***
Вечер настал так же внезапно, как и прозвенел звонок в дверь. На пороге стоял Саймон со своей мамой. Он был одет, судя по всему, нарядно, так как Тодд не привык видеть его в рубашке с джемпером и чёрных штанах. А мать его была в вечернем платье с высоким воротником и длинными рукавами. Дедушка весь извёлся, приводя свою лысину в порядок, он даже надушился по этому поводу своим новым одеколоном (старый развратник). Гости принесли с собой салат, который отлично дополнил праздничный стол. Всё было в лучших традициях: венки, чулки, ёлка, омела, гирлянды. Тодд и Саймон старались не смотреть на все эти украшения. Их праздничный настрой и дух Рождества был навек утерян в прошлом году, так что этот они с самого начала воспринимали не так, как раньше, и его могло спасти только чудо. — А кем Вы работаете? — спросил дедушка у мисс Томпсон. Она в свою очередь элегантно заглотила гороховый стручок и ответила: — В сфере продаж. Я недавно получила очень заманчивое предложение, от которого не смогла отказаться. Мой сын, Саймон, уже давно подбивал меня устроиться на работу, так что я, не раздумывая, согласилась. — Позволь сказать, что я очень горжусь тобой, мам, — добавил мальчик, взяв её за руку, и с улыбкой одарил своим ласковым взглядом. Кромки её нижних век заблестели, казалось, она сейчас опять прослезится, но вместо этого, эта женщина поцеловала казанки своего сына и продолжила наслаждаться ужином. — Спасибо, милый. Прошло несколько минут, прежде чем дедушка вновь начал говорить всякую чепуху. Уильямс уже и не помнил, когда в последний раз слышал от него нечто подобное. — Ну что, детки, ждёте подарков от Санты? — Деда, нам по шестнадцать! — Ну и что? Это же не означает, что я зря брал костюм напрокат? — Какой ещё костюм? — через пару минут Тодд пожалел о своём вопросе. Его дедушка вырядился, как Санта Клаус, и стал зачитывать стишки, видимо, собственного сочинения. И кстати до этого он ещё минут десять искал свои очки, висящие у него на груди. Затем в дверь ещё позвонили. На пороге оказались их с внуком родственники и старые друзья деда. Они с объятьями и выпивкой тепло приветствовали их. Некоторых из них Тодд сразу узнал, других же он видел всего лишь раз – на похоронах. Вечер в миг превратился в балаган. Мать Саймона никого здесь не знала, ей стало неловко, поэтому она собралась уходить. — Не уходи, — просил её сын. — Может это и не самое лучшее Рождество, но уж точно получше предыдущего! — Саймон… — её лицо сияло от улыбки. Она казалась будто ожившей, очнувшейся от глубокого сна. Её руки бережно сжимали плечи парня, пока она что-то пыталась сказать. В это время, где-то в углу гостиной, среди гостей, стоял Тодд и мило общался с одной старушкой. Саймон на миг ушёл в себя, глядя на него, и всё остальное как будто растворилось вокруг. Он заметил кривую веточку омелы, прикреплённую на потолке, прямо под Уильямсом. И щёки от пришедших мыслей сами собой покрылись румянцем. Из мира фантазий его вывела мама, трясущая своего сына за плечи. — Ты меня слушаешь? — Что? Прости, я призадумался просто. — Я сказала, что иду домой. Я и правда чудесно провела вечер и спасибо тебе огромное, что привёл меня сюда. Но я устала. Все эта компания, выпивка, я боюсь, что вот-вот сорвусь. — Эти-то? — с усмешкой оглядываясь на пенсионеров, спрашивал Саймон. — Да они же старики беззубые. — И всё равно. Я не хочу лишний раз рисковать. Я пойду домой, хорошо? — Ну ладно, — с тяжёлым вздохом согласился Саймон. Он нехотя наблюдал за тем, как она, цокая каблуками, выходит из этого дома. На мгновение её взгляд задержался на Тодде