… Тсуна мгновенно потупил взор. Увидеть босса Варии, Занзаса, он был совсем не готов. — Запомни первое правило босса, Тсунаеши-кун, — Ноно чуть удрученно вздохнул, и Дечимо непроизвольно вздрогнул. — Никогда, ни при каких обстоятельствах не опускай голову. В ближайшем будущем ты будешь представлять интересы целого клана, а значит, должен подавать себя уверенно. Иначе тебя затопчут. Савада послушно устремил взгляд к Девятому и его сыну. О Занзасе он знал не так много, но, что при первой встрече, что сейчас, этот парень казался ему жутким. Потому, едва встретившись с ним взором, Савада метнулся глазами к Хибари и Гокудере, чтоб не уставиться снова в пол. Хаято и Кея, казалось, не переживали вовсе: оба выглядели совершенно спокойными, собранными и… сосредоточенными на мужчинах в костюмах. «Наверно, это хранители Девятого Неба-сана», — вспомнив, что уже видел их в штабе в Намимори, пришел к выводу Тсуна, когда тоже посмотрел на пятерых мафиози у стены и заметил, что двое из них изучали Кею и Хаято с не меньшим интересом. — Вы уже решили, разрешите ли Тсуне увидеться с десятым Туманом до суда, Ноно? — слегка подтолкнув Тсунаеши к столу, Дино с уверенно-нахальным спокойствием прошествовал к свободному стулу, предусмотрительно сев рядом с Занзасом. Мафиози из клана Каваллоне (в том числе и Ромарио) молча заняли позиции за его спиной. — Об этом… Рокудо сейчас слишком занят подготовкой к судебному заседанию, и присутствие Тсунаеши-куна после долгой разлуки будет для него лишней нервотрепкой, — завуалировав отказ, Тимотео жестом указал на пустующее место по левую руку от себя, и Тсуна, глянув на Дино и получив кивок, подошел к предложенному ему стулу, стараясь не думать о том, что придется сидеть напротив Занзаса. А потому начав разглядывать блюда, чарующие ароматы которых пленили еще с порога. Обычно Тсунаеши не завтракал, но из-за смены часовых поясов для него сейчас был обед. «Жаль, что не получится увидеться с Мукуро до суда, — мальчик тщетно попробовал скрыть подавленность. — Но я и так уже потребовал слишком много, когда просился сюда… Попробую настоять на встрече с ним завтра». Стоило Тсуне коснуться спинки стула, как Занзас поднялся. Хибари и Гокудера моментально напряглись. — Пожалуй, я пропущу этот завтрак, — произнес Занзас, глядя сквозь Саваду. — Объяснись, — монотонно, совсем не так, как при диалоге с Тсуной, изрек Девятый. Глава Варии ухмыльнулся. — Сесть с ним за один стол — означает признать его частью семьи, — великодушно пояснил он. — А мне такая «семья» не нужна. Уходим, Леви. Младший Вонгола развернулся к выходу, и человек у дверей, которого Тсунаеши сперва не заметил, беспокойно пошевелился, отрываясь от стены. — Вернись сейчас же за стол, — леденящим кровь гласом велел Тимотео. — Это приказ. Младший Вонгола молча посмотрел на Саваду. Он не проронил ни слова, но Савада все прочел в его глазах. То отвращение, с которым он вновь занял свое место. И этот холод во взгляде… Занзас его ненавидит. — Вы двое, — как только Дино собрался встать, чтобы унять гнев Гокудеры и подбодрить Тсуну, Тимотео обратился к десятым хранителям. Хибари и Гокудера перевели на Девятого недовольные ситуацией взоры. — Садитесь тоже. Пока Тсунаеши-кун не вступил на пост главы, вы — гости, а не охрана, так что сядьте рядом с Тсунаеши-куном и хорошо поешьте. Парни не двинулись с места. Дино не без гордости заметил, что Кея, за незнанием, что делать и как себя вести, просто копировал линию поведения Хаято, который в мафиозном мире вертелся с рождения. «Как бы сильно они ни спорили, а в стрессовой ситуации становятся одним целым, — подумал Каваллоне не без улыбки. — Аж душа радуется. Впрочем, вполне вероятно, что эти двое просто не хотят выполнять чьи-либо приказы». Вслух же он, откашлявшись, сообщил: — Ноно, боюсь, эти дети не станут Вам подчиняться. Дать разрешение должен кто-то другой, — и подмигнул Тсунаеши. Вонгола тоже махнул рукой в сторону Десятого. Тут он действительно бессилен, ведь подчинение только своему Небу — прямая обязанность хранителей и самая важная их уникальность из всех мафиози клана. Занзас фыркнул, а Каваллоне хихикнул в кулак. Поняв, что это прямой призыв к действию, Тсуна повернулся к ребятам, все еще стоявшим у него за спиной, и молча кивнул. Хаято двинулся к столу, и Кея последовал его примеру. «Все-таки первое», — победно заключил Дино, спешно пряча довольную лыбу под маской серьезности. Когда все сели, зал погрузился в тишину. Хранители обоих поколений, теперь оказавшиеся лицом к лицу, старательно избегали взглядов друг друга, но глаза как нарочно возвращались к человеку напротив. Тсунаеши тоже изрядно нервничал, каждой клеточкой ощущая на себе пронзительный взор Занзаса. В почти царапающем молчании слышался только звон посуды, сейчас казавшийся как никогда громким. Не в силах больше терпеть прожигающий в нем дыру взгляд варийца, Савада вскинул на него голову, но взгляда так и не поймал: Вонгола снова глядел будто бы сквозь него. Нет, — поправил себя Савада, — Вонгола смотрел не сквозь, а как. Как на пустое место. Неприятное чувство горечи опалило грудную клетку. Должно быть, точно так же его сейчас воспринимают другие мафиози, и не важно, из какого клана. Для них он либо психопат, объявивший себя Небом и ставший ужасом во плоти, либо глупый, наивный, бесполезный четырнадцатилетний ребенок, не смыслящий в мафии. Пустое место. Понимая, что почти расстроился, Тсунаеши