***
В итоге «негодяй» и «пай-мальчик» так и не пришли на занятия. Мистер Нельсон Грин был вне себя от злости. Он даже написал письмо директору с просьбой обратить на это внимание. Эдриан и Чжун уже отчётливо чуяли запах выговора этим двоим. Оба собрались домой, как вдруг на телефоны пришло одно и то же сообщение от Уильмса: «Срочный сбор в клубе!» И, так как ключи от подвала были лишь у Тодда, нетрудно было догадаться, что он уже там (скорее всего вместе с Томпсоном). Чжун и Эд, переглянувшись, поняли мысли друг друга – такое сообщение означало, что в деле появились подвижки. Поэтому поспешив туда скорее, обнаружили, что дверь не заперта. Внутри происходило нечто странное: Саймон суетился с бумагами и доской расследования, а Тодд стоя напротив неё, жевал во рту карандаш и, судя по всему, думал над тем, что у них появилось. — Уильямс собственной персоной, — прокомментировал младший Дженкенс, входя в клуб. Чжун как всегда мирно устроилась в углу под настольной лампой и начала что-то чиркать в своей тетради. — Я уж думал, здесь будет ноутбук с твоей рожей по Скайпу. — Очень смешно, Эд. Я надеюсь, что вы с Чжун готовы услышать о наших приключениях? — спросив это, Уильямс убрал свой карандаш за ухо и сел на стул с колёсиками. — Как никогда, чел. После этих слов глава клуба школьной газеты закрыл дверь в подвал на замок, задвинул жалюзи и приглушил свет. Шёпотом они с Саймоном поведали быль о том, как ходили сегодня в дом покойной Мэнди Красотки. О том, как им пришлось лгать несчастным родителям, чтобы их впустили, как приходилось тайком пробираться в комнату их дочери, ну и конечно же о находках… — Пока Тодд там рыскал, я чуть не обосрался, — говорил Томпсон. — Мистер и миссис Флорес показывали мне их альбомы с фотографиями. И вот что я там приметил, — он достал свой телефон и показал то, что сумел заснять: на старой групповой фото (видимо выпускного альбома) было несколько человек, которых можно запросто узнать, включая мистера Флореса. Но самым примечательным из всех, являлся некий чернокожий парень, до одури похожий на нынешнего директора их престижной старшей школы. — Япона мать, это же наш директор! — заявил Эдриан. — Так вот почему он отказывался выдавать адрес Мэнди. Непросто потому что она была из гетто, но ещё и потому, что он сам был оттуда! — Точно! — соглашался Уильямс. — И всё же это не все загадки, которые нам удалось решить. Мэнди хотела меня о чём-то предупредить. Но она, к сожалению, не дожила до этого. Я нашёл в её комнате пропавшее досье на Антони Брайта. Вот оно, — на стол с глухим хлопком опустилась папка. — В ней говорится, что он с самого поступления на учёбу был нестабилен. Его сестра Кэрол Брайт пострадала от его нападок и поэтому уехала из Боун Гардена. — Везучая, — пробормотал Эдриан. — Странно, но её папки среди архивов тоже нет, — добавил Саймон. — Плюс к этому, мы не знаем, как выглядела Кэрол, или куда уехала, — продолжал Тодд. — И, не считая этого досье, я нашёл ещё кое-что. Нечто в сейфе, который был спрятан за шкафом Мэнди, — сверху личного дела Антони опустилась стопка писем и бумаг. — Я бы ликовал да радовался бы, но из всего, что здесь написано на тарабарском, я могу сказать только одно, — из стопки в его руке появился один листок, — это ДНК-тест. Гипотетический ценный. Положительный он или отрицательный – не известно. — Он тоже зашифрован? — спросила Чжун. — Да. Ключ к нему может быть в чём угодно. — Могу я взглянуть? — попросила она, встав с кресла в углу кабинета. Тодд Уильямс послушно протянул ей экземпляр шифра. — О нет, — взглянув на него, промолвила Чжун. — Похоже дешифровка будет довольно затруднительной. — Ты знаешь, что это за шифр? — спросил Эд. — Догадываюсь, — с тяжёлым вздохом отвечала она. — Нам он не по силам, ребят. Особенно мне. — В каком смысле? Ещё даже ведь не пробовали, а уже опускаем руки? — Не всё так просто, Саймон. Здесь явно использован шифр Виженера. Это значит, что в качестве ключа может быть что угодно, от простого слова, до линии цифр или даже совокупности букв и цифр. На дешифровку вручную уйдёт много лет. Без ключа мы пропали! — Не может быть! — возразил резко Эдриан. — Мы не можем сдаться у порога, просто так. Должен же быть способ разгадать шифр! Казалось, ребята совсем пали духом. И то, что было перед ними – горы ценной информации, ответы на все их вопросы – тарабарщина несусветная, которую, возможно, они никогда в жизни не разгадают. — Так и быть, ради вас я свяжусь с ним, — доставая из сумки ноут, Чжун села за стол, почесала затылок и, переключив раскладку с латиницы на мандаринские иероглифы, начала вводить имя в скайпе.***
