Место удара

О Голди Роксвеллд. Тихое тёмное холодное Рождество встречала она в компании своих родителей. Длинный стол украшала праздничная сервировка с серебряными столовыми приборами и белоснежными фарфоровыми тарелками. Над нею висела тяжёлая люстра с позолотой, а впереди, в самом конце этого длинного стола, восседали её мама с папой. В этом году они решили отложить ежегодное собрание привилегированных граждан для зажжения ёлки. Поэтому никакого шанса на побег у Голди больше не осталось. Она закончила трапезничать, а затем встала и тихо пошла к себе в комнату. — Милая, — позвала её мать. — Подойди сюда. Как послушная дочь, она тут же подчинилась просьбе. Глаза матушки горели, а отец сегодня улыбался пуще обычного. Он отложил на момент этого разговора свои приборы и, протерев рот салфеткой, заговорил: — В этом году всё обернулось очень печально. Нам искренне жаль, что тебе приходится здесь томиться. — И всё же, ты должна понимать насколько опасно быть сейчас снаружи, — добавила мать. — В это Рождество, не смотря на отсутствие ежегодного праздничного вечера, мы хотели бы преподнести для тебя подарок, — в этот момент из тёмного угла, будто из ниоткуда, вышла Мисси с розовой коробкой. Голди потянула за синюю ленту, а затем сняла крышку. Зрачки её от острого ужаса сузились в крошечные точки, пальцы задрожали, а челюсть повисла, словно парализованная. Внутри в белом шёлке лежал её секретный телефон, который она прятала всё это время у себя под матрасом. Младшая Роксвеллд имела в этой темнице лишь несколько отдушин: сад за окном, интернет и телефон, где она могла тайно общаться со Стивеном. Родители бы ни за что не одобрили её хоть малейшую связь с кем-либо из Дженкенсов. Особенно с этим «самодовольным», по их мнению, хулиганом. Голди ведь знала, что её компьютер всё время просматривается. И дураку было бы ясно, что если отправка сообщений слегка тормозит, и процессор горячее обычного, то это первые признаки прослушки. Она считала, что верно ведёт игру, позволяя им наблюдать за своей интернет-деятельностью. Однако эта девочка и помыслить не могла о том, что в её собственной комнате были установлены камеры слежения и о её тайных переписках в секретном телефоне всё знали с самого начала. Там были вещи настолько личные, что сердце юной дочери разбилось на маленькие кусочки. Она мечтала сбежать к Стивену или к кому-нибудь ещё, всё равно к кому, главное отсюда. И теперь, когда родители знали обо всём, её мечтам пришёл конец. — Мисси, — обратился к служанке мэр города. — Прочитай-ка нам последнюю запись. — Слушаюсь, господин, — сказала она, а затем, взяв телефон из коробки, включила его, и начала зачитывать сообщения. — «Я могу украсть из дома много чего ценного. Поторопись с решением. Я тебя озолочу, только вытащи меня из этого дома». — Хватит, — тихо прошептала Голди, сжимая свои руки в кулаки. Её ногти впивались в ладони, но она всё продолжала их стискивать невзирая на боль. — Хорошо, а теперь прочти ту, что от двадцатого октября, пожалуйста, — попросила мать, разрезая на своей тарелке стейк. Из мяса сочилась кровь с соусом, кусочек на серебряной вилочке был хладнокровно разжёван и проглочен Марией Роксвеллд (матерью Голди). Она подобно