Уильямсе, и лисья ухмылка тут же отразилась на лице. Томпсон занервничал, ибо это могло означать, что она его в этот момент раскусила и поняла все тяжкие сердечных переживаний сына. Сам же Тодд, будучи поглощённым вниманием далёких родственничков, не удосужился посмотреть наверх. И посему он немного не понял странного взгляда Саймона. — Ох, юноша, ты так вымахал за этот год, — говорила ему тётя Бэт. — Жаль, что твои родители не видят этого. — Тётушка, чтобы сказал дядя Мюррей, если бы услышал это? — с ироничной улыбкой подметил её внучатый племянник. — Ба, этот старик едва ли собственный кашель может расслышать, — заявила она. — Я и правда рада видеть, что у тебя всё хорошо, мой милый. А теперь поцелуй тётушку, пока я не вернулась к своему благоверному, — говоря это, она неоднозначно показала наверх. Уильямс только сейчас заметил омелу и по традиции должен был поцеловать стоящую под нею «девушку». Но так как это была всего лишь Бэт, он по-быстрому чмокнул её в щёку и отпустил восвояси. Из всех, кто был в списке гостей, она была единственной атеисткой, как и сам Тодд. Только вот сейчас в его сердце всё же зарождались сомнения: «А вдруг они действительно наблюдают за мной с небес?» Его думы прервал Саймон: — Твои родственники пытаются напоить меня, Уильямс! — подошёл он к нему с бокалом белого вина в руке. — И что, у них получается? — Не особо. Я бы предпочёл виски или ром. Ну да ладно, я подошёл не для светских бесед. — Так, и что у тебя на уме? — заинтригованно спросил Тодд. — Возьми мою руку и узнаешь. Не соблазниться было невозможно. Так что в следующий миг Тодд уже бежал вперёд за своим негодяем. Они прямо на пути прихватили свои куртки и свалили из дома (правда пришлось на пару секунд вернуться, так как от дедушки последовал приказ: «Шапку надень!»).***
О Саймоне. Уильямс отчётливо ощущал, что его вот-вот снова похитят хер знает куда. Тёплая рука сжимала его ладонь, и сердце от этого странно гудело внутри. — Ты опять хочешь увезти меня в неизвестность? — Нет, на этот раз я предлагаю тебе путешествие за гранью разума, — ответил Саймон, после чего вытащил из своего внутреннего кармана полную бутылку скотча. — Откуда ты её достал? — у Тодда глаза на лоб полезли. — Купил, пока мы были в гетто. Надо же было привезти с собой сувениры, верно? — А магнитика тебе бы было недостаточно? И вообще, где мы её разопьём? Сегодня хоть и Рождество, а комендантский час никто не отменял! — Ой, ну не занудствуй! Поедем ко мне, запрёмся у меня в комнате и тихо выпьем вместе. Разве тебе никогда в жизни не хотелось попробовать? — умоляюще взглянув на него, просил он. — Я приличный мальчик, Саймон! — скрестив руки, утверждал Тодд. На это его друг стремительно приблизился и стал как-то злобно ухмыляться, сверля своим топазовым взглядом. — Ну мне-то уж не надо врать, Уильямс. Все твои принципы в миг улетучиваются, когда дело касается добычи информации. Так что… давай это назовём ещё одним расследованием? Сможешь меня перепить – и я тебе все карты на стол выложу. Этим предложением Саймон выбил из Тодда всю спесь, тот с раздражённым рыком выхватил из его рук бутылку, и демонстративно глотнул. Правда потом, он всё выплюнул, и вернул скотч в «добрые» руки. — Гьях, отвратительно! И ты собираешься всё это выпить? — Ты невероятен! — проржав с его забавной реакции, Саймон спрятал обратно бутылку (которую, кстати, нигде не покупал, а украл из маминого тайничка). — Дома наверняка найдутся какие-нибудь закуски, так что не дрейфь. Через десять минут езды на байке они прибыли в пункт назначения. Младший Томпсон, включив свет в