Место удара

О Голди Роксвеллд. Она как всегда томно смотрела на озеро. Морозный ветер обдал её лицо, и она закрыла глаза и вдохнула его полной грудью. Голди вообще кайфовала последние дни. Никто её не донимал, не беспокоил. Она расслаблялась по полной. И это было практически в первый раз за всю жизнь. Солнце лениво закатилось за горизонт. На темнеющем небе потихоньку стали зажигаться крошечные огоньки. Девушка уже собралась лечь спать, как вдруг в дверь настойчиво постучали. Неужели кто-то в своём уме будет шляться здесь посреди позднего вечера? Или это доставщик еды так поздно? В любом случае, она решила сперва посмотреть в глазок. Там, в крохотном круглом отверстии, была видна лишь чёрная кудрявая шевелюра, да редкие бровки, украшающие худой лоб. — Эм, кто Вы? — наконец подала она свой голос. — Ты Голди Роксвеллд? — спросил мягкий мужской голос. И от его вопроса в голове девушки пролетели самые панические мысли. «Кто этот тип?» «Откуда он знает моё имя?» «Что ему от меня надо?» «Он хочет вернуть меня обратно домой?» «Он хочет похитить меня и затребовать выкуп?» «Он хочет меня изнасиловать?». — Я здесь, чтобы помочь. Вот, — в следующий миг он просунул под дверь старое-престарое фото. На нём Голди увидела своих молодых родителей и ещё покойного дядю Антони. Они втроём стояли впереди, перед бабушкой и дедушкой. Всё это ей показалось очень странным. Так как этот человек, казалось, никакого отношения к ней не имел. — Всмотрись, пожалуйста, в это фото, а затем посмотри на меня. Девушка снова взглянула в глазок. Она попросила этого чудака чуть отойти, и, когда он это сделал, ей предстало его лицо целиком. Да, точь-в-точь. Те же голубые глаза, скулы, острый подбородок. Это был её покойный дядя Антони, вернувшийся прямиком из могилы в мир живых. — Ты… он? — Именно, девочка. И если ты меня впустишь, я расскажу тебе всё, что тебе положено знать. Эта встреча никогда ей даже и не снилась. Родители много ужасов наговорили ей о нём. С другой стороны, они заперли собственную дочь в особняке. Так что ныне им веры нет. Правда сейчас ночь и впускать почти незнакомца в своё убежище — это не слишком-то мудро. — Я не могу этого сделать по адекватным соображениям, — заявила Голди. — Как пожелаешь. Тогда я поговорю с тобой, даже сквозь эту дверь. Ты не против? — спокойно предложил он этот вариант. — Сойдёт, — согласилась Голди, после чего придвинула стул к выходу, чтобы на него сесть. — Начнём с самого начала. Я, твоя мать и твой отец, росли вместе. Не было на свете трио крепче нашего. И хоть я и был приёмным в семье Роксвеллдов, но Чарльз относился ко мне, как к родному. По крайне мере до тех пор, пока мы с Марией не сошлись на поле любви. Мой сводный брат приревновал. Он поступил очень подло. Подставил меня, заявил, что я безумец, а так как твоя мать в те времена была достаточно наивной и легковерной, она поддалась на обман. Отвергла меня и вышла замуж за Чарльза. — Это совсем не похоже на ту маму, которую я знаю, — подметила Голди. — А если подумать, то я вообще своих родителей не знаю, — печально это признав, она обняла свои колени, и продолжила слушать рассказ за дверью. — В ночь их очередной годовщины я выследил Марию и поведал ей правду о твоём отце. Она хоть и была верна ему всё это время, но в ту ночь… наше пламя вновь зажглось, и мы поддались чувствам. Через девять месяцев родилась ты. — Что? — такое заявление было столь шокирующем, что Голди чуть не упала со стула. Она тут же отворила этому человеку дверь и увидела его странно-грустный взгляд. Будто он упустил в жизни что-то очень важное (например, шестнадцать лет своей дочери). — Не Чарльз Роксвеллд твой настоящий