хищному зверю заулыбалась своими красными губами, когда голос Мисси снова озвучил нужную строку из сообщения. — «Вечеринка состоится совсем скоро. Если ты не продашь мне сто грамм КК за полцены, я всё расскажу твоим родителям». — Хватит! — закричала Голди, стукнув кулаками по столу. Приборы мамы звякнули, а бокал упал на скатерть, и вино разлилось, оставляя пятно на ткани. — Мы с вами прекрасно знаем, что для меня нет и не было никакой угрозы! Хватит притворяться и строить из себя невинных овечек! — Джед, будьте любезны? — подозвал охранника её отец. Этот бугай всё время стоял около входа в её комнату, и чуть она собиралась куда-нибудь из неё, он всюду сопровождал Голди будто ужасный дракон в высокой башне. Сейчас Джед, грубо подняв эту леди, запрокинул её через плечо и понёс обратно в комнату. Она пыталась в свою очередь сопротивляться, колотила кулаками, плакала и даже старалась драться ногами. Ничего не подействовало. — Мы поговорим с тобой, когда ты успокоишься, дорогуша, — сказал отец. — Мисси принесёт тебе снотворного. Выспись хорошенько. Сон — это лучшее средство от тревоги, — добавила мать. — Вы — чудовища! — кричала их дочь. Джед вытолкал её в её же комнату, а затем запер за собой дверь. Девушка несколько минут продолжала колотить по ней с требованиями выпустить. Совсем отчаявшись, она даже попыталась выбить эту дверь ногами и с разбегу вынести плечом. Только вот ничего у неё не вышло. Только чуть ключицу себе не сломала, а ещё испортила дорогие туфли. — Будешь буянить — придётся связать! — пригрозил Джед. — Гррр, выпусти меня сейчас же! Я приказываю! — перешла она на крик, но ответа так и не последовало. Через несколько минут пришла Мисси с таблеткой и стаканом воды. Голди рассвирепела и бросила этот стакан прямо в неё. К счастью, он пролетел мимо и разбился о дверь. Служанка, казалось, никак на это не среагировала. Её лицо ужаса появилось лишь на краткий миг, после чего она поставила поднос на тумбочку, а затем спокойно принялась убирать осколки. Голди уже тошнило от этой комнаты. Всё здесь хоть и было богато обставлено, да и от роскоши любой бы покрылся завистью, но она скорее бы весь дом целиком продала бы, лишь бы прогуляться на свежем воздухе. Ведь правда, родители даже заперли её окна, чьи стёкла были пуленепробиваемы. Девушка месяцами не чувствовала свежего воздуха, не ощущала прямые солнечные лучи на своей коже. Она сходила здесь с ума, а предки только и могли, что притворно улыбаться и обещать ей, что вот-вот скоро полицейские разберутся с мясником, и она сможет выйти наружу. С Мисси и Джедом здесь особо не поговорить, они всё время молчат. Даже интернет наскучил со своим однообразием и фотками с вечеринок, куда Голди не могла попасть. Пока служанка разбиралась с разбившимся стаканом, девушка заперлась в ванной. Она ополоснула своё лицо, дабы остыть. Её ладони едва кровоточили из-за полукруглых полос от ногтей. Чувства затмило полное разочарование к себе. Ведь она не сдержалась тогда за ужином. Сорвалась, как последняя истеричка. Это стало её угнетать, грудь заныла от подавленности, и ком встал в горле. С глаз посыпались слёзы. — Вот дура! — прошептала она себе, вытираясь полотенцем. — Что же я натворила?