гостиной, обнаружил, что дом так и оставался пустым. Проверив спальни, он не нашёл своей матери и это привело его мысли к единственному выводу… — Значит она так и не пришла домой? — предположил Уильямс. — Как думаешь, куда она пошла? — Забей, — хмуро сказал Саймон. — Мне всё равно, куда она пошла. Для нас это лишь означает то, что весь дом теперь в нашем распоряжении! Круто же? — Ага, — невесело ответил Тодд. Всё в доме Томпсонов было унылым и это создавало впечатление, что Саймон не зря начал баловаться травкой. Здесь были ободранные обои, засохшая маленькая ёлка с кожурой от колбасы вместо гирлянды, даже шторы походили скорее на рабское тряпьё из средневековья, чем на что-то нормальное. В потолке имелось немало трещин и разводов, под ногами почти доисторический не пропылесосенный ковёр. Всё в точности как при его последнем визите. Саймон, достав откуда-то два бокала, налил им с Уильямсом выпить. Его гость скептически глядел на протянутый сосуд, но всё же принял его. — Сначала выдохни, потом резко пей. Затем, так как ты ещё новичок, разрешаю тебе запить и закусить, — на столе тут же очутились скудные сэндвичи с рыбой и две огромные бутылки газировки. — Ну, начали… Через два-три бокала Томпсон откровенно заскучал, ибо его гостя уже разнесло по-крупному. Тот включил что-то на своём телефоне из репертуара Ruelle. И начал танцевать под это прямо на диване. Тодду стало, видимо, жарко, почему он и снял с себя кофту, оставив лишь тёмно-синюю футболку да джинсы с расстёгнутой ширинкой. — Madness-Madness-Madness, — подпевал он. — Можешь выключить? — попросил Саймон. — Голова болит. — Что с тобой? Почему вначале ты был такой, ик, весёлый, а сейчас хмурый? — Это тебя мало касается, Уильямс, — отрезал хозяин квартиры. — Ты мне обещал, ик, всё рассказать! Я здесь! Пришёл к тебе, зная, чем всё это может окончиться! Почему бы тебе, ик, не засунуть свою хворь себе в жопу, ик, и не рассказать мне всё? — настаивал на своём его гость, пригубив ещё глоток из горла бутылки. Однако, похоже, Саймона это лишь взбесило. Он встал на ноги с оскалом в лице, схватил свой скотч и, сделав несколько глотков, бросил бутыль в стену позади Тодда. Она со звоном разбилась о поверхность, оставив после себя огромную алкогольную кляксу. — Хочешь всё обо мне знать, безупречный ты наш? А ты хоть что-нибудь сможешь понять? Сиротка несчастный, твои родители небось были идеальными во всём! А мои, знаешь кто? Мой отец был контрабандистом, перевозящим наркотики, его не поймали-то только потому, что смерть нагнала его раньше! — на топазовых глазах появились горькие слёзы, он сжимал руки в кулаки и размахивал ими, словно ножами. — А моя мать? Ты понимаешь, что в данный момент она где-то ширяется или сосёт какому-нибудь Санте за полбакса! — из его уст вырвался короткий истерический смешок, а слёзы так и лились, капая с колючего подбородка на старый джемпер. — Мой родной брат – убийца! Думаешь мне будучи в такой семье светит в этом мире хоть капля счастья или справедливости? — Мне жаль, — тихо сказал его гость. — Да пошёл ты! — Пожалуйста, расскажи мне что случилось здесь в прошлом году? – положив на его плечо свою руку, попросил Тодд. Казалось, Саймон успокоился при виде этих чистых сопереживающих глаз, пронзающих его насквозь. – Я знаю, что это, ик, трудно, но постарайся, хотя бы ради меня. — В тот день всё должно было закончиться совсем иначе. У нас был семейный ужин. Полные радости улыбки, и настоящий дух Рождества. Дэрек купил самую красивую ель на распродаже. Мы вместе её украшали. Потом гуляли по площади с фейерверками, — Уильямс отчётливо видел, как каждое слово даётся Саймону всё труднее и труднее. Его слёзы на миг остановили свой поток, но глаза всё ещё были влажными. — В один момент всё просто резко поменялось. Мы остановились около забегаловки «У Дэйви», сели за столик, сделали заказ. И тут Дэрек вспомнил, что оставил свой бумажник в машине. Я вызвался принести его. Но лучше бы я остался тогда там, лучше бы… — Саймон... — ладонь на предплечье сжалась, пальцы юноши коснулись его тёмных ресниц с горящими от чувства вины топазами вместо зрачков. — Что было, то прошло. — Когда я вернулся, всё уже разворачивалось не лучшим образом. Дэрек бился с Рикки на полу, хозяин кафе уже вызывал полицию, а моя мать сидела за тем же столом без сознания. Я кинулся в гущу происходящего. Я кричал и спрашивал о том, что произошло и почему они борются, но в ответ Дэрек лишь пытался оттолкнуть меня. Он приказывал мне бежать, но я не послушал. И я попытался оттянуть Рикки, но тот был слишком силён для меня. Он отпихнул меня ногой и достал нож, — голос, наполненный жалостью, прервался, парень не мог дальше продолжать, он снова заплакал, погрузив своё лицо в ладони. — Дальше я мало что уже помню. Только эти нечеловеческие движения брата, мои попытки остановить кровь Дэрека, звук сирен. С этого момента их маски и покровы тайн были сорваны. Саймон почти вечность не ощущал себя таким обнажённым перед кем-либо. Этот невозможный парень и впрямь умел своего добиться. И сейчас Тодд настолько забавно обнимал его, икая время от времени и пуская сострадательные сопли на плечо, что хозяину дома резко захотелось переодеться. Так прошло несколько долгих тихих минут. — Наконец-то ты попал в мою ловушку. — с ухмылкой прокомментировал Тодд, после чего включил на телефоне 2Raumwohnung – Play. Их объятья тут же превратились в медленный танец. Саймон негодующе смотрел на него, а потом всё прочёл по глазам: желание, скорбь, печаль и едва сдерживаемую страсть. — А может это скорее ты попал в мои сети? — прошептал он, не отрывая взгляда. Его рука властно схватила Тодда за ягодицу, от чего тот неожиданно издал стон и придвинулся ближе. Телефон резко замолчал из-за недостатка заряда и им посчастливилось услышать неровное дыхание друг друга. Саймон ощутил его нежную руку у своего сердца, а затем на щеке. И вот, когда их губы соприкоснулись, ему сорвало крышу. Он чуть ли не вытолкал своего гостя к кухне, где усадил его прямиком на стол и снял с него футболку. Оголённые шея и плечи сами напросились на засосы. Саймон одичал от вожделения, его сердце колотилось будто молотом внутри, а затвердевшая плоть встала колом между ног. Тодд снял с него рубашку и джемпер, не в силах более сопротивляться своему пылкому влечению. Их языки вновь переплелись в умопомрачительном поцелуе. Они оба утопали друг в друге, и их уносила эйфория чувств. По крайне мере до тех пор, пока ладонь Саймона не проникнула между ягодиц своего любовника. Тут же Уильямс оттолкнул его, а затем глотнул воздуху и признался: — Погоди же, я ведь… это у меня впервые. — Ты хочешь сказать, что никогда раньше… ни с кем? — в ответ Тодд тихо кивнул. — Тогда это всё меняет. Нам следует притормозить, — спокойно заявил он. — Ты серьёзно? — в вопросе звучала и досада, и облегчение. — Абсолютно. Я хочу, чтобы у нас всё было правильно. Если, конечно, это самое «мы» продлится дольше, чем алкоголь в крови, — говорил Саймон с невесёлой усмешкой. Его голова опустилась ему на плечо, и мысли захлестнуло отчаяние. Сердце хранило надежду, что завтра он проснётся не в одиночестве. — И что мы теперь будем делать? — Пойдём в мою комнату…