отец, а я, — (в голове так и звучало Скайвокерсоке «неееееет!»). — Этого не может быть! Я не верю! — отрицала она. — К сожалению, у меня есть доказательства, — из его внутреннего кармана он вытащил свёрнутую в трубку бумагу. Документ. Результаты теста на отцовство. «Голди Роксвеллд плюс Антони Брайт равно девяносто девять целых девять десятых процентов совпадений». — Теперь ты дашь мне войти? Ей ничего другого не осталось. Она просто отошла в сторону, чтобы Антони смог пройти. Голди заварила чай, поставила стул обратно около стола у окна. Они сели друг на против друга и стали разговаривать. Он заметил её остриженные волосы, посмеялся с ней и погладил по голове. Рассказал о приключениях, которые они пережили в детстве буйной тройкой. О том, как они с мамой любили друг друга и её предательстве. О том, как его для того, чтобы держать подальше от Голди, упекли в психушку. О том, как ему удалось оттуда сбежать. И том, как он долго пытался её найти и приблизиться к ней. — …Но тут в городе объявился убийца. Твои родители заперли тебя, как принцессу в башне, и мне уже было не добраться до тебя. — Ого! Ну и путь же у тебя был, чувак. — Я решил, что уже всё кончено. И никогда тебя больше не увижу. — Но тут я дала дёру, и мы смогли найти друг друга! — закончила она за него с жизнерадостным энтузиазмом. Антони мягко улыбнулся и ещё раз потрепал свою дочь по голове. Узы, которые образовались этой ночью, казалось уже ничто не сможет разрушить…

***

О Чжун Янг. Сегодня всё располагало к полной обыденности. Обычное утро, обычный завтрак, обычный день в школе. Однако не тут-то было. Сперва по новостям передали, что королеву их школы — Голди Роксвеллд — похитил тот психопат-убийца «Петерианский мясник». Мэр города делал заявление с мольбой и угрозами в его адрес. На весь экран высветилась фотография Голди, где она улыбается сквозь лучи яркого солнца. В голову тут же полезли всякие теории да догадки, которые можно было бы выложить в клубе школьной газеты. Определённо выпуск этого месяца обещает быть насыщенным! — Бедняжка, — прокомментировала мать. — Вот времена пошли, даже таких умниц уже не щадят. — Дорогая, ты, кстати хотела что-то сказать Чжун, — напомнил ей глава семейства, листая при этом утреннюю газету. — О, кстати об этом. Милая, ты же знаешь, что нам недавно звонил мистер Грин? Он похвалил твои оценки. Говорит, что они улучшились в разы с тех пор, как ты начала дружить с этим Тоддом. Молодец. — Так держать, — хвалил её отец вместе с мамой. Они вымученно улыбнулись ей, мать подала её любимые хрустящие тосты на завтрак, и всё вдруг стало слишком уж приторно-сладким. — Так, я кажется, узнаю этот тон. Мы что, опять переезжаем? — с тревогой в сердце, предположила она. — Пока что нет, доченька. Пока что нет, — перевернув страницу новостей, отвечал отец. Его голос всегда так хрипел, когда он врал, или пытался манипулировать правдой. — Ох, Будда. Только не опять! Мы что, переезжаем? — Этим летом, — тихо ответила мать, виновато потирая своё плечо. — Не-е-ет! Только не снова! Мне же так здесь нравится! Почему нельзя просто взять и отказаться от перевода? — Ты что такое говоришь? Перечить начальству — это не в наших традициях, — утверждал старший Янг. Их китайские корни уже были поперёк горла для Чжун. Она с тяжёлым сердцем отправлялась в школу. В конце занятий, когда они с друзьями соберутся в клубе, ей предстояло рассказать о непростой ситуации в жизни. По дороге в автобусе она даже перебрала все свои воспоминания за весь этот учебный год, как книжные страницы. Они с теплотой разливались по струнам её души и ранили своим невозвратимым счастьем. Ведь правда, она больше