сместил взгляд с Занзаса на хранителей Ноно. Девятое Небо-сан наверняка в курсе… — Девятое Небо-сан, — Тсунаеши отложил вилку и прочие столовые приборы и посмотрел на Тимотео. — Как передаются силы Неба и хранителей от одного поколения к другому? Казалось, после этого вопроса в зале стало еще тише. Теперь на Тсуну смотрели даже хранители Ноно. Сам же старик кашлянул в кулак, покосившись на Занзаса. — Ну… Просто… Они ведь не по крови переходят, верно? — Тсуна попробовал спасти ситуацию, которую сам же и создал, но, по ощущениям, словно продолжал рыть себе могилу. — Хибари-сан, Гокудера-кун и остальные даже не из Вонголы… И Ваших хранителей они вряд ли знают. И… — С меня хватит, — Занзас снова вскочил. Его стул с грохотом рухнул на пол. Леви-а-Тан у дверей тут же выпрямился. — Занзас, — Вонгола тоже среагировал быстро. — Сейчас же сядь. — Приказывай своему новому Небу. — Вернись! Под оглушающий лязг хлопнувшей двери Девятый Вонгола тоже подорвался с места. Но тут же вернул привычное спокойное выражение лица. Девятые хранители и прислуга, которым он жестом велел остаться, послушно застыли. Единственным, кто нарушил приказ, стал Облако, но никто не среагировал. Должно быть, для них это норма. — Прошу прощения, — извинился Вонгола. — Я сейчас вернусь. Дверь стукнула снова, в этот раз куда мягче и сдержанней. — Я… спросил что-то не то? — в звенящей тишине ни от кого не укрылось, что голос Савады дрогнул. — Н-не берите в голову, Джудайме, Занзас всегда такой, — предпринял жалкую попытку утешить его Ураган. — Но… — Хоть Занзас и считается сыном Девятого, они не родные друг другу, — слова Дино прозвучали приговором. — Это стало известно в тот самый момент, когда сила Неба появилась у другого ребенка. Занзас очень разочаровался, ведь с самого детства он воспитывался как следующий босс Вонголы. Думаю, твой вопрос просто задел его. Дино прервался, и Тсунаеши как никогда ощутил груз вины, хотя ни в чем не был виноват. — Тсуна, ты спрашивал, как передается ваша сила, — улыбка Каваллоне показалась немного печальной. — Я отвечу тебе вместо Девятого. По крови передается только сила Неба.***
— Я приказываю тебе остановиться, — Тимотео упрямо шагал за сыном. — Глава спец-отряда Вария, Скариани Занзас. Услышав ненавистную фамилию обманщицы-матери, парень остановился. Когда-то в детстве эта несносная женщина приволокла его в Вонголу и налила Девятому в уши, что Занзас — его родной сын и следующее Небо. Даже в его дурацком имени эти дурацкие иксы, символизирующие число десять. Тогда Занзас был слишком мал, чтобы небесное пламя проявилось, теперь же понятно, что эта сила в нем проявиться и не могла. Этот Савада Тсунаеши и его щенки-хранители… Они не просто спутали ему все карты своим появлением, они разрушили его жизнь. В одно мгновенье растоптали все те бумажные башни из планов, надежд и впихнутого воспитания. Этот Савада Тсунаеши… Он не рос в спартанских условиях, не жил по расписанию каждую минуту. Его не заставляли учиться держать лицо в любых обстоятельствах, даже если у тебя на глазах застреливают котенка. Не давали в руки щенка, только лишь чтоб потом, когда ты к нему привяжешься, заставить собственноручно убить его. Его не обучали убивать людей разными способами, не дрогнув ни единой мышцей. Его не пичкали разными ядами до рвоты кровью, чтоб выработать иммунитет против них. И Девятый… не атаковал его Прорывом точки нуля, чтобы пробудить в нем силы Неба как можно скорее. Силы, которые в Занзасе никогда не пробудятся. Занзас коснулся кончиками пальцев шрамов на левой скуле — напоминаний о заботе «отца», который прямо сейчас стоял у него за спиной и пытался отдышаться. Чертов Савада Тсунаеши… — Зачем ты вообще притащил его? — прорычал несостоявшийся Десятый сквозь ироничный оскал. Вонгола, наконец переведший дыхание, теперь просто стоял, не смея приблизиться. — Чтобы снова показать мне мое место? — Занзас, — Вонгола все же протянул к нему руку. — Продолжай играть в семью с тем психованным ребенком, а меня оставь в покое. Занзас продолжил идти, и рука Тимотео схватила воздух. — Извините, — Леви-а-Тан торопливо поклонился и поспешил за своим боссом. Тимотео, качнув головой Облаку, чтоб тот не двигался, сжал пальцы в кулак и опустил ладонь. Лицо мужчины омрачилось холодным безразличием. — Глава спец-отряда Вария, Скариани Занзас, Ваше поведение неучтиво. Ваше наказание будет соответствующим. — Ага, как «Ноно-доно» пожелает, — Скариани хлобыстнул очередной дверью. Леви успел вбежать в последний момент. — Этот ребенок… — в глазах Ноно мелькнула злость, тут же сменившаяся на боль. Девятый вернулся в обеденный зал, уже не видя, как глава Варии в бешенстве бил стену кулаками под встревоженный лепет Леви. Свое место за столом Тимотео занял с не читаемым лицом, будто ничего не случилось. Его хранители молча глянули на девятое Облако. Вспыхнувшим конфликтом был обеспокоен каждый, но не поднял эту тему никто. — Тсунаеши-кун, ты что-то спрашивал? — вспомнил Ноно, подняв взгляд на Саваду. Тот смущенно почесал щеку. — Нет? — наконец выдавил он. Ноно кивнул. — Тогда продолжим наш завтрак, господа. Прежде чем приступить к еде, Савада бросил взор на пустой стул перед собой.***