О Чжун Янг. С рождения вырастая в Китае, она и помыслить не могла о том, что существует ещё какая-нибудь страна кроме этой. Но в итоге не исполнилось ей и десяти лет, как её отца отослали в Америку – родину лжи и лицемерия. Этот нескладный и жёванный язык выводил Чжун из себя, все вокруг ей казались каким-то ненастоящими, словно нарисованными анимешками. Поэтому она нашла для себя друга из своего народа (естественно по интернету). Он был тем, кто мог действительно понять негодование иностранца пребывающего в этой обители порока. И где бы младшая Янг не была, сколь часто бы ей не приходилось путешествовать из-за отца, у неё всегда оставался этот друг. По крайне мере до тех пор, пока у них не завязались отношения на расстоянии. Он клялся ей вот-вот приехать, слал по почте подарочки и всё в таком духе. Но потом всё вышло из-под контроля. И как это обычно бывает – они больше с тех пор не общались. Чжун в последнюю очередь хотела бы обращаться к нему, но что тут поделать? Этот чел был единственным, кого она знала из тех, кто мог бы им помочь в дешифровке. Так что, набрав его имя, она позвонила ему по скайпу, и в следующий миг на экране высветилось его лицо. Столпившиеся товарищи вокруг и слова не понимали из того, о чём они говорили. — Чжун, сколько лет, сколько зим. Я уж и не надеялся, что ты мне позвонишь,* — с излишним энтузиазмом приветствовал он её. — Я тоже скучала, козлина ты эдакий! Мне нужна твоя помощь. — Ты как всегда груба и берёшь быка за рога. С чем на этот раз? — Видишь этих идиотов? Да, вот этих уродливых с кривыми выпирающими мордами? Мне угораздило влипнуть с ними в одну очень запутанную историю. И в итоге мы наткнулись на очень странный текст с шифром Виженера. Или что-то очень похожее. Помнишь мы его часто использовали в наших переписках? Только вот на этот раз у меня нет ключа. Без ключа мы не сможем прочитать всё то, что с таким трудом откопали, — в её голосе прозвучала тоска. Она потёрла свою шею, выдохнула и старалась не смотреть на экран. — Вижу ты в большом отчаянии. Я… перешлю тебе дешифрующую программу. Введи туда часть текста и она начнёт использовать все ключи по порядку. Ты сосчитала длину ключа? — её бывший, судя по всему, тоже испытывал грусть и неловкость. Он только и мог, что разглядывать свою клавиатуру или потолок. — Кажется, тут только шестнадцать символов. Но… ты же знаешь, я никогда не была умна в математике, — на её глаза навернулись слёзы. Чжун сама не поняла того, что у неё вот-вот случится истерика. — Чжун, — похлопал её по плечу Эд. — Ну ты чего? — по почте ей пришёл запечатанный файл, затем её друг «повесил трубку», и на этом его помощь окончилась.***
О Саймоне. Эта девица была просто невозможной. То она знает, как разгадать код, то не знает. То плачет перед бывшим парнем. Всё зашло настолько глубоко, что Эдриану пришлось успокаивать её ромашковым чаем. В итоге она рассказала слезливую историю своего романа, от чего Саймону захотелось повеситься, а потом представила им программку-дешифратор. — …но это займёт много времени, — сказала она. — Так что давайте расходиться по домам. Я займусь этим завтра. — Как это завтра? — возмутился Тодд. — Зачем откладывать? Давайте просто возьмём побольше кофе и устроим марафон… — Тодд! — прервал его младший Дженкенс. По его лицу стало ясно, что дело здесь отнюдь не в усталости. Чжун просто необходимо было побыть одной. — Ладно. Я всё понял. Начнём завтра. Однако до результатов прошло ещё много дней. Они встречались как всегда после занятий в клубе, проверяли, жив ли ещё её ноутбук или сдох от обилия тарабарщины? А потом настал тот самый день, когда люди развешивали чулки над каминами. Саймон и сам не заметил, как в этот день, стремясь поскорее сбежать из дома, согласился на странную прогулку с Уильямсом в никуда. Он томно пинал под ногами снег, так как в это время его друг молча грузился над вопросом «а куда мы идём?». — Нет у меня что-то желания глазеть на все эти рождественские украшения, — раздражённо пробормотал Тодд. — Эй, я тоже не особо в восторге от всего этого. И, как правило, когда меня всё вокруг начинает бесить, я еду на природу. Может быть, и тебе не помешает там побывать? — Сейчас? — Ну да. Ты ведь хотел о чём-то со мной поговорить, верно? А там ни души, ни назойливых гирлянд, — отвечал Саймон. — Погоди, где именно это твоё «там»? А то, знаешь ли, перспектива оказаться связанным в багажнике не кажется мне особо заманчивой. — Обычно я езжу на лесопилку. Иногда на озеро, но зимой там сейчас рыбачат старики, сидя у прорубей, так что лесопилка – лучший вариант. От ухмылки этого чертяки Уильямс сам невольно заулыбался. В глазах отчётливо читался двойной смысл. Подтекст. Только вот верно ли он был истолкован? — Это и есть твой идеальный план похищения? Думаешь, я настолько глуп? — Ну как знаешь. Моё дело предложить, — вертя на пальце ключами байка, отвечал Томпсон. — Ладно! — согласился Тодд, едва ли не перейдя в крик. — Я хочу поехать. На это Саймон заулыбался ещё пуще. Его грудь будто на миг наполнилась чем-то согревающе-тёплым, а от рук на своём животе, когда Тодд сидел сзади, у него вообще чуть ли не встал. Им пришлось проехать минут сорок, пока снег вихрем обдавал лица, и ветер свистел под ушами. Небо пасмурно укрывалось плотной пеленой облаков. Железный конь затих, остался позади всадников недвижимой статуей. Перед глазами юношей ровным строем высились спящие деревья. — Если бы сейчас было лето, — мечтательно протянул Саймон, — то можно было бы сесть на землю и покурить травы. — Постой, только не говори мне, что ты один из этих торчков? — насторожился юный репортёр. — Расслабься, Уильямс. Я уже давно бросил это дело. Всё равно не получается совать в рот нечто схожее с тем, что убивает мою мать, — сказал он, от чего сердце его слушателя наполнилось странной нежностью и состраданием. Рука Тодда опустилась на плечо Саймона, а глаза с бровями-домиками пронзительно взирали на его лицо. — Мне так жаль, Саймон. Я… если могу хоть что-нибудь сделать… — Забей, — протянул Томпсон, оттянув плечо на себя. — Ты можешь раскрыть хоть тысячу и одну загадку одним щелчком пальцев! Но ради моей, гений, тебе придётся постараться! — жестикулируя, заявил он, после чего достал сигарету и закурил. Провокации никогда не казались парню своей сильной стороной. Саймон вообще думал, что все его попытки как-то расшевелить клуб журналистики, все колкости к которым он прибегал – напрасны. Но тут вдруг, внезапно, это сработало. Тодд схватил из его пальцев сигарету, после чего сделал затяжку. Естественно, дым обжёг ему лёгкие и он закашлял, чем вызвал смех и удивление Томпсона. — Как ты можешь курить эту гадость? — откровенно удивлялся он. — Ладно, отдай мне её обратно, — сквозь смех требовал Саймон, протягивая руку. Его дымящийся яд тут же был возвращён, и, хотя желание затянуться (особенно после губ этого парнишки), всё ещё терзало сердце юноши, он всё же бросил сигарету в снег, после чего раздавил её. — Кстати, если тебе интересно для чего я тебя позвал, Томпсон… — Интересно, — подтвердил он. — Я слушаю, Уильямс. — Не хочешь ли ты в этом году справить Рождество у меня? — С тобой? — предположил шрамолицый. — Да, Саймон, со мной и с дедушкой. Можешь взять с собой свою маму. Я… я был бы очень рад вас видеть. — Похоже здесь слишком холодно, у тебя все щёки красные, — подметив это, он подошёл к Тодду и, сняв с себя бледный шарф, накинул на его тонкие плечи. — Мне приятно знать, что ты думаешь обо мне. Но скажи честно, за этим стоит что-то ещё? Я хочу сказать, что если это опять какие-то твои проделки… — Ничего такого! — резко заявил Тодд. — Просто это Рождество… Уильямс вдруг умолк. Его глаза опустились, брови съехались, губы сжались. Он спрятал руки в карманы, чтобы не выдать того, как сильно они дрожат. Хотя через мгновение всё тело трепетало от жгучего ветра, зубы застучали, он и правда замёрз. — Тодд, поехали домой? — предложил Саймон и, развернувшись, пошёл в сторону своего байка. — Это Рождество первое, которое я встречаю без родителей! То есть я хотел сказать… — Я понимаю, — отозвался он. — Прошлое Рождество из-за трагедии и не Рождество вовсе. Мы всей семьёй готовились праздновать, но вот к сегодняшнему дню в нём нет ни Дэрека, ни Рикки. — А у меня мамы с папой, — добавил Тодд. — Это так тяжело, делать вид, что всё в порядке. А если расклеиться и показать себя настоящего, то все сразу начинают меня жалеть. А мне и без того тошно от их нескончаемых соболезнований! Это так достало, но я ничего не могу поделать! Я устал злиться, устал плакать! Но почему эти слёзы никак не останавливаются? — пыл его речей задел за живое Саймона, в его сердце так много струн взыграло, что просто стоять и слушать он больше уже не мог. Этот дрожащий юноша с мокрыми глазами и покрасневшим носом, тотчас же оказался заключённым в его объятья. — Успокойся, Тодд. В этом году ты не будешь чувствовать себя одиноким, — обдавая его уши горячим дыханием, говорил Саймон. — А теперь поехали домой? — предложив это, он заботливо поправил на нём шарф и взглянул в глаза. «Угу», — тихо прозвучало от Тодда в ответ, но Саймон в своём сердце отчётливо слышал: «Спасибо».