никогда не сможет позаниматься учёбой с Тоддом, поспорить за последний кусок пиццы с Саймоном или посплетничать об отношениях с Эдрианом. Невольно тут само собой получается проливать горькие слёзы. Эти школьные стены для неё стали роднее всех остальных. Эти уроки, учителя, предметы. Ведь лишь в Боун Гардене Чжун смогла улучшить успеваемость и нигде больше. Она начала смотреть на всё как в последний раз, хотя до переезда была ещё куча времени. Уроки так быстро окончились, что она и заметить-то еле смогла. Вот настолько были глубоки её думы. Они с Эдом как всегда перед тем, как пойти в клуб, решили купить себе по молочному коктейлю в столовой. — Ты какая-то хмурая сегодня, — заметил он. — Всё меняется, Эд. Возможно, когда-нибудь и я изменюсь настолько, что ты больше меня не узнаешь, — сказав это, она апатично сунула в рот трубочку и затянулась клубничным коктейлем. Глаза её друга на лоб полезли от столь мутной фразы. — Ну ты и сморозила. Сама придумала? Или кто-то надоумил? — Я просто не знаю, как это объяснить, — продолжала говорить Чжун, пока они шли в клуб. Окна сбоку сменяли друг друга, как и узор под ногами. Двери увеличивали нумерацию до тех пор, пока ребята не пришли к нужной цифре. — Мне просто кажется, что что бы я ни делала, то всякий раз оказываюсь в начале круга. — Как уроборос? — предположив это, Эд открыл незапертую дверь. — Да, как змея… — соглашаясь, Чжун сделала шаг вперёд, а потом увидела на пару с Эдрианом следующую картину: Саймона в не совсем пристойной позе нависшего над Тоддом, лежащем на диване. — …поглощающая свой хвост, — договорила китаянка спустя бесконечно-долгую секунду неловкого молчания. — Идиот, ты не запер дверь? — взбесился Тодд. — Так ключи ж у тебя! — парировал его Саймон. — Вот и приехали, — раздалось саркастичное от Эда, который после этого замечания громко допил свой бананово-молочный коктейль. Все четверо примерно ещё секунд тридцать так пялились друг на друга. Пока одна очень умная и смышленая китаянка не сообразила разрядить ситуацию. — Я, пожалуй, проверю ноут, — сказав это, она немедленно направилась в сторону оного. Чжун и не думала, что сегодня найдётся ключ, однако она ошибалась и на этот счёт. — Ребят! Кажется, у нас получилось! — Ну-ка! Дай посмотреть! — резко встав с дивана, к ней подошёл Тодд и взглянул на кусочек текста. Ключ подходил идеально. Он читался как «DeadlyGardenOfBones»* девятнадцать символов и все можно было бы с лёгкостью угадать, имей эти дети больше мозгов и меньше бушующих гормонов. — Это просто невероятно! Чжун, немедленно пропусти через ключ всё, что у нас есть! Мы должны знать, что там! — Так точно, босс! Это оказалось не так трудно выполнить. Уже через два часа Чжун успешно расшифровала всё то, что было в сейфе покойной Мэнди. Одно письмо она даже решила зачитать вслух: — «Дорогой Антони. Надеюсь, ты сможешь найти в своём сердце хоть каплю прощения и сострадания ко мне? Пойми, она — не твоя дочь. И никогда ею не будет. То, что между нами было — ошибка. И Чарльз навсегда для меня останется тем единственным. Твои утверждения и твои выходки могу навредить Голди, она никогда не должна узнать о том, кем является её настоящий отец. Поэтому ты останешься в этой лечебнице до конца своих дней». Подпись: «Твоя М. Р.». — А что с тем тестом на ДНК? — поинтересовался Тодд. — О мой Будда! — заглянув туда, воскликнула Чжун и аж привстала со стула. — Тест положительный. Отец Голди Роксвеллд — это Антони Брайт. — Как я и предположил, судя по письму, — потирая пальцами подбородок, сказал Уильямс. — Читай всё. — Я тебе что, рассказчик из библиотеки? — Нас четверо, не можем же мы передавать ноут из рук в руки?