Комната отдыха подарила долгожданный покой. От того ли, что Тсунаеши уже привык к ней, или же дело в наличии здесь его вещей вроде рюкзака и ножниц, но ему было здесь действительно спокойно. — Ты в порядке, Тсуна? — Дино опустился рядом с ним на корточки перед так и не разобранными вещами. После звонка Емитсу Дино тоже не притронулся к своему багажу. — Не грусти из-за Занзаса, ладно? Он все еще такой ребенок и порой перегибает палку… — Я не грущу, — выдохнул Тсунаеши. И Дино чуть растерянно моргнул. Он ошибся? — О. Ну… Рад, если так. Впрочем, возможно, этот сердобольный малыш просто не хочет причинять ему беспокойства. — Дино-сан, — Савада вдруг поднял голову, взглядом ища глаза психиатра. — Да? — тот с готовностью позволил поймать свой взор. — Тогда, в зале, Вы сказали… что сила Неба передается по крови. Каваллоне кивнул. — Выходит… — Тсунаеши неуверенно закусил губу. — Выходит, я… не Савада? Каваллоне моргнул еще раз, явно вогнанный в ступор. — Нет-нет, Тсуна, — тут же опомнился он. — Ты Савада. Как и Девятый, как и любое другое Небо вашего клана. Просто, становясь главой Вонголы, они берут ее имя, только и всего. — Значит… Примо тоже? — Тсуна сам не знал, с чего вдруг о нем вспомнил. Но Каваллоне ответил и на этот вопрос. — Конечно, — усмехнулся он. — Насколько мне известно, Джотто — это его итальянское имя. А вот японское — Савада… Савада Иэясу, если не ошибаюсь. К слову, — теперь уже вопросы возникли у самого Дино. — Сейчас, когда мы заговорили об этом… Не помню, чтобы у кого-то еще в Вонголе было два имени. Мужчина явно был растерян, и Тсунаеши захотелось его отвлечь. — Дино-сан, давайте опробуем пилюлю Базиля? — он выдавил улыбку, и Каваллоне решил подыграть в эту игру «ничего не случилось». — Конечно. Садись сюда. Пилюли и правда оказались безопасными и исправно работающими. Тсуна отлично перенес их и даже смог в нужный момент проявить и убрать пламя. И пусть на это у них ушло порядочно времени, которое в своем темпе близилось к обеду, но Дино и Тсуна были полностью довольны. За исключением того, что тонкий голосок горничной их вновь позвал к столу. — Сейчас-сейчас, — ответил ей Каваллоне. А сам вернулся к результатам их с Тсунаеши небольшого эксперимента. — Тсуна их усваивает, так и запишем… — с блокнотом и ручкой в руках Каваллоне на миг стал похож на профессора, читающего лекцию. Наблюдавший за ним Тсуна вдруг покосился на свой рюкзак, но не проронил ни слова. — Ну, что, пойдем поедим? — Да… Идти в обеденный зал совсем не хотелось. К счастью, за столом были лишь они и Кея с Хаято. Занзас, видимо, решил пропустить и обед, а Ноно, как выяснилось, отлучился по работе. По той же причине в зале находилась только прислуга. В привычной и приятной сердцу компании Тсуна смог немного расслабиться. Он вникал в болтовню Дино-сана с ребятами, в шуточки Ромарио касательно глупости его босса, в колкие комментарии Хаято, красноречивое молчание Кеи и искренне наслаждался едой. В далеком будущем эта компания в этом месте, наверно, станет для него обычным делом. …Хорошо, если в будущем рядом с ним будут такие люди. — Чем займетесь теперь? — радостно поинтересовался Дино, когда все пятеро (на этот раз Дино сопровождал лишь Ромарио) начали приближаться к вестибюлю. — Мы собирались провести хранителям небольшую экскурсию по Вонголе, — напомнил боссу Ромарио. — Доверяю их тебе, — просиял тот. — Что скажешь ты, Тсуна? Пойдешь с ними? Тсунаеши посмотрел на улыбающегося ему Гокудеру и как всегда отстраненного Хибари. Вспомнив, что Дино-сану тоже требуется отдых, Тсунаеши принял решение. — Да… Думаю, да. — Отлично! — теперь уже весельем светился Ураган. — Тогда я, пожалуй, вздремну, — кажется, Каваллоне тоже доволен. На этой ноте они разошлись. Бесчисленные коридоры и комнаты сменялись друг другом, но слушать Ромарио и Гокудеру было интересно. Особенно ребят заинтересовал полигон для тренировок (о котором Хаято лишь слышал). Смущенные внезапным появлением детей, мафиози тут же отложили свое оружие, тем более что в присутствии Неба заниматься своим делом и дальше считалось непочтительно. Хаято и Кея, впрочем, тут же сиганули через отделявший их от бойцов бортик и присоединились к тренировке. Видя, что хранители в деле, а Небо не возражает — улыбается, значит, не возражает же, да? — киллеры возобновили свой имитированный бой. — Они всегда такие? — выпал в осадок не готовый к такому Ромарио. — Ага, — улыбка Тсуны стала шире. К концу дня ребята чувствовали себя изнуренными, но довольными. У дверей в комнаты отдыха оба хранителя сошлись во мнении проспать до ужина. Ромарио лишь усмехнулся, пробормотав что-то о юности, после чего удалился по своим очень важным делам. Вернувшись в свои покои, первым делом Савада посмотрел на Каваллоне. Судя по встрепанному виду, тот недавно проснулся, но уже активно что-то записывал в блокноте. Увидев Тсуну, он сразу бросил свое занятие и повернулся к мальчику. — Уже вернулись? Как погуляли? — Было здорово, — Тсуна слабо улыбнулся. — Особенно когда нас привели на полигон… Хибари-сан и Гокудера-кун тут же побежали туда и присоединились к тренировке. Было здорово видеть их такими оживленными. «Ты и сам буквально светишься», — отметил Дино. Определенно, отправить ребят на экскурсию в отсутствие Ноно и его сына — было хорошей идеей. — Ты выглядишь уставшим, Тсуна. Может, поспишь? — произнес Каваллоне, продолжив что-то записывать. Когда ответа не последовало, мужчина вскинул голову и улыбнулся. Тсунаеши уже спал в обнимку с подушкой, буквально утонув в мягкой перине кровати. Поправив ему одеяло, Каваллоне молча вернулся к своей работе. Улыбка еще долго не сходила с его лица. На ужин в тот день не