***

На следующий день её комнату посетил кое-кто неизвестный. Это был не учитель, не репетитор, не слуга и не родитель. Голди посетил никто иной, как психолог. Девушка догадывалась, что её выходка ещё аукнется, но чтобы так? Этот мужчина сел на кресло напротив неё, пока Голди, ничего не понимая, нежилась в своей постели. Он положил на колени кейс, открыл его, а затем, достав оттуда тетрадь, представился: — Наверняка ты задаёшься вопросом о том, кто я такой, не так ли? Ну что ж, давай познакомимся. Я — Роберт Кларк. А ты? — Голди Роксвеллд, — едва скрывая своё негодование, отвечала она. — Это всё, должно быть, какая-то ошибка. Зачем Вы здесь? — Я пришёл просто побеседовать с тобой. Ничего такого страшного, как тебе кажется. — Это Вас мои родители попросили? — догадалась она. — Да, и они хотят тебе только добра. Я здесь, чтобы помочь тебе. Мужчина смотрел на неё полными сочувствия глазами. Девушка знала, что её родители на самом деле хотят найти на неё ещё больше рычагов, а никак не помочь. Вся её жизнь складывалась в игру, где на кону всегда была её свобода. Приходилось много притворяться и многое скрывать, чтобы её вот так запросто не взяли и не заперли. «Мы не допустим, чтобы ты опозорила имя Роксвеллдов», — говорили они. И всё с тех пор стало для неё параноидальной игрой в прятки. Пришлось взять себя в руки. И очень быстро. Нельзя было допустить того, чтобы родители прознали как надавить на неё. — Я понимаю. Всё дело во вчерашнем инциденте. — Что ты можешь рассказать мне о нём? — спросил мистер Кларк. — Мои родители приказали слугам обыскать мою комнату, после чего обнаружили у меня тайный телефон. Через него я могла свободно общаться с тем, кто мне нравится. — С кем? — продолжал допрос психолог, но потом резко добавил: — Можешь не отвечать, если не хочешь. — Со Стивеном. Стивеном… Дженкенсом. Он не по душе моим родителям. Они опасаются, что он будет на меня плохо влиять, — на её лице отобразилась печальная улыбка, Голди слегка сжала своё одеяло, а затем молча стала смотреть на настольную лампу. — Думаешь, они не правы? Стивен ничего тебе не предлагал? — столь наводящие вопросы означали лишь одно — предки всё ему растрепали про наркотики. Ещё бы, ведь психолог связан по долгу службы ни о чём никому не разглашать. Плюс, Роксвеллды наверняка приплатили ещё ему за молчание. Голди сглотнула, она готовилась к подобному разговору. Но слова должны звучать убедительно. Её сердце спряталось в пятках, пока она отвечала. — Всё сложно. Да, мне нравится Стивен, но мы с ним даже не встречаемся. Я не в его вкусе, поэтому мы только дружим. Но сперва он даже говорить со мной не хотел. Когда я узнала, чем он торгует, то купила у него… кое-что. Я даже не принимала их, клянусь! Просто это стало новым предлогом его увидеть. И я покупала снова и снова. Даже угрожала ему. Я… я лишь хотела, чтобы мы стали ближе. — Это многое проясняет. Поэтому ты вчера кричала на своих родителей? — Я кричала на них, потому что они не дают мне воздуху. В буквальном смысле. Попробуйте открыть окно — они оба заперты. Сейчас все в городе на ушах стоят из-за маньяка. И поэтому, я не виню своих родителей в том, что они посадили меня сюда на домашнее обучение. Но их мания заходит слишком далеко. Они считают, что я хочу сбежать, но это не так. Я просто хочу выбраться отсюда, пройтись по улице, подышать свежим воздухом. Но они не выпускают меня даже в сад. Скажите мне, это вообще законно? — Ну, так как тебе ещё нет восемнадцати, твои родители имеют право держать тебя под домашним арестом. И, учитывая их подозрения на счёт наркотиков, то эта мера вполне обоснована. — Я понимаю. И всё же, я клянусь, что не пробовала! Меня не за что тут держать, — спокойно утверждала Голди. — Пожалуйста, мистер Кларк, убедите моих родителей выпустить меня, хотя бы в сад. Разве Вы не видите, как мне тут плохо? Я с ума схожу. Я на всё готова, лишь бы увидеть солнце не через стекло. — Даже если придётся разорвать Вашу дружбу со Стивеном? — Если придётся — разорву. Я ведь ему всё равно безразлична. К чему мне и дальше гоняться за тем, кто меня не полюбит? Сердце странно защемило, ибо слова отчасти являлись правдой. Голди терпеливо дождалась окончания этой беседы. Затем она подошла к запертому окну и прикоснулась своим лбом к холодному стеклу. Свобода казалась так близко…