пришел никто из них. Ребята его попросту проспали, а Дино слишком увлекся разработкой нового психологического теста и на зов горничной лишь отмахнулся, что очень занят. Но оставить голодать их просто не могли, так что подносы с едой заботливо оставили под дверью. Когда Тсунаеши проснулся, Дино как раз добивал свой ужин. — Добрый вечер, Тсуна, — поприветствовал его счастливый и сытый психиатр. — Как спалось? Хочешь есть? — Все хорошо, — Савада улыбнулся, бросив мимолетный взор на свою тарелку, покоящуюся подле бумаг Каваллоне. — Я нечасто завтракаю, так что… — Уверен? Если что, я накрою крышкой. — Да… Бросив задумчивый взгляд на записи Каваллоне, оставленные на столе, Тсуна тоже достал небольшой блокнот. Раскрыв его, мальчик начал листать исписанные и изрисованные страницы. Он начал изливать свои эмоции и мысли на бумагу после приема у Дино-сана, когда тот попросил его изобразить свои симпатии, антипатии и страхи на листах. Идея визуализировать подобное таким способом Саваде приглянулась. На странице с окровавленными зеркалами рука Савады остановилась. Те кошмарные картины, что он каждый раз видит вместо своего отражения… Нарисовать их оказалось труднее всего. И вовсе не потому, что Савада их плохо помнил. Напротив, он помнил их замечательно. Даже слишком. И от этого еще страшнее. — Что за рисунки? — очевидно, заметив смену душевного состояния своего пациента, Каваллоне мгновенно оказался рядом. — Ум… Я веду дневник… Иногда… — Тсунаеши смутился. Назвать эти каракули дневником можно только с натяжкой, но в каждый рисунок Тсуна вкладывал всего себя. Заслышав о дневнике, знающий цену таким вещам Каваллоне впился взором в рисунки с повышенной внимательностью. — Можно мне посмотреть? — наконец озвучил наглость своих размышлений он. Тсунаеши кивнул. Дино-сан — его доктор. Дино-сан не сделает чего-то плохого. Получив разрешение, Дино с головой погрузился в разрисованные страницы. Фигурировали все те же составляющие: щенок, ножницы, зеркало… кровь. После ряда повторений одного и того же уже привычная палитра разбавилась кое-чем свежим: корявый набросок человека в плаще, возле которого находилось всего две надписи: «Примо» — вверху и «Себя не потеряй» — внизу. Возле нижней строки виднелось маленькое кольцо, закрашенное оранжевым карандашом — видимо, кольцо Неба. «Помнится, он говорил, что ему снился Примо», — тут же вспомнил об этом Дино. И вновь перевернул страницу. На ней снова было изображено зеркало с чем-то неразборчивым внутри. Дино решил напрячь зрение. «Этот рисунок мелькает чаще всего, — рассудил он. — Должно быть в нем что-то…» В глазах на миг зарябило, но Каваллоне лишь сильнее прищурился. «Что-то» в нарисованном зеркале и правда было. Точнее, кто-то. Каваллоне еще раз вгляделся в каждый рисунок с зеркалом. Странные штрихи и линии наконец сложились в слишком замазанную картинку в образе… человека в маске? «Что это за дичь вообще?» — искренне поразился Дино. — Тсуна. Об этих рисунках… Продолжить Дино помешал взрыв в коридоре.***
— Этот ушлепок Занзас… Да как он посмел вообще так вести себя с Джудайме? — случайное столкновение со Скариани, когда Гокудера относил пустой поднос горничной, снова напомнило Урагану ситуацию за завтраком. Напасть на него прямо там Гокудере не позволили их статусы и внимательные взгляды прислуги. Так что теперь, весь на взводе, юноша отчаянно мерил шагами комнату, давя своими ругательствами Занзаса и психику Хибари. — Тебя слишком много, — с раздражением сообщил тот. — У тебя с этим проблемы? — необузданный гнев Урагана тут же переключился с недосягаемого варийца на Облако в кресле у окна. — Да, — честно ответил Хибари. — Ты надоел мне всего за минуту. — Раз неженка такая, вали в другую комнату, — Хаято махнул головой на двери, заодно убирая с глаз челку, разлетевшуюся от бесполезных хождений туда-сюда. — Ты слишком вспыльчив для хранителя, — заметил Кея. — При раздаче сил ошиблись? Или все Ураганы такие бешеные? — Если с силами и ошиблись, то ошибка здесь — ты, — взгляд Гокудеры потяжелел. Ошибка… Сколько раз еще его так назовут? Даже обретя свое Небо, от клана Гокудера он слышал только насмешки и это рвущее сердце слово. — Я и не хотел быть хранителем, — еле слышно проговорил Кея. Но Хаято услышал. И сам тому был не рад. Для всех них эта сила стала внезапностью. Они в равных условиях, одинаково шокированы. Так почему же от вполне ожидаемых слов Кеи ему так паршиво? — Вот, почему ты все время задираешь Джудайме, — сделал он вдруг совсем нелогичный вывод. — Ты такой же, как Занзас. После подобного сравнения глаза Кеи, кажется, потемнели. Но Урагану некогда разглядывать глаза того, кто, по его мнению, предал Тсуну. — Лучше бы Облаком был кто-то другой. Секунда — и Ураган вжат в стену тонфа у горла. В инстинктах самозащиты Хаято достал небольшую взрывчатку, активировав ее и молнией приставив к виску Кеи. Звериный взгляд Облака стал последним, что Хаято видел перед взрывом. Грохот разрушенной стены, топот ног, чьи-то крики — все звучало будто сквозь вакуум. — Вы двое! — кажется, рядом сверкнуло желтое пламя Солнца. Но Сасагава совершенно точно остался в Намимори, да и на Луссурию не похоже. — Гокудера-кун, Хибари-сан! — взору открылся встревоженный Тунаеши, и оба парня наконец включились в реальность. Раненные взрывом, объятые каждый своим пламенем, они стояли среди коридора в окружении испуганных людей и такого же Савады, очевидно, вмешавшегося в их бой в последнюю минуту. Подождите… В их бой? Хибари и Гокудера взглянули на свои руки, сжимавшие оружие в таком же пламени, что и они сами. — Вот поэтому Небо и хранителей нельзя разделять, — вздохнул Каваллоне тоном а-ля «а я вам говорил». — Нестабильность остальных начинает передаваться Урагану и Облаку. Вероятно, в Намимори ребятам совсем тяжко, — осекшись, Дино бросил взгляд на Тсуну, но тот вроде его не услышал. Зато услышал Солнце Ноно, тоже пришедший на шум. Дино кивнул ему с мягкой улыбкой. Насколько он знал, с уходом сил девятого Тумана связь с ним других хранителей разрушилась. Но именно потому, что связь десятых наконец была создана, тяжбы одного хранителя отражались на всех. Возможно, и контроль над пламенем им до сих пор не дается из-за Рокудо, оставленного в Сицилии в одиночестве. — Что случилось? Почему вы дрались? — Савада тем временем пытался достучаться до своих горе-хранителей. Оба парня молча взглянули на его обеспокоенное лицо, последнее время из-за них такое все чаще. — Джудайме… — Савада… — Это опасно, придурок! — вразнобой, но одинаково сердито гаркнули они. Саваду чудом не снесло звуковой волной. — …Мы предоставим вам новую комнату, — бесцветно оповестил Солнце Ноно. — Но этих двоих лучше расселить. — Я с кем-нибудь поменяюсь, — Дино лучезарно улыбнулся. Селиться по одному они не могли для обеспечения безопасности друг друга. На всякий случай. Прежде чем кто-то начал возмущаться, Дино уволок девятого хранителя для дальнейшей дискуссии и извинений за непослушных детишек.***
Кея молча глядел на своего нового соседа по комнате и понимал: стало лишь хуже. Хотя с идиотом Каваллоне он бы вообще не ужился и прибил бы тонфа к стенке быстрее, чем заносчивого Гокудеру. Но селить его с Тсунаеши? Где-то раздался разочарованный вопль Хаято, который бы с удовольствием занял его место, и взгляд юноши вновь приковался к Саваде. Отчего-то сейчас, когда они остались совсем одни, атмосфера изменилась до неузнаваемости. Еще никогда Хибари не ощущал себя так странно наедине с этим ребенком. Странно и… непонятно взволнованно. И, похоже, Савада ощущал себя так же, поскольку вдруг заявил, что немного вздремнет. Нежданная трель будильника внесла в его планы коррективы, но не отменила их. Смущенный, Тсуна был вынужден сообщить, что сперва примет свои лекарства. Спустя пятнадцать минут он и правда уснул, и Кее оставалось лишь поразиться этой способности спать, где и когда угодно. Но вместо этого Кея занялся более полезным делом: отправился за бинтами. Проходя мимо спящего Тсуны, он остановился. Накрыв мальчишку одеялом, Хибари вышел из комнаты. …Кровь стекала по стенам, собираясь в одном месте. Кругом стояла адская тишина, и потому ее кошмарное журчание и стук своего сердца — единственное, что слышал Тсунаеши. Страх и боль — единственное, что ощущал. А труп отца и собственные руки в крови — единственное, что видел. Отец умер быстро. Тсунаеши даже не успел прочувствовать его смерть. Но вот тепло его горла и постепенно затихающий пульс кололи кончики пальцев до сих пор. Кровь со стен прекратила течь, и Тсуна понял: она скопилась под телом Емитсу, ненужным мусором лежавшим в десяти шагах от сына. Савада вновь посмотрел на свои алые руки. Кровь больше не текла по стенам, вместо нее по щекам Савады потекли слезы. Он крепко зажмурился. А когда открыл глаза, то вместо трупа отца увидел потолок и стены комнаты отдыха. И Хибари, сидевшего на полу к нему спиной, без рубашки, и пытавшегося намотать на свои раны бинты. Вид многочисленных ожогов, синяков и ссадин на чужом теле заставил побледнеть еще больше. Он напал не только на отца? — Хи…бари-сан, — севшим от страха голосом позвал он школьного ГДК. Тот прервался и повернулся к Тсунаеши. — Уже проснулся? — равнодушно бросил Кея, возвращаясь к своему занятию. Казалось, ответ ему и не нужен. «Проснулся… — повторил Тсунаеши в мыслях. И взглянул на свои руки. Чистые. — Так это был сон?» Но вес смерти на его ладонях все еще обжигал кожу. Это и правда был всего лишь сон? «Он в Намимори», — попытался успокоить себя Тсуна. Но страх колючим током застрял в легких. — Хибари-сан, — Тсуна снова позвал его, вставая с кровати. Деревянной походкой он приблизился к Кее. — Могу я… помочь с бинтами? — Нет, — ответ более чем моментальный, но Савада не расстроился. — Вы даже не обработали раны, — скептично заметил он. — Позвольте мне. Я… умею немного. Пришлось научиться… Так что я помогу, — настоял он на своем. Кея нахмурился. — …Ладно, — в сторону Тсунаеши полетели бинты. Савада умело, по памяти обрабатывал чужие раны, боль от которых исходила, как от собственных. Ожоги после стычки с Гокудерой, порезы от Мельфиоре, царапины от стекла, шрам на животе от ножниц… Каждый из этих следов на коже Хибари ранил, казалось, и самого Саваду. Особенно тот, что был оставлен его рукой. Поддавшись некоему порыву, Тсуна коснулся шрама на животе, и горячая кожа под его ледяными пальцами дрогнула, пробежавшись мурашками. Тсуна мгновенно почувствовал на себе взгляд Кеи. — А… простите, — и убрал руку, виновато вцепившись в бинты. Боль за чужие раны на миг сменилась чем-то другим. В желудке зашевелилось трепетное волнение, смысла которого Тсуна не понимал. А когда начал наносить лекарства на оголенную спину Хибари, на которой увечий оказалось не меньше, то уже и не хотел понимать. Шрамов было так много, что единственное, чего Саваде захотелось в тот момент, это как-то укрыть этого человека, не дать пораниться ему снова. И с каждым шрамом это необъяснимое желание только крепло. Савада коснулся бледной полосы под лопаткой, и Хибари вновь вздрогнул. По сердцу растеклась боль. — Все эти раны… — Не твое дело, — Хибари это практически выдохнул, снова почувствовав прохладу тонких пальцев, от его жара медленно теплеющих. Не оборачиваясь, он перехватил руку Тсунаеши за запястье и отбросил в сторону. — Дальше я сам. Ты только мешаешь. Лишь после этого Тсунаеши осознал, что позволил себе лишнего. — П-простите, — снова выдавил он, запунцовев в секунду. И попятился от Кеи, пока не уперся в кровать и не сел на нее. С негромким вздохом Кея вернулся к бинтам. Тсуна смущенно отвернулся к окну. Комната отдыха погрязла в молчании. За стеклом слышался легкий ветер. На стене слышалось тиканье часов. Тсуна не поворачивался, Кея безмолвно перевязывал раны. Когда очередь дошла до спины, Кея понял, что все-таки нуждается в помощи. К сожалению. Глухо цыкнув, он обернулся. — …Я не дотягиваюсь. Савада оказался рядом в мгновение ока и с улыбкой протянул ладонь, молча требуя бинт. Савада больше не пытался его коснуться, и Хибари позволил себе расслабиться. Совсем чуть-чуть, потому что близость этого человека, даже вынужденная, все равно напрягала. Его запах будоражил, а парившие в миллиметрах руки заставляли беззащитно дрожать. Все это было настолько непривычным, непонятным, в каком-то смысле постыдным, что даже раздражало. Но его раны, и ставшие причиной столь неоднозначной ситуации, раздражали еще сильнее. — Готово, — Тсуна солнечно улыбнулся и потянулся за ножницами, оставленными на столе. Лишнюю часть бинтов он решил резать, а не рвать: видимо, чтобы не перетянуть их и не причинить Кее боль даже случайно. Кея кивнул, поднимаясь с пола и двигая перевязанными частями тела, оценивая скованность движений. На удивление сносно. — Эти ножницы, — когда Савада вернул их на стол, Хибари все же рискнул спросить. — Они всегда с тобой. Бестактное «Почему?» застыло в глотке. — Ах, эти? — Савада глянул на столешницу через плечо. — Ну, это подарок отца. Молчанье вновь ворвалось в комнату. Часы на стенке охотно отсчитали еще пару секунд. — …Довольно странный подарок, — наконец сказал Кея. — Ага. Они вновь замолчали. Ветер за окном громко стукнул. — У меня тоже есть вещь от отца, — произнес вдруг Хибари. И сунул руку в пиджак, оставленный на кресле, доставая из него старые карманные часы на цепочке. Тсуна подставил ладони, и прохладный металл скользнул в них с легким звоном. Кея молча смотрел, как этот ребенок осторожно держал самую важную для него вещь, оставшуюся от родителей, и понимал: то непонятно-странное чувство возвращается. — Они работают? — полюбопытствовал вдруг Тсуна. Кея кивнул. — Я относил их недавно в ремонт. — Понятно, — Савада чему-то улыбнулся. — Думаю, они счастливы, ведь о них так заботятся… Кея сначала не понял, что Тсуна говорит о часах. Но когда Тсуна продолжил, то это стало очевидным. — Я тоже люблю старые вещи, у меня дома даже целая коллекция, — Савада начал нести что-то странное, но Хибари продолжал слушать. — Ведь, в каком-то смысле, они похожи на людей, верно? — Савада улыбнулся, но почти сразу эта мягкая улыбка сменилась на меланхоличную грусть. — Пока ты исправен, ты нужен. А как только ломаешься, тебя выбрасывают или отправляют на чердак. И неизвестно, что хуже. Тсуна смолк, в комнате вновь стало тихо. Будто опомнившись, Тсуна протянул часы Кее. — А где сейчас твой отец? — явно желая сменить тему и как-то отвлечься, спросил он. — Он умер, — просто ответил Хибари. Часы вернулись в карман пиджака. — Погиб в драке. — Ох. Так твой отец… мертв, — Савада виновато выдохнул. Впрочем, стоило Хибари поднять голову, как он увидел: Савада вовсе не был опечален. Он был в ужасе. Руки мальчишки необъяснимо затряслись, и Кея не сразу заметил, как потянулся к ним. А заметив, тут же отшатнулся, забормотав за уши притянутый бред про открытое окно. Ветер возмущенно дунул в запертые ставни. — Получается, — совладав с собой, Тсунаеши заговорил снова, — ты живешь только с мамой? Или у тебя есть брат или сестра? От внезапного перехода на «ты» Хибари дернулся. Похоже, сам Савада этого даже не заметил. Но, как ни странно, Хибари это не доставило дискомфорта. Напротив, было как-то… спокойно? — Нет, — ответил он Тсуне. — Я живу с… — и внезапно замолк. — …Мама умерла тоже. Словно откликнувшись на его слова, разум тут же нарисовал уродливую картинку ее смерти. — Что… что с ней случилось? — робко спросил Тсунаеши. Кея закрыл глаза, но картинка лишь стала ярче и отчетливее. Пронзенное пулей окровавленное тело матери и его трясущиеся руки, сжимавшие пистолет. — …Не помню. Я верну бинты горничной. Тсуна растерянно смотрел на хлопнувшую дверь, силясь понять, чем именно так разозлил Кею.***
— Гокудера, почему вы с Хибари подрались? — в комнате по соседству, тем временем, проходила воспитательно-выясняющая беседа. Они говорили на родном итальянском, поскольку так было проще им обоим, хотя порой мелькающий японский акцент Каваллоне, большую часть жизни прожившего в Намимори, звучал забавно. На прямой вопрос Дино Хаято фыркнул и отвернулся. Дино, сидевший на кровати в позе лотоса, хлопнул ладонями по коленям. — Вы оба — хранители, если ты не забыл, — сердито напомнил он. — Вы — опора Неба и его сила. И ваши ссоры только расстраивают Тсуну. Ноно сказал ему вести себя уверенней, но о какой уверенности может идти речь, если его опора только и делает, что ругается да дерется? Хаято уставился на кольцо Урагана на своем пальце. «Лучше б этот старпер и дальше шастал по штабу по своим делам, чем читал тут нотации», — злился мысленно он. Он понимал, что Дино прав и Джудайме действительно непросто. Люди Вонголы, да и люди других семей тоже, не воспринимают новое Небо всерьез, всего лишь потому, что он — ребенок с психическим отклонением. Процентов двести из ста, что если бы о том, что Тсунаеши и есть Небо, знали изначально, то о том, что он вообще болен, не прознал бы никто, кроме родителей, Ноно и его личного врача. В таком лицемерном мире, основанном лишь на силе, власти и богатстве, Тсунаеши остается только довериться своему окружению. И хранители — первые в списке. Хаято понимал это. Понимал, но слышать это от кого-то… — …Не нужно меня воспитывать, — проворчал Гокудера. — Я в туалет, — и буквально вылетел за порог, даже не вспомнив, что туалет, как и ванная, соединен с комнатой отдыха, оставив за дверьми и тяжкий вздох Каваллоне, и его сочувствующий взгляд. Увидев в коридоре Хибари, также вышедшего из комнаты, Гокудера впился в дверную ручку. Этот придурок… Но он обещал Дино не создавать больше проблем. По крайней мере, хотя бы пока они в штабе. Взор, брошенный в сторону, чтобы не видеть это нахальное лицо ГДК, споткнулся о дыру, сделанную его динамитом. Легкое чувство вины укололо в живот. Гокудера заставил себя повернуться. Мельком заметив в руках Хибари бинты, он бегло вспомнил, как и сам недавно занимался полученными ранами. Пока не пришел Дино и все не испортил. Возможно, с Хибари Дино тоже поговорил, поскольку тот, заметив Хаято, аналогично ничего не предпринял. Обменявшись коротким, но пробирающим до костей взглядом, парни разошлись каждый в свою сторону. В одном Дино все-таки не прав. Пусть они и хранители, ладить друг с другом в их обязанности не входит.***
С наступлением ночи Тсунаеши окончательно воспрянул духом. И пускай Кея остаток дня пропадал с Дино на тренировке, а Хаято отрабатывал наказание за устроенный взрыв в виде мытья посуды вместе с прислугой, которое удалось выбить Каваллоне вместо чего-то более ужасного, настроение Тсунаеши было на высоте, даже несмотря на предоставление самому себе (не считая, конечно, приставленных к нему для перестраховки горничную и охранника). Еще бы, ведь уже завтра он сможет увидеться с Мукуро! И, если Девятый разрешит, то еще до суда. От предвкушения скорой встречи Савада не мог усидеть на месте и буквально летал по комнате, то садясь за рисование, то прыгая на кровати, то донимая несчастных мужчину и женщину, которые уже и сами наверняка жалели, что согласились побыть няньками в отсутствие Каваллоне и хранителей. Тсуна успел уже сыграть с ними десять раз в крестики-нолики (по пять раз с каждым), двенадцать — в морской бой (по шесть), потом из этих же листов учил их делать оригами, и, в довершение, они, где-то отыскав карты, стали играть на небольшие и безопасные желания. После двух или трех партий, когда охраннику пришлось открыть дверь и на весь коридор прокричать слова старой детской песенки (вы только представьте: страшный грозный мафиози поет милую детскую песенку), у комнаты с любопытством начал собираться персонал. Многие даже присоединились к самой игре. В момент, когда один из мафиози стоял на руках в одних семейниках и повторял, что он не гей, а просто крашеный, Кея как раз вошел в комнату. — …Что здесь происходит? — практически механическим голосом уточнил он. От легшей на его лицо тени вся прислуга моментально выпрямилась по струнке. А служащий в труселях стыдливо прикрылся руками. — Тсуна покоряет сердца, — умиленно проворковал Дино, возникший за его спиной. Появление главы другой семьи заставило прислугу вовсе поклониться, извиниться и удалиться в коридор. — Дино-сан, Хибари-сан! — Тсунаеши вскочил следом за ними и подбежал к вошедшим психиатру и хранителю. Каваллоне потрепал его по волосам с мягкой улыбкой. — Рад, что тебе не пришлось скучать без нас, — добавил он, наблюдая за тем, как охранник в трусах смущенно вернулся за брюками. — Устроить такое всего за несколько часов… — Хибари все еще поражался увиденному. — Да ладно тебе, — Саваде было и правда неловко, и Каваллоне принял его сторону. — Через несколько лет эти люди станут его подчиненными, так что наладить с ними контакт не станет лишним. — А если бы они на него напали? Каваллоне вздохнул. Ох уж эти хранители с их врожденной гипер-опекой. Что то поколение, что это. — Понимаю твое беспокойство, — произнес он. — Но Вонгола вредить Тсуне не станет. Хорошо или плохо, но эти ребята слишком сильно уважают Примо и его хранителей, а Тсуна — его прямой потомок. Еще и очень на него похожий, — на этих словах сам Савада переступил с ноги на ногу. — Скорее, угрозу можно ждать от других кланов, но Тсуну они увидят только завтра, да и тронуть его — означает начать войну семей… И потом, — голос мужчины вдруг стал обиженным. — Неужели ты, Кея, думал, — прежде чем прятавшийся в коридоре Ромарио придет на подмогу, Каваллоне блокировал локтем тонфа Хибари, взметнувшиеся к его шее на звук своего имени, — что я не позабочусь о Тсуне в наше отсутствие? Парень в семейниках, вообще-то, из моих. — …Простите, — Тсунаеши, глядевший в пол и потому не заметивший маленькой «драки», вконец раскраснелся. — Клан Каваллоне весь такой шизанутый? — поинтересовался Кея, все еще не простивший психиатру фамильярности, но тонфа все же убравший. — Чего ты хочешь от людей с такой профессией? — честно удивился Дино. А Кея отметил, что мужчина специально не упомянул психов при Тсунаеши. В отличие от самого Кеи. Хибари укусил себя за губу, напоминая, что поздно жалеть о сказанном. К счастью, Савада вроде не заметил и это. — Ну, ребятки, время позднее, а у нас завтра большой день, так что ложитесь спать, — Каваллоне похлопал обоих парней по спине. — А я пойду вызволять Гокудеру из лап прислуги. Начав напевать под нос какую-то знакомую мелодию, Дино направился к «месту заточения» Урагана. Тсуна и Кея, переглянувшись, послушно вошли в комнату отдыха. В конце концов, уже действительно поздно. Подойдя каждый к своему багажу, оба почти синхронно достали зубные щетки. — …Ты первый, — пробормотал Хибари, положив свою поверх футболки, торчащей из сумки. И сел на кровать, мгновенно в нее провалившись, но совсем не переменившись в лице. Робко кивнув, Тсуна ушел в ванную. Небольшая ванная, отделенная от туалета и, как и он, присоединенная к комнате отдыха с противоположной от покоев Дино-сана и Гокудеры-куна стороны, оказалась не менее роскошной, чем сама комната или любое другое помещение штаба. «Похоже, в Вонголе богатство — второе имя, — Тсунаеши фыркнул. — Выпендрежники». Взъерошив спутанные волосы, Тсуна повернулся к умывальнику. И тут же об этом пожалел. С чистой зеркальной поверхности на него глядели большие чайные глаза на белом лице. Всего секунду. А затем — снова то, что он видел всегда в зеркалах и других отражающих поверхностях. …Уже семь лет Тсунаеши не видел свое отражение дольше секунды. Звон битого стекла и громкий крик вынудили Хибари вбежать в ванную. Савада сидел на плитке, в осколках зеркала, впившись ногтями в виски, слегка качаясь из стороны в сторону и зациклившись на одной точке. Хибари быстро опустился перед ним на колени и осторожно схватил за плечи. — Савада. Он слышал от Дино на тренировке, что о специфике болезни Савады в Вонголе знают единицы, а диагноз — вообще никто (кроме Емитсу, Реборна и Дино), так что злиться на горничных за неубранное зеркало смысла нет. Но Кея злился. Злился, что сам не проверил комнату, злился, что не зашел первым. Злился, что видеть Саваду таким оказалось гораздо труднее и неприятнее, чем раньше. Но больше всего он злился на свою бесполезность в этой ситуации. Кея впервые столкнулся с безумием Тсунаеши один на один. И действительно не знал, как помочь. Тем более что Тсуна его будто бы даже не видел. — Савада! — Кея встряхнул его, но мальчик лишь сильнее вцепился в свои волосы. Хибари тоже обхватил Саваду крепче. — Смотри на меня. Слышишь? Смотри на меня! Он достучится до него. Чего бы это ни стоило. Как они справлялись с его приступами раньше? Хибари усиленно вспоминал, но память молчала. — Ну же! — руки Кеи перешли с плеч на лицо и слегка приподняли его, фокусируя взор напуганных глаз на себе. Суженные зрачки немного расширились. Сработало?.. — …ри-сан… — губы Тсуны шевельнулись в рваном вдохе. Он задрожал всем телом. На сей раз Кея не стал сетовать на якобы открытое окно, а сжал его руки в своих, пытаясь согреть. — Он снова… Отец… ножни…цы… — Тсуна нес полный бред, между собой никак не связанный. По крайней мере, Кее не удалось связать. В какой-то момент Савада поджал под себя ноги, случайно задев осколки. Их звон, казалось, напугал мальчика еще сильнее. Зрачки Савады вновь сузились, отражая незримый ужас. Кее оставалось лишь выругаться. — Черт… Он больше не знал, что делать. Абсолютно. Впервые в жизни. В момент, когда Хибари почти отчаялся, где-то поблизости раздался голос Каваллоне. — Мы вернулись! Гокудера-кун был успешно вызволен из плена тарелок и моющего средства и уснул сразу, как лег на кровать! — как всегда радостно оповестил психиатр. — Ребят? Вы тут? Хибари стукнул ногой по двери в ванную, оставшейся полуоткрытой. Руками он все еще удерживал ладони вновь обезумевшего Тсунаеши. — Ох-ох, — выдохнул Каваллоне, замирая на пороге и спешно, но зорко оценивая обстановку. — Моя оплошность, что не проверил комнату на зеркала, пока был здесь, — высказался он. — Кея, подержи его так еще немного, пожалуйста, — Дино сел к ним на пол, доставая шприц из внутреннего кармана пиджака, в который был вшит небольшой набор для десятка таких, и какую-то ампулу. — Сейчас ему станет легче. Кея молча смотрел, как Дино вводит Тсунаеши транквилизатор. Зрачки мальчика начали мутнеть, а хватка пальцев, сжатых в кулаки в ладонях Кеи, — слабеть. Спустя пару секунд Тсуна вовсе обмяк, упав на Кею всем телом. — Он проспит до утра, — пояснил Каваллоне. Кея кивнул. И осторожно поднял Тсунаеши, переложив на кровать. Хибари укрывал его одеялом, игнорируя странный взгляд Каваллоне на себе. — Если такое повторится, — вдруг сказал мужчина, — введи ему это. Хибари развернулся и увидел протянутые ему ампулу и шприц. Точно такие же, как Дино использовал минуту назад. — Надеюсь, не пригодится, — со вздохом пробормотал Дино, вложив их в руку Кеи и сжав в его кулаке. — Особенно завтра. Но подстраховаться стоит. Верно? — он грустно улыбнулся. Кея ему не ответил. Под затихающий в коридоре звук шагов Каваллоне Хибари глядел на шприц в своей ладони. Взор сам собой переполз на Саваду. Тот крепко спал, успокоенный инъекцией и утомленный непростым днем. Спрятав шприц с ампулой в пиджаке, Хибари повернулся к окну. Там, за стеклом, стояла